Сергей Вишнёв
Многие, наверное, смотрели фильм «Рюрик. Потерянная быль» и те, кто смотрел, в большинстве своём просто по незнанию темы восприняли этот фильм с великой благодарностью и признательностью к его автору. Критиковать и заниматься разборками этого фильма не буду, а в целом скажу так – винегрет получился отменный. Местами во время просмотра я просто вставал и аплодировал. Понятно, что все «герои» этого фильма являются ярыми антинорманистами. А поносят они кого? Правильно, своих самых заклятых врагов – норманистов. Кстати, о винегрете. Когда такая закуска на столе, это прекрасно, но когда винегрет в умах человеческих, это может привести к отравлению мозга. Сказано ведь в писании: «Если слепой поведёт слепого, то оба упадут в яму», так вот антинорманисты изумительно справляются с этой задачей.
Если взять за основу версию неоантинорманистов (так я их называю), то вся эта история началась с того, что лежали так это себе преспокойненько с незапамятных времён до определённого времени в архивах русских летописи и сказания всевозможные. И никакого-то дела до них не было самим же русским. Но вот приехали учёные немецкие Байер, Шлёцер и Миллер, вытащили из архива «Повесть временных лет» и начали учить русских русской же истории. Правда, учить-то стали на свой, на немецкий лад. Да так стали учить, что «исковеркали» историю нашу, что якобы мы, русские, произошли не от самих себя, а от … норманнов, то есть – от шведов. Невмоготу тут стало русским учёным слышать непотребство сие, и восстал Михайло Ломоносов и дал отпор немцам этим, выдвинув свою версию истории народа русского, что русские были всегда русские и произошли они от Пруссов, коих Михайло Васильевич считал за славянское племя.
В общем, после просмотра фильма у широкого круга зрителей, вполне возможно, сложилось впечатление, что откуда ни возьмись, появились в России три немецких «засланца». И вот стали они, эти самые засланцы, проводить определённые диверсионные действия, как-то: вывозить целыми возами рукописи, вырывать страницы из летописей, делать свои вставки, а то и полностью уничтожать вредные на их взгляд документы. И делалось это с единственной целью запутать русских, дабы не знали те истории своей.
Разумеется, я не собираюсь никого охаивать, а просто предлагаю читателю посмотреть, откуда…, нет, не ноги растут, а с чего всё началось. Как это ни покажется странным, но начало норманизму и антинорманизму было положено не в XVIII веке, а на два столетия раньше, в веке XVI. Шла Ливонская война. У России было несколько врагов и один из них – Швеция. Война со Шведами велась не только мечом, но и пером. Эпистолярный жанр был единственный способ общения между людьми, которые находились вдали друг от друга. Между Иваном Грозным и шведским королем Юханом III велась оживлённая переписка, которая переросла в резкую полемику. Суть спора коснулась титулования, а в те времена это имело большое значение. Иван Грозный обозвал Юхана «мужичьим отродьем», не считая того равным себе. Дело в том, что отец Юхана III Густав I Ваза происходил хоть и из дворянского, но не королевского рода. Со стороны Ивана Грозного такое заявление звучало весьма оскорбительно. Юхан III страшно обиделся. Но быстро нашёлся и в ответ привёл свой аргумент по принципу «сам дурак», то есть предоставил на обозрение публики гипотезу, что варяги, которые были призваны Славянами и Уграми, были родом из Швеции. Стало быть Рюрик-то – швед. А стало быть, и сам Иван Грозный есть роду-племени шведского. Этот дипломатический ход как бы уравнивал политически Швецию с Россией. Можно сказать – начало норманизму было положено.
В 1615 году шведский дипломат Пётр Петрей де Ерлезунда в своей книге «История о великом княжестве Московском» как бы развил дальше гипотизу шведского короля. Петрея поддержал королевский историограф Юхан Видекинд и в 1671 году вышла его книга «История шведско-московитской войны XVII века». Есть мнение, что большое влияние на последующих норманистов оказала «История шведского государства» Олафа Далина. Свою лепту в общее норманистское дело внёс и математик Готфрид Вильгельм Лейбниц. Правда, Лейбница можно поставить где-то посерединке между норманистами и антинорманистами, поскольку он утверждал, что варяги пришли в Приладожье из Вагрии, но сами были датчанами. А Рюрика Лейбниц называл не иначе как «благородным датским сеньором».
Параллельно с, условно говоря, норманистким видением истории Руси, появилась и другая версия, которая в противоположность норманистской называется – антинорманистской. Появилась эта версия всё в том же XVI веке. Но, здесь следует отметить, что о славянах западные европейские историки писали намного раньше. В XI веке Адам Бременский в своём сочинении «Деяния архиепископов Гамбургской церкви» дал описание истории северных и северно-славянских народов. Сочинение Адама Бременского было продолжено в XII веке Гельмольдом из Босау в собственной работе «Славянская хроника». В конце этого же века после смерти Гельмольда его работу продолжил Арнольд Любский.
Но, вернёмся в век XVI. В 1543 году вышел труд на немецком языке авторитетного немецкого гуманиста С. Мюнстера «Космография». В своей «Космографии» Мюнстер упомянул и древнерусского князя Рюрика, указав на то, что Рюрик был из народа Вагров, или, иначе, варягов, главным городом которых был Любек («… aus den V;lckern Wagrii oder Waregi genannt, deren Hauptstatt war L;beck»). Его, то есть Мюнстера, почин поддержал австрийский дипломат Сигизмунд Герберштейн, подолгу бывавший в России. Как результат в 1549 году выходит его труд под названием «Записки о Московии», где он говорит о том, что Русы пригласили к себе не германцев или скандинавов (варягов), а западных славян-Пруссов.
Официальной же точкой отсчёта разделения научного и около научного мира на два лагеря считается XVIII век. С подачи антинорманистов может сложиться искажённое представление о том, что трое немецких учёных Готлиб Зигфрид Байер, Герард Фридрих Миллер и Август Людвиг Шлёцер дружно вершили в одно время одно общее дело. Отнюдь. К примеру Шлёцер родился за три года до смерти Байера и в глаза того не видел. Миллер с Байером были одного «призыва», но, когда Миллер вернулся из десятилетней экспедиции по Сибири, Байра в живых уже не было – он умер в 1738 году. Что касательно Ломоносова, то до 1741 года он проходил учение за границей в Германии и с Байром также знаком не был. С самого начала появления Ломоносова в Академии, он стал проявлять нетерпимость к засилию Академии иностранными учёными. Понятно, что любое не осмотрительное печатное или устное слово в адрес русских вызывало в Ломоносове ярость. Но, оставим пока немцев и Ломоносова в покое и посмотрим, как на самом деле развивались события и такие уж «засланцы» эти трое.
Может показаться забавным и смешным, но начало спору о русском вопросе было положено с благого дела Петра Великого, то есть с основания Академии наук. Забавно и смешно это может выглядеть потому, что большую роль в основании Петербурской Академии сыграли, кто бы вы думали? – всё те же Немцы. Покровительство над Петром Первым взял известный немецкий учёный Готфрид Вильгельм Лейбниц, который и направлял Петра в сторону создания Академии наук. Через год после смерти своего наставника в 1717 году Пётр I был принят в число членов Парижской Академии наук. А ещё через год в 1718 году один из иноземных сподвижников Петра I Генрих Фике подал Петру I доклад с запиской «О нетрудном воспитании и обучении российских младых детей, чтобы оных в малое время в совершенство поставить». Этот доклад удостоился такой резолюции Петра:
«Сделать академию, а ныне приискать из русских, кто учён и к тому склонность имеет, также начать переводить книги юриспруденции и прочия».
Итак, решение принято, соответствующее помещение под академию найдено, но, как следует из резолюции Петра, своих, то есть русских учёных поискать надобно. А их-то как раз и не было. И тут возникает до боли известный извечный русский вопрос – Что делать? Надо отдать должное Петру, решение было принято моментально, – если нет своих, заселить Академию чужими. Но перед академиками было поставлено условие, чтобы каждый академик должен приготовить одного или двух воспитанников, которые бы со временем могли заступить его место, причем Петр высказал пожелание: «чтобы такие были выбираемы из славянского народа, дабы могли удобнее русских учить». Каким образом происходил подбор академиков? Понятно, что абы кого не приглашали – только известных и перспективных. В число первых академиков вошли: математики Якоб Герман, Николай и Даниил Бернулли, Христиан Гольдбах, физик Георг Бюльфингер, астроном и географ Жозеф Делиль. В дальнейшем приглашения продолжались.
Таким образом, в феврале 1726 года, откликнувшись на предложение математика Христиана Гольдбаха, Готлиб Байер прибыл в Петербург, где занял кафедру древностей и восточных языков. И было Байру в это время 32 года. С этого времени его научная деятельность был неразрывно связана с русской Академией. За время пребывания в Академии Байром было написано несколько научных работ. Две из них «О варягах» и «О происхождении Руси» подверглись критике со стороны М.Ломоносова. К счастью для Байра он эту критику не услышал. Надо отметить, что за всё время нахождения в Академии, Байер отстаивал права академиков, что привело его к конфликту с секретарём Академии И.Д.Шумахером, вором и пройдохой. Байер писал жалобы, но они оставались без ответа. В конце концов, окончательно разругавшись с Шумахером, Байер решает покинуть Россию, но в феврале 1738 года скончался. Парадоксальное явление – филолог и лингвист Байер за 12 лет пребывания в России так и не смог выучить русский язык. Дело в том, что не то, чтобы не смог, конечно, бы смог, если бы захотел, а Байер не хотел. Не захотел по той простой причине, что ему милее всех языков на свете была латынь. Он даже своим языком пользовался не так часто и то по необходимости и, как он сам о себе отзывался, порой даже думал на латыни. Что уж там до языка русского…?
Герард Миллер в возрасте 20 лет прибыл по приглашению в Петербург на четыре месяца раньше Байера в ноябре 1725 года. По совету Байера начал учить русский язык и овладел им в совершенстве. Будущее для молодого учёного вырисовывалось, прямо скажем, прекрасное. Поддержка со стороны Шумахера и перспектива стать зятем Шумахера. Через пять лет он уже профессор Академии и его посылают в Европейские страны для работы, где он привлёк нескольких учёных в Академию. По возвращении в Петербург между Миллером и Шумахером «пробежала чёрная кошка» – возникла непримиримая вражда. Возможно, Шумахер позавидовал тому, как молодой учёный «пошёл в гору». В 1733 году Миллер отправился (или его отправил Шумахер с глаз долой) в экспедицию по Сибири, которая продлилась десять лет. Значение экспедиции Миллера для российской науки просто не оценимо.
В фильме «Рюрик. Потерянная быль» один из «героев» фильма говорит о том, что Миллер возами вывозил ценные бумаги, что даёт предположение о дальнейшем уничтожении рукописей. Весьма забавно. Если не сказать больше – полнейший бред. Да, вывозил. И правильно делал, что вывозил, иначе многие ценные бумаги так и остались бы неизвестны науке. Среди них уникальная Сибирская летопись С. У. Ремезова, документы о путешествиях С. И. Дежнева и другие. Миллер собрал также обширные данные по географии, археологии, этнографии и экономике Сибири. Особенно важна была вывезенная Миллером громадная коллекция архивных документов; сам он использовал только ничтожную часть их, но они служили и до сих пор продолжают служить доныне важным подспорьем для отдельных ученых и для целых учреждений. Вот вам и возы. За эту экспедицию сам Михайло Ломоносов с уважением относился к Миллеру. Уважал и … воевал с ним.
Причиной войны послужила речь Миллера «Происхождение народа и имени российского», которую он намеревался произнести в 1749 году на торжественном заседании Академии наук. Поскольку ещё до заседания с этой речью были ознакомлены и другие члены Академии, то вместо торжества получился конфуз – некоторые академики (Ломоносов, Крашенинников, Попов) нашли ее «предосудительной России». Миллер обвинялся в том, что:
«во всей речи ни одного случая не показал к славе российского народа, но только упомянул о том больше, что к бесславию служить может». Последние одиннадцать лет жизни, несмотря на паралич, Миллер продолжал работать. По смерти Миллера осталась коллекция автографов и рукописей (в 258 портфелях), важных для изучения истории, этнографии, статистики и промышленности России и, в частности, Сибири. До нашего времени более половины сибирского архива Г. Миллера ещё не опубликовано.
Август Шлёцер к своим 26 годам был весьма образованным человеком. В 1761 году Шлёцера заметил Миллер и пригласил его в Россию, предложив тому место домашнего учителя. Миллеру было уже 56 лет и ему нужен был помощник. По прибытии в Россию и немного осмотревшись, Шлёцер поставил себе три задачи: изучить русский язык, помогать Миллеру и заняться изучением русских исторических источников, для чего познакомился с церковнославянским языком. Скоро молодому энергичному Шлёцеру стало тесно быть в помощниках у Миллера. Начались несогласия по некоторым вопросам истории, и Шлёцер ушёл от Миллера. С помощью Тауберта Шлёцер был определён адъюнктом академии на неопределённое время.
Ещё находясь в помощниках у Миллера, Шлёцер увлёкся русскими летописями, но многое ему было непонятно. В академии Шлёцер продолжил изучение русских источников при этом он заметил связь летописного рассказа с византийскими источниками и стал изучать Георгия Пахимера, Константина Багрянородного. Однако, как оказалось, одними византийскими источниками всего объяснить нельзя, и Шлёцер приходит к выводу, что для получения наиболее объективной картины необходимо, как следует изучить все имеющиеся источники путём их сравнения.
Через три года пребывания в академии Шлёцер понял, что перспективы развития здесь у него нет никакой, и он решает уехать на три года в Германию, как бы в отпуск. Но, перед этим Шлёцер предлагает два плана занятий. Первый план основывался на том, что русской истории пока нет, но она может быть создана им, Шлёцером и идёт описание по пунктам того, что следует сделать. Второй план касался распространения образования среди русского общества. Поскольку Академия наук за последние 28 лет не издала ни одного хорошего учебника, то Шлёцер предложил издать ряд популярных сочинений на лёгком русском языке. Казалось бы, в проектах Шлёцера было рациональное зерно, но его проекты встретили противодействие со стороны академии, особенно Ломоносова и Миллера. Получив загранпаспорт, Шлёцер уезжает в Геттинген, где продолжал заниматься с русскими студентами, приезжавшими туда, но продолжать службу при тогдашних порядках в академии не согласился. Больше в Россию Шлёцер не приезжал, но пристально следил за ходом исторической науки в России. Уже в престарелом возрасте Шлёцер снова берётся за русскую историю и пишет своего «Нестора».
Здесь мною дано не полное описание положительной деятельности этой, так называемой «немецкой троицы», как о Байере, Миллере и Шлёцере презрительно отзываются антинорманисты. Более полное описание можно найти в интернете. Впрочем, в интернете можно найти и достаточно хулительного материала в адрес этих троих учёных. Честно признаюсь, до недавнего времени я также исключительно по незнанию и в соответствии с действующей пропагандой ещё со времён СССР думал, что эти трое есть ужасное зло. Но…, ознакомившись с биографией и почитав работу Шлёцера, понял, что не всему надо верить, когда говорят что-то плохо. Желательно самому разобраться в сути вопроса и тогда уже делать суждение. Конечно, определённые моменты их работ казались несколько диковатыми. Но… разве сейчас не происходит то же самое? Послушать Трехлебова или Левашова, Фоменко и Носовского и других деятелей и первый вопрос, который возникает, – они что, это всё серьёзно? Когда есть «белое», всегда возникнет «чёрное» и наоборот. Выказывая своё негативное отношение к антинорманистам, и особенно к неоантинорманистам, тем не менее, норманистов не защищаю. Ведь потому и беснуются их противники, что норманисты на сегодняшний момент не могут предоставить сколь-нибудь вразумительное по истории Руси. Переход же от «Rootsi» к «гребцам» так просто уникален. Было бы излишне самонадеянно сказать, что я, простой историк-любитель, нашёл, докопался до истины и где-то это есть действительно так. И свои наработки и исследования за последние 15 лет, я изложил в своей работе-трилогии, которая называется – «НЕИЗВЕСТНЫЕ РУСЫ».