Фронт без тыла

И. С.  Собченко

Фронт без тыла
(исторический   роман)

Москва, 2019 год

Война в Украине в 1918-1922-ом годах была не только гражданская, но больше национально-освободительная. На территории Украины воевали не только между собой украинцы, а и оккупанты: немецкие и польские войска. Боевые действия шли на фронте и в тылу. На передовой сражались регулярные войска, а в тылу (если такой был) повсеместно воевал восставший народ.
Военные события, происходившие в эти годы в Украине, изложены в настоящем историческом романе.

3

Предисловие

В связи с тем, что в основной части романа будут рассматриваться военные  действия в ходе Гражданской войны в Украине, предполагается рассмотреть наличие вооруженных сил в Украинской Народной Республике периода 1917-1922-го годов, созданных из добровольцев, на основе демобилизованных Центральной Радой украинизированных частей русской императорской армии, отрядов “Вольного казачества”, военных украинцев, плененных Германией и Австро-Венгрией, чьи войска в 1918-ом году оккупировали Украину.
В январе-ноябре 1919-го года в состав армии УНР входила галицкая армия Западно-Украинской Народной Республики.
Формирование армии УНР началось в августе 1917-го года, когда украинизированный 34-ый армейский корпус российской имперской армии под командованием генерала Скоропадского был переименован в 1-ый Украинский корпус. Затем в сентябре на базе российского 6-го армейского корпуса был сформирован 2-ой сечевой запорожский корпус (командующий – генерал Мандрыка).
В начале ноября 1917-го года офицеры и солдаты украинского происхождения российского пехотного финляндского полка, который находился на Украине, сформировали Гайдамацкий курень под командованием сотника Пустовита.
В декабре Семен Петлюра сформировал из добровольцев, преимущественно из унтер-офицеров и солдат киевских военных школ, гайдамацкий кош Слободской Украины. Уже зимой 1917-1918-го годов некоторые из этих частей принимали участие  в боях против большевистских войск на Левобережной Украине и во время обороны Киева.
В марте-апреле 1918-го года армия УНР насчитывала приблизительно 15 тысяч человек, 60 пушек, 250 пулеметов. После провозглашения генерала Скоропадского гетманом Украинской державы, армия УНР стала основой для формирования Вооруженных сил Украинской державы.
В ноябре 1918-го года, после антигетмановского восстания, войска Украинской Народной Республики состояли из отдельных отрядов “сечевых стрельцов”, запорожского корпуса, отдельных частей Серожупанной дивизии, дивизии “сердюков”. А также в состав армии УНР вошли повстанческие формирования: “Запорожская Сечь” атамана Е. Божко 
(1тысяча), Херсонская дивизия Григорьева (6 тысяч), Днепровская дивизия атамана Зеленого (8 тысяч) и ряд других повстанческих формирований.
В декабре 1918-го года численный состав армии УНР достигал 100 тысяч человек, но в связи с массовым дезертирством и с организованным переходом многих частей и соединений армии УНР на сторону Украинской советской армии, остались только 30 тысяч офицеров и солдат.
Весной 1919-го года УНР была реорганизована. Из 11 дивизий было создано 5 самостоятельных групп:
- “сечевых стрельцов” (полк Е. Коновалец)  – 4,7 тысяч;
- Запорожская (полк В. Сальский) – 3 тысячи;
- Волынская (генерал В. Петров) – 4 тысячи;
4

- полк О. Удовченко – 1,2 тысячи;
- группа атамана Тютюнника – 3,5 тысячи;
В июле-августе 1919-го года армия УНР, которая насчитывала, включая галицкую армию, 36 тысяч бойцов, начала поход по двум направлениям – на Киев, и на Одессу, который завершился неудачей.
С 6-го ноября 1919-го года галицкая армия, подписавшая соответствующее соглашение, перешла на сторону Вооруженных сил Юга России.
В конце ноября 1919-го года “Надднепровская армия” УНР численностью около 10 тысяч человек была окружена противниками в районе Мирополь - Любержана – Староконстантинов: с запада – польскими войсками, с севера и востока – Красной армией, с юга – Вооруженными силами Юга России. Командование армии УНР принимает решение заключить перемирие с поляками и перейти на их сторону.
2-го декабря 1919-го года УНР, как регулярная армия вооруженных сил Украинской Народной республики, прекратила свое существование: штаб армии и ее главнокомандующий Семен Петлюра сдались полякам и были интернированы. Самораспустился и сдался в плен полякам “корпус сечевых стрельцов” полковника Коновальца Е.М., состоящий в основном из галичан, бывших военнопленных в российской империи. Часть войск, так называемая “Украинская коммунистическая армия” (4,2 тысячи человек) под командованием полковника Волоха Е.И., организованно перешла на сторону Красной армии. Остальные части (так называемая  “Действующая армия УНР”) перешли к партизанским методам борьбы, и 6-го декабря 1919-го года под командованием генерала-хорунжего Омельяновича-Павленко М.В. отправились в рейд по тылам деникинцев и советских войск, известный как “Первый зимний поход армии  УНР”. К началу “Первого зимнего похода” в составе сводной боевой группы армии УНР насчитывалось около 5 тысяч человек. 6-го мая 1920-го года, после пятимесячного рейда по тылам противника, войска Омельяновича-Павленко в районе Тульчина объединились с восстановленной в то время действующей в составе Войска Польского украинской армией под командованием Петлюры.
К началу польского наступления на Киев поляками из бывших военнослужащих армии УНР, находившихся в лагерях для военнопленных и мобилизованных на оккупированной поляками территории украинцев, была вновь сформирована и вооружена “армия УНР”, действовавшая на узком участке польско-советского фронта (на Подолье и в Галиции) на стороне войска Польского.
Ее состав на июль 1920-го года был следующий:
- 1-ая Запорожская стрелковая дивизия;
- 2-ая Волынская стрелковая дивизия;
- 3-я Саперная стрелковая дивизия;
- 4-я Киевская стрелковая дивизия;
- 5-я Херсонская стрелковая дивизия;
- 6-я Сечевая стрелковая дивизия;
- Отдельная конная дивизия;
- Бронепоезд “Кармелюк”;
В октябре 1920-го года армия УНР второго формирования насчитывала 23 тысячи

5

человек.
16-го октября 1920-го года вступило в силу польско-советское перемирие, однако армия УНР, совместно с частями 3-ей русской армии, продолжала боевые действия. В ноябре 1920-го года войска двух армий пытались вести наступление в Подольской губернии, однако, в тяжелых боях с частями Красной армии потерпели поражение и вынуждены были отступить на запад, на польскую территорию. Перейдя реку Збруч (приток Днестра) армия УНР в ноябре 1920-го года, по условиям польско-советского перемирия, была вторично интернирована поляками.
В ноябре 1921-го года была проведена последняя крупная военная акция военнослужащими армии УНР – “Второй зимний поход”, закончившийся неудачей. Сформированная в польских лагерях для военнопленных плохо экипированная 1,5-тысячная группировка украинских войск под общим командованием Ю. Тютюнника тремя колоннами выступила в рейд с территории Польши и Румынии на территорию Советской Украины в надежде спровоцировать всенародное антибольшевистское восстание, однако была разгромлена частями Красной армии, а многочисленные мелкие восстания подавлены.                               

6

Глава   первая

Евгений Петрович Ангел родился в 1897-ом году в селе Власовка Борзянского уезда Черниговской губернии (ныне Ичнянский район Черниговской области). Это было небольшое село, в котором проживало 2,5 тысячи человек. Село Власовка располагалось на берегу Манторского пруда, входящего в систему прудов на реке Смош. На другом берегу пруда располагалась усадьба Качановка, длительное время принадлежавшая известным меценатам и коллекционерам Тарновским. Со стороны Власовки на берегу одного из прудов виднелась беседка, в которой когда-то в свое время композитор Михаил Глинка писал свою знаменитую оперу “Руслан и Людмила”.
Евгений Ангел происходил из болгарского рода Ангеловых (Фамилия Ангеловых широко распространена в Болгарии).
Согласно родовым преданиях, сообщенным племянницей атамана Маргаритой Орловой, болгар Ангеловых привез на Черниговщину один из Тарновских после русско-турецкой войны 1828-1829-г годов.
Отец Евгения Петр Никитич служил егерем у помещика Василия Тарновского-младшего. Он (Петр) женился на украинке Клавдии Ивановне. В семье было 12 детей. Евгений был вторым ребенком. Петр Ангел служил еще и ключником, так как являлся доверенным лицом Василия Тарновского. Такая служба предполагала высокую оплату. Петр Ангел считался зажиточным крестьянином.
В 1897-ом году Василий Тарновский из-за долгов был вынужден продать усадьбу Качановку вместе с сахарным заводом в соседнем селе Парафиевка известному сахарозаводчику Павлу Харитоненко. Однако Петр Ангел продолжал служить и у новых владельцев усадьбы, в том числе у дочери Павла Харитоненко и ее мужа барона Михаила.


II

Начальное образование Евгений Ангел получил дома, а в 7 лет его отправили к родной тетке на Северный Кавказ учиться в кадетский корпус.
Владикавказский кадетский корпус, в который определили Евгения, был учрежден в 1901-ом году и открылся 1-го сентября 1902-го года. В кадетском корпусе был приготовительный класс, куда принимали мальчиков в возрасте 7-8 лет. В 1-ый класс набирали в 9-10 лет.
Кадеты, в основной массе, были казенноденежными и стипендиатами, находились они на полном государственном обеспечении, были это дети казаков, офицеров и чиновников, служивших на Кавказе без различия национальностей. Одной из задач Владикавказского кадетского корпуса была подготовка офицеров из местных уроженцев, в этот корпус принимали детей осетин и ингушей, как из числа местной

7

администрации, так и других по усмотрению Командующего войсками округа. Но Евгений Ангел под эти категории не попадал, учился он на общих основаниях, был “своекоштным”, за обучение необходимо было платить 450 рублей в год. Обучающиеся за свой счет кадеты проживали дома, а в корпус ходили только на занятия.
В корпусе был подобран достойный преподавательский и воспитательный состав, готовили здесь профессиональных и культурных офицеров. Правила хорошего тона отрабатывались до мелочей, объясняли, например, что жидкость в супе необходимо есть с широкой части ложки, а гущу брать с обратного конца, рубленое мясо есть только вилкой без ножа и т.п. Каждый год 5-го октября в корпусе проводился бал, на который приглашались ученицы Ольгинской гимназии. Если кадет после двух танцев с гимназисткой не поменял белые перчатки или забыл угостить барышню лимонадом в буфете, то его ожидало взыскание.
Кадетский корпус Евгений Ангел так и не окончил, отец уже не мог оплачивать обучение сына, ведь у Петра Ангела почти ежегодно рождались дети, и значительная по тем временам сумма в 450 рублей стала неподъемной. Однако и те годы, которые он проучился в кадетском корпусе, оставили неизгладимый след в его памяти.
Дальше он продолжал свое образование уже на родине в волостном местечке Ичня.
В 1909-ом году Евгений Ангел числится в списке учеников городского училища, изучающих иностранные языки (немецкий и французский), хотя в общем списке учеников его фамилии нет. Вероятно, ему зачли обучение в кадетском корпусе в объеме 1-го и 2-го классов городского училища, а с такой подготовкой знание иностранных языков требовалось для поступления в 3-ий класс классической гимназии. Ближайшая гимназия находилась в местечке Борзна. Согласно положению необходимо было также сдать экзамены по древним языкам. В городском училище латынь и греческий не преподавали, что, вероятно, и стало препятствием для поступления Евгения Ангела в гимназию.
Городское училище в Ичне с 1912-го года было реорганизовано в Министерское высшее начальное училище, его Евгений Ангел и окончил. Министерское училище по нынешним реалиям являлось неполной средней школой, его свидетельство позволяло продолжать образование в учительских семинариях и технических училищах, а также получать начальный чин чиновника XIV класса - коллежского регистратора. Но на этом учеба Евгения Ангела и закончилась, поскольку началась Первая Мировая война.


III

В первые месяцы войны имели место огромные потери младших офицеров, по статистике прапорщик на передовой в среднем жил 10-15 дней до гибели или ранения. Такие потери были обусловлены, в том числе, и устаревшими боевыми уставами: командир роты в наступление должен идти впереди подразделения.
Острая нехватка офицеров младшего звена в России императорской армии ощущалась еще до начала войны. Самым младшим офицерским званием в армии в мирное время был подпоручик – именно в этом чине поступали на службу большинство
выпускников военных училищ. Однако на случай войны для офицеров запаса было
8

предусмотрено еще одно военное звание, занимавшее промежуточное положение между подпоручиком и прапорщик. Это звание могли получить граждане со средним и высшим образованием, окончившие университеты, институты, гимназии и реальные училища, но граждан с таким образованием было недостаточно.
Прапорщики не пользовались правами кадровых офицеров, не могли производиться в штаб офицерские чины и после войны подлежали увольнению в запас, хотя были и исключения.
Для восполнения потерь Генштаб принял решение создать для ускорения подготовки офицеров специальные школы прапорщиков. Такие школы комплектовались лицами с высшим и средним образованием, студентами и вообще любыми лицами, имевшими образование хотя бы в объеме городского или высшего начального училища.
Первые школы открылись уже в 1914-ом году (призыв в царскую армию был с 18 лет). Тогда Евгению Ангелу было 17 лет. Он ушел в армию добровольцем и его направили в школу. Это была 2-ая Киевская школа. Первые выпуски прапорщиков в этих школах состоялись в конце 1914-го года.
Курс обучения в школах прапорщиков был краткосрочным, общее число учебных занятий составляло 512 часов, преподавались только азы высшей науки в соответствии с реальным опытом мировой войны. Весь курс изучался за 64 учебных дня, а с учетом выходных, перерывов между курсами, банных дней и медосмотров срок подготовки прапорщика составлял четыре месяца.


IV

В школе прапорщиков Евгений Ангел подружился с таким же юным парнем из большого на Киевщине села Медвин Коломиец Тарасом Захаровичем, но на год старше него, родился Коломиец в 1896-ом году.
Детские и юношеские годы Тараса Коломиец прошли на красочной окрестности Медвина, размещаемого на Святой горе, на улице Миколая. Ее название исходило от многих Миколаенков, которые здесь проживали. Подобное название имел и пруд – Миколаенков. Соседние яры, балки и сады любимое место развлечений детворы не только с улицы Миколая, но и с соседних улиц.
Святая гора – одна из самых высоких медвинских возвышенностей, среди которых проходит водораздел Росси и Гнилого Тикича. Отцовская хата стояла чуть ли не на самом высоком месте этой возвышенности. С одной ее стороны на горизонте можно было видеть темную полоску Довгенького леса, с другого – столбовую дорогу, которая шла из Киева до Лысянки и даже на Звенигородку. Пологий склон от дороги, разделенный небольшими ярами, сходил к небольшой речке Хоробрая, которая своими рукавами брала начало в Миколаевском пруду, родниках возле Тотах и Ковтуневского леска, и пополняла уже другой пруд – Мирской.
Тарас, круглый сирота, хотел знать все. Одет был чуть ли не из самых бедных в школе, всегда голодный, он нашел в себе силы закончить министерскую начальную

9

школу, а потом получить среднее образование, которое давала высшая начальная школа.
Не легка была та учеба.
Отец и мать умерли от тяжелого повседневного труда. Кроме Тараса, с ним жили две его старшие сестры – Одарка и Параска, которые работали по хозяйствам соседей. Наполовину опухшие от голода они обрабатывали огороды, смотрели за чужими детьми, скотиной. Если хозяева давали им хлеб, каждая прятала к груди, чтобы принести домой и накормить брата.
Ходил Тарас в школу в старых, порванных сапогах покойного отца и бабушкином ватнике, что был пошит из старой свиты. Сапоги были настолько сношенные и дырявые, что однажды из них в школьном коридоре выпали соломенные подстилки. Мало кто из одноклассников и учеников сочувствовали сироте.
Желание брата к учебе счастливо поддерживала старшая сестра Параска. Она говорила соседям:
- “Я ничего так много не хочу, это как дождаться, чтобы Тарас выучился” - то есть окончил высшую начальную школу.
Когда Тарас возвращался из школы, то с порога просил сестру:
- Наливай борщ, а то не могу удержаться, так кушать хочется.
А, покушав, он тут же спрашивал, еще чего-нибудь покушать...
Учился Тарас добросовестно и старательно. Отличником не был, но и задних не пас. Если нужно было помочь по хозяйству, а домашние задания еще не были выполнены, всегда просил сестру дать ему 15-20 минут, чтобы все окончить, и только потом приступал к работе.
В высшей начальной школе, чтобы как-то помочь сестре, каждый день летних каникул старался на себя взять всю работу, еще и у людей подрабатывал. Его желанием было заработать за летние месяцы на одежду, а, может, и на новую обувь.
Голодная жизнь закаляла характер - Тарас быстро взрослел. По воспоминаниям сестры, он был очень работящий и настырный, и что ее очень волновало, очень доверчивый и справедливый.
В бесконечной сельской работе и учебе в школе юные годы пролетели быстро. Полученный документ об окончании школы согревал его душу и сердце.
Но однажды утром все планы на будущее перечеркнула война... За несколько дней Тарас с товарищами уже ждали мобилизацию под стенами военкомата. Несколько суток молодые парни ожидали отправки на фронт. Наконец, распределение: его товарищей без начального среднего образования отправили на фронт, а Тараса – в Киевскую школу прапорщиков № 2.
Вначале в школу прибыл Коломиец Т.З., на второй день Ангел Е.П. Они оба одного роста, их рядом и поставили в один строй. В строю они и познакомились. Вместе они были на занятиях, рядом стояли их койки в казарме. Они подружились.






10


V

С 1915-го года Евгений Ангел и Тарас Коломиец уже находились на фронте. Это был Юго-Западный фронт, туда попадала большая часть призывников из Украины.


VI

Пока Ангел Е.П. и Коломиец Т.З. находились на фронте, вихрь Февральской революции 1917-го года привел в хаотическое движение огромные массы населения Российской империи, активизировал не только социальные, но и национальные требования и устремления народов, ее населяющих. На волне революционного энтузиазма и ощущения невиданной свободы, в марте 1917-го года, в Киеве, была создана межпартийная организация, которой суждено было сыграть важную роль в Гражданской войне – Украинская Центральная Рада. Рада стремилась оформить стихийное социальное движение масс в Украине, направить его в сторону создания государственности, в виде автономии в составе федеральной России.
В июне 1917-го года, после того как Центральная Рада пополнилась представителями рабочего класса, крестьян, военных, студентов, было заявлено о том, что именно Центральная Рада является параллельной законодательной представительской властью всего украинского народа, выражая его особые социально-политические и национальные интересы.
Во главе Центральной Рады с марта 1917-го года по апрель 1918-го года бессменно стоял известный украинский историк и демократический деятель Михаил Грушевский. Главой еще не созданной исполнительской власти (властной вертикали) в украинских губерниях стремился стать руководитель Генерального секретариата (Совета министров) модный украинский писатель, драматург и революционер Владимир Винниченко. Несмотря на самопровозглашение автономии Украины, еще в июне 1917-го года, этой автономии  в действительности еще не существовало до конца октября 1917-го года, так как реальную власть, в так называемых Юго-Западных губерниях России удерживало Временное правительство Российской Республики.


VII

Только с падением Временного правительства в Петрограде открылись возможности перехода всей полноты власти в Украине в руки Центральной Рады. После неудавшегося большевистского восстания и вывода из Киева верных Временному правительству войск Центральная Рада смогла перехватить упавшую в ее руки власть и 7-го ноября 1917-го года провозгласить Украинскую Народную республику (УНР) на территории восьми губерний Украины: Киевской, Волынской, Подольской, Херсонской,

11

Черниговской, Полтавской, Харьковской, Екатеринославской и уездов Северной Таврии.
С 1917-го года были прерваны государственные контакты между Петроградским Советом Народных комиссаров (СНК) и киевским правительством. Центральная Рада заявила о своем полном неподчинении ленинскому правительству России и стремилась превратить Киев в центр созданной новой Федеративной республики России.
В ноябре 1917-го года на политику УНР усилилось влияние молодого и амбициозного военного секретаря (министра) УНР журналиста Семена Петлюры. Пост главы военного ведомства УНР к середине ноября 1917-го года стал ключевым.


VIII

Семен Васильевич Петлюра родился 23-го мая 1879-го года в историческом центре Восточной Украины – Полтаве – в казацкой семье, в свое время перебравшейся из села в город. Как и все дети из небогатых семей, окончил начальную приходскую школу, потом учился в духовной семинарии, доступной для всех сословий. В то время Полтава была одним из очагов национально-патриотической жизни Украины, с сильными украинскими традициями. Начало XX века ознаменовалось оживлением национального движения, выразившегося в сознании ряда украинских кружков и общин не только культурно-просветительского, но и  политического характера.
Семен Петлюра начал свою политическую карьеру вступлением в Революционную Украинскую партию в 1900-ом году. Придерживался левонационалистических взглядов.
В 1902-ом году Семен Васильевич начал журналистскую деятельность в “Литературно-научном вестнике”, здание журнала находилось во Львове, который входил в состав Австро-Венгрии. На тот период времени главным редактором “Вестника” был М.С. Грушевский. Первая публицистическая работа Петлюры была посвящена состоянию народного образования на Полтавщине.
В 1902-ом году, спасаясь от ареста за революционную агитацию, переехал на Кубань, где сначала давал частные уроки в Екатеринодаре, а позже ассистентом-исследователем в экспедиции член-корреспондента российской Академии наук Ф.А. Щербины, который занимался систематизацией архивов Кубанского казачьего войска и работал над фундаментальным трудом “История казачьего войска”.
Работая учителем в Екатеринодаре, Петлюра создал революционную группу “Черноморская громада”.
В 1903-ем году его арестовали за распространение листовок, но через несколько месяцев освободили “на поруки”. Выйдя на волю, Петлюра выехал в Киев, а затем во Львов, где редактировал партийное издание “Труд” и “Крестьянин”. Сотрудничал с изданиями “Воля”, “Литературно-научный вестник”, установил контакты с И. Франко и М.С. Грушевским. Здесь он прослушал курс Подольского украинского университета, где преподавали украинские интеллигенты Галиции.
Амнистия 1905-го года позволила Петлюре вернуться в Киев, где он принял участие во II съезде РУП. После раскола РУП и создания УСДРП С. Петлюра вошел в ее Центральный комитет. В январе 1906-го года выехал в Петербург, где редактировал
12

ежемесячник УСДРП “Свободная Украина”, однако уже в июле возвратился в Киев, где по рекомендации М.С. Грушевского, работал секретарем редакции журнала УСДРП “Слово”. Осенью 1908-го года Петлюра вновь работал в Петербурге в журнале “Мир” и “Образование”/
В 1911-ом году Петлюра женился и переехал в Москву, где работал бухгалтером в страховой компании на общественных началах до 1914-го года. Редактировал журнал “Украинская жизнь”.
В начале 1916-го года Петлюра поступил на службу во “Всероссийский союз земств и городов”, созданный в 1914-ом году для помощи правительству Российской империи в организации снабжения армии.
Эта полувоенная должность дала ему возможность бывать в военных частях и вести политическую работу среди украинцев.
Февральская революция в России застала С. Петлюру на западном фронте в Белоруссии. Благодаря его энергичной деятельности, на фронте были созданы украинские войсковые рады – от полков до целого фронта. Авторитет среди солдат и общественных активистов Петлюры выдвинули его в руководство украинским движением в армии. В апреле 1917-го года он выступил инициатором и организатором проведения в Минске украинского съезда западного фронта. Съезд создал Украинскую фронтовую раду и ее председателем выбрал Петлюру.
Как председатель фронтовой рады и уполномоченный “Земгора”,  Петлюра был делегирован на Всеукраинский национальный съезд, созванный Центральной Радой (проходил 6-8-го апреля).
5-8-го мая 1917-го года Петлюра принял участие в Первом Всеукраинском военном съезде. Со всех сторон, флотов, гарнизонов и округов не только Украины, но и всей Российской империи на него съехались более 900 делегатов. Уже в ходе избрания председателя съезда проявилось противостояние между социалистами – “автономистами” и “самостийниками”. На съезде заседания по очереди вели: С. Петлюра – представлял фронтовые части, Н. Михновский – тыл, В. Винниченко – Центральную Раду, матрос Грамотный – Балтийский флот. Почетным председателем съезда делегаты избрали М. Грушевского и пригласили в президиум командира Первого Украинского полка имени гетмана Б. Хмельницкого. Полковника Ю. Конкина.
Несмотря на то, что кандидатура Петлюры прошла лишь незначительным большинством голосов, именно с его избранием членом президиума Военного съезда, а позднее – главой Украинского генерального войскового комитета (УГВК) – Петлюра вошел в украинскую политику.
8-го мая, на завершении съезда, его ввели в  состав Центральной Рады.
Благодаря его неоднократным выступлениям на съезде, постепенно приобретал популярность среди делегатов. Он председательствовал  на заседаниях, выступал с докладами “О национализации армии”, “О вопросах просвещения”, предлагал перейти к обучению солдат-украинцев на родном языке и перевести на украинский язык военные уставы, наставления, а также приступить к преобразованию существующих на Украине военных училищ. Возможно, что именно такой его практический подход импонировал военным.

13

Несмотря на явный радикализм делегатов и намерение Михновского и его сторонников использовать съезд для того, чтобы потребовать от руководства Центральной радой приступить к немедленной организации национальных вооруженных сил, “самостийницьких” взглядов придерживалось относительное меньшинство, так что идею национализации армии по национально-территориальному признаку провести не удалось.
Ведущей на съезде стала автономистская идея социалистических партий, представители которых преобладали в Центральной Раде. Они категорически отрицали необходимость создания собственных силовых структур. М. Грушевский отстаивал мнение, что ведущим направлением в историческом развитии Украины должен быть не революционный путь, который сопровождается насилием, кровью и разрушениями, а эволюционный и мирный путь. В. Винниченко отстаивал марксистскую идею “всеобщего вооружения народа”, отрицая любые шаги, направленные на развитие национальной
армии. Под влиянием выступлений Винниченко съезд принял резолюцию “Об украинской народной милиции”: украинская армия после войны должна стать “армией народа (народной милицией), единственной целью которой будет охрана интересов и прав народа”.
Будучи членом УСДРП, Петлюра, разумеется, не мог выступать против линии партии по вопросам военной политики, но и не делал заявлений о целесообразности регулярной армии. Наоборот, он приложил немало усилий к тому, чтобы смягчить влияние Винниченко на военное строительство на Украине.
Поведение Петлюра на съезде было прагматичным, рациональным, демонстрировало его способность адекватно оценивать общеполитическую ситуацию. Он призывал “не отделять судьбы России от судьбы Украины. Если Россия потерпит поражение, последствие этой катастрофы отразятся и на Украине”. По докладу Петлюры съезд принял резолюцию “Об украинизации армии”. В ней, в частности, содержалось требование о том, что в “существующих подразделениях тыловых частей все военнослужащие-украинцы, как офицеры, так и солдаты, должны быть немедленно выделены в отдельные части... На фронте это выделение должно проходить постепенно – и в зависимости от тактических и других военных обстоятельств, с тем, чтобы это выделение не вносило дезорганизацию на фронтах”.
Была поставлена резолюция съезда – “потребовать от Временного правительства и Совета рабочих и солдатских депутатов немедленного объявления особым актом национально-территориальной автономизации Украины. На переговоры в Петроград направилась делегация Центральной Рады. Одним из ее требований было: “В интересах дисциплины необходимо проведение в жизнь выделения украинцев в отдельные войсковые части, как в тылу, так, по возможности, и на фронте”. Военный министр Керенский занял в отношении украинизации отрицательную позицию. Не найдя взаимопонимания с Временным правительством и Петросоветом, делегация вернулась в Киев.
Тем временем на Украине приступил к работе Украинский генеральный войсковой комитет (УГВК), созданный Первым военным съездом для практического руководства формированием национальных вооруженных сил. В него вошли, в частности, Семен Петлюра (председатель), Владимир Винниченко, Николай Михновский.

14

Склонность к радикальным действиям, тяга к “самостийности” в УГВК олицетворял Михновский, которому противостоял, прежде всего, Винниченко, а в самой Центральной Раде – и Михаил Грушевский, которые не только не разделял взглядов Михновского, но и считал их объективно вредными, даже преступными для тогдашнего этапа создания украинского государства. К этому крылу формально относился и Семен Петлюра. Отсутствие внутреннего согласия мешало работе УГВК. В своей практической деятельности Петлюра во многих принципиальных вопросах не столько руководствовался позицией руководства Центральной Рады, сколько следовал своему импульсивному характеру, склонности к неумным эффектам. Он нередко совершал поступки, показной радикализм которых выделял его на фоне других лидеров УЦР и воздействовал на настроение наэлектризованных масс. При этом большинство членов УГВК вообще были мало подготовлены к той роли, которая им выпала – они были или гражданскими людьми,
либо малоквалифицированными военными специалистами, которые занимали низшие офицерские чины, и то полученные в основном в условиях тотального призыва на штабную службу в годы войны.


IX

В поддержку требований автономии УГВК принял решение созвать Второй  Всеукраинский военный съезд.
Керенский телеграммой по всем частям запретил проведение съездов под угрозой военно-полевого суда. В ответ Петлюра обратился к самому Керенскому, а также к верховному главнокомандующему, командующему фронтами и военными округами, предупредив их, что “запрещение съезда вызовет неизбежную реакцию и посеет недоверие к верховному командованию и снизит боевой дух украинцев”.
Несмотря на запрет, съезд состоялся 5-10 июня 1917-го года с участием около 2000 делегатов. Исследователи отмечают некую противоречивость его выступлений – с одной стороны, руководствуясь программными постулатами УСДРП, Петлюра заявил, что “постоянная армия может иметь в себе элемент опасности”, а с другой – признавал необходимость реальной военной силы.
Резкая критика звучала на съезде в отношении планов Керенского по подготовке крупного наступления. Делегаты заявили, что это приведет лишь к массовым жертвам среди украинцев в угоду интересам российского правительства. Когда ситуация особенно накалялась, на трибуне появлялся Петлюра, сдерживая радикально настроенных делегатов от прежнего выступления.
Обстановка, сложившаяся на военном съезде, подтолкнула Центральную раду на принятие и обнародование I Универсала, провозгласившего в одностороннем порядке национально-территориальную автономию Украины в составе России. Универсал был зачитан В. Винниченко на съезде 10-го июня.



15


X

Революционные процессы февраля 1917-го года вызвали политизацию русской армии. В марте-апреле этого года в тыловых и фронтовых частях создаются украинские военные комитеты, выборные армейские органы национального типа. Воины в своем ассе увлекались идеей собственной государственности и выражали желание с оружием в руках добывать независимость Украины. Рост украинского военного движения требовал создания единого руководящего центра. Такой центр сформировался в Киеве. Ведущая роль в нем принадлежала бывшему основоположнику революционной украинской партии поручику Николаю Михновскому, служившему адвокатом при Киевском окружном суде. Он принадлежал к “Братству самостийников”. Вместе со своими сторонниками и единомышленниками А. Степаненко, Ю. Ганом, В. Павленко, В Отамановского, В. Евтимог они выступали за немедленное формирование национальной регулярной армии.
1-го марта 1917-го года в Киеве по инициативе Николая Михновского состоялось первое собрание украинских офицеров и солдат русской армии, которые обратились к Временному правительству с притязаниями национально-территориальной автономии Украины и провозгласили себя Временным украинским Военным Советом.
В этот день на совещании военных киевского гарнизона была создана первая военная организация – Украинский военный клуб имени гетмана Павла Полуботка. Главной задачей организации определялось “сплочение всех воинов-украинцев к немедленной организации национальной армии, которая могущественна своей милиарной силой, без которой нельзя и помыслить о получении свободы Украины”.
На заседании клуба было принято решение приступить к созданию национальной армии, начав формирование украинских добровольных полков и первому из них присвоить название – Первый украинский казачий имени гетмана Б. Хмельницкого полк. Одновременно с военным клубом был образован Украинский Военный Организационный комитет, который должен непосредственно заниматься формированием вооруженных сил.
10-го апреля 1917-го года в Киеве состоялось вече украинских солдат-фронтовиков, которое приняло решение требовать от Временного правительства создание украинской армии, выделения на фронте солдат-украинцев в отдельные военные части, формирования в тылу полков, для которых уставной язык был бы украинский.
В апреле 1917-го года в Минске образовался Украинский Фронтовой совет для войск Западного фронта во главе с Семеном Петлюрой.
В мае 1917-го года, несмотря на сопротивление русского командования, был сформирован украинские казачий полк имени гетмана Б. Хмельницкого численностью 3200 человек, командиром которого был назначен сотник Д. Путник-Гребенюк, впоследствии  - полковник Юрко Конкин. Выдающуюся роль в создании украинской армии сыграли Всеукраинские военные съезды 1917-го года. В мае 1917-го года на первом Всеукраинском военном съезде был образован Украинский Генеральный Военный комитет, который должен осуществлять руководство всем украинским военным движением. Одновременно с созданием украинских военных организаций и формированием добровольческих полков проходил процесс украинизации тех фронтовых
16

частей русской армии, которые состояли преимущественно из украинцев. В царской армии в начале Первой Мировой войны было мобилизовано свыше 4 миллионов украинцев, которые по мере распространения украинского национального движения потребовали от российского командования выделения их в отдельные военные части.


XI

Служили Ангел и Коломиец в одной из дивизий 11-ой российской армии: Ангел в строевом подразделении, Коломиец в подразделении охраны штаба. Однако дружба их продолжалась. Революционные процессы февраля 1917-го года вызвали политизацию российской армии. В марте-мае 1917-го года в тыловых и фронтовых частях за поддержку революционного российского правительства образовываются украинские военные комитеты – выборные армейские органы национального типа. Военные в своей массе захватываются идеей собственной государственности и выявляют желание с оружием в руках защищать независимость Украины.
Коломиец находился в постоянном контакте с офицерами штаба. Он с самого начала революции включился в украинское движение, которое началось в армии. Его сначала избрали в совет дивизии, а потом ввели в члены армейского совета.
В июне 1917-го года Коломиец был направлен в Киев делегатом на 2-ой Всеукраинский военный съезд.


XII

Коломиец Тарас Захарович на этом съезде познакомился с другим делегатом съезда Цвитковским Дмитрием Васильевичем, который был родом из Уманской уезда. Родился он в 1889-ом году. Имел младших братьев – Ивана и Николая. После 4-го класса духовной семинарии Дмитрий в 1912-ом году в 32 года поступил в Елизаветградскую кавалерийскую школу. Его больше тянуло к лошадям, чем к поповской рясе. Он был запальчивым, смелым и до драк охочий.
Окончив кавалерийскую школу в 1914-ом году, Дмитрий ушел на империалистическую войну, ”которую прошел всю”. Служил младшим офицером 10-го Ингерманландского гусарского полка. В 1916-ом году он штабс-ротмистр лейб-гвардии Волынского полка 3-ей гвардейской пешей дивизии. В первые дни февральской революции солдаты выбрали его своим командиром.
Во главе Волынского полка Цвитковский принял активное участие в гибели российского самодержавия. Весной 1917-го года Волынский полк и украинская организация крепости Выборг направили его в Киев делегатом на 2-ый Всеукраинский войсковой съезд. Здесь он и познакомился с Коломийцем.



17


XIII

На съезде в разговор Цвитковского и Коломийца вмешался их сосед, который сидел слева от них, Григорий Пирховка.
- Я слышу, вы родом из Медвина, - обратился он к Коломийцу. Я тоже ваш земляк.
Он рассказал, откуда он, и как попал на 2-ой Всеукраинский военный съезд.
Родился Григорий Пирховка в 1883-ем году в семье крестьянина в селе Исайках Каневского района Киевской губернии (ныне Богуславский район Киевской области). В 1983-нм году окончил сельскую школу, работал в хозяйстве, потом помощником волостного писаря села Юшков Рог на Таращанщине.
В 1900-ом году принимал участие в революционном движении, вступил в Таращанскую организацию эсеров. После ее разгрома того же года был заключен в Сибирь, где женился на Евгении Петровне Захаровой. Принимал участие в революционных движениях 1905-го года в Иркутске.
После освобождения в 1906-ом году Пирховка вернулся на Украину. Жил в Богуславе Киевской губернии. За революционную агитацию среди населения в мае 1907-го года снова был арестован, посажен в Киевскую тюрьму и выслан на 2 года в Волгоградскую губернию. На этапе, в Вяткинской тюрьме, за бунт политических вместе  с другими участниками был побит и посажен в карцер. Находясь в ссылке в Сальвичегодске, под влиянием адвоката Томского, увлекся юриспруденцией. За участие в демонстрации в Сальвичегодске оказался в тюрьме, после пребывания в которой его заслали еще на 100 верст далее Бере-Несолодска.
По окончании ссылки Пирховке царская власть запретила возвращаться на Украину, и ему обратно пришлось выехать в 1909-ом году в Иркутскую губернию, где перебивался случайной работой. Был секретарем еженедельника “Жало”, который издавали анархисты-коммунисты. После долгих просьб, наконец, получил разрешение сдать экзамены на звание приватного поверенного при Иркутском окружном суде. Имел приватную юридическую практику до 1917-го года.
В 1912-ом году организовал в Иркутске украинский литературно-музыкально-драматический кружок “Громада” – был его председателем до 1917-го года.
В феврале-марте 1917-го года брал участие в уничтожении царской власти в Иркутске, в частности, захват Городской думы. Работал в комиссии освобождения политзаключенных и политссыльных Иркутского революционного комитета гражданских организаций. Стал делегатом 2-го Всеукраинского военного съезда.


XIV

Пирховка на съезде познакомился не только с Цвитковским и Коломийцем, но и другими членами съезда в зале заседаний и в канцелярии Центральной Рады, в частности, и с украинскими эсерами и их программой. В 1917-ом году вступил в Украинскую партию

18

социалистов-революционеров. Потом он выехал на родину, где был избран членом земской управы и народным судьей в Богуславе. В начале 1918-го года исполнял обязанности уездного комиссара правительства Центральной Рады.


XV

Цвитковский после окончания 2-го Всеукраинского военного съезда уже не вернулся в свою часть, а остался работать в Генеральном секретариате в Киеве. Здесь же и вступил в партию эсеров.
В конце 1917-го года Центральная Рада отправила поручика Цвитковского в 17-ый армейский корпус армии Временного правительства своим представителем. В корпусе Дмитрий возглавил батальон смерти. 4 тысячи “сорвиголов” были под его командой. И в Запорожской дивизии, где он в начале 1918-го года начинал службу в Украине, Цвитковский возглавлял курень смерти. Он всегда мужественно смотрел смерти в глаза, такой характер был у него!


XVI

Цвитковский предложил Коломийцу остаться после съезда в Киеве и возглавить подразделение охраны Украинского генерального войскового комитета, на что получил одобрение от Семена Петлюры.
В течение июня Петлюре удалось наладить работу всех отделов УГВК, установить тесную связь с большинством украинских военных организаций, наладить сотрудничество со штабами командования и Юго-Западным и румынским фронтом. Петлюра пытался объединить вокруг УГВК военных специалистов из числа бывших старших офицеров российской армии и добиться того, чтобы комитет исполнял роль органа создаваемой национальной армии.
Готовясь к наступлению на Юго-Западном фронте, командование считало, что создание ”национальных частей” (польские, латышские, сербские, чехословацкие и т.п.) поможет укрепить боеспособность русской армии, поэтому позволило украинизировать 34-ый и 6-ой армейские корпуса и переименовать их в 1-ый и 2-ой Украинские, а 7-ой, 32-ой и 41-ый корпуса были наполовину маршевыми ротами, размещенными в тыловых губерниях. На Украину также направлялись украинские части из Петрограда и Москвы.
15-го июня Центральная Рада объявила о создании высшего исполнительного органа - Генерального секретариата, в котором С. Петлюра занял пост генерального секретаря по военным делам. В Декларации Генерального секретаря, провозглашенной 16-го июня, вновь созданному секретариату по военным делам была поставлена задача украинизации арии, как в тылу, так, по возможности, и на фронте, приспособления военных округов на территории Украины и их структуры к потребностям украинизации армии.

19

28-го июня в Киев прибыла делегация Временного правительства в составе В. Керенского, И. Церетели, М. Терещенко с целью наладить отношения с Центральной Радой. Делегация заявила, что правительство не будет возражать против автономии Украины, однако просит воздержаться от одностороннего декларирования этого принципа и остановить окончательное решение Всероссийскому учредительному собранию.
Петлюра вошел в комиссию Центральной Рады по ведению переговоров с Временным правительством. Самые острые споры касались полномочий Генерального секретариата. Среди вопросов, которые обсуждались, самое важное место занимали военные проблемы: украинизация всех гарнизонов на территории Украины, а также запасных полков, замена всей военной администрации на украинскую, и перевод украинизированных частей с других фронтов на Юго-Западный и Румынский фронты.
Переговоры закончились соглашением, основанным на временных уступках.
2-го июля Временное правительство сообщило о признании Генерального секретариата, как высшего распорядительного органа Украины. 3-го июля была подписана совместная декларация Временного правительства и Центральной Рады. В тот же день Центральная рада провозгласила Второй Универсал.
Временное правительство в своем постановлении от 6-го июля об утверждении Генерального секретариата исключило Петлюру из состава секретариата по военным делам. Сам УГВК был лишен каких бы то ни было командных функций, и рассматривался, как общественная организация, члены которой фактически являлись дезертирами из российской армии и могли в любой момент быть преданы военно-полевому суду. Временное правительство разрешило комплектование отдельных частей украинцами.


XVII

Тем временем массовый подъем национального самосознания приводил к тому, что радикально настроенные группы среди военнослужащих украинцев продолжали выдвигать требования, ставившее руководство Центральной Рады в затруднительное положение. Одной из таких попыток оказать давление стало вооруженное выступление
2-го украинского полка имени гетмана Полуботка в Киеве в начале июля 1917-го года. На переговоры с “полуботковцами” Центральная Рада направила делегацию, в состав которой вошел Петлюра. Перед полком выступил Петлюра. Переговоры не дали результатов.
4-го июля в Киеве состоялось совещание представителей частей Киевского гарнизона. Постановлением УШВК на это совещание был делегирован Петлюра. На совещании представители “полуботковцев” в своих выступлениях требовали, чтобы Временное правительство признало Центральную Раду и Генеральный секретариат верховной властью на Украине, а также, чтобы сама Центральная Рада признала их часть действующим 2-ым украинским пехотным полком имени Павла Полуботка.
Центральная рада, однако, отказалась поддержать восстание.
8-го июля Генеральный секретариат постановил отправить “полуботковцев” на фронт в составе отдельного полка имени Павла Полуботка. Петлюра совместно с другими
20

представителями УГВК убедил “полуботковцев” сложить оружие. 14-го июля полк отбыл на фронт. Здесь военное командование, не сдержав обещание, включило их в состав Немировского полка, располагавшегося на передовой в Галиции.
10-го июля на заседании Комитета Центральной Рады был рассмотрен вопрос о
1-ом украинском полке имени гетмана Богдана Хмельницкого, и было решено согласиться с требованием командования, настаивавшего на его отправке на фронт, при условии использования полка в качестве отдельного украинского военного формирования. Однако во время отправки из Киева два эшелона полка были обстреляны российскими кирасирами и донскими казаками. Погибло 16 человек, и менее тридцати получили ранения. Полк был разоружен, солдаты были отправлены на фронт в составе других военных формирований, командира полка полковника Ю. Капкана поместили под домашний  арест, и на его место назначили полковника Василевского.


XVIII

После провозглашения Украинской Народной Республики Петлюра занял в ее правительстве пост Генерального секретаря военных дел.
К середине ноября 1917-го года в условиях, когда единственной реальной силой стала армия, борьба за влияние на которую еще не была окончена, пост главы военного ведомства УНР стал ключевым.
Большевистское руководство на первых порах не препятствовало образованию национальных частей, в том числе украинских, хотя Петлюра в своих обращениях к воинам-украинцам, выпущенных 11-го ноября, призвал их возвращаться на Украину немедленно, не считаясь с распоряжениями Совнаркома.
С 21-го ноября на Украину стали прибывать украинизированные подразделения из разных военных округов и фронтов. В течение ноября украинизация шла медленнее, чем хотелось киевским властям по ряду объективных обстоятельств, к которым относились серьезные транспортные проблемы и сложности с украинизацией этнически неоднородных частей.
Тем временем Всеукраинская рада войсковых депутатов потребовала от Генерального секретариата немедленно приступить к разрешению вопроса о мире в согласии с народными комиссарами и демократами других частей России.
Малая рада 21-го ноября приняла постановление об участии ее представителей в делегации Юго-Западного и Румынского фронтов для переговоров о перемирии и обращении с предложением мирных переговоров к Антанте.


XIX

Когда власть Ленина в Петрограде и Москве окончательно утвердилась, ленинский СНК перестал скрывать свою агрессивность и недовольство в отношении Украины.

21

Вечером 23-го ноября Семен Петлюра известил по прямому проводу советского Верховного Главнокомандующего Николая Крыленко об одностороннем выводе войск Юго-Западного и Румынского фронтов бывшей России из-под управления Ставки и объединения их в самостоятельный Украинский фронт действующей армии УНР, который возглавил антибольшевистски настроенный генерал-полковник Д.Г. Щербачев. Крыленко запросил инструкции в Совнаркоме. Троцкий распорядился ”не чинить никаких политический препятствий передвижению украинских частей с севера на юг” и поручил учредить при Ставке представительство украинского штаба. Кроме того, Троцкий дал указания начать немедленную подготовку и выдвижение вооруженных отрядов против белоказаков Каледина и Дутова.
24-го ноября вечером, Крыленко попросил Петлюру дать “ясный и точный” ответ на вопрос о пропуске советских войск на Дон.
Петлюра отказал в пропуске советских войск, о чем сообщил Донскому правительству.
Тем временем генерал Щербачев 26-го ноября заключил перемирие между объединенными русско-румынскими и германо-австрийскими войсками. Это позволило ему приступить к подавлению большевистского движения в армии.
Провозглашение самостоятельности Украинского фронта и вторжение украинских властей в непосредственное управление фронтами и армиями привело к дезорганизации и путанице, подрыву системы единогласия – так, например, на Румынском фронте 8-ая армия не признала своей принадлежности к УНР. Чрезвычайный съезд Юго-Западного фронта, состоявшийся 18-24-го ноября, не согласился с переходом в подчинение украинским властям, а в вопросе о политической власти высказался за Советы солдатских рабочих и крестьянских депутатов в центре и на местах. Исполняющий должность командующего Юго-Западного фронта генерал Н.Н. Стогов, обеспокоенный положением на передовой, сообщил в Киев, что “русские части угрожают бежать с Украинского фронта. Катастрофа не за горами”.
30-го ноября Петлюра направил командующего фронтами и украинским комиссарам телеграмму о запрете следования воинских эшелонов без специального разрешения Генерального секретариата по военным делам.
Конфликт между ленинским правительством и киевскими властями обострил события, произошедшие в ночь с 29-го на 30-ое ноября 1917-го года, когда была пресечена попытка большевистского захвата власти в Киеве. Военно-революционный комитет большевиков наметил вооруженное восстание против Центральной Рады на 30-ое ноября 1917-го года после предъявления ультиматума Центральной Раде с требованием добровольно передать власть большевикам. Но властям стали известны подробности плана восстания, дислокация военных частей, которые могут поддержать заговорщиков.
Ночью 29-го ноября солдаты армии и УНР (до 12 тысяч штыков) провели разоружение воинских частей, которые выражали свое желание принять участие в большевистском восстании.
Большевики тем временем выводили с Юго-Западного фронта надежные части для удара по Киеву. Узнав, что на Киев, чтобы уничтожить Центральную Раду, направляются части фронтовиков революционного 2-го гвардейского корпуса, Петлюра приказал

22

разобрать железнодорожное полотно, блокировать узловые станции, немедленно разоружать подозрительные воинские части.
Решительный генерал УНР П. Скоропадский, командующий 1-ым украинским корпусом (14 тысяч бойцов), был назначен командующими всеми войсками Правобережной Украины (20 тысяч бойцов, 77 пушек), прикрывавшими Киев от наступления 2-го армейского корпуса. Скоропадский сумел разоружить и разогнать деморализованные солдатские массы, устремившиеся к Киеву.


XX

После провала вооруженного восстания в Киеве ленинское правительство решило действовать путем внешнего и внутреннего давления на Центральную Раду. 4-го декабря 1917-го года Центральная Рада получила от ленинского правительства жесткий ультиматум, в котором от нее под угрозой войны требовалось: прекратить “дезорганизацию общего фронта”, прекратить “не пропускать эшелоны с казаками на Дон через Украину”, прекратить “разоружение советских полков и рабочей Красной гвардии в Украине и возвратить им немедленно оружие”, обязать “оказывать содействие революционными войсками в деле борьбы с контрреволюционным кадетско-калединским восстанием”. За невыполнением этих требований или при отсутствии утвердительного ответа на них в течение 48 часов ленинское правительство угрожало, что “... будет считать Раду в состоянии открытой войны против советской власти в Украине и в России “ (войну “обещали” уже с 6-го декабря 1917-го года). Центральная Рада отмела эти обвинения и поставила свои условия: признание УНР, невмешательство в ее внутренние дела и в дела Украинского фронта, разрешение выезда украинских войск в Украину, разделение финансов бывшей империи, участие УНР в общих переговорах о мире.
В период в 4-го по 11-ое декабря по приказу Петлюры и командующего Украинским фронтом генерала Щербачева войска захватили штабы Румынского и Юго-Западного фронтов, армии, вплоть до полков, произвели аресты членов Военно-революционных комитетов и комиссаров- большевиков, при этом некоторые из них были расстреляны... За этим последовало разоружение румынами тех частей, в которых было сильно влияние большевиков. Оставшись без оружия и продовольствия, русские солдаты были вынуждены уехать в Россию.
5-го декабря 1917-го года на заседании ленинского СНК было решено “считать Раду в состоянии войны с ними”. В этот же день большевик Владимир Антонов-Овсиенко был назначен главкомом войск “для борьбы против Центральной рады и Каледина”, а у границ с УНР стали концентрироваться красные войска. Командующего украинским фронтом генерала Щербачева красные объявили вне закона.
7-го декабря 1917-го года последовал новый ультиматум ленинского СНК, в котором “кремлевские хитрецы” заявили, что переговоры о признании УНР могут начаться только после немедленного отказа от “... какой бы то ни было поддержки калединского мятежа”. Этот ультиматум был оставлен руководством Украины без ответа, и вопрос о войне и мире на некоторое время повис в воздухе.
23

Но Ленин не забыл об Украине: было принято решение подготавливать военную
акцию в глубочайшей тайне. Для удобства вторгающейся армии необходимо было начать военные действия без объявления войны.
4-6-го декабря 1917-го года в Киеве проходил Всеукраинский съезд Советов, на котором большевики ожидали свою победу на мирное перетекание власти в их руки, но их представителей на съезде оказалось меньше, и их план не удался. Поняв, что дело проиграно, большевики покинули съезд, и большинство их делегатов уехало в Харьков.
Всеукраинский съезд Советов вынес резолюцию: считать ультиматум СНК покушением на УНР. Съезд решил приложить все усилия, чтобы не допустить войны между Украиной и Россией.


XXI

Премьер УНР Винниченко считал, что Петлюра виноват в конфликте с ленинским СНК и что его отставка с поста военного министра позволит избежать войны между Украинской республикой и Советской Россией. Винниченко выступал за замену профессиональной армии народной милицией, что ослабило бы позицию Петлюры. Петлюра же стоял за сохранение старой армии и создание регулярных воинских частей, выступая за большую армию, способную сражаться на германском и большевистском фронтах. Он ратовал за сохранение  в новой украинской армии принципа единоначалия, а также старых царских офицеров.


XXII

6-го декабря 1917-го года в пролетарский Харьков начали просачиваться красные отряды из России. Харьков был избран базой для наступления против петлюровцев. К
15-му декабря киевским политикам стало ясно, что главной угрозой для существования их власти стали события в Харькове. Здесь стали концентрироваться без всякого согласия на то Центральной Рады советские войска из красной России. Россией было заявлено, что приход этих войск в Украину вызван только необходимостью продвижения по украинской железной дороге советских войск, направляющихся против мятежного Дона. Однако окопавшиеся в Харькове войска, и не думали следовать на Дон.
8-го декабря в Харьков прибыли и другие красные отряды: под началом фон Сиверса и матроса Ховрина из 1600 человек, а с 11-го по 16-ое декабря еще и до 5000 солдат из Петрограда, Москвы, Твери во главе с командующим Антоновым-Овсиенко и его заместителем полковником Муравьевым. Кроме того, в Харькове находилось 3000 красногвардейцев и пробольшевистски настроенных солдат старой армии, которые были готовы к борьбе против Киева.
В Харькове 12-13-го октября 1917-го года была создана новая пролетарская власть Советской Украины. Съезд в Харькове объявил себя единственной законной власть на

24

всей территории Украины. Признание ленинским СНК нового правительства Советской
Украины автоматически подталкивало Советскую Россию к войне с не признанным Лениным киевским правительством.
Провозглашение новой власти в Украине ошеломило лидеров Центральной рады. Они ясно отдавали себе отчет в том, что новые конкуренты – серьезная сила, ведь за харьковским правительством стояла “ленинская интрига”. Они понимали, что теперь воевать придется не столько с красногвардейскими отрядами Харькова, сколько с сильным воинством Антонова-Овсиенко.


XXIII

С 12-го декабря 1917-го года Петлюра начал переводить украинские части на восток Украины, чтобы взять под охрану важнейшие железнодорожные узлы: Лозовую, Синельниково, Ясиноватую, Александровку, надеясь сохранить связь с Доном как с возможным стратегическим союзником в войне против большевиков. Узнав о подобных демаршах, большевики встревожились и начали действовать.
Уже 13-го декабря 1917-го года произошло нападение войск Антонова-Овсиенко (отряд Руднева) на станцию Лозовая, которая являлась важнейшим железнодорожным узлом, связывающим центр Украины с Доном и Донбассом. И хотя Лозовая была тогда легко отбита  республиканскими войсками, становились очевидными цели экспедиции войск Антонова-Овсиенко. Это открытая акция советских войск знаменовала начало длительной войны. В тот же день на станции Люботин красными были разоружены два эшелона украинизированных воинских частей. 15-го декабря красный отряд Ховрина провел рейд – из Харькова в Чугуев, захватил городок и разгромил местное юнкерское училище, юнкера которого не скрывали своей враждебности к большевикам.
Создатель “батальонов смерти” левый эсер Михаил Муравьев был назначен командующим советскими частями, наступавшими на главном направлении кампании Полтава - Киев.
Под Киевом армия Муравьева насчитывала около 7000 штыков, 26 пушек, 3 броневика и 2 бронепоезда. Наступление главной колонны Муравьева поддерживали следующие за ним в эшелонах малочисленные “армии” Егорова от станции Лозовая на Киев и Знаменского (Московский отряд особого назначения) от станции Ворожба.
На заседании правительства УНР 15-го декабря 1917-го года шла речь уже о неподготовленности Украины к отпору наступлению советских российских войск. Министры УНР думали обезопасить Киев, разобрав железные дороги и отрезав Украину от России, договориться с железнодорожниками не пропускать советские войска, или провозгласить военное положение и начать решительную борьбу против большевиков.





25


XXIV

С середины ноября 1917-го года представители Атланты стали проявлять открытые “союзнические чувства” к Украине и это вселяло в руководство УНР надежды на преодоление конфликта с советской Россией. Тогда лидерам УНР казалось, что Антанта дипломатическими, финансовыми и военными путями отстоит УНР от посягательств извне.
Петлюра надеялся получить “добро” на использование против большевиков, стоящих в украинских землях, войск из “иностранных подданных”, которые формировались под контролем и на деньги Антанты: чехословацкого корпуса, польских и сербских частей (общей численностью до 70000 штыков).
Но только командование чехословацкого корпуса 13-го декабря 1917-го года согласилось служить Украине, но только на немецком фронте, при условии полного финансирования корпуса правительством УНР.


XXV

Мало было толка и от украинизированной армии, проведшей в сырых окопах и кормившей вшей 40 долгих месяцев. Октябрьская революция вконец подорвала дисциплину, а с ноября 1917-го года армия ускоренно самодемобилизовалась, распадаясь на глазах. Уставшие солдаты расходились по домам.
За помощью в деле обороны УНР лидеры Центральной Рады обратились и к русским солдатам и офицерам, которые признавали Центральную Раду. В отношении к российским частям, не желавшим слушать УНР, проводилась политика немедленного, насильственного вывоза подобных частей с территории УНР.
Генеральный секретарь УНР вместо решительных действий по защите своей территории создает еще одну совсем не работоспособную управленческую структуру – Особый Комитет – Коллегию по обороне Украины.
А 18-го декабря 1917-го года решением Генерального секретариата и Центральной Рады Петлюра был отправлен в отставку с поста военного министра и выведен из состава Генерального секретариата по причине превышения полномочий, а вместо него был назначен Николай Порш (ранее министр труда). Порш считался почти большевиком, и такой выбор объяснялся ожиданием компромиссов.


XXVI

Новый бой за стратегическую станцию Лозовую 15-го декабря привел к захвату станции отрядом большевиков. На следующий день 200 солдат республиканского полка отбили станцию, однако вечером 17-го декабря Лозовая окончательно закрепилась за

26

красными силами отряда Егорова в 1360 человек при 3 орудиях и бронепоезде. Тогда же был отдан приказ Антонова-Овсиенко – “после захвата Лозовой наступать в направлении Екатеринослава, Александровска, Славянска, наладить связь для совместных действий с красногвардейцами Екатеринослава, Александровска, Донбасса.
18-22-го декабря советские войска захватили Павлоград, станцию Синельниково,
Змиев, Купянск, Изюм и практически всю Левобережную часть Юга Украины.
Некоторые успехи украинских войск наблюдались в декабре 1917-го года при обороне Александровска от красных матросов и анархистов Махно и Никифоровой  в боях на Правобережной Украине.
Полной неожиданностью для Центральной Рады было заявление СНК Советской России (от 21-го декабря 1917-го года) о согласии вступить в переговоры о перемирии с правительством УНР.
Украинские секретари решили отправить немедленный ответ СНК о перемирии при условии признания УНР и Центральной Рады и вывода советских российских войск с территории Украины. Но ответа на свои предложения они так и не дождались...


XXVII

23-го декабря 1917-го года военный министр УНР Порш заявил, что не надо вступать ни в какие переговоры с ленинским СНК, потому что опасность из Харькова преодолима – “... с Западного фронта движется хорошо сбитая украинская армия в 100 тысяч...”, а “... до 15-го января есть полная надежда выбить большевиков из Украины”. Это был обман, так как никакой украинской армии на Западном фронте не было. Правительству УНР удалось дождаться только прибытия отдельных частей 10-го корпуса с Румынского фронта, которые в начале января 1918-го года выбили красногвардейцев из Кременчуга, но наступать дальше на Полтаву у этих частей уже не было сил. Солдаты разбегались по домам, и части после переезда с фронта в Центральную раду моментально прекращали свое существование.
В ночь на 28-ое декабря в Харькове местные красногвардейские формирования неожиданно разоружили два полка УНР (2700 штыков), которые вот уже 20 дней пытались сохранить двоевластие (УНР и большевиков) в городе. Разоруженные солдаты УНР были распущены по домам, а 3000 солдат, которые пожелали примкнуть к социалистической революции, были зачислены в штаб советской армии как самостоятельные подразделения – полк “червонного казацтва” (красного казацтва). Только одному командиру полка УНР Емельяну Волоху с несколькими командирами украинского полка удалось скрыться из Харькова.
28-го декабря в Екатеринославе капитулировали войска УНР. С потерей губернаторского центра Екатеринослава началось отпадение Юга Украины от УНР. Однако на предложение развивать наступление на запад от Екатеринослава вглубь Центральной Украины (на Знаменку), Антонов-Овсиенко отмахнулся, он считал, не покончив с Калединым, рано идти на Киев.

27


XXVIII

30-го декабря 1917-го года ленинский СНК, оправдывая свои действия в Украине, заявил в ноте УНР, что “... прямая или косвенная поддержка Радой калединцев является для нас безусловным основанием для военных действий против Рады... и возлагает на Раду всю ответственность за продолжение Гражданской войны...”
Нота российского СНК от 30-го декабря 1917-го года была оставлена без ответа Центральной радой, несмотря на фактическое продолжение войны и потерю больших территорий Украины. Центральная Рада как бы успокоилась после потери Харьковщины и Екатеринославщины, она надеялась, что вглубь исконной Украины советские войска продвигаться не будут. Однако вопреки их предположениям в тот же день красный отряд Борзина ударил по станции Дочь (Черниговская губерния) и попытался проникнуть в УНР с севера, но украинские юнкера этот наскок отбили. 1-2-го января 1918-го года большевики с боями заняли городок Купянск и станцию Синельниково.


XXIX

Военный министр Порш за две недели кризиса не издал вразумительных приказов относительно обороны территории Украины и сопротивления красному наступлению. Ему недоставало твердой воли, решимости, элементарных военных знаний и опыта, не был он ознакомлен и с ситуацией в “горячих точках”. Порш показал неспособность управлять войсками.
Главной заботой Порша стала несвоевременная организация новой армии УНР на добровольной, платной основе (по контракту). Он считал, что для этого достаточно вывести штабы с фронта и сберечь их как “командный кадр новой армии”, и уже через два месяца на основе этих штабов возможно появление дееспособной армии в 100 тысяч бойцов. Но история не отмерила Центральной Раде двух спокойных месяцев.
Петлюра, отстраненный от власти над армией, решает самостоятельно сформировать в Киеве особое боевое добровольческое военное подразделение - большевики к этому времени уже заняли всю Слободскую Украину (историческое название Харьковской губернии), и кош ставил своей целью вернуть эту утраченную в боях с большевиками территорию.
Поначалу был создан (на деньги французской миссии) только Первый курень красных гайдамаков из 170-180 добровольцев.






28


Глава   вторая


I

В конце 1917-го года Евгений  Ангел в чине поручика оставил армию и вернулся домой на Черниговщину.                               
Через два дня с момента прибытия на Родину поручик Евгений Ангел в первую очередь появился в Чернигове, на квартире атамана черниговского коша Вольного казачества генерала Степана Нагорского. Собрались у атамана полковник Борис Палий, подпоручик Семен Голуб и адъютант атамана прапорщик Сергей Сидоренко. Было принято решение создавать повстанческие отряды для борьбы с большевиками.


II

На период возвращения Ангела с фронта в Украине возрождались национальные чувства украинского народа и его передовой ударной силы – украинского казачества.
Возрождение Вольного казачества на Украине произошло в 1917-ом году, уже через несколько дней после отречения царя Николая II.
Началось все на Звенигородщине в Гусаковке. Именно здесь земледельцы бережно хранили под крышами прадедовские гайдамацкие дубовые копья, чтобы в удобное время извлечь их.
И время настало. В марте 1917-го года копья вытащил бывший фельдфебель русской армии Григорий Иванченко. Наверное, вынул из тайника и другое оружие. И принялся вместе с хозяином Никодимом Смоктием, что жил неподалеку, на углу Галайки, организовывать односельчан.
Казацкий отдел рос быстро.
Членов Гусаковской сотни назвали вольными казаками – видимо, в противовес тем казакам, что служили “царю-батюшке”. “А мы свободные! Мы – казаки”, - говорили они.
Это была первая в новейшее время украинская боевая часть. От нее и началась украинская революция, поэтому именно в Гусаковке восстановлена прерванная украинская история. Возглавил первую сотню Вольного казачества Григорий Иванченко.
Сотня быстро выросла до 240 человек. В Гусаковке и соседних селах забил горячий пульс казацкой жизни. Вскоре в волости создали курень. Гусаковским куренным стал Никодим Петрович Смоктий. Был он младшим братом украинского этнографа Андрея Смоктия, который публиковал свои труды в “Киевской старине”. Андрей Смоктий написал и издал книгу о Тарасе Шевченко, Устиме Кармелюке и рассказы из жизни казаков, чумаков и крестьян. Наверное, младшему брату рассказывал не раз о гайдамаках, о казацком прошлом Украины. Может, как раз тогда и зародилась у Никодима мечта возродить казачество.

29

Гусаковцы отправились в агитационный рейд по соседним селам. Кое-кто в самодельном седле с дубовым копьем. Другой с длинной саблей, отобранной у полицейского. Немногие из них имели боевое и охотничье оружие. В Розсоховатце, Новосельцах, городке Катеринополе, Степном, Юрковцах, Багачивце, Казацком, Княжеской, Тарасовке, Кирилловке, Гудзивце, городе Звенигороде, Озерной Ольховце провели митинги. Сотни крестьян там записались в Вольное казачество.
В казачество шли в первую очередь, чтобы защитить деревни от российских дезертиров, бежавших с Юго-Западного фронта, которые направлялись к Совдепии, грабили украинское крестьянство. Казаки сразу же завладели оружием, что хранилось на военных складах.
Численность сотен зависела от количества жителей села. Самой многочисленной была Кирилловская сотня – до 1000 казаков. Гордые земляки Тараса Шевченко стали в ряды защитников Отечества одни из первых. Сотни одной волости объединялись в курень. Курени, в свою очередь, составляли коши.
Организаторами, а, следовательно, и куренными стали: Кальниболотский (Катеринопольской) волости – Семен Грызло, Тарасовской – Ананий Шевченко, Лысянской – Антон Школьный. В Пидиновский курень входили Моринская, Будинская и Пидиновская сотни. Мариинская насчитывала более 500 казаков. “В каждой сотне были сотник, хорунжий, писарь, казначей, санитары и библиотекарь с походной библиотекой”.
Уже в марте 1917-го года в Звенигороде состоялся уездный съезд Вольного казачества. На нем кошевым атаманом избрали народного учителя Семена Грызло. Приняли и постановление, в котором отмечалось, что казачество организовывается для обороны вольностей Украинского народа и охраны порядка. Отдельным пунктом было указано, что в казачество нельзя принимать “людей, враждебных к Украине” и наказанных судом за уголовные преступления.


III

Сотни создавались в Киеве, Одессе, на Черниговщине, Херсонщине, Екатеринославщине, Полтавщине, Подолье, Киевщине, на Кубани... “Идея организации Вольного казачества с целью борьбы за украинскую государственность была полной и целесообразной... – писал полковник армии УНР Даниил Лимаренко. – Здесь была затронута чисто украинская черта характера и его подсознательная тоска по славному прошлому”.
Решительное настроение казаков можно было разглядеть во время Второго всеукраинского съезда военных. Делегаты от Вольного казачества Звенигородщины – среди них и Семен Грызло – появились на съезде в староказацкой одежде: кафтанах, шапках со шлыками, с саблями, разумеется, на голове с клочком волос с названием “селедка”. В выступлениях одного из них, куренного Шаповала, прозвучали памятные слова о праве силы и горячего желания творить собственное государство, не оглядываясь на Москву. “Вольное казачество, - говорил Шаповалов, - не просило разрешения у

30

Временного правительства организовываться, оно нам ото не нужно... мы только отберем наше...”
3-7-го октября 1917-го года в Чигирине состоялся Первый съезд Вольного казачества, который превратился в мощную манифестацию украинских национальных чувств в демонстрацию украинской силы. Согласно исследованию Ярослава Полонского 200 делегатов представляли 6- тысяч вольных казаков Киевщины, Черниговщины, Полтавщины, Екатеринославщины, Херсонщины, Кубани.
На съезде в Чигирине войсковым атаманам Вольного казачества избрали генерал-лейтенанта Павла Скоропадского, а Полтавца-Остряницу – наказным атаманом. Не сразу, но все же, Скоропадский понял, что Вольное казачество может стать тем здоровым движением, которое спасет Украину.
К сожалению, этого не понимали руководители Центральной Рады. “Они не верили в украинскую стихию, не чувствовали остро и связи с прошлым, что есть, по определению Юрия Липы – основанием веры в будущее и залогом победы строителей национального идеала”. Владимир Винниченко и его единомышленники не только не верили в украинскую стихию, но и откровенно побаивались ее. Вооруженный украинский народ пугал их.
Всячески тормозил рост Вольного казачества директор центральнорадовского департамента Вольного казачества господин Определянский. Очевидно, что не о военной силе Украинского государства заботились чиновники Центральной Рады, а о сохранении своей власти, пусть даже и в невооруженной Украине. И все же “казацкое движение ширилось. Стараясь сделаться национальной крепостью, Вольное казачество уже приобретало значение государственно-созидательного фактора”.


IV

Евгений Ангел организовал в Конотопе Курень Смерти имени кошевого Ивана Сирко. В Курень Смерти принимались добровольцы, это воинское формирование вошло в состав армии УНР. Ангел хотел одеть казаков своего отряда в жупаны красного цвета, но не получилось, ограничились длинными красными шлыками на шапках. Из-за этих шлыков отряд Ангела называли “Красным куренем смерти”. А сам атаман на первых порах действительно красовался в красном жупане, но позднее стал одеваться как кавказский воин-ингуш. Начальник штаба Куреня Смерти стал Семен Голуб.
В начальный период возрождения казачества не было воинских званий, а использовались традиционные названия должностей Войска Запорожского, поручик Евгений Ангел именовался куренным атаманом.
При пополнении отряда действенным приемом атамана стала удачная агитация. Ангел был очень популярен в среде сельского населения своего уезда и губернии как защитник крестьян – и не в последнюю очередь, благодаря внешнему обаянию и успеху у женщин. Его внешность описывают так: высокого роста, брюнет, похож на грузина. В его черных больших глазах всегда пылали огоньки неисчерпаемой энергии и решительного характера. Его жилистая, подвижная фигура всегда находилась в напряжении всех
31

мускулов, требуя постоянно острых впечатлений и изменчивых движений. Красивый, стройный, чернявый.


V

5-го января 1918-го года Антонов-Овсиенко издал директивы об общем
наступлении своих войск против киевской Рады. К этому времени под знаменами Антонова-Овсиенко в армии, наступающей на Киев, объединились около 10000 бойцов, из которых только 1200-1300 человек были местного происхождения (отряды из рабочих Харькова и Донбасса). Эта армия сильна была тем, что ее поддерживали городские рабочие, отряды Красной гвардии в промышленных центрах Украины – в тылу войск УНР.
4-го января 1918-го года Порш отдал безумные приказы: о немедленной демобилизации украинских частей регулярной армии, роспуске части старой армии и о ликвидации офицерских чинов в армиях УНР. Все это делалось, чтобы показать Ленину революционность и миролюбие УНР. Планировался переход армии на милицейскую систему. В условиях войны этот приказ был равносилен полной капитуляции.
В то же время в ночь с 4-го на 5-ое января 1918-го года произошла крупномасштабная военная акция в Киеве – разоружение частями УНР рабочих красногвардейцев киевских заводов: “Арсенал”, “Ауто”, снарядного, Демьяновского, Судостроительного... Были изъяты тысячи винтовок, десятки пулеметов, которые должны были вот-вот “заговорить”. Арестовано более 200 организаторов восстания, захвачена типография газеты большевиков “Пролетарская мысль”. Не будь этой акции, будущее восстание большевиков в Киеве было бы более успешным и, очевидно, смертельным для Центральной Рады.


VI

На Левобережье войска большевиков быстро двигались к Киеву по двум железнодорожным веткам – Полтавской и Черниговской. Главный отряд под командованием Муравьева двинулся на бронепоезде от Харькова к Полтаве. Для дальнейшего наступления на Киев в Полтаве объединились армии Муравьева и Егорова.
Одновременно с наступлением большевиков с востока на Киев, на столицу УНР с запада двинулся 2-ой гвардейский корпус. К 10-му января 1918-го года корпус ворвался в Винницу и Вапнярку.
Части большевиков Особой и 11-ой армий, направляясь с фронта из района Проскурова на Киев, тоже попытались захватить Шепетовку.
С 10-го января 1918-го года в Киеве уже открыто говорили о неминуемой сдаче города наступающим красным частям.
В ночь на 22-ое января 1918-го года Центральная Рада приняла знаменитый

32

Четвертый универсал... Главные его мысли были оформлены словами: “Отныне УНР становится самостоятельной, независимой, вольной, суверенной державой украинского народа... Народная Украинская держава должна быть очищена от посланных из
Петрограда наемных захватчиков...”


VII

Хотя С. Петлюра был отправлен в отставку с поста военного министра, он не торопился оставить здание Министерства обороны. Мест хватало обоим, и ему, и новому Генеральному секретарю по военным делам Николаю Порш. Только поручику Коломиец увеличился объем работы, он теперь докладывал и Порш, и Петлюре по охране Министерства обороны.
С. Петлюра в периоды хорошего настроения, выслушав официальный доклад, приглашал поручика к столику, который стоял у окна с чайным набором, попить с ним чай.
Разговоры были иногда откровенные. Петлюра спрашивал Коломийца, откуда он родом, какое заканчивал военное заведение, где служил.
Часто они затрагивали тему о создании на Украине “Вольного казачества”. Однажды Коломиец сказал Петлюре, что его лучший друг, с которым они кончали киевскую школу прапорщиков и вместе служили в 11-ой армии, Евгений Ангел, вернулся на родину, Черниговскую губернию, и в Конотопе собрал местных казаков и создал свой курень. Он знает, что вами возглавляется формирование гайдамацкого коша Слободская Украина, просил о встрече с вами, чтобы получить напутствие. С. Петлюра назначил встречу на вторую половину января 1918-го года.
Коломиец встретил своего друга Ангела на проходной и провел его к Петлюре.
Выслушав доклад, Петлюра попросил обоих, и Коломийца, и Ангела, к столику с чаем.
 Разговор был удачным доля Ангела.
Петлюра высказал предложение о формировании куреня, в конце задал Ангелу вопрос:
- Какую вы хотели бы помощь?
- Получить хотя бы немного винтовок, пулеметов, боеприпасов к ним, - ответил Ангел.
- Почему немного? – обратился Петлюра к Коломийцу. – Вы с ним зайдите в отдел снабжения, пускай помогут.
Ангел и Коломиец поблагодарили Петлюру и вышли.
Прощаясь с Коломийцем, Ангел предложил Коломийцу посетить их курень, приехать в Конотоп.




33


VIII

Рвущиеся красные войска уже были на подступах к столице УНР.
Киев был объявлен на осадном положении, власть в городе перешла к особому
коменданту города инженеру М. Коваленко (командиру киевских отрядов вольных казаков).
На Восточный фронт были направлены все имеющиеся в резерве регулярные и надежные части из Киева, а общее руководство мизерными остатками сил УНР на Левобережном Днепре было предложено осуществлять атаману Гайдамацкого коша Петлюре. Его формирования оказались самыми боеспособными, особенно после того, как в состав Гайдамацкого коша Слободской Украины добровольно записались еще 148 киевских юнкеров. Своими силами Петлюра рассчитывал провести контрнаступление против красных на станции Гребенка, защитить Киев со стороны Покровской железной дороги, при возможности, вернуть Полтаву.
В то же время на прикрытие Киева со стороны Черниговской железной дороги был направлен отряд киевских украинских добровольцев: сотня студентов (народного университета и университета святого Владимира) и гимназистов, “Курень смерти” и отряд 1-ой юнкерской школы – всего до 450 человек (во время боя к ним присоединились еще до 80 вольных казаков).
По Черниговской железной дороге на Киев наступало более 5000 обстрелянных солдат и балтийских матросов 1, 2, и 3-ей армии большевиков. Бой состоялся возле станции Круты (между Бахмачем и Нежином).
В неравном трехчасовом бою украинская оборона была разгромлена, общие потери составили 150 человек, причем часть жертв (30 человек) – расстрелянные большевиками пленные студенты и гимназисты. Большевики потеряли намного больше. Разгром под Кругами окончательно открыл красным путь на Киев. Студенты были отправлены в Киев, остатки “Куреня смерти”  вместе в Евгением Ангелом Петлюра отправил на прикрытие Черниговской дороги.


IX

Пока шли бои с большевиками на подступах к столице, 15-19-го января 1918-го года произошло большевистское восстание в самой столице. 15-го января 1918-го года в “Арсенале” был немедленно создан штаб восстания. Тогда были призваны все большевистские красногвардейские силы Киева. К арсенальцам присоединились не только рабочие многих предприятий, люмпены, но и многие солдаты  трех украинских полков, которые были распропагандированы большевиками. Всего на заводе собралось 700 хорошо вооруженных людей, готовых к новой революции.
В это время в других рабочих районах Киева: на Подоле, Шулявка, Демеевка, в районе железнодорожных мастерских, собрались свои красногвардейские вооруженные

34

отряды, общая численность которых составила более 1400 человек. Всего киевских восставших насчитывалось около 2200 человек при двух броневиках. Естественно, это восстание  нужно рассматривать как эпизод гражданской войны. Восставшие разрушили оборону армии УНР, отвлекли в Киев лучшие части УНР, дезорганизовали оборону Киева.
В распоряжение Центральной Рады в Киев ко времени начала восстания оказалось
всего около 2000 штыков и 2 броневика (поредевшие Богдановский, Богунский, Полуботковский, Гордиенковский именные полки и курени, Черноморский и сечевых
стрельцов, отряды вольных казаков). Еще три украинских полка объявили военный
нейтралитет.
В связи с тем, что каждый район восстания действовал на свой страх и риск, и подчас не имел связи со своими союзниками и даже не стремился объединить свои силы, но восставшие отряды были перебиты поодиночке. Заслуга подавления восстания в Киеве принадлежала  Петлюре  и его гайдамакам.


X

18-го января 1918-го года в Киеве произошли серьезные политические изменения. Премьер Винниченко распустил социал-демократический Совет министров УНР, предоставив одному из лидеров эсеров Голубовичу формировать новый кабинет. Новоявленным министром стал никому не известный эсер Немоловский. Малая Рада приняла эсеровский “земельный закон” о ликвидации права собственности на землю и предоставление крестьянским земельным комитетам право уравнительного раздела всей земли.


XI

22-го января члены Центральной Рады утвердили судьбоносные решения: “о праве подписания сепаратного мира с германцами в Бресте” и “о созыве Украинского Учредительного собрания 2-го февраля 1918-го года”.
В этот же день Красная армия Муравьева в количестве 7000 солдат при 25 пушках, 2 бронепоездах и 3 броневиках оказались на околицах Киева. За этот день они захватили Дарницу, Труханов остров, Слободку перед мостом через Днепр. Амбициозный главком Муравьев отдал своим войскам приказ штурмовать город с ходу и беспощадно уничтожить в Киеве всех офицеров и юнкеров, гайдамаков, монархистов и всех врагов революции. Наступавшим красным войскам в Киеве могли противостоять только 1600-1700 бойцов девяти республиканских украинских соединений при 17 пушках.
Население Киева в начале 1918-го года состояло из 450 тысяч жителей. Однако большинство людей, в том числе, и тысячи офицеров-киевлян отстраненно и обреченно взирали на события, передав свое будущее в руки нескольких тысяч сражающихся.
На 11:00 23-го января был дан приказ общего штурма города. Атака 1-ой армии

35

Егорова на Цепном мосту захлебнулась в  пулеметном огне. В бою за железнодорожный мост удача оказалась на стороне 2-ой армии Берзина. Бронепоезд матроса Полупанова прорвался через мост на правый берег Днепра. Главком Муравьев был неудовлетворен первым боем, хотя и разослал победную телеграмму: “Всем! Всем! Всем!”, в которой сообщал о взятии Киева.
Ночью на 24-ое января красные осуществили  хитрый обходной маневр. По тонкому речному льду на правый берег Днепра переправилась единственная советская конная часть-полк красных казаков Виталия Примакова в 198 сабель. Этот полк переправился на север Киева, в Вышгородок, и к полудню он должен был захватить стратегический район Подола. В 10:20 кавалерия Примакова уже ворвалась на Подол. На Подоле оказался батальон юнкерской школы, который отбил три атаки красной конницы. На помощь Примакову пришли украинские солдаты из нейтрального полка, которые уговорили юнкеров оставить Подол. Юнкера отступили от Крещатика к Купеческому собранию, где находились основные защитники города.
За день боев Примаков захватил весь Подол, Куреневку и железнодорожную станцию Пост-Волынский.
24-го января прорвался в киевские предместья и Егоров. Ему удалось захватить только станцию Пост-товарный-2.
Больших успехов в этот день добился и Берзин. Ему помогли укрывавшиеся несколько десятков восставших рабочих. Они начали стрелять в спину украинских солдат.
Кольцо обороняющихся сжималось на Крещатике. Совет министров УНР, опасаясь плена, решил заседать не в здании Центральной Рады, а в здании Военного министерства, которое еще охраняло несколько офицеров. Премьер Голубович считал, что ценой любых жертв необходимо было удержаться в Киеве еще несколько дней до тех пор, пока в Брест-Литовске не будет подписан мирный договор с “немцами”.


XII

25-го января бой за Киев разгорелся с новой силой. Муравьев приказал своим частям на этот день полностью окружить город и сломить оборону противника.
Утром украинские части начали с безумной контратаки красных позиций у “Арсенала” 700 республиканцев с броневиком надеялись столкнуть красных, превышающих республиканцев вдвое, с днепровских круч. Встречный бой продолжался несколько часов. В этот день красные не продвинулись к центру города.
Части армии Берзина встретили упорное сопротивление гайдамаков Петлюры и после нескольких неудачных атак оставили штурм города.
Только армии Егорова удалось дойти до самого Крещатика, где она была встречена последними украинскими резервами – офицерским полком и вольными казаками.
К вечеру 25-го января продвижение красных войск на всех участках обороны было приостановлено. Однако было ясно, что республиканцы почти полностью окружены со всех сторон и потерявшие вокзалы, продержатся недолго. В руках республиканцев осталась тоненькая полоска улиц - Крещатик, Бибиковский бульвар, Брест-Литовское
36

шоссе, которое оказалось единственным почему-то еще не отрезанным большевиками путем из “киевского мешка” на запад. В этих условиях премьер на заседании Центральной Рады, наконец-то, заявил о невозможности далее удерживать город и о немедленной эвакуации из города армии и правительственных учреждений.
К этому времени было уже известно, Что Берзин подписал мирный договор и даже
“милостиво” предоставил военную помощь УНР. Это сообщение подтолкнуло
правительство УНР к немедленной эвакуации, ведь город уже не нужно было удерживать
любой ценой.


XIII

Ночью с 25-го на 26-ое января по единственному, оставшемуся в руках республиканцев, пути стали отходить поредевшие и измотанные украинские части.
Только 86 дней продолжалась власть Центральной Рады в Киеве...
Уже вечером 26-го января, убедившись, что город покинули республиканские войска, что они отошли по Брест-Литовскому шоссе, Муравьев не сделал никаких попыток догнать отступающих.
Захватив Киев, Муравьев на неделю стал его полным хозяином, организовал в городе классовый террор, который прошелся косой смерти по интеллигенции, офицерам, буржуазии. Только за неделю было уничтожено от двух до трех тысяч киевлян (среди них около тысячи офицеров и генералов, в числе погибших генералы царской армии и армии УНР: Б. Бобровский, А. Разгон, Я. Сафонов, Н. Иванов, Я. Танзюк...). Киевляне видели в Муравьеве “вожака бандитов”, не имевшего никакого отношения к Украине.
Советское правительство Украины, приехавшее из Харькова в Киев, с ужасом обнаружило полное разложение армии красных и тысячи трупов мирных жителей в парках Киева.


XIV

После суток отступления из Киева основная колонна войск УНР вместе с правительством и депутатами Центральной Рады заночевали в селе Игнатовка, в 25 километрах от Киева.
Часть полка имени Полуботка ночевала в местечке Васильков, а гайдамаки Петлюры и вольные казаки (400 штыков при 6 пушках) отошли в село Шпытьки. Петлюра отказался соединяться с частями УНР и подчиняться власти военного ведомства УНР, заявив, что гайдамаки только “партизанско-добровольческие” части со своими задачами и целями и находятся в “союзе” с частями УНР. Петлюра надеялся развернуть Слободской кош в 3000  “ударно-партизанское” формирований за счет перебежчиков и регулярных частей. В Игнатовке вместе с переданными Центральной Раде частями (2000 штыков и сабель) оказалось множество чиновников и еще более 300 солдат из нейтральных частей,

37

которые были выкурены большевиками из Киева. Не в силах организовать и прокормить такое количество людей, предоставить им патроны, амуницию, командование решило демобилизовать неустойчивую часть “армии” и отобрать стойких добровольцев в единую боеспособную ”запорожскую бригаду”. Командовать вновь сформированной бригадой в 1400 штыков и 12 пушками был назначен генерал Константин Присавский.
Сечевые стрелки-галичане остались отдельной частью, Сечевым куренем в 330 человек. Из 9 именных полков УНР осталось чуть более 800 бойцов, более 500 солдат их
этих полков было демобилизовано.
В Киеве были “забыты” Генеральный штаб, штаб Противобольшевистского фронта и военное министерство (военный министр Порш исчез). В Игнатовке был утвержден новый исполняющий обязанности военного министра УНР – подполковник А. Жуковский и новый начальник Генерального штаба – генерал А. Осецкий.
Утром 28-го января премьер огласил войскам, что “... вчера утром был подписан справедливый мир между Украиной и странами германского блока”. Это сообщение вызвало ликование солдат. Однако бывший премьер Винниченко в знак протеста против союза с немцами, чувствуя постоянную опасность со стороны большевиков и не веря в победу, бежал с женой из Житомира, сменив фамилию и внешность. Недоволен договором был и Петлюра.
Этим же утром, 28-го января, колонна войск из Игнатовки двинулась ускоренным маршем по дороге в направлении на Житомир, где по данным командования еще сохранялась украинская власть в лице командующего Юго-Западным украинским фронтом прапорщика Кудри и его части: 1-ая бригада в 650 штыков, 230 штыков – житомирских юнкеров, 180 штыков – остатки Одесской республиканской дивизии. В Житомире находилась центральная  чехословацкая дивизия в 8000 солдат (союзная Антанте), которая после известия о союзе УНР с Германией стала проявлять враждебность к украинским частям и пугала непредсказуемостью своих действий. Уже 30-го января было решено отойти главными силами республиканцев из Житомира, где опасность представляли как чехословаки – союзник Антанты, так и городская дума, которая была против пребывания Рады в Житомире.
Республиканцы двинулись в направлении Коростеня, для того чтобы укрыться от возможного преследования красных в более отдаленном месте, в глухом Полесье. 13-го февраля Коростень заняли сечевики, на следующий день в городок прибыла Центральная рада, сечевики и Запорожская бригада. Далее, оставив части прикрытия в Коростыне, Центральная рада, сечевики и гайдамаки на поездах перебрались в Олевск. Отряд Петлюры направился в Овруч и Новгород-Волынский, а Центральная Рада и сечевики отбыли далее на запад, в Сарны. В районе Сарн у самого германо-украинского фронта стояла республиканская бригада. Деятели Рады надеялись, соединившись с этими войсками, продержаться в Сарнах до вступления на украинскую территорию немецких войск.





38


XV

Удержанию Волыни за Центральной Радой способствовал полный развал красных войск. Когда был взят Киев, подписан в Бресте мирный договор – фронтовиков больше ничего не держало на Украине. 2-ой корпус прекратил свое существование, не оставив ни единого солдата большевикам. Он пробился через Фастов в Киев и там растворился в городе. Часть его выехала спешно на восток. Сама  армия Муравьева поредела на 80%.
Отряд Борзина и часть отряда Егорова самодемобилизовались. В Киеве осталось 2500 красных солдат.


XVI

19-го февраля в Сарны прибыла Центральная Рада (конечный пункт отступления).


XVII

В соответствии с договором о мире, подписанном в Бресте 27-го января 1918-го года между УНР и странами германского блока, германское командование только 31-го января дало свое предварительное согласие на вступление в войну против большевиков, и начало активно готовиться к походу в Украину. По тайному договору с Германией УНР обязывалась за оказанную военную помощь предоставить Германии огромное количество продовольствия и сырья.
18-го февраля 1918-го года немецкие и австро-венгерские части численностью более 230 тысяч человек (29 пехотных и четыре с половиной кавалерийские дивизии) стали переходить украинский участок линии Восточного фронта и продвигаться вглубь Украины.
Пока немецкие войска находились в прифронтовой зоне, украинское командование силами Запорожской бригады решило взять Житомир. Город они заняли 23-го февраля. Основные силы войны принадлежали двум империям: Германской и Австро-Венгерской. Малочисленные украинские войска полностью зависели от решений немецкого командования. Немцы рвались к Киеву, австрийские войска наступали на одесском направлении.
Тем временем в Киеве большевики готовились к обороне. Был создан Чрезвычайный комитет обороны. В Примаков был назначен чрезвычайным комиссаром обороны Киева. А. Павлов возглавлял штаб обороны города. Киев и вся Украина были объявлены на военном, осадном положении.
Солдаты-фронтовики из прежних большевизированных армий разошлись из Киева по своим родным городам и селам, предоставив оборону Киева киевлянам. В Киеве находилось 2500 обольшевиченных бойцов.

39

Еще 20-го января 1918-го года большевиками был издан Декрет об организации добровольной Народной Революционно-Социалистической Армии Советской Украины (красного казачества). Главнокомандующим этой армии был назначен военный министр (секретарь) Советской Украины Ю. Коцюбинский.
26-го февраля на заседании Народного секретариата Коцюбинский заявил, что удержать Киев невозможно. 27-го февраля Народный секретариат перебрался на киевский вокзал и разместился в вагоне. 28-го февраля вагон с Народным секретариатом исчез.


LVIII

Зная, что немцы готовят торжественное вступление в Киев, атаман Гайдамацкого коша Петлюра потребовал от украинского командования дать возможность гайдамакам первыми войти в Киев. Премьер Голубович и военный министр Жуковский были категорически против.
Петлюра стал угрожать военным переворотом и заставил последних согласиться на вступление гайдамаков в Киев.
Отряд Петлюры устремился на Киев вдоль железной дороги, опережая на 8-10 часов движение германских сил.
Первый бой за столицу произошел у станции Бухтеевка и Бородянка. Результатом боя был отход красных на станцию Ирпень.
Штаб обороны советского Киева с Примаковым в ночь на 28-ое февраля бежал из города.
Советское правительство бежало в Полтаву.
В марте 1918-го года, опасаясь падения Полтавы, оно двинулось еще дальше на юг.
1-го марта 1918-го года передовые отряды УНР – гайдамаков, сечевых стрельцов и запорожцев вступили на западные окраины Киева. На следующий день Петлюра устроил парад на Софийской площади Киева, по которой маршем прошли войска, вошедшие в город. Только на следующий день в Киев прибыли немецкие войска и правительство УНР.
Несанкционированный парад гайдамаков вывел из себя руководство Рады и немцев. Премьер Голубович добился полного удаления от войск Петлюры. Петлюра оставался гражданским частным лицом. Отряды гайдамаков были сведены в 3-ий Гайдамацкий пеший полк. Его вывели из Киева на большевистский фронт.


XIX

Немецкое командование планировало отрезать малочисленные красные армии Украины от России и, оттеснив их к центру Украины, уничтожить. 12-го марта немецкие войска заняли Черкассы, Золотоношу, Чернигов, грозя окружением армии Муравьева, отступающего из-под Одессы. Муравьев бросил войско на произвол судьбы и бежал в Москву.

40

3-го марта 1918-го года в Бресте был подписан договор между Советской Россией и немецким блоком. Россия помирилась с немцами Украинскими землями – Украина становилась зоной пребывания австрогерманских войск, но в договоре Украина трактовалась как самостоятельное государство УНР. Россия должна была прекратить войну против Украины и вывести свои войска. Однако Россия их не вывела, российские части переформировались в украинские и продолжали воевать на территории Украины и против войск УНР и немецких войск. Россия утверждала, что на Украине воюют исключительно “украинские товарищи”. Война продолжалась.
3-го марта немецкие войска, а за ними и части запорожцев, выступили из Киева в направлении Полтавы, смяв малочисленные красные части на левом берегу Днепра. Штаб обороны Киевского района распался, а его командующий Павлов бежал.. 5-го марта для организации сопротивления наступлению с запада создана советская Военная коллегия во главе с Коцюбинским. 7-го марта он был заменен В. Антоновым-Овсиенко. Коцюбинский ушел в отставку и с должности военного министра. Новым военным министром был назначен 28-летний Е. Неронович – бывший член Центральной Рады. Однако 23-го марта Неронович был захвачен солдатами УНР и расстрелян.
10-го марта 1918-го года Народный секретариат выехал из Полтавы в Екатеринослав.
Амбициозный Антонов-Овсиенко стремился к установлению режима красной военной диктатуры. Антонов-Овсиенко назначил левого эсера Ю. Сатлина командующим 4-ой армии, левого эсера В. Квиквидзе – командующим Полтавским фронтом, большевика Примакова – командующим Бахмачским фронтом, Коляденко – командующим Знаменским фронтом.
Антонов-Овсиенко решил развернуть партизанскую войну против интервентов, пытаясь организовать крестьянство Полтавщины и Харьковщины в партизанские отряды. Но, ни времени, ни кадров, ни средств уже не было. Антонов-Овсиенко рассорился с новым главой Народного секретариата Н. Скрыником, и слушал указания только из России.
Зная о “качестве” своих войск, Антонов-Овсиенко думал “притянуть” в Украину советские войска из России. Но получил малочисленные отряды.
Однако немецкие войска освобождали территорию Украины от большевиков. Трудности в борьбе заключались не в преодолении сопротивления большевистских войск, а в преодолении больших пространств.
Деятели Народного секретариата, осознав, что Советская Украина отдана Лениным германцам, предлагали прекратить войну и начать переговоры. Против был Антонов-Овсиенко, его поддерживал Ленин, который тайно руководил этой войной. Эта тайна войны стоила пролетариату Украины 10 тысяч жизней.


XX

17-19-го марта 1918-го года в Екатеринославе проходил Второй съезд красных Советов Украины, на котором было принято неожиданное для Ленина решение –
41

провозгласить независимым от Советской России государство – Советскую Украину (советская УНР). До этого момента Советская Украина считалась только автономной частью России. Большинство депутатов проголосовало за прекращение войны и начало мирных переговоров с Центральной Радой и Германией. Был переизбран высший орган Советской Украины – ЦИК Советской Украины. Это создавало угрозу выходи из-под контроля большевиков всей системы советской власти Украины.
30-го марта 1918-го года Центральная Рада обратилась к Совнаркому Советской России с предложением прекратить бессмысленную войну и установить военное
перемирие. Ленин 3-го апреля дал свое согласие на переговоры с Центральной Радой. Но, несмотря на свое “мирное” согласие, Ленин продолжал тайно требовать от украинских и донецких товарищей продолжения бессмысленной войны.
В конце марта 1918-го года под властью Народного секретариата Советской Украины осталась только территория Донецко-Криворожской республики, там было свое советское правительство, которое не очень жаловало “украинских товарищей”.
В бои в украинском Приазовье неожиданно вмешалось еще одна сила – части белогвардейцев, дроздовцев, которые шли с Румынского фронта через степи Украины на соединение с основными силами Добровольческой армии генерала Л. Корнилова. Это послужило началом развала всей линии обороны красных.
Сопротивление второй половины апреля 1918-го года продолжалось только для того, чтобы вывезти в Россию стратегические ценности из Украины.
17-го апреля 1918-го года в Таганроге на заседании ЦИК Советов Украины и Народного секретариата было решено создать объединенное правительство – Временный Повстанческий Народный секретариат. Но он просуществовал считанные дни. 20-го апреля Народный секретариат и ЦИК Советов Советской Украины самораспустился.


XXI

Немецкие войска, преследуя советские отряды, перешли границу и вторглись в пределы России: в Орловскую, Курскую и Воронежскую губернии. Чтобы избежать широкомасштабной войны с Германией, для ленинского правительства стало решение немедленно свернуть всякое сопротивление остатков украинской армии Антонова-Овсиенко. 4-го мая 1918-го года Антонов-Овсиенко официально объявил о прекращении войны и роспуске своих армий. В тот же день на станции Коренево германское командование  подписало с представителями Советской России соглашение о прекращении военных действий на Курском направлении.


XXII

Командование австро-венгерских и германских войск тайно поделили между собой земли Украины на зоны оккупации.

42

Австрии достались Подольская, херсонская, часть Екатеринославской губернии.
Германии – все остальные земли Украины. К середине апреля 1918-го года Центральная Рада и Совет министров УНР практически уже не контролировали внутренне положение в стране, хотя они считали себя высшей властью в Украине.

XXIII

Евгений Ангел был страстным поклонником женщин, и они отвечали ему 
взаимностью. Он имел нелады с седьмой заповедью: “Не доверяй женщине”.


XXIV

После очередного посещения Петлюры Ангел вышел из здания. Его сопровождал Коломиец. Дружба их не прекращалась.
- Сейчас домой? Распорядиться, чтобы адъютант подал лошадь? - поинтересовался Коломиец.
- Они в казенной конюшне? – переспросил Ангел.
- Да.
- Пускай там остаются. Я пеша навещу семью Кузьмина – нашего друга по киевской школе прапорщиков. В моем курене недавно появился его однополчанин и в разговоре сообщил, что Кузьменко погиб. Когда мы учились в школе, я бывал у него дома, знаком с его женой. Считаю долгом сообщить о смерти ее мужа. Возвращусь, сам отправлюсь на конюшню.
- Хорошо, я займусь службой, - выговорил Коломиец и подал руку Ангелу.
Ангел пришел к дому, в котором жила жена Кузьмина во второй половине дня, ближе к вечеру. По дороге прихватил пару бутылок вина. Тишина. Выждал некоторое время, снова постучался.
- Да, да! Иду! – наконец послышался в квартире женский голос.
Дверь открылась.
- Я Евгений Ангел, учился в школе прапорщиков с вашим мужем Григорием.
Женщина внимательно всмотрелась в лицо Ангела.
- Да, помню, вы были у нас. С Гришей когда-то приходили. Что-то случилось? – испуганно спросила она.
- Я пройду? – попросил он.
- Да, да.
Женщина пропустила Ангела мимо себя в комнату. Закрыла дверь на крючок.
- Я запамятовал, как вас величают – имя, отчество?
- Татьяна Федоровна, - ответила женщина. – Зовите Таня.
- Таня, а детишки где?
- Не дал Бог. Одна коротаю время в ожидании мужа с фронта.
- Танюша, мне спешить некуда, я согласен хоть несколько вместе скоротать время.

43

У вас есть такое время?
- Хоть до утра.
- Спасибо, - поблагодарил Ангел, и выставил на стол обе бутылки вина.
Женщина начала заниматься приготовлением ужина. Чтобы ей не мешать, Ангел присел на стул, который стоял возле окна.
Ангел сидел на своем стуле, раздумывая над тем, как повернуть разговор за столом в нужное русло. Возможно, Татьяна уже что-то знает о смерти мужа.
Татьяна поставила в тарелочках кислые огурчики, рыбные консервы, несколько кусочков хлеба.
- Чем богата, тем и рада, - произнесла Татьяна, садясь за стол.
Ангел откупорил одну из бутылок, разлил вино в рюмки. Предложил выпить.
- За что пьем? – задала вопрос Татьяна.
- Я думаю, за вас. За крепкое здоровье.
Выпили.
Ангел начал разговор о себе. Где воевал после школы прапорщиков. Как ушел из армии. Чем занимается сейчас.
- Вы с моим мужем учились в школе, а служили-то в разных местах. Как он там? Давно от него никакой весточки не было, - Татьяна покачала головой.
Ангел наполнил рюмки по новой.
- Танюша, весточка есть, но она плохая. Погиб Гриша.
- Как?.. – всхлипнула женщина.
- Война беспощадна. Она не перебирает на лучших и худших. Косит всех подряд. Не пощадила она и Гришу... Так что второй рюмкой давай выпьем за поминки. – Ангел выпил свою рюмку.
Татьяна тоже выпила до дна.
За второй выпили третью, затем четвертую. Пришлось открывать и вторую бутылку.
Они вели разговор обо всем и не заметили, как на улице наступила ночь.
- Мне пора, только не знаю, как я ночью найду адъютанта?
- Женя, оставайтесь тогда до утра. Кровати хватит на двоих.
Поскольку в квартире была одна комната, была одна кровать, и Татьяна предложила Ангелу ложиться, а сама собиралась еще убрать посуду со стола. Ангел не стал протестовать, поблагодарил Татьяну, разделся, лег в кровать и с головой накрылся плотным одеялом.
Татьяна управилась с посудой, погасила свет в комнате и пошла в ванную комнату, плотно закрыв за собой дверь. Некоторое время находилась там, делая свои женские дела. Евгению подумалось, что она собирается там ночевать. Другой, кроме этой кровати, в комнате не было. Он начал уже дремать.
Наконец Татьяна вышла в халате из ванной комнаты, подошла к темному окну, посмотрела на улицу.
- Ладно! – произнесла про себя.
Подошла к кровати, где уже, вероятно, спал Евгений, сняла халат, осталась только в нижнем белье. Пристроилась на краю постели, чтобы невзначай не затронуть своим

44

телом тело Евгения. Прошло около получаса. Лежа навзничь и, не ощущая никаких движений, по другую сторону постели спал Евгений.
Прошло еще некоторое время, и Евгений проснулся, он стал ощущать появление некоторого вялого движения со стороны Татьяны. Не обращая внимания на эти признаки движения, считая их за обычное изменение человеком поз во сне, он решил снова погрузиться в сон. Однако все же на этот раз полностью заснуть Евгению не удалось, неожиданно он проснулся от того, что ощутил сквозь белье горячую руку соседки по постели на своем мужском достоинстве. Эта рука тем временем потихоньку и осторожно прокрадывалась под края его белья к месту нахождения мужской гордости и стала
легонько его там поглаживать и массажировать. И дальше прикидываясь сонным, Евгений сперва совсем не реагировал на те ласки соседки по кровати, продолжая изображать крепкий сон, и даже потихоньку стал похрапывать. Однако долго изображать спящего ему становилось все труднее и труднее, потому что объект тех приятных ласк, которые тем временем продолжались и продолжались, стал независимо от воли Евгения выдавать истинное его состояние. Не считаясь с сонной невозмутимостью своего хозяина, этот объект начал почему-то стремительно набухать кровью, неудержимо увеличиваться в объеме и упруго подниматься вверх.
Не прошло и десяти минут тех ласк, как Евгений ощутил на своем лице жаркое дыхание Тани, которая тем временем повернулась на бок и почти вплотную придвинулась к его телу. Найдя своей свободной рукой руку Евгения, она сначала медленно переместила ее под рубашку на свои упругие круглые груди, а потом сдвинула ниже и крепко прижала к своему горячему бутону между раскинутыми в изнеможении ногами. Ощутив горячую влагу между ногами под рукой, Евгений не стал ожидать дополнительных приглашений, стремительно вскочил на соседку и битва в постели началась.
Из того, как плескалась горячая влага между ногами Тани, из ее сладких протяжных стонов, Евгений понял, что у нее давно уже не было половых отношений с другим мужчиной. После того, как мужа отправили на фронт, эта красивая тридцатилетняя смугляночка почти не имела времени на то, чтобы хоть как-то устроить свою личную жизнь. Так как она была замужем, то она уже явным образом девушкой не была. Это было полностью понятно, хотя бы из того, что инициатива перейти к любовной игре исходила именно от нее. Она четко знала, за какую часть тела нужно взять мужчину, чтобы он в дальнейшем не смог себя сдержать.
После короткой передышки любовная игра продолжалась на протяжении почти часа. По окончании ее, явным образом оба попадали утомленные на постель. За несколько минут Таня повернулась в сторону Евгения и припала своей разлохмаченной коротко стриженой головой к его широкой груди.
- Евгений, знаешь, а ты мне понравился, - тихо прошептала она прямо в ухо Евгению.
- Таня, ты мне тоже очень нравишься, однако я совсем не знаю, как себя с тобой вести. Мне завтра нужно ехать к своему куреню, война еще не закончилась.
- Женя, давай не думать о том, что будет завтра. Давай пока удовлетворимся тем, что нам сейчас друг с другом очень хорошо. Мне кажется, что я тебя уже очень сильно

45

полюбила, мне кажется, я так никогда мужа не любила, - шептала Таня.
Затем рука Тани снова начала свое путешествие в заветное место на теле Евгения, и их любовь продолжалась далеко за полночь.


XXV

Довольно поздним утром, когда солнце стремительно поднималось в зенит, Татьяна разбудила Евгения. Таня ласково обняла Евгения за талию, произнесла:
- Женя, может, ты помоешься?
- Нет вопросов, Танюша, можно помыться.
Ангел соскочил с кровати, обхватил Таню за талию и с нерастраченной жадностью любви припал к ее устам.
Оторвавшись, наконец, от уст Евгения, Татьяна быстро пошла в ванную и стала наполнять ванную водой.
- Женя, иди, ванна готова, - донесся до Евгения ее бархатный зазывающий голос, - вода, правда, не слишком горячая.
- Сейчас!
Евгений залез в ванную, Татьяна хотела выйти из ванной комнаты.
- Таня, не ходи далеко, разденься, залазь в ванную и потри мне спину.
Таня сняла халат, рубашку, вошла в ванную, где уже сидел Евгений. Вошла она в ванную со стороны спины Евгения. Таня обняла его сзади за шею и прислонилась к его спине своей грудью. Теперь Евгений ощутил, как от прикосновения к телу возлюбленной медленно проснулся в воде его непослушный “друг”. Терпенья не было. Он поднялся на ноги, повернулся к Тане. Стоя, припав своими устами в длинном поцелуе к жадным устам Тани.
Ощутив на своем животе мужское достоинство Евгения, Таня взяла его в руки, пытаясь ввести в себя, но они были разной высоты, и у них ничего не выходило. Тогда Евгений  повернул Таню к себе спиной, попросил стать ее на колено. Для чего это делать, объяснений она не требовала. Она стала на колени, уперлась в ванную руками. Евгений  наклонился на ее спину, ввел мужское достоинство в женское и, как кролики, они продолжали ночь любви.
Время в любовных утехах шло незаметно, однако день начался, Евгению нужно ехать, и Татьяне идти на работу.


XXVI

28-го апреля 1918-го года Центральная Рада была разогнана вошедшим в зал ее заседаний германским военным патрулем. Несколько должностных лиц были арестованы. 29-го апреля 1918-го года в Киеве на Всеукраинском съезде хлеборобов (помещиков и крупных крестьянских собственников, около 7000 делегатов),

46

воспользовавшись затяжным кризисом Центральной Рады УНР, и опираясь на поддержку германских оккупационных войск, сочувствие официальных кругов бывшей русской армии, зажиточного украинского крестьянства и казаков был провозглашен гетманом Украины Скоропадский.
После успешно совершенного малой кровью государственного переворота своей грамотой гетман Скоропадский распустил УНР и Малую Раду, а изданные ими законы отменил. Тем самым была упразднена Народная Украинская республика и установлена Украинская держава с полумонархическим диктаторским правлением гетмана – верховного руководителя государства, армии и судебной власти в стране.
3-го мая был создан кабинет министров во главе с премьером Федором Лизогубом.
Социалистические украинские партии отказались сотрудничать с новым режимом. Украинское межпартийное совещание передало немецкому генералу Траперу жесткие условия, на основе которых было возможно сотрудничество со Скоропадским. Партийцы требовали хотя бы видимости революционных реформ, исключения из правительства министров, враждебных украинской государственности, предоставления большинства портфелей украинским деятелям. Однако гетман решил не идти на уступки “сознательным украинцам”. Он собирался опираться не на них, а на слои старого чиновничества и офицерства, на крупных землевладельцев из партии, хлеборобов, на буржуазию, которая организовалась в “Протофис” – Союз представителей промышленности, торговли, финансов, сельского хозяйства. К 10-му мая 1918-го года были арестованы делегаты Второго всеукраинского крестьянского съезда, а сам съезд разогнан. Оставшиеся на свободе делегаты на тайном собрании высказывались против режима гетмана и призывали крестьян к борьбе против Скоропадского. Первая всеукраинская конференция профсоюзов также вынесла резолюцию против гетмана. Гетман запретил  созыв партийных съездов УГДРП и УПСР, но они проигнорировали запреты, тайно собирались и вынесли антигетмановские резолюции. Земство Украины становится центром легальной непримиримой оппозиции гетманскому режиму.
Май 1918-го года стал началом грандиозной крестьянской войны, которая очень скоро охватила всю территорию Украины. Главные причины этой войны: возобновление помещ ичьего землевладения и террор карательных и реквизиционных отрядов интервентов, которые грабил, казнили, пороли розгами непокорных селян. Против насилия австро-немецких войск и гетманской “варты” (охраны) выступила организованная и влиятельная в украинских селах сила вольного казачества, отвернувшегося от своего недавнего гетмана.


XXVII

В ходе локальных восстаний украинских крестьян только за 6 месяцев пребывания иноземных армий в Украине было убито около 22000 австро-немецких солдат и офицеров (по данным немецкого генерального штаба) и более 30000 гетманских вартовых. Более 2 миллионов крестьян в Украине выступило против австро-немецкого террора. Восстание крестьян практически сорвало сбор и вывоз из Украины продовольствия.
47

16-го июня 1918-го года в Киеве собрали Земский всеукраинский съезд. Съезд указал на политику “безоглядной реакции и реставрации старого строя”, которую проводил гетман Скоропадский. Звучал протест против расправы австро-немецких карателей над крестьянами. Земские деятели требовали немедленного созыва Украинского Учредительного собрания, который должен решить аграрный вопрос и вопрос о пребывании интервентов в Украине. 27-го июля 1918-го года был арестован Петлюра.
В конце мая 1918-го года был создан еще один центр оппозиции режиму – межпартийный Украинский Национальный Союз. В середине сентября 1918-го года главой Национального Союза стал эсер Владимир Винниченко, который стал искать контакты с повстанческими атаманами.
С середины сентября 1918-го года стало ясно, что победа Антанты не за горами. 30-го сентября 1918-го года капитулировал первый союзник германии - Болгария.
В конце октября 1918-го года в Австро-Венгрии началась революция, сопровождающаяся распадом империи. 7-го ноября 1918-го года началась революция в Германии и через два дня император Германии Вильгельм Второй бежал из страны.
11-го ноября 1918-го года Первая мировая война была закончена подписанием перемирия и полной капитуляцией Германии.
Понимая, что власть уже не может опираться только на германские штыки, гетман стал лавировать, искать путь к сохранению власти и к налаживанию союза со странами победительницами. Надеясь на формирование новой опоры режиму, гетман огласил будущую аграрную реформу и выборы в Национальный парламент. Гетман официально пригласил членов Национального Союза на переговоры по формированию нового правительства “народного доверия”. Винниченко согласился на участие Национального Союза в формировании  нового кабинета министров. 24-го октября 1918-го года был окончательно сформирован новый министерский кабинет, в котором Национальный Союз получил ключевых портфелей. Это заставило Винниченко огласить, что Национальный Союз не берет на себя ответственность за политику кабинета и остается к режиму гетмана в оппозиции.
Винниченко понимал, что восстание необходимо провести немедленно, пока большевики не перехватили инициативу восстания, пока у гетмана не было крупных военных сил (только с 15-го ноября 1918-го года гетман планировал провести первый призыв в украинскую армию, для формирования новых частей уже были готовы штабы и офицерские кадры).
В сентябре 1918-го года в план восстания были посвящены еще восемь человек будущих организаторов Директории и три десятка ЦК партии украинских эсеров.


XXVIII

Национальный Союз требовал от гетмана созвать уже 17-го ноября 1918-го года Национальный конгресс с функциями парламента. Гетман был против. Он боялся, что Конгресс ликвидирует гетманат.

48

Однако французские эмиссары отрицательно относились к самому факту самостоятельности Украины. Они подталкивали гетмана отказаться от самостоятельности, и тогда Франция окажет Украине помощь.
1918-го года гетман получил заявление французского командования о том, что он должен договориться о сотрудничестве с широкими украинскими кругами, а, возможно, и передать власть тем, кто не запятнал себя сотрудничеством с немецким командованием.
10-го ноября гетман обратился с воззванием к гражданам, разоблачая планы возможного восстания и обещая созвать демократический парламент.
Петлюра был арестован после ряда публичных выступлений против гетмана и проводимого им курса. Он был арестован в числе украинских политиков левого толка по обвинению в антиправительственном заговоре. Все задержанные (в их числе были, в частности, Н. Порш, Ю. Капкан) были вскоре освобождены. Но Петлюра был помещен в Лукьяновскую тюрьму, где содержался без предъявления обвинений. Теперь был освобожден.
11-го ноября был освобожден из тюрьмы С. Петлюра, и принят министром юстиции и самим гетманом.
12-го ноября гетман решил провозгласить федерацию с Великороссией, запретить подготовку Национального конгресса, распустить коалиционный кабинет и отправить в отставку семь украинских министров, настаивающих на созыве Конгресса.
13-го ноября стало известно, что гетман решил ужесточить режим и пойти на воссоединение с белогвардейской Россией, что коалиционный кабинет будет заменен кабинетом сторонников ликвидации украинской независимости. В этот день на тайном заседании Национального Союза решалась судьба восстания. Восстание уже приобрело характер национальной обороны. Петлюра заявил о своем участии в акции восстания, был намечен революционный триумвират, который должен возглавить новое революционное правительство: В. Винниченко, С. Петлюра и Н. Шаповал.
13-го ноября Петлюра сообщил, что гетман распорядился снова его арестовать и, не дожидаясь ареста, он отправился в Белую Церковь, в 70 километрах от Киева, для организации выступления сечевых стрельцов.
14-го ноября гетман призвал к строительству Всероссийской федерации как первого шага для восстановления великой России. Это окончательно оттолкнуло от гетмана большую часть украинских федералистов, украинских военных и сознательную украинскую интеллигенцию.
14-го ноября в кабинете Министерства железных дорог собрались 14 заговорщиков, которых искали по городу, чтобы арестовать. На собрании было провозглашено начало всеобщего восстания против гетмана – сформирована альтернативная власть в Украине. Петлюры на собрании не было. Сечевые стрельцы потребовали введения Петлюры в состав новой революционной власти – Директории и утверждения его командующим революционными войсками. Он вполне мог претендовать даже на положение главы Директории.




49


XXIX

Директория имела функции коллективного президента, диктаторскую власть и формировалась на основе компромисса различных политических сил. Было решено, что Директория останется у власти только до ликвидации режима Скоропадского, а после победы ее заменит представительство власти.
15-го января представитель Директории Коновалец встретился с гетманом Скоропадским и потребовал от него отказаться от манифеста, расформировать русские отряды, перевести стрельцов в Киев, собрать нециональный конгресс. Но гетман наотрез отказался от этих предложений.
Через несколько дней по всей Украине начало распространяться воззвание Директории, объявивишее гетмана “предателем”, “узурпатором”, а его правительтсво “реакционным”. Одновременно с воззванием Директории появляется отдельное воззвание от имени Петлюры, в которомт он, как Верховный главнокомандующий – Головной (главный) атаман, призвал всех “солдат и казаков” выступить против Скоропадского, запрещал под страхом военного суда помогать гетману спрятаться от возмездия.
В ноябре 1918-го года имя Петлюры стало именем харизматического героя.
Уже на второй день после совещания новоиспеченного “директора” в час дня пополудни Винниченко, Осецкий и Коновалец выехали в местечко Белую Церковь, в расположение частей сечевых стрельцов. Вечером того же дня (15-го ноября) Петлюра, Винниченко, Осецкий и командиры сечевиков собрались для последнего обсуждения планов восстания. Было решено передать оперативное военное руководство “революционному” штабу Петлюры и был принят план Осецкого по захвату Киева повстанческими отрядами.
15-го ноября Директорией был заключен договор с солдатским Советом немецкого гарнизона Белой Церкви о нейтралитете.


XXX

Восстание началось утром 16-го ноября, восставшие полностью захватили Белую Церковь, разоружили гетманскую “варту” из 60 человек. Железнодорожники, присоединившись к восставшим, доставили им на станцию эшелоны для быстрого похода на Киев.
Утром 17-го ноября, подъехав на станцию Фастов, петлюровцы захватили ее, разоружив ничего не подозревавшую “варту”. Далее была захвачена станция Мотовиловка. Но далее путь на Киев был перекрыт – станция Васильков была уже занята гетмановским карательным отрядом, прибывшим из Киева. Узнав о событиях в Белой Церкви, гетман немедленно послал на подавление “бунта” хорошо вооруженную
офицерскую Дружину (570 штыков и сабель, бронепоезд и полк личной охраны гетмана – сердюков 700 штыков).

50

Утром 18-го ноября произошла первая решающая битва этой войны. Офицеры,  выйдя из эшелонов у станции Мотовиловка, через поле решили атаковать позиции сечевиков-петлюровцев. Против них было выдвинуто около 400 сечевиков с 10 пулеметами и 2 пушками. Перестрелка переросла в штыковой бой, в ходе которого гетмановцы вынуждены были отступить. Бой под Мотовиловкой стоил жизни половине офицеров. В проигрыше боя было виновато бездарное командование. Дружину подставили под пулеметы.
Узнав о разгроме офицеров, гетман объявил всеобщую мобилизацию других офицеров (бывшей армии Российской империи), которых в Киеве насчитывалось до 12 тысяч человек. На мобилизацию откликнулось только около 5 тысяч офицеров.
На следующий день после мотовиловского боя стрельцы подошли к Киеву с юго-запада и решили немедленно штурмовать город силами 600 штыков, заняв станцию
Боярка и местечко Васильков. Бои завязались в районе Жулян. Только у пригородной станции Пост-Волынской стрельцы были остановлены офицерскими дружинами. Гетман назначил командовать своими войсками русского генерала фон Кеплера, который сам вынашивал планы переворота против гетмана и присоединиться к белогвардейцам. Кеплер вызвал протест командиров-украинцев из гетманской армии. Это привело к переходу к повстанцам Запорожского корпуса, Серожупанной дивизии, некоторых более мелких частей. Заговор Кеплера в гетманской армии стал толчком для части офицеров покинуть Киев и устремиться на Северный Кавказ, к Деникину.
26-го ноября 1918-го года гетманский главком Кеплер за подготовку “правого” антигетманского переворота был заменен на генерала князя Долгорукова.
В это время в Бердичеве восстал Черноморский кош (460 штыков), который по приказу Петлюры немедленно выступил на Киев. 20-го ноября он подошел к западному пригороду Киева - Борщаговке. Этот день стал кризисным в обороне Киева, окруженного с запад и юга.
23-го ноября под Киев стали прибывать крестьянские “ватаги” – отряды повстанцев.
На 27-ое ноября Петлюрой было назначено новое наступление. С юга из района Голосеевского леса на Киев выступило 500 повстанцев атамана Зеленого, с юго-запада 4000 сечевиков, черноморцев и крестьянских повстанцев.
Но в день генерального наступления в ход событий решили вмешаться немцы. Для них бои под Киевом велись слишком долго и мешали отъезду немецкого солдатского контингента в Германию. Чтобы освободить дорогу на запад, немцы штурмом взяли у восставших станцию Шепетовку и потребовали от повстанцев отойти на 30 километров и прекратить всякое наступление на Киев – до выезда всех немецких частей из столицы.
Директория вынуждена была принять условия немецкого ультиматума. Французские эмиссары хотели не допустить повстанцев в Киев, пользуясь случаем, пытались дольше задержать немцев в Киеве, чтобы сохранить части гетмана.
Петлюра отвел войска с юга на запал, но решил, пока немцы оставят Киев, блокировать город с востока и севера. С востока к Киеву подходили войска полковника
Болбачана, с севера – повстанцы Мордалевича, Соколовского и Струка.


51


XXXI

6-го декабря Директория потребовала от немецкого командования вывести свои войска с территории УНР. К этому времени Петлюра сформировал из 18 тысяч повстанцев четыре дивизии: сечевых стрельцов, Черноморскую и две Днепровские дивизии повстанцев Зеленого и Данченко. Эти дивизии были объединены в Осадный корпус.
К 12-му декабря 1918-го года Осадный корпус вырос уже до 30 тысяч штыков и сабель при 48 пушках и 170 пулеметах.
К тому времени количество повстанцев превысило по своему числу немецкие полки, которые к этому времени хотели одного – скорее выехать из Украины в Германию. Ждать было больше нельзя. Повстанцы начали окружать немецкие казармы на Киевщине
и в большинстве своем немцы складывали оружие без боя.
Немцы вынуждены были подписать новый договор с Директорией (12-го декабря 1918-го года, на станции Казатин). Немецкие солдаты обязались вывесить белые знамена над казармами и препятствовать входу немцев в Киев.
В ночь с 12-го на 13-ое декабря 1918-го года начался общий штурм Киева войсками Петлюры.
14-го декабря около 13 часов во дворец Скоропадского прибыла делегация умеренных украинских и земских деятелей с целью уговорить гетмана прекратить кровопролитие. Когда гетман попросил у них совета, делегаты предложили немедленное отречение... В 13:30 командование гетманцев приказало войскам оставить позиции и разойтись по домам. Скоропадский подписал манифест об отречении от власти, и выехал из своего дворца в неизвестном направлении.
Вскоре появился еще один документ, подписанный уже правительством гетмана, в котором министры объявили о том, что “передали власть Директории”. К 16:00 стрельцы захватили железнодорожный вокзал, приблизились к Крещатику. Они уже не встречали никакого сопротивления врага...
В 20:00 14-го декабря весь Киев оказался в руках Директории. На следующий день состоялся парадный вход частей осадного корпуса в Киев. С этого времени вся полнота власти в Киеве была передана Директорией командованию сечевых стрельцов. Директория прибыла в Киев только 19-го декабря. В этот день были организованы праздничные манифестации, молебен, состоялся грандиозный парад войск на Софийской площади.
В Конотопе пополнила свои ряды и Серожупанная дивизия, которая перешла на сторону Директории. Была объявлена добровольная мобилизация в Конотопском, Кралевецком и Сосницком уездах. Командование дивизией принял полковник Борис
Палий.
Первой акцией Ангела и Палия стало установление власти.




52


XXXII

Еще в начале октября 1918-го года, получив известия об ослаблении германского блока, правительство Советской России в одностороннем порядке прекратило переговоры
о мире и границах между делегациями России  и Украинской державы, ставя под сомнение всю брестскую систему мироустройства.
11-го ноября 1918-го года немецкое командование  подписало акт перемирия – фактическую капитуляцию германской армии перед армиями стран Антанты (к этому времени Австро-Венгрия уже капитулировала). За день до этого на заседании ЦК РКП (б) прозвучал новейший политический лозунг – “восстание в Украине назрело”.
11-го ноября 1918-го года  ЦК РКП (б) решил активизировать восстание в Украине, планируя уже через десять дней начать военный поход против гетмана Украины.
14-го ноября Антонов-Овсиенко предложил Реввоенсовету России “приступить к наступлению в Украину”, нанеся удары по Белгороду (в составе Украинской державы с
мая по декабрь 1918-го года) – Харькову – Купянску, активизируя украинских повстанцев.
Для начала решили собрать крестьян-беглецов из Украины (их насчитывали примерно 3000 человек). Из этих людей был создан полк имени Богуна и Таращанский полк. На базе полков начали формировать украинские войска в составе Красной армии Советской России.
Власти России всю осень 1918-го года делали вид, что эти части не имеют никакого отношения к Красной армии. Сами полки вначале разрослись в дивизии, но потом дивизии начали существовать самостоятельно, а полки были переформированы обратно на партизанские полки. Командир Богунского полка Николай Щорс лично вел переговоры с Лениным и получил от него “добро” на переход границы.
На территории России был создан Украинский Революционный штаб с неизменным специалистом по Украине Владимиром Антоновым-Овсиенко, который уже 19-го ноября приехал в приграничный Курск – готовить наступление на Украину.
20-го ноября части 1-ой повстанческой дивизии захватили приграничные города Рыльск, Ямколь, хутор Михайловский, ряд приграничных сел, пытаясь овладеть Глуховым, но получив отпор, отошли в Россию.
24-го ноября 2-ая повстанческая дивизия заняла маленький городок Суджу, находящийся на северо-востоке Черниговщины, у самой границы. На второй день 1-ая дивизия ворвалась в Стародуб и двинулась в направлении Гомеля.
Два куреня Серожупанной дивизии УНР вступили в бой против красных у Глухова. Однако мобилизованные солдаты-гетманцы отказались воевать, и перешли на сторону противника.
28-го ноября в Судже было самопровозглашено Советское Временное правительство Украины (во главе с Пятаковым). Это правительство провозгласило свой манифест о возобновлении советской власти на Украине. Ленинский СНК признал его и стал его контролировать, отстранив правых украинских большевиков от большой политики и временно дав фору левым большевикам.

53

30-го ноября указом Временного правительства Советской Украины Антонов-Овсиенко был назначен членом образованного Реввоенсовета советской армии Украины.
Немецкие войска, еще находившиеся на территории Украины, были разложены до такой степени, что не могли оказать сопротивления вылазкам красных.
К повстанческим силам в декабре 1918-го года приобщали исключительно российские части.
Войска были готовы к походу, но Антонову-Овсиенко еще не дали “добро” из Кремля на начало наступления.


XXXIII

Восстание Директории спутало большевикам все карты, и общий поход в Украину решено было отложить до выявления всех обстоятельств. Только с 12-го декабря 1918-го года части 1-ой Украинской повстанческой дивизии (3000 бойцов) и 2-ой Украинской повстанческой дивизии (7000) были направлены на Украину. Повстанцы Богунского и
Таращанского полков без боя заняли на границе несколько населенных пунктов. 13-го декабря 1-ая повстанческая дивизия вошла в Клинцы и его окрестности, продвинулась к Новозыбкову, который был занят 25-го декабря. В это время красный полк Черняка вошел в Новгород-Северский, а также с боем занял Глухов и Шостку. Группа Сахарова 19-го декабря 1918-го года заняла Волчанск и Купянск.
Ко времени вступления красных в пределы Украины Петлюра, будучи Главным атаманом армии с функциями генералиссимуса, подмял под себя военного министра, руководя не только строевыми частями на фронте, но и всей административной частью армии. Через военных комендантов Петлюра контролировал и местную администрацию сел и городов.
Надеясь на замирение с Красной армией и Антантой, Петлюра рассчитывал, что Советская Россия не нападет на УНР еще два-три месяца, он предлагал бросить все резервы против вторгшейся в пределы ЗУНР и УНР с запада польской армии. Он надеялся изгнать польскую армию из Галичины и Волыни, а после победы над поляками эта армия сможет отбить вторжение Красной армии. Когда против частей Директории выступили хорошо организованные части, называемые себя советскими украинскими партизанами, Директория успокаивала себя тем, что в Украину ворвались только лишь самостоятельные партизанские добровольцы, советские отряды самопровозглашенного украинского правительства, “авантюриста Петаков”, а не регулярные части Красной армии. Отсутствие у Директории серьезной военной разведки и резидентуры в Москве сильно повлияло на ход дальнейших событий. О реальных планах Кремля никто в Директории не знал. Винниченко продолжал убеждать “директоров”, что опасения со стороны Советской России ошибочны.




54


XXXIV

Борьба без правил между отрядами Директории и советскими повстанцами разгорелись за Харьков. 2-ая Украинская повстанческая дивизия после отхода немецких войск с границы 21-го декабря 1918-го года захватила Белгород и перешла в наступление на Харьков. Кровавые бои с петлюровцами за обладание Харьковом произошли 28-30-го декабря 1918-го года у городка Грайворон и станции  Казачья Лопань (в 35 км от Харькова). В этих боях погибло до 300 повстанцев и примерно столько же
республиканцев. Антонов-Овсиенко перебрался в Белгород, чтобы быть ближе к театру военных действий. Таращанский повстанческий полк 28-го декабря 1918-го года ввязался в бой с отрядом петлюровцев в 600 штыков у станции  Городня на Черниговщине. Петлюровцы с большими потерями вынуждены были отойти.
К началу января 1919-го года части, вторгшиеся на Украину, составляли 23-26 тысяч штыков и сабель на одну треть укомплектованы украинцами. Все части стали красноармейскими и подчинялись с 4-го января Троцкому.
Общая мощь петлюровцев на это время составляла 48 тысяч бойцов, причем на границе с Россией насчитывалось только 17 тысяч бойцов.
31-го декабря 1918-го года премьер УНР В. Чеховский отправил в Москву ноту
протеста против продвижения вглубь Украины с российской территории целых дивизий. В ноте требовалось немедленно отозвать эти войска из Украины. Однако Москва хранила полное молчание. На новую ноту от 3-го января 1919-го года Киев также не дождался ответа. За эти дни большевики захватили Харьков, и туда переехало новое советское правительство Украины.
4-го января Главком Вацетис вынужден был подписать приказ о создании Украинского фронта во главе с Антоновым-Овсиенко. Ближайшей целью фронта было продвижение войск на Левобережье Украины до Днепра с захватом переправ через Днепр.
Руководство УНР повторило просьбу годичной давности. Глава Директории Винниченко все еще отказывался начинать широкомасштабную акцию против войск вторжения.
Антагонизм между Петлюрой и Винниченко, их разные подходы к войне, затягивание решений о войне приводили к тому, что командиры петлюровских частей просто не знали, на какую политику ориентироваться при ведении военных операций. Для того чтобы ограничить влияние Петлюры в армии, Винниченко решил назначить новым военным министром вместо генерала Осецкого независимого и авторитетного генерала Грекова. Но это назначение ничего не изменило. Популярность Петлюры продолжала расти, благодаря его решительным заявлениям о необходимости защищать республику.


XXXV

16-го января 1919-го года произошли серьезные изменения. В элите Советской

55

Украины на заседании украинского правительства ”левый” Г. Пятаков был отстранен от руководства Советской Украиной и заменен “правым” Ф. Сергеевым (Артемом).
“Правые” попытались заменить и Антонова-Овсиенко на М. Рухимовича. Однако Москва не стала разбираться, кто лучше – “правые” или “левые”, прислали в Украину своего ставленника Христиана Раковского, который уже 24-го января 1919-го года был избран руководителем правительства Украины. Антонов-Овсиенко сохранил свою должность.
После получения сведений о падении Харькова Винниченко экстренно созвал совещание всех представителей правительственных партий, на котором было решено в обмен на мир пообещать Москве свободу деятельности большевистской партии в УНР,
отказ Директории от переговоров с Антантой, союз армии УНР с Красной армией в борьбе против белогвардейцев.
В тот же день была отослана в Москву новая, уже третья нота и тайные обещания.
6-го января 1919-го года Директория получила ответ из Москвы, однако он не решал никаких проблем. Из Москвы сообщали о том, что войска Советской России вообще не воюют против УНР, а советских российских войск (Красной армии) в Украине нет. Авторы телеграммы утверждали, что военные действия против УНР проводят только повстанческие части, которые подчиняются советскому правительству Украины. В этот день Винниченко, полностью дезориентированный ответом из Москвы, созвал 6-ой съезд УСДРП (правящей партии), на котором главным стоял вопрос о войне. Было принято
решение об отправке ленинскому СНК ультиматума. Требовалось от СНК в течение 48 часов ответить “идет война или нет” на территории Украины, согласится или нет Советская России прекратить военные операции, вывести войска с территории УНР и начать мирные переговоры. Директория угрожала, что если до 12-января 1919-го года не получит положительного ответа на этот ультиматум, то будет считать подобное молчание объявлением войны.
На следующий день Чичерин (нарком иностранных дел РСФСР) прислал ответ на ультиматум, вновь утверждая, что частей Советской России в Украине нет, а против Директории ведут борьбу восставшие украинские рабочие и крестьяне. Чичерин заявил, что ленинское правительство готово к мирным переговорам. Хватаясь за эту соломинку, Директория отправила в Москву мирную делегацию. В Москву делегация добралась 15-го января, а к переговорам были допущены через два дня. Переговоры затягивались, чтобы Москва имела возможность завуалировать вторжение Красной Армии и столкнуть Директорию с Антантой.


XXXVI

В это время войска Петлюры на Левобережье теряли уезд за уездом. Он пытался выпрямить фронт, посылая свежие полки из новобранцев, которые были плохо организованы и распадались еще в походе.
Кроме того на Полтавщине вспыхнуло крестьянское восстание против директорского режима, создаваемого командующим Левобережным фронтом Болбачаном.
56

Вспыхнуло восстание против Директории в Житомире. Восстали, наконец, против Директории две собственные Днепровские дивизии: атамана Зеленого и атамана Данченко. Только 24-го января 1919-го года сечевым стрельцам удалось разгромить и распылить эти дивизии.
12-го января 1919-го года красные захватили Чернигов. Необъявленная война, государственный хаос, активная агитация большевиков приводили к неподчинению приказам Петлюры, к общему разложению в армии, к переходу бойцов УНР на сторону красных, к безобразному своевольничанью частей, превращающихся в разбойничьи банды.
16-го января 1919-го года Болбачан, имея армию в 6 тысяч бойцов, сдает Полтаву отрядам восставших крестьян и отводит свои войска далеко на запад, на Кременчуг. Уводя части своего корпуса с фронта, Болбачан предает интересы республики, не выполняет приказы Петлюры – оборонять “до последней возможности” Полтаву и железную дорогу Полтава – Киев. Вместо сопротивления красному натиску Болбачан открыл прямой путь Красной армии на Киев. 25-го января Петлюра вынужден был отдать приказ об аресте Болбачана.
17 тысяч красноармейцев непосредственно устремились к Киеву. К красному наступлению присоединились крестьяне-повстанцы, перебежчики из УНР.
Не менее плачевное положение для Директории складывалось на юге Левобережья. Там наступала группа войск Дыбенко.
Огромную опасность составляла потенциальная возможность восстания в самом Киеве.


XXXVII

Петлюра требовал немедленно объявить войну Советской России, но Винниченко долго не мог решиться на этот шаг. Только 16-го января 1919-го года, когда красные обосновались уже в Харькове и Чернигове, Директория объявила войну Советской России. В связи с началом войны Директория вынуждена была передать Петлюре единолично управление всеми военными делами, в которые больше не имели права вмешиваться члены Директории и министры. Петлюра поделил действующую армию на Правобережный  фронт (командующий А. Шаповал), Восточный фронт (командующий Е. Коновалец), Южную группу (командующий А. Гулый-Гуленко). Все они имели задачи: Восточному фронту контрнаступление на Полтаву и Чернигов, Правобережному фронту – прикрывать Киев со стороны Полесья, Южной группе – удерживать район Екатеринослава. Но эти приказы оказались уже не реальны.
25-го января 1919-го года Дыбенко взял Екатеринослав, взял большие трофеи: 6 самолетов, 4 броневика, 2 бронепоезда, 6 пушек армии УНР. В дальнейшем Дыбенко развернул наступление на Бровары – Киев и на Конотоп – Прилуки.
Красные боялись, что в войну вступит Антанта, стремились этого избежать, и им было приказано выйти только на линию Киев – Канев – Черкассы – Екатеринослав. Но

57

уже в феврале 1919-го года, видя полную пассивность Антанты, красные решили двигаться дальше.


XXXVIII

Не смирившись с поражением, Петлюра еще надеялся отбить у красных Полтаву. Контрудар по Полтаве был проведен силами резервной ударной группы сечевых стрельцов Сушко (2000 штыков, 200 сабель, 4 пушки). Но захватить Полтаву стрельцы смогли, а удержать не смогли. Через два дня вновь сдали город красным.
Тыл сечевиков подорвали восставшие против Директории гарнизоны Петлюровцев в Черкассах, Золотоношах и Переяславле.
После второго падения Полтавы, когда стало понятно, что удержать Левобережную Украину будет невозможно, Петлюра уцепился за план устройства фронта по Днепру – Днепровского вала.
22-23-го января петлюровцы (Черноморская и Серожупанная дивизии) сдали Нежин и Козелец, причем часть бойцов этих дивизий разбежались при первом же столкновении с красными (2-ой Черниговский и 1-ый сечевые полки самолично оставили фронт). 1-ый Белоцерковский полк, отряды возрожденного вольного казачества и “Куреня смерти” атамана Ангела оказались ненадежными и перешли на сторону красных. Приказы
Петлюры провести контрнаступление на Нежин и Бахмач, уже невозможно было выполнить.





















58


Глава   третья

I

Дальше отряд Ангела и серожупанники, преодолевая сопротивление гетманских войск, установили власть Директории в Бахмаче и Прилуках. Передвигаясь по железной дороге, отряд Ангела вместе с серожупанниками разгромил гетманскую варту в Нежине.
После взятия Нежина отряд Ангела снова прибыл на станцию Конотоп, где готовились к отправке на родину германские войска. После буржуазно-демократической революции в Германии командование германской армии еще 29-го ноября 1918-го года подписало договор с Директорией о нейтралитете.
По договору германские войска покидали Украину с личным оружием, оставляя склады боеприпасов и все припасы. Евгению Ангелу этого показалось недостаточным, он хотел разоружить и ограбить германские отряды. Не согласовав свои планы с серожупанниками, которые охраняли эшелон, он приказал поставить на перроне пулемет и обстрелять немцев, несколько немецких солдат было убито. Серожупанники были вынуждены открыть ответный огонь, жестко ответили и немцы. Евгению Ангелу пришлось отступить.
Атаман Ангел своевольничал и раньше. В начале 1919-го года он пытался разоружить добровольческий отряд из Путивля и Глухова, состоявший из офицеров, юнкеров и учащихся. Командование  отряда дало согласие перейти на сторону Директории. Эшелону обеспечили беспрепятственное передвижение по железной дороге. Бронепоезд Ангела сначала заблокировал эшелон в Конотопе, затем Ангел пытался разоружить добровольческий отряд в Прилуках. Добровольцы заблокировали бронепоезд Ангела, и эшелон отправился дальше через станцию Ичня. Впоследствии добровольческий отряд вошел в состав Армии УНР в качестве полка Особой Запорожской дивизии.
Действия Ангела вызвали негодование у Симона Петлюры. Кроме того, главе Директории Владимир Винниченко доложили о том, что Ангел остановил пассажирский поезд, высадил из вагонов и ограбил евреев, в основном торговцев, да еще и устроил массовую порку. Это произошло на станции Бахмач. Неадекватные действия казаков Ангела по отношению к невинным людям спровоцировали немцы, бросив гранату с проходившего перед этим поезда, несколько казаков пострадало.
Наконец, руководством Директории было принято решение отстранить Ангела от командования и арестовать. Пока решался вопрос об отстранении Ангела, Курень Смерти успел побывать на севере Черниговщины, откуда наступала Красна армия, но вскоре Ангел самовольно оставил позиции и ушел в тыл. После этого атаман северной группы войск Николай Омелюшко (Полищук), будущий генерал-хорунжий армии УНР, частично разоружил отряд Ангела. Часть казаков перешла в армию УНР, они составили основу Черниговского конного полка, численность которого позже достигала полутора тысяч человек. Другие казаки вернулись домой, а Ангел вышел из армии УНР, с ним ушли около

59

400 конных казаков. Дальше он воевал самостоятельно, хотя в отдельных случаях и
согласовывал свои действия с командованием армии УНР.


II

Во второй половине января началась эвакуация государственных учреждений УНР из Киева. Глава Директории Винниченко и премьер УНР Чеховской самоустранились и мечтали об отставке.
В Киеве утверждалась диктатура военных – Осадного корпуса сечевых стрельцов.
24-го января 1919-го года восстает и переходит на сторону красных Черкасский гарнизон, а с севера, с территории Белоруссии, на украинское Полесье начинают наступать подразделения Западной армии красных (7000 штыков).
К 27-му января, когда красные (1-ая Украинская советская дивизия) были уже в 30 км от Киева, в столице стали слышны далекие артиллерийские канонады. Три дня шел бой под Броварами, последнем оплоте петлюровцев на подходе к Киеву.
В ночь с 1-го на 2-ое февраля 1919-го года Директория УНР, штаб Петлюры, министры выехали из Киева в Винницу. Оборона по Днепру уже была не эффективной из-за измены петлюровских атаманов, а также по причине прорыва красных войск, Западной армии от Овруча в направлении на Житомир, что грозило Киеву полным окружением. Следующей ночью в Киеве царил хаос, повлекший разложение частей петлюровцев. Отъезд из столицы Директории воспринялся населением как начало безвластия.
Вечером 4-го февраля был отдан приказ о выводе из Киева войск Директории и закрепления их на позициях в 2-х километрах западнее столицы на реке Ирпень, прикрывая путь на Фастов, Житомир и Коростень.
В тот же день петлюровцы сдали Кременчуг, оплот Днепровского вала.
Чтобы не попасть в окружение к красным, Запорожский корпус армии УНР отступал на запад, заняв территорию между Южным Бугом и Днестром, вдоль железной дороги Одесса - Жмеринка. Петлюра настаивал, чтобы Запорожский корпус оставался на юге Украины и не выводился к Виннице, в помощь главным силам. Задачей Запорожского корпуса было удержание железнодорожного пути в Европу через Одессу, где происходили судьбоносные переговоры послов Петлюры с представителями Антанты. Вплоть до начала апреля 1919-го года Запорожский корпус сдерживал распространение отрядов Григорьева на запад от Елизаветграда. Но непродуманный план Петлюры вскоре привел к гибели корпуса и ослаблению всей армии УНР. Только в начале марта 1919-го года разбежались или частично перешли на сторону красных 6, 9, 53, 55, 58, 59-ый полки, конный полк Козыря. Бегство с фронта принимало трагикомические формы, когда одна деморализованная украинская часть напала на вагон Директории, стремясь захватить правительственный эшелон, чтобы побыстрее удрать с фронта.




60


III

Красная армия вступила в покинутый петлюровцами Киев 5-го февраля 1919-го года. Вновь обретя Киев, красные правители всерьез рассчитывали на то, что УНР развалится сама по себе или от “внутреннего взрыва восставших трудящихся”. Только через шесть дней после захвата города красные ударили в западном направлении, заняв станцию Боярка, хотя все последующие недели после потери Киева петлюровские батареи из Боярки вели планомерный обстрел окраин Киева.
16-го февраля 1-ая советская дивизия Украинского фронта (из района Киева) и отряды “покрасневшего” атамана Зеленого из Триполья стали наступать на петлюровский фронт и заняли станцию Фастов.
2-ая советская дивизия захватила населенные пункты к югу от Киева – Обух, Корсунь, Смелу. Западная армия, войска которой наступали на Полесье, отбила у петлюровцев Коростень.
План Антонова-Овсиенко заключался в закреплении на западной линии Овруч – Житомир и ударе на юг Киевщины, где в союзниках красных оказался атаман Зеленый.
5-го февраля 1919-го года в Винницу, куда перебралась Директория, пришла телеграмма от советского руководства, в которой большевики предлагали свой мир, а вернее, полную капитуляцию Директории, которой было предложено подчиняться решению съезда Советов Украины, ввести на своей территории советскую власть, распустить армию, перейти (членам Директории, министрам, госслужащим) на права частных лиц... За выполнение этих условий всем членам Директории, Совета министров, командованию армии УНР была обещана гарантия личной безопасности. Такую капитуляцию “директора” отвергли, решив полностью прервать переговоры о мире с Советской Россией, которые еще тянулись в Москве.
11-го февраля Винниченко и премьер Чеховской ушли в отставку, а власть в стране оказалась в руках Петлюры. Премьером УНР стал С. Остапенко – горячий сторонник союза с Антантой.


IV

Первым делом Петлюра направил странам Антанты ноту о вступлении Украинской республики в общую борьбу против большевиков до полной победы.
12-го февраля французы объявили о перемирии на Украинском фронте.
УНР ожидала помощь Франции деньгами, оружием, армией. В Одессу на переговоры отбыла  миссия премьера Остапенко, чтобы подписать долгожданный союзный договор.
17-го февраля Петлюра направил декларацию французскому командованию в Одессу, просил помощи у Антанты. Через 11 дней пришел ответ от французов, в котором командующий д’Ансеьн заявил правительству украинской зоны о своей готовности

61

предоставить помощь УНР при условии отставки из Директории Петлюры и Андриевского и принятия руководством УНР следующих условий: контроль Франции над финансами и железными дорогами, подчинение украинских войск общему командованию Антанты, подписание общего военного договора между Антантой, Деникиным и Директорией, назначение новых членов Директории только с одобрения французов. При выполнении этих условий французы обещали украинцам устроить союз с Польшей, Румынией, военную и материальную помощь, помощь в признании украинской делегации на мирных переговорах в Париже. Такие требования заставили задуматься даже политиков, склонных к компромиссам.


V

22-го февраля Антонов-Овсиенко приказал начать новое наступление на Белую Церковь, которая к концу месяца была взята красными. 1-ая советская дивизия устремилась с фронта Фастов – Белая Церковь на Казатин и Бердичев. 2-ой советской дивизии было дано отдельное задание – наступать на Христиновку, Умань, Болту с целью сковать действия Запорожского корпуса армии УНР.
25-го февраля главком Вацетис дал согласие на разворачивание широкомасштабной операции по захвату Правобережной Украины.
Тогда же наказной атаман армии УНР генерал Греков разработал план общего наступления армии УНР на восток – на Киев и далее на Харьков. Петлюра частично использовал этот план – особенно наступление на Киев и окружение красных у Фастова – Белой Церкви. Для выполнения этих задач была создана ударная группа, которая, наступая на Черкассы, захватила станцию Цветково и устремилась к Днепру, но в боях 22-25-го февраля была обескровлена и остановлена 2-ой дивизией красных.


VI

В начале марта 1919-го года советские войска шли от победы к победе. 1-ая советская дивизия выбила войска Директории из Казатина, Бердичева. Красная ударная конная группа – бригада Крючковского (расстрелянного в 1922-ом году как петлюровец) захватил Коростышев. 2-ая советская дивизия заняла Сквиру.
6-го марта Директория и правительство УНР эвакуировались из Винницы в Жмеринку, а затем 9-го марта дальше на запад – в Проскуров. Эвакуация была проведена вовремя: 1-ая советская дивизия 14-го марта заняла Житомир, 18-го марта – Винницу,      
20-го марта – Жмеринку. В двадцатых числах марта красная конница развивала наступление на Проскуров, грозя расчленить армию Петлюры на три части, захватить в плен половину Черноморской дивизии – 1200 бойцов. Красные глубоко врезались в оборону войск УНР, перекрыв сообщение с Запорожским корпусом.
17-го марта из Одессы после новых переговоров с французами вернулся министр

62

УНР К. Мациевич. Он привез обнадеживающие сведения о возможности союза с
французами, утверждая, что требование замены Петлюры уже снято и французы готовы подписать договор с Директорией, помочь армии УНР финансами, оружием, боеприпасами, медикаментами. Для окончательного подписания договора французский генерал д’Ансьен назначил Петлюре личную встречу 20-го марта на станции Бирзула. Однако быстрое наступление красных перерезало железную дорогу, по которой Петлюра должен был ехать на встречу с французским генералом. Встреча и подписание долгожданного договора сорвались.
Рейд красной конницы по тылам петлюровцев, а также выход войск Красной армии на Подолье вынудили Директорию и правительство УНР 20-го марта эвакуироваться из Проскурова. Причем часть правительства и Директории бежала на Волынь - в Ровно, часть – в Каменец-Подольский, еще одна часть – в Станислав (Галичина).
17-го марта 1919-го года командующий Советским Украинским фронтом Антонов-Овсиенко создал новую директиву наступления: Киевской группе создать заслон со стороны Галичины для выхода войск к Днестру, занять переправы от Могилева к Рыбнице.
Киевская группа должна была выйти к Днестру, а 2-ая дивизия развивать наступление на Болту.
Вацетис в это время считал, что Антонов-Овсиенко выделил недостаточно сил для разгрома Петлюры, распылив свои дивизии на одесско-румынском и крымском направлениях. Главком требовал все возможные войска направить против Петлюры с целью полного его уничтожения и выхода на границы Галичины и Буковины для непосредственной, тесной связи с советскими войсками Венгрии. Красные, выполняя требования Вацетиса, имели успех.
Антоновым-Овсиекно была прервана оборона Петлюры, захвачены 5 штабов дивизии, штаб корпуса.
Поражение петлюровцев на фронтах способствовало бездействию Запорожского корпуса (10000 бойцов) и измене его нового командира – атамана Волоха. Видя, что красные побеждают, он решил перескочить в их стан, но не понимал, как это сделать. Он успел вывести свои части на Одесское направление по всему фронту. Свои же его и арестовали, и он подписал обязательство не вмешиваться в военные и политические дела. Командиром Запорожского корпуса был избран полковник Дубовой, который выдвинул план выхода корпуса через Румынию, в западные районы Украины и соединиться с войсками Петлюры. Румыны пропустили корпус через Молдавию (после консультаций с представителями Антанты).
Однако Волоха Петлюра освободил из-под ареста и предложил ему возглавить
6-ую дивизию армии УНР, а вскоре по приказу Петлюры Волох становится Главкомом повстанческих войск Украины.


VII

В середине марта 1919-го года началось неожиданное контрнаступление
63

петлюровцев. Оно было приурочено к окончанию реорганизации корпуса сечевых стрельцов, которые двадцать дней находились на отдыхе. Сосредоточив значительные силы на Волыни (13 тысяч штыков), петлюровцы 13-го марта 1919-го года ударили на Киев. Наступавших ждал ошеломляющий успех, потому что основные силы красных находились южнее, у Жмеринки. Петлюровцы прорвали фронт Западной армии, между Коростенем и Овручем, захватили Коростень и двинулись на Киев (силами в 4 тысячи штыков, 2 бронепоезда). Пройдя с боями 180 километров, войска Петлюры дошли до реки Ирпень, оказавшись в 35 километрах от столицы. У большевиков не было резервов защищать Киев.
Отряды атаманов Струка и Зеленого повернули свои винтовки против красных, а у Казатина появился повстанческий отряд петлюровского атамана Соколовского.
В Киеве началась паника и безвластие. Советское правительство Украины, только 15-го марта переехавшее из Харькова в Киев, снова спешно готовилось к эвакуации из Киева.
22-го марта петлюровцы вошли в Житомир, вернули себе Бердичев и Казатин. 24-25-го марта стали критическими днями для киевских большевиков. Антонов-Овсиенко срочно выехал из Киева, предварительно мобилизовав коммунистов в Киеве, подтянул резерв главкома, и 26-го марта смог остановить  петлюровское наступление на Киев.
В это время красные были отброшены от Ровно и Сарн и выбиты из украинского Полесья за реку Припять. Одновременно с наступлением на севере Украины петлюровцы попытались перейти в контрнаступление на южном участке фронта.
Враг был отбит от Умани, и петлюровцы силились пробиться в район Тараща – Черкассы. 26-го марта петлюровцы снова врываются в Бердичев. Однако киевская операция петлюровцев провалилась. Красные снова пошли в контрнаступление и начали отбивать недавно занятые города у петлюровцев. Военная инициатива полностью перешла к красным. Петлюровцам пришлось отойти за речку Збруч на территорию ЗУНР. Выйдя на Збруч, Красная армия остановилась. У большевиков были свои планы с ЗУНР. Ленин хотел договориться с ЗУНР о вооруженном союзе против Польши.


VIII

Советские конники рвались к Проскурову. Штаб армии УНР был вынужден переехать из Проскурова в маленькое местечко Здолбунов, а все центральные учреждения УНР эвакуировались в Ровно.
Армия Петлюры оказалась разорвана на 3 части: Волынскую (основную), Херсонскую (Запорожская дивизия) и Днестровскую (части 3-ей дивизии, ушедшие в Галичину за речку Збруч).         
Дальнейшая военная кампания связана с затяжными боями за станцию Шепетовку и ослаблением давления Красной армии на петлюровском фронте. Причина ослабления связана с бунтом в 14-ом Миргородском советском полку и после перехода на сторону Директории в полном составе красной Тульской бригады (состоящей из русских солдат). Оказавшись на грани полного разгрома, Петлюра ухватился за возможность изгнания
64

большевиков из Украины посредством всеобщего крестьянского восстания в тылу красных. Атаман Зеленый грозился, что самостоятельно готов к походу на Киев, что он имеет армию в 20000 человек. Надежды возлагались и на распад Красной армии.
9-го апреля 1919-го года Петлюра объявил о создании нового “левого” социал-демократического кабинета министров во главе с премьером Борисом Мартосом, а на военном совещании командного состава армии УНР вопрос стал о новой военной стратегии. Командиры предлагали замириться с Польшей и освободить республиканские войска на польском фронте для сопротивления большевикам. Другие – замириться с большевиками и все силы сконцентрировать на войне против Польши. Были и такие, что советовали отвести армию в Галичину и освободить поле боя для польской и Красной армий, столкнув их на Волыни.
12-го апреля Петлюра обратился с Декларацией к украинскому народу, призывал к всенародному восстанию против большевиков, провозглашая новый курс “опоры на собственные силы” и публично отказываясь от сотрудничества с Антантой. Новый курс не всех устраивал.
В ночь на 20-ое апреля 1919-го года правый атаман В. Оскилко (командующий Северной группой войск и Северным фронтом) не согласный с политикой Петлюры, решился на отчаянный шаг. Он арестовал в Ровно премьера Мартоса, министров УНР, несколько лидеров “левых” партий и провозгласил Петлюру свергнутым. В обращении к армии Оскилко именовал себя Главнокомандующим всеми вооруженными силами Украины. Однако хватило небольшого отряда сечевых стрельцов из охраны Петлюры, чтобы ликвидировать этот бунт и освободить напуганных министров. Оскилко побыл гетманом только один день и, услышав первые выстрелы, бежал за польскую линию фронта.
Вскоре был раскрыт еще один заговор во главе с полковником Болбачан. Несмотря на успех в ликвидации внутренних мятежей, положение на фронте было пугающее.
1-го мая 1919-го года Петлюра отдал приказ готовиться к полной эвакуации армии с территории Волыни в Галичину, а с 3-го мая начинается постепенная эвакуация армейских запасов из Ровно в Галичину, сначала в Броды и Тирасполь.
5-го мая Директория и правительство УНР покинули Ровно и перебрались в вагоны на станцию Радзивилов у границы с Галичиной.
9-го мая 1919-го года правительство УНР и “директора” решают провозгласить Петлюру главой Директории. Теперь любое решение большинства “директоров” не могло иметь никакой силы без виз Петлюры, который становится демократическим диктатором Украины.
В то же время в начале мая 1919-го года петлюровцы провели контрнаступление на Отрог и Шепетовку, используя временное ослабление красных в связи с восстанием в тылу красных атаманов Григорьева и Зеленого.


IX

14-го мая армия Польши прорвала Западный фронт петлюровцев и наголову
65

разгромила их, захватив Луцк. Видя опасность полного уничтожения армии, Петлюра дает команду своим частям немедленно отступать в Галичину. 18-го мая Петлюра и его министры покинули Радзивилов и перебазировались в галицкий уездный городок Золочев, а с 25-го мая – в Тирасполь.
Общей паникой и отступлением армии  УНР воспользовались красные -  20-го мая 1-ая советская Украинская армия прорвала фронт, разгромив остатки Северной группы войск УНР, взяла Каменец. Надеясь спасти ситуацию, сечевые стрельцы 23-24-го мая еще пытались контролировать красных в направлении Шепетовки. Но 25-го мая красные заняли Ровно, объявив о полной ликвидации петлюровского фронта.
В конце января 1919-го года независимый Курень Смерти прибыл в Ичню. Гетманская варта в Ичне была разоружена без кровопролития вольными казакам. С 27-го ноября 1918-го года волостной центр находился под властью Директории. Свидетельства о пребывании Куреня Смерти в Ичне содержатся в дневниках Константина Ивановича Самбурского “Щоденники 1918-1928 годы. Горькая украинская история глазами псаломщика из Гужовки”.
Вот запись от 21-го января 1919-го года: “В Ичне на станции, где находится штаб “Куреня Смерти”, происходят расстрелы немецких офицеров и казаков-гетманцев. Если кто-то вызвал подозрение и попал в “Курень Смерти”, то уже не возвращается, его расстреливают... Об этом говорили сначала, когда “Курень Смерти” прибыл в Ичню на станцию, и это теперь подтверждается. Расстреливают возле водокачки”. Кстати, водокачка возле станции Ичня стояла до настоящего времени, снесли ее совсем недавно.
20-го января 1919-го года, пишет Самбурский, по приговору Куреня Смерти расстреляли офицера Ивана Мисечко, уроженца соседнего села Гужовка. Ему вменяли в вину службу в германской армии и плохое отношение к нижним  чинам еще во время 1-ой Мировой войны. Последнее было чистым поклепом, информация исходила от бывшего гужовского крестьянина Андрея Шута, сводившего с Мисечко личные счеты. Когда Мисечко доставили в Курень Смерти, он поздоровался с Ангелом, поручики выкурили по папиросе и поговорили, затем Ангел позвонил начальнику ичнянской милиции Андрею Шуту, после чего приказал расстрелять Мисечко.
Евгению Ангелу было тогда всего 21 год, у него не было никакого жизненного опыта, только три года на фронте, где он и научился решать все проблемы насильственным путем. В окопах было просто убивать: убиваешь ты или убьют тебя.


X

Была у Ангела собственная, весьма своеобразная, политическая платформа. Евгений с детства воспитывался в украинском национальном духе. Пишут, что он
выработался под впечатлением рассказов отца – Петр Ангел свято чтил память о Василии Тарковском-младшем (скончавшемся в 1899-ом году). Качановка в течение трех поколений Тарковских была кружком передовой русской мысли, здесь собирались в разное время – Марко Вовчок, Николай Ге, Михаил Глинка, Пантелеймон Кулиш, Николай Гоголь, Николай Костомаров, Илья Репин, Тарас Шевченко, Илья Штеренберт. В
66

гостевой книге имения Качановка находится около 600 фамилий известных людей. Василий Тарковский-младший собрал в имении уникальную коллекцию казацких раритетов времен Гетманщины, была в коллекции даже сабля Богдана Хмельницкого. Поэтому дух украинофильства попросту пропитал местное население.
Евгений Ангел выступал с позиций раннего национализма, сформированного теоретиком украинского национализма Николаем Михновским в начале XX века. Михновский считал, что Украина должна иметь собственное государство, а инородцы, которые ее эксплуатируют, являются врагами. Евгений Ангел трактовал это утверждение слишком прямолинейно и радикально: врагов необходимо уничтожать.
К национализму примешивались и взгляды атамана на социальную справедливость, которые были, по сути, большевистскими, и его независимый характер: Ангел не хотел и не умел подчиняться приказам, если был с ними не согласен. К атаману Ангелу подполковник Армии УНР Василий Прохода в своих мемуарах употребляет выражение “красная анархия”.


XI

В начале января 1919-го года Евгений Ангел встретился с Симоном Петлюрой, встречу организовал начальник контрразведки Петлюры Николай Чеботарев. Он вспоминал, что общего языка они так и не нашли.
Армия УНР оказалась не способной сдержать натиск Красной армии и в конце января 1919-го года покинула Черниговщину. Повстанческие отряды армию не поддержали, а мобилизованные из местных казаков и крестьян просто разбежались по домам. Некоторые воинские части пришлось разоружить на фронте, они отказывались воевать с красными. В начале февраля 1919-го года правительство Директории оставило Киев, а армия сдала столицу без боя.
Крестьяне Черниговщины встретили Красную армию с надеждой и даже с радостью. Помнили они 1918-ый год, когда красные раздавали помещичьи земли и разрешали грабить имения помещиков. Вольное казачество стало называть себя Красным казачеством, хотя в его рядах и наметился раскол. У атамана Ангела некоторое время было подобие военного союза с Красной армией, он также выступал за власть Советов, правда, без инородцев, но вскоре это сотрудничество прекратилось.
Красные образца 1919-го года оказались совсем другими. Была объявлена массовая коллективизация, 80% лучших помещичьих земель передавались коллективным хозяйствам, а в село устремилось множество отрядов по сбору продразверстки, которая проводилась бесконтрольно. Это вылилось в ликвидацию продовольствия “под чистую”, когда крестьянские семьи фактически обрекались на голодную смерть. Имел место и
запрет на торговлю продовольствием – у крестьян пропал стимул труда. Крестьяне боролись с продовольственными отрядами, не желая отдавать свой хлеб, многие погибли. На территории Черниговщины бесконтрольно действовали уездные и прифронтовые ЧК, летучие карательные отряды и ревтрибуналы. Имели место порки, расстрелы и грабежи.

67

Уже через два месяца после прихода красных на Черниговщину начались крестьянские волнения. В Борзнянском уезде вольные казаки из Гужовки, Рожковки, Крупичполя, Максимовки и других сел 25-го марта 1919-го года захватили Ичню. Восстание было плохо подготовленным, после захвата Ични значительная часть казаков разошлась по домам, за что они и поплатились. Атамана Ангела тогда не было на Ичнянщине, он вел переговоры с другими атаманами, договариваясь о совместном выступлении против большевиков. В частности, Ангел составил совместные действия с атаманом Зеленым (прапорщиком Даниилом Терпило), отряд которого действовал на Киевщине в районе Триполья.
Вернувшись на Ичнянщину в начале апреля, Ангел с отрядом в 400-500 казаков продолжил восстание, освобождая от власти большевиков села в Борзнянском и Прилуцком уездах. 12-го апреля он захватил село Иванцу, бывшее сотенное местечко Прилуцкого полка, оплот вольных казаков. Красные войска выбили отряд атамана из Иваницы, но через пару дней он снова захватил село. 15-го апреля Ангел вместе с атаманом Кириллом Шекерой захватили уездный центр Борзну и удерживали местечко до 23-го апреля.
Возле села Ярошевки Прилуцкого уезда отряд Ангела вступил в пятичасовой бой с красными войсками, которые пытались его остановить. Прилуцкий уездный исполком
23-го апреля сообщил, что атаман Ангел на основании распоряжения Рабоче-крестьянского правительства Украины, находившегося в Харькове, объявлен вне закона.


XII

После ухода из Киева Директории прапорщик Коломиец уехал на родину в Медвин. К этому времени в Медвине было восстановлено Вольное казачество. Медвинские казаки вмешивались в дела земельного комитета, поддерживали тех, кто хотел бороться за Украину. В марте-мае 1919-го года Коломиец был их атаманом. Идейным руководителем казаков был Григорий Пирховка, который в это время проживал в соседнем селе Исайки.
В 1918-ом году Пирховка выполнял обязанности уездного комиссара правительства Центральной Рады. После прихода к власти Павла Скоропадского Пирховка был вынужден прятаться в Киеве, брал участие в июне-июле 1918-го года в организации Таращанского восстания против немецкой и гетманской власти, за что попал в Каневскую тюрьму, из которой его освободили повстанцы (вероятно, во время противогетманского восстания в ноябре 1918-го года).
Снова был назначен уездным комиссаром. Осенью 1918-го года брал участие в разоружении немецких войск на Киевщине. С 1917-го года был членом Центральной Рады. Как делегат брал участие в заседаниях Трудового Конгресса Украины (23-28 января
1919-го года). Потом вернулся в Богуслав, но вынужден был выехать из-за преследования местными большевиками. Организовав крестьянское восстание против советской власти (в 1919-ом году вместе с уроженцем Медвина прапорщиком Коломийцем), Пирховка сформировал повстанческий отряд.
68

По данным красной разведки в марте 1919-го года медвинские повстанцы имели 900 штыков, 40 пулеметов, 72 старшин. Такой силе в Медвине было тесно, поэтому 6-го апреля медвинцы и крестьяне села Исайки выгнали коммуну из Богуслава, уничтожили полсотни красноармейцев, взяли в заложники 40 “бойцов” еврейской самообороны Розенфельда. До 15-го мая Богуслав был вольным местечком.
В подавлении Медвинского восстания взял участие интернациональный полк Рудольфа Фекете. Этот душегуб издал указ: “За сокрытие бандитов” уничтожать села. И уничтожал!
“Участие интернациональных частей в подавлении кулацких восстаний на Украине крайне будоражило население, разжигая шовинизм, - признавал В. Антонов-Овсиенко. – К этому прибавился избыток революционной энергии таких командиров, как товарищ Фекете”.
Медвинское восстание началось весной 1919-го года против “Московско-еврейской коммуны”, а во второй половине лета повстанцы уже дрались против деникинцев, которых называли золотопогонниками. Оба раза украинские села праздновали победу, но счастья не получили, так как, прогнавши красных, простелили дорогу золотопогонникам, а выгнавши из родной земли деникинцев, простелили дорогу Красной армии.
Медвин пережил еще восстание, которое началось 19-го августа 1920-го года. Но атаман Коломиец в нем уже не участвовал, он после отхода деникинцев из Медвина убыл в Киев, в который из Западной Украины должны были войти петлюровские войска. Он хотел встретиться с бывшим своим шефом – Петлюрой.
Восстание 1920-го года возглавил “бывший комендант местечка Канев при гетмане, а также уездный начальник при Петлюре полковник Неграш”.
Начальником штаба медвинской повстанческой организации был Николай Василенко.
Во время медвинского восстания 1920-го года большевики сожгли треть села (600 хат), сожгли Успенскую церковь, а ее священника с семьей замучили. В августе-октябре 1920-го года погибли сотни медвинцев. Такие были “жныва московско-еврейской коммуны”.
Продолжили борьбу медвинцы в повстанческо-партизанских отрядах Лебедя, Цвитковского, Левченко и других атаманов.


XIII

Григорий Пирховка после медвинского восстания в 1919-ом году был назначен на должность помощника Киевского губернаторского комиссара (Директории). Прятался на родине, когда Директория оставила Киев. Позже уехал в Винницу, где его интернировали поляки, которые наступали. Затем работал заместителем министра внутренних дел
правительства УНР – в то время, когда в 1920-ом году Петлюра с поляками наступал на Киев.
После отступления Петлюры Пирховка оказался в Польше в Ченстаховском лагере, откуда в 1922-ом году перебрался в Прагу, где стал членом управления Заграничного
69

комитета Украинской партии эсеров. Разочаровавшись в ее программе, в 1925-ом году опубликовал декларацию о выходе из УПСР. Был одним из организаторов Украинского сельского союза в Праге, председателем Союза читателей Т.Г. Шевченко.
В 1928-ом году окончил Украинский военный университет, получил диплом доктора социальных наук. По амнистии 1928-го года вернулся из Праги на Украину. Проживал в Харькове. Работал юрисконсультом треста “Промтранспроект”, преподавал на государственных курсах рабочего факультета. Печатается в газете “Пролетарская правда” (Киев) и журнала “Всесвит”.
Впервые перевел с чешского языка на украинский Ярослава Гашека “Бравый солдат Швейк”, Ивана Ольбрахта “Анна пролетарка”, Владислава Ванчури “Ян Маргаул – пекарь”, Йозефа Урбана “Живой бич”.
В Харькове женился на Марии Игнатьевне Шадеевой, 1883-го года рождения. Впервые после возвращения из эмиграции был арестован органами ГПУ Украины 30-го декабря 1930-го года. Но через несколько дней освобожден, так как ни единого доказательства против него не нашли. Во второй раз арестован 28-го сентября 1933-го года. Чекисты подозревали, что он есть “чешский агент”. 19-го октября Пирховка дал показания на Никиту Ивановича Харуся, директора Харьковского дома ученых, который брал участие в борьбе против большевиков под знаменами УНР. Он также вернулся из эмиграции в Украину. Пирховка сказал, что в доме ученых была явочная квартира и что часть агентов именно через Харуся устанавливали связь с чешским посольством в Москве или его представителями в Харькове.
23-го февраля 1934-го года Григорий Пирховка был осужден тройкой при коллегии ГПУ УССР по недоказательному обвинению до 10 лет лишения свободы. Во время отбывания наказания в Охтырском отделе Сиблага НКВД СССР 31-го августа 1937-го года тройка УНКВД Западносибирского края Кемеровской области по недоказанным обвинениям в антисоветской агитации и пропаганде постановила его расстрелять.
Расстрелян 31-го августа 1937-го года. Реабилитирован посмертно за оба случая  прокуратурой Киевского военного округа от 27-го июля 1989-го года и прокуратурой Кемеровской области от 16-го сентября 1989-го года.


XIV

Полякам удалось захватить авиационную базу армии, мобильную артиллерийскую мастерскую, запасы продовольствия, вагоны военного министерства УНР с аппаратом министерства. Два генерала и до сорока офицеров-штабистов попали в польский плен.
28-го мая, в момент, казалось, полного краха армии УНР, помощник начштаба армии В. Тютюнник предложил оперативный план прорыва войск УНР на Проскуров и убедил в его выполнении Петлюру. Было решено пробить линию фронта красных ударом
от Тернополя на юго-восток и захватить железнодорожную ветку Староконстантинов - Проскуров - Каменец-Подольский для маневра войск вдоль фронта и вывоза из Тернополя военного имущества по железнодорожной ветке Тернополь - Проскуров.

70

Планируя операцию, Тютюнник умело использовал ошибки красной обороны и факта внезапности.
30-го мая Петлюра ликвидировал фронт УНР, переведя все оставшиеся войска северо-восточнее Тернополя. Правительство и штаб армии тогда находились в Тернополе. Однако и тут было неспокойно. Польские войска приближались к Тернополю. 2-го июня они вошли в пригороды Тернополя, и Петлюра вместе с правительством УНР чуть не попали в польский плен.
Проскуровская операция началась 1-го июня 1919-го года, когда командование Красной армии было убеждено в полном разгроме петлюровцев. В это время реорганизованный Запорожский корпус был выведен из Румынии к границе Галичины и Подолии. Половину корпуса (2000 солдат) удалось вооружить, остальные запорожцы шли в бой с голыми руками.
Кроме Запорожского корпуса у Петлюры были еще три военных формирования: в том числе, сечевые стрельцы (4000 штыков), дивизия полковника Удальченко (1200 человек). Всего удалось собрать 11000 бойцов при 300 пулеметах и 66 пушках. За ними пробивалось еще тысяч десять невооруженных людей, включая служащих министерств, обозы с женами и детьми наступающих.
Это было “кочевое государство” на колесах, и терять подданным этого государства было нечего – на 1-ое июня 1919-го года во власти УНР не оставалось ни пяди своей земли.
В первый день петлюровцы не смогли пробить красный фронт, захватив жизненно  важную ветку железной дороги Волочинск – Проскуров. В строй были поставлены все военные чиновники и гражданские. Но перелом наступил только 3-го июля, когда в тыл красным ударили прорвавшийся с севера Запорожский корпус. Запорожский корпус пешком за 6 дней прошел 180 километров от Почаева до реки Горынь. Успех петлюровцам сопутствовал 2-6-го июня, были захвачены Каменец-Подольский и Проскуров. Красные бежали, оставив на позициях большое количество боеприпасов, пулеметов, 30 пушек. Это позволило Петлюре вооружить безоружные резервы запорожцев. Армия Петлюры развивала наступление на Винницу и Казатин. В средине июня правительство УКНР переехало на станцию Черный Остров в Каменец-Подольский, который остается “столицей” УНР до ноября 1919-го года.


XV

Нарком военных сил УССР В. Подвойский прибыл из Киева в Винницу с группой резервных войск в 1,5 тысячи штыков – “спасать положение”.
К 7-му июня красные отбили Жмеринку и Литин, но еще неделю полыхали бои за этот район. Были брошены красными дополнительные резервы. 15-го июля шел жестокий бой за Проскуров и Староконстантинов.
17-25-го июня стороны завязли во встречных боях за Подолию. Закончились они четырехдневным затишьем.

71

21-го июня красные нанесли удар по станции Черный Остров, стремясь возвратить Проскуров. Разрушительные удары наносила красная конница (она превышала в 7-8 раз конницу УНР).
С 6-го июля 1919-го года армия Петлюры оказалась в “треугольнике смерти” – территории вокруг Каменец-Подольска, которая была ограничена рекой Днестр с юга и рекой Збруч с запада, шириной 60 на 40 километров.
В то время, когда дорога на Каменец-Подольский была свободной, красные почему-то замешкались и вовремя не нанесли последний удар. Это было связано с приближением Галицкой армии к пограничному Збручу. Однако представители Директории были вынуждены совершить вояжи за Збруч (в Галичину) уговаривать руководство ЗУНР провести Галицкую армию на помощь петлюровцам. Уже 10-го июня 5-ая бригада Галицкой армии перешла Збруч и, заняв Черный Остров, ударила в тыл красных на Проскуров. Но в первых боях красные выбили галичан с Черного Острова к Волочинску, обратно в Галичину. Первые поражения напугали руководство ЗУНР, и оно отложило начавшийся переход УГА на “великую Украину”.
12-15-го июля были самыми опасными для Петлюры. Казалось, в эти дни  враг ликвидирует маленькую республику. В Запорожском корпусе лопнуло терпение, и солдаты стали покидать позиции и уходить по селам или самостоятельно направлялись на восток, к повстанцам.
Но все же, Петлюра сумел уговорить диктатора Галиции Е. Петрушевича отдать приказ на переход Галицкой армии на Подол, на помощь петлюровцам.


XVI

16-го июня начался массовый переход Галицкой армии через реку Збруч. Это была значительная людская масса – около 50 тысяч человек (по некоторым данным до 85 тысяч) при 550 пулеметах, 16 пушках, 20 самолетах. Армия должна была “десантироваться” на небольшую территорию, еще находящуюся под контролем петлюровцев, составлявшую 50 километров глубиной и 240 километров шириной.
Тремя галицкими корпусами командовал полковник О. Микитка, А. Вольф (австриец) и А. Кравс (австриец). Общее командование УГА генерал А. Греков передал новоиспеченному генералу М. Тарковскому.
В эти дни петлюровцам приходит помощь и с востока. Юрко Тютюнник – повстанческий атаман с Херсонщины приводит на соединение с армией УНР с территории Советской Украины Повстанческий кош (3 тысячи штыков) и отряд повстанческого атамана Шепеля (500 повстанцев). Но красные прорвали позиции запорожцев и сечевиков, они были еще достаточно сильны и развернули 18-го июля новое наступление с целью отрезать армии УНР и ЗУНР от Збруча. Красные сосредоточили против армии Петлюры мощные группы: у Проскурова – 6 тысяч штыков, у Вапнярки – 4 тысячи штыков, у Жмеринки – 6 тысяч штыков. Опасность полной победы красных и захвата Каменец-
Подольского еще сохранялась до 23-го июля 1919-го года. 26-го июня Петлюра издает приказ об общем наступлении на Проскуров, Жмеринку, Вапнярку силами 2-го Галицкого
72

и Запорожского корпусов, группы Ю. Тютюнника (2-ая и 4-ая дивизия) и А. Удовченко
(3-я дивизия).
Наступление принесло петлюровцам победу под Проскуровом, результатом которой стал захват силами Запорожского корпуса города (29-го июля). Части сечевых стрельцов ворвались на станцию Черный Остров, а 2-ой Галицкий корпус отрезал Проскуровскую группу красных от основных сил. Только 2-го августа 1919-го года петлюровцы закрепляются в Жмеринке. Затянулись бои до 21-го июля 1919-го года за станцию Вапнярка. Ударив вдоль Днестра, петлюровцы захватили Ямполь. Под Вапняркой петлюровцы разбили так называемый полк имени Ленина, который рекрутировался из одесских бандитов, которыми командовал “атаман Мишка Япончик” (М. Винницкий).
Петлюре удалось обеспечить спокойствие своего тыла и развязать руки для наступления на восток, подписав договор с Польшей и демаркационной линии между польскими и петлюровскими войсками по линии Вольчиск – Корец – Шепетовка – Славута. Поначалу, после перехода Галицкой армии  на Подолию, Петлюра надеялся полностью подчинить себе, как Главному атаману, Галицкую армию (УГА), сократить ее автономное командование и штаб. Но полностью объединить армию было практически невозможно, в силу не только социальных, идеологических, но и технических причин.


XVII

В Галицкой армии были офицерские звания и чинопочитание, в петлюровской – только посты командиров, которые часто давались без офицерской выслуги и специального образования. В Галицкой армии поставки были армейские, а в петлюровской войскам выдавали жалованье на покупку продовольствия. Галицкое офицерство “австрийской школы” было консервативно, а офицеры-иноземцы больше походили на наемников, ведь большой процент офицерства, особенно высшего, составляли офицеры неукраинского происхождения (около 50 офицеров были австрийского, немецкого, венгерского и чешского происхождения).
На петлюровском фронте сражалось 19 тысяч галичан при большом количестве пулеметов (540) и 15 тысяч петлюровцев при 530 пулеметах. К силам петлюровцев можно отнести и до 10 тысяч повстанцев в красном тылу, которые обязались исполнять приказы Петлюры.
Петлюра возглавил украинское повстанчество, создав Центральный Украинский повстанческий комитет и параллельный ему Повстанческий отдел во главе с Волохом.


XVIII

Против объединенной украинской армии красные (части 2-ой и 14-ой советских
армий) имели почти в 2 раза меньше войск, примерно 18 тысяч штыков и сабель. Но они

73

были более мобильные, имели развернутую сеть железных дорог в тылу, многочисленные бронепоезда и сильную кавалерию. К 31-му июля Красная армия еще удерживала фронтовую линию Сарны – Звягель – Шепетовка – Жмеринка – Вапнярка силами 44-ой дивизии (5 тысяч бойцов) правого фланга 45-ой дивизии (около 6 тысяч бойцов).


XIX

2-го августа 1919-го года Петлюра огласил новый приказ – Киевскую директиву об общем наступлении против Красной армии. Планировалось наступление частей 
Ю. Тютюнника на Жмеринку, наступление Запорожского корпуса на Винницу, УГА и сечевиков – на Староконстантинов и восточную Волынь. Результатом наступления должен стать захват Киева. Петлюра и Тютюнник считали, что развить наступление можно по двум направлениям – на Киев и Одессу. Киев можно будет захватить уже к
22-му августа, а Одессу – к 28-му августа. Задача к указанному времени могла быть выполнена, но мешали внутренние распри. Петлюра считал Киев основным направлением, а Одессу – вспомогательным. Галицкие командиры считали наоборот – Одессу главным. Это привело к тому, что офицеры Галицкой армии стали конфликтовать с петлюровскими. Галицкие офицеры даже стали не выполнять приказы о наступлении до тех пор, пока не будет создан совместный штаб должностей. Пассивность УГА привела к тому, что 7-го августа в результате контрнаступления красных петлюровцы потеряли Звягель.
В боях под Шепетовкой 9-10-го августа галицкие войска под натиском красных покинули фронт и сдали Староконстантинов. Задержка наступления галичан на Волынь поставила на грань срыва наступательной операции на Киев.


XX

К 10-му августа Надднепровская армия (вся дивизия), разбив красных, захватила Винницу и огромные трофеи. 2-ой Галицкий корпус захватывает снова Староконстантинов.
К 21-му августа группа Вольфа, разбив 12-ую армию красных, захватила Звягель, Олевск, Житомир.
Захват Умани повстанцами атаманов Зеленого и Павловского облегчило движение петлюровцев на восток. За 6 дней части Тютюнника прошли маршем 140 километров, заняли Умань и вышли к станциям Христиновка и Шпола, отрезав красные части Одесского района от Киева.
Части 3-ей и 9-ой дивизии УНР захватили станцию Кодыма на пути к Одессе, а в начале сентября 1919-го года, захватив огромные военные запасы в городе Болта, выдвинулись к станции Бирзула.
К 21-му августа группа Кравса захватила Казатин и Бердичев.
24-го августа 3-ий Галицийский корпус захватил Фастов и Запорожский корпус –

74

Белую Церковь. Петлюровцы приблизились к Киеву, где уже с 18-го августа начались “эвакуационные” настроения. Для обороны Киева был создан Киевский укрепрайон (командующий Я. Петере – будущий чекистский лидер).
13-го августа поляки заняли Ровно, сдав город, красные отошли к Шепетовке, свернув оборону на Волыни. Польское наступление помогло наступлению Петлюры, обеспечив петлюровцам прикрытие флангов.


XXI

В конце апреля 1919-го года вблизи села Загребля Лубенского уезда отряд Ангела вступил в бой с подразделениями Лубенской ЧК и Лубенского и Лохвицкого военных комиссариатов. Последним удалось захватить штаб отряда и значительную часть оружия, но Ангелу удалось уйти. После этого боя отряд разделился на мелкие группы, передислоцировавшись в прилуцкие и ичнянские леса. Ангел с группой конных казаков в количестве 60 человек 3-го мая 1919-го года перешел на правый берег Днепра  и влился в отряд атамана Зеленого.
В начале мая силы атамана Зеленого составляли 10 тысяч человек при 6 орудиях и 35 пулеметах. Он контролировал район Триполье – Переяславль. В армии Зеленого атаман Ангел командовал отрядом, численность которого достигала 5000 человек.
Неожиданными наскоками зеленовцы разгромили гарнизон в Обухове, Ржищеве и Фастове. В мае 1919-го года против Зеленого были посланы крупные соединения Красной Армии (до 21 тысячи человек) и Днепровская военная флотилия. К 14-16-му мая атаман был выбит из своего района, а его армия разошлась по домам, сократившись до двух тысяч, и распалась на мелкие отряды. В конце мая 1919-го года Совнарком Украины объявил о вознаграждении за головы Зеленого и Ангела, живых или мертвых, в сумме 50 тысяч рублей. Ангел и Зеленый в начале июня 1919-го года перебрались на левый берег Днепра через перекидной деревянный мост в районе Обухова и распустили казаков, оставшись с небольшими отрядами. Были распространены слухи, что Ангела и Зеленого зарубили казаки. Атаманы продолжали борьбу, совершив совместный рейд на Черниговщину и Полтавщину.


XXII

В июне 1919-го года в Украине влиятельных повстанческих атаманов осталось мало. Они распались на сотни полностью независимых сельских атаманий – районов, в
которых признавалась власть только своего атамана и больше никого.
Атаман Ангел организовал “Рыцарское казачество Левобережья” и контролировал районы от Конотопа до Нежина. В распоряжении Ангела было 500-600 бойцов, половина из них являлись бывшими красноармейцами, которые присоединились к Ангелу после разгрома Черноморской дивизии атамана Григорьева. В состав отряда входило и

75

подразделение галичан, которые по собственной инициативе покинули в полном составе Украинскую Галицкую Армию.
Летом 1919-го года атаман Ангел возобновил контакты с правительством Директории в Каменец-Подольском. Николай Чеботарев писал, что к нему лично приходил атаман Ангел и жил пару дней. Чеботарев устраивал ему встречи с Главным атаманом Симоном Петлюрой и другими политическими деятелями. В этот  период, пишет Чеботарев, атаман Ангел осознавал, хотя и с запозданием, необходимость объединения всех сил под единым руководством для борьбы с большевиками.
Ангел продолжал бороться с большевиками до конца августа 1919-го года. Самым большим успехом атамана в этот период был захват 27-го июля 1919-го года местечка Ичня. Произошло это в 2 часа ночи.
После митинга, на который собралось несколько тысяч человек, Ангел объявил в селах мобилизацию казаков и фронтовиков. Красные отреагировали мгновенно, уже к обеду 28-го июля из Бахмача прибыл корабельный отряд ЧК. Чекисты не смогли с ходу взять Ичню и отступили с эшелоном после двухдневного боя. В составе эшелона было несколько платформ с орудиями. Ангел не стал рисковать Ичней, которой угрожал орудийный обстрел и сожжение, и принял следующий бой возле села Гужовка.
В начале боя удача сопутствовала атаману. Удалось пустить под откос платформы с орудиями, выслав из Ични навстречу эшелону паровоз на всех парах. Но затем к красным подошло подкрепление, отряду Ангела угрожало окружение, и атаман увел отряд в августовские леса.























76


Глава   четвертая

I

21-го августа 1919-го года у станции Христиновка и Шпола (в самом центре Украины) части петлюровцев неожиданно натолкнулись на передовые разъезды наступающих от Днепра белых. К этому времени белогвардейские войска захватили Елизаветград и Чигирин, перерезали железную дорогу Одесса - Черкассы и успешно гнали красных на запад и север.
Ни Деникин, ни Петлюра тогда еще не выработали четкую политическую и военную стратегию в отношении друг друга и не дали конкретные указания своим передовым частям по отношению к неудобным союзникам. Поначалу войскам Директории приказано было воздерживаться от активных военных действий. Петлюра отослал Деникину предложения военного союза, план совместных действий, но не получил на свое послание никакого ответа.
23-го августа 1919-го года из штаба Петлюры в украинские части пришел приказ – принять все меры, чтобы избежать враждебных акций в отношении армии  Деникина, наладить боевое сотрудничество и предлагать белым освобождать отдельные районы для продвижения войск УНР, разведывать отношение белых к петлюровцам и расположение белогвардейских войск. Петлюра предложил установить демаркационную линию между войсками в районе Киева “по Днепру”. Тогда же к белым выехала военная делегация УНР для переговоров.
25-го августа в воззвании к населению Малороссии Деникин заявил о единстве территории Украины и России, об объявлении русского языка государственным, об ограниченном самоуправлении Малороссии, причем о Киеве было сказано как о “матери городов русских”. Петлюра объявлялся врагом, “который положил начало расчленению России”, “ставленником немцев, “совершающим злое дело” по созданию самостоятельной Украинской державы и борьбы против возрождения единой России. После этого заявления рассчитывать на союз белых и петлюровцев было бы глупо.
25-го августа наступающая на Киев с юга Терская бригада белых наткнулась на части Запорожской бригады. Полковник Белогорцев отказался от переговоров с представителями запорожцев, что белогвардейцы могут вести переговоры только с делегацией УГА.


II

Политики и военные Галичины (точно УГА) подталкивали Петлюру к союзу с Деникиным, требуя “правого” правительства УНР для удобства общения с Деникиным. Петлюре пришлось считаться с ошеломляющими успехами белых армий в походе на Москву. В это же время премьер Б. Мартонос предлагал “союзничать” только с

77

украинскими повстанческими атаманами, которые сражались против  белых. 28-го августа премьер Мартонос был отправлен в отставку. Вместо него возглавил правительство УНР Исаак Мазепа. “Левого командующего” В. Тютюнника сменил генерал Сальский.
Петлюра считал, что Антанта поможет ему договориться с Деникиным о военном союзе. Представители Антанты советовали Деникину идти навстречу Петлюре. Однако Деникин в резком заявлении Антанте отказался от всякого сотрудничества с “бандитом и предателем” Петлюрой и от признания любой формы автономии  Украины. Деникин оставлял петлюровцам только два пути: полной капитуляции или перехода в состав белой армии без каких-либо политических условий.


III

Зная непримиримость белогвардейцев, Петлюра решает натравить повстанческие отряды Ангела (1000 штыков и сабель, 12 пушек) на белых и приостановить их наступление.
Ангел направился на фронт к северу от Белой Церкви, а Зеленый должен был переправиться на левый берег Днепра и встретить белых у Борисполя. Но Зеленый не успел перевести свои части на восток. 29-го августа по зеленовцам неожиданно ударила
2-ая Терская бригада, заставив части Зеленого задержаться у Триполья.


IV

26-го августа Петлюра разрешил вести переговоры от имени командующего УГА генерала Тарковского на уровне армейских групп. Результатом этих переговоров было решение командующего о выведении украинских войск из Белой Церкви и о передаче города белым.
26-го августа части генерала Штапельберга захватили Пирятин и двинулись в направлении Борисполя.
27-го августа петлюровцы развернули операцию по штурму Киева. Однако группа Вольфа опаздывала с наступлением, что затянуло общий удар на Киев на несколько дней. Ближе всего к Киеву подошла группа Кравса (от Бердичева двигался 1-ый Галицкий корпус, а от Казатина – 3-ий Галицкий корпус). С юга от Белой Церкви на Киев двинулся Запорожский корпус армии УНР, который поддерживали повстанцы атамана Зеленого. На укрепленной линии обороны Боярка - Белгородка в 19 километрах от Киева петлюровцы были временно остановлены, но уже 29-го августа галичане прорвали красный фронт у Белгородки, что заставило части Красной армии спешно бежать из Киева и закрепиться только на правом берегу Днепра у Любара.
Около 3 часов дня 30-го августа 1919-го года части галичан и запорожцев подошли с востока и юга к предместьям Киева, а к 7 часам вечера того же дня войска армии УНР вошли в центр Киева. Петлюра телеграфировал о своем прибытии в Киев 31-го августа

78

“на парад”. Но белогвардейские части, которые в это время прорвались к Киеву через Левобережье, смешали петлюровцам все карты.


V

Войскам, занимающим Киев, был отдан приказ “занимать город, но избегать перестрелок с белогвардейцами”. Этот неясный приказ стал одной из причин “киевской”  катастрофы армии УНР. Был задержан выезд к белым делегации УНР для переговоров по проведению демаркационной линии с белогвардейцами.
С белогвардейцами не был подписан ни один документ, разъясняющий позицию сторон. В 3 часа 31-го августа с востока к Киеву неожиданно прорвались три кавалерийских полка Отдельной Киевско-полтавской группировки белых генерала Бродова, входившей в 5-ый кавалерийский корпус. К Киеву с востока вплотную приблизилась 1-ая пехотная бригада генерала Штапельберга Свободной гвардейской дивизии и 2-ой гвардейский полк 2-ой бригады генерала Стесселя. В 6 часов утра 31-го августа деникинцы на лодках стали переправляться через Днепр. В 11 часов утра в центральной части города появились отдельные белые разъезды.
К этому времени приказ Петлюры взять город под охрану, занять мосты через Днепр не был исполнен. Отряд на охрану мостов вышел только в 7 часов утра 31-го августа, когда белогвардейцы заняли уже Цепной мост и вступили в Киев. Пользуясь неясностью положения, белые разоружили несколько отрядов петлюровцев (коломыйскую бригаду УГА) и к полудню захватили Печерск (один из центральных районов Киева). Тогда же в штаб генерала Кравса, командующего украинскими войсками в Киеве, прибыл офицер белогвардеец с сообщением о вступлении в Киев войск Деникина, при этом он заявлял о полной лояльности белогвардейцев и готовностью их к мирным переговорам. Как вскоре выяснилось, эти заявления были только военной хитростью.
На 29-ое августа Петлюра планировал парад в Киеве на Крещатике и молебен на Думской площади, впоследствии парад был перенесен на 31-ое августа. Но в 9 часов утра 31-го августа в ставку Петлюры пришла телеграмма о подходе белых к Днепру и о начале их продвижения к Киеву. Через час Петлюра телеграфировал Вольфу об отмене парада и отмене своего приезда в Киев. В то же время украинское командование в Киеве планировало провести “Праздник освобождения” на Крещатике и на площади Хмельницкого (Софиевской).
К 2 часам дня 31-го августа к Думе, которую заняли части УГА, подтягиваются члены киевской управы. Они предлагают выяснить отношения и определиться, кому принадлежит Киев и как его разделить между республиканцами и деникинцами. Но высшего командования в Думе еще нет, и поэтому на площади перед Думой завязывается дискуссия. В то же время большая толпа празднично одетых киевлян собирается у Думы и у Купеческого сада. Галицкие солдаты и офицеры пока еще говорят о “галицко-русском братстве...”

79


VI

Командующий корпусом Микитка отказался прибыть на Крещатик, засев до выяснения положения на киевском вокзале. Только в 3 часа дня в Киев прибыл командир Киевской группы армии  Кравс. Он решил выехать к Думе, разобраться в ситуации и встретить у Думы делегацию белых.
  Часа в четыре пополудни генерал Кравс прибыл к Думе, рядом с которой выстроились галицкие части для прохода парадным маршем по Крещатику. На Крещатике собралась многотысячная толпа горожан, причем одни пришли встречать “украинских освободителей”, а другие – “русских освободителей”... На балконах висели портреты Петлюры, Шевченко, царя Николая II, Деникина, украинские и русские флаги. Ждали приезда Симона Петлюры... Цветы и перевозбужденная праздничная толпа создавали атмосферу начала спектакля... Но в двухстах метрах от Думы, у Купеческого сада, уже стояли части белой Терской кавалерии и полк Стесселя.
В разгар подготовки к параду к Думе подъехал эскадрон белых казаков во главе с генералом Максимом Штапельбергом, державшим в руках русское знамя. Эта белая делегация сопровождалась процессией православных священнослужителей и верующих с хоругвями. Белый генерал предложил участие в параде своего подразделения, на что генерал Кравс отсалютовав, любезно согласился. Согласился Кравс и на то, чтобы под Думой был водружен не только украинский, но и российский флаг. Казалось, что союз двух армий возможен и необходим... Кравс решает ехать к генералу Бродову на переговоры в Печерск для выяснения недоразумений. В момент, когда над Думой стал развиваться российский триколор, на Крещатик выехал генерал Сальский во главе колонны запорожцев (Кравс разрешил Сальскому марш своей части по Крещатику и назначил его комендантом Киева). Увидев российский флаг, Сальский (кстати, бывший полковник царской русской разведки) приказал запорожцам немедленно его снять. Флаг был сорван с башни Думы и кинут к ногам сидевшего на коне Сальского. Конь Сальского начал топтать знамя... Через секунду все изменяется... К Сальскому подъехал всадник белогвардеец и пытался зарубить его, но сам был зарублен подоспевшим на помощь своему командиру запорожцем. Со всех сторон, из окон соседних домов, из кустов близлежащего сквера по украинским войскам начинается пулеметная и ружейная стрельба, взрываются несколько бомб... Обезумевшая от страха толпа металась во все стороны, запрудив Крещатик. Настроение толпы передалось и украинским солдатам, которые, не слыша приказов и не видя своих офицеров, стали хаотически разбегаться. Киевские офицерские дружины усиливали панику, стреляя из окон в разбегавшихся солдат-галичан. Сальский от греха подальше поспешно увел свою часть в предместье Киева.
Но Дума и Крещатик все еще оставались в руках галичан, которые после прекращения стрельбы стали искать в домах террористов. Когда стало темнеть, к Думе было подтянуто две батареи белых и само здание Думы было окружено терскими казаками, что вынудило сотню галичан, охранявших Думу, сложить оружие. Белогвардейцы сумели оттеснить войска УНР из центральной части Киева и арестовать
80

весь штаб Галицкого корпуса. Более трех тысяч солдат и офицеров УНР оказалось в плену или были разоружены. В руки белогвардейцев попало несколько батарей УГА. В большом городе галицкий боец – выходец из села – не мог ориентироваться, растерялся.


VII

Командующий украинскими войсками в Киеве Кравс заявил, что он против срыва флага, выехал в штаб генерала Бродова для улаживания конфликта. Приехав на место ожидаемых переговоров, Кравс несколько часов ждал Бродова в приемной, а потом заявил ему, что сам сдается ему в плен. Только в 10 часов вечера начались переговоры. Бродов подчеркнул, что переговоры будут только с галичанами, а делегации от армии УНР Омельяновича-Павленко Бродовым было отказано в переговорах.
Бродов потребовал от Кравса немедленно и без всяких условий сложить оружие, немедленно вывести все войска УНР из Киева, оставив трофеи белым. Кравс неожиданно быстро “сломался” и в ночь на 1-ое сентября (в 2 часа ночи) подписал приказ о выводе украинских войск из Киева на линию сел Игнатовка -Германовка, находившихся в 25 километрах к западу от столицы. Кравс согласился и на выдачу белым всех трофеев, захваченных армией УНР в Киеве.
В то же время белые должны были освободить до 500 пленных галичан. Так вчерашняя громкая победа перешла в позорное поражение. Против 18 тысяч войск УНР в Киеве и окрестностях, которые поддерживались еще и 4-5 тысячами украинских партизан Зеленого, Струка, Мордалевича, в районе Киева, выступило всего до 3 тысяч белых и до 1 тысячи киевских офицеров-дружинников. Части украинских армий превосходили белых более чем в 5 раз, но, несмотря на это, они капитулировали даже без серьезного сопротивления.
Заканчивая переговоры, генерал Бродов назидательно заметил: “Киев никогда не был украинским и не будет!..” Странно это было слышать из уст генерала, служившего Украинской державе в апреле - ноябре 1918-го года, и только после свержения гетмана Скоропадского переметнувшегося на службу к Деникину.
Кравс подписал свой приказ от имени генералитета Галицкой армии, учитывая заявление Бродова, что с армией Петлюры он никаких переговоров проводить не будет. Уже тогда белогвардейцы закладывали основы для сепаратных переговоров с галицкими генералами, реализуя стратегию штаба Деникина по отрыву УГА от Петлюры.
Тем временем на Киевском вокзале полковник УНР Микитка сумел подготовить оборону, собрав до четырех тысяч штыков. Эти четыре тысячи солдат могли еще вечером 31-го числа вытеснить белогвардейцев из Киева или хотя бы закрепить за собой часть города. Но Микитка не хотел брать на себя ответственность по развязыванию войны и продолжал ждать новых приказов, которые так и не поступали. Командующий Галицкой армией генерал Тарковский (прибыл в Киев около 6 часов вечера), узнав, что в Киев вошли белогвардейцы, немедленно выехал из столицы, бежал от ответственности, бросив свое воинство. Связь со штабом прервалась... Петлюра также отказался от приезда в столицу, он был не готов немедленно начинать войну.
81


VIII

Весть о потере столицы Украины стала для украинской стороны громом среди ясного дня, она повергла петлюровскую армию в полное смятение. Развал частей, самодемобилизация, хаос превратили солдат в митингующие, разбегающиеся толпы в шинелях. Солдаты из Центральной Украины покидали армию, считая, что их предали генералы и галичане, что у них украли победу изменники. Петлюра отстранил Кравса и определил его под следствие, передав киевский фронт генералу Сальскому. Следствие над Кравсом и обвинение галичан в измене настраивали генералов и офицеров УГА против Петлюры. В свое оправдание галицкая офицерская каста заявила, что Кравс полностью невиновен, а только выполнял приказ Петлюры не стрелять.
2-го сентября Директория и правительство УНР издали обращение к украинскому народу, в котором практически признавали наличие войны с белыми. Однако немедленных военных действий не последовало. Петлюра склонялся к войне, но ждал удобного момента для нанесения удара. Белогвардейцы также стремились выиграть время и подтянуть  необходимые резервы, наладить снабжение и разведку.
4-го сентября Петлюра, опасаясь внезапных операций со стороны белых, приказал отодвинуть Украинский фронт и войска Киевской группы (17-20 тысяч штыков) на запад, на линию Казатин - Житомир. Район Киева заняли силы Деникина – 15-ая и 7-ая дивизии (8 тысяч бойцов) группы генерала Бродова.
13-го сентября состоялась встреча делегации генерала Омельяновича-Павленко с белогвардейским генералом Непениным – уполномоченным генерала Бродова.
Белые все-таки решили провести переговоры “для вида”, чтобы удовлетворить просьбу Антанты, предложив совершенно неприемлемые условия – передать украинскую армию под личное командование Деникина и отказаться от государственной независимости Украины. Выдвинутые белыми условия привели к срыву переговоров. С этого времени Петлюра начал разрабатывать план похода на Киев силами Запорожской группы и повстанцев атамана Зеленого.


IX

17-го сентября Петлюра принял делегацию от украинских повстанцев Зеленого, Ангела, Гавращенко. Повстанцы тогда уверяли Петлюру, что у Зеленого 7 тысяч солдат, у Ангела и Гавращенко – по пять, что на Херсонщине и Екатеринославщине до 20000 повстанцев, что атаман Ангел взял Нежин, атаман Зеленый – Переяславль и Золотоношу.
Повстанцы юга доносили о том, что заняли Елизаветград, Лозовую, Синельниково. Штабисты Петлюры рассматривали общие повстанческие силы в Украину до 70-80 тысяч человек. В то время в штаб Петлюры приходила информация о слабости белогвардейцев на Харьков. Военные специалисты предлагали Петлюре немедленно наступать против белых в направлении Одессы, где армию могут поддержать повстанческие атаманы

82

Заболотный и Махно. Но у Петлюры не было достаточно надежных частей для масштабной операции.
В середине сентября 1919-го года произошло военное столкновение в Бирзуле, которую заняли части петлюровцев под командованием полковника Арнаса, и у соседней станции - Затишье, занятой войсками Добровольческой армии. Части петлюровцев 2-го сентября неожиданно напали на эскадрон белогвардейцев на станции Затишье, что по некоторым данным послужило причиной издания приказа Деникина о наступлении против петлюровцев.
Поиски союзников привели Петлюру к идее объединения с армией батьки Махно. Махновская армия была реальной грозной силой, не утратившей боевой дух, и союз мог помочь армии УНР. В середине сентября 1919-го года Махно располагал 32-33 тысячами штыков, 7 тысяч сабель, 80 пушками и приблизительно 800 пулеметами.
Махновцы 14-го сентября вошли в Умань, где стояли части УНР, и предложили Петлюре воинский союз. В селе Христиновке был подписан договор о союзе при полной автономии каждой из союзных армий. Махновцы заняли общий с армией Петлюры фронт. У Умани в 40 километров шириной и 60 – глубиной, получили от Петлюры 200 тысяч патронов, оставили в лазаретах 3 тысячи раненых и больных повстанцев. 20-го сентября Петлюра подписал политический договор с махновскими представителями.


X

К 21-му сентября вопрос о войне окончательно созрел. Диктатор Галичины Петрушевич дал фактическое согласие на начало войны против Деникина, но один из самых влиятельных офицеров в Галицкой армии – Курманович был категорически против. Он завышал данные о количестве белых на фронтах. Реально это было не так: белогвардейцев было 20 тысяч против республиканских 30 тысяч. Плюс еще в тылу у белых было более 10 тысяч повстанцев Заболотного, Зеленого, Коцюры и других атаманов. Только Махно имел около 30 тысяч человек.
Штаб армии УНР разработал наступление на двух направлениях: на киевском и одесском.
Вечером 23-го сентября на совместном заседании Директории правительств УНР и ЗУНР, армейского командования было принято важнейшее для УНР решение – начать войну против белогвардейцев, единым национально-демократическим фронтом, с объявления воззвания – призыва к украинскому народу – “восстать против белогвардейцев”. Вместе с тем в конце сентября 1919-го года белых отбили, захватили город Умань, Бершадь, Ольгополь. Основная причина октябрьского поражения армии УНР была в том, что множество офицеров симпатизировали белому делу. Они были как среди петлюровцев, так и среди галичан.
Кроме того, галицкие генералы и офицеры еще с начала войны против белых начали саботировать приказы Петлюры и отказывались вести свои части в наступление.
У галичан был главный и постоянный ненавистный враг – поляки. Против них они готовы были пойти на союз с белогвардейцами, так как они видели в белых силу, которая
83

сможет разбить польскую армию.
Самым грозным врагом армии УНР стала эпидемии тифа, который через месяц поразил до 30% бойцов.
24-го октября штаб Галицкой армии тайно издал приказ об общем отступлении галицких частей на позиции в район местечка Бар. Это был первый удар по единству фронта. Этим воспользовались белогвардейцы и ударили всей своей мощью по позиции Надднепровской армии, заставили петлюровцев отступить.
Директор ЗУНР перестал появляться на заседаниях Директории, а генерал Курманович подал в отставку в знак протеста против войны с белыми.
26-го октября галицкое командование отказалось от операций на фронте против белых.
На 4-ое ноября было запланировано в Жмеринке в штабе Надднепровской армии общее совещание петлюровцев и галичан. На это совещание ни командующий УГА, ни его штаб не приехали, что знаменовало полный раскол украинских армий. Стало известно, что за спиной петлюровцев галичане ведут переговоры с белыми.
Высказался за начало совместных с галичанами переговоров с Деникиным и командующий армией УНР Сальский. Он был отстранен от командования, вместо него командующим был назначен В. Тютюнник (Сальского перевели на почетную должность военного министра).
Вскоре командующий УГА Тарковский прислал телеграмму – ультиматум Петлюре, что если он не желает совместно с ними вести переговоры с белыми, то он эту проблему решит самостоятельно. Этот ультиматум был направлен Тарковским без ведома диктатора Петрушевича.
Тарковский 5-го ноября подписал с белыми мирный договор, вернее, почетную капитуляцию Галицкой армии. По этому договору вся Галицкая армия в составе Добровольческой армии обязывалась беспрекословно подчиняться приказам Деникина и непосредственно – “командующим войсками Новороссийской области” генералу Шиллингу.
Правительство Галичины прекращало всякую государственную деятельность и должно было переехать в Одессу под контроль белых. В армейские штабы УГА направляются белогвардейские офицеры. Это был крах “галицкой революции”.
8-го ноября 1919-го года галицкий генерал Цирич привез в ставку Петлюры пакет договора с белыми. Петлюра “прочитал пакет и побледнел...”
Вскоре Петлюра и Петрушевич подписали приказ об аннулировании “позорного договора”, о немедленном аресте генерала Тарковского и его начальника штаба и о суде над изменниками.
Новым командующим армии УГА был назначен полковник Микитка.
Собрав некоторые части 6-ой и 8-ой дивизий у Могилева-Подольского, Петлюра еще намеревался разгромить левый фланг белых и отбить Вапнярку. Однако белые неожиданно ударили во фланги частей Надднепровской петлюровской армии, прорвали фронт и направились по петлюровским тылам. Это было воспринято, как всеобщая катастрофа армии и привело к бегству частей УНР с позиций.
Ударили сильные морозы и выпал глубокий снег. Стараясь оторваться от

84

наседающих белых, петлюровцы бросали артиллерию и обозы. Солдаты бежали не только от пуль, но и от холода и болезней...
10-го ноября белогвардейцы захватили станцию Жмеринка. 12-го ноября петлюровцы сдают Каменец-Подольский. Деникинское наступление раскололо петлюровский фронт на две части. Прерываются связи между армиями УНР и УГА.


XI

Для сохранения остатков армии Петлюра подписывает приказ об отступлении армии к Проскурову, пытаясь удержать земли Западной Подолии и Восточной Волыни. Но из этого ничего не вышло. Армия УГА была полностью окружена белыми, и новый командующий УГА уже генерал Микитка в Одессе 17-го ноября 1919-го года подписал новый сепаратный договор с белыми, на тех же унизительных для галичан условиях.
От каких-либо переговоров с Петлюрой белые генералы вновь отказались.
Петлюра предложил создать оборонительный военный союз из Польши, Украины, Латвии, Литвы, Эстонии, Грузии, Азербайджана, который был бы направлен против Деникина и против Ленина. Однако такой союз организован не был.
И снова молодой командующий Ю. Тютюнник настаивал на продолжении войны. У Тютюнника готов был новый план – эвакуировать армию и все правительственные учреждения из Каменец-Подольского в Проскуров и далее в местечко Староконстантинов, “на отдых”, и в тоже время предложить польской армии занять своими войсками район Каменец-Подольский, что защитит левый фланг Петлюры. Тютюнник считал, что и тылы Петлюры также прикроют поляки. Правый фланг армии УНР в Польше уже был защищен частями Красной армии, проявлявшими в ноябре – декабре 1919-го года свою нейтральность в отношении петлюровцев. Петлюра  сконцентрировал все войска в районе Староконстантинов - станция Шепетовка.
После непродолжительного отдыха и переформирования Тютюнник планировал повести армию в наступление, ударив по тылам Деникина.
Петлюра поддержал план Тютюнника. Он отправил телеграмму польскому командованию с предложением занять тем своими силами Проскуров и Каменец-Подольский, передаваемых армией УНР. Польское командование пошло на это с энтузиазмом, предоставив транзитный путь через свою территорию для войск УНР. Поляки просили Петлюру удерживать армию от демобилизации еще недели две. По их расчетам за это время Деникин будет выбит с Украины, а польская армия выступит против красных в Украине и поможет петлюровцам в их борьбе.
Однако как только поляки вошли в Каменец-Подольский, они, забыв о своих обещаниях, распустили украинскую администрацию и провозгласили присоединение города к “великой Польше”.
15-го ноября в Каменец-Подольском состоялось последнее заседание Директории. На нем “директора” передали все свои полномочия Петлюре.
17-го ноября город был оставлен петлюровцами и в него вошли польские войска, и в тот же день белогвардейцы ударили по Проскурову. В Проскуров переехало украинское
85

правительство, когда его уже штурмовала конница белогвардейцев.
Войска УНР еще пять дней обороняли Проскуров.


XII

Но одновременно с успехами на петлюровском фронте белые под напором Красной армии стали сдавать киевские позиции. Красные захватили Фастов и продвинулись к Киеву с юга до реки Ирпень. 


XIII

В то же время, когда Киевская операция была закончена, петлюровцы продолжали борьбу против Красной армии на Житомирщине.
Однако примерно с 25-го сентября 1919-го года на фронте между красными и петлюровцами установилось затишье, продолжавшееся вплоть до декабря 1919-го года (до отступления армии Петлюры в Польшу). На фронте петлюровцы оказывали слабое пассивное сопротивление, а красные части Житомирской группировки 12-ой армии весь свой пыл обратили против Киевской группировки белых.
В октябре 1919-го года, когда белые подходили к Москве, ленинское правительство дало свое согласие на военный союз с петлюровцами, обещая Петлюре поставки военной амуниции и боеприпасов.
Военные действия против Петлюры были полностью прекращены. Ему было обещано уступить часть захваченной у него же территории – Житомирщину, чтобы выравнять фронт и задобрить союзников.
Кремль обещал, обещал... но в результате ничего из обещаний не выполнил.
Ведь в середине ноября 1919-го года белые были разбиты под Москвой, а о союзе Москвы с контрреволюционером Петлюрой (войска которого со второй половины ноября 1919-го года уже не представляли реальной силы) в Кремле просто забыли.


XIV

22-го ноября 1919-го года белая конница, прорвав оборону петлюровцев, вошла в Проскуров. Петлюра и правительство УНР были вынуждены эвакуироваться на станцию Черный Остров и далее на станцию Вийтивцы, в 18 километрах от польского фронта. Но, подъехав к самой границе, Петлюра оказался в ловушке, назад уже невозможно было вернуться по железной дороге. Тогда было решено бросить вагоны и отступать на двух автомобилях и нескольких десятках подвод на Староконстантинов.
Армия Петлюры уже не имела моральных сил остановиться и перейти к обороне. Численность боеспособных частей армии УНР составляла примерно 7-8 тысяч штыков.

86

26-го ноября Петлюра и его министры наконец-то приезжают в Староконстантинов, где сосредоточились остатки армии УНР. Петлюра призвал своих бойцов “недели две потерпеть”, рассчитывая, что Деникин в первых числах декабря
1919-го года будет полностью разбит Красной армией.
На заседании командиров УНР вспыхнул внутренний конфликт - атаман Волох выступил с резкими нападками в адрес Петлюры, обвиняя его в неспособности командовать войсками, трактуя поражение армии как личную вину Петлюры. Волох призвал к признанию советской власти и к вступлению в ряды Красной армии. Опасаясь бунта, Петлюра вынужден был прекратить совещание и спешно перебазировать государственный центр УНР и штаб армии в местечко Любар (6 тысяч жителей), оставив части Волоха удерживать фронт против белых у Староконстантинова.
27-го ноября на новом совещании в Любар Петлюра неожиданно сообщил собравшимся о своем решении выехать за границу – в Польшу, с целью поиска военной помощи и предложил свои посты Главного атамана и главы Директории премьеру Исааку Мазепе. Но Мазепа отказался принять власть. Тогда Петлюра вынужден был отказаться от своих намерений.
Однако на следующий день в Любаре начались солдатские волнения под началом атаманов Божко и Данченко. Эти атаманы создали ревком, потребовали немедленного перехода армии  на сторону красных и отстранения Петлюры.
29-го ноября, бросив позиции у Староконстантинова, в Любаре объявляется атаман Волох с преданным отрядом гайдамаков. Волох ультимативно потребовал от премьера смены политического курса, провозглашения независимой Советской Украины, заявив, что уведет свою часть, отряды атаманов Божко и Данченко, к большевикам.
1-го декабря 1919-го года Волох, назвавший себя “главнокомандующим украинскими советскими частями”, потребовал от Петлюры передачи командования всей армии УНР. Заговорщиков набралось около трех тысяч бойцов при 7 орудиях, что составило почти 1/3 всей армии Петлюры. Петлюра приказал юнкерам разоружить мятежников и арестовать Волоха, а главкому – срочно, с надежными войсками, прибыть в Любар для подавления мятежа. Но юнкера не исполнили приказ Петлюры, договорившись с Волохом о нейтралитете, а “надежное войско” катастрофически запаздывало. На следующий день Петлюра послал против Волоха отряд из 50 человек, сколоченный из своей личной охраны, но и он быстро перешел на сторону мятежников. Волох мечтал захватить Петлюру “живьем” и передать его красным для народного суда, купив этим предательством себе прощение у красных.
Когда стрельба слышалась уже у окон штаба армии, Петлюра сел в автомобиль и укатил в местечко Новая Чорторня. Данченко и Волох довольствовались тем, что захватили на местной почте часть государственной республиканской казны (30 тысяч серебряных рублей царской чеканки), провозгласив свою часть “Революционной Волынской бригадой”. Они покинули Любар, уведя свое воинство на соединение с красными.
2-го декабря 1919-го года Запорожская группа армии УНР после боя с добровольцами оставила Староконстантинов. К этому времени фронт Добровольческой армии проходил по линии Староконстантинов - Казатин - Киев. Оставленный войсками

87

УНР городок Любар стал следующей легкой добычей малочисленного отряда белогвардейцев.


XV

Во время “бунта атаманов” Петлюра вынужден был перенести ставку командования в соседнее с Любаром местечко Новая Чорторня, где стояли еще “надежные” части сечевых стрельцов. Но 3-го декабря командир сечевых стрельцов полковник Коновалец заявил, что не видит перспектив в продолжении борьбы против белых, и объявил о полном роспуске своих формирований.
Полковник явно поспешил, потому что белогвардейцы с начала декабря 1919-го года уже начали покидать пределы Подолии, а фронт, который они держали против петлюровцев у Староконстантинова, Проскурова и Каменца оборонялся только броневиками и небольшим  подъездами конницы, крупные отряды сохранялись только в городах Подолии. Уже 5-го декабря вся конница белых, которая находилась на Подолии, начала транспортироваться на “большевистский” фронт к Казатину.
4-го декабря в Новой Чорторне произошло последнее совещание Петлюры с командирами и членами правительства, на котором все присутствующие констатировали полный крах регулярной армии УНР. На этом совещании Петлюра снова поставил вопрос о своем отъезде в Польшу и о передаче всех функций управлению Совета министров. Часть командиров армии  УНР высказались за продолжение борьбы при ликвидации фронта, за переход к партизанским действиям, за проведение рейда по тылам белых, по примеру батьки Махно. Другая часть командующих предлагала готовить армию к выступлению в рейд по белым тылам, маршрутом “на Киев”. В рейд “приглашались” только добровольцы из всех частей. Не изъявившие желания продолжать борьбу, демобилизовывались.
Решение о роспуске армии и переходе к партизанству было принято преждевременно, так как деникинцы уже отводили свои войска с петлюровского фронта. 10-15-го декабря белые сдали Полтаву, Харьков, Киев. Огромные территории Волыни, Подолии, Центральной Украины оказались покинуты белогвардейцами. Продержавшись еще дней восемь (а в армии УНР сохранялось еще около 7 тысяч бойцов), петлюровцы снова могли бы стать хозяевами обширных территорий. Но история распорядилась по- другому.
Вечером 5-го декабря 1919-го года Петлюра выехал в Варшаву, подписав перед отъездом приказ о назначении нового командующего армией УНР “для партизанских действий” – генерала Михаила Омельяновича-Павленко, заместителем его стал партизан “с большим опытом” - Юрко Тютюнник.
На следующий день собравшиеся командиры армии и министры УНР решили начать партизанский военный рейд по тылам белогвардейцев, который позже историки назовут “Первым зимним походом армии УНР”. Из общего количества бойцов в 7 тысяч человек в зимний партизанский поход добровольно решили идти 479 офицеров и

88

генералов и около 4 тысяч солдат при  12 орудиях и 81 пулемете, которые объединялись в 4 дивизии.
Целью частей Зимнего похода был не только разгром тыла белогвардейцев, но и присоединение к петлюровцам остатков 1-го корпуса Галицкой армии (УГА), который находился в Бердичеве и сдерживал наступление красных, 2-го и 3-го корпусов УГА (которые находились на переформировании в районе Винница - Брацлав - Одесса). В расположения этих частей были направлены агенты для переговоров о новом военном союзе. Коллегия УГА решила пропустить части Зимнего похода через свои позиции.
Части Омельяновича-Павленко преодолели фронт белогвардейцев, пройдя через “окно”, которое открыли им соединения УГА, держащие фронт между Винницей и Казатином.
Примерно в это время в тыл белогвардейцам ударило формирование мятежного атамана Волоха, который так и не смог “договориться” с командованием Красной армии.
В тыл белым у Христиновки ударил петлюровский повстанческий атаман Волынец, а у Знаменки тревожил тылы белых петлюровский атаман Гулый-Гуленко.


XVI

16-го декабря красные выбили белых их Киева, а к 25-му декабря белые оставили район Подолии и Киевщину, откатившись к Одессе, целые уезды оказались без власти.
28-го декабря Киевская группа Тютюнника захватила город Жашков. В районе Жашкова произошел бой с белой сводной кавалерийской дивизией, которая отходила из Киева. Деникинская конница порубила третью дивизию УНР, после чего остатки дивизии были объединены в один полк. В то же время Запорожская группа атаковала местечко Ставище, разбив там белые части и штаб генерала Бродова.
31-го декабря 1919-го года петлюровцы выбили из Умани небольшой белогвардейский гарнизон, захватив эшелон с патронами, оружием, амуницией. Но 11-го января 1920-го года отряд атамана Волоха внезапно ворвался в Умань, разогнал местный петлюровский гарнизон, а на следующий день к Умани подошли красные.
К середине января 1920-го года “зимняя” армия УНР оказалась в угрожающем положении между двух крупных сил – с севера нажимала Красная армия, а на юге пыталась удержать позиции белая армия.
На военном совете “зимней” армии было решено пробиваться в тыл Красной армии и, отказавшись от борьбы против белых, поднимать крестьянское восстание в тылу красных.
20-25-го января произошли последние бои петлюровцев против белых у местечка Новоукраинка и села Алексеевка. Части Зимнего похода прорвали фронт, и перешли на советскую территорию. Этим событием закончилась война между петлюровцами и белогвардейцами, война, которая способствовала падению режима, как Деникина, так и Петлюры.


89


XVII

Еще когда в июле 1919-го года армия УНР Симона Петлюры объединилась с Украинской Галицкой армией (УГА) под командованием генерала Антона Кравса и начала наступление на Киев, в секретной телеграмме Петлюры “Атаману Повстанческих войск на Черниговщине” Ангелу предлагалось захватить основные железнодорожные станции Бахмач, Круты, Гребенку и город Чернигов, и далее выдвигаться на Киев со стороны Дарницы. Наступление должны были поддержать также атаманы Зеленый и Соколовский. Об этом плане стало известно командованию Красной армии, но его не удалось реализовать.
Но войска УНР и галичане продолжали наступать на Киев, а с юга наступала Добровольческая армия генерала Антона Деникина, которая двигалась на Москву.
16-го августа красные начали эвакуацию Киева. Повстанцы атамана Ангела заблокировали участок железной дороги Киев - Нежин. У красных для эвакуации временно оставался единственный свободный путь Киев - Коростень - Мозырь, по которому шли все эшелоны.
К концу августа 1919-го года Красная армия покинула Черниговщину под натиском Добровольческой армии. В ночь с 24-го на 25-ое августа. Ичню заняла конница 5-го конного корпуса генерала Якова Юзефовича.
Атаман Ангел преследовал поспешно отступающие красноармейские отряды. Под Гмырянкой, возле Ични, его отряд напал на бригаду красных казаков Виталия Примакова. В бою погибли с обеих сторон около сотни бойцов. В отместку красные казаки сожгли дотла село Иваницу, где их встретили пулями.
После захвата Черниговщины Добровольческой армией, отряд Ангела в начале сентября 1919-го года вновь перебазировался на Правобережную Украину, начав вооруженные действия уже против деникинцев. В Казатине подразделения отряда Ангела формально вошли в состав формирования, которое возглавлял Главный атаман повстанческих войск УНР Колосов. На эту должность Григорий Авксентьевич Колосов (1892-1937) был назначен Симоном Петлюрой, хотя тот в то время еще являлся и командующим красными повстанческими войсками Левобережья и части Правобережной Украины, которые боролись с деникинцами. С назначением Колосова Симон Петлюра ошибся, атаман был засланным большевистским эмиссаром и вел двойную игру, помогая регулярным частям Красной армии. Сам атаман Ангел вошел в состав совещательного органа при Главном атамане повстанческих войск.


XVIII

17-го сентября атаманы Ангел, Зеленый и делегация от атамана Гавращенко встречались с Симоном Петлюрой, настаивая на немедленном наступлении на деникинцев.

90

Для координации совместных действий с другими повстанческими отрядами атаман Ангел тайно прибыл в Киев, где находился на конспиративной квартире и был арестован деникинской контрразведкой. Спустя две недели атамана отпустили. Подробности неизвестны, но, наверное, не зря подполковник Середа характеризовал Ангела как талантливого конспиратора.
Позднее, в мае 1923-го года, владелицу конспиративной квартиры Екатерину Скидонову, уроженку Ични, за связь с атаманом Ангелом и другими повстанческими атаманами присудили к расстрелу.
Выйдя из-под ареста, атаман Ангел вернулся в отряд, в октябре 1919-го года он принимал участие в съезде повстанческих атаманов вблизи Германовки (ныне Обуховский район Киевской области), где, в частности, была поддержана политика Директории УНР.


XIX

Приехавшие на атаманский съезд, перекусывали на лесной поляне, так как просторная хата лесника Помазана оказалась тесной для такого важного товарищества.
Редко когда атаманский съезд собирался вместе, как сейчас, на окружной съезд возле Германовки. Один за другим прибыли с охраной Ангел, Бугай, Лихо, Пята, Голуб, Шум. Атаман повстанческой Днепровской дивизии Зеленый в это самое время подался в Каменец на встречу с Петлюрой, а вместо себя прислал на съезд командира его 2-го полка Василия Дьякова. И наконец - кое-кто глазам своим не верил – приехала на белом коне в сопровождении трех казаков атаманша Маруся. До этого с ней встречался только Евгений Ангел, хотя Маруся гуляла от Румынии до Ружина, и атаманы уже наслышались о ней не один мешок сказок.
Маруся, поздоровавшись, начала осматривать с не припрятанным интересом присутствующих, раньше многое она слышала про Бугая, Лиха, Пяту, меньше о Голубе и Шуме, и совсем ничего не слышала про Дьякова, который и здесь держался особо, замкнуто, молчал, как немой. Хотя Дьяков был среди них самый старший, переступил за тридцатку, но его костлявое, темное от щетины лицо, сковало холодное безразличие, он не встревал в разговор, губы его были стиснуты, как у мертвеца. Позже, когда он, наконец, отозвался, оказалось, что Дьяков россиянин. Никто не знал, что уральца Василия Дьякова привез в свой край Данило Терпило, который со временем стал атаманом Зеленым. Под конец войны они подружились на Западном фронте, где штабной писарь Терпило занимался украинцами Путивльского полка – и так успешно, что привез на Обуховщину уральца Василия Дьякова бороться с большевиками. Возглавив в Днепровской дивизии полк, Дьяков оброс громкой славой, что на него началась охота киевского чека. Дикие были те охоты: чекисты даже добрались до его жены, которая с маленькой дочерью жили на краю России. Они перевезли ее в Киев, посадили ее с ребенком в Лукьяновскую тюрьму, чтобы взять на крючок атамана. Узнав об этом, Дьяков начал сушить голову, как освободить родных из неволи. Через своих людей он договорился о подкупе смотрителей, которые могли бы помочь тюремщикам выскользнуть из-за тюремной стены. Однако
91

операция не удалась – во время побега жена и дочь Василия Дьякова были пойманы. Чекисты на этом не остановились. Они отрубили головы жене и ребенку и послали их атаману Дьякову в подарочном ящике из красного дерева. Там была еще записка: “Изменнику от его верной любовницы Смерти”. Дьяков хотел застрелиться, но в последний момент  остановила мысль: “А кто отомстит?” И теперь месть стала его работой. Дьяков сделался таким жестоким, что его карательные операции наводили страх даже на своих.
Чекистский отряд матросов, которые нахлынули на Обуховщину в поисках “банды Дьякова”, заставил Дьякова спрятаться в жомовой яме Григорьевской цукроварни.
Поймав чекистку Азу из Ржищева, которая взяла себе агентурное прозвище Амазонка, Дьяков за то, что она навела на его отряд чекистов, отрезал ей правую грудь – он где-то читал, что такое делали с амазонками, чтобы сиська не мешала стрелять из лука. Атаман Зеленый пытался примирить Дьякова, ругал его, грозился расстрелять, но уральцу было безразлично и до угроз, и до смерти. У него в мыслях было одно – отомстить за жену и ребенка
Зеленый много чего прощал атаману, вспоминая о ящике с отрезанными головами его жены и ребенка, присланные Дьякову.
Полк атамана Дьякова на самом деле был небольшой летучий отряд, который воевал на крытых “тачанках”, которые придумал сам Дьяков. Это были возы-халабуды, похожие на цыганские кибитки. В них партизаны маскировали пулеметы, и даже легкие пушки. Французская полуторадюймовая пушчонка “мартин” так же сама размещалась на крепко сделанном возе, как и тяжелые пулеметы “максим” или “кольт”. “Цыгане”, что сидели в халабудах, надвинув на глаза мятые фуражки с отвороченными ушами, ни  у кого не вызывали беспокойства до тех пор, пока не начинали “ковать большевикам коней”.
До Сершавского лесничества Дьяков приехал не в цыганской кибитке, а верхом в седле, и его мало интересовал главный вопрос, ради которого собрались здесь атаманы. Их всех мучило, как вести себя с большим отрядом красного командира Несмиянова, который оторвал свой полк от 58-ой советской дивизии и стал бороться против большевиков. На их большом, “как одеяло красном знамени”, так было написано: “Группа войск, восставших против коммуны”.
Почти две тысячи бойцов отказались идти на Восточный фронт против адмирала Колчака, двинули в самовольные походы и остановились в районе Сквиры. Их командир Несмиянов искал связь с партизанскими отрядами, чтобы создать общий фронт против “оголтелой деникинщины”. Это и сказали Ангелу представители Несмиянова, с которыми он встречался в Казатине.
- Не верю я этим кацапам, - крутил головой атаман Бугай, когда они уже перекусывали на поляне.
Лесник Помазан, праведная душа, постарался, чтоб на “столе” была крепкая, как огонь, сливовка, сало, печеная картошка, сырые яйца, лук, квашенина и дичина. В противном случае, какой из него лесник?! Большой казан, только что снятый с огня, парил большими кусками тушеного мяса, и они доставали его руками, заедая окаянную, которую по очереди пили из медной кружки. Помазан принес несколько чарок, но атаманы пили из одной кружки, чтобы и мысль была у всех одна.

92

Маруся от водки отказалась, никто ее не насиловал – такая юная, куды?
- Хоть убейте, не верю я этим кацапам! – повторил Бугай, и все мимолетом посмотрели из-подо лба на Дьякова: не обиделся за ”кацапов”? Дьякову было безразлично: он лениво жевал дикого козла, неохотна для него была и сливовка, что та вода.
- Верить теперь никому не можна, - сказала Маруся. – В том числе и своим.
Ангел лежал на постеленной кавказской бурке и сам был похож на кавказца. Смуглявый, очи смолистые, и большие брови, которые сходились размашистыми крыльями. На атамане были толстые сапоги, снизу ножны, и Маруся подумала, что тут, на правом берегу, Ангел ночует больше по лесам, чем под крышею, потому и одевается тепло, уже по-зимнему.
- Хочу поинтересоваться у Маруси, можно ли доверять Несмиянову? – спросил Ангел.
- Так то правда, что всех братьев Соколовских убили их адъютанты? – перебил Ангела Пята.
- Не каждому выпадает счастье погибнуть в бою, - сказала Маруся, - многих убивают в спину.
- Но с Несмияновым нужно сойтись, - рассуждал вслух Ангел. – Посмотреть, чем он дышит, а там оно покажет.
- Почему он хочет выступить против деникинцев? – спросила Маруся.
- На знамени у него написано, что восстал против коммуны. Или это просто обман людского глаза?
- В самом деле! - Ангел похвально посмотрел на нее агатовыми глазами.
- Нужно предложить ему сначала поскубти красных. Что он запоет? Если будет крутить хвостом, то лучше разоружать, - сказал Шум.
- Разоружить? – удивилась Маруся. – Лучше пусть дальше гуляет под носом врага.
- Но мы еще не знаем, что у него за войско, - пояснил Шум. - Может, там обдуренные хохлы, которым нужно вставить заклепку. А если обольшевичена кацапня, то решение тут одно...
Все снова мимолетом глянули на Дьякова. Тому было безразлично до хохлов и кацапов. Он не вмешивался в разговор, так как еще в начале съезда он сказал, что все передаст Зеленому, пускай сам решает.
- Хорошо, - подытожил Ангел, - начнем переговоры с Несмияновым, а там будет видно.
- Кто кого... – подкинул слова атаман Лихо, и постучал яйцом об кружку.
- Иначе не бывает, - сказал Ангел.
На Ангела посмотрел Пята и заметил, что на последнем чистая белая рубашка выглядывала из-под расстегнутого кителя. Казалось, что Ангел спал не в лесу, а в каком-то пансионате. Пята знал, что Ангел имеет свою пошивочную мастерскую, которая обшивает его казаков, но не за собой же он ее возит? Пята чувствовал на своей шее зализанный до хромового блеска воротник, и что-то заскребло внутри. Смотри, какой франт, подумал он про Ангела – лежит себе на кавказской бурке, подложив под локоть черную кудлатую шапку, и в ус не дует. Еще недавно был на лесном берегу Днепра, а это

93

уже тут командует, рассказывает, что им делать. И с Марусею, видно, встречался раньше всех... Пята потянул из кружки хороший глоток и, глядя на Ангеловы сапоги, сказал с
кривой усмешкой:
- У меня такие есть валенки. Только они в стремена не влазят.
- Это не валенки, - сказал Ангел. – Это командирские сапоги.
- Сам пошил? – спросил Пята с той же усмешкой.
- Нет, я их у одного терского золотопогонника занял. В мои стремена они в аккурат.
Затем атаманы перешли к вопросу борьбы с деникинцами и поддержки политики Директории.


XX

Дальше начинаются сплошные загадки. Отряд Ангела видели в районе Фастова и Бердичева. Пишут, что в ноябре 1919-го года отряд вступил в бой с красными между Бердичевом и Казатином.
В начале октября 1919-го года на сторону армии УНР перешли полупартизанские части 58-ой большевистской дивизии под командованием Несмиянова, их подчинили Главному атаману повстанческих войск УНР Г. Колосову. Атаман Ангел дважды встречался с Несмияновым на предмет проведения совместных действий против деникинцев.


XXI

Первый раз к Несмиянову их поехало трое: Ангел, Пята и Маруся. На встречу были еще приглашены Лихо, Бугай, Шум и Голуб, но атаманы решили, что проведут переговоры двумя группами раздельно. Потом они согласуют, как им повести себя дальше, а пока что так будет надежнее. “Нос до носа”, как говорил Ангел, они встретили Несмиянова на “нейтральной территории” в урочище Пасички, ближе к Панильне – там в этом направлении дрейфовала восставшая против коммуны Группа войск.
До зимовника, который принадлежал пасечнику Глухенькому (свояку Пяты), они подъехали в полдень. Это была тихая балка, засаженная липами и акацией, пригодная для такой встречи тем, что она вокруг проглядывалась на большое расстояние. На дне балки стояли несколько небольших хозяйственных зданий, огороженных забором, да с полсотни улей, расставленных между деревьями старого яблоневого сада, что уже скинул с себя листья.
Выставив охрану из девяти своих сторожей вокруг урочища, атаманы подъехали к деревянному, крытому соломой строению. Возле дверей их встретил пасечник Глухенький – уже пожилой человек с безразличной усмешкой на твердом, как камень, лице. На приветствие приехавших он даже не кивнул головой, словно боялся смахнуть с лица свою

94

закаменелую усмешку. По какому-то химерному капризу судьбы пасечник Глухенький был глухонемой.
Без опозданий, почти одновременно с ними, прибыл Несмиянов, также с тремя адъютантами, но двое из них остановили коней в акациях, дальше за забором, а один подъехал к зимовнику вместе с командиром. Ангел его сразу узнал – это был один из представителей Несмиянова, с которым он встречался в Казатине, что же касается самого командира, то все его узнали издалека по широченной в плечах кавказской бурке (точно такой, как у Ангела) и долгоногом вороном коне-дончаке.
Главнокомандующий Группы войск Несмиянов (так он себя называл) оказался молодым, энергичным мужчиной, слегка хмельным, с черной клиновидной бородкой и небольшими, закрученными вверх усами. Так как недавно он был красным командиром, Несмиянов всем своим видом напоминал не “простого хлопца”, у которого что на уме – то и на языке, а вполне серьезного человека. Казалось, он радовался этой простоте и не собирался никому подыгрывать, подчеркивая ее на каждом шагу. Уже в зимовнике снял бурку и свободно бросил ее на лавку. Несмиянов назвал себя неисправимым хохлом и, разговаривая русско-украинской мешаниной, похвастался, что он также когда-то был повстанческим атаманом, поэтому они быстро найдут общий язык. Он даже успел повстречаться с галичанами, которые стояли на дороге их движения возле Чуднова, но после переговоров пропустили Группу в направлении Сквиры. Больше того, галицкий командир корпуса полковник Вольф хлопотал перед высшим командованием о перевозке Группы в Казатин железной дорогой, но у галичан не было вагонов. Как ни как, речь шла о перевозке двух тысяч людей и пятисот коней.
В зимовнике пахло медом, вощиною. Тут и там на лавках стояли старые потемневшие рамки, лежали кружки перетопленного воска, кривые пасечные ножи, дымар, сетчатая пчелиная маска. Весь угол комнаты занимала медогонка – большая деревянная бочка с похожим на колодезный коловоротом.
Когда сели за сбитый из неструганных досок стол, Ангел, прежде чем перейти к главному, сказал, что ему кажется, как будто бы они с Несмияновым где-то уже встречались. Он не вспоминает? Несмиянов ясными глазами посмотрел на Ангела.
- Если скажу где, то может, вспомните, - сказал Ангел, - вероятно, мы могли видеться в прошлом году в Конотопе, когда оттуда выкуривали гетманцев вместе с немцами.
Тогда на железнодорожной станции металось много атаманов
Несмиянов согласился, что такое могло быть, в то время он возглавлял партизанский Нежинский полк. Он не сказал, что полк был красным, но сейчас это не имело особого значения. Тогда и “курень смерти” атамана Ангела назывался красным.
- А-а-а! Помню, помню! – вдруг сказал Несмиянов. - Вы сидели тогда в железнодорожной канцелярии и угрожали начальнику станции отрезать ему голову саблей. – Несмиянов посмотрел на Марусю и, несмотря на свою простоватость, все-таки исправился. – Угрожали зарезать его. Было дело?
- Было, - с удовлетворением засмеялся Ангел. – Он, сукин сын, прятал тогда вагон оружия.
- На вас был красный жупан! Правильно?

95

- Вспомнил, - сказал Ангел.
Разговор стал более доверительным, и Ангел спросил у Несмиянова о составе его
Группы. Несмиянов ответил, что в Группе в большинстве находится Заднепровский полк, где немало великороссов, но все они люто ненавидят большевистскую тиранию и хотят казацкой вольницы. Никто не против советской власти, порядки без коммунистов, чекистов и комиссаров. Если по правде, сказал Несмиянов, то его Группа прорывалась на соединение с батькой Махно. Но поскольку батько сейчас далеко, за линиями двух фронтов, то почему не объединиться с местными партизанами?
- Что вас особенно толкает на такой рискованный шаг? – спросила Маруся.
Несмиянов очень мило улыбнулся ей и сказал, что это случайный вопрос, так как ответ на него развеет все их сомнения. Он достал красивый серебряный портсигар и попросил у “барышни” (или оговорился, или, может, через свою простоватость представлял это проявлением особой галантности) разрешения закурить.
Услышав согласие, протянул портсигар Ангелу и Пяте. Ангел отказался, а Пята взял фабричную папиросу, дыхнул в трубочку и демонстративно подождал, пока Главнокомандующий поднесет ему спичку.
- Ответ очень простой и понятный, - сказал Несмиянов, пустив в потолок голубую струю дыма. – В Красной армии ныне звереет террор против командиров, которые так или иначе были связаны с восставшими, не имеет значения, с красными или петлюровцами.  Все они, пропитанные духом анархии, не разделяли убеждений Главковерха Троцкого, и исправить эту контру могла только могила. Троцкий озверел, его агенты уничтожают самых лучших командиров. Он не решается открыто арестовывать авторитетных военачальников, чтобы не разозлить военные части, поэтому через особые отделы прибирает их тайно.
Да, только в начале августа был отправлен командир Таращанской бригады Боженко, потом ликвидирован командир Новгород-северской бригады Черняка. После Черняка застрелили начдива Щорса. Возможно, Троцкий нутром чувствовал, что эти командиры, распустив коммуну, повернут оружие против нас.
И приведенные убийства переубедили Несмиянова, что ему с большевиками не по дороге. Он, как бывший повстанческий атаман, понял, что не сегодня-завтра подойдет и его очередь.
Пята поинтересовался, как Несмиянову удалось повести за собой столько войска. Ведь среди такой оравы (Пята специально назвал Группу оравой, чтобы этот Главнокомандующий не очень радовался) могли найтись и доносчики, и трусы, и всякая большевистская сволота, готовая продать тебя за кучку пятаков.
- Подошел подходящий момент, - сказал Несмиянов. – Противобольшевистские настроения давно овладели целыми частями нашей дивизии. Это уже видели и наверху: нас обвинили в развале дисциплины, распутстве и неприязни к жидам.
- А что, было дело? – перебил его Пята.
- Если и было, то с вины тех, кто делал им такие обиды, - сказал Несмиянов. - Словом, доконали. И постановили забросить нас, как ненадежный элемент, подальше с Украины. Заслать или на Восточный фронт, то ли выслать в Сибирь. И то еще неведомо – или против Колчака, или вообще намеревались от нас избавиться, как от паршивых овец.

96

Я, Несмиянов, этот клич бросил и дезертировал с двухтысячной Группой войск. Теперь назад мне дороги нет.
Именно таким ответом Несмиянов и вызвал наибольшее доверие. Он сжег за собой мосты. Полторы тысячи штыков и пятьсот сабель говорили сами за себя - для агентурных каверз или диверсионных рейдов такого численного войска в вольное плавание не выпроваживают.
- Почему вы предлагаете объединиться против деникинцев? – спросил Ангел. – А с большевиками как?
- Пока что...
Несмиянов не успел договорить, что хотел, так как с улицы донесся громкий треск. Несмиянов, как конь, качнул головой, его рука инстинктивно легла на кобуру. Пята вышел на улицу и сразу вернулся, сел за стол. Он сказал, что хозяин, его свояк Глухенький,  с чего-то начал рубить дрова. Он же, бедный, не слышит, что полено отлетело с таким звуком, словно кто-то выстрелил из винтовки. Пята попросил свояка прекратить “стрельбу”.
- Пока что надо расправиться с белыми, - продолжал Несмиянов. – А там дойдет очередь и до большевиков.
Он сказал, что деникинский фронт важнейший и для украинской армии. Об этом даже шел разговор на переговорах с галичанами. Комбриг Бизану трижды останавливался на том, что они пропускают их на Ружин для того, чтобы Группа ударила в тылы белых.
- Как вы относитесь к украинским делам? – спросил Ангел.
Несмиянов сказал, что это его не волнует, ему безразлично – будет великая Россия, или будет вольная ненька Украина, только бы власть принадлежала вольному народу. Без царя, без коммунистов, чекистов и комиссаров.
- Откуда вы родом? – спросила Маруся.
- Это имеет значение? – удивился Несмиянов.
- Имеет. Но если не хотите, можете не отвечать.
- Из Черниговской губернии. Вас так устраивает?
Маруся посмотрела на Ангела – мол, твой земляк, если не брешет. Ангел был уверен, что Несмиянов говорит правду. Но Черниговская губерния большая.
Пята поинтересовался, что собой представляет их конница. Конники добрые, сказал Несмиянов. Большинство из них крымские татары. И кони у них, как змеи.
Тогда Маруся спросила, как они, таким числом, собираются обеспечить себя продуктами и фуражом. Сидят на шее селян. Пока что не жалуются, сказал Несмиянов. Много чего хотели получить  в деникинских обозах. Рассчитывали на поддержку городских крамариев. Бердичевские обещают помочь нам боеприпасами. Они не знают, кто мы на самом деле. Потом Несмиянов, шутя, поинтересовался, имеет ли он право кое-что спросить. Например, почему на эту встречу не приехали другие атаманы.
- У них дела, - сказал Ангел. – На днях они встретятся с вами.
Скрипнула дверь, вошел пасечник Глухенький и поставил на стол миску с нарезанными сотами. Вероятно, он только порезал рамку.
- Вот видите! – сказал Несмиянов, мило улыбаясь Марусе ясными глазами. – А вы волновались за продукты. Между прочим, я тоже могу вас угостить кое-чем. Аверкий! –

97

обратился он к своему адъютанту, который все время молча сидел на лавке. - Поди, принеси.
Аверкий принес бутылку светло-коричневого напитка, хлебину и слюдяной сверток.
Вот чего они уже давно не видели – в оберточной бумаге оказались три жирные селедки.
- А это что за узвар? – Пята, не обращая внимания на селедку, с недоумением смотрел на бутылку.
Несмиянов сказал, что эту жидкость продал ему один человек из села, и она напоминает французский коньяк, а по-настоящему это гороховая настойка, но пить можно.
Пасечник поставил на стол чарки, а Марусе подал кварту водки. Потом он посмотрев на стол, перевел взгляд на своего Пяту: ничего им больше еще не нужно? Пята покачал головой и, подмигивая, спросил, не выпьет ли он с ними чарку. Глухонемой сморщил нос и пошел к дверям.
Несмиянов наполнил чарки, выпил за все хорошее.
В ходе перекуса решили еще раз встретиться через некоторое время, здесь же, в доме пасечника.


XXII

Во время второй встречи Несмиянов коварно захватил атаманов Ангела и Шумского в плен, застрелив при аресте их личную охрану и адъютантов. Далее он собирался передать атаманов большевикам, но документальных свидетельств об этом нет, как и сведений об их расстреле.


XXIII

Об аресте атаманов стало известно следующим образом.
В назначенный день Маруся поехала на очередную встречу атаманов, на пасеку Глухенького. Она опаздывала, съезд был назначен к обеду, а время уже шло к вечеру. Она вынуждена была сделать крюк, на ее пути оказались красные. Наконец она доехала до Панильи, а за этим селом и лежало урочище Пасечники. Маруся въехала в балочку, где прятался зимник пасечника Глухенького. Она остановилась возле акаций, отсюда хорошо просматривалось хозяйство немого. Она сразу почувствовала, что там что-то не так. В старом яблоневом саду не было улей, может, Глухенький занес их перед холодами в зимовник. Настороженно открытые двери. Маруся немного подождала, может, кто-то выйдет из хатынки. Если гости разъехались, то хозяин должен быть дома. Но никто не выходил, было похоже, что там не было никого. Маруся отвела вглубь акаций коня, привязала его к дереву, достала из кобуры наган и тихим шагом подошла к зимнику с

98

тыла. Перепрыгнув забор, прячась за постройками, Маруся подкралась до задней, глухой стенки хаты, потом подошла к углу, прислушалась – ни одного подозрительного звука.
Это ее еще больше насторожило. Однако открытые полностью двери говорили о том, что где-то есть живой или мертвый человек. Она ступила через порог. В доме было все вверх дном. Перевернут стол, лавка, под ногами валялись пчелиные рамки, восковые кружки, битая посуда и... несколько пустых гильз. Все указывало на следы жестокой борьбы. Но человеческого духа тут не было. Маруся вышла на улицу, и увидела, что двери сарая подпирал кол. Отставив его в сторону, Маруся вошла внутрь и увидела на земле связанного мужчину. Это был никто иной, как пасечник Глухенький. Его руки и ноги были крепко связаны, он еще живыми глазами посмотрел на Марусю. Когда она его развязала, Глухенький какое-то время так и лежал на спине, как будто бы не верил в свое спасение, потом повернулся на живот, стал на колени и начал подниматься на ноги. Глухенький снизу вверх осмотрел Марусю, и уже знакомой ей безразличной улыбкой кивнул головой – или благодарил, или здоровался. Маруся не имела времени разговаривать, ее жест поэтому сказал прямо:
- Расскажите, что тут случилось?
Глухенький напрягся, но молчал.
- Пожалуйста, - попросила она. – Я тороплюсь, тем более у вас живые уши, - пояснила она. – Рассказывайте.
Наконец, пересилив себя, Глухенький заговорил:
- Да, я стал слышать.
- Так что случилось?
- Так били, что из ушей жидкость потекла.
- Кто бил?
- Беда, - сказал он. – Беда, и очень большая.
Глухенький помял свои уши. Было видно, что он пережил сильнейший стресс, после которого он стал слышать.
- Сегодня, до прибытия на встречу атаманов с Несмияновым, Несмиянов приехал еще с утра, раньше наших, и с Несмияновым было около десяти красных.
- Я знаю, мы должны были встретиться после обеда.
- Все прибывшие с Несмияновым зашли ко мне в хату, - перебил ее Глухенький. – В лесочке их осталось еще больше. Я понял, что они готовят засаду. Но предупредить атаманов не мог, так как с меня не спускали глаз.
Наших приехало четверо: Ангел, Бугай, Шум и Пята. Их адъютанты остались у акаций, в сами атаманы, ничего не подозревая, пришли в хату. Наши люди очень доверчивые, - заканчивал рассказ Глухенький, и еще раз помял свои уши, не веря, что он стал слышать. – Ну, и попались...
- Их взяли живыми? – спросила Маруся.
- Пяту, свояка моего, Несмиянов сам застрелил. А троих – Ангела, Бугая и Шума – повязали. Кое-кто успел вытащить револьвер, да куда?.. Москалей только в хате было с десяток, а к хате прибежало еще больше. Ну, никто ж этого не ожидал. Адъютанты, что стояли у акаций, бросились на помощь, но их постреляли. - Глухенький опустил голову, сморкнул носом. – Меня опосля связали, не убили, так как знали, что я глухой. А оставили

99

здесь связанным, чтоб сдох.
- А где трупы Пяты, адъютантов? - спросила Маруся.
- Вероятно, увезли.
Маруся стала думать, что здесь что-то не то, не складывается что-то немного. Свидетеля, хоть и немого, так себе не оставляют, они должны были прибрать сразу. А если этого не сделали, то Глухенький что-то не договаривает, или они снова сюда должны прийти. И даже может сегодня. Нужно отсюда немедленно уходить.
- Мне пора, - сказала Маруся. – И вам я б не советовала здесь оставаться.
- А пчелы?
- Они вас подождут.
- Москали могут сжечь зимовник и пчел.
- А вас – нет? – спросила Маруся.
- Может, пронесет, - сказал Глухенький, касаясь своего уха. – Если сразу не порешили, то, смотри, еще пронесет.
- Ну, смотрите, - проговорила Маруся на прощанье.
Маруся вышла на улицу и напрямик двинулась к акациям.


XXIV

Несмиян (настоящая фамилия Несмиянов) передал атаманов в особый отдел 58-ой дивизии Красной армии, где их расстреляли. Сперва Несмиянов не имел таких намерений, но победы красных, полученные в конце 1919-го года, заставили командующего “Группы войск”, восставших против коммуны, подумать о собственной шкуре. Обманом захватив атаманов, Несмиянов надеялся, что большевики за такую услугу простят ему измену. Они в самом деле перенесли его ликвидацию на более поздний срок, а тем временем Несмиянов со своей “бандитской стаей“ занимался грабежами и террором украинских крестьян.


XXV

Еще есть свидетельства, что чекист Колосов и Несмиянов позднее отпустили атаманов. Историк Кость Бондаренко написал, что красноармейский отряд, в плен к которому попал Ангел, через пару недель был полностью уничтожен в бою, поэтому никаких сведений о расстреле атамана нет. По другим данным большинство бойцов группы Несмиянова были разоружены большевистскими войсками в районе Фастова.
Приведенные версии не дают ответа на вопрос, как именно погиб атаман Ангел. Еще есть свидетельства Николая Чеботарева, согласно которому Евгений Ангел в конце 1919-го года умер от тифа. В ноябре 1919-го года эпидемия вывела из строя треть бойцов армии УНР.
Есть и другие сведения. По данным подполковника армии УНР Михаила Среды

100

Евгения Ангела в конце 1919-го года расстреляли деникинцы.
Как бы там ни было, в большинстве версий гибель атамана Ангела датируется
концом 1919-го года. Другие версии, скорее всего, касаются подражателей,
использовавших его имя, о чем несколько позже.


XXVI

В начале 1919-го года поручик Цвитковский 3-ей армии УНР отступил на запад. Потом на Южном (Одесском) фронте во главе кавалерийского полка воевал против деникинцев. Во время отступления, в районе Староконстантинова, получил приказ выдвигаться в Уманскую волость для организации восстания и ведения операций против Деникина.
Приказ он выполнил, но, выгнав деникинцев из Умани, не нашел ничего лучше, как “передать” волостной центр боротьбистам, членом партии которой был. Собственно, передал он город Емельяну Волоху, который на то время отошел от Петлюры и искал объединения с Красной армией. “Вместе с Волохом я был влит в 60-ю дивизию, где был назначен помощником командира кавалерийского полка”, - говорил Цвитковский.
Чекист Борис Козельский утверждал, что Цвитковский влился в Красную армию, имея “провокационные задачи” от Петлюры, и с того времени “начал подготовку к выступлению против советской власти”. Потому и пошли встречи с организаторами Уманского повстанческого комитета Петром Дерещуком. Повстанком предложил Цвитковскому управлять повстанцами Уманщины. Тот согласился и одним весенним днем покинул ряды “непобедимой” Красной армии и перешел на сторону ее врагов, став во главе повстанческого отряда, который формировал Уманский повстанческий комитет. “Отряд этот... был главной организацией вУманской волости”, - писал чекист Борис Козельский. -  Имел он 25 конных и 60 пеших человек. С этим отрядом Цвитковский незадолго переместился на Звенигородщину”.















101


Глава   пятая

I

9-го декабря 1919-го года состоялась первая встреча Петлюры и Пилсудского. Пилсудский обещал Петлюре “бескорыстную польскую помощь”.
Во время встречи с Петлюрой Пилсудский не удержался от рекомендаций по поводу устройства украинской власти, желая видеть во главе УНР только Петлюру, а министром земледелия УНР – только поляка, который не допустит реквизиции польских имений, социализации земли поляков в УНР. Интересно, что Пилсудский вел переговоры с Петлюрой без ведома польского Сейма, который не особенно доверял Пилсудскому, считая его узурпатором власти – “хитрым литовцем”. Большинство партий польского Сейма были против “украинской авантюры” – польские политики были против самостоятельной Украины еще больше, “чем “великой России”, ведь семь миллионов украинцев оставались под польской оккупацией в Галичине и на Волыни. На союз Пилсудского и Петлюры “на освободительный поход на Восток” польской армии дала согласие только Польская социалистическая партия.
Готовить полномасштабную войну против Советской России Пилсудский начал в декабре 1919-го года после рапорта Командующего Волынским польским фронтом о слабости Красной армии в Украине и после достижения компромисса с украинской дипломатической миссией.


II

Пилсудский предлагал начать поход на Восток немедленно. 5-го марта 1920-го года польская группа пробивается в восточное Полесье, вытеснив советские гарнизоны (57-ой дивизии) из Мозыря, Калинковичей, Рогачева, Печицы, перерезав железную дорогу Житомир - Орша.
Нота протеста  в Советской России не имела никакой реакции в Польше. Шли переговоры с Москвой. Польша требовала освободить все земли, которые когда-то принадлежали Речи Посполитой (до 1772-го года).
В декабре 1919-го года Петлюра пообещал сформировать украинскую армию в польской зоне оккупации из числа военнопленных, которые находились в польских лагерях для интернированных – три дивизии в 12 тысяч штыков, предоставив ее под командование Петлюры. Однако польская сторона слова своего полностью не сдержала. К началу войны создала только две дивизии УНР из 4 тысяч интернированных бойцов УНР: это 6-ая украинская сечевая и 3-я украинская “железная” дивизии.
Петлюра пытался добиться и от румынских властей согласия на формирование еще одной украинской дивизии из интернированных в Румынии воинов УНР. Румыния не пошла на реализацию данного проекта.

102

В середине апреля 1920-го года под властью польской военщины были: Галичина, почти вся Волынь (9 уездов), половина Подолии (5 уездов). У Петлюры (руководство УНР) на тот момент не было ни пяди своей земли и ни одного независимого от польской стороны соединения.
22-го апреля 1920-го года Петлюра подписал с поляками в Варшаве тайный военный договор. Руководство УНР соглашалось, что за Польшей останется Галичина и западная Волынь (162 тысячи квадратных километров с 11 миллионами населения, в т.ч. 7 миллионами украинцев). Польское командование обязалось провести наступление своими войсками только до Днепра, до границ 1772-го года. Дальше войска УНР должны будут двигаться самостоятельно. На полном польском обеспечении будут находиться три украинские дивизии.


III

Планируя поход на Киев, Пилсудский создал на Украинском фронте существенный перевес: поляки располагали 142 тысячами бойцов (из них 65,5 тысяч непосредственно на фронте), плюс к этому 5 тысяч петлюровских штыков в красном тылу. В районе Чернобыля наступление поддержали атаман Булах-Бахохович (2 тысячи) и Струк (1 тысяча). Красная армия на Украинском фронте имела 55 тысяч бойцов, из них 15,5 тысяч непосредственно на фронте с Польшей.
Командованием Красной армии  было решено нанести в конце апреля 1920-го года угрожающий удар на Лиду - Вильно силами 24 советских дивизий (войска выдвигались с Северного Кавказа и Сибири). Однако к концу апреля 1920-го года к началу войны они не успели передислоцироваться.
17-го апреля 1929-го года Пилсудский издает тайный приказ о наступательной операции на Киев, указав начало операции – 25-ое апреля.
19-го апреля 1920-го года Петлюра обратился с воззванием к украинскому народу, сообщая о союзе с Польшей и о скором возобновлении войны, призывал к всеобщему восстанию против большевиков.
23-го апреля 1920-го года две бригады ЦУГА выступили против большевиков. Для подавления этих бригад 12-ой и 13-ой Советских армий пришлось выделить 3 тысячи бойцов, чем ослабили фронт - всю оборону.
На рассвете 25-го апреля началась полномасштабная советско-польская война.
В Украине поляки наступали под непосредственным руководством Пилсудского силами трех (2-ой, 3-ей и 6-ой) армий курсом на Винницу, Житомир, Коростень. 18-го апреля в битвах за Казатин, Житомир и Винницу были разбиты советские части 12-ой и 14-ой армий. В плену оказались до 10 тысяч красноармейцев.
26-го апреля польское войско вошло в Житомир, Коростень, Радомышль, а на следующий день захватило Казатин, создав непосредственную угрозу Киеву.
Главной задачей красного командования было удержание Киева (столицы Украины) до подхода 1-ой Конной армии с Северного Кавказа.

103

5-го мая польская армия неожиданно появилась на киевских окраинах, а утром следующего дня из пригорода Пуща-Ведица польская десантная группа, сев на обыкновенные трамваи, ворвалась в центр Киева, посеяв невероятную панику среди войск, обороняющих город. Польское командование надеялось окружить части на киевском плацдарме. Но, опасаясь падения Киева, советские структуры начали эвакуацию своих войск еще 4-го мая, чем спасли части от окружения.
6-го мая польские войска овладели Киевом. В тот же день на плечах отступающих польские войска, переправившись на левый берег Днепра, заняли плацдарм в 15-20 километрах на восток от Киева.
9-го мая с подчеркнутой помпезностью с участием “вождя” Пилсудского прошел польский “парад победы” в Киеве.


IV

Однако, несмотря на “киевский триумф”, операция по взятию Киева не была полностью реализована польскими войсками. Главные удары польская армия нанесла фронтально, что дало возможность Красной армии, не неся больших потерь, отойти за Днепр. Большой ошибкой Пилсудского было то, что с взятием Киева он прекратил преследовать отступающие советские войска. Петлюра просил продолжать наступление на Чернигов и Полтаву, но Пилсудский остался верен выбранной ранее стратегии.
Не получили Петлюра и Пилсудский большой помощи от повстанческого крестьянского восстания. Повстанцы выступали хаотично, уклонялись от столкновения с крупными формированиями Красной армии.
1-го мая 1920-го года Винница становится временным государственным центром УНР. Пилсудский “пока” не разрешает перенести столицу УНР в Киев.
Тем временем с Кавказского фронта в Украину перебазировались лучшие части Красной армии.
В двадцатых числах мая 1920-го года польско-украинская армия утрачивает военную инициативу и переходит к обороне.


V

26-го мая 1920-го года войска Юго-Западного фронта (командующий А. Егоров) начали свое контрнаступление. Тогда на фронт прибыло 57 тысяч красного резерва. Восстановив свою боеспособность, 12-ая армия красных безуспешно пыталась форсировать Днепр на севере от Киева.
За красными оставался еще небольшой плацдарм севернее Киева.
В то же время к Киеву пыталась прорваться с юга восстановившая боеспособность 14-ая армия и Фастовская группа красных.
1-ая Конная армии, начав наступление  27-го мая, завязла в боях с повстанческим

104

атаманом Куровским. 28-го мая 1-ая Конная встретилась с поляками и захватила городок Липовец, но 30-го мая после контрнаступления поляков она потеряла Липовец.
Первое советское контрнаступление закончилось неудачно.
Под Умань была полностью переброшена 1-ая Конная армия силой в 16 тысяч сабель. Появление такого мощного соединения изменило ход войны.
Кроме 1-ой Конной, на польский фронт направлялась элита Красной армии: 25-ая Чапаевская дивизия (командир Н. Кутаков), 45-ая дивизия (командир Н. Якир), 8-ая кавалерийская дивизия красных казаков, кавалерийская дивизия Котовского, Башкирская кавалерийская бригада.
Частям была поставлена стратегическая задача – окружить и разгромить под Киевом польскую армию.
5-го июня 1920-го года конница Буденного прорвала польскую оборону на стыке
3-ей и 6-ой польских армий в районе Сквиры. Врезавшись в польский тыл юго-западнее Киева, 1-ая Конная армия прорвалась к Бердичеву и Житомиру (в последнем городе находился штаб польских войск во главе с Пилсудским), поставив всю киевскую группировку поляков под угрозу полного окружения. В ходе боев была разбита польская конная группа генерала Савицкого.
Все попытки 6-ой Украинской дивизии и частей 3-ей польской армии отбить красных от Житомира и ликвидировать прорыв оказались тщетными... Победы 1-ой Конной предвещали потерю поляками Киева. С юга от Киева на Белую Церковь и Триполье наступала Фастовская группа (44-ая, 45-ая дивизии, кавалерийская бригада Котовского, бригада ВОХР, корабли Днепровской флотилии). Эта группа 7-го июня захватила Ржищев, Белую Церковь, Таращу, Триполье и Фастов.
Одновременно части 12-ой советской армии форсировали Днепр у Чернобыля, вышли с севера в польский тыл в районе Дымера, намереваясь замкнуть окружение Киева.
9-го июня 1920-го года начались бои по овладению Киевом.
12-го июля 58-ая дивизия заняла Киев, когда большая часть польского войска отошла. Теперь большевики заняли Киев и больше его не оставляли. Под давлением со всех сторон польское войско было вынуждено быстро убраться с территории Киевщины.
Неудачи польской армии объяснялись тем, что поляки растянули фронт. Польское командование не разрешало провести широкую мобилизацию в петлюровскую армию.
Советское командование решило направить удар 1-ой Конной на запад, не дожидаясь падения Киева. 1-ая Конная 10-го мая вошла в Житомир, оставленный накануне. Получила приказ нанести удар по Радомышлю и Коростеню и перекрыть наметившийся выход из окружения польских частей. 1-ая Конная опоздала, полякам удалось выйти из “котла”.
Вместе с поляками отступало и правительство УНР. До этого оно находилось в Виннице, откуда переместилось в Жмеринку. Далее путь лежал через Проскуров и остановился в Каменец-Подольском.
После Киевской операции 28-го июня 1920-го года началась новая грандиозная операция Красной армии - Ровенская, которая затянулась на две недели.
Польское командование решило нанести контрудар по 1-ой Конной с юга силами
ударной группы (18-ая дивизия, 10-ая бригада, уланский полк), когда 1-ая Конная армия

105

завязла в боях за Острог (2-го июля), с севера ударная группировка поляков (1-ая дивизия легионеров, 6-ая дивизия, танки) также устремились на части 1-ой Конной. Однако Конная армия успешно вышла из-под ударов противника и (4-го июля) сходу захватила Ровно.
После успеха Ровенской операции советское командование  поставило задачу
(11го июля) нанести удар на главном направлении, на Брест, чтобы поддержать движение Красной армии в Белоруссии.


VI

8-го июля 1920-го года к Петлюре перешла из “ослабевших” польских рук военная и государственная власть над районами Каменец-Подольский – Проскуров. Хотя и эта власть оказалась призрачной – 10-го июля началась эвакуация армии и правительства УНР из этого района Подолии за Збруч, так как успешно проходило советское наступление в Белоруссии.
11-го июля министр иностранных дел Англии лорд Керзан направил Советскому правительству ноту с предложением заключить перемирие между Россией и Польшей и немедленно остановить военные действия. Польские войска должны были отойти на “линию Керзана”, которая проходила через Гродно - Брест - Крылов - Раву Русскую, восточную Перемышлю и до Карпат. Советские войска должны были остановить наступление в 50 километрах к востоку от этой линии. В случае отказа России  от мира и наступления Красной армии в этнические польские районы английское правительство и его союзники угрожали, что “сочтут себя обязанными помочь польской нации защитить свое существование”, поддержать Польшу “всеми средствами”. На размышление Советскому правительству давалось 7 дней.
Польское правительство дало согласие на план Керзана, а вот ленинское ответило, что выступает за переговоры с Польшей, когда она запросит мира.
Советское правительство ускорило наступление для того, чтобы больше захватить территории Польши, и когда те запросят мира, то чтобы были более сговорчивы.
Приказ о непосредственном начале Варшавской операции был издан только 10-го августа.
14-го июля 1920-го года армия УНР, которая была сформирована поляками вместе с отходом польских войск, отошла за Збруч, в уже “польскую” Галичину. С 14-го по 26-ое июля армия УНР удерживала позиции между Днестром и Гусятином, а с 27-го июля остатки армии УНР отошли на линию реки Сирет. Ставка и части правительства УНР “окопались” сначала в селе Оконы, далее – в селе Скола, а вскоре еще западнее, избрав обороной берега реки Стрына от Днестра до городка Бугач. Не только длительное отступление и неудачи на польском фронте деморализовали армию Петлюры. Большой проблемой стало полное отсутствие армейских поставок, которые должны были осуществляться польским командованием. В июле 1920-го года возникла реальная
опасность полного разгрома армии УНР, прижатой к берегу Днепра. Единственным

106

выходом для нее оставалось отступление на юг, за Днестр, под защиту крутых правых
берегов реки. Спасаясь от ударов красной конницы, части УНР (около 8 тысяч бойцов) отошли за Днестр, на Покутье – “нестратегический”, третьесортный район обороны – от границы с Румынией до развалин средневекового города Галич. Петлюровский фронт прикрывал только городок Коломыя и восточные проходы к Станиславу, всего 60-70 километров тыла.
Этот “глухой угол” Прикарпатья вряд ли интересовал красных, когда замаячили перспективы мировой революции.


VII

4-го и 6-го августа 1920-го года английский премьер Ллойд Джордж потребовал от Советского правительства немедленно прекратить наступление Красной армии в Польше, угрожая военными действиями и блокадой Советских республик. Но Троцкий заверил Ленина, что 16-17-го августа РККА займет Варшаву, а армии стран Антанты не посмеют вмешиваться в конфликт.
14-го августа Троцкий издал приказ № 233 “На Варшаву”, который опоздал из-за начавшегося польского наступления.
Находясь у стен столицы Польши, командиры Красной армии посчитали врага разбитым. В то же время французский генерал Вейган разработал план разгрома красных под Варшавой. Он решил сковать часть красных войск у Львова и нанести основной контрудар по флангу Западного фронта противника.
13-го августа 1920-го года первый контрудар поляков привел к разгрому частей и штаба 4-ой армии.
16-го августа поляками был нанесен второй и главный удар у Люблина. Польские войска охватили силы советского Западного фронта частями 1-ой, 2-ой, 3-ей, 4-ой армий. В огромный “котел” попали части 1-ой, 3-ей, 4-ой, 5-ой, 15-ой, 16-ой советских армий.   
17-го августа начались панические отступления Красной армии. 25-го августа части советского 3-го кавалерийского корпуса, 3-ей дивизии 4-ой армии, 2-ой дивизии 15-ой армии, спасаясь от польского наступления, перешли германскую границу и были интернированы. Подразделения поляков 19-го августа оказались уже в Бресте – в глубоком тылу Красной армии. В польский плен попало 62 тысячи красноармейцев.
Практически все армии  красных, рвущиеся к Варшаве (до 70 тысяч бойцов), были наголову разбиты.


VIII

17-го августа начались советско-польские переговоры, в которых Советы были уже согласны иметь границу по линии Керзана, что было поддержано Антантой. Однако
поляки потребовали больше, и переговоры были сорваны.

107

В начале сентября 1920-го года установилось затишье на фронте, польские войска
перегруппировались после Варшавской операции. Несмотря на затишье, польские войска
теснили красных в Западной Волыни.
С 12-го сентября 1920-го года возобновился новый этап советско-польских переговоров в Риге. 23-го сентября Советская Россия заявила, что готова на установление границы с Польшей по рекам Стырь - Збруч.
12-го сентября началось новое общее наступление польских войск на Украину. И снова разгромили 12-ую и 14-ую красные армии, польские войска заняли Западную Волынь и вышли на линию реки Горынь.
18-го сентября поляки вошли в Тернополь.
В начале октября измотанный в боях Юго-Западный фронт красных получил приказ отойти от линии Коростень - Житомир - Жмеринка и оборонять Киев до последнего бойца, ожидая подхода свежего резерва из Крыма.


IX

С 16-го сентября армия Петлюры тоже начала наступление на Украину. Силы этой армии перешли Днестр и захватили Чертков. Уже через неделю армия Петлюры переправилась через Збруч и с боем заняла Каменец-Подольский и Проскуров. Красные были ошеломлены внезапным изменением ситуации и отступали к Жмеринке и Вапнярке. Но с начала октября 1920-го года сильные контрудары Красной армии остановили наступление Петлюры. К 3-му октября 1920-го года петлюровцы пробились только к Новой Ушице. К тому же польская армия, дойдя до линии Звягель - Староконстантинов, остановила свое движение, начав подготовку к сепаратным мирным переговорам с Советами.
Пилсудский и Петлюра в конце сентября 1920-го года планировали второй поход на Киев. Однако польский Сейм выступил против нового похода на Киев, против продолжения бесперспективной войны. В первой половине сентября 1920-го года Пилсудский встречается с Петлюрой в Станиславе. Тогда Петлюре было предложено самостоятельно прорываться на “великую Украину”. Польша обещала снабжать армию УНР всем необходимым, кроме солдат. Пилсудский обещал уговорить Сейм поддержать Петлюру всей силой польской армии.
12-го октября Петлюра приказал своей армии перейти в общее наступление на Вапнярку и Жмеринку. Одновременно Петлюра издает приказ о начале всеобщего восстания на Украине.
Однако все попытки армии УНР двигаться дальше наталкивались на непробиваемую стену красной обороны.
12-го октября поляки и Советы подписали тайное соглашение о перемирии, и 18-го октября – прелиминарный договор. Следуя указаниям Пилсудского, армии  Польши и УНР прекратили бои на фронте на двадцать дней перемирия. Петлюра протестовал против сепаратных переговоров поляков с Советами, ведь в соответствии с Варшавским

108

договором поляки без участия УНР не имели права вести такие переговоры. Но Пилсудский не обращал уже никакого внимания на договор с Петлюрой.
22-го октября 1920-го года перемирие на фронте было ратифицировано Польшей, а 23-го октября Советской Россией.
2-го ноября 1920-го года польские войска были отведены на установленную перемирием демаркационную линию и советские войска вступили в Минск и Слуцк. Советские войска, исходя из результатов договора, должны были вступить и в Подолию, где находились войска Петлюры.
Польша дорого продала мир. Варшава получила 30 миллионов рублей золотом, 2 тысячи паровозов, территорию Волынской губернии.


X

В конце октября 1920-го года, во время перемирия, Петлюра призывает провести мобилизацию в армию УНР призывников десяти возрастов в Юго-Западных уездах Подолии, где петлюровцам удалось создать администрацию. В армию Петлюры мобилизуются украинцы и евреи, всего около 13 тысяч человек. Но для реального увеличения армии катастрофически не хватает винтовок, патронов, амуниции. Армия Петлюры формировалась с расчетом только на летнюю кампанию, и армия оказалась недееспособной, когда в конце октября 1920-го года ударили первые морозы.
Тыловая база армии – западная Подолия наиболее пострадала от войны. В некоторых селах власть менялась 15-20 раз и почти каждая ее смена сопровождалась реквизициями скота и продовольствия. Крестьяне края были полностью разорены.
Петлюра планировал самостоятельные наступления 1-го ноября 1920-го года, но откладывал до окончания перемирия, думал использовать фактор внезапности, неожиданности. То есть наступление планировалось на 10-ое ноября. Армия Петлюры должна была сходу пробиваться на Жмеринку - Винницу и выйти в дальний тыл красных. Количество войск УНР к началу последнего наступления составляло 15-15,5 тысяч штыков и сабель, при 95 пушках и 4 бронепоездах.
На фронте против армии Петлюры стояли 4 пехотные советские дивизии, две дивизии конницы, объединенные в конный корпус красного казачества Перемыкина, кавалерийская бригада Котовского – всего 30-33 тысячи штыков и сабель. В отличие от частей Петлюры это была хорошо вооруженная, организованная сила с большим количеством кавалерии (около 7 тысяч сабель).
Армия Петлюры страдала от нехватки вооружения, патронов, снарядов, теплой одежды... Польша прекратила поставки.
9-го ноября 1920-го года был подписан предварительный мир между Варшавой и Москвой. Но, несмотря на эти известия, Петлюра решил в одиночку выступить против трехмиллионной Красной армии, отдав приказ о наступлении ранним утром 11-го ноября.
О тайных планах петлюровского наступления советская разведка узнала загодя, и советское командование решило упредить его наступление. Уже 10-го ноября части конного казачества (8-ая дивизия до 3000 всадников) прорвала петлюровский фронт у
109

Шаргорода и двинулась на Могилев-Подольский. Далее красные конники ринулись в тыл петлюровцам, на север, стремясь захватить ставку Петлюры в Ялтушкове.
Наступающим петлюровцам удалось отбросить советские дивизии (60-ую, 24-ую), захватив город Литин, находящийся в 20 километрах от Винницы. 14-го ноября полк донцев атамана Яковлева двинулся на Винницу. Но на этом успехи петлюровского наступления закончились. Путь на Винницу перегородила 17-ая советская кавалерийская дивизия. Эта дивизия, разгромив наступающих, ударила по позициям петлюровцев. Сокрушив их оборону, 17-ая кавалерийская дивизия устремилась на Литин - Проскуров. 14-16-го ноября Петлюра еще на что-то надеялся, посылая свое войско в контрнаступление под Деражню и Бар, пытаясь задержать красных конников. Но в результате встречных боев части враждебных сторон перемешались, потеряв связь и управление. Петлюра приказал войскам отойти на первую линию обороны, прикрывающую Проскуров и Каменец-Подольский.
18-го ноября кавалерийская бригада Котовского, прорвав петлюровский фронт, захватила Проскуров. Петлюра, министры, армия отступили в пограничный Волочиск на Збруче. В этот день состоялось последнее заседание Совета министров УНР, на котором Петлюра объявил эвакуацию армии из Подолии и выдвинул план отхода армии на Волынь, оккупированную поляками. Для функционирования армии и правительства Петлюра потребовал у поляков территории... хотя бы один уезд. Но польские власти заявили, что армия Петлюры может быть только интернирована, немедленно разоружена, размещена в лагерях для военнопленных. И хотя “горячие головы” убеждали, что сохраняется возможность начать новый “зимний” рейд по красным тылам, руководство УНР решило, что остался единственный путь -  на запад в Польшу, в эмиграцию.
20-го ноября, когда петлюровцы еще удерживали оборону у станции Черный Остров, в часть пришел приказ об общем отступлении в Польшу, через Волочиск. Утром 21-го ноября произошло последнее конное сражение у села Писаревка, в котором участвовало около 2000 всадников Петлюры, прикрывающих отход армии и правительства за Збруч. В семь часов вечера 21-го ноября закончился последний бой этой войны на волочиском плацдарме. К этому времени правительство, большая часть армии и Петлюра оказались уже в Галичине за Збручем.


XI

Одним из самых ярких атаманов из “окружения Петлюры” был Ефим Божко. Он как спутник – то приближался к Петлюре, то вскоре отдалялся, чтобы стать его врагом. Непостоянный и переменчивый, самолюбивый и авантюрный, этот атаман-фантазер пытался создать одному ему ведомый проект новой Украины, исходя из романтических образцов эпохи Хмельницкого.
В 1917-ом году 33-летний капитан инженерных войск царской армии, участник Мировой войны, георгиевский кавалер Ефим Божко был очарован революцией. Но записавшись в армию УНР, он был неприятно удивлен тем, что в этой армии оказался не в “чинах”. Социалистическая Центральная Рада, опасаясь кадровых старших офицеров,
110

охотнее раздавала генеральские должности партийным социалистам-прапорщикам. Божко принимал участие в боях частей УНР против наступающих красных за Киев, вместе с
разбитой украинской армией отступал на Житомир.
В конце февраля 1918-го года Божко-старшина запорожского казацкого полка армии УНР участвовал в наступлении на Дубны и Полтаву, а в середине апреля вместе с Георгиевским полком – в походе украинской армии на Крым в штурме Симферополя и Бахчисарая. Однако славы и чинов в многочисленных походах он не сыскал, а поэтому был обижен “гетманской властью”, которая смогла предложить ему лишь незначительный пост начальника охранной сотни железной дороги Екатеринослав - Синельниково.
В то же время Божко уверовал, что именно ему суждено стать гетманом Украины, “новым Хмельницким”, возродить славу казачества. Он буквально носился с идеей возрождения Запорожской Сечи, как независимой военно-территориальной структуры с верховной властью кошевого атамана. От директора исторического музея Екатеринослава, известного историка и собирателя казацких древностей Дмитрия Яворшицкого, он потребовал для создания новой Сечи прислать запорожские реликвии и старое казацкое Евангелие.
В ноябре 1918-го года Ефим Божко собрал несколько десятков единомышленников, которые провозгласили его кошевым атаманом “Новой Запорожской Сечи” - самозваным правителем Запорожья (территория с неопределенными границами) и кошевым атаманом Запорожского казацкого войска. Тогда же Божко поднял восстание против гетмана Скоропадского на Екатеринославщине.
Вольница Божко обосновалась на острове Хортица на Днепре, где в XVI веке князь Байда Вишневецкий построил первую Запорожскую Сечь. Хортица занимала выгодное стратегическое положение у Александровки, и Божко мог контролировать не только передвижение по Днепру, но и часть Александровского уезда. Захватив арсенал с оружием, принадлежавший охране железных дорог, Божко вооружил до 2000 повстанцев (среди них был и офицер гетманской армии князь П. Оболенский). Для Сечи Божко “находит” бесхозный арсенал: 11 пулеметов, 6 пушек и бронепоезд.
В декабре 1918-го года Ефим Божко принял участие в боях петлюровцев против
8-го гетманского корпуса, а затем и против батьки Махно, который тогда стал главнокомандующим советской революционной армии Екатеринославского района. Божко “политически определился “: решил поддержать Директорию и Петлюру. 1-го января 1919-го года казаки Божко совместно с подразделениями атаманов Гулого-Гуленко и Самокина выбили махновцев из Екатеринослава и восстановили в городе власть Директории. В том же январе Божко решил пробиваться на защиту осажденного советскими войсками Киева. На станции Знаменка эшелоны атамана были остановлены восставшим против Директории атаманом Вирко. Но Божко удалось прорваться к Кременчугу, где еще оставались верные Директории части Запорожского корпуса атамана Волоха.





111


XII

Но Волох почему-то арестовал Божко – то ли усмотрел в нем конкурента в борьбе за власть, то ли посчитал “красным”, то ли просто желая присоединить его отряд к своему
корпусу. Однако Божко был предусмотрительным человеком и, зная норов Волоха, приказал своей артиллерии начать обстрел его штаба из всех 11 пушек в случае, если он – Божко – не вернется вовремя из штаба Волоха. После того, как заговорила артиллерия, Божко был освобожден. Вернувшись к своим казакам, атаман решил не выступать на фронт против красных, а уйти в спокойный район – вглубь Украины, в тыловой район Болты, где можно создавать “запорожское общество”. Он мотивировал бегство с фронта необходимостью пополнить свой отряд, закончить формирование “сечи”, но действительной причиной было его разочарование в политике Петлюры и в боеспособности его армии. Божко был взбешен известием об аресте полковника   
П. Болбачана, в котором он видел лидера военного украинского движения.
Существование “Сечи” в уездном местечке Болта в феврале-апреле 1919-го года напоминало съемки фильма, действие которого происходило в XVII столетии. Быт “Сечи” воспроизводил эпоху Хмельнитчины: Божко писал приказы гусиным пером, казаки брили головы, отращивали оселедцы и длинные усы. Атаман ввел единую форму: высокая меховая шапка со шлыком, жупан со стоячим воротником и большими пуговицами, широкие шаровары и широкий пояс. В то же время Божко запретил в “Сечи” играть в карты, пьянствовать, грабить, ввел телесные наказания канчуками (плетками).
Генерал армии УНР Н. Капустянский в книге “Поход украинской армии на Киев – Одессу в 1919-ом году” так описал Божко: “Интересная личность, типичный атаманчик высокой марки, к тому же не вполне нормальный, мечтал о гетманстве, естественно, что во главе с собой... За Божко носили булаву (он ее взял из музея имени Поля в Екатеринославе), и он совершил много разных чудачеств”.
Из Болты Божко стремился контролировать местечки Брацлавщины и Одесской губернии - Савроль, Кодыму, Аваньев, Бирзулу – обширный и отдаленный от крупных городских центров сельскохозяйственный район. Атаман в ту пору не признавал никакой власти и говорил, что “... стал атаманщиком первой категории, как Петлюра”. Создав “Болтскую Сечь” – независимую от Петлюры “республику”, Божко вступил в затяжной конфликт с местным крестьянством, “атаманом Савранских лесов” Заболотным. Последний во главе отряда в полторы тысячи повстанцев начал войну против Божко. Несколько дней длился штурм Болты, но “Сечи” удалось выстоять, хотя местное население было от этого не в восторге: крестьянам надоели реквизиции на содержание нового “Запорожья”.
В апреле 1919-го года Ефиму Божко пришлось столкнуться с более сильным противником – атаманом Херсонщины Григорьевым, который тогда, как мы уже говорили, был комбригом Красной армии. Григорьевцы выдавили казаков “Сечи” из Украины в Румынию. Перейдя Днепр, бойцы Божко сдались румынским властям, попросив дать им возможность перебраться в район Каменец-Подольского, где еще сопротивлялась армия Петлюры.
112

Петлюра, простив Божко “бегство” с фронта, назначил его командиром 2-ой регулярной пехотной дивизии Запорожского корпуса. Эта дивизия была воссоздана из 500 казаков “Сечи”. Она по численности  не дотягивала до полка, но Петлюра понимал, что, дав удовлетворение амбициям Божко, его необходимо сделать генералом. Дивизия Божко в составе армии УНР принимала участие во взятии Проскурова и Жмеринки. Но вскоре
атаман начал проявлять свою независимость, и Петлюра был вынужден заменить его новым комдивом. Божко, проигнорировав все вызовы в ставку Петлюры, отказался покинуть пост комдива и снова стал анархиствующим повстанческим вождем.
Но Петлюра уже решил ликвидировать атаманство Божко. Контрразведчики тайно захватили  его и доставили в штаб Петлюры. Там Божко ставят перед выбором. Военно-полевой суд, за которым, возможно, последует расстрел, или отказ атамана от всякой военно-политической деятельности, вместе с передачей верных ему 300 казаков в распоряжение штаба УНР. Во время этих переговоров Божко в пылу негодования пытался выхватить револьвер и застрелить членов штаба, но начальник штаба армии генерал Василий Тютюнник выстрелил первым и попал прямо в левый глаз атаману. Услышав выстрелы, в вагон ворвались верные Божко казаки и отбили своего командира. Они увезли его подальше от армейских штабов. 5-го августа 1919-го года “Сечь” была расформирована, некоторые ее бойцы вошли в состав Киевской дивизии Юрия Тютюнника.


XIII

К октябрю Божко выздоровел. Он стал походить на одноглазого пирата - потерянный глаз прикрывала черная перевязь. Атаман решил искать справедливости, мечтал снова занять командную должность, опровергнуть наговоры... В то время армия Петлюры отступала под натиском белогвардейцев. Ей, как воздух, необходимы были новые пополнения, даже не особо надежные. При новой встрече Петлюра вновь простил Божко, сказал: “Бог будет судьей, кто из нас пошел против правды, а сейчас снова формируйте Сечь и спасайте дело”. Атаман Божко долго торговался и настоял на том, чтобы после освобождения Украины от красных и белых правительство УНР передало во владение “Сечи” “земли, которые принадлежали когда-то запорожцам”.
К ноябрю 1919-го года Ефим Божко сформировал новый отряд сечевиков в 500 сабель и штыков и поставил его под знамя Директории. В это время судьба вновь свела Божко и Волоха - двух атаманов-авантюристов, рвавшихся к гетманской булаве. Волох тогда готовил заговор против Петлюры, не сомневаясь в том, что дни правительства Директории сочтены. Ценой предательства и пленения Петлюры группа атаманов – Волох, Божко, Данченко - надеялась купить себе не только свободу, он и теплое местечко у советского командования или администрации.
Атаман Данченко был послан Петлюрой на Волынь с правами главкома местных повстанцев. Однако в тыл красных он не пошел, а окопался в богатом местечке Любаре, где еще удерживалась власть УНР. С отрядом в 200 штыков атаман Данченко управлял Любаром как диктатор, пока в город не пожаловала Директория.
113

Божко, обиженный на Петлюру, был даже готов простить Волоху старые обиды. Атаманы-заговорщики подняли мятеж с целью полной дезорганизации армии. Они открыли фронт белогвардейцам, которым досталось 24 правительственных вагона с архивами, документацией, деньгами, оружием армии УНР.
2-го декабря 1919-го года, подняв красный флаг на центральной площади Любара,
Божко и Волох направились в штаб армии, чтобы арестовать Петлюру. Но тот за час до мятежа выехал по направлению к польской границе. Атаманам удалось захватить часть казны армии и  республики, которую не успел вывезти Петлюра. Судьба казны, кстати, так и осталась неизвестной. Повстанцы разгромили охранную сотню штаба, часть бойцов которой перешла на сторону мятежников. По армии распространился слух о том, что Петлюра расстрелян.
Боясь конкуренции со стороны Божко, атаман Волох убедил его адъютанта-порученца убить своего командира. Спящий Божко был застрелен из собственного оружия. “Зарабатывая очки” у большевиков, Волох частенько хвастался перед красными тем, что уничтожил “одноглазого националиста Божко”.


XIV

Атаман Омелько Волох появился на свет в батрацкой семье в станице Калниболотской на Кубани в 1886-ом году. Еще в детстве Омелько с семьей переехал в Донбасс, где его отец работал шахтером. Мальчик с четырнадцати лет трудился отвальщиком лавы. В 25 лет Волох, отслужив три года в армии, поступил в Харьковскую школу живописи.
С началом Мировой войны Омелько Волох оказался на фронте. Уже в первый месяц боев он был тяжело ранен, а после выздоровления зачислен в Киевскую школу прапорщиков. Вернувшись в строй, Волох дослужился до чина поручика, став кавалером двух “Георгиев”.
В апреле 1917-го года поручик Волох становится убежденным революционером, его избирают заместителем председателя полкового солдатского комитета. Офицеры Сибирской стрелковой дивизии не желают общаться с поручиком, который поддерживает лозунг “Долой войну!”, его называют “немецким шпионом”. Военный комиссар Временного правительство Борис Савенков своим приказом переводит офицера Волоха с должности комбата и отправляет служить в Харьковский запасной полк. Харьков изменил судьбу Волоха, который, чуть было, не стал большевиком. Здесь он познакомился с деятелями украинского движения и выбрал для себя путь борьбы за украинскую независимость.
Осенью 1917-го года Волох возглавил 2-ой Украинский запасной полк гарнизона Харькова и занял должность военного коменданта города. В середине декабря в Харьков проникли воинские части Советской России, которые с первых дней приступили к захвату государственных учреждений и разоружению украинских частей. 10-го января 1918-го года во время большевистского переворота в Харькове полк Волоха был разоружен. Самому офицеру тогда только чудом удалось скрыться.
114

С полусотней солдат и офицеров полка он выехал в Полтаву, где начал формировать новую часть для борьбы с красными – “Гайдамацкий кош Слободской Украины”. Петлюра, который к тому времени был снят с поста военного министра УНР, собирал добровольцев в Киеве. 28-го января Петлюра стал командиром Коша, а Омелько Волох довольствовался званием куренного атамана.
200 гайдамаков Волоха вели бои за Полтаву, стремясь остановить наступление советских войск на Киев. Далее Кош Петлюры-Волоха устремился в столицу, где рабочие подняли восстание против Центральной Рады. Но прорваться в центральную часть Киева гайдамаки смогли только после боя за цепной мост через Днепр, который упорно обороняли восставшие. На этом мосту, под пулеметным огнем, в одной цепи наступал Волох и Петлюра. Петлюра тогда приметил храброго атамана, смело шедшего под пули.
2-3-го февраля части Волоха (3-ий гайдамацкий полк) были брошены на подавление восстания рабочих киевских железнодорожных мастерских. До 8-го февраля 1918-го года части Омелько Волоха принимали участие в обороне Киева от наступления красных войск.
После гетманского переворота Волох получил чин значкового сотника армии Украинской державы. Но вскоре он связался с участниками заговора против гетмана, намереваясь организовать восстание на Харьковщине. Однако события развернулись по другому сценарию... 17-го ноября 1918-го года полковник гетманской армии Петр Болбачан захватил Харьков и провозгласил присоединение губернии и Запорожского корпуса к восставшим. Правительство Директории назначило Болбачана командующим Левобережным фронтом – всеми войсками Левобережной Украины. Болбачан приказал Волоху, полку который тогда стоял в Бахмуте, начать переговоры с командирами донских казаков. Но тот категорически отказался выполнить приказ в силу своей “революционной сознательности”. Отказ командира полка подчиняться вызвал резкую реакцию Болбачана: он заявил, что Волох – “большевик” и подлежит аресту. Но сделать это было не просто. Волох уже стал атаманом, его окружали преданные бойцы, спаянные боями и реквизициями, любившие своего командира за то, что он закрывал глаза на многое. Волох пытался утвердить свою власть в районе Луганска, где был расквартирован его 3-ий гайдамацкий полк.
А между тем Красная армия, захватив в январе 1919-го года Харьковщину, вынудила части Болбачана отойти на Полтаву. 3-ий полк с боями пробился через махновский район и отошел к Кременчугу, где Волох арестовал главкома Болбачана. Задержанный был переправлен в Киев, в распоряжение Петлюры.
К аресту Болбачана толкнула Волоха боязнь его собственного ареста в связи с неудачами под Полтавой, а также недоверием запорожских войск к нему (Болбачану) за его ориентацию на Дон.
После ареста Болбачана Волох занял должность арестованного – командира Запорожского корпуса. Но через несколько дней после нового назначения он заболел тифом и на полтора месяца выбыл из строя. Продолжительная болезнь Волоха поставила Запорожский корпус на грань краха. Корпус (которым временно командовал атаман Данченко), не смог сдержать наступление красных на рубежах Днепра и отступил в северные районы Херсонщины.

115

В середине марта 1919-го года Волох вернулся к командованию Запорожским корпусом. За время болезни он решил перейти на сторону победителей или стать независимым атаманом. К тому же 1-ая советская армия Украинского фронта ударом на Жмеринку отрезала Запорожский корпус от основной массы войск УНР. Для Волоха
выход уже был ясен – перейти по примеру атамана Григорьева на сторону красных. Он
организовал в своем корпусе ревком Южной группы войск УНР, которым номинально руководил большевик Рыбик. Ревком заявил о своей поддержке Украинской Советской республики и объявил о союзе с Красной армией. Волох уже видел себя командующим всех большевистских украинских частей, однако командующий Антонов-Овсиенко вовсе не горел желанием уступать ему свой пост.
Волох стремился к переговорам на высшем уровне – с СНК Советской Украины. Он был согласен принять в свои части комиссаров, предлагал поставить военную задачу его корпусу. 21-го марта 1919-го года Волох распространил среди солдат Запорожского корпуса универсал с призывом перейти на сторону Красной армии и поддержать советскую власть в Украине. Чтобы повести “запорожцев” за собой, ему пришлось обманывать своих подчиненных. Он заявил, что получил информацию о перевороте в украинских войсках и в Директории, об аресте Петлюры, о присоединении  украинских войск к Красной армии. Выдавая себя за большевика, он “признался”, что сам хотел еще два месяца назад арестовать Петлюру и перейти к красным.
Волох связался с украинскими эсерами и независимыми социал-демократами из Вапнярского ревкома, стремившегося утвердить себя еще одним “правительством” Украины и объявить войну Директории. Но неожиданно для Волоха ревком избрал своим командующим  “советским войском” – Запорожским корпусом – Федора Колодия, дворянина и царского генерала.
Волох назвал Колодия “скрытым белогвардейцем”, который хочет сдать корпус в плен петлюровцам. Эти интриги Волоха принесли желаемый результат. Колодий был отстранен от командования, и Волох вернул себе власть над “Советским Запорожским войском”. Под страхом расстрела он принудил офицеров корпуса подписать универсал о союзе с Красной армией. Через несколько дней выяснилось, что советское руководство и не собиралось принимать в расчет атаманское “раскаяние” и заверения Волоха в преданности. Командование Красной армии предложило без каких-либо условий сдать все оружие корпуса, сменить командный состав и развести “запорожцев” по отдельным соединениям.
В эти дни Волох потерял самообладание, боясь, что красные его расстреляют. Бросив корпус, он уехал в Бирзулу (ныне – Котовск), надеясь договориться о союзе с французскими частями, увести корпус в занятую французами Одессу. Волох успел вывести части на одесское направление, однако, с севера, востока и юга все пути были перекрыты большевиками. Сильный заслон красных у станции Раздельная и сообщение о захвате Одессы атаманом Григорьевым вынудили окруженных повернуть на Тирасполь. Развал Днепровского и Южного фронтов армии УНР в январе-марте 1919-го года был делом рук атаманов Григорьева, Божко и Волоха, которые хотели купить себе “гетманскую булаву” у большевиков.


116


XV

В Раздельной Волоха арестовала отдельная группа украинских войск во главе с атаманом Трофимом Янцевичем. Этот атаман, решив заманить Волоха в расположение
своей группы, заявил, что поддерживает волоховский универсал. Явившийся к “союзнику” на переговоры Волох был арестован и вскоре предстал перед судом украинских командиров. Его сняли со всех должностей и вынудили подписать обязательство больше не вмешиваться в военные и политические дела.
Единственный путь спасения Запорожского корпуса вел на запад, к румынской границе. В апреле 1919-го года новый командир Дубовой вывел остатки корпуса через Румынию на Подолье, где находились войска Петлюры. Румынские власти пропустили 8000 “запорожцев” через Молдавию, предоставив им 80 железнодорожных эшелонов. Между тем, разжалованный в простые гайдамаки Волох не унимался и призывал “запорожцев” не переходить в Румынию, обвинял Дубового в связях с румынской буржуазией, ратовал за сотрудничество с Красной армией.
Несмотря на предательство Волоха, Петлюра не только освободил его из-под ареста, но и предложил ему возглавить 6-ую (1-ую Запорожскую) дивизию. Глава Директории по-прежнему считал Волоха своим личным другом и способным организатором, правда, иногда заблуждавшимся. Узнав об этом назначении, офицеры- “запорожцы” подняли мятеж, угрожая убить Волоха. Не дожидаясь самосуда, бросив пост комдива, тот бежал из Почаева (где размещалась дивизия), в Каменец-Подольский и “выбил” у Петлюры новое высокое назначение – главкома повстанческих войск Украины. Это было губительное для повстанчества назначение, так как Волох не мог ужиться с многочисленными партизанскими атаманами, особенно с такими влиятельными, как Тютюнник и Зеленый. При покровительстве Петлюры попытался создать повстанческую дивизию, получившую название Вторая Запорожская Сечь.
В конце мая 1919-го года Волох тайно приехал в Киев. Там он был арестован ЧК, но при загадочных обстоятельствах бежал из тюрьмы и вернулся в расположение  петлюровского войска. Возможно, Волох купил себе свободу обещанием сотрудничества с ЧК. Позднее он писал, что уже тогда, ”прячась, читал большевистскую литературу”, потому и утвердился в мысли о правоте большевиков и вернулся в войска Петлюры с твердым намерением поднять восстание против Директории. Оказавшись снова в армии УНР, Волох обратился к бывшим “запорожцам”, призвал их покинуть войска Директории и присоединиться к “левым” повстанцам. Это был второй бунт Волоха против своего покровителя.
Взбунтовавшиеся гайдамаки убили командира полка Виноградова, который пытался воспрепятствовать измене. Между частями армии УНР вспыхнуло настоящее сражение. “Левые” гайдамаки воевали против “правых запорожцев” и стрельцов. Чтобы не допустить крушение фронта, Петлюра решил уладить дело миром. Он выделил из других формирований армии бывших красных гайдамаков, и возродил 9-ый гайдамацкий полк. Вскоре этот полк был назван бригадой, которую возглавил атаман Волох. Гайдамаки

117

Волоха были поставлены в привилегированное положение личной гвардии Петлюры и пользовались всеми преимуществами таковой сытой жизни.


XVI

Очевидцы оставили нам описание наружности атамана Волоха: “Широкое лицо с задиристым выражением, угрожающий взгляд, человек огромной силы, высокий, атлетического сложения, громадный, рыжий, со следами оспы на лице, он напоминал тип фельдфебеля. Своим внешним обликом он был похож на давних московских бунтарей Пугачева и Разина. Широкая борода лопатой, маленькие глаза... голова с колтуном волос”. Одевался атаман очень просто и даже неряшливо: серый жупан, гайдамацкая шапка, нечищеные сапоги, расхристанная рубаха и всевозможное ружье за поясом”.
“Волох – стихийный человек, хваткий, как тип ловцов-индейцев Ф Купера, упрямый и неукротимый, как Тарас Бульба, бунтарь, готовый бороться против всех и вся... был неофициально признанным вождем всего того, что было анархично-бунтарского, принципиально никому не подчинявшегося в армии...” “Волох поддерживал себе подобных – крестьянских бунтарей и ненавидел офицеров-интеллигентов... Он ставил на гайдамацкую голытьбу, на стихию, социальный протест и антисемитизм. Простыми лозунгами Волоха были выкрики: “За бедноту!”, “Да здравствует беднота!”.
Командующий Украинской Галицкой армией М. Омельянович-Павленко вспоминал, что для Волоха “фальшь, хамство, издевательство над более слабым и демагогия были наиболее характерными чертами... У Волоха была врожденная хитрость, знание натуры крестьянина и рабочего, явная личная храбрость и забота о казаках (Волох никому не доверял казну своего отряда и все деньги носил в походном мешке на себе)... Это был типичный атаман, “хитрый малоросс”, который во время развала власти думал о том, как добиться высшей власти. Не имея политического опыта, он шатался из стороны в сторону”.
Осенью 1919-го года украинское войско снова оказалось в плачевном состоянии. Поляки, красные и белые зажали армию УНР в “треугольнике смерти” на Волыни, где под властью Директории оставались только несколько уездов. Армию разрушал тиф, не было продовольствия, боеприпасов, медикаментов. Белогвардейцы, казалось, вот-вот задушат последние очаги сопротивления украинских войск. Роковым ударом для Директории стала измена Украинской Галицкой армии, которая перешла на сторону Деникина. К началу декабря 1919-го года армия Петлюры сократилась до 20 тысяч бойцов, из них более половины составляли больные и раненые. Войска были дезорганизованы, удручены поражением, в них усилились симпатии к “атаманщине”. Владимир Винниченко писал: “Появилась ориентация на повстанцев Махно, Ангела и так далее... Махно – национальный герой. Во всяком случае, его кандидатура на эту должность очень симпатична для наших бедных дипломатов”.
А Волох уже готовил новый заговор. Присоединившиеся к нему гайдамаки перестали выполнять приказы Петлюры, ограбили отдел снабжения в Проскурове, базу снабжения армии УНР в подольском местечке Николаев. В числе “подвигов”
118

бунтовщиков и еврейский погром, и разоружение 1-го полка Сечевых стрельцов армии УНР в Староконстантинове. В то же время Волох заверял командование, что собирает
части для рейда в красный тыл – на Полтавщину.
На совещании командиров армии УНР атаман Волох предложил Симону Петлюре оставить пост главнокомандующего, потребовал сменить правительство УНР, признать советскую систему и пойти на союз с Красной армией. Офицеры, присутствующие на совещании, хотели застрелить Волоха, но Петлюра предотвратил расправу. Когда армия докатилась до местечка Любар, агитация Волоха против Петлюры стала еще активнее. В это время Волох решил окончательно перейти на сторону красных, но не с пустыми руками, а выдав Петлюру большевикам. Новый заговор Волоха поддержали “разочаровавшиеся в петлюровщине” атаманы Божко и Данченко, боротьбисты Волынской революционной Рады.
С этого времени Волох уже не слушал приказов командования. Он отказался подчиняться командиру Запорожской дивизии и оборонять Староконстантинов. Командующему он отвечал: “Какая ты к черту власть! Тебя уже никто не слушает. Я уже приказов десять твоих не исполнил, а ты меня до сих пор на виселицу не потянул. Если бы был властью, то повесил бы давно многих, а так тебя повесят...”


XVII

1-го декабря 1919-го года Волох становится полностью независимым атаманом казацкой вольницы, объединив войска заговорщиков в Революционную Волынскую повстанческую бригаду (три тысячи бойцов, семь пушек). Для дальнейшей легализации своего положения в Советской Украине Волох создал Волынский повстанческий комитет и ревком, куда вошли повстанцы, большевики и боротьбисты. 2-го декабря он направился в штаб армии, чтобы арестовать Петлюру, провозгласив себя Главным атаманом, захватил Любар и государственную казну. Позднее о судьбе казны УНР Волох писал, что на эти деньги “мои повстанцы существовали вплоть до объединения с Красной армией” (то есть около двух месяцев). На самом деле хорошо известно, что волоховцы кормились реквизициями, нападали на сахарные заводы и государственные склады и т.д.
Для переговоров с советской властью Волох отправил делегацию в штаб 12-ой армии, которая везла предложение атамана: союз с Красной армией на правах отдельного автономного корпуса красных казаков-гайдамаков (второе название – корпус красных повстанцев Правобережья) с комиссарами из числа коммунистов партии. Поначалу советское командование согласилось с этим предложением, приказав Волоху привести свои части в район Мозыря (Белоруссия) для отдыха и реорганизации. Большевики планировали вывести вчерашних петлюровцев из Украины и этим облегчить задачу их разоружения.
3-го декабря 1919-го года Киевская дивизия Юрия Тютюнника провела наступление на Любар с целью ликвидировать мятеж Волоха. Узнав о приближении армии  УНР, атаманы метнулись в Чуднов, в сторону позиций Красной армии, прихватив с собой и опереточную Всеукраинскую Раду.
119

Волох еще не знал, что Троцкий в декабре того же года издал приказ “О мерах по борьбе с партизанщиной в Красной армии”, согласно которому воспрещалось принимать в
армейские части партизанские отряды. Повстанческие отряды рассматривались только как “материал для переработки”, из которого “изымались неугодные”, а “командный состав обновлялся”.
Интересно, что когда посланцы от Волоха прибыли в Житомирский комитет большевиков на переговоры о союзе и направили пригласить боротьбистов на эти переговоры, коммунисты ответили, что боротьбистов в Житомире нет, хотя в соседнем кабинете находился ЦК партии боротьбистов. Но “цекисты”- боротьбисты вскоре сами прибыли в отряд Волоха во главе с самим Шумским. Волох пытался найти выход из ситуации, вместе с боротьбистами создает новый ревком Правобережной Украины для того, чтобы через него выйти на руководство Советской Украины. Боротьбистский ревком утвердил Волоха главнокомандующим большевистскими войсками Украины и посоветовал ему найти “нейтральную украинскую территорию” и утвердить там свою власть.
Но Волох уже стал ненужной, слишком одиозной и незначительной фигурой, предводителем шайки с политической окраской. Когда он приближался к красному фронту, советское командование потребовало от Волоха сдать руководство повстанцами и разоружить свои отряды. Это требование  привело к новой смене настроений атамана.


XVIII

Волох призывал своих бойцов к борьбе уже против “коварных большевиков”, повел их на Житомир – ”биться с красными”. Не в состоянии овладеть Житомиром, который обороняли регулярные части Красной армии, он отвел свои отряды от города и занял городок Липовец. Но из Липовца Волох был выбит небольшим конным отрядом Добровольческой армии. Под Уманью атаманский отряд снова был атакован “добровольцами” и потерял обоз и все пушки. В конце декабря 1919-го года Волох попытался снова вернуться под знамена Петлюры. Но на этот раз республиканские вожди категорически ему отказали, заявив, что рассматривают его только как врага и предателя.
Оказавшись в полной изоляции, в окружении врагов, части Волоха стали разбегаться. У местечка Пятки от него ушел атаман Данченко с волынянами и членами Волынского ревкома.
Спасаясь от преследования советских и белогвардейских частей, Волох повел свой отряд на Подолье. Под Липовцом он вступил в бой с обступившими белогвардейцами, под Ладыжином – с бригадой белых генералов Бродова, а затем втянулся в борьбу против украинских частей атамана Тютюнника.
11-го января 1920-го года Волох отбил у войск УНР Умань, арестовал командира гарнизона и позволил местным большевикам создать в городе аппарат советской власти, а через несколько дней сдал город Красной армии.
За это он добился от советского командования принятия своего отряда в состав
60-ой советской стрелковой дивизии на правах отдельного батальона и своего назначения
120

на должность комбата в штат 12-ой советской армии.
Вместе с отрядом Волоха в 60-ую дивизию был зачислен небольшой отряд атамана
Цвитковского (боротьбиста, бывшего штабс-капитана царской армии). Однако весной 1920-го года Цвитковский с сотней красноармейцев, бывших повстанцев, дезертировал из Красной армии и вновь принялся “атаманить” в районе Звенигородки. Вскоре, во время летнего восстания крестьян Киевщины, численность отряда Цвитковского увеличилась до 1300 бойцов.
Через неделю службы в Красной армии Волох был отстранен от командования батальоном и вызван в Киев. Руководство опасалось, что он может в любой момент снова изменить. В марте 1920-го года его отозвали в распоряжение Юго-Западного фронта, назначив командиром роты запасного полка. Карьера Волоха на этом, по сути, закончилась... Как “военный специалист” он стал просить более ответственную командную должность, но безрезультатно. Впрочем, благодаря усилиям партии боротьбистов, Волох не оказался за решеткой, а был “легализирован” в Советской Украине и даже принят в коммунистическую партию.
С 1920-го по 1928-ой год Волох сменил множество руководящих постов, постепенно превратившись в обыкновенного партийно-советского бюрократа средней руки (заместитель заведующего отделом Центрального союза сельской бедноты Украины, агитатор в агитпоезде Всеукраинского центрального исполнительного комитета (ВУЦИК), заведующий приемной председателя ВУЦИК Петровского, один из руководителей Госстраха Украины, чиновник Кооперативного строительного союза, директор научного института при Главном дорожном Управлении). В 1928-1930-ом годах он принимал активное участие в кампании хлебозаготовок и коллективизации, силой заставлял крестьян вступать в колхозы. Бывший бандит был избран секретарем комячейки, членом бюро первичной партийной организации. Последнее место работы несостоявшегося атамана – председатель бюро шоферского профсоюза.
В 1933-ем году Волох был арестован по делу “Спилки вызволення Украины”. На следствии своей вины он не признал и утверждал, что подпольной деятельностью после января 1920-го года не занимался.  Чекисты же считали Волоха одним из членов так называемой “Украинской военной организации”, которая якобы планировала поднять восстание в Украине. Было найдено письмо, в котором Волох обличал политику большевиков, имелись документы, в которых фиксировались призывы Волоха к восстанию, и его заявление о том, что Ленин был немецким шпионом. На суде он возмущался тем, что “марксисты бросили в тюрьму марксиста”. Ему дали 10 лет лагерей Соловецкого концлагеря, но в октябре 1937-го года “к годовщине Великого Октября”, расстреляли...
Ни Божко, ни Волоха нельзя считать “петлюровскими повстанцами”. Это, скорее, были атаманы, алчущие и жаждущие власти “вокруг Петлюры”. Они больше принесли вреда тылам армии УНР, чем режиму большевиков. Их миссия закончилась в конце бурного 1919-го года, когда они предали Петлюру, на короткое время став анархиствующими атаманами “без территории”.



121


XIX

Под влиянием Уманской волостной организации Медвинская, Исайская, Богуславская, Виноградовская, Боярская и другие волости уклонились от красной мобилизации 1920-го года. Хлеборобы старались пересидеть московское лихолетье в лесу. “Быть бандитом куда лучше, чем красноармейцем”, - со скорбью суммировал Борис Козельский.
К Цвитковскому пошли крестьяне и казаки из Боярок, Виноградовки, Писаревки, Парадовки, Шушкивки, хутора Харченкив, Бродок, других сел и местечек. Из них Цвитковский сформировал два полка – Виноградовский и Боярский. С такой силой и выдвинулся на Звенигородку. “Бандитское наступление отбили, - писал Б. Козельский, - но Цвитковский осудил на огонь целую цепь районов и без жалости уничтожил все, что несло советским духом”.
“Мы имели в это время большую поддержку местного крестьянства, - вспоминал Цвитковский, - и рассчитывали в случае необходимости иметь до 30000 повстанцев в Уманском, Звенигородском и Каневском уездах, которые находились под полным моим влиянием”.
“Увеличивая свои силы, - продолжал историк-чекист Козельский, - Цвитковский довольно далеко расширил границы своей разрушительной деятельности... Крестьянство, в память которого въелась партизанщина, не хотело мириться с мыслью о необходимости перенять на себя такие тяжелые повинности, как военные”.
В ответ на объявленную мобилизацию началось повсюду дезертирство. Дезертирство 1920-го года имело такой характер, как восстание 1920-го года. “Все села и волости игнорировали приказы о мобилизации, а когда делали пробы привести их принудительно, сила дезертиров шла в лес и поле. Дезертирство стало очевидной частью, что ширилась по всем украинским селам”. Только в двух волостях, по утверждению большевиков, атаман Цвитковский сформировал “пятнадцатитысячную банду, которую наполняли исключительно дезертиры”.
Имперские историки нечестно применяют термин “дезертирство”, так как согласно международному праву население оккупированной территории имеет право отказываться от службы в армии завоевателя, то есть принуждать подневольный народ служить в оккупационной армии есть преступление, но для москалей нарушение этого международного права давно стало державной политикой.
Дохнуло прохладной осенью. Это был сигнал расходиться до весны. Цвитковский начал отпускать домой тех, кто был хуже других одет, и тех, кто мог возвратиться на легальное положение. С казаками, которые уже сожгли после себя мосты, атаман продолжал воевать с коммунистами. В октябре он побил москалей в селе Буки. 7-го и
21-го ноября наскочил на них в Лысянце, а в селе Сидоровцы отобрал у красных награбленный сахар, вступив в бой возле села Буканка.



122


XX

Пропагандистским отделом в штабе атамана Цвитковского управлял бандурист Антон Агеевич Митяй. Участник революции 1905-го года и политический ссыльный Митяй (по-уличному Петюх) сыграл заметную роль в национальном просвещении Медвина и окружающих сел. Вокруг Митяя в 1917-1920-ом годах объединились медвинские селяне, интеллигенция и старшины. Именно в его хате и находился штаб медвинского восстания.
Бандурист “видел плохо, и тем более в сумерках”. Причиной стало то, что в детстве постоянно смотрел на летнее солнце и оно “сожгло ему глаза”. Однако Митяй ездил на лошади, имел пистолет и саблю, а за плечами в мешке возил бандуру. Его всегда охраняли несколько казаков. Атаман Цвитковский ценил бандуриста и оберегал его.
Бандурист часто выступал перед повстанцами и селянами, “так как лучше никто не мог проговорить слова, и никто не мог проговорить их с таким сердцем, как ... Антон”. Так утверждал медвинский повстанец Иван Дубина (Дубинец). Рассказывая селянам об истории и судьбе Украины и украинского народа, он тут же играл на бандуре казацкую думу или песню. Своими рассказами и песнями Антон Митяй поддерживал “стремление к борьбе за свое национальное освобождение”. Умел вызывать у селян смех и слезы.
Известно, что Митяй играл думки “Маруся Богуславка”, “Буря на Черном море”, “Смерть казака-бандуриста” и знал много народных песен. Известно и то, что Митяй в украинском войске находился с 1919-го года – воевал в составе Запорожской Сечи Юхима Божко на бронепоезде “Хортица” в повстанческом отряде на Харьковщине. Но судьба борцов за свободу Украины, как правило, заканчивалась во вражеских тюрьмах. Попал в руки к врагу и Антон Митяй. Случилось это в селе Семеновка Лысянской волости. Не желая попасть в московские руки, бандурист пустил себе пулю в лоб.


XXI

После поражения медвинского восстания, которым управлял атаман Хома Лебедь (настоящая фамилия Хома Сидоренко), повстанческий отряд медвинцев в начале сентября отошел в район Виноградовки, Боярки и Лысянки. Тут атаман Лебедь сложил свои полномочия (со временем он эмигрировал в Польшу), а медвинские повстанцы влились в отряд Дмитрия Цвитковского. Его помощником стал Платон Слуцкий, сын медвинского священника, зарубленного буденовцами. Штаб возглавил Николай Василенко, организатор Вольного казацтва в Медвине в 1917-ом году.
Почти все казаки Цвитковского имели лошадей. Одеты были в большевистские шинели и рогатые буденовки. Под этой чертовской мошкарою Цвитковский не раз заезжал в села, где стояли красные части, в том числе и в Медвин. Иногда селяне не могли разобраться, кто к ним заехал – свои или плохие люди. Об этом написал Николай Василенко, начальник повстанческого отряда атамана Цвитковского. “Не обращая

123

внимания на то, что в обозе был хороший продуктовый запас - как для бойцов, так и для лошадей, его мало использовали, ели толокно, сахар, так как селяне нас очень радушно кормили наилучшим из своих продуктов”, - свидетельствовал он.
“Вначале при нашем вхождении в какое-нибудь село, селяне поспешно старались припрятать как можно быстрее продуктовые запасы, - писал Василенко. - Мне же, как начальнику отряда, нужно было применять способы для удовлетворения, как казаков, так и старшин как наилучшими продуктами. Поэтому при первом намерении встречал такие предупреждения:
- У нас ничего нет, недавно у нас были какие-то солдаты и все забрали, все поели...
- Так, может, еще что-то и для нас осталось? А вы поискали бы, то, вероятно, нашли бы. Разве вы не знаете, как плохо быть голодным, а мы сегодня так проголодались в бою с разбойниками.
Перед селянами возникала загадка, они видели большую разницу между теми “солдатами”, что все забрали и все поели, и этими, что не очень-то сурово просят покушать, что эта вежливость так разнится с той настойчивостью, а иногда и угрозой. Потому дядько просто так спросил:
- А, скажите, будь ласка, из каких вы будете?..
- А вам какие больше нравятся? Так мы из тех и есть, - отвечал Николай Василенко.
- Ну, да для вас все добрые... Все ж таки скажите по правде... – и селянин запинался. – Но вы же говорите так, как и мы... Но кто его знает.
- Да мы ж, дядьку, говорим так, как и вы, и хотим того, что и вы, то и воюем за наше дело.
- Так вы... украинцы?
- Так точно ж, дядьку.
И всякие подозрения и недоверие пропадали, на лицах селян появлялась радость, и продуктов находилось много больше, чем их было нужно”.
На Звенигородщине не раз громили еврейское население. Причину найти было неважно, потому что евреи делали добровольные пожертвования на Красную армию (об этом, например, сохранились записи в Боярской волостной книге).
Если по правде говорить, евреи старались задобрить всех (и красных, и белых, и махновцев, и петлюровцев) – для того, что новая власть не громила их. Сработало же это против самих евреев: каждая следующая власть вспоминала, что те приветствовали и финансировали их врагов.
Обвинение в погромах упало и на старшин атамана Цвитковского. Мол, его защитник Левка Химич особо рубил еврейским детям головы. Эта информация противоречила сведениям очевидца Миколы Василенко, начальника штаба медвинского восстания. В его воспоминаниях о неожиданной встрече с отрядом буденовцев: “То были крымские татары, - писал Николай Василенко. – Они, только что расправившись со своими комиссарами, уничтожили местечко Жашкив, много повесили евреев, оправдывая свои действия словами: “мой не любит жид”. Их небольшая кучка присоединилась к нам, а остальные пошли в Крым...
Крымские татары, одетые в буденовки, помогали украинцам маскироваться под большевиков и таким образом уходить от преследования. Однажды повстанцы под видом

124

красноармейского отряда заехали в Медвин. “Там как раз не было большевиков, а
милиция спряталась, - вспоминал Николай Василенко. – Еще не дойдя до Медвина, когда
мы уже вошли в местечко, то увидели несколько трупов старых и молодых евреев.
Атаман Цвитковский сделал замечание крымцам, что на такое их отношение к мирному населению мы не можем смотреть безразлично. Вспоминаю, что я говорил их старшине:
- Вы нас этим компрометируете не только перед нашим населением, но и перед всем миром...
- Мы этого не знали, - отвечал татарин, и добавил, как понимал: - Нет, жид не большевик...
И татары очень разозлились нашим протестам. Немного прошло времени, и они отсоединились от нас, направившись на юг”.
Что до антиеврейских настроений среди украинцев, то они были ясны. Популярной  в той местности была песня:
Вставайте Медвин и Исайки,
Сделайте налет на Богуслав,
Разобьем все еврейские лавки,
Так как новый строй настал...

Пели ее на мотив “Варшавянки”. Были и другие варианты песни:

Вставайте Медвин и Исайки,
Сделайте налет на Богуслав,
Бейте евреев чрезвычайки,
И добивайтесь людских прав.

Так что, вероятно, били евреев и в Боярке, как и в других местах. И прежде всего, за ненависть народа к ЧК, которая состояла в основном из тогдашнего еврейства.


XXII

На Уманщину Цвитковский возвратился в ноябре 1920-го года, да еще и во главе  отряда терских и донских казаков (200 человек), которые, вероятно, хотели пробиться к себе домой. На Уманщине отряд Цвитковского встретился с группой Андрея Гулого-Гуленко. Сотник кавалерийской группы Гулого-Гуленко Александр Вдовченко вспоминал: “Группу проводил полковник Цвитковский - бывший командир 8-го полка имени Кости Гордиенко. Это была часть конной дивизии генерала Яковлева, которая стояла рядом с Запорожской дивизией еще на фронте в районе Бара. И полковник Цвитковский, вероятно, пошел в рейд той же дорогой, что и мы. Обе группы долгое время оперировали вместе”.
В начале декабря 1920-го года к Гулому-Гуленко и Цвитковскому присоединились отряды Семена Грызлы и Петра Дерещука. Общее командование над повстанцами
125

Уманщины, Звенигородщины и Таращанщины (3000 штыков, 600 сабель) возглавлял
Андрей Гулый-Гуленко. После поражения Андрея Гулого-Гуленко и развалившегося
повстанческого объединения Цвитковский решил зиму 1920-1921-го года перебыть в Виноградовской волости.
В марте-мае 1921-го года, собрав конную полсотню, Цвитковский возобновил операции в районе Медвина и Таращи. Количество всадников в его войске составляло от 30 до 50 сабель. Но с каждым теплым днем отряд увеличивался, достигнув трех полноценных сотен. Это была уже сила. А если учесть еще и поддержку селян, то Цвитковский снова стал главным в своем крае.
И все же моральные силы исчерпывались - все-таки с 1914-го года он на войне! Сколько еще воевать?!
Чтобы получить отдых от непрерывных боев, Цвитковский решил вступить в переговоры с красными об “амнистии”. До него уже дошли обнадеживающие слухи, что Антанта готовит новое наступление на Россию, что в России – голод, а в России – много свидомых украинцев, которые, чтобы разорвать ее изнутри, выдавали себя за поклонников советской власти. Осталось воспользоваться объявлением амнистии, получить отдых для восстановления сил и в выгодный момент – ударить Совдепии в спину.
И он решился 27-го июля в Политбюро Виноградовского военкомата отправить письмо, в котором атаман выразил желание вместе со своим отрядом “амнистироваться”, но на определенных условиях.
“Последние дни существования его отряда он уходил от активных выступлений, - писал 31-го июля в оперативной сводке на 12:00 чекист Ефремов. - Только его три отряда, которые оперировали в других уездах, продолжали свои действия, не зная о намерениях атамана явиться на амнистию. 28-го июля Завполитбюро во время встречи склонил Цвитковского сдаться, обещал от уездного совета амнистию.
Атаман выдвинул требования: “Полная амнистия ему и всем его подчиненным, неприкосновенность их родне и имуществу, кратковременный отпуск каждому для приведения в порядок хозяйства, возвращение лошадей...” Со своей стороны атаман обещал широко афишировать свою явку и “привести к амнистии  все свои отряды, в том числе и Медвинскую группу”.
Уездный совет 29-го июля согласился на эти условия. Хотя термин “амнистия” окончился 15-го мая, все же уездный совет 23-го июля 1921-го года решил применить ее относительно атамана, постановив, что “Дмитрий Цвитковский не подлежит наказанию за прежние преступления”. Его решили амнистировать “условно”. Решили амнистировать и других повстанцев - если те сложат оружие. “Таким образом, - обозначили чекисты, - можно будет лечить бандитизм в самом стойком его пункте - Медвине”.
29-го июля 1921-го года атаман привел один из своих отрядов в Медвин.
В 14 часов дня со стороны Волчьей горы в Медвин неспешно выехало с четыре десятка “буденовцев” во главе с Цвитковским и его штабом. Отряд повернул “во двор военкомата, на обставленную красногвардейцами площадь, выстроившись военным порядком перед столом, за которым стояли представители большевицкой власти. Повстанцы соскочили с лошадей. К каждому из них подходил красноармеец, забирал лошадь и отводил в сторону.

126

Первым положил револьвер и саблю атаман, за ним – старшины и казаки. Потом
все выстроились.
Комиссар произнес речь:
- Советская власть, власть рабочих и крестьян, милостива даже для тех, кто с оружием в руках пошел против нее. Советская власть провозгласила амнистию и дает возможность исправить свои ошибки дальнейшей честной работой,  амнистированным выдаются документы, на основании которых на всей территории советских республик вас никто не имеет права преследовать. Вы можете везде вольно ездить и честно работать. Такие документы выдаются и вашему атаману Цвитковскому и его заместителю Слуцкому, но перед тем, как получить их, они обязаны съездить в Харьков и дать украинскому правительству сведения о деятельности отряда.
Один за другим подходили к столу повстанцы. Только атаман и его заместитель Платон Слуцкий стояли в стороне. Лесовикам выдавали документы – в бланки с печатями вписывали имена и фамилии, которые они называли, и выдавали на руки. Потом бывших лесовиков, а теперь уже “полноправных советских граждан”, выпустили со двора, а Цвитковского и Слуцкого взяли под охрану и завели в помещение облисполкома.
29-го июля Цвитковский пообещал “дальше не быть врагом советской власти”. Ему выдали справку, что ему отказано ”во всех правах гражданина РСФСР”, так как атаман должен был еще “заслужить доверие рады – он вынужден был предложить капитулировать своим товарищам, которые продолжали борьбу”.
Повстанцы, которых привели в Медвин, по-разному восприняли “амнистию”. Умные на другой же день убежали из села. “Другие, больше наивные и меньше обеспеченные, свято верили в “амнистию”.
31-го июля 1921-го года Звенигородский уездный исполнительный комитет выдал тайно справку “бывшему атаману повстанческих отрядов, что действовал в районе Звенигородского, Каневского, Таращанского, Уманского и Липовецкого уездов, Цвитковскому, что он уполномоченный в районе, где действуют части его отрядов, с целью “приведения под амнистию” этих отрядов и отдельных лиц”.
“Волостной Совет Звенигородщины, – писали чекисты, - просит все военные части, органы ЧК, милиции, Самообороны, а также все гражданские установки упомянутых уездов не оказывать ни одного препятствия в этой работе т. Цвитковскому и отряду, что едет с ним в составе 13 лиц. Военные и гражданские органы, которые будут препятствовать т. Цвитковскому в выполнении его задания, попадут под суд Ревтрибунала по законам военного времени. Справка действительна только до 8-го августа 1921-го года”. Справка была подписана  уполномоченным Звенигородского уездного ЧК Николаевым.
Вот с каким призывом прекратить борьбу против советской власти Цвитковский обратился к повстанцам: “Уважаемое казацтво! До сего времени мы бились с войском Украинской ССР. Проливалась кровь крестьян и рабочих потому, что мы, видя неправду в управлении советского правительства, стали бороться с ней оружием, но это была ошибка: восстав с оружием в руках против тех, которые чинили неправду, мы боролись с теми людьми, которые искренне желали счастья трудовому народу и нашей родной Украине.
Борясь с этими людьми, которые втиснулись в ряды настоящих борцов за счастье

127

крестьян и рабочих, мы не давали провести в жизнь предложения правительства, которое
желало улучшить жизнь крестьян и рабочих. Эта борьба велась до настоящего времени,
потому что мы не смогли понять друг друга, и мы не доверяли друг другу, а кровь лилась.
Когда среди нас появились  повстанцы – приверженцы  амнистии, и подробно рассказали нам о намерениях советского правительства, про его идеалы, которые оно хочет провести в жизнь, и про то, что советская власть сама борется против тех перебежчиков, на которых мы восстали с оружием в руках, что советская власть предлагает нам встать в ряды борцов и помогать уничтожать это зло, то мы поверили на честное слово представителям правительства, и сказали, что не желаем проливать кровь крестьян и рабочих.  Когда советское правительство по-братски подает нам руку и зовет к борьбе со злом и неправдою, которые чинятся крестьянству и рабочим, то мы с охотой стали в их ряды.
Уважаемое казацтво... Нечего бояться, нечего не верить. Над всем прошлым советская власть ставит крест и зовет нас к новой братской жизни. Оставьте леса, оставьте свою звериную жизнь, становитесь в ряды красных рабочих для борьбы со злом и страшным врагом – хозяйственными руинами.
Когда вы появитесь, то будут выданы амнистированные листы для вас и для ваших родных.
Долой войну... Пускай живет мир на нашей уставшей от братоубийственной войны Украине.
Атаман Цвитковский”.
Николаев докладывал “товарищу Рыбальскому” о последствиях этого призыва и рейда. Он писал, что “население приветствует товарища Цвитковского за его задачу, что дает возможность сделать выводы о желании крестьянства в усилении советской власти и приостановке междоусобиц.
В Виноградовке, Медвине и других населенных пунктах, где мы проходили – радость! С другой стороны, - писал чекист, - “между населением Медвина и некоторыми представителями Богуславской волости - большие недоразумения, что... может привести к нежелательным последствия”.
Призыв “Долой войну!” Цвитковский и его повстанцы не думали поддерживать. Семен Петлюра извещал, что “бандиты Цвитковского”, какие “после перехода на милость Советской власти получили месячный отпуск и разъехались по всей Киевской губернии, особенно в Киевском, Звенигородском и Киевском уездах, взялись “за прежнюю работу”. “Они хотят подготовить новое восстание. Каждый повстанец Цвитковского, где бы он ни жил, имел задание “вербовать тайно несколько казаков, которые в случае необходимости должны быть наготове”, то есть каждый из них должен был образовать подпольную организацию. “Каждый из них знает, где спрятано оружие... – продолжал сексот. – Нужно иметь на уме, что в банде остались самые “верхики”, то есть отобранные и способные. Эти люди опасны, и к ним нужно применять самые серьезные меры”.
Это Москва понимала, поэтому “амнистированные” повстанцы, которые остались в Медвине, одни за одним тайно пропадали в застенках ЧК”.
Еще меньше верили чекисты атаману. Поигравшись  с ним немного, они 2-го сентября арестовали его. Цвитковского и старшин его отряда отправили в Харьков на Холодную Гору, обозначив в письме “Начальнику секретного оперативного управления

128

ВУЧК товарищу Евдокимову”, что киевская губернская ЧК, РВС, КВО и Особый отдел
Киевского военного округа считает “небезопасным дальнейшее их пребывание на
Украине”.
В Харькове лесовиков бросили “в подвал”.


XXIII

Отношение советской власти к Цвитковскому исчерпывающе сформулировал старший следователь: “Цвитковский Дмитрий Васильевич, 29 лет... Вся жизнь Цвитковского с совершенного его возраста изобилует контрреволюционными проделками... Явившийся Цвитковский не дал ценных показаний в смысле всестороннего освещения банд и не сделал ничего в смысле склонения банд к сдаче на сторону советской власти, кроме того, что занимался провокаторством, антисемитизмом и разложением явившихся бандитов... Элемент весьма вредный и неисправимый”.
Не удалось атаману Цвитковскому переиграть “советскую власть” Не поверила она его обещаниям быть покорным.
Дмитрия Васильевича Цвитковского расстреляли в начале 1923-го года, вероятно, после показательного процесса в Умане. Повстанцев, которые в свое время вернулись в Медвин, имея надежду, что о них, как о повстанцах уже забыли и можно потихоньку жить со своими родными, “также незаметно ликвидировали”. Так было и в других селах.
Из пятнадцати тысяч повстанцев Цвитковского до нас дошли имена только двух с половиной десятков. Сколько людей защищали свою Отчизну, а имена их утонули в море поражений... Эта страшная статистика утверждает мысль, что несправедливость продолжает существовать.


















129


Глава   шестая

I

Еще в декабре 1920-го года Петлюра решил готовить новый поход в Украину, связав все свои надежды с внутренним восстанием крестьян. Им был создан Повстанческий отдел при Генштабе армии УНР (находился в Польше), а в Украину были направлены многочисленные эмиссары, которым поручалось организовать координационные центры повстанческого движения. В январе 1921-го года в эмиграции возник Партизанский повстанческий штаб при Главном атамане, во главе с генералом 
Ю. Тютюнником. Штаб должен был руководить восстанием в Украине из-за границы, используя помощь Польши и Румынии. К марту 1921-го года были созданы подпольный Центральный Повстанческий комитет и региональные повстанкомы. “Всеобщее восстание” сначала планировалось начать в апреле-начале мая 1921-го года. 12-го марта Петлюра подписал приказ о подготовке к восстанию, в котором приказывал не начинать 
“ни одного неорганизованного выступления”, ждать приказа о всеобщем восстании. К апрелю 1921-го года польские власти обещали вооружить и организовать ударную группу из двух тысяч интернированных солдат бывшей армии Петлюры.
В апреле Партизанско-повстанческий штаб переместился из Тарнова во Львов (оккупированный Польшей) и разместился в помещении 2-го отдела (разведки) польского Генштаба. Генштаб войск Польши считал, что нужно использовать отряды петлюровских повстанцев в целях глубокой разведки и террора в тылу РККА. Хотя Генштаб и допускал возникновение новой войны против Советской России, он все же не хотел ее специально провоцировать. 18-го марта 1921-го года был подписан Рижский договор между Польшей и Россией, закрепивший за Польшей земли Западной Украины и Западной Белоруссии, что было пределом мечтаний многих польских ура-патриотов. В соответствии с договором, в апреле 1921-го года правительство России потребовало соблюдения принципа невмешательства во внутренние дела друг друга, запрещения существования на своих территориях вооруженных враждебных другой стороне формирований. Польское правительство было вынуждено формально запретить открытую деятельность правительства УНР, пообещало России выдворить из страны до 1-го мая Петлюру. Петлюровцы потеряли статус легальности в Польше. Но к лету 1921-го года Петлюра так и не был выслан из Польши, хотя ему и пришлось перейти на нелегальное положение.
Польский Генштаб и Петлюра решили перенести начало похода в Украину на 20-ое мая. Восстание должно было начаться с переходом отрядов Петлюры и Савинкова (500 человек) советско-польской границы. Эти отряды после объединения с повстанческими отрядами должны были объявить мобилизацию крестьян Волыни и ударить на Киев. Считалось, что к этому времени силы Петлюры и Савинкова увеличатся до 20 тысяч бойцов, а из Польши выступят еще 5 тысяч петлюровцев, экипированных поляками. Петлюра заявил: “Я уже готов с конницей идти в Украину”. Но поход и второй раз был перенесен на середину июня 1921-го года.

130


II

Весной 1921-го года петлюровский штаб условно разделил всю территорию Советской Украины на 5 повстанческих групп и 22 повстанческих района (по 4 человека в группе). Районы были разделены на повстанческие комитеты.
Атаман Ю. Мордалевич (подполковник армии  УНР) стал руководить 2-ой группой (наиболее сильной), которая объединяла повстанцев Киевщины, Полесья, Волыни, большую часть Подолии. С июня 1921-го года Ю. Мордалевича сменил атаман Орлик.
Атаман Гулый-Гуленко (генерал армии УНР) возглавил 1-ую повстанческую группу повстанцев Херсонщины и юго-востока Подолии.
Атаман А. Левченко возглавил 3-ю группу повстанцев Полтавщины и Черниговщины.
Атаман Бров - 4-ю группу повстанцев Екатеринославщины и Северной Таврии.
Однако в Украине отряды повстанцев, не прислушиваясь к приказу Петлюры сохранять силы и только проводить восстание по общей команде, повели самостоятельную борьбу против “коммунии”.
Наиболее удачным моментом для “акции” всеобщего восстания в Украине были весна 1921-го года. Это было время пика проведения всеобщего восстания против большевиков, оно было бы связано с политикой продразверстки. Так как в это время  Махно вновь поднимал Запорожье, Антонов - Тамбовщину, восстают советские моряки Кронштадта... Только в Украине ЧК фиксирует 40 тысяч повстанцев...
Гулый-Гуленко, который возглавлял Южную группу и курировал 5 повстанческих районов: 1-ый Одесский (атаман Пшонник), 2-ой Болтский (атаман Заболотный), 3-ий Елизаветградский (атаман Орел), 4-ый Александровский (атаман Гнибода) – планировал восстание Южной группы на 1-ое мая 1921-го года. Но из-за провокаций восстание было решено перенести на июнь.
Весной 1921-го года у Болты произошло объединение повстанческих отрядов Лиха, Заболотного, Черного Ворона, Кощевого, Солтиса (до 1 тысячи сабель, 1 тысяча штыков, 18 пулеметов). Эти силы совершили налет на Ольвиополь. Особый отдел Киевского военного округа сообщал: “В Болтском и Ольвиопольском районах оперируют банды Кощевого и Заболотного. Банда Кощевого состоит из крестьянства.  Заболотный командует 15 кавалерийскими отрядами. Отряды Заболотного боеспособны. Состоят из солдат старой армии. Командуют ими украинские офицеры. Цель банд – борьба за самостоятельную Украину. Бандиты носят красноармейскую форму. Имеют своих тайных агентов в Красной армии. Имеются сведения о предстоящем прибытии из Румынии банды атамана Гнидо с 12 тысячами человек ”.
И только в июле 1921-го года на территорию Украины вступила укомплектованная в Польше Повстанческая бригада (400 бойцов) атаманов Шепеля и Гальчевского.
Прорвавшись через советскую границу на Подолию, бригада, которая выросла до одной тысячи повстанцев, захватила мелкие города Подолии. В союзе с этой бригадой действовал и атаман Семен Харченко-Хмара (подполковник, бывший командир Красной армии), создавший на Подолии подпольную организацию и повстанческий кавалерийский
131

отряд, названный Надбужанской повстанческой дивизией (600 бойцов). Во время своих рейдов отряд Хмары часто спасался от преследования в Польше.
В апреле-мае 1921-го года отряды атаманов Подолии - Хмары, Лиха, Подковы, Пушкаря, Цимбалюка (до 2-х тысяч повстанцев, 15 пулеметов) соединяются для наступления на Винницу, Брацлав, Гайсин.
В районе Екатеринославщины и Харьковщины был создан штаб партизанского и подпольного движения по организации восстания во главе с доктором Гелевиц. Но этот штаб был разгромлен чекистами вследствие предательства атамана Зирки, который купил себе жизнь, выдав Гелевица, 5 атаманов и 50 подпольщиков.
В то время Северной повстанческой группой (“Северным фронтом” – Волынь, Киевщина) командовал атаман Ю. Мордалевич, который в мае 1921-го года добровольно переходит на сторону советской власти. Пост командующего переходит к атаману Орлику. В это время один из наиболее влиятельных атаманов Киевщины Струк решает не подчиняться петлюровской повстанческой структуре и ориентируется на Б. Савинкова. Тем не менее, в апреле-июне 1921-го года небольшой отряд Струка в 200-500 бойцов громил советские учреждения и еврейские местечки на севере Киевщины, захватывал речные пароходы на Днепре (более двадцати пароходов и столько же барж-буксиров), чем косвенно не способствовал всему восстанию.


III

В советских сводках значилось, что в Киевской губернии “влияние петлюровской организации усилилось...” Уманский уезд был объявлен на военном положении... В районе Боярки организуется банда, намеревающаяся взорвать мосты и произвести налет на Киев...” Отряд Орлика громит железную дорогу вокруг Киева. У станции Мотовиловка красные отряды бьются с повстанческими отрядами атаманов Пугача и Кравченко, в которых имеется до 400 человек под желто-голубым знаменем с надписью “Да здравствует Украинская республика!”
На Волыни наиболее влиятельным являлся атаман П. Филоненко (начальник 9-го повстанческого района и командир Волынской группы), на юге от Киева сохранили свое влияние атаманы Галик, Черный Ворон, Нагорный, Орел, Хмара, Деркач, Ильенко, Завгородный, Мамай, Грозный... В июле 1921-го года эти атаманы возглавили восстание крестьян у Чигирина и Черкасс, собрав армию до 18 тысяч повстанцев.
В ходе подавления повстанческих отрядов летом 1921-го года части Красной армии уничтожили “штабную базу” повстанцев в Холодном Яру. После разгрома восстания у Черкасс пошли в рейд на Херсонщину атаманы Заболотный, Железняк, Бондаренко (300 повстанцев).
На Полтавщину в мае 1921-го года атаман Левченко вновь собирает Полтавскую повстанческую “армию” (1500 бойцов), но к октябрю после ряда поражений она была распущена атаманом. В целом в это время на Полтавщине действовало до 15 тысяч повстанцев.

132


IV

Таким образом, на февраль-май 1921-го года реальная цифра политического повстанчества была примерно 40 тысяч штыков и сабель. Из них примерно 25 тысяч штыков и сабель на Правобережье группировалось под “самостийницкими” лозунгами, признаваемыми или не признаваемыми главенство Петлюры. Ю. Тютюнник, несколько преувеличивая силу повстанцев, называл общую цифру в 50 тысяч человек. Из уездов Екатеринославской, Харьковской, Полтавской, Подольской, Киевской губерний в СНК УСССР шли неутешительные сведения, что в ряде волостей советская власть существует только формально, а реальной властью является власть повстанческих атаманов.
Петлюра и Тютюнник стремились структурировать повстанческое движение, то есть придать ему своеобразный “тыл” – мощное подпольное “самостийницкое” движение.


V

В начале августа “поход” в Украину был отложен на начало сентября. В конце августа 1921-го года Тютюнник заявил, что если до 15-го сентября 1921-го года не будет дано “добро на поход в Украину”, то он начнет его самостоятельно. Возглавляя акцию всеобщего восстания, Тютюнник пользовался старыми преувеличенными данными, пытался обмануть не только польских штабистов, но и себя. Так, он заявлял, что в Украине в повстанческих отрядах воюет более 50 тысяч человек, называя части атаманов: Заболотного в 6 тысяч человек (в реальности там набиралось едва 0,5 тысячи), Струка в 3 тысячи (реально около 1 тысячи), Махно – 30 тысяч человек (реально около 2 тысяч).
Сбивая боевой пыл с Тютюнника, польский Генштаб заявлял, что сможет “выпустить” в Украину не более 1200 человек. Польше не нужна была широкая акция, которая могла бы спровоцировать войну с Советской Россией. Достаточно было прощупать красный тыл, посеять хаос и разорить приграничную инфраструктуру. 31-го августа Петлюра собрал на конференции всех готовых к бою командиров. И хотя было констатировано, что к этому времени большинство повстанцев и отрядов уже было разгромлено, однако был принят план похода, намеченный на 5-15-ое сентября. Поэтому петлюровцы должны были захватить приграничный Каменец-Подольский, а уже после этого провозгласить “всеобщее восстание”, развернуть наступление на Киев.
В сентябре 1921-го года польский Генштаб заявил, что “летний” пик восстания пропущен, и в Украине уже нет подходящих условий для успеха акции петлюровцев.
Но Тютюнник потребовал провести ее любой ценой, начав ее до 10-го октября 1921-го года. Петлюра согласился на проведение “октябрьской акции”, но по неизвестным причинам польская сторона затянула ее подготовку еще на 20 дней. Петлюра и Тютюнник потребовали от польской стороны 1,5 тысячи винтовок, 60 пулеметов, 300 лошадей. Тогда были отданы фантастические приказы: 3-ей повстанческой группе Левченко – захватить Полтаву и провести рейд на Харьков, 4-ой группе Брова - захватить Екатеринослав, 2-ой

133

группе Орлика – взять в осаду Киев.
Правительство Польши вынуждено было официально заявить, что Петлюра 28-го октября 1921-го года выехал из Польши, однако оно разрешило ему остаться в их стране с условием перейти на конспиративную жизнь. Генштаб Польши не санкционировал этот поход.


VI

Взрыв восстания в Украине породил карательные акции красного террора... За первые три месяца 1921-го года было вскрыто 28 подпольных организаций, арестовано около 10 тысяч повстанцев.
В мае-августе по Украине прокатилась новая волна арестов... Были раскрыты практически все повстанческие комитеты, арестовано до 6 тысяч подпольщиков, арестовано еще до 10 тысяч повстанцев, расстрелян красный комбриг Крючковский, на выступление которого надеялся Петлюра.
Всего до ноября 1921-го года около 30 тысяч антисоветских повстанцев и подпольщиков в Украине было арестовано. Из них убито или расстреляно около 3 тысяч. Многие повстанцы ушли в Румынию и Польшу... К ноябрю в Украине оставалось только 4-5 тысяч повстанцев.
Если еще в августе 1921-го года на территории нынешней Донецкой области фиксировались 1,5 тысячи повстанцев, то к ноябрю 1921-го года число их сократилось в 6 раз.
Советские агенты раскрыли основные центры по подготовке всеобщего восстания, в том числе: “Казачью Раду в Киеве”, Всеукраинский повстанческий комитет в Киеве и на Подолии, ряд местных организаций подполья и повстанчества. Кроме того, весной-летом 1921-го года повстанческое движение было подорвано следующими событиями: объявлением амнистии повстанцам, результатом которой стало “покаяние” около 5 тысяч повстанцев; переходом на сторону Советов известных атаманов; тотальным террором и “зачисткой” Украины от “политического бандитизма”, а также колоссального голода в Украине, который подорвал возможности сопротивления режиму и переходом режима к политике нэпа.
Исходя из реальной оценки ситуации, располагая информацией о разгроме повстанчества, представители польского Генштаба заявили, что время для “похода” в Украину упущено. Последним приемлемым сроком для похода был назначен август, когда в Украине проходил сбор урожая и будет его изъятие продотрядами.
До октября 1921-го года Донбасс еще пылал огнем крестьянского восстания, но в октябре-декабре были уже разгромлены отряды атаманов Каменюка, Гриценко, Погорелого, Ковалева, Петренко, Колодаева, Шардинского, Сыроватского, Данченко и Некитко (всего до 1 тысячи бойцов при 25 пулеметах).
В октябре 1921-го года добровольно сдался атаман Кощевой со своим отрядом.
17-го октября 1921-го года Петлюра приказал начать поход в Украину, возложив на Тютюнника обязанности командования “армией вторжения”. Во второй зимний поход
134

вышли: Бессарабская группа (около 300 человек) - из Румынии, в рейд на советский город Тирасполь; Подольская группа (около 530 человек) – из Польши, в рейд на Подолию; Основная – Волынская группа Ю. Тютюнника (около 800 человек) должна была наступать на Киев. Однако только 50% бойцов Второго зимнего похода были вооружены, а у 30% не было даже зимней одежды.
Бессарабская группа (командиры – атаманы Гулый-Гуленко и Пшонник), которая формировалась румынским Генштабом, выступила в поход 19-го октября, форсировав Днестр и прорвавшись в Украину в районе Тирасполя. Ее заданием было захватить Тирасполь и организовать восстание в Одесской губернии совместно с отрядом атамана Заболотного. Но уже через несколько дней, захватив два села – Плоское и Парканы, эта группа была полностью разбита при штурме Тирасполя (который обороняли 700 красноармейцев) и не смогла соединиться с местными атаманами.
Подольская группа (командиры – атаманы Палий, Сидорянский и Черный организованная польским Генштабом) прорвала границу 26-го октября, перейдя реку Збруч у Каменец-Подольского. Эта группа, совершая рейды между большими советскими соединениями, сумела сохранить свой потенциал и разгромить несколько десятков продотрядов и мелких частей РККА. К этой группе присоединилось небольшое количество повстанцев из отрядов атаманов Орлика и Струка. Подольская группа с боями прошла от западной границы Украины до окрестных киевских сел. Но, не встретив серьезной поддержки повстанцев и узнав о разгроме основной группы атамана Тютюнника, повернула на запад и вернулась 6-го декабря 1921-го года на польскую территорию.
Основную - Волынскую группу возглавил атаман Ю. Тютюнник (собрана при участии  польского Генштаба). Эта группа выступила 4-го ноября 1921-го года, прорвав границу севернее Звягеля (на Волыни).
Тютюнник распространил слухи среди своих бойцов о том, что Житомир, Овруч, Проскуров, Винница уже захвачены повстанцами, а части Красной армии переходят на сторону повстанцев. Такая пропаганда была действенной только первые дни, пока войска не столкнулись с реальностью... Фактически Волынская группа провела на территории Украины только один серьезный бой – 6-7-го ноября за городок Коростень. Тогда отряд Тютюнника сумел ворваться в город, захватить станцию, тюрьму (выпустив до 500 “политических”), но удержать Коростень даже несколько часов повстанцам не удалось.
Через неделю похода по заснеженным лесам Волынская группа потеряла цель своего похода, пытаясь увернуться от ударов кавалерийской дивизии Котовского и карательных отрядов ЧК. Группа Тютюнника так и не нашла в лесах Правобережья серьезных повстанческих отрядов и не смогла поднять села (на пути своего рейда) на восстание. Через две недели похода, 17-го ноября 1921-го года у села Миньки (район местечка Базар) группа Тютюнника была полностью разгромлена конницей Котовского. Около 200 человек погибли в бою, 450 оказались в плену, причем 359 из них отказались “покаяться” и были немедленно расстреляны.
Тютюнник и большинство командиров похода исчезли с поля боя, оставив обмороженных, раненых, больных солдат в окружении красной конницы.
Через три дня после трагедии у местечка Базар около сотни бойцов во главе с

135

Тютюнником вернулись в Польшу.
Петлюра не смирился с очередным фиаско, заявив: “Мы обязаны продолжить борьбу... Мы должны воссоздать повстанческую армию для похода в Украину”. Однако польский Генштаб уже не стремился к реализации его планов и постепенно оттеснил Петлюру, а потом и Тютюнника от руководства повстанческими  отрядами в Украине.


VII

В 1922-ом году крестьянская война в Украине постепенно прекращается. Поддержка петлюровского повстанчества Польшей и Румынией ослабла. Повстанческо-партизанский штаб практически приостановил свою деятельность. Петлюра и его окружение оказались изолированными от всего мира. Махно и его штаб оказались в лагерях и тюрьмах Польши.


VIII

В 1923-ем году СССР потребовал от польских властей выдачи Петлюры, поэтому он переехал в Венгрию, затем в Австрию, Швейцарию, и в октябре 1924-го года – во Францию.
Петлюра был убит 25-го мая 1926-го года в Париже С. Шварцбардом, лично знакомым с Нестором Махно, уроженцем города Измаил. Согласно некоторым источникам, Шварцбард был анархистом, он поделился своими планами убийства Петлюры с самим Махно из-за погромов евреев. Махно пытался отговорить Шварцбарда от убийства и даже предупредил Петлюру, но тщетно, Петлюра был убит.
Махно выступал на суде Шварцбарда, отрицая, в частности, антисемитизм украинского лидера. Сам Шварцбард в своих первых признаниях французской полиции говорил, что слышал о жестоких еврейских погромах от единоверцев, которых встретил в 1917-ом году по дороге из Петербурга в Одессу.
Соратники и близкие Петлюры представили на процессе более 200 документов, свидетельствовавших, что Петлюра не только не поощрял антисемитизм, но даже пресекал его проявление в своей армии. Однако эти доказательства не были приняты во внимание. Сторона обвинения так и не стала приводить примеры, когда бы Петлюра своими непосредственными действиями предотвратил  погромы или наказал погромщиков.
Французским судом присяжных Шварцбард был полностью оправдан.
По свидетельству соратников Симон Петлюра старался пресекать погромы и жестоко наказывал тех, кто в них участвовал. Например, 4-го марта 1919-го года петлюровский “атаман” Семшенко, двадцати двух лет от роду, отдал своей “Запорожской бригаде”, квартировавшей около Проскурова, распоряжение истребить все еврейское население в городке. 5-го марта было убито больше тысячи человек, включая женщин и

136

детей. Через несколько дней Семшенко наложил на город контрибуцию в 500 тысяч
рублей и, получив ее, поблагодарил в приказе “украинских граждан Проскурова” за оказанную ими “Народной армии” поддержку. Сообщалось, что из-за этого 20-го марта 1919-го года по приказу Петлюры он был расстрелян.








































137


Заключение

I

Атаман Ангел был очень популярен на Черниговщине, особенно летом 1919-го года. Власть большевиков тогда ограничивалась уездными и волостными центрами, а в селах атаману принадлежала вся полнота власти, к нему и обращались селяне со всеми вопросами и проблемами. Народ не воспринимал сообщений о гибели атамана, поэтому легко поверил в то, что Ангелу удалось спастись. Так появился некий Лжеангел, звали его Александр Грудницкий. Новый Ангел был примерно того же возраста и даже внешне похож на прославленного атамана, в него поверили, хотя Михаил Среда и писал – “это был уже другой Ангел”.
Александр Григорьевич Грудницкий (родился в 1892-ом году) – достаточно известная личность в истории Гражданской войны в Украине, о нем даже есть статья в украинской Википедии.
Грудницкий был лично знаком с атаманом Ангелом. В апреле 1919-го года в Триполье был создан областной ревком повстанцев, председателем которого являлся Грудницкий, военным комиссаром был атаман Зеленый, а в состав ревкома входили атаманы Ангел и Соколовский.
Александр Грудницкий сначала боролся против деникинцев в глубоком тылу Добровольческой армии, возглавлял повстанческий отряд на юге Украины. На Черниговщине, где Ангела многие знали в лицо, Грудницкий  - не появлялся. Позже атаман перебросился на борьбу с красными войсками, действовал на Киевщине. В мае 1920-го года Грудницкий объединил свои силы с повстанческим отрядом украинского поэта Григория Чупринки.
Грудницкий и Чупринка в селах Зазимье и Литки (нынешнего Броварского района Киевской области) роздали восставшим крестьянам оружие. Причиной восстания стала попытка конфискации красноармейцами 12-ой армии на военные нужды лошадей в селах в апреле 1920-го года накануне посевной кампании, что обрекало жителей на будущий голод. Крестьяне разгромили сельсоветы, убили местную власть, а потом в Зазимовье разгромили отряд Киевского Губчека под командованием комбата Шпаковского. Весь отряд был уничтожен, погибло 99 человек, спасся один. Восстание продолжалось больше месяца, к нему присоединились жители соседних сел Требухов, Погребы, а также городок Борисполь.
8-го мая на Зазимье начали наступать многочисленные регулярные войска. Это были части 7-ой дивизии, отряд арсенальцев и матросов Днепровской флотилии. С железной станции Бровары по селу стреляли из дальнобойных орудий. Обстреливали село также из пушек, установленных на катере, который стоял на реке Кодак (приток Десны). Через несколько дней восстание было подавлено “дикой” 7-ой башкирской бригадой, которая при подавлении восстания проявила нечеловеческое зверство.
У Константина Самбурского, в Литках, проживала родная сестра. Вот как он

138

описывал эти события в своем дневнике:
“1920-ый год, 8-ое августа, суббота.
Сестра рассказала о восстании в Литках. О последствиях восстания. О расстреле двадцати двух повстанцев. О поголовном изнасиловании в Литках всех женщин и девушек и о грабежах жителей Литок. Сестра, племянница и много других перед приходом большевиков ушли в соседнее село. Брели по разливу по шею в воде. Почти все имущество сестры разграблено большевиками...”
Есть и подробности о восстании в Зазимье: “Красные конники нажали большими силами и прорвали оборону со стороны Погребов. Части этой дивизии заняли деревню
8-го мая в субботу. Большинство сельского населения заранее убежали в лес. Над Зазимьем была совершена жестокая расправа. Запылали дома, усадьбы, сожжена была церковь, школа. Следы от разрывов пуль и огня на карнизах и стенах церкви есть и сейчас. Огонь уничтожил прекрасные высокохудожественные росписи, иконы внутри храма. Красные командиры угрожали совсем уничтожить “бандитское село”.
Прибывали новые и новые отряды грабителей. Женщины были в отчаянии. Возглавляемые священником Киром, они пошли навстречу очередному отряду красноармейцев у Копийчевого моста (дорога на село Пуховка). Встретив командира, упали на колени и просили прекратить поджоги и грабежи. Ведь дети не виноваты. Командир проявил гуманность. Бесчинства были прекращены”.


II

Александр Грудницкий возглавлял военный отдел Всеукраинского центрального повстанческого комитета, основанного в марте 1921-го года. Комитет действовал подпольно в Киеве и готовил восстание против советской власти. К августу 1921-го года Киевский ЧК арестовал большинство членов повстанческого комитета. Грудницкого арестовали 28-го июня 1921-го года (по сведениям из архива ОГПУ сдался добровольно). В тюрьме и на допросах он называл себя атаманом Ангелом, следователь сделал допрос в аппарат ЧК, оттуда пришел ответ, что настоящий атаман Ангел погиб еще два года назад.
Ну, а дальше открывались обстоятельства, которые сложно анализировать без дополнительной информации. Оказалось, что Грудницкий был глубоко законспирированным секретным сотрудником ЧК, но у киевских чекистов имелся донос, из которого следовало, что в действительности он являлся повстанцем и связан с повстанческими атаманами Киевщины. В частности, чекисты считали, что именно он является атаманом Шубой. Грудницкий же утверждал, что псевдонимы Шуба и Ангел он использовал только для провоцирования властей. Свое участие в повстанческом движении объяснял нежеланием прислуживаться советской власти.
Как все обстояло на самом деле – сказать трудно. Но Грудницкому не поверили. 28-го августа 1921-го года ему вынесли смертельный приговор. Фото Грудницкого в криминальном деле нет, дата и место расстрела неизвестны, как и место захоронения.
А не был ли смертельный приговор составной частью сложной шпионской игры, затеянной чекистами?
139

Есть сведения, что позднее Грудницкий под вымышленным именем Александр Куница в 1921-ом году или 1922-ом году работал в железнодорожном кооперативе в Полтаве, а в 1930-ом году перебрался в Баку, где работал инженером на нефтепромыслах. Пишут, что к нему ездили для консультаций зарубежные эмиссары из эмигрантских организаций. В украинских эмиграционных кругах именно Куницу-Грудницкого считали “достоверным” атаманом Ангелом. Поэтому Грудницкому, вероятно, и сохранили жизнь в обмен на сотрудничество с ЧК.


III

И о судьбе настоящего атамана Ангела. Поскольку сведения о гибели атамана были весьма противоречивыми (сразу несколько версий), то у советских историков появилась еще одно предположение: атаман бежал, эмигрировал и позже поступил на службу в британскую разведку.
Документального подтверждения этой версии нет, хотя в отдельных публикациях пишут, что атамана Ангела видели и после 1919-го года. В 1920-ом году в польском лагере для интернированных и пленных украинцев на Яловце во Львове с атаманом Ангелом якобы встречался участник освободительной борьбы на Украине, а затем деятель эмиграции Петр Шкурат. Не исключено, что атаман Ангел заболел тифом, мог попасть по линии Красного Креста во Львов вместе с больными галичанами, а затем оказался в лагере на Яковце, но это лишь предположения.


IV

Старшины Корпуса Сечевых стрельцов Василий Кучабский и Роман Сушко писали о пребывании Ангела в 1922-ом году в румынской тюрьме. Там встретились Ангел и сотник сечевых стрельцов Иван Кичун.


V

В обоих эпизодах это могли быть и подражатели Ангела, ведь ни Шкурат, ни Кичун ранее не были знакомы с атаманом лично. Впрочем, все могло быть, называли ведь атамана Ангела “талантливым конспиратором”. Позднее версия обросла новыми подробностями: якобы Ангел в британской разведке дослужился до чина полковника и проявил себя в годы Второй мировой войны.
Как бы то ни было, в Украине атаман Ангел боролся и воевал всего один год, а затем погиб или пропал, а остальное – только догадки или предположения.



140


VI

В годы советской власти имя Ангела пытались вытравить и уничтожить в памяти народа.
Спустя несколько лет был репрессирован младший брат Александр. Его выслали под вымышленным именем в Сибирь. В Тюмени проживает племянница атамана Ангела Маргарита Орлова. Несколько лет назад она приезжала во Власовку, рассказывала историю своего дяди и подарила единственное сохранившееся фото атамана. На обратной стороне фотографии есть надпись, сделанная рукой Евгения Ангела: “Пусть мертвое сие изображение живой мой образ воскресит”.
Брат Евгения Ангела Александр Ангел позднее вернулся на родину, работал бригадиром огородной бригады в агрофиевском колхозе имени Тельмана и цветоводом в Кагановском санатории, умер в 1975-ом году.
Никто толком не знал истории Александра, хотя его и называли “дед Ангел”.
В 1930-ых годах стало опасно носить фамилию Ангел. Племянницы атамана быстро повыходили замуж, чтобы избавиться от “бандитской фамилии”. Племянник атамана Олег Ангел, студент Нежинского пединститута, сменил фамилию на Ангол.
Но было и по-другому. Вот что написал Анатолий Ангел: "По национальности я украинец, родился 6-го ноября 1929-го года в Киеве, где и проживал до 1937-го года, пока не арестовали моих родителей: в августе отца – Ангела Владимира Александровича, а под новый 1938-ой год мать – Ангел Елизавету Францовну. Меня, ученика первого класса, сдали в детский дом в город Лохвица Полтавской области. В августе 1941-го года наш детдом эвакуировали в село Ташла Чкаловской области”.
Родители Анатолия носили фамилию Ангел-Комсомоленко, но такое изменение фамилии не помогло: Владимира Ангела расстреляли 26-го декабря 1937-го года, а Елизавету Ангел 5-го февраля 1938-го года осудили на 8 лет лагерей как члена семьи изменника родины. А сам Анатолий Ангел 29-го апреля 1937-го года был осужден на 5 лет.
Только в последние годы имя атамана Ангела стало всплывать из небытия. Появились публикации серьезных историков, плодотворно поработали и краеведы Черниговщины. В краеведческом музее поселка городского типа Парафиевка в Ичнянском районе есть стенд о Гражданской войне, добавились туда и материалы о Евгении Ангеле.
Атаман Ангел погиб совсем молодым, было ему всего 22 года. В одной из биографических статей Евгения Ангела назвали “Черным ангелом революции”, наверное, это звучит слишком пафосно, но отчаянного патриотизма в нем было больше, чем у большинства деятелей революции и Гражданской войны. Прав был Отто фон Бисмарк, когда писал, что революцию делают романтики, таким романтиком и был Евгений Ангел, он боролся за свои идеалы до конца. Его короткая жизнь вписана яркой страницей в дальнейшие события, перекроившие историю народов и государств.



141



Содержание


Предисловие     _______________________________________________        3

Глава   первая   ______________________________________________         6

Глава   вторая   ______________________________________________       28

Глава   третья   ______________________________________________       58

Глава   четвертая   ___________________________________________       76

Глава   пятая   _______________________________________________     101   

Глава   шестая   _____________________________________________      129

Заключение   _______________________________________________       137