Они нагие стояли, обнявшись под деревом. Кто-то из темноты протянул яблоко. Она взяла его и сразу надкусила. В небе полыхнул свет. В голове у неё рассыпались искры. Кто-то поспешно прятался в кустах. А мир стал иным.
Она стояла нагая под деревом. Было странное неприятное ощущение во всем теле. Она не знала, что это холод. Адам ещё не дал этому названия. Вдали послышались голоса. Между деревьев показались люди. Она никогда не видела людей, так как раньше они с Адамом были только вдвоём. Людей было несколько, и они были мужчинами. На их тела были наброшены какие-то длинные мягкие листья, но это не было листьями. Это было что-то другое. Ева инстинктивно почувствовала, что эти листья защищают мужчин от того неприятного ощущения в теле, которое становилось всё сильней. Мужчины увидели её и остановились. Они уставились на неё, широко раскрыв глаза. Один из них издал свистящий птичий звук и произнёс:
- Хороша... Я таких и не видывал.
Второй протянул руку, чтобы дотронуться до неё. Третий перехватил его руку и зло сказал:
- Не оскверняй себя, это блудница. Вишь, как оголилась, и не стыдится в глаза нам смотреть.
- Ну, коли блудница, чего нам терять? Я первый! – и он стал срывать с себя листья, покрывающие тело.
- Не смей! – третий зло толкнул его. Мы отведем её к этому проповеднику из Назарета. Посмотрим, что скажет. Авось и сам не устоит против такой красоты. Вот сраму-то будет.
- Какое мне дело до этого сумасшедшего! Я сам её хочу! Здесь!
Третий сильно ударил его, он упал. Покатился по склону, ударился головой о камень и затих.
- Рувим, дай ей свой плащ, - скомандовал третий. – Не вести же её голую по городу.
Рувим снял с тебя мягкий лист, который третий назвал плащом, и набросил на Еву. Сразу стало легче, а потом прошла и дрожь в теле. Ева ничего не поняла из разговора, кроме того, что её куда-то поведут. Они шли по земле, выложенной камнями, меж которых пробивалась трава. Ева споткнулась и ощутила сильную боль в большом пальце ноги. Кожа содралась и из раны капала какая-то красная жидкость. Ева в изумлении смотрела на свое тело. Такое знакомое, оно, оказывается, было совсем не знакомо ей. Тело умело мёрзнуть, дрожать, испытывать боль, выделять какую-то красную жидкость. Ева хотела остановиться, но третий сильно толкнул её:
- Иди-иди, не сдохнешь!
Ева шла по дороге, подталкиваемая мужчинами, но не замечала этих толчков. Вокруг неё был какой-то совершенно иной мир, внешне очень похожий на тот, в котором она жила до сих пор, но разительно от него отличавшийся. Вдали показались большие квадратные строения. Один из мужчин сказал:
- Ну, вот и город, дома уже видны.
Ева поняла, что слово дома относится к строениям, а город, очевидно, - это совокупность домов. Было очень интересно разгадывать загадку, которая, Ева это отчетливо поняла, называется ЖИЗНЬ. В городе показались и женщины, более мужчин обмотанные плащами. У некоторых плащи закрывали и голову, а вместе с ней и лицо. Еве они не понравились, как, впрочем, и мужчины, потому что от них исходила непонятная тревога, и не было ощущения счастья, которое постоянно наполняло её ДОМА. Вскоре они вышли на большое открытое пространство, окруженное домами. Один из её конвоиров назвал это площадью. А в другой стороне, прямо напротив них была небольшая толпа, окружавшая человека, сидевшего на камне. Он что-то чертил на песке палочкой. Толпа внимательно наблюдала. Когда Ева со спутниками подошли к ним, толпа расступилась, один из мужчин грубо сорвал с Евы плащ и толкнул её в центр образовавшегося круга. От сильного толчка Ева упала, проехалась коленями и локтями по пыли, срывая нежную кожу, и остановилась перед сидящим мужчиной. Толпа ахнула, поражённая не столько наготой, сколько неземной красотой Евы. А сидящий мужчина поднял на неё глаза. Несмотря на его бороду, длинные волосы и странный плащ, Ева сразу же его узнала:
- Адам! – вырвался у неё крик радости, а вместе с криком изо рта вылетел маленький кусочек яблока, который она откусила, но не успела ни прожевать, ни проглотить.
Они нагие стояли, обнявшись под деревом. Ева взволнованно ощупала лицо Адама, потом своё тело, потом крепко обняла его и зарыдала. Потрясенный Адам держал её за плечи и растерянно спрашивал:
- Что с тобой, Ева? Что это льётся у тебя из глаз?
Название пришло сразу же – слёзы.
- Почему у тебя льются слёзы? Почему такое волнение?
Кто-то из кустов наблюдал за ними и довольно улыбался.
Ева рассказывала Адаму снова и снова о том, что с ней произошло. Адам назвал это приключением. Он пытался представить всё то, о чём она говорила, но не мог. Ему чего-то не хватало для этого. Опыта - появилось новое слово, и Адам замер над осознанием его.
Опять был вечер, опять они нагие стояли, обнявшись под деревом. Опять кто-то из темноты протянул яблоко. Опять она взяла его и сразу надкусила. В небе полыхнул свет и в голове у неё рассыпались искры. И кто-то поспешно прятался в кустах.
Ева стояла привязанная к столбу, а вокруг неё полыхал огонь. Вокруг костра столпились люди, много людей. Все они смотрели на Еву и плакали. Какой-то молодой мужчина с криком «Жанна-а-а!!!» пытался прорваться к костру, но его оттаскивали. Ева поймала себя на мысли, что сейчас она намного лучше понимает, что происходит вокруг. Её уже не удивляли одежды людей, а их названия сами появлялись в голове. Так же, как и названия всего, что её окружало. Ева испытывала глубокое сожаление, что ей не удалось довершить то, ради чего она родилась на земле – освободить свою милую прекрасную Францию. Но ещё больше какое-то новое щемящее чувство не давало ей спокойно принять происходящее. Она хотела увидеть своего дофина. Она знала, что он отрёкся от неё, предал, отправил на суд и на костёр, но осуждения не было. Она хотела увидеть своего Карла. В последний раз. Ева вдруг поняла, что испытывает чужие чувства, чувства той, которую звали Жанна, и которая сейчас должна была сгореть на костре.
- Как такое может быть? Ведь на костре я, Ева. Но я – и Жанна тоже. Огонь уже лижет ноги Жанны, но и я испытываю мучительную боль. Жанна хочет видеть Карла, но и я должна его увидеть.
Ева всё напряжённей вглядывалась в толпу, и увидела того, кого хотела видеть Жанна. Он стоял вдалеке, она сразу его узнала по длинному, почти в пол-лица, носу. На глаза падала тень от шляпы, но Ева разглядела стоящие в них слёзы. Неожиданный яркий всполох костра осветил самое дальнее пространство, Карл вздрогнул и моргнул. Ева взглянула в его глаза и задохнулась от радости:
- Адам! – вместе с криком изо рта вылетел маленький кусочек яблока, который она откусила, но не успела ни прожевать, ни проглотить.
Они нагие стояли, обнявшись под деревом. Адам разглядывал Еву, словно видел в первый раз. Что-то новое было в её облике, в лице и в глазах. Страдание - дал этому название Адам. Он медленно опустился на колени, чтобы прижаться лицом к её ногам, но увидел страшные раны, оставленные огнём. Сердце его сжалось от любви и боли за Еву. Сострадание - пришло новое слово. Он провел рукой по её ногам и они очистились от ран, кожа стала прежней – бело-розовой и шелковистой. «Исцеление – вот, что произошло», - понял Адам.
- Расскажи, Ева, - попросил он.
Ева ничего не сказала, только внимательно и глубоко посмотрела на Адама. Он понял, что их мирный и спокойный рай подошёл к концу. Вне их существовал какой-то большой и непонятный другой мир. И Ева уже второй раз входила в него. Адам хотел быть рядом с ней, но не знал, как сделать это.
И снова был вечер, снова они нагие стояли, обнявшись под деревом. Снова кто-то из темноты протянул яблоко. Снова она взяла его и сразу надкусила. В небе полыхнул свет и в голове у неё рассыпались искры. И кто-то поспешно прятался в кустах.
Ева лежала на кровати в большой светлой комнате. На стенах, на полу, на стульях висели, лежали и стояли картины. Почти на всех изображена одна и та же женщина. Брови красивой дугой сходятся на переносице. Чуть широковатый нос, большие чувственные губы, карие глаза, наполненные страданием. Ева знала, что это её портреты, знала, что нарисовала их сама. Всё её тело пронзала мучительная боль. Позвоночник был поломан и склеен наспех в нескольких местах. Одной ноги у неё уже не было. В груди были рассыпаны раскаленные угли, каждых вдох и выдох давались с трудом. Однако Фрида уже давно привыкла к этой боли, она не замечала её. В мыслях был только он – её вечный мучитель и вечная любовь. Он выглядит как огромный младенец с дружелюбным, но печальным лицом. Его широко раскрытые, темные и умные глаза сильно выпучены, и кажется, их едва удерживают распухшие веки. Они выступают, как глаза лягушки, отделенные друг от друга самым необычным образом. Так что, кажется, что его поле зрения простирается дальше, чем у большинства людей. Словно они были созданы исключительно для художника бескрайних пространств и толп.** Фрида знала, что сегодня – её последний день и желала отдать его Диего. Она устала ждать и задремала. Проснулась от страстного поцелуя в губы – Диего пришёл. Его язык проник в её рот и что-то нащупал там.
Ева открыла глаза и утонула в его выпученных глазах. Она смогла только выдохнуть:
- Адам… - изо рта вылетел маленький кусочек яблока, который она откусила, но не успела ни прожевать, ни проглотить.
Они нагие стояли обнявшись под деревом. Адам обнимал Еву словно, пытаясь защитить от неведомой опасности. Ева открыла глаза. Внимательно обвела ими их родной дом и увидела у своих ног откушенное яблоко. Она нагнулась и подняла его.
- Идём, Адам. Идём вместе. Кусай.
Она поднесла к его губам яблоко и одновременно откусила его с другой стороны…
Кто-то стоял в опустевшем раю и печально улыбался.
* D. Rivera, G. March «My Art, My Life: An Autobiography» (Dover Fine Art, History of Art, 2003).