Я громко произнёс необходимые слова, отдал девочку старику, бедняжка расплакалась горько, тянула ко мне ручки, но… Необходимо держать себя в руках. Я снял сумку, вытащил из неё собственную одежду, в которой прибыл из родного измерения, начал разоблачаться, убирая детали доспехов, а после и нижнее бельё, переоделся, погладил лезвие живого хопеша, прощаясь, подал Де.
- Вот свадебный подарок принцу, - пояснил я, - всё одно не пригодится больше, а малышу поможет побеждать конкурентов. Латы Титана в сочетании с Султаном, защищающим разум. В шлеме – стекло, материализующее фантазии. Ещё есть живой хопеш, ворующий чужие способности, кинжал, покрывающиё врагов металлом и клещи, чтобы кристаллы энергетические похищать. Так, где у нас мой кубик, возвращающий на родину?
- Не передумаешь? – не сдавался старый правитель, - мне казалось, что любите друг друга.
- А ещё ты не можешь не знать о проклятье, тяготеющем над моим семейством, - я постучал пальцем по лбу, - коли заберу, красотка вскоре помрёт от ужасной болезни и похоронит своих детей. А я обеспечил ей блестящее будущее, счастливую жизнь, полный список того, о чём женщины мечтают. Не забудьте только принцу купить белого коня, чтобы уже совсем по классике было. Тот, кто любит истинно, обязан жертвовать собой ради второй половинки. Вот я это и делаю. А теперь извините…
К моей радости, куб и вправду явился, процесс повторился полностью, очутился я на лестничной клетке, швырнул артефакт старушке.
- Ты один? – пролепетала ведьма.
- А ты ещё кого-то отправляла квест выполнять? – я пожал плечами, - извини, никого не встретил. Но, надеюсь, бедолага выберется самостоятельно.
- Не мели чепухи, - бабулька сжала кулаки, - где Вик-тори, моя внучка?
- А, ты про эту, оказалось, что не готова к эмиграции, - я поморщился, - к тому же, «жених сыскался ей, королевич» Бармалей, из местных. Плохенькая из тебя получилась сваха, будем откровенны. Выбрала для мусульманки проклятого галахированного еврея – импотента. Каким местом вообще думала и после, какого стакана бормотухи? И как сильно надо ненавидеть внучку, чтобы так ей жёстко подгадить?! Всё одно, как если бы Гитлеру, вместо Евы Браун, привели чёрную, как уголь негритянку, переболевшую оспой и сифилисом. Короче, мы сели, с девушкой, поговорили по-душам, и развелись.
- С Вик-тори невозможно развестись, – взвизгнула собеседница, - не понимаешь? Это навсегда, тебя не сможет полюбить больше ни одна женщина, и ты так же никого не примешь! Подожди, сейчас перенесу девочку и спрошу, что у вас там случилось…
- Не вздумай, на порог своего дома её не пущу! Придётся бедняжке бродяжничать и зарабатывать на жизнь, продавая себя, – рявкнул я, - и очень хорошо, что вопрос с личной жизнью теперь закрыт на большой ржавый амбарный замочек. Всегда был убеждённым холостяком, а после квеста лишь убедился в правильности убеждений. Хотели меня осчастливить и получилось. Смогу заниматься совершенствованием своей души и разума, а не растрачиваться на сиюминутное. Дозвольте распрощаться, и прошу, сделайте так, чтобы больше вас не видел и не слышал, ни живой, ни мёртвой, а то могу забыть о своих убеждениях и побить вас, как заслуживаете!
Я развернулся и побежал вниз, выскочил на улицу, втянул испоганенный выхлопами воздух, закружился в танце и так добрался до дому…
****
Прошло шестнадцать лет. В моей жизни практически ничего не изменилось, разве что пришлось выучить некоторое количество таджикских, узбекских дагестанских слов, чтобы беседовать с местным населением. Как-то вышел в магазин, кажется, была суббота, и… увидел Азиатского Шершня! Один в один, как прежде. В Москве на женщин в парандже уже никто внимания не обращал, куда сложнее встретить даму с непокрытой головой, но моя бывшая, она как лань в стаде бегемотов, сразу в глаза бросается. И она меня так же обнаружила. Не слишком сильно изменился, разве седины прибавилось. Как прежде мне никто сорока лет не давал, так и сейчас не верили, что пятьдесят шесть исполнилось. Воительницу бабушка - ведьма сопровождала, обе ко мне кинулись.
- Ты-и-и-и! – прошипела красотка и отвесила мне звонкую пощёчину, - как смел так со мной поступить?
- Решила, всё же, посетить папочку и выказать недовольство по поводу того, что мы, с твоей мамой, тебя оставили? – решил я подурачиться, - но, для этого были причины важные, не могли о них не рассказать.
- Не изображай из себя дурака, - моя бывшая сжала кулачки, - когда я поцеловала, в первый раз, того, кого считала мужем, немедленно всё вспомнила! Скажи, зачем ты украл у нас шестнадцать лет счастья?
- А ты уверена, что оно было? – я скрестил руки на груди, - или тебя кормили плохо, поили не сладко, спать не давали, не пошивали платьев и туфелек, не давали игрушек, слишком строго наказывали за проступки, мучили уроками? Или нищенское существование рядом с ворчливым стариком с перспективой обзавестись всеми видами онкологии и похоронить общих деток приятнее, чем жизнь во дворце, высшая власть и горы золота, да жених – прекрасный принц? Да вы, леди, просто чёртова мазохистка!
- Может, мне было даже слишком хорошо, - девушка опустила голову, - но, согласить, ты не имел права решать за двоих, хотя бы, спросил. Вся моя природа требует верности единственному избраннику, и лишь в этом счастье нахожу. Не говоря уже о том, мысли о том, что абсолютно все любят и восхищаются, кроме единственного негодяя, который действительно нужен, просто убивают!
- И что ты хочешь от меня теперь? – уточнил я, - поверь, ещё меньше гожусь на роль мужа, чем прежде. Да и привыкла ты к иному. Моя квартира покажется меньше туалета в твоём дворце. Едой и напитками давиться станешь.
- Ничего, абсолютно, - собеседница усмехнулась, - пришла сказать, чтобы ты на меня не рассчитывал. Я выйду замуж за того, кто любит искренне, за правителя родного мира, и его сделаю счастливым, стану ублажать, нарожаю детей, а ты оставайся пустым местом, никому не нужным вздорным одиноким стариком!
- Очень странный способ у тебя сказать мне «спасибо», - я вздохнул, - вот ведь женская логика. Переместилась в чужой мир за тем лишь, чтобы заявить, что примешь мой план, поскольку он – логичен, является спасением и ведёт к счастью и благополучию, но потому, что сама так захотела исключительно. Последнее слово в споре за тобой, поставила точку. Ну, умничка, искренне за тебя рад. Смотри, не огорчай там малышка, поторопись, небось, для свадьбы уже всё готово?
- И ты не станешь умолять скрасить тебе последние годы? – девушка сощурилась.
- Дай подумаю, - я постучал пальцем по подбородку, - хм-м-м, помнится, не пожелал сделать тебя своей женой, пока был относительно молод и хоть в каких-то местах здоров, когда климат ещё только начинал сходить с ума, и прибрежные города не тонули в потопе, а третья мировая была, всего лишь, жупелом, на русском говорили большинство местных жителей Москвы. Чего изменилось, с тех пор, в мировоззрении… кажется, ничего. Благодарю за то, что зашла поболтать, приятно было повидаться, однако, нет.
- Будь ты проклят! – воскликнула моя бывшая жена, развернулась и понеслась прочь, ведьма едва поспевала за ней.
- Хочу уточнить, вернее, напомнить – я уже, - я поднял указательный палец, - причём, задолго до своего рождения и без какой-либо вины. Даже дедушку с бабушкой не застал, чтобы высказать им претензию. И то, что у нас с тобой ничего получилось и не могло, в принципе, часть его. Надеюсь, у Шершня хватит ума выбросить из своей головки дурные воспоминания и жить дальше!!! Счастье тебе, прелесть моя пушистая…