Густая рожь, поля что золотом покрыты сплошь,
ультрамарин прозрачен, густ, хорош,
слегка разбавлен облачками;
или петляющий средь девственных порош
широкий след, и запряженный в сани приверед
с крутыми запотевшими бочками.
У путника наряд почти до пят,
крыльца ступени царственно скрипят:
старушка с киселем или окрошкой;
старик, с окладистой, с морщинками у глаз,
неторопливый у огня рассказ…
Весь этот антураж -
мираж, фантаз…
альбом под малахитовой обложкой.
А у меня окно во двор:
листва пожухлая, забор, наивный сбор
всего, что за ноябрь осталось цело.
окно во двор – ворот широкий створ,
провал, простор меж двух вершин прицела.
Лови в него без промаха и бей,
во что? Все проще, очевидней и грубей:
Ни галок, ни ворон, ни голубей,-
картина, что до пепельности стерта.
Ни с чем не ощущается родство.
Придумать вот такое баловство,
возможно, не смогла б и свита черта.