Выбор

Ирина Пересада
Мужчина, поздоровавшись, уверенно прошёл в кабинет. Сел в кресло, закинул ногу за ногу, и своими абсолютно круглыми глазами внимательно обвёл комнату.
- Неплохо тут у вас, уютно, - наконец резюмировал он. Потом также внимательно рассмотрел психолога Анну Юрьевну. - Вы мне тоже нравитесь, кажется, с вами можно иметь дело.
Она улыбнулась и в тон ему ответила:
- Спасибо, вы мне тоже симпатичны. Кажется с вами приятно иметь дело, – потом, услышав со стороны двусмысленность своей фразы, удивилась себе, но спокойно продолжила. – Очевидно, речь пойдет о любовной истории.
- Да, вы правы. Все остальные свои дела я решаю сам. Любовные, впрочем, тоже. Но сейчас я запутался. Мне нужна помощь.
-  Расскажите, - мягко сказала она. От мужчины исходила невероятная мужская энергетика и Анна Юрьевна неожиданно поняла, что ей совсем не хочется выслушивать его историю, а хочется оказаться совсем в другом месте, где она могла бы позволить своей голове кружиться, а телу блаженно расслабиться. Но…
- Я начну сначала.
- Конечно, так будет проще.
- Хорошо. Дело в том, что я никогда не хотел жениться, - помолчав, начал он. - Мне было вполне достаточно практически ежедневных любовных приключений. И знаете, я не прилагал для этого никаких усилий.
- Верю, - ответила Анна Юрьевна, все больше попадая под его обаяние.
- Вы же видите, что я – урод, и это - мягко говоря. - Он внимательно оглядел свои руки. – Я маленького роста, ноги кривые, руки лопатой, пальцы как сосиски. Хорошо ещё, что я долго занимался боксом и айкидо. Накачал мышцы, да и спина распрямилась. А в школе я был худым и кривым. Но девочки всегда вешались на меня, и я никак не мог понять, почему. Правда, я был отличником. Но в отличников влюбляются редко, а в таких уродов, как я – тем более. Потом мне надоело задавать себе этот вопрос «почему?» и я просто принял факт – я самый крутой и сексуальный тип в школе. Потом та же история продолжилась и в институте. Посмотрите на меня – глаза круглые и навыкате как у рака, нос до подбородка. К девятнадцати годам волосы на голове вылезли полностью, – у него действительно была потрясающая лысина, абсолютно круглая и блестящая, словно тщательно отполированная. – После института начали вылезать один за другим зубы. Но этот вопрос современной стоматологией решается быстро.
Мужчина улыбнулся, демонстрируя великолепные зубы, которые действительно выглядели как настоящие.
- Импланты. Дорого, правда, но это того стоит. В немецкой клинике мне и создали эту роскошь. У меня тогда уже был свой бизнес, дела шли хорошо и в стране и за рубежом. Сколько лет прошло, а зубы как новенькие.  Кстати, там же в Германии мне хирурги предлагали подправить внешность. Но я не согласился – кто его знает, в чём моя удача? Может в моём уродстве? Ну так вот, годам к двадцати шести мои родители решили меня женить. Сами невесту подыскали. Я долго брыкался – зачем себе добровольно жизнь портить? Но они меня уговорили хотя бы посмотреть на невесту. Я посмотрел и впервые в жизни влюбился. Она была не просто красавицей, она была чудом. И имя у неё было красивое и нежное – Нушаба, как будто специально созданное для неё. Сыграли свадьбу. После третьего ребёнка я понял – кроме детей нас ничего не связывает. Влюблённость прошла, а любовь так и не пришла. Она оставалась такой же милой и ласковой, удивительно красивой, но воздушная романтическая юная девушка превратилась в обычную домашнюю клушу. Ей были нужны только дети. Она тряслась над ними, видя опасность буквально во всём. И если бы не моё спартанское воспитание – они были бы потеряны для общества. Я тоже сумасшедший папа, но в другой крайности. Дети должны быть сильными, смелыми и добрыми. Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, как должно быть страдали мои сыновья, испытывая на себе такие разные подходы к воспитанию. Все внимание отдавалось детям, а наши личные отношения словно застыли на какой-то мертвой точке. Через семь лет мы развелись. Знаете, она даже не стала подавать на алименты: «Ты и без алиментов детям последнее отдашь, зачем что-то ещё?»
Действительно, я оставил им дом с садом в пригороде, машину – слава Богу, она научилась её водить. На имя детей положил деньги на депозит – тогда давали сумасшедшие проценты. А себе купил большую квартиру в новостройке в городе. Сначала пробовал вернуться к прежней жизни, но не получилось. Повзрослел, наверное.
Алию я встретил через полгода после развода. Она была полной противоположностью моей жене. Энергичная, серьёзная и глубокая. Она работала редактором в центральной газете. Я не скажу, что она была красива, но её светло-карие глаза всегда смотрели так спокойно и понимающе, что ты как будто отдыхал в её взгляде. Алия была единственной из всех женщин, которую я завоёвывал. Она сопротивлялась два месяца, а потом – помчалась тройка с бубенцами! Кстати, тройка была на самом деле. Я пригласил её в Москву на масленицу. В тот год было очень холодно и снежно. Мои друзья устроили нам катание на тройке в санях. То ли кони были причиной, то ли мороз, который заставил её утонуть в моих объятиях, но крепость пала. И я вам скажу – осада того стоила. Возвращались мы вместе уже ко мне домой. Новые отношения закрутили меня и крутили до того незабываемого апрельского дня.
Мужчина замолк, закрыв глаза. Потом выпил  стакан воды, снова налил его и продолжил.
- В тот день я зашёл по делам в министерство. Довольно быстро всё уладил и решил повидаться с другом, который работал тут же. Спустился на его этаж, отыскал комнату в запутанных коридорах власти и вошел. Был обеденный перерыв, в комнате было шумно и весело. То, что случилось потом, итальянцы это называют «удар молнии». Девушка сидела на столе и светилась в лучах яркого солнца. Распущенные волосы создавали ореол вокруг её тоненькой фигурки. Словно волшебная бабочка опустилась на стол и замерла. А я остолбенел под этим ударом молнии, я понял, что пропал. Ещё не видя её лица, я знал, что люблю его, что больше мне ничего не нужно и что это навсегда. Нармин тоже была поражена, но моим уродством. Правда, как и остальные женщины, она через пять минут после знакомства перестала замечать его. Через неделю я сделал ей предложение. Через две я познакомился с её родителями, через четыре месяца была назначена свадьба. Её отец, вероятно поняв во мне старого ловеласа, поставил условие:
- Дочь мою до свадьбы трогать не смей – убью.
Я не стал спорить и дал слово – до нашей свадьбы я её не трону. Да и зачем было торопиться? Я наслаждался нашими встречами, разговорами, мимолётными прикосновениями, которые с ней были для меня слаще, чем обладание. Я познакомил Нармин со всеми моими друзьями. Однако они очень настороженно приняли её - ещё свежи были мои восторги по поводу Алии.
- Да, а что же Алия?
- В тот же апрельский день я сказал ей, что полюбил другую девушку и женюсь на ней. Она ничего не ответила, а только посмотрела на меня. В её глазах впервые я увидел растерянность и смятение вместо обычного спокойствия. Она быстро собрала вещи и немного помедлила в дверях. Я ничего не сказал. А что было говорить? Прости? Я - подлец? Но я не чувствовал никакой вины. Я уже любил другую. Я был переполнен новым чувством. Я был счастлив.
- Наверное, это было жестоко.
- Возможно, но я этого не чувствовал. Я был честен с ней и с собой. И я ещё не делал предложение Алие. Мне не в чем было винить себя.
За месяц перед свадьбой мой бизнес рухнул. Знаете, это отдельный разговор. Хакерская атака на деловую переписку, один из западных партнёров мощно подставил меня. Все деньги со счетов были сняты и уплыли в неизвестном направлении. Концы потом так и не нашли. Но самым большим ударом оказался отказ Нармин выходить за меня замуж. Я лихорадочно искал выход после потери бизнеса, и у меня начал вызревать план нового дела. Восстанавливать старое я не хотел. Если Аллах закрывает один путь, нужно найти новый. Во время одной из встреч с Нармин я начал делиться с ней своими планами, но она не став слушать и отводя в сторону глаза, сказала:
- Отец говорит, что мне не стоит выходить замуж за голодранца с тремя детьми. Я привыкла к комфорту. А ты не сможешь мне это обеспечить.
Честно говоря, я сначала и не понял, о ком идёт речь и глупо переспросил:
- За какого голодранца?
- За тебя.
- Нармин, какое это имеет значение? Мы же любим друг друга, это главное. А деньги, бизнес – это решаемо.
- Папа говорит, что только в сказках с милым рай в шалаше. А в жизни нужно многое другое.
- Нармин, ты любишь меня?
- Да, люблю, но это не важно.
Она не смотрела на меня, как бы я ни старался поймать её взгляд. На все мои доводы, аргументы и факты она отвечала одним:
- Папа говорит, что не нужно.
- Нармин, но ведь только на те свадебные украшения, что я купил тебе, можно открыть небольшой бизнес.
- Ты хочешь забрать их? Вот, я принесла, - она быстро открыла сумочку и достала аккуратный пакет. – Возьми, здесь всё.
Наш разговор был на эстакаде, уходящей в море. Я взял пакет, размахнулся и забросил его подальше в волны. Со стороны, я сейчас понимаю, это был театральный жест, но тогда я словно отбросил от себя тот ужас, который меня охватил при отказе Нармин.
- Правильно папа говорит, ты – ненормальный. Псих! И хорошо, что я не выхожу за тебя замуж! – она резко развернулась и побежала к берегу.
Я пил долго. По-черному. Без просыпу. В минуты прояснения в голове  звучали её слова «Хорошо, что я не выхожу за тебя замуж», и я снова напивался.  Однажды, когда я спустился в магазин за очередной порцией водки, я встретил Гулама. Это был старый добрый знакомый, из тех, с кем приятно раскланиваться, но близких отношений не получается.
- Слушай, что с тобой? В каком ты виде? Я думал, ты летаешь от счастья, а ты еле ползаешь.
- С чего бы мне летать?
- Да у вас же вот-вот родится малыш. Алия такая счастливая ходит, вся светится.
- Кто?!
Он внимательно посмотрел на меня.
- О, да здесь всё так запущено. Вы что, расстались?
- С кем?
- С Алиёй.
Я стал медленно трезветь. Алия должна родить? От кого? В тумане я попытался посчитать сроки. Кажется, всё совпадало. Ребёнок действительно должен быть мой. Я взял Гулама за грудки, потряс и потребовал:
- Рассказывай!
- Ниджат, это ты должен рассказывать. Что я знаю? Алия на сносях. Я думал, это ваш ребёнок.
- Ребёнок наш. Мой. Только я не знал об этом. Где она?
- Ниджат, проспись, потом сам всё выяснишь. Я-то причём?
Дома я долго стоял под холодным душем, наблюдая, как хмель понемногу выходит из головы. Потом оделся, зашел в парикмахерскую в нашем же доме и побрился. Выпуклые глаза ещё больше выпячивались на похудевшем сером лице. Лысина потускнела, как зеркало под влиянием времени. Только приличный костюм и свежая сорочка из старых запасов придавали мне сносный вид.
Дверь открыла Алия. Она попятилась, одной рукой прикрыв рот, а второй держась за большой живот.
- Кто? мальчик?
- Я не знаю. Кого Бог даст.
- Мальчик. А почему молчала?
- У тебя же невеста, свадьба. Зачем тебе это? – она выразительно показала на живот.
- У меня ничего нет. Ни невесты, ни бизнеса. Я голодранец с тремя детьми. Уже скоро с четырьмя, - теперь я показал на её живот. - Правда квартира осталась. Поедем домой?
Она посмотрела мне в глаза, и я увидел там такую нежность и любовь, что задохнулся от поднявшегося к горлу кома, упал на колени и разрыдался. Я никогда в жизни не плакал, даже в детстве, не знал, что это такое. А сейчас, обнимая её живот, рыдая в голос, я почувствовал огромное облегчение и счастье, которых никогда не испытывал раньше.
Алия родила через три дня. Мальчика. Мы с ней успели сходить в загс, там увидев её живот, расписали сразу. Так что сын родился в нормальной семье, с мамой и папой. Перед загсом я ей сказал:
- У меня сейчас ничего нет – ни денег, ни бизнеса, я не смогу обеспечить тебе нужный комфорт.
- У тебя есть мы с ребёнком, у нас есть ты. Разве этого мало? У нас есть наш дом. Это уже много. А у меня есть работа. Думаю, прорвёмся куда-нибудь.
С рождением моего четвёртого сына жизнь стала стремительно налаживаться. Моя идея оказалась гениальной, не буду скромничать. Бизнес снова пошел в гору. Я купил загородный дом по соседству с моей первой семьёй и мы туда переехали. Нушаба приняла Алию очень тепло, чему я удивился и очень обрадовался. Для старших сыновей младший оказался любимой игрушкой. Они его нянчили, а когда чуть подрос – стали учить играть и воспитывать. 
Мужчина снова выпил воды, достал сигареты, потом спрятал их.
- Я всё время забываю, что бросил курить. А пачку ношу так.
- На всякий случай?
- Вот-вот. Ну, я продолжу. В роду моего отца всегда рождались только мальчики. Даже в семейных легендах не было ни слова о девочках. У отца пятеро братьев. У меня два брата, у братьев только сыновья. А тут мне захотелось дочку. Прямо до боли. Когда Алия забеременела во второй раз, я каждый день гладил её живот и разговаривал с дочкой.
- Слушай, Ниджат, а если снова мальчик? Представляешь, какая травма будет у ребёнка – с ним общались как с девочкой, а он оказался мальчишкой.
Определять пол ребёнка Алия категорически отказалась.
- Кого Бог даст, того и даст.
Вторую беременность Алия переносила плохо, приходилось все время ездить в город наблюдаться у врача. К концу её беременности мы снова переселились в городскую квартиру, чтобы быть поближе к врачам. Где-то за неделю до срока родов я ранним утром поехал за город к детям и малыша взял с собой. Алия плохо спала ночью и заснула только под утро. Чтобы её не тревожить я запер дверь на замок, который открывался только снаружи. Было воскресенье, погода стояла прекрасная, мы с мальчишками поехали на море, погоняли в футбол. Потом позавтракали в кафе, каждый рассказывал мне свои новости. Они знали, что скоро у них должен появиться братик или сестренка, знали, как я хочу девочку и с энтузиазмом  фантазировали, как они будут заботиться о ней, защищать от плохих людей и диких животных, как научат играть в футбол. Я несколько раз звонил жене, но телефон был отключён – наверное, она спала. К часу дня не ответил и городской телефон. Мне стало тревожно. Оставил малыша Нушабе и помчался в город. Лифт не работал – в доме не было электричества, и аварийный генератор тоже почему-то не подключили. Я взлетел на одиннадцатый этаж, отпер дверь. Алия стояла в прихожей, прислонившись к стене.
- Ниджат, как только ты ушёл у меня начались схватки. На моём телефоне села батарейка и городской тоже не работал, потому что вырубили свет. Я не смогла выйти – дверь была заперта. Пыталась с балкона позвать соседей – но рядом никто не живет. Ниджат, звони в скорую, я рожаю.
Я заорал как сумасшедший:
- Терпи, не торопись! Сейчас врачи приедут!
Пока я звонил в скорую, потом братьям, Алия стала оседать на пол.
- Ниджат, не волнуйся. Я рожаю. Скорей принеси простыни, я уже не дойду до кровати. - Я помчался в спальню, схватил матрас и несколько простыней, принес их в прихожую и уложил Алию. – Не бойся милый, соберись, нужно принять роды.
Алия застонала, а мне стало страшно. Как?!!! Как я могу принять роды? Я не знаю, что это такое!
- Аленька, родная, ну, потерпи немного, врачи едут уже.
- Я рожаю…
В этот момент внутри меня что-то вспыхнуло, и я воскликнул, обращаясь к небесам:
- Господи, если даёшь такое испытание, дай силы, чтобы пройти его, дай умение, чтобы помочь жене!
И как отклик в голове вдруг зазвучал голос покойной бабушки, и всплыла молитва, которой она нас учила в детстве:
- Пророк сказал, что молитва эта – Аль-Фатиха избавляет от всех болезней кроме смерти, запомните её и всегда обращайтесь с ней к Аллаху:
Бисмил-ляхи рахмани рахим.
Аль-хамду лил-ляхи рабиль-алямин.
Ар-рахмани рахим.
Мялики яумид-дин…
Во имя Аллаха, Всемилостивого и Милосердного,
Хвала — Аллаху, Господу миров.
Всемилостив и Милосерден Он один,
Дня судного один Он Властелин…
Я стал в голос читать её, а Алия протяжно закричала, и я увидел, как что-то показалось из её чрева. И в эту минуту вселенское спокойствие снизошло на меня, а моими руками словно стал водить опытный акушер. Я понял, что выходит головка ребёнка, стал мягко поглаживать её, и она постепенно  продвигалась вперёд. Алия снова закричала, и головка вышла наружу. Редкие светлые волосики покрывали её. Этот миг остался у меня в памяти, словно фотография, сделанная навечно. Я чувствовал, как ребёнок стремится наружу, и нежными точными движениями помогал ему. В какой-то момент, ощутив бессилие Алии, я закричал:
- Тужься, Алия, тужься! Родная, ты сильная! Мы сможем, мы уже смогли!
Показались плечики, и вместе с водой вынырнуло тельце. Я поймал его, схватил простыню, обернул, и в этот момент ребёнок закричал. Мне чётко послышалось в его крике:
- Молодец, папа! Спасибо мама!
- Кто, Ниджат? – слабо спросила Алия.
- Я не знаю…
- Ну, посмотри.
Я раскрыл простыню и не увидел того, что на обычном месте видел у своих сыновей. Сначала я опешил, а потом сообразил:
- Аленька, это дочка… - слёзы полились из глаз и снова включились все эмоции. Я положил девочку на грудь жене, стараясь не пережать пуповину, которая  от ребёнка уходила в чрево матери, и обнял их обеих.
Тут отворилась входная дверь – слава Богу, что я не захлопнул её – и на пороге показалась бригада врачей из скорой помощи.  За ними я увидел испуганные лица своих братьев. Потом доктора говорили, что мне нужно дать две медали: первую за мужество - оказывается многие мужчины, решив присутствовать при родах жены, позорно падают в обморок. А вторую медаль - за высочайший профессионализм в принятии родов. Девочка была абсолютно здорова, и у Алии не было ни одного разрыва. Их отвезли в клинику. Я порывался сразу же ехать с ними, и братья еле убедили меня принять душ и переодеться. В ванной в зеркале я увидел своё лицо – перепачканное, испуганное, но одновременно блаженно-счастливое.
Имя для дочери я придумал заранее – Умида. В переводе с арабского оно означает «желанная». Кроме меня никто не верил, что родится девочка, даже Алия, поэтому я ни с кем и не советовался, выбирая имя. Однако оно понравилась всем, а сыновья стали называть сестрёнку Умка, она и вправду походила на смешного медвежонка. С этого дня со мной произошла трансформация – я стал ощущать жену частью самого себя. Если бы меня спросили, люблю ли я её, я и не ответил бы сразу. Как можно любить свою голову или своё сердце? Но отними их – и жизнь закончится. Интересно, что Алия ощущала то же самое – мы стали одним с двумя телами.
Мужчина замолчал, погрузившись в себя. Его странное лицо осветил внутренний свет, и оно стало красивым и одухотворенным. Через пару минут он встрепенулся, возвращаясь в настоящее, и продолжил.
- У меня есть одна привычка, уж и не знаю, хорошая или плохая, но я никогда не выбрасываю никакие рабочие бумаги. Они все подшиты и хранятся в архиве. У нас в офисе есть такая комната, и в ней всегда идеальный порядок. Как-то мне понадобилась информация ещё со старой фирмы, я нашёл нужную папку и стал листать документы. Совершенно неожиданно на одном листе в верхнем углу я увидел городской номер телефона и имя – Нармин. Буду честен – я вспоминал её иногда, и сразу возникало лёгкое сожаление, какое вероятно бывает у детей, когда они понимают, что волшебство остаётся в сказке, а в жизни происходит совсем иное. После разрыва я удалил из телефона все номера Нармин и никогда не ездил по той улице, где она жила. В нашем городе невозможно и квартала пройти, чтобы не встретить пару-тройку знакомых, но за все эти годы я ни разу не встретил Нармин. Ни на улице, ни в ресторанах, ни на концертах, ни на бульваре. Сейчас, когда передо мной лежал номер её телефона, меня охватило неодолимое желание услышать её голос, и я позвонил. Ответила сама Нармин.
- Привет, это я. Как ты?
Я ожидал чего угодно, кроме того, что услышал:
- Слава Богу! Наконец! Я так ждала тебя, так мечтала увидеть, так хотела услышать твой голос. Наконец! Я поняла тогда, что люблю тебя сильнее, чем думала, а потом поняла, что я просто не могу жить без тебя, - она выпалила это скороговоркой, словно боялась, что не успеет высказаться.
- А почему сама не позвонила?
- Я не смогла, - она помолчала. - Боль в твоих глазах в тот вечер была такой сильной, что душа разрывалась от мысли - от моего звонка тебе станет ещё хуже. И что я могла предложить тебе? Отец категорически был против, даже не хотел говорить на эту тему. А как я могла переступить через него? Я удалила твои телефоны, чтобы не запомнить их. Я сменила работу - министерство на аэропорт.
- И вышла замуж.
- Нет! Я не могу ни на кого смотреть, я не могу ни о ком думать, кроме тебя. И так все эти годы. Приезжай сейчас, - Нармин назвала место встречи.
- Нармин, я голодранец с пятью детьми.
- С пятью? Ты женат?
- Да, и счастливо, - тут я вдруг понял, что я действительно счастливо женат.
- Неважно. Ты позвонил, ты хочешь меня видеть. Я тоже. Я хочу быть с тобой.
- Нармин, но я не смогу обеспечить тебе комфорт, к которому ты привыкла,
- Прости меня, я была дурой. Приезжай!
И я поехал. Нармин изменилась за эти годы. Исчезли девичья непосредственность и обаяние юности. Но появились глубина в глазах и обаяние женщины, познавшей любовь и заплатившей за это большую цену. Нармин взяла меня за руки и заглянула в глаза. Взглядом она пыталась проникнуть в меня, словно искала там моё прежнее чувство и ответы на свои вопросы. Я мягко отстранил её и открыл дверцу машины.
- Я вижу, ты не бедствуешь, судя по классу автомобиля.
- Нармин, с тобой я - голодранец с кучей детей.
- У меня умер отец, а мама давно мечтает выдать меня замуж. Женихов много, ведь я завидная невеста. После отца остался бизнес, половина которого – моя. Всем управляет брат. Он способный и абсолютно честен со мной. Я работаю, потому что мне нужно занять себя, да и жизнь в аэропорту бурлит. В этом кипении мне удаётся забыть о тебе. Но теперь мы будем вместе.
Я пытался разобраться в себе. От прежнего удара молнии остался только пепел, но из него, кажется, была готова возродиться птица Феникс. Мы стали встречаться. Каждое утро я подвозил её на работу. Иногда мы виделись и по вечерам. Но я – человек открытый, мне очень сложно прятаться, опасаться, что кто-то может узнать о наших отношениях и рассказать Алие. А этого я не мог допустить: причинить боль жене – это причинить боль самому себе. И я ни за что, ни при каких условиях не променял бы мою семью на Нармин. Так продолжалось довольно долго. Нармин расцвела, глаза её светились, в ней появилась грация счастливой женщины. Я любовался ею, испытывая чувства Пигмалиона, увидевшего ожившую Галатею. Но отношения не могут застывать на одном уровне – это ведёт к концу, всегда необходимо развитие. А я не стремился к этому. Нармин заговорила первая.
- Наверное, нам нужно расстаться. Ты многое мне даёшь, но я чувствую - наши встречи уже ни к чему не приведут. А я тоже хочу семью и детей, хочу найти себя и в таких отношениях. А пока ты рядом это невозможно с другим.
Мужчина снова замолчал. Анна Юрьевна воспользовалась паузой и спросила:
- А почему она не хочет родить от вас?
- Она хочет, но я не сплю с ней. Я не могу предать жену.
- А ваши встречи – это что?
- Это не предательство, это дань прошлому, в котором остался узел. Это попытка его развязать. А ребёнок только завяжет новые узлы. Хотя я безумно люблю своих детей.
- И что, вы развязали узел?
- Для себя да. Но для Нармин он затянулся ещё туже.
- А в чём вы хотите совета?
- Как нам с ней расстаться?
- Вы уже расставались прежде.
- Тогда она резала по живому. Но даже я, сильный мужчина, чуть не сломался. Меня спасли Алия и сын. А что делать ей, хрупкой женщине? Я думаю, может нам постепенно свести на нет наши встречи? Сначала встречаться через день, потом через два, потом через три, потом…
- Вы уже составили график?
- Не иронизируйте. У неё сейчас трудный период – она расстаётся с любимым человеком и ей нужна поддержка. Кто кроме меня сможет ей помочь? Я не могу быть подлецом и оставить её в трудную минуту.
Анна Юрьевна опешила.
- С кем она расстаётся?
- С любимым человеком.
- А кто он?
- Это я.
- А кто её хочет поддерживать?
- Тоже я.
- Для того чтобы не расставаться?
Мужчина удивился.
- Для того чтобы помочь ей преодолеть кризис.
- Скажите, а если вы будете рядом, как вы расстанетесь?
- Вот в этом я и запутался. Если я уйду – я буду подлецом, оставившим женщину в беде. Если останусь помогать ей – мы не расстанемся, и я буду подлецом, который мешает ей наладить личную жизнь.
Анна Юрьевна в очередной раз поразилась изощрённости игры человеческого ума. Этот сильный, умный  мужчина придумал себе задачу, которую сам не может решить.
- Как я понимаю, подлецом вы будете считать себя в любом варианте. А вы сами чего хотите?
- Я? – он задумался. – Я хочу быть со своей семьёй. Вы знаете, как мы все дружно живем! Алия, Нушаба и наши дети. Мы ходим в гости друг к другу, вместе отдыхаем, вместе путешествуем. Если бы ещё и Нармин могла бы быть с нами. Я бы был абсолютно счастлив. Но это невозможно. Что мне делать?
- Оставьте себе то, что возможно. И отпустите то, что должно уйти.
- Но она же будет страдать.
- Если бы страдания не были нужны человеческой душе, Господь не допустил бы их. Страдания очищают душу и делают сильнее тех, кто преодолел их.
- А по-другому разве нельзя?
- Можно. Ведь у Нармин был выбор. Остаться с вами или послушаться отца. Она выбирала между любовью и послушанием.
- Она не могла его ослушаться.
- И получила страдание. И у Алии тоже был выбор – сделать аборт или подарить жизнь ребёнку от любимого человека. Она выбрала жизнь, и жизнь подарила ей счастье. С любимым.
- Да, это так.
- И у Нушабы тоже был выбор – встать в позу и порвать с вами все отношения, кроме материальных, или принять вашу новую жену и детей. Она выбрала второе и получила крепкие семейные связи и поддержку.
- И это так.
- И у вас есть выбор – семья, спокойствие детей и чистая совесть или тайное развязывание узлов прошлого, которые завязываются всё туже. Помните, что сделал Александр Македонский с узлом?
- Разрубил его.
- Быстро и надёжно. И получил награду, а не страдание. Выбор всегда за нами, главное - взять ответственность на себя и быть готовым к последствиям своего выбора, принять их как неизбежное.  Счастье или страдание, пустота или жизнь. Выбирайте.
- Знаете, в делах я руководствуюсь именно этим принципом. Но бизнес – это игра. А жизнь…
- Законы одни. И выбор всегда за нами.
Мужчина встал. Анна Юрьевна протянула руку, он наклонился и поцеловал её.
- Спасибо вам. Я пойду. Рубить узлы.