Фомич всегда горячо одобрял все решения партии и правительства. Ему казалось, по-другому и быть и не может. Из всех программ, транслировавшихся по телевидению, Фомич предпочитал Вечернего мудозвона. Мудозвон просто и доходчиво объяснял, что во всем виноваты враги, власть у нас за народ и наоборот, а те кто против – просто мутят воду. Фомича, не любившего сложностей, такие объяснения устраивали. Оппозиционных ресурсов Фомич не читал: там нужно было думать, сравнивать, анализировать, а делать этого он, ох, как не любил... Горячо поддержал Фомич и очередные принятые в интересах народа законы: и повышение пенсионного возраста, и повышение НДС, и введение платных автодорог.
Но однажды приключилась незадача. Предприятие, где работал Фомич, обанкротилось, и он вместе с сотнями бывших коллег оказался на улице. Митя не унывал: он пошел на биржу труда, взяв с собой справку, что всегда голосовал за единорастов и президента. На бирже ему объяснили, что он уже предпредпенсионер, потому помочь ему ничем не могут, и ободрили фразой:
– Денег нет, но Вы держитесь!
Фомич держался: подумав, что это нерадивые чиновники не должным образом исполняют законы, он пошел к заместителю губернатора по социальной работе Голодаю. В приемной вице-губернатора молоденький секретут пояснил, что Голодай занят, потому Фомича принять никак не может, и предложил приунывшему Фомичу записаться на ближайший приемный день через пару месяцев, что Фомич и сделал.
Шло время, Фомич не мог найти работу. Все вакансии, на которые он претендовал, были заняты таджиками. От расстройства Фомич стал похаживать в аптеку за боярышником, чтобы успокоить расшатавшиеся нервы.
Прошло два месяца. Фомич пошел на прием. Вице-губернатор в дорогом итальянском костюме и дорогих швейцарских часах брезгливо посмотрел на Фомича и процедил:
– Что у Вас?
Фомич, перескакивая с пятого на десятое, принялся сбивчиво рассказывать, что он патриот, употребляет только отечественные напитки в виде боярышника, голосовал всегда за власть и т. д.
Чиновник зевнул.
– А от меня Вы чего хотите?
– Мне бы работу! – попросил Фомич.
– Мы тут не собес! – закаменел лицом чиновник. – И вообще Ваших родителей не просили Вас рожать!
Оплеванный Фомич вышел из кабинета и отправился в очередной раз в аптеку, чтобы поддержать там отечественного производителя.
Придя в себя, Фомич прибег к последнему козырю патриотов: стал ждать прямой линии с президентом. Митя описал свои проблемы, указал, что голосовал всегда за него и был уверен, что сейчас-то царёк надает нерадивым боярам люлей и решит его, Фомича, проблему. Голодаю дадут пендаля, а перед Фомичем извинятся, выдадут путевку в санаторий и талон на место в раю.
Сообщение Фомича в прямом эфире не зачитали: через месяц ему на почту пришел календарик с президентом и короткое сообщение, выражающее уверенность, что Фомич и дальше будет голосовать за него...
От расстройства у него стало пошаливать здоровье. Взяв ОМС, он направился в районную поликлинику. Там ему пояснили, что по ОМС ему полагается лишь флюорография, но сейчас сделать ее не могут, потому что сломался рентгенаппарат, а из лечения ему могут предложить лишь уринотерапию. Что касается остального, то за углом находится Центр здоровья, где Фомичу вылечат абсолютно все имеющиеся болезни, но за деньги.
– Но у меня нет денег! – загрустил Фомич.
– Тогда не болейте! – посоветовали ему и пригласили следующего.
Фомичу становилось все хуже и хуже. У него поднялась температура. Вызванная скорая ехала слишком долго, а когда все же приехала через шесть часов, то констатировала смерть Фомича.
– Место – 60 рублей, рытьё могилы – 10, гроб – от 30, катафалк – десятка, обмыть и загримировать еще столько же! – бодро перечислял прайс похороненный агент Харонов (врач скорой немедленно сообщил агенству адрес Фомича, поскольку получал от него небольшие откаты).
От названных сумм Фомич офонарел и вскочил (оказалось, врач скорой поставил неверный диагноз: Митя не умер, а всего лишь впал в летаргический сон).
– Щас буду вас всех тут гонять, суки! – заорал он. Агент в испуге убежал, а Фомич, пережив такие превратности судьбы, стал оппозиционером, но это уже совсем другая история...