((Мы пьем из чаши бытия
С закрытыми очами,
Златые омочив края
Своими же слезами;
Когда же перед смертью с глаз
Завязка упадает,
И все, что обольщало нас,
С завязкой исчезает;
Тогда мы видим, что пуста
Была златая чаша,
Что в ней напиток был - мечта,
И что она - не наша!
М.Ю. Лермонтов))
Конечно, одно дело то, что говорили мне о своём мире те, которые называли себя тенями, другое – каков он на самом деле.
Многие там такие же, как я: они сосредоточены на своих проблемах, они не зна-ют истин, не поднимались в небеса, они безропотно несут свой крест там, где должны нести.
Им очень многое кажется - кажется, что они видят всё, что было в прошлом и будет в будущем, понимают сущность каждого человека, знают его судьбу, понимают причины и движущие силы, - и они очень удивлены, если что-то оказывается не так, как они видели в своём сознании, в «карте судеб». Для них это – открытие, они узнают, что могут ошибаться, что будущее неоднозначно, и есть надежда что-то изменить в нём и своей судьбе.
Нам всем предстоит уход в тот мир. Какие чувства поднимутся в нас на грани смерти, и какими они останутся после этой грани?
Что удержит от желания найти виновного в своём отчаянии, сорвать его на других? Один их людей того мира говорил мне, что он рвёт души других на части, и то ожесточение, с которым он это говорил, позволяло поверить в то, что он находил в этом утешение.
Что в людях можно будет увидеть такого, чего нельзя увидеть в жизни земной?
Моя надежда в том, что мне удастся быть среди тех, кто бескорыстно, по-человечески может помогать и помогает живущим, как помогали мне.
Примерно в этот момент мне помогли понять, что когда придёт время уходить из этой жизни, для каждого из нас наступит момент, когда придётся мучительно отделять себя от чужих мнений, суждений, убеждений, отделять от себя каких-то других существ, которых мы не замечали, но которые владели нашим вниманием, заставляли выполнять их желания, ничего не давая взамен.
И когда, наконец, удаётся собрать себя по фрагментам,волокнам, ниточкам, пылинкам слепить себя без примеси чужого - только тогда можно будет сказать: «Вот я, Господи, суди меня, но каков я есть, таков есть».))
((Иван)). Что будет в мире этом, что пронесётся над землёй? То ль радость голубая в небе синем, то ль счастье пронесётся над тобой? И кажется, что видел ты его, и кажется, твоё оно как будто, и знал ты счастье хоть чуть-чуть, но пронеслось оно высоко, лишь след увидел ты его, ушло оно к другим высотам, другие люди взглянут на него и тоже заторопятся за ним в погоню, бросая всё. Лишь им одним пленённые, уйдут из дома от своих забот, пойдут за счастьем - и погибнут, и всё ж другие тысячи за ним опять идут.
И снова гибнут все, никто его догнать не может; несётся быстро и легко, слепит глаза, и будто солнце видишь - и нет уж ничего светлей и краше, идёшь за ним, за ним, закрыв глаза, вслепую, не замечая пропастей и ям, идёшь за ним, оно тебе лишь светит, и кажется, что вот оно, пришло, настиг его - оно твоё.
Но только так успеешь ты подумать, оно уже ушло, и нет его совсем, и даже от-блеска его не видишь, лишь пепел, горький пепел у тебя.
Для счастья создан человек - кто в это не поверит? Но кто был счастлив из людей? Но кто был счастлив хоть немного, чтоб утверждать, что он познал его? Никто его пой-мать не может. Не знает счастья человек, лишь отблески, лучи его, тепло, манящее тепло и свет.
И нестерпимо видеть, как губит оно тех, кто всё забыв, за ним уходит, его догнать мечтая, завладеть, сказать, что он достиг вершин людских желаний, достиг того, что только мог достичь. И больше ничего не нужно: ни дней, ни встреч, ни глаз, ни рук, ни губ, не нужно ни любви, ни слез, ни горечей, ни ласки, не нужно ни красот, ни денег, ни друзей - не нужно ничего. Нужны лишь только сказки, что всё оно твоё, что не уйдёт оно, что будешь с ним всегда и не сожжёт оно тебя.
Но счастье так безжалостно и так непостоянно. Погубит одного, возьмётся за другого, придёт к нему, растопит и сожжёт, и вот идёт оно, за ним лишь пепел. Только горе. И нет за ним любви.
Над миром тишина. Покой над миром. Ночь тёмная тиха, пустынны города. И веет только ветер тёплый и зовущий. Идёт он от пожарищ, где горе, гибель, смерть и тёплый он от этого.
И манит спящих, будит их, ведёт куда-то в темноту, и люди устремляются куда-то, не зная, что ведёт их и зачем, неясно брезжит что-то там, вдали, в туманном горизонте, и люди, устремившись, замирают в предчувствии чего-то.
И снова их влечёт неведомая сила туда, где не были они, никто не знает, что же там. Не знают люди, что ведёт, куда ведёт. Не могут усидеть они, когда подует этот ветер. Уходят из домов своих, поля бросают, семьи, нивы, лес. И шум берёз, и шёпот рек - всё забывают, всё кажется ненужным, серым, незаметным, стремятся к новому, и кажется, что будет оно и ярче и полней.
Уходят люди, остаются их родные, и горько им и тяжело. Ушёл от них любимый, нужный, сильный, главный, остались лишь они одни. Зачем? Что он найдёт? Других людей, построит вновь жилье, найдёт себе семью, побудет с ней. И вновь весной повеет ветер, и вновь оставит всё, пойдёт за ним, придёт в селение другое, чтобы остаться в нём до следующей весны, и снова повторится всё.
И человек уже не человек, не ведомы ему те чувства, что владеют человеком. Не знает он привязанностей, долга, не ценит он людей и жизнь людей. Лишь только для себя живёт, он ждёт мгновенья, когда оставить может тех, кто согревал зимой его, его кормил, хранил - оставить их, забыть, уйти без сожалений, уйти туда, куда велит душа уйти, оставить всё.
Уходит он, и так идёт вся жизнь его, и кажется ему, что жизнь его полна, прекрасна, не может лучше быть её. Но жизнь его пуста совсем.
((Хочу напомнить, что это, конечно, была версия, годная для имеющегося у меня запаса слов и чувств.))
31.03. Имя? Имя моё тебе известно, имя моё ты знаешь уже. Это я, твой отец. Это ничего, что ты не веришь в это, уже не получится так, как было раньше, потому что теперь тебе не нужно ничего делать для того, чтобы знать обо мне, не нужно больше будет тебе говорить через других людей. Это не плохо, что я пришёл раньше, чем должен был прийти. Я не потому пришёл, что нужно было тебе помочь справиться со всем, я пришёл потому, что теперь мне не нужно быть там, где я был. Это было долго, было трудно, и я даже как будто рад, что снова здесь, здесь всё привычно и понятно.
Так было уже не раз, что мне приходилось выходить отсюда в другие миры, быть там долго. И не было это приятно, но нужно было уходить, а в это время с тобой были другие, которые тебя учили многому и хотели, чтобы ты стал другим, и хотели тебя научить хорошим вещам, а получалось, что учили тебя совсем другому, что хотели не то-го, чтобы тебе было лучше, но только чтобы им самим было легче, только поэтому они делали всё так, как делали.
Но ничего этого нет, ничего нет, потому что тебя опять хотят сбить с толку, опять тебе хотят сказать, что я здесь не один, что тот человек опять говорит с тобой, но я по-прежнему один, твой отец, это так, этому тебе не нужно верить.
Это я должен был охранять тебя от всего, а пришлось это делать другому человеку, которого ты знал давно, только забыл уже.
Тебе не нужно думать, что всё только начинается - всё уже закончилось, тебе больше не придётся бороться с тем, что тебе неведомо. Этого нельзя делать, это не под силу никому, и не будешь от этого больше страдать.
Что же было на самом деле? Ведь когда ты стал говорить с духами, тебе стали отвечать разные люди, и одни из них хотели тебе добра, и заставить начать делать другую работу, более нужную, и более трудную, и более важную, и всё остальное, что было с этим связано, шло от этих людей.
Но были и другие люди, и было их ещё больше, и хотели они, чтобы тебе не было никогда спокойно, чтобы тебе было всё хуже и хуже, и не смог бы ты в конце концов выдержать этого, и тогда они твою жизнь взяли бы себе, её использовали для себя.
Это так, это могло быть, тебя спасло только то, что помог тебе этот человек, потому что я пришёл только вчера, а вчера могло быть уже поздно, потому он тебе и помог, хотя и не должен был делать этого. Имя его будет тебе известно скоро, но пока тебе достаточно знать то, что он тебе сказал.
Теперь тебе нужно усвоить такое правило: нельзя ни о чём спрашивать духов, которые тебе не нужны, которых ты не знаешь, и если ты не уверен, что ты говоришь с определённым лицом. Только если уверен, спрашивай, потому что тебе скажут неправду.
Нельзя ещё делать то, что ты обычно делаешь, когда садишься за стол работать: ты хочешь, чтобы тебе помогли в твоей работе, но это невозможно, это очень трудно, тебе можно только мешать при этом, ничем помочь нельзя. Человек таков есть, каким он рождён, он уже не может изменить свои способности, они у него навсегда одни, и можно лишь находить их в себе и совершенствовать.
Нельзя тебе ещё ходить туда, где может находиться человек, который тебе не дол-жен приносить вреда, но он приносит, потому что он тебе всегда завидует и не хочет тебе ничего хорошего, ибо больно ему смотреть на тебя, зависть его гложет, и потому зол он и нехорош. Человек этот живёт далеко от тебя, он тебе не был нужен никогда, он тебя ищет давно уже и скоро должен найти. Нет, это не тот. И не тот, другой, его имя ты можешь найти в своих записях о том, что было раньше, давно. Имя это не Анатолий, другое.
Только что тебе было многое непонятно, и не верил ты этому. Это не плохо, это должно быть так, потому что верить тебе никому не нужно, и хоть трудно тебе это, но лучше не верь никому, чем верить тем, кто губит тебя. Ещё раз: лучше не верить никому, чем верить тому, кто губит тебя.
((Росс)): Так ведь не вызывают. Нужно просто написать и прочитать, ничего больше, остальное зря и лишь мешает. Другие могут ответить, но не сейчас.
И то, что тебе сейчас нужно, так это лучше забыть обо всём и делать то, что придёт в голову. Никто тебе не скажет, что это грех страшный, грех это, но мелкий, и не важен он ни для кого, и потому лучше сейчас не спрашивать больше ни о чём, потому что снова тебе наговорят столько разного, что будет тебе опять плохо, лучше пусть останется всё так, как было, но чтобы ты был здоровее, потому тебе было бы лучше не начинать это делать, но раз получилось, лучше этим не пользоваться, это очень опасная вещь, когда человек начинает говорить с духом, и не знает, с кем, и верит ему.
И вот теперь тебе опять не нужно было начинать говорить, потому что будет опять много непонятного, тебе было бы лучше вообще всё забыть. Говорит это уже не Росс, говорит другой человек, и не твой отец, его здесь нет, это неправда, что он тебе отвечал, его здесь нет, и потому тебе не о чем спрашивать больше, кроме обычных твоих вопросов.
И ничего больше у тебя нет, всё у тебя украдено, у тебя ничего не осталось больше. И жить тебе незачем поэтому, у тебя ничего уже нет, ни способностей, ни живых сил, ни страсти, ни любви, ни жалости, ни нежности, ни дружбы - ничего, кроме грусти и горечи, а это умеют не только люди, это умеют чувствовать все. Поэтому тебе и стало так тяжело, что ты ещё человек, но уже не человек, а дух.
((Я всё ещё пытался научиться различать их, и вообще перевести разговор на темы их жизни, их желаний, действий, чувств. Но уже понимал, что из этого ничего не получится. Мне казалось бестактным назойливо спрашивать их, кем они были при жизни, что им пришлось пройти после смерти, что происходит сейчас, о чём жалеют, что хотят. Кроме того, я знал, что они видят незаданные вопросы, а значит - не хотят отвечать. Может быть, и потому, что не хочется раскрывать свою душу напоказ перед остальными. Может быть, потому, что не считали меня способным понять их, да и достоин ли я вообще был их внимания всерьёз? Для них ведь тоже верно: «Не мечите бисер перед свиньями».))
А ещё хочу тебе повторить то же, что было уже сказано, что лучше не слушай ни-кого. Все тебя ведь снова будут разыгрывать, внушать, говорить о высоких вещах и делать самые низкие.
Об отце твоём не скажу - не могу, не знаю сам, может, и он, его не вижу, не могу найти, если он, то из другого мира, но с тобой всё же говорит не он сам, и это уже хуже, даже если это говорит он. Ты лучше подожди пару дней, может быть будет всё понятней. Попробуй, может быть и получится.
ОТЕЦ. Я ещё раз и немного. То, что ты не веришь, меня только радует, это хорошо, и делай так же. Остальное уляжется, несколько дней ещё, и будет всё хорошо. Не нужно тебе знать, где я и откуда я говорю, это всё равно. Лучше не думать об этом, живи, как ты раньше жил.
01.04.73. Тебе нужно будет идти туда, где находится тот самый человек, который всегда говорил эти слова, а слова эти такие, что он не может их высказать тебе, потому что их нужно слушать не так, как ты слушаешь, нужно уметь слушать хорошо. А человек этот не может быть тебе известен, ты его не можешь знать, потому что не видел никогда его, потому что он хотел тебя видеть много раз, но ты не можешь идти ему навстречу, и не можешь поэтому с ним иметь встречу, не можешь отыскать его среди других людей.
Он ищет тебя уже давно, и ему ты нужен очень, но только не знает он, где ты находишься, не знает и хочет видеть того, кто говорил ему раньше хорошие и нужные слова, но не говорит теперь, а ему они сейчас очень нужны.
Тебе не нужно для этого идти на улицу, тебе нужно говорить здесь эти слова, тебе нужно только подумать о нём, и он тебя найдёт, но пока ты не можешь о нём думать, ему тебя не найти, и он слышит то, что говоришь ему, всегда он слышит это, и только нужно говорить ему, и тогда всё будет для него хорошо, и это будет то, что ему нужно.
И ты его уже много раз вызывал и говорил с ним, ты знаешь, что это были не те люди, с которыми ты говорил последние дни, а это человек, с которым ты говорил очень-очень давно, когда был ещё моложе, немного моложе, чем сейчас; и жил ты уже здесь, где сейчас ты сидишь - его тогда не было.
Он был, когда жил ты ещё там, где живут твои старые знакомые на берегу моря. И тогда он был ещё очень хорошим и прекрасно мог тебя видеть, он был и есть сейчас живой, но он может тебя услышать и так, только вспомни о нём. Его имя можно узнать по началу этих слов, которые ты уже написал несколько предложений назад. Слова эти находятся на вершине твоей руки.
Георгий? Это человек, которого ты не можешь видеть, ты его не видел никогда, он не был твоим другом, нет, это не твой отец, отца ты можешь вспомнить по фото, а у этого человека ты никогда не видел лица, но знать ты о нём должен, ты всегда о нём знал и говорил с ним часто раньше, когда ты ещё очень хорошо мог говорить, и слушал, и верил тому, что слышишь.
Нет, это имя не должно у тебя появляться, потому что это женщина, а я говорю о мужчине.
Он тебя знает, а ты о нём только слышал много раз, не тот человек, который учил тебя – Тушин - нет, тоже не этот человек, такой человек есть, но я не о нём тебе хотел сказать. Не нужно искать среди имён известных его имя, нужно вспомнить самое начало твоих разговоров.
Да нет, он был человек, не женщина, человек, который просил тебя сделать для не-го маленькую услугу: сходить куда-то для того, чтобы было его детям не так легко жить, но это не тот человек, ты путаешь, потому что один из них говорил тебе о женщинах, а другой о том, что нужно делать иначе, это было разные люди.
Но ты знаешь их имена, имена у них разные, одного звали Иван, другого звали иначе. Фёдор? Не так, но почти так. Федот? Нет, тоже не это. Нет, фамилия не его. Иисус Христос.
Почему он? Потому что он уже забыт всеми, никто не помнит о нём, только ты, когда читаешь о нём, вспоминаешь о нём хорошо, остальные клянут его. И ему нужно доброе слово. И это о нём я хотел тебе сказать. Нет другого человека на земле, который бы так нуждался в тебе. И нет никаких других существ, кроме него, на которых тебе нужно было бы обратить внимание. Именно на него. Он не был богом. Он человек и сейчас человек, он не живёт сейчас, но был живым и всё хорошо помнит. Всё, что делалось его именем, и для него, и под прикрытием его имени. Он несчастен оттого, что не делал того, что приписали ему.
Не делал ничего из подвигов и страданий, и не брал он на себя грехи всего народа, но несли люди всё равно все грехи свои ему, и приходилось ему принимать их, и прощать, и наказывать, хотя не умел он этого делать раньше, но научился, и теперь может всё это, но уже никому он больше не нужен. Он может помочь тебе, но и ты помоги ему, он тебе нужен и ты ему. Говорил отец.
Он, конечно, живой человек, потому что был живым несколько дней тому назад, и сейчас ещё не умер, и не тот, которого ты знаешь, которого сейчас вспоминаешь, но именно тот, которого ты знал как Бога-сына.
И он жив, хотя и умер давно, но он жив и сейчас и ещё некоторое время будет жить. Говорить с ним можешь так, в уме, но можешь и встретить его, он ходит недалеко от тех мест, где ходишь ты, и он знает, что зовут его Иисусом, но есть у него и другое имя, имя это он знает, и живёт, как обыкновенный человек. Он тебя может найти сам, если ты этого захочешь. Это может быть так, ему давали много жизней, и ещё одна дана сейчас, и живёт он на земле. И это ничего, что противоречия, ибо он всё-таки живой, и он умер давно – это верно – но воскрес ещё раз.
((Я не сократил эту стенограмму разговора, сохранив её как пример моих попыток получить ответ на вопросы. После всей этой путаницы слов я решил, что это очередной розыгрыш и теперь мне ответит кто-нибудь от имени Спасителя. Поэтому я спокойно сказал, что прошу ответить мне Иисуса Христа, если я ему нужен, нисколько не имея в виду действительно Спасителя. Ответ был неожиданным для меня.))
Но ты не нужен мне. Я не хотел тебе говорить ничего. Я не могу тебе ничего сказать. Ты не такой, каким можешь быть и не такой, каким ты был раньше. Ты сейчас никакой, ты не имеешь сейчас своего лица. Оно ещё очень сильно должно и может измениться, чтобы ты понял, что это и есть твоё настоящее, с которым ты должен жить, а не те лица и маски, которые были раньше у тебя.
Тебе нужно ещё многое познать. Найти своё лицо, свою дорогу. Это не делается сразу. Это делается долго и трудно. Нужно многое испытать, узнать и выстрадать то, что будет твоим навсегда. Так только можно найти своё лицо, если не будешь бояться того, что случится с тобой в жизни живой и разговорах твоих, если не будешь ничего бояться.
Это неправда, что тебя хотели лишить твоей жизни, никому она не может быть да-на, кроме тебя, так не может быть. Больные психически - они не отдают часть жизни своей другим, они дают другим только часть своих способностей, дают возможность смотреть на вещи их глазами и слушать их ушами, и ещё дают возможность духам говорить с людьми живым языком, и делать человеческими руками то, что хотят они, но они не дают духам часть жизни своей. Это совсем разные вещи.
Духи делают с ними то, что с тобой, но без их сознания, берут на себя их волю, их желания и их интересы, им это иногда так нужно делать, потому что сам человек хочет тоже жить по-своему, но он не в состоянии сам жить, у него для этого нет чего-то, нет важной вещи, нет желания жить хорошо и долго и нет самого главного – способности мыслить.
И потому они не могут сами жить жизнью человека, и духи помогают им. Это не даёт духам ощущения жизни. Это не даёт им успокоения и удовлетворения. Это труд для них необходимый.
И тебя они не могут заставить делать то, что они хотят, если ты этого не захочешь, твоя воля сильнее их воли, нет равного твоей воле среди духов. Но они тебе не будут никогда делать плохо, никогда, потому что нет для этого у них основания, желаний, не может быть такой цели, и зло в мире существует не по их желанию, но по их слабости, не могут они остановить зло в живых людях, если люди эти слышат плохо или не хотят слышать. Люди делают зло, но духи никогда зла не делают.
То, что делается тебе, не есть зло, есть для тебя благо, ты поймёшь это. И не потому тебе сказали вызвать Иисуса, чтобы спрашивать меня то, что тебе хочется спрашивать всегда, но для того, чтобы узнал то, чего ещё не знаешь. А не знаешь ты многого, и узнать тебе это нужно будет, но не сразу это делается, это делается долго и постепенно, нужно ещё много раз увидеть жизнь, узнать её, чтобы не было у тебя сомнений в правильности твоего пути.
Помочь тебе можно, но ведь это не даст тебе настоящей убеждённости, живи сам и слушай всех нас, мы не сделаем тебе плохого, ты не должен думать так. И то, что сказано тебе, тоже сказано одним из нас, и это нужно было сказать вчера.
Обман, который был - это ведь обман для того, чтобы тебе показать что-то, чтобы ты узнал, что все духи разные и у каждого своя совесть и мера чистоты и порядочности, но только не так у них, как у людей, много их уже говорило с тобой, но только у всех у них было всякого полно, и хорошего было больше, чем плохого.
И твой отец тебе говорит и будет говорить, этого бояться не нужно, что ты будешь нами как-то сломлен, тобой будут помыкать и издеваться, унижать тебя - этого ничего не будет, это не так, этого никому не нужно.
То, что ты подходишь к границам своего разума и своей психики - не бойся этого, это не приведёт тебя ни к чему плохому, это тебе поможет стать другим, нельзя давать себе покой, и вялость, и слабость.
Нужно: воля, ещё воля, сила, мужество, победа, ярость, нежность, чувственность, преданность, доблесть, ясность. Всё это нужно, и нужно делать в себе. Всё сразу, и постепенно и всегда. Делать всегда.
((Я не знаю, кто ответил мне и не решаюсь как-то комментировать этот эпизод. Не могу утверждать, что я слышал достоверно эти слова, без влияния самого себя. Существа высоких миров редко говорят словами. Они могут осветить наше тусклое сознание и помочь нам найти ответ на вопросы, но искать мы должны сами. Мы не знаем, как и чем нам помочь, знают они. Я могу лишь рассказать то, что было, и так, как оно было.))