Еве так необходимо было сбежать. Здесь она задыхалась, ладони с каждым днем все сильнее смыкались на шее. Катастрофически воздуха ей не хватало. Лучше бы умерла.
Еве так необходимо было чтобы все замолчали – эти бесконечные голоса рядом вползали под кожу змеей и оставались внутри, разъедали. На ее крики о помощи в ответ лишь смеялись.
Еве так необходимо было, чтобы она перестала быть кому-то необходимой. Чтобы ее собака могла сама раздобыть еду. Чтобы на работе вместо нее вышел кто-то другой. Чтобы разочарованием семьи наконец стал другой ребенок.
— Все нормально, – отвечает Ева, когда чужой голос вырывает ее из размышлений таким надоевшим вопросом «как дела?». Ева давно уже поняла, что с окружающими спорить бесполезно – они не хотят на самом-то деле слушать о твоих проблемах, лишь делают вид. На вопросы «сколько ты хочешь детей?» научилась отвечать «двоих», потому что им не хочется знать, что по правде детей она ненавидит. Ева очень быстро научилась жить «как лучше другим». Ее хотя бы не трогали.
Но в очередной раз отмечают, что сегодня она бледнее чем вчера. И похудела, кажется – ей советуют есть больше, а если не поможет, записаться к врачу. Ева послушно кивает.
Вместо еды у нее третья чашка кофе и ненависть к самой себе. Люди вокруг вещают с экранов и афиш, мол, «просто сделай это». Кажется таким очевидным – если хочешь изменить свою жизнь, то постарайся. Измажься в дерьме, перекусай чужие глотки, карабкайся и сбивай до крови конечности. Десятки успешных историй жужжат словно надоевшие мухи вокруг. Ева думает – раз он смог, то разве я хуже.
Ева думает и кружка падает из разжатых пальцев на кафель. У Евы, если честно, сил не остается чьи-то глотки кусать, зато кровавые следы за собой она оставляет – сидя в ванной, наблюдает как капают багровые капли на пол. Днем разбивается кружка, вечером – Ева, которая больше не плачет и не смеется.
Ее жизнь разрушалась вчера, разрушается сегодня и будет крошиться завтра. Еве на это плевать.
— Все хорошо, – отвечает хриплым голосом на очередной банальный вопрос. На той стороне трубки мама, которая напоминает о семейном празднике в эти выходные и просит Еву надеть то замечательное красное платье, которое ей так идет. Ева обещает приехать, кладет трубку и делает одно резкое сильное движение рукой.
Кто-то обнимает ее за плечи, оставляя почти невесомый поцелуй около виска. Другой голос шепчет, что теперь все наконец закончится и будет хорошо. С губ Евы срывается выдох.
— Я не в порядке, мне нужна помощь, – умоляет Ева, когда становится уже слишком поздно. Ее не слышат. Вместо слов губы тянутся в смертельной улыбке.