начало: http://www.proza.ru/2019/12/05/1806
Когда бабы иссякли талантами, настала Зинкина очередь «сражать» публику.
Дали занавес, дабы скрыть приготовления к номеру и Стёпка вышла к зрителям.
- Вы посмотрели наши таланты. – начала она. – Сейчас будет последний номер, в котором Зинаида Петровна будет читать отрывок из «Грозы» Островского. Пока Зинка готовится, я расскажу вам про чё та «Гроза».
- Катерина – замужняя баба, но душой и мыслями одинокая. Ей душно в мужнином доме, а свекровь у её – зверь. Муж Катерину любит, но слушает и делает всё, как мать велит. Катерина встречает хорошего мужчину, но они почему-то не могут быть вместе. Там ещё другие были люди, но к чему они и кто такие, я забыла. Да и зачем они, когда в нашем номере их нет? Вот и всё. Смотрим и оцениваем. – последние слова её были обращены к судьям.
Занавес открылся, и взору публики явилась сцена, устланная подушками со стоящей на ней непонятного вида конструкцией, обернутой черной материей, в виде пирамиды. Возле этой самой пирамиды стоит Зинка и растерянно смотрит в зал.
- Ну чё, начинать что ли? – пронеслось у неё в голове. – Где эта Стёпка, чего не командует?
И тут же услышала злобный шепоток: «Чё молчишь? Читай спектаклю!»
Зинка вздрогнула. Не одна она, рядом её верная подруга. И вмиг преобразилась. Из растерянной старухи в сарафане превратилась в скромный, измученный жизнью и злыми людьми, персонаж.
- Отчего люди не летают? – обратившись к залу, начала Зинка свой жалостный монолог, да так натурально, будто ожидала ответа на свой вопрос. – Я говорю: отчего люди не летают так, как птицы? – продолжила она, немного повысив голос и даже начала помогать себе руками, имитируя полёт. - Знаешь, мне иногда кажется, что я птица. Когда стоишь на горе, так тебя и тянет лететь. Вот так бы разбежалась, подняла руки и полетела. Попробовать нешто теперь? – и так и не получив ответа на свой вопрос о том, почему человек лишен такой привилегии, как полёт, перешла к последнему, завершающему аккорду номера – чтению предсмертного монолога с последующим падением в реку.
- Во дает! – восхитилась Стёпка, читая монолог со сценария, - Точно по тексту шпарит. Ну и память! А очки по-прежнему ищет…
Зинка подошла к пирамиде и застыла перед ней в нерешительности.
- Ф-ф-ф-у-у-у… Как же это сделать-то? – лихорадочно соображала она.
- Лезь! – зашипел голос за кулисами, глядя на то, как Зинка топчется возле пирамиды-стремянки, не решаясь взобраться наверх.
- Лезь, кому говорят! – уже прикрикнула на Зинку Стёпка.
- Господи, благослови! – еле слышно прошелестела Зинка и, нащупав через тряпку ступеньки, принялась на карачках карабкаться наверх.
В зале захихикали, но Зинка не обратила на это внимания, сосредоточившись на том, чтобы не промахнуться и не загреметь вниз раньше положенного. Долезла до середины, остановилась.
- Ух, страх-то какой! Может тут остановиться? – и тут же услышала змеиное шипение: «Лезь до верха!»
- Э-э-э-эх! Прощевайте, люди добрые! - и Зинка, доползя до верха, остановилась, боясь поглядеть вниз.
Крепко схватив стремянку за бока, Зинка начала свой предсмертный монолог.
- Куда теперь? Домой идти? Нет, что домой, что в могилу – всё равно. – читала Зинка, опасливо поглядывая вниз.
По залу прошёлся вздох.
- Хорошо! Хорошо читает! – радовалась Стёпка. – Давай дальше, в таком разе!
- Да, что домой, что в могилу!...что в могилу! В могиле лучше… Под деревцом могилушка…как хорошо!
Послышались всхлипывания.
- Ну, вот, это вам не пустобрёшная Полькина фильма, это шедевра! Уела Зинка, всех уела!
А Зинка так вжилась в Катерину, что верит ей публика. Лопочет она по тексту про травушку, цветочки, птичек…, что дрогнуло сердце зала. Плачут бабы, да и мужики от них не отстают. Видно близка им по духу Катерина, не то, что этот иноземец Карлучче.
Дошла Зинка до слов прощания с другом своим милым, после которых ей и надобно с обрыва бросится. Зал-то ревмя уж ревёт, а с ними и конкурсантки, да и Стёпка уж засопливила. Ревёт и одновременно радуется, что не прогадала с номером этим, схватила публика наживку-то. Закончила Зинка. Надо бы прыгать, а она стоит, канителит. Очнулась Стёпка, вернулась в действительность, да за Зинку принялась, заголосила, да так, что зритель узнал дальнейшую развязку.
- Прыгай! Прыгай, кому говорят! – ругалась Стёпка.
Зинка, обливаясь слезами, с ужасом глядела вниз, никак не решаясь на рискованный трюк.
А тут и публика подхватила, разделившись на два лагеря, на тех, кто «за» и тех, кто «против» этого безрассудного акта.
- Прыгай, Зинка! Прыгай! – кричали одна половина.
- Не прыгай! – кричала другая.
А Зинка стоит, как глухая и не двигается с места.
Не сдержалась Стёпка, рванула на сцену, да к стремянке, то бишь, к обрыву. И ласково так: «Ну, Зиночка, давай милая! Подушки ж там, мягко…»
- Боюся я… Высоко падать… - чуть живая блеяла Зинка.
- Сигай, говорю! – буйствовала подруга, снова сменив милость на гнев.
И не дождавшись, когда эта рохля прыгнет, полезла на стремянку и столкнула с неё Зинку, да так неловко, что обе рухнули в подушечную реку. Стёпка живо вскочила и накрыла Зинку уготовленной простыней, дескать умерла Катерина, утонула и помчалась на улицу, на крыльцо, дьячку сигнал подавать, чтоб в колокола бил, дабы усилить трагедию.
Махнула платком, да назад. Увидал дьячок Стёпкины сигналы и ну, в колокола бить, да красиво так, торжественно.
Колокол бьёт, а Зинка под простыней отдыхает. Зал стоя рукоплещет. А Зинка лежит.
- Зи-ин-ка-а! – позвала Стёпка. – Хорош валяться, вставай! Кончилася спектакля!
Лежмя лежит Зинка и молчит, хоть ты тресни.
- Неужто и впрямь убилась? - напужалась подруга.
Дали занавес. Стёпка к Зинке. Сдернула простыню. Живая, слава Богу!
- Ты чего не встаешь? – тревожно спросила Стёпка. И обратившись к конкурсанткам, крикнула: «Кто-нибудь сбегайте на крыльцо, отмашку дьячку дайте, чтоб заткнулся он, с колоколами своими! Поистине, заставь дурака Богу молиться…
Полька выскочила, махнула платком, чтоб, значит, заканчивал он трезвонить, да назад. Умолкли колокола.
Снова к Зинке: «Ну что? Может, болит чего?»
- Нога… - простонала Зинка.
- Подвернула чё ли? – и Стёпка помогла сесть раненой подруге.
- Ага… вроде, подвернула… - и тут же накинулась на Стёпку. – Из-за тебя всё! Не могла подождать минуту, сама бы прыгнула!
- Как же, сама! Я тебя и так, и эдак упрашивала, а ты упёрлась ишаком! Ладно, давай подниматься.
Зинка привстала и, опираясь на Стёпкино плечо, доковыляла до стула, который притащили старухи.
продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/06/753