Новая экономическая политика для России и Мира

Лариса Миронова
Вышел сборник статей запрещенной конференции.
 Уже активирована ссылка на весь сборник на сайте Института Экономики РАН - для скачивания сборника в ПДФ.

Сборник научных трудов активирован в ELIBRARU.

Ссылка на опубликованный Сборник:

https://elibrary.ru/item.asp?id=41449650

Для получения полной информации рекомендую сначала войти в ELIBRARU пройдя регистрацию.

Все статьи авторов, имеющих ID (зарегистрированных в Science Index) уже прикреплены к авторским спискам.

Полные тексты Статей и Сборника доступны для просмотра и скачивания (иконка зеленого цвета в колонке справа).

Мой доклад (он же - статья в этом сборнике) с. 128-138
"ГОСУДАРСТВО КАК ПЛАТФОРМА"
Все сертификаты получены.

***
Далее кусок из сборника -
начало, доклад Гринберга Р.С., научного руководителя НИЭ РАН, 
и мой доклад "Государство как платформа"
***

Международный фонд Н.Д. Кондратьева Институт экономики Российской академии наук


НОВАЯ ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА ДЛЯ РОССИИ И МИРА
Электронное издание

Сборник научных трудов участников Международной научной конференции XXVII Кондратьевские чтения:
«Новая экономическая политика для России и Мира»

Москва, 29-30 октября 2019 г.
 

УДК 330.35.011 ББК 65.9(2РОС)

Редакционная коллегия:
Р.С. Гринберг, член-кор. РАН, доктор экономических наук В.М. Бондаренко, кандидат экономических наук,

 
ДЕНЕЖНЫЕ ДОХОДЫ НАСЕЛЕНИЯ: ВОПРОСЫ АНАЛИЗА И УПРАВЛЕНИЯ
 
Гринберг Руслан Семенович
Профессор, член-корреспондент РАН Научный руководитель Института экономики РАН Президент Международного фонда Н.Д. Кондратьева
г. Москва

ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ТЕОРИЯ СЕГОДНЯ: НЕОБХОДИМОСТЬ ОБНОВЛЕНИЯ И ТРЕБОВАНИЯ ПРАКТИКИ

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках

научного проекта № 17-02-00521 ОГН

Аннотация. В статье обосновывается необходимость обновления современной экономической теории. Ставится под сомнение полезность её мейнстрима с точки зрения требований современности, а также даётся критика его идеологической направленности. Приводятся аргументы в пользу тезиса о необходимости междисциплинарного подхода к исследованию процессов, происходящих в современной экономической жизни социума. Рассматривается новая экономическая модель государства и выявляются факторы, ведущие к
«провалам государства». Выявляются угрозы для рыночной экономики в современном мире и способы их нейтрализации.
Ключевые слова: экономическая теории, мейнстрим, междисциплинарный подход, новая экономическая модель государства, провалы государства, социодинамика.

Еще совсем недавно, буквально десять лет назад, экономическая наука во всем мире считалась весьма респектабельной и очень авторитетной. Она еще не воспринималась как точная, но была близка к тому. Во всяком случае, в ряду общественных наук экономика обладала неоспоримым лидерством, если не превосходством. Случилось это еще и потому, что, первой освоив математические методы исследований, она объективно способствовала их проникновению в другие гуманитарные дисциплины, социологию, психологию, даже в историю и философию. Как следствие, заговорили о таком феномене как «экономический империализм», вторгшийся в остальные науки о человеке и обществе.
Примерно то же следует сказать и о теоретическом мейнстриме экономической науки, призванном служить универсальным компасом для, так сказать, «правильной» экономической политики. В сущности, без всякого риска преувеличения можно говорить о неизменности теоретического образа современной экономики начиная с середины 70-х годов прошлого века вплоть до наших дней. И это не может не удивлять.
На самом деле, разве не странно, что после великой рецессии 2008-2009 везде царит
«разброд и шатания», отовсюду идет почти тотальная критика привычного мейнстрима, который, тем не менее, будто не замечая всего этого, продолжает определять содержание учебников по экономической теории, сопротивляясь любым попыткам пересмотра ее привычной аксиоматики.
Выявление причин такой «живучести» требует специального обсуждения. Здесь же ограничусь описанием основных претензий к современной экономической теории и к ее основному руслу.
Начну с гипертрофированной математизации экономической науки. Математический метод при всех его неоспоримых достоинствах, мягко говоря, несовершенен. Прежде всего, он не способен охватить и описать качественные процессы в экономике, а также дать им адекватное объяснение. Кроме того серьезный изъян математического метода состоит в том, что он, в сущности, виртуализирует экономическую науку, отрывая ее от эмпирической почвы. Словом, экспансия математики в экономику сплошь и рядом сопровождается выхолащиванием экономического содержания.
 
Другой крупный недостаток современной теоретической экономики – ее очевидная фрагментарность. «Современный экономист живет в мире расколотой, «балканизированной» реальности, где каждый фрагмент существует по большей части отдельно от других (Капелюшников). При этом каждая область исследований имеет собственные эконометрические оценки и свою картину мира.
Так что отнюдь не случайно все менее успешными становятся попытки создания всеохватывающих экономических теорий. Принцип единства теории, кажется, уступил место принципу сосуществования, так сказать, партикулярных концепций. И это, конечно же, напрочь блокирует общее понимание и без того все более противоречивой реальности, в то время как растет потребность в целостной картине экономического универсума.
Но самый существенный изъян теперешнего мейнстрима – это его идеологическая направленность, а именно преданность так называемому рыночному фундаментализму, суть которого сводится к идее безоговорочной благотворности «свободного рынка» и минимизации участия государства в экономике.
В то же время общеизвестно, что врастание государства в хозяйственную жизнь социума за последние сто лет было неуклонным, и можно даже сказать, стремительным. Принято измерять его участие в экономике величиной так называемой «государственной квоты», которая выражается в отношении всех государственных расходов к ВВП.
Если проследить за движением этого показателя в разных странах мира с начала прошлого века до наших дней, то при всех национальных социокультурных различиях обнаружится весьма непротиворечивая картина: государственная квота практически везде выросла чуть ли не на порядок. Сто лет назад она составляла 5-7%, а сегодня от 40% до 60%.
Этот факт, конечно, тоже широко известен. И, в общем, никем не оспаривается. Не будет новостью и то, что вокруг мощной экспансии государства в экономические отношения постоянно идет, в сущности, идеологический спор о том, считать ее добром или злом. В любом случае государственная активность, по природе своей имеющая патерналистское содержание, останется постоянным элементом экономических отношений, раз в реальном мире в принципе недостижимы условия, при которых механизмы саморегулирования могли бы действовать безошибочно (Рубинштейн, 2016).
Экономисты разных школ мышления и у нас, и за рубежом находят разнообразные аргументы в пользу того и другого вывода и пытаются влиять на политические решения в соответствии с идеологическими предпочтениями. Но и те, кто не склонен к манихейскому противопоставлению государства и рынка, обычно не идут дальше заключения о нормальности или легитимности так называемой «смешанной экономики», оставляя в стороне вопрос о критериях вмешательства государства в рыночные механизмы саморегулирования и способах гармонизации личных и общественных интересов.
Кроме того, открытым остается вопрос о том, каковы издержки разрастания объема государственной активности и до какой степени общество готово мириться с ними, даже если признается необходимость систематического вмешательства государства в механизмы саморегулирования. Другими словами, если более или менее известно, как преодолевать пресловутые «провалы рынка», то как поступать с «провалами государства»?
На фоне всех этих вопросов ослабляется, на мой взгляд, актуальность дискуссии об объеме государственной активности в хозяйственной жизни общества. А первостепенное значение приобретает вид такой активности, ее конкретное содержание как реакция на появление той или иной общественной потребности, которая может быть удовлетворена только посредством государственного вмешательства. Но здесь возникает целый комплекс вопросов в связи с весьма противоречивым постоянно наблюдаемым эмпирическим феноменом: общество все больше нуждается в государственной активности, которая сплошь и рядом вредит его интересам.
Отсюда естественным образом возникает потребность в разработке новой теории участия государства в экономике современного общества. И именно такую амбициозную цель поставил перед собой Институт экономики РАН
 
Главное здесь – «величие замысла». Ведь его осуществление, несомненно, должно учитывать специфику нашего времени, которая только усиливает актуальность создания новой парадигмы участия государства в современной хозяйственной жизни общества. А специфика эта такова, что наш мир подвергается сегодня суровым испытаниям практически во всех областях своего бытия. Радикальные изменения в технологиях и вообще бурный научно-технический прогресс впервые создают шансы для комфортной жизни всего человечества, а не только его одной пятой части. В то же время с не меньшей скоростью множатся угрозы и риски его выживания.
Возвращение геополитики с возобновлением холодной войны и гонки вооружений, глобальное потепление климата с его природными аномалиями, распространение очагов международного терроризма, вопиющее материальное неравенство людей, кризис политических элит, падение ценности рационального мышления, распространение ксенофобских и изоляционистских настроений – все это реальные факты нашего смутного времени, требующие адекватного осмысления и эффективного противодействия.
Данная констатация – это не дань так называемому «экономическому империализму», во-первых, и не следствие непонимания автором невозможности осмыслить упомянутые угрозы с помощью одной только экономической теории, во-вторых.
Просто хочу подчеркнуть, что в наше время стремительного усложнения мира особенно бессмысленны всякие мантры его дээтатизации и призывы к «минимальному государству». По существу, они ничем не отличаются от популистских установок левого толка в духе «всеобщей национализации» и «тотальной бесплатности» всего и вся. Словом, противоположности действительно сходятся.
Наконец, есть все основания полагать, что все мы являемся ныне свидетелями превращения современного государства из субъекта рыночного пространства фактически в его организатора (плеймейкера), что выдвигает особые требования к разрабатываемой теории. Чисто количественный анализ связей и соотношений в современной экономике сегодня уже явно недостаточен для выявления ее реальных трендов и действенности их прогнозирования. Поэтому представляется необходимым дополнить количественный анализ качественным, что означает безальтернативности использования междисциплинарного подхода к исследованию вопроса (философия, социология, политология, психология, культурология и т.д.)
В сущности, мир сегодня нуждается в новой общей теории участия государства в экономике современного общества. Пока же разработана парадигмальная основа предполагаемой теории, а именно концепция экономической социодинамики (КЭС), стержнем которой является положение о существовании интереса общества как такового, несводимого к интересам экономических агентов. Очевидно, что данный принципиальный тезис входит в явное противоречие с базовым принципом неоклассической теории – методологическим индивидуализмом.
Дело в том, что стандартный тезис о том, что общественный интерес представляет собой ни что иное, как агрегат интересов экономически агентов, то есть любой общественный интерес сводится к интересам экономических агентов, базируется на невысказанной, но весьма существенной предпосылке. Предполагается, что есть некая совершенная институциональная среда – своеобразный аналог «невидимой руки» Смита, в которой действуют рациональные экономические агенты. Тогда интересы отдельных индивидуумов, взаимодействующих с другими экономическими агентами и институтами, в такой среде гармонизируются и трансформируются в интерес общества в целом.
Однако реальная действительность такова, что гипотеза о совершенной институциональной среде не подтверждается. А раз это так, нельзя утверждать, что интересы
«своекорыстно» действующих индивидуумов (по Смиту), трансформируются в интерес общества как такового. Именно поэтому в экономический анализ и вводится категория несводимого общественного интереса, который не может быть представлен в виде агрегата индивидуальных предпочтений (Grinberg, Rubinstein, 2005).
 
В реальном мире нет совершенных институциональных условий, при которых механизмы саморегулирования могли бы действовать безошибочно, гармонизируя интересы общества и экономических агентов. Поэтому государственная активность, по природе своей имеющая патерналистское содержание, похоже, останется постоянным элементом экономических отношений и может исчезнуть разве что в абстрактных моделях, где выполняется совокупность неких идеальных условий.
Отсюда следует, что современная экономическая модель государства должна рассматривать, как минимум, два основных вида его активности. Во-первых, оно призвано реализовывать свои патерналистские установки, обменивая имеющиеся у него ресурсы (бюджетные средства) на социальную полезность от достижения поставленных целей. Во- вторых, государственная активность должна быть направлена на совершенствование существующих норм и правил, обеспечивая качественное улучшение институциональной среды.
Здесь уместно подчеркнуть исключительную актуальность практических аспектов разрабатываемой теории. Главный из них – выявление и описание феномена, обозначаемого как «патерналистский провал», представляющий собой комбинацию изъянов общественного выбора и нерациональных действий бюрократии, призванной этот выбор осуществлять.
Стало трюизмом утверждение, что мы живем сегодня в условиях беспрецедентной неопределенности. Ясно, похоже, только то, что в ближайшем будущем мировому социуму придется иметь дело со столкновением двух трендов в своей динамике. Очевидные предпосылки для развертывания первого, так сказать, авторитарного тренда, уже налицо. Решающая из них неизбежный рост потребности в расширении и углублении функций современного государства просто в силу природы стоящих перед человечеством угроз. Ни одна из них не может быть нейтрализована силами саморегулирования. И действительно, можно ли не утратив инстинкт самосохранения и чувство юмора предполагать, что
«невидимая рука» рынка справится с такими критическими проблемами как приближение точки невозврата в процессе разрушения человеком собственной среды обитания или ожидаемое в ближайшие десятилетия стремительное увеличение безработицы из-за бурного развития искусственного интеллекта вообще и роботизации рабочих мест, в частности?
Но главная опасность для нашего грешного мира состоит, конечно, не в мечтаниях экономистов либертарианского толка по поводу способности чисто рыночных механизмов справиться с указанными проблемами, а в весьма высокой вероятности поражения не только вульгарного либерализма, но и либерализма вообще, то есть отказа от ценности свободы вообще.
Собственно, необходимость государственной активности нарастает (растущая угроза окружающей среде, социальное неблагополучие, доминирование протекционизма над фритредерством, геополитика как «игра с нулевой суммой»), что резко увеличивает риски монополизации власти («приватизация власти» бюрократической номенклатурой). Или победит другой тренд, когда активность гражданского общества окажется в состоянии обуздывать произвол бюрократической номенклатуры, и в результате мир приблизится к достижению оптимального равновесия между индивидуальными свободами человека и необходимыми нормами его безопасности в условиях сохранения демократических порядков и открытости государственных границ. В общем, финал открыт.
 


Миронова Лариса Владимировна
Союз писателей России, Московское отделение
г. Москва larissamir2006@yandex.ru

ГОСУДАРСТВО КАК ПЛАТФОРМА В ЦИФРОВОЙ СТРАНЕ

Аннотация. Цифровые преобразования как один из факторов мирового экономического роста.  Экономические прогнозы, связанные с внедрением принципиально новых бизнес-моделей и технологий: цифровые платформы, цифровые экосистемы, аналитика больших данных. Рассмотрена проблема перехода к новому типу постиндустриального государства – «государство как платформа» в условиях цифровизации страны.
Ключевые слова: постиндустриальное государство, закономерности развития человечества как системы, «время между», цифровизация страны, государство как платформа, диджитал, большие данные (BIG DATA)

Известным экономистом Бондаренко В.М. (Институт экономики РАН) получен новый методологический инструментарий, который даёт хорошую возможность прогнозировать будущее из будущего, а также позволяет понять во времени и пространстве объективную картину закономерностей развития человечества как системы, в зависимости 
положительной (устойчивой) или отрицательной (неустойчивой) направленности на реализацию поставленной единой цели.
Исследования Бондаренко В.М. показали, что в реальности всё сводится к двум парадигмам развития системы:
1) между производством и потреблением устанавливается непосредственная связь;
2) между производством и потреблением связь опосредована.
Доиндустриальный этап характеризуется преобладанием первой парадигмы развития, выражающейся в непосредственной взаимосвязи между производством и потреблением, и всё, что производилось на том уровне ручного труда, которым начинало овладевать человечество, им же и потреблялось. Следовательно, время между возникновением потребности конкретного человека и ее удовлетворением было минимальным. [1, С.25–38]
Сейчас иное. В декабре 2016 года Президент России подписал указ о разработке и утверждении программы «Цифровая экономика». Распоряжением Правительства Российской Федерации от 28 июля 2017 г. No 1632-р программа «Цифровая экономика Российской Федерации» была утверждена. В соответствии с этим распоряжением, под цифровой следует понимать такую экономику, в которой  данные в цифровой форме являются ключевым фактором производства, что, как считают авторы программы, значительно повысит конкурентоспособность нашей страны и обеспечит экономический рост, а также национальный суверенитет. ЦЭ в большинстве случаев рассматривается как проблема техническая и технологическая, для обработки с невероятной скоростью увеличивающихся массивов данных (BIG DATA), как инфраструктурный проект и как средство общения в рамках сегодняшней парадигмы развития человеческого сообщества. А это значит – что придётся столкнуться и со всеми отрицательными последствиями, присущими этой парадигме развития, но, в условиях цифровизации, куда более разрушительными, т.к. в этом случае диспропорции чудовищно возрастают. Методологически все существующие сегодня разработки по ЦЭ базируются на эмпирическом подходе и субъективной интерпретации тех или иных фактов и данных. Показательными в этом плане являются исследования Центра стратегических разработок (ЦСР). В аналитическом докладе ЦСР «Новая технологическая революция: вызовы и возможности для России» прямо говорится, что этот документ является результатом осмысления развернувшихся в мире процессов, ведущих к смене технологического уклада и моделей экономического роста. (Это примерно то же, что смотреть на звёздное небо в телеском, на очень удалённые объекты, и думать, что мы наблюдаем сегодняшний день их жизни, в то время как этих объектов, в реальности, в современном мире может уже и не быть, т.к. мы видим лишь свет, испущенный ими миллионы лет назад, а не сами эти объекты, т.е. мы всё ещё видим картинки из прошлого - мир, каким он был когда-то и каким уже никогда не будет.)
Таким образом, программа «Цифровая экономика РФ», равно как и подобные программы в других странах, разработана с помощью эмпирических данных прошлого развития и субъективных интерпретаций. Развитие же идет, если отвлечься от усыпляющей бдительность масса риторики, в условиях существующей парадигмы (в интересах узкой группы структур и лиц), келейно принятой ими цели развития: цель развития нигде и никак не обсуждалась, если не считать заявления первого лица в интервью различным изданиям о том духе, что мы не стремимся быть сверхдержавой, так это затратно, да и вообще никому не нужно.
В этом случае просматривается тенденция возникновения технологической сингулярности, сердцевиной которой является искусственный интеллект, цифровые, биологические и другие технологии манипулирования и управления человеческим сознанием. Риски для государства, общества в целом, а также отдельного человека возрастают, а момент достижения принятой цели никогда не наступит, и человечество, т.о., неминуемо ждет апокалипсис.
К 2020 году программой «Цифровая экономика» запланировано «создание системы центров обработки данных, обеспечивающей обработку всех данных, формируемых
 
российскими гражданами и организациями на территории РФ. Такое регулирование означает, что введение сквозного идентификатора личности создаст возможность практически одномоментного сбора полного досье информации на человека и его семью, вплоть до биометрических данных и всякой иной, исключительно личной информации. И всё это несмотря на то, что внедряемая программа прямо противоречит Поручению Президента РФ Председателю Правительства РФ от 26 апреля 2017 года, в котором сказано: «В целях повышения информационной безопасности государственных информационных систем в Российской Федерации и защищённости персональных данных граждан Российской Федерации обеспечьте внесение изменений в федеральные законы, предусмотрев следующие принципы обработки данных в государственных информационных системах:
; минимизацию состава обрабатываемых персональных данных, необходимых для решения возлагаемых на информационные системы задач;
; декларирование и согласование порядка обработки персональных данных с целями их обработки;
; хранение персональных данных в электронном виде в информационных системах по месту возникновения таких данных... Срок – до 1 декабря 2017 года».
Более того, программой ЦЭ запланировано достижение прямо противоположных целей, а также создание общей цифровой среды доверия на пространстве общей политики по созданию подобной среды доверия с другими государствами и интеграционными объединениями. Из чего можно заключить, что, вопреки обещанному, планируется опасное выстраивание номерной идентификации субъектов с обработкой всех их персональных данных также и в мировом масштабе, помня при этом, что наше руководство и не предполагает вести страну к серьёзным высотам и призовым местам.
Между тем, ЦЭ должна рассматриваться как экономика согласованных интересов между государством, обществом, бизнесом и интересами конкретного человека в реальном времени везде и на всех уровнях, иначе повсеместного роста конфликтности не избежать. Главная роль государства заключаться в том, что власть осознает необходимость перераспределения своих функций и бюджетов с верхнего, жестко централизованного уровня на все остальные уровни. Пока этого не видно, ведь нельзя же считать осознанием этой своей обязанности пожелание как регионам, так и отдельным гражданам «жить по средствам», признавая бедных, имеющих в собственности хоть какое-то жильё или участок земли, лентяями.
В 2017 году цифровая революция вошла в решающую фазу – к интернету подключился каждый второй житель Земли. Россия уже активно живет в цифровой эре: по количеству пользователей интернета она занимает первое место в Европе и шестое – в мире. Однако доля цифровой экономики в ВВП России составляет 3,9%, что в 2 –3 раза ниже, чем у стран- лидеров. И всё же у России есть все необходимые предпосылки для дальнейшей реализации цифрового потенциала. Страна располагает всё ещё мощной интеллектуальной и научной базой. Миссия развития цифровой экономики в России – резко повысить качество жизни, обеспечить конкурентоспособность страны и национальную безопасность, а вовсе не мириться со скромным местом где-то в серединке мирового обоза, ведь если великан пристроится в шеренгу карликов, признав их равными и даже лучшими, то только ленивый не будет его пинать. И бесполезно запоздало лепетать всяческие справедливости, это, кроме всеобщего смеха, не вызовет никакой иной реакции. Тема внедрения цифровых технологий все активнее включается в повестку дня шумных экономических форумов. Развитию цифровых технологий посвящаются масштабные государственные программы. Но реформирование, причём принципиальное, продуманное, всей образовательной инфраструктуры необходимо и безотлагательно уже сейчас на практике, а не только в программах и речах, а лозунг «прибыль любой ценой» надо вообще забыть, иначе мошенничество в цифровых структурах получит «зелёный» коридор.
Цифровые платформы, безусловно, один из наиболее ценных активов современной экономики, их быстрый рост вполне объясним: победитель получает всё. Однако, компании,
 
идущие в авангарде цифровой революции, не только получают значительные преимущества, но и закономерно несут повышенные риски. В США на протяжении 1993–2013 годов те отрасли экономики, где наблюдалась наиболее заметная положительная динамика прибыльности, также характеризовались активным применением цифровых технологий. Однако внутри этих отраслей показатели прибыльности лидеров и аутсайдеров различались в 2–4 раза. Внедрение цифровых технологий влечет за собой дальнейшее ужесточение конкуренции, создавая для существующих лидеров рынка угрозы, исходящие от новых волн инноваций. Например, «Тинькофф Банк», не имеющий отделений, всего за десять лет стал крупнейшим в мире независимым банком такого типа и вторым в России банком по количеству выпущенных кредитных карт. А вот радоваться этому факту или плакать – пока вопрос (привычка жить в кредит уже поставила США в весьма пикантную позу).
Причины кроются в том, что в доцифровую эпоху экономия на масштабе достигалась за счет строительства больших производственных комплексов. Развертывание подобных производств требует значительных затрат времени и ресурсов и несет существенные приростные издержки. Что же касается цифровых компаний, то сочетание низких приростных издержек с легкой масштабируемостью ИТ-платформ позволяет наиболее успешным из них в рекордные сроки достигать невозможных ранее масштабов. На место классических посредников приходят цифровые платформы.
Согласно рейтингу готовности стран к цифровой экономике, оценивающим факторы, влияющие на ее развитие, и то, насколько хорошо государства используют цифровые технологии для повышения конкурентоспособности и благосостояния, Россия занимает 41-е место, в 2016 году доля цифровой экономики в ВВП России составила всего 2,8%, впрочем, всё же немного поднявшись с 2,3% за 2015 год.
Цифровизация меняет подходы к управлению и переводит его из продуктовой направленности в сервисную. Трудно осуществить цифровую трансформацию в условиях бесконечного бумажного потока документов, в отдельных кабинетах, создавая дублирующие друг друга информационные системы, которые будут ограничены «стенами» ведомств, не увидев в гражданине и организациях партнера для решения общей задачи и клиента для всей системы госуправления. Взаимодействие человека и государства должно измениться, но это вовсе не означает, что государство должно отойти в сторонку и сонно наблюдать за происходящим.
Критика принятого правительством в мае 2018 г. Документа «Государство как платформа» https://www.csr.ru/wp-content/uploads/2018/05/GOSUDARSTVO-KAK- PLATFORMA_internet.pdf сводится к следующему: Системный подход утверждает, что части чего-то сложного лучше понимаются в конкретных отношениях. Поэтому, сложная цифровая система представляется с разных точек зрения в виде различных моделей и отношений между ними. Любая, взятая вне контекста, точка зрения, чаще всего, ущербна. Системный подход обеспечивает предельно целостное восприятие системы. Это значит, что, рассматривая систему с какой-то точки зрения, мы в сознании своём легко можем дополнить ее до целого.
Выводы:
1. Рецензируемый документ «Государство как Платформа» (ГкП) в основном акцентируется только на «видимой» для населения деятельности государственного управления, то есть, предполагается, что все государственное управление – это, концептуально, система услуг для партнеров государства (включая граждан, бизнеса и различные общественные организации). Это типичная точка зрения потребителей услуг. Вся остальная деятельность Органов Государственной Власти (ОГВ) в этом документе не рассматривается.
2. Предлагаемая Государственная Цифровая Платформа (ГЦП) – это всего лишь техническая точка зрения на ГкП; ГЦП позиционируется как независимый цифровой посредник между ОГВ и партнерами государства (граждане, бизнес и общественные организации), которому должно передать часть информационных систем ОГВ.
 
3. Обещания успешно провести цифровую трансформацию ОГВ, по сути, ничем существенным не подкреплены.
4. Порой парадоксальна смесь морально устаревших и современных технологий.
5. Невысокая концептуальная целостность правительственного документа указывает на возможное механическое заимствование текстов из Интернета.
Рекомендации:
1. Следует рассмотреть со всех необходимых точек зрения целостно всё государство как цифровую компанию (со своей собственной бизнес-моделью).
2. Посредническая платформа – это только один из компонентов цифрового государства. Необходимо провести соответствующие архитектурные работы, чтобы вычленить все остальные компоненты.
3. Цифровая бизнес-трансформация государства безусловно должна отхватывать ОГВ и всю сферу предоставления государственных услуг. Первый шаг в такой трансформации – это создание единого индекса тестирования (и соответствующего департамента) для всех ОГВ.
4. Необходимо создание архитектурного центра Цифровой Экономики (ЦЭ), который бы также производил тщательный и объективный отбор методологий и технологий для ЦЭ.
5. Единая онтология, методология разработки и архитектура ЦЭ являются обязательной основой для всех предложений по цифровизации. Всё это должно быть разработано архитектурным центром ЦЭ.
«Предисловие» рецензируемого документа
В подтверждение известной системной эвристики, «главная ошибка сделана в самом начале» - рецензируемый документ в первом параграфе предисловия говорит то о
«трансформации государственного управления с использованием возможностей, которые нам дают новые технологии», то о том, что «должна измениться сама госслужба во время цифровой трансформации оказания государственных услуг, ведения разрешительной и контрольно-надзорной деятельности и принятия управленческих решений». А это две большие разницы. Здесь https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_law/432 читаем, что государственное управление (ГУ) - это осуществляемая на основе законов и других нормативных актов организующая, исполнительная и распорядительная деятельность государственных органов, органов местного самоуправления, общественных и иных негосударственных формирований, наделенных соответствующими государственно- властными полномочиями (7). ГУ или управление делами государства вообще осуществляют все ветви государственной власти: законодательная, исполнительная и судебная власть… ГУ имеет четко выраженный публичный характер: проводит в жизнь (исполнение) содержащиеся в законодательных актах юридически властные предписания, осуществляет функции текущего управления, представляя собой государственную деятельность по управлению делами общества». Понятно, что цифровая бизнес-трансформация нужна всему государственному управлению, а выбор конкретной ветви власти для начала такой трансформации – это вопрос приоритетов. Неявное навязывания приоритетов вызывает законное недоумение и сопротивление. Отсутствие чёткого указания, что все работы по реализации ГкП обязаны следовать Конституции и действующим законам вызывает шквал обоснованной критики, типа обзывания авторов «маньяками контроля».
Стр.5. «Executive Summary» рецензируемого документа гласит, что в фокусе развертывания Платформы находится гражданин в условиях новой цифровой реальности. Однако пока была только концептуальная ГкП, которую реально «развернуть» никак нельзя
– ведь это пока только идея. А тут вдруг, как из шляпы фокусника, является граду и миру некая ГкП - как готовый программный продукт, которую уже готовы развертывать.
Стр. 6. «Государство перейдет от предоставления единичных «точечных» сервисов при помощи государственных (ведомственных) информационных систем (ГИС) и баз данных к комплексному решению жизненных ситуаций человека, которое основано на едином массиве данных и алгоритмах работы с ними, совместно разработанными федеральными органами исполнительной власти».
 
Использование довольно неопределённого компонента «единого массива данных» вызывает также немало вопросов. Насколько это легально - хранить все данные вместе? Как быть с защитой персональных данных подобно GDPR? И как это технически реализовать в масштабе всей страны? Введение в других главах нового понятия «хранилища данных» вызывает сомнения в концептуальной целостности рецензируемого документа.
Стр. 7. «При этом благодаря использованию современных технологий данные граждан будут более эффективно защищены от несанкционированного доступа, а надежное резервирование предотвратит их утрату». Т.о., убедительных доказательств этого тезиса в рецензируемом документе не обнаружено. Более того, обнаружены доказательства наличия принципиального отрицания существующих рекомендаций по защите данных.
Стр. 7. «Платформа поможет исполнять большинство функций управления не при помощи органов власти, а на основе платформенных решений. Переход от одной формы исполнения к другой возможен на основе следующих ключевых принципов…»
Таким образом, ГкП как программный продукт не рассматривается как орган власти – а тогда что это? Вещь в себе? Посредник? Насколько такое исполнение является законным? Означает ли это, что такая платформа и информационные системы ОИВ будут мирно (или не очень) сосуществовать? Или все информационные системы ОИВ автоматически исчезнут? С этим надо тщательно разбираться «на берегу».
Стр. 8. Не упоминание фигуры корпоративного архитектора – это экивок, что предлагаемая цифровая бизнес-трансформация говорит о создании программного продукта. Другой звоночек – это неявное подтверждение, что все ОИВ будут иметь свои ИТ-системы. Таким образом, ГкП как программный продукт будет существовать отдельно, а ОИВ – отдельно. Общаться они будут по неким правилам. Пока не сосем ясно – каким именно.
Стр. 9. «система государственного управления должна будет действовать как передовая IT-корпорация».
Ошибка или злой умысел? Логичнее: не «передовая ИТ-корпорация» а «передовая в ИТ корпорация».
Стр. 9. «Модель государственного участия:
государство как координатор возьмет на себя управление взаимодействием всех участников платформы, но должно будет выступать создателем экосреды взаимодействия, а не быть постоянным запретительным регулятором…»
Непонятно что означает «координатор возьмет на себя управление взаимодействием всех участников платформы» - кто/что с кем/чем собирается взаимодействовать? Будут ли граждане взаимодействовать между собой - как в сетях? или бизнес начнёт что-то делать между собой - как в Lnikedin?
Стр. 9. «Государственные процессы:
- государственная инфраструктура станет единой точкой для всех обращений за государственными сервисами (там, где сохранится государственное участие;
- вместо цифровизации устаревших процессов – ориентация на цифровую трансформацию: умение создавать наиболее эффективный процесс достижения цели с системой быстрого, постоянного и с минимальными затратами улучшения;
- использование достоверных и единых данных для принятия решений даст новые возможности для определения целей, оценки результатов, позволит снизить коррупцию».
Опять проблема с концептуальной целостностью документа. Есть ссылка на стандарты ИСО 9000 и тут же предлагается «управлять процессами», что не является современной методологией в этой области. Правильное использование процессов – это управление организациями при помощи бизнес-процессов с использованием новых методологий (BPM, ACM и RPA).
Стр. 9. «Государственная служба:
- разовьется «цифровой менталитет»: принятие цифровой реальности, умение в ней эффективно работать, цифровые навыки и персональное развитие;
 
- возникнет единая цифровая платформа взаимодействия для государственных служащих, бизнеса и граждан;
- предиктивный анализ и искусственный интеллект станет помощником для выполнения рутинных операций, государственные служащие сфокусируются на выводах, а не на рутине».
«единая цифровая платформа взаимодействия для…» – это что? государственный налог на Telegram или Facebook? Опять проблема с концептуальной целостностью рецензируемого документа.
Стр.10. «Государство-как-Платформа» (ГкП, Платформа) – качественно новая система организации и исполнения функций органов государственной власти…» Еще раз декларируется: в центре - цифровая бизнес-трансформация, а не создание программного продукта.
Стр. 12. «во время этого «переходного периода» «старые» и «новая» системы сосуществуют параллельно» Предлагаемый подход – это не «brown filed» и не «green field», что не соответствует заявленному выбору: «Этот путь и предлагает для реализации Центр стратегических разработок в данном документе стр. 11». Предлагаемый подход является паттерном «eclipse» и, похоже, авторы изобретают «велосипед», т.к. они не указали некоторые важнейшие характеристики этого подхода, тем самым создавая огромные риски.
Стр. 13. «Введение роли главного архитектора Платформы и концентрацию управленческих и финансовых ресурсов мы считаем принципиальным решением, которое может позволить успешно провести цифровую трансформацию». Пока более понятна концептуальная ГкП, а вот ГкП как программный продукт – нет. Есть вопросы о целевой архитектуре ОГВ, их цифровой бизнес-трансформации, трансформации информационных систем и собственно ГкП как программного продукта. Сначала необходимо создать единый департамент информационных и телекоммуникационных технологий для всех ОГВ. Иначе цифровая бизнес-трансформация будет «затерта» внутри правительственных трений, затем эта схема копируется по всей стране. Так что все рассуждения пока что не имеют должного обоснования и выглядят как попытка создать программный продукт без наличия общего понимая его будущей работы, и, главное, при полном отсутствии веры в успех этого дела.
Стр. 14. «Процесс внедрения Платформы должен быть поддержан институтом назначаемых в ОГВ Chief Digital Officer (CDO)»
Это кто такой - мастер, или прораб, или то и другое вместе, или что? Почему CDO, а не CDTO? Как CDO будет сотрудничать с ИТ-архитектором? Если нет корпоративного архитектора, то вся эта деятельность - только по созданию программного продукта.
Стр. 15. «В результате внедрения Платформы Россия получит гибкий, объективный, быстрый механизм принятия стратегических решений и государственного управления.»
Нет, это может осуществиться как раз только в результате успешной цифровой трансформации всех ОГВ. Платформа – всего лишь инструмент цифровой бизнес- трансформации, а не цель. Очень опасная подмена понятий.
1.1. Предпосылки создания платформы» рецензируемого документа (стр. 16-18)
Стр. 16. «Нарастает «уберизация» экономики – устранение посредников, переход к прямым транзакциям между поставщиком и потребителем товаров/услуг благодаря широкому внедрению современных информационных систем». На самом деле, идет замена существующих посредников путем создания новых, сетевых, мощных и невидимых, но тоже посредников. Крайне опасное заблуждение на основе поверхностного анализа. Правильный подход – это системный анализ проблемной области (см. «Мистерия цифровых платформ цифровой экономики»: http://egovtm.blogspot.com/2017/08/blog-post.html ) [8, C.5-14]
Стр. 18. «Для повышения конкурентоспособности экономики жизненно необходимо новое качество государственного управления. Его можно достигнуть только при переходе на новые модели управления процессами и данными».
А вот это уже трижды фундаментальное заблуждение:
1) надо управлять не процессами, а управлять с помощью процессов;
 
2) данные без их моделей бесполезны; данные не возникают из ниоткуда, а создаются в результате работы систем;
3) методологиb и технологиb должны быть верно скомбинированы для достижения ожидаемых результатов цифровизации.
1.2. Что должна делать платформа» (стр. 9-22)
Стр. 19. «от документов – к данным» На самом деле описывается переход от информации в представлении на бумажных носителях к машинно-читаемому цифровому представлению. Просто данные бесполезны, люди и компьютеры работают не с данными, а с информацией.
Стр. 19. «решения принимаются на основе данных» Нет, они принимаются на основе информации.
Стр. 19. «обеспечена возможность создания независимыми поставщиками приложений/ сервисов для пользователей» Кто такие эти «пользователи»? Откуда они прибыли? Это понятие встретилось в первый раз без какого-то определения. Опять проблема с концептуальной целостностью документа.
Cтр. 20. «…будет основываться на достоверных и надежных данных и человеконезависимых алгоритмах, включая искусственный интеллект».
Основа основ правового государства – это то, что все равны перед законом, но пока ИИ может принимать необъяснимые решения, с применением и приоритетом ИИ следует повременить. Сначала выясним, кто «заказывает музыку». (Кто конкретно завладеет главным сервером?)
Стр. 21. «Рис. 7. Основные элементы экосистемы ГкП»
ГкП выглядит равноудаленной от граждан, бизнеса и ОГВ. Так ГкП – это часть государства или нет? Или она может находиться на Марсе, сама по себе? Или это одно из подразделений государства, или даже одно из программных продуктов государства? Пока неясно.
Стр. 22. «Создание к 2024 г. не менее десяти отраслевых (индустриальных) цифровых платформ для основных предметных областей экономики (в том числе для цифрового здравоохранения, цифрового образования и «умного города»), предусмотренное программой
«Цифровая экономика Российской Федерации», необходимо также проводить в парадигме развертывания ГкП».
Судя по количеству замечаний и тому, что «парадигма развертывания ГкП» упоминается в рецензируемом документе только один раз, очень непонятно, как можно предлагать реализацию таких важных компонент цифровой экономики на столь зыбком обосновании.
2. Основные элементы экосистемы платформы» рецензируемого документа (стр. 22-24)
Стр. 23 «Государство-как-Платформа» – это прежде всего экосистема из трех основных групп».
Понятие «экосистема» используется очень вольно в рецензируемом документе, например,       «цифровой        экосистемой»,       «новой        экосистемы      ИТ-государства»,
«информационные  экосистемы»,  «элементы  экосистемы  ГкП»,  «экосистемы платформы»,
«экосреды  взаимодействия».  Считая,  что  платформа  –  это  система  услуг,  то  выражение
«экосистема платформы» логически неверно. Опять проблема с концептуальной целостностью рецензируемого документа.
Стр. 24 «Государственная Цифровая Платформа (ГЦП). Единая программноаппаратная среда, которая поддерживает алгоритмизированные взаимоотношения значимого количества участников (см. выше – государства, граждан, бизнеса), обеспечивает их интегрированными бизнес-процессами, сервисами, информацией и аналитикой».
Так, становиться явным, что ГЦП – это программно-аппаратная реализация ГкП, как посредника, который находится вне государства. Таким образом, прилагается независимый посредник между ОГВ и партнерами государства (граждане, бизнес и общественные организации), что-то типа МФЦ 2.0, а не цифровая бизнес-трансформация ОГВ.
 
Стр. 24 «. Использование ГЦП приводит к снижению транзакционных издержек и предоставляет возможности для подключения новых участников (посредством API и др.)».
Непонятно, почему сделано ударение на «снижение транзакционных издержек». У государства нет конкурентов и существует много характеристик, которые более важны, например, информационная безопасность и защита личной информации. Похоже, что авторы механически перенесли концепцию посреднической платформы в государственное управление (см. http://egovtm.blogspot.com/2018/05/blog-post.html).
«3. Бизнес-архитектура» рецензируемого документа (стр. 25-30) Стр. 25. «Рис 8 – Бизнес-архитектура ГЦП»
Эта иллюстрация проясняет многое. Рис. 8 – это прикладная архитектура (точка зрения, которая акцентирует ИТ сервисы, приложения и взаимосвязи между ними) программного продукта ГЦП для оказания ОГВ государственных услуг. Такие услуги – это только одна из областей деятельности ОГВ. То есть задекларированной в рецензируемом документе цифровой трансформацией ОГВ на самом деле нет. Есть только создание независимого цифрового посредника между ОГВ и партнерами государства (граждане, бизнес и общественные организации). Хотя было обещана цифровая трансформации ОГВ.
Стр. 25. «Рис 8 – Бизнес-архитектура ГЦП»
Прикладная архитектура ГЦП вызывает смешанную реакцию, а именно:
1) использование понятия «жизненной ситуации» приветствуется;
2) примитивность набора «базисных универсальных сервисов» удивляет отсутствием некоторых широко используемых технологий (business process management, business decision management, business document management, knowledge management, business event management и т.п. см.
cube.html), а это создает подозрение, что предлагает широкое «изобретение велосипедов».;
3) доступ «граждан» к хранилищам данных под слоем «Управление доступом данным» вызывает большие сомнения в концептуальной целостности этой архитектуры;
4) очевиден перекос архитектуры в сторону данных, хотя хорошо известно, что:
• цифровая бизнес-трансформация – это не о технологиях thing.html),
• умные города – это не о больших данных и мобильном доступе managing-them-smart-city-lessons-from-china/#272aa3a1dab0), и
• большие данные не привязаны к данным, которые характеризуют работу предприятия data-not-big-data).
Стр. 26. «В то же время обеспечивается защита данных от несанкционированного доступа и разграничивается доступ к данным в зависимости от их владельца и разрешаемого им уровня».
Да, а у вас там дыра в безопасности. Доступ к данным зависит еще и от самих данных, а не только от его владельца.
Стр. 29. «В результате сам государственный аппарат (в идеале) превратится в малочисленную и высокопрофессиональную службу, обеспечивающую наиболее сложные функции и профессионально работающую с автоматизированными системами. Существенное число госслужащих будут специалистами по работе с данными и машинному обучению для того, чтобы обеспечивать функционирование и совершенствование интеллектуальных систем, и подготовку правил для их работы».
Для этого надо провести цифровую бизнес-трансформацию ОГВ, что обещано в документе, но никак не отражено.
4. Технологическая архитектура» документа (стр. 31-32)
 
Стр. 32 «должна использоваться OpenAPI Specification». Этот стандарт поддерживает только REST протокол. Нет объяснений почему приняты такие ограничения.
«5. Технологический инструментарий» документа (стр. 33-34)
Стр. 33 «Т.к. в области разработки платформ для государственного управления не существует готовых типовых функциональных решений (что, например, имеет место на рынке корпоративных информационных систем, предназначенных для управления коммерческими компаниями)». Этот вывод основывается на выбранной архитектуре ГЦП, которая пропустила много широко используемых технологий.
Стр. 34. «Создание ГЦП должно быть контролируемо, институциализировано, иметь четкие цели и сроки». Увы, забыта индустриализация.
«6. Система управления развитием платформы» рецензируемого документа (стр. 35-42) Стр. 35 «Система управления развитием платформы». Ясно, что документ сфокусирован на реализации программного продукта ГЦП, а не на цифровой бизнес-
трансформации ОГВ.
Стр. 35. «Управление программой создания ГкП на верхнем уровне должно осуществляться согласно принципам управления портфелем проектов». Снова фундаментальная ошибка. Создание ГЦП (а не ГкП, что является всего лишь концепцией) обязано производиться на основе Жизненных Циклов (ЖЦ) как самой ГЦП, так и ее программно-аппаратных компонент. Управление проектами вторично.
7. Подход к развертыванию платформы» документа (стр. 43-45)
Стр. 43. «Затем, исходя из принципиальной архитектуры Платформы, каждый орган власти должен подготовить свою программу развития цифровых сервисов и цифровой трансформации».
Это значит, что требования разнообразных ОГВ более разнообразны, что предлагаемой ГЦП. Но -– всех будут загонять в ГЦП! Т.о., идея общей ГЦП порочна, т.к. государственное управление рассматривается только в перспективе предоставления услуг партнерам (гражданам, бизнесу и общественным организациям).
9. Ключевые риски и методы реакции» документа (стр. 48-51) Авторы документа сделали все возможное для возрастания всех отмеченных рисков: «Медленное принятие необходимых нормативных актов» - это непонимание того, как работать в среде, управляемой законами. «Сопротивление существующих структур управления» - что неудивительно, раз предлагается насильственная унификация без учета специфики каждого ОГВ.
«Недостаток финансирования» - предлагается «локальная» оптимизация только одной из сторон госуправления, а не рассмотрения всего государственного управления, всей цифровой экономики.
Эта «Инертность» - ответ на уровень вовлеченности граждан в разработку этого документа.
«Качество данных в существующих хранилищах» - еще придётся заниматься осушением многих «data swamp» (болота данных), в которые превращаются «data lake» (озера данных).
Итак, одно из определений цифровой платформы, это цифровая среда (программно- аппаратный комплекс) с набором функций и сервисов. Однако при этом нигде не указано, что Uber не владеет ни одним такси, Airbnb - ни одной квартирой, Facebook не создает контент, Alibaba не производит товары. Все они – как есть, типичные посредники. Значит
«цифровая платформа» в подобном исполнении - это тоже посредник. Таким образом, цифровая экономика в предложенном варианте станет экономикой сообщества мощных посредников, а кто будет производить эти самые товары и услуги, не говоря уже о том, что взаимодействие двух сторон с противоположными интересами да ещё через мощного посредника - куда более сложная задача «трех тел», чем те, которые приходилось решать до сих пор.
 
И, наконец, самое главное: Государство как платформа, реализованное в итоговом проекте цифровизации, не может и не должно иметь ни малейшего признака корпорации и даже черт корпоративности, что пока, между прочим, именно это констатируется как неизбежность.
Иначе сработает Четвёртый закон Ньютона: Общество падает прослойкой вниз.

Литература:
1. Бондаренко В.М. Контуры экономики будущего и настоящего: две парадигмы развития // Вестник ИЭ РАН. 2011. No 2. С. 25–38
2. The Transformative Economic Impact of Digital Technology. URL: 3. Defining and Measuring the Digital Economy. Working Paper Kevin Barefoot, Dave Curtis, William Jolliff, Jessica R. Nicholson, Robert Omohundro 3/15/2018. URL: economy.pdf
4. Цифровая экономика и риски цифровой колонизации. Н. Касперская, развернутые тезисы выступления на Парламентских слушаниях в Госдуме.
5. «Большой брат» пришёл: Сквозная идентификация граждан антиконституционна // ИА REGNUM, 17.02.2018 г.
6. https://dic.academic.ru/dic.nsf/enc_law/432
7. nternet.pdf
8. Мистерия цифровых платформ цифровой экономики»:
9. http://egovtm.blogspot.com/2017/08/blog-post.html )