«Старая, как мир, истина «ничто не вечно на земле» оправдалась в той степени, в какой она верна: ибо истина эта верна не вполне. Да, то, что приходит к человеку извне, не вечно и изменяется под влиянием тысяч всяких обстоятельств, перемен в общественных отношениях и законах и — что самое ужасное — иногда под влиянием слепого случая, которого нельзя ни предвидеть, ни устранять. Судьба человека была бы поистине достойна сожаления, если бы все, чем он силен и богат, зависело от одних лишь окружающих стихий, изменчивых, как волны, покорные власти ветров. Да, на земле нет ничего постоянного, кроме того, что заключено в сердце и в голове человека — знания, которое указывает путь и ведет вас вперед, и любви к труду, который скрашивает одиночество и гонит прочь нужду, опыта, который учит, и возвышенных чувств, охраняющих от всего дурного. Все же и здесь постоянство до некоторой степени относительно, так как его сокрушает мрачная и неодолимая сила болезни и смерти. Но до тех пор, пока неуклонно и закономерно идет тот процесс движения мысли и человеческих чувств, который называется жизнью, человек остается самим собою, сам себе помогает, опираясь на то, что успел приобрести в прошлом, что служит ему оружием в борьбе с трудностями жизни, с изменчивостью судьбы, с жестокостью случая».
© Элиза Ожешко. Марта.
Большой туристический автобус, покачивая серебристыми боками, мчится по республиканской трассе. По салону разносятся ароматы парфюма и звонкие голоса любопытствующих туристок. Дамы в приподнятом настроении, в потёртых джинсах и мягких кроссовках болтают без умолку, словно ещё вчера не виделись на работе. Начался выездной корпоратив с экскурсией по знаменитым местам и коллективным осмотром окрестных достопримечательностей. Из сопровождающих нас кавалеров в автобусе лишь два водителя, которые ничуть не смущены обилием женского внимания к своим персонам.
За окошком автобуса мелькают широкие поля, раскидистые леса и такие родные сердцу деревушки с небольшими домиками, буслами на столбах и разной живностью во дворах. Экскурсовод, женщина приятной наружности и обладательница красивого тембра, со всей своей эмоциональностью старается насытить нашу поездку яркими впечатлениями, рассказывая по ходу маршрута о знаменитых земляках и не только, о ярких событиях из истории родного края и различных, совершенно никем не подтвержденных до сих пор гипотезах. Унылый микрофон периодически утробно булькает, звук утопает в мягкой обшивке кресел и превращает нежный голос в занудное брюзжание.
Но, несмотря на издержки акустики, девчата притихли, прильнули к окошкам и внимательно слушают очередную историю. А речь как раз идёт про белорусско-польскую писательницу Элизу Ожешко, в девичестве именуемую Эльжбетой Павловской. Двухсотлетние огромные липы, которые образуют великолепную аллею, ведущую в родовую усадьбу знаменитой писательницы, хорошо видны проезжающим с трассы. К сожалению, лишь только одни эти липы и сохранились со времен юной Элизы.
Экскурсовод приподнимается со своего кресла, оглядывая завороженные лица туристок, и, не скрывая удовольствия, заводит свой рассказ:
- Эльжбета была для нашего города легендарной личностью. Образованной, умной, волевой. С непростой женской долей. В семнадцать лет вышла замуж за Пётра, который был на 18 лет её старше. Женился он ради её богатого приданого и ничем больше, кроме праздной шляхетской жизни, не интересовался. А Элизу тянуло к просветительству. Она нигде не сидела, сложа руки. Организовывала школы для малышей, боролась за право женщин на образование и работу, за сохранение языка, который царской Россией был запрещен, за независимость.
Поначалу писала под псевдонимом Габриэлы Литвинки.Почему Литвинки, спросите вы? Да потому, как исторические литовцы – это и есть современные белорусы, ибо наша земля издревле называлась Литвой, а государство – Великим Княжеством Литовским. И современная Республика Летува к древней летописной Литве имеет точно такое же отношение, как небольшая прядь волос ко всей голове. После третьего раздела Речи Посполитой захватившая в 1795 году Литву царская Россия переименовала нас из литовцев в белорусцев, а местную шляхту лишила дворянских званий. Представьте себе трагическую ночь «молчаливого» сейма в гродненском новом королевском замке, да русские пушки, окружившие город в боевой готовности его уничтожить, – и король Станислав Август II Понятовский от безысходности подписывает отречение от власти. Город сразу же разделяется на две части по берегам реки: часть города на одном берегу отходит России, а вторая часть на другом берегу – Пруссии, правда ненадолго, ибо Российская империя уже через какой-то десяток лет отберет себе у Пруссии и вторую часть города. А дальше самыми известными гродненскими губернаторами были сначала граф М.Муравьёв, прозванный в народе «вешателем». Кому из гродненцев не известен дом в центре города из красного кирпича, ему принадлежавший? А затем и гродненский губернатор П.Столыпин напитывается нашего духа и несёт его на знамёнах своих реформ по всей царской России. Ну, это так. К слову, ежели кто не знал.
Так вот, когда вспыхнуло народно-освободительное восстание, пани Элиза всей душой откликнулась на зов земляков. Рискуя жизнью своего мужа, она помогала повстанцам. И всё же однажды Элиза поплатилась. Её вина в оказании помощи повстанцам была почти доказана. А так, как по законам царской России светская женщина была существом бесправным, то за её проступки должен был отвечать муж. Поэтому Пётр Ожешко был арестован и отправлен на каторгу в Пермский край.
- Какой хороший был закон! – с детской непосредственностью неожиданно громко вырывается насмешка из середины салона. – Надо подсказать депутатам, чтобы его вернули! Она нашкодила, видите ли, а его сослали на каторгу!
Девчата смеются. Экскурсовод улыбается и продолжает:
- Так вот. Элиза не поехала вслед за мужем на каторгу. А осталась в городе заниматься просветительской работой. Через несколько лет добилась полного развода с Пётром Ожешко (светского и церковного) и стала писать рассказы, повести и романы, да отсылать их в различные журналы. Заниматься литературой для женщины в 19 веке было делом постыдным. А она…
- Ну, ты же посмотри какая! Мало того, что мужика на каторгу упекла, так ещё и развелась с ним! – не унимается неравнодушная пассажирка, и снова все девчата хохочут.
А вот и в самом деле, много ли русских литераторок этого времени нам известны? Вспоминая школьную программу, в моей памяти всплывают всё больше мужские имена. Впрочем, одна из русских писательниц 19 века всё же вспомнилась – кавалерист гродненского гарнизона Надежда Дурова. Как исключение из правил однажды наследила на наших землях прекрасная вятская эмансипатка. Но и только. А именитые Жорж Санд, Шарлотта Бронте и Агата Кристи – все они не слишком близко жили к нам. Зато наша Эльжбета Ожешко номинировалась на Нобелевскую премию по литературе (её кандидатуру предложил сам доктор Берлинского института), которую с достоинством и небольшой уступкой проиграла Генрику Сенкевичу.
Попутно из моей памяти вываливается диалог с новосибирским писателем, категорично заявлявшим на моё робкое предложение почитать что-либо из произведений Ожешко, что принципиально не читает женских романов, потому что женщины ничего толкового написать не могут. Я тогда пожала плечами. Потому как, ну в самом-то деле: разве может какая-то дама, пусть даже и без пяти минут нобелевский лауреат, писавшая когда-то про боль и страдания окружавших её людей, сравниться с модными литературными шедеврами новосибирца о мужском пофигизме, о воображающих себя богом умниках и о сексуальных утехах русского писателя с любовницей в горах Швейцарии? Да нет, конечно. Ни в коем разе.
Серой асфальтной ленточкой тянется время в пути. Устраиваюсь в мягком кресле поудобнее и под многократно слышанную историю из жизни Элизы начинаю дремать. И снится мне героиня ожешковской повести - Марта, только почему-то в образе моей нерадивой работницы.
- Я не хочу больше тебя воспитывать! Понимаешь? Я устала возиться с тобой. Я не твоя мама и не твоя нянька. Другие работницы не обязаны выполнять твою работу вместо тебя. Зачем мне такая работница, если за тебя другие работают? За что деньги получаешь? Я тебе зарплату за что плачу? Пожалела на свою голову тебя и твоего ребёнка. Вакантное место для тебя держала. Никого другого на это место не брала, хотя претендентки были гораздо лучше тебя. И вот твоя благодарность? Сколько можно тебя воспитывать? – с горьким сожалением откровенно высказываю свою решимость хнычущей женщине лет тридцати. - Пиши заявление сама. Не хочу тебя по статье увольнять. Но и продолжать с тобой трудовые отношения тоже не желаю.
Она сидит напротив меня за столом и, натужно пытаясь пустить слезу, канючит:
- Ну, простите меня! Я буду всё делать!
- Ты что мне обещала три дня назад? И?..
- Ну, простите меня! Больше это не повторится. Мне нравится у вас работать!
- Конечно, нравится. Ты же чем вместо работы занимаешься? Куришь, спрятавшись на задворках, и по мобильнику болтаешь всё рабочее время. Ты мне три дня назад что обещала? Напомнишь?
- Ну, простите! Я обещаю…
На загорелом в солярии лице, наконец, блеснула вымученная слеза. Молодая женщина, чуть сдерживая глупую неуместную улыбку, демонстративно рукой стряхивает на майку эту одиночную слезу. Длинные акриловые ногти на руках покрыты разноцветным ярким лаком, пальцы увешаны многочисленными кольцами дешевой бижутерии. Тонкое упругое тело обтянуто в легкий короткий розовый топик, открывающий по низу бронзовой спины обширную незатейливую татуировку, и черные лосины.
Полгода назад по системе электронного документооборота мы получили оперативку, что эта дурёха оставляет малолетнего ребенка дома без присмотра одного,злоупотребляет спиртными напитками и конфликтует с соседкой. Частично информация подтвердилась, и вдобавок выяснилось, что мама длительное время нигде не работала. Тогда мы собрали совет и решили трудоустроить непутёвую маму к себе, а заодно для её же исправления поместить под наше ежедневное наблюдение.
После трагической смерти мужа никто на предприятии не решался выгнать из общежития квартирного типа его вдову с маленьким ребёнком, хотя та на этом предприятии не работала, и у родителей имелась для неё с дочкой свободная жилая площадь. Женщина стремилась быть независимой от родительской заботы, но явно не справлялась со своей материнской задачей. Дыша сладострастием, в её голове маячили новые мужчины и весёлая, полная приятных приключений, беззаботная жизнь. Маленький ребёнок служил помехой для устроения личной жизни. Уходя, она запирала четырёхлетнюю малышку в комнате одну.
Мы пожалели маленькую девочку, которая рано лишилась отца, и вот-вот могла бы остаться без матери. И ещё очень жаль было дедушку маленькой Лизы, отца нашей дурёхи. Достойный мужчина, трудяга. Было неловко наблюдать его скупые совестливые слёзы, и слова извинений за свою невоспитанную дочь. Он готов был идти на любые наши условия, чтобы хоть как-то исправить ситуацию, а при случае и забрать малышку под свою опеку. В душе всех собравшихся на совет теплилась надежда, что попав в нормальные трудовые условия, человек одумается и наладит свою жизнь.
Однако чудо не произошло. С завидным упорством наша подопечная систематически опаздывала на работу, игриво оправдываясь, что не слышала будильника и проспала. Улыбаясь, слушала наши нравоучения, а при случае изворачивалась и лгала. В конечном счете, весь наш административный контроль свёлся к поискам злачных мест, куда бы могла зашкериться отлынивающая от работы сотрудница.
Хотела ли эта женщина работать, чтобы прокормить себя и свою дочь? Думаю, что нет. Прожигая свою жизнь, наша героиня не удосужилась бесплатно получить профессиональное образование, и совсем не задумывалась о будущем своего ребёнка. Общество её обеспечило всеми минимальными гарантиями защищённости, о которых в своё время могла лишь только мечтать ожешковская Марта: пенсией по потере кормильца, возможностью учиться со стипендией и получать профессию или специальность, большим выбором рабочих мест с весьма сносным заработком на хлеб и коммуналку, жильём и бесплатным медицинским обслуживанием. Но что из этого перечня общественных благ выбрала для собственной жизни современная Марта? Лишь только те, для пользования которыми ей не нужно было бы напрягать ни голову, ни руки.
Увы! Наша новая героиня вовсе не та, несчастная и обездоленная Марта, мучительно ищущая заработка и гоняющаяся за куском хлеба! Мир изменился. Из существа бесправного женщина постепенно превратилась в существо, способное к выживанию в одиночку, и даже более того – в существо паразитирующее.
Перед ожешковской Мартой стоял главный вопрос: как выжить в глубоко патриархальном мире, потеряв главу семейства и пережив разорение? Ещё, казалось бы, совсем недавно общество ничего иного ей, нищей вдове, не могло предложить, кроме демонического выбора: терпеть унижения и низко пасть, заделавшись любовницей обеспеченного господина, обещающего ей с дочерью непрерывное сытое существование, - и выжить, либо сохранить достоинство и честь - и погибнуть. Следует признаться, у Марты был весьма затруднительный выбор. На кону стояли с одной стороны её женская честь, а с другой стороны – жизнь маленького ребёнка, ибо полтораста лет назад рабочее место вовсе не было для женщины такой вещью, за которой ей стоило бы только по желанию протянуть руку, чтобы получить. Как и, впрочем, не было доступной для женщины вещью образование, которое мужчины получали более полно и более серьёзно. У ожешковской Марты, получившей домашнее образование, не было ни средств к существованию, ни специальных знаний, ни профессиональных умений. Воспитанная быть любимой игрушкой в руках мужа, оставшись одна с ребёнком на руках, до любви ли ей было?..
Я не заметила, как автобус плавно остановился, высаживая девчат в первом пункте нашего экскурсионного тура. Открыла глаза от того, что мои сотрудницы весело похлопывали меня по плечу, приглашая выйти из автобуса. Засмеявшись, что так опростоволосилась со своей дремотой, я подхватилась с кресла и побежала навстречу новым впечатлениям, питающим мою душу.
Древние храмы и замки, жизнь королей, их семейный быт и культура войны. Средневековые костюмы, доспехи, шлемы и мечи. Последующие пять часов мы толпой с увлечением бегали вслед за экскурсоводом, не забывая на память делать замечательные селфи.
Утомленные, довольные и разморенные длительной поездкой, возвращались домой. Кто-то из девчат дремал, кто-то смотрел в окошко, а кто-то рассматривал свежие фотоснимки и сёрфил по Интернету. В салоне автобуса стояла тишина. И вдруг, когда автобус уже въехал в город, из середины салона стала пробираться к экскурсоводу неравнодушная туристка. Дойдя до передних сидений, она вдруг громко воскликнула:
- Простите меня, а можно Вам задать ещё один вопрос?
Девчата дружно оторвались от своих занятий и с любопытством взглянули на коллегу, но та, не обращая ни на кого внимания, продолжила:
- Меня всё это время мучает один вопрос. Ну, вот Элиза Ожешко отправила своего мужика на каторгу. А дальше-то что с ним сталось? Какова была его судьба?
Минута затишья. Экскурсовод, напрягая свою память, вспоминает, что через несколько лет каторги Пётр вернулся в город и прожил в нем остаток своих лет. Но более конкретно о его судьбе можно узнать, посетив дом-музей Элизы, расположенный на одноименной улице.
- Так вот же где! Вот дела! Как же так можно? Сначала упрятала мужика на каторгу, потом развелась с ним! Потом повторно выскочила замуж! Ну что за баба? – с изумлением в глазах завопила на весь салон любопытная экскурсантка. – Ну, где же сейчас такие мужики водятся? Не мужик, а кремень и защита! Нам бы сейчас всем таких мужиков заиметь, чтобы из-за бабы на каторгу отправился! Ну, надо же!
Девчата рассмеялись. Рассмеялись и водители автобуса…
А я всё думаю вот о чем. Писательница горячо спорила с писателем Захариасевичем, который пытался по её мнению «доказать, будто женщины страдают физически и нравственно только оттого, что не умеют сильно любить (конечно, мужчину!)». Излагая в своей повести ситуации, в которых любовь, необходимая для существования женщины эксплуатируется мужчиной, а привязанность используется по его произволу. Ситуации, где женщины делают выбор в пользу: лучше я буду терпеть, чем не существовать. И да. Она великолепно показала в повести «Марта» ответственность патриархального общества за необразованность и бесправие женщин. Но, как же так получилось, что в наши дни из существа бесправного женщина стала превращаться в существо паразитирующее?..