Было это ещё при Советском Союзе. А точнее сказать, в пору тотального дефицита, когда на полках прилавков магазинов и рынков-хоть шаром покати. И приходилось всячески изворачиваться, чтобы достать хоть что-нибудь. Выручала столица... Ехали туда за всем: одеждой, обувью, продуктами...
Вот в такой вояж отправилась как-то и я со своей семилетней дочкой Юлей. Решила сразу же убить двух зайцев: и Москву ребёнку показать, и прикупить что-нибудь из дефицитного...
А надо отметить, что снабжение в "сердце нашей Родины" было намного лучше, чем на Богом забытой периферии. Но и очереди в Москве были запредельными из-за потоков приезжих за товарами со всех концов нашей необъятной страны. Помните загадку на эту тему? "Длинные, зелёные, пахнущие колбасой." Ответ: "Поезда и электрички, отходящие от московских вокзалов." Москвичей раздражали мы, приезжие-"понаехавшие тут". Наше путешествие за дефицитом и "зрелищами" было нелёгким. Многочасовые очереди не только в магазинах, но и в музеях, театральных кассах нас буквально изнурили: и физически, и морально, поэтому впечатления были испорчены. Возвратились со словами: "В гостях-хорошо, но дома-лучше."
Пока я распаковывала вещи, выкладывая из сумок то, что удалось "отхватить" в Москве, моя дочка гуляла на улице. Через некоторое время возвращается с какой-то незнакомой женщиной. А надо сказать, что воспитывала я свою Юльку в духе вселенской любви ко всему человечеству, безграничной щедрости и честности, за что на селе её даже прозвали "простодушная простушка". И вот моя "щедрая натура" приводит с улицы незнакомку и требует для неё "московских вкусностей". При этом женщина спокойно стояла и... ждала.
Не знаю, что на меня нашло, только выставила я нахалку с таким треском, что и сама удивилась своей дикой выходке. А тут ещё Юлька закатила мне настоящую истерику. "Ты тётю обидела, делиться надо,- рыдала она,- жадиной быть стыдно". И тогда я предложила ей: "Давай пойдём и угостим бабу Клаву". Это наша соседка, одинокая и больная старушка. Сколько я помню, вечно сидела она на скамейке возле своей убогой хибарки и всем своим тщедушным видом вызывала у всех сочувствие и жалость. Кто, чем мог, помогал ей. Вот и на этот раз она страшно обрадовалась нашим гостинцам: постоянно кланялась, молилась и благодарила нас. Юля была счастлива, я тоже. Мир между нами восстановился.
... Прошло несколько дней. И в какой-то момент все заметили, что скамейка бабы Клавы пуста. Дверь в её хилое жилище была закрыта изнутри, на стук в окно не отвечала. Позвали участкового, взломали двери и нашли старушку мёртвой. Тут же отыскались активисты, которые прошлись по домам и собрали деньги на похороны. Вдруг откуда-то появился мужчина лет сорока, назвавшийся её единокровным племянником. Вячеслав, так звали родственника бабы Клавы, тут же развил необыкновенную деятельность, но только не по организации похорон, а по распродаже её скудного имущества. Никто Вячеслава прежде никогда не видел, но кто-то из соседей вспомнил, что баба Клава в разговоре упоминала о его существовании. На торги были выставлены также дрова и уголь. Покупательницей оказалась тётка Матрёна. Она стала просить Вячеслава не брать с неё деньги, пообещав все расходы по поминкам взять на себя. Вячеслав не согласился. "С какой стати я всю вашу улицу кормить должен? Деньги отдай мне,-велел он. А знаешь, забирай-ка ты бабкину постель". Он ухватил за край матраса, широким щедрым жестом сбросил его на пол и остолбенел от изумления. У тётки Матрёны тоже челюсть отвисла. Под матрасом лежала целая денежная куча из купюр разных достоинств. Вячеслав быстро сгрёб деньги в старую простынь, погрузил "своё кровное наследство" в легковушку и уехал, даже не дождавшись окончания похорон.Был ли он в самом деле племянником, история умалчивает. Долго ещё шли пересуды по селу.
Долго ещё тётка Матрёна злилась, плевалась и с ненавистью повторяла: одну и ту же фразу: "Ах, ты,блин, тётка Клавка... зараза старая... миллионерша подпольная... "