Мне казалось, что Вера Наумовна излишне откровенна со мной. Рассказывает то, о чем и с близким человеком не поделишься. Поскольку мы, благодаря большой разнице в летах наших, не были ни подругами, ни приятельницами даже, то её личные дела меня мало интересовали.
Но когда она начинала рассуждать о тех, кто был на виду и при власти, то и мне приходилось делиться своим мнением. В оценке деятельности руководящих лиц она была беспощадна. Вера Наумовна по роду своей деятельности знала многое о важных персонах и местных знаменитостях. И о них тоже иногда откровенничала. Я думала, что она делает это потому, что верит в мою порядочность: всё услышанное я хороню в себе и никому не пересказываю услышанное от неё.
Однако «сплетничать», и тем более необходимость делиться своим мнением по поводу обсуждаемых ей лиц, порядком надоело…
Развязка наступила неожиданно. Однажды Вера Наумовна разоткровенничалась: - Я ведь многое и сама присочиняю. А делаю это затем, чтобы вызвать на откровенность собеседника. Таким образом я узнаю всю подноготную интересующих меня лиц.
Зачем она рассказала об этом? Может, она хотела предупредить о чём-то, ведь впереди ещё целая жизнь…
Но после этого признания я стала избегать её.
Спустя какое-то время, она и вовсе исчезла с глаз моих, переехав куда-то ближе к югу.
Однако полученный урок пошёл впрок. Если собеседник кого-то за что-то осуждал, я переставала поддерживать разговор, помня к тому же мудрое: «Не суди, да не судим будешь!»