Рубеж.
Повесть.
Олег Русаков.
начало повести: http://www.proza.ru/2019/07/07/1427
Часть 3. Взлом.
Глава 1. Только вперед.
1.1 Еще один шаг.
Ружейная стрельба и автоматные очереди сливались в непрерывное щелканье со всех сторон. С перерывами в них вплетался свист снарядов, заканчивающийся неизбежным взрывом.
Слева, совсем близко, снова вздыбилась земля… почти сразу, но, с другой стороны, опять тряхануло окоп новым земляным клином. Лида резко дернула на себя солдата за гимнастёрку, в этот момент на них посыпалась земля от последнего взрыва, боец безвольно свалился в окоп, изо всей силы сдерживая боль, кряхтя и коверкая гримасами свое грязное лицо.
- Ну вот родной… Здесь и полежишь, до конца боя. А я еще кого ни будь притащу. – с тяжелым дыханием выпалила Лида.
Боец глядел на санитарку пустыми и глубокими глазами с благодарностью и со страхом не зная, что ей ответить через адскую боль. Девчонка в два движения выскочила из окопа и исчезла в ружейном стрекотании и периодических взрывах. Он опустил голову на бок, увидел еще двух солдат, один из которых сидел с перевязанным плечом прижавшись спиной к фронтовой стороне окопа… закрывая ладонями кровоточащие уши, с другой стороны тоже лежал раненный с замотанной головой, одна сторона бинтов набухла кровью. На него опять начали падать кусочки земли от очередного… недалекого… взрыва.
На правом фланге, возле неприступного немецкого дзота, еще шел штурм, в поле зрения Лиды, но это же там, у соседей...
Слегка осмелев, ведь бой на ее рубеже сдвинулся за первую немецкую траншею, вытащив, сначала в бою, затем, когда пальба постихла, нескольких бойцов, уже не сильно кланяясь, Лида быстро нашла раненого.
Переворачивая молодого парня на спину, тот застонал:
- Ты в сознании что ли?
- А ты… хто? – испуганными глазами моргал парнишка.
Лида замешкалась, что ему ответить.
- …Давай считать, что я твой ангел небесный.
Во весь живот бурое кровавое пятно.
- Дай-ка расстегну… - Лида расстегнула ему ремень, задрала гимнастерку, задрала исподнее. Дырочка посередине живота кровоточила. Лида полезла в свою сумку…
- …а мне не больно… Сестричка.
- Ты только не храбрись, кричи – если нужно, герой…
После перевязки медсестра подняла парня на ноги, его руку закинув на свое плечо. Они сделали несколько не ловких шагов. Чаще засвистели, будто быстрые мухи, пули. Солдатик вдруг охнул, задрал лицо в небо, выпрямил ноги, сильно сдавив кистью Лидино плечо, повалился навзничь. Его глаза были открыты, в них не было жизни.
Лида упала на него, будто заслоняя от смерти. Через пару мгновений глянула ему в лицо, пару раз ударила солдатика по щекам… закрыла, смотрящие в небо, глаза.
Задерживаться было нельзя! Лида, где перебежками, где ползком, уже неслась к валяющимся по полю, до самой колючей проволоки, бойцам в надежде, что они живы в свистящих повсюду пулях, быстро проверяя, где ни будь у них пульс. У кого тело было разорвано, у кого было прямое ранение в голову, пульс не проверяла, экономя драгоценное и опасное время. Не прошло и пары минут, как она опять нашла живого, порвала на нем гимнастерку от маленькой дырочки, залитой кровью, и куском бинта, смоченном в спирте заткнула дырку проникающего ранения. Как можно быстрее замотала бинтом через все тело, прямо по гимнастерке, положив его, без сознательного, на свою коленку. Затем грубо и сильно схватила его за плечи гимнастерки, начала рывками тащить к спасительному окопчику. Поцарапанную осколками и пулями, во многих местах, железную каску то и дело приходилось поправлять с глаз.
Бой шёл уже за первой линией немецких окопов. Но на правом фланге наши застряли. Никак не могли солдатики одолеть вражье подразделение вокруг удачного немецкого дзота, а наши артиллеристы никак не могли в него точно попасть…
Когда Лида вновь бросила взгляд на этот, плюющийся пулями дзот, увидела, как солдат залез на него сверху, прыгнул на его злобное окошко, держась за сучок верхнего бревна наката, чтобы тело максимально закрыло амбразуру… Тело его несколько раз дернулось, рука ослабла, пальцы отпустили сучок, упала… и он застыл. Лида зажмурилась… из уголка ее глаза выкатилась слеза…
Через мгновение, когда она открыла свои глаза, немцы из дзота чем-то пытались оттолкнуть тело героя с амбразуры, но у них это не ловко получалось. К дзоту подбежал красноармеец и бросил в верхнюю щель, над телом спасителя, гранату… через секунду – две из этой щели и через бревна наката полетела пыль… Герой, спасший атакующую роту, взрывной волной опрокинулся на спину.
- Аа-а-ы-а!!! – крикнула Лида и изо всей силы снова дернула раненого… из ее глаз вновь покатились слезы.
До спасительного окопа оставались метры…
…Когда Лида снова выскочила из траншеи с раненными на бруствер окопа, вражеский дзот был разбит несколькими точными артиллерийскими попаданиями. В разные стороны на том месте, где было укрепление, торчали бревна, не улеглась поднятая разрывами пыль, тел убитых Лида у дзота не видела… на изрытой… взрывами… земле…
Пехота, преодолев немецкое сопротивление, уже ушла дальше к следующей линии обороны фашистов.
Девчонка как всегда острым взглядом внимательно осматривает поле боя, еще дымящееся в воронках артиллерийских взрывов… вдруг кто шевелится, среди железного запаха и кровавых пятен на остатках примятой травы…
…в этот момент шальная пуля попадает ей в плечо, Лида ойкает, в следующий миг пуля попадает в ее каску. Она, будто от сильного удара кулаком, валится с бруствера окопа на одного из раненых бойцов, которых недавно вынесла… выволокла с рубища…
1.2 Фляжка.
Двумя днями ранее.
…Вторая ступенька привычно скрипнула.
Клава слегка толкнула ногой калитку, та легко открылась, тоже чуть поскулив петлями. Шага четыре по сенцам… Дверь в избу с сеней была очень низкая, даже Клавке пришлось наклонить слегка на бок голову, не смотря на ее муравьиный рост, вперёд она наклониться не хотела, охапка дров мешала это сделать. Еще пару шагов…
- Ты чего здесь одна сидишь? – спросила она одинокую за столом Лиду. – я думала все на политинформации.
Клава подошла к печке, и как можно аккуратней, наклонившись, бросила дрова к калитке топки. Выпрямилась, слегка назад изогнув спину. Из-за плеча взглянула на Лиду. Подруга была в слезах… перед ней стояла кружка, на столе лежала полевая солдатская фляжка, на которую она и смотрела.
- Ты чего… Лид?
Губы Лиды были слегка сморщены в каком-то переживании. Глаза смотрели в одну точку на зеленой фляжке со спиртом. Голова чуть на бок. Роскошными… остриженными, но от этого все равно красивыми, светлыми волосами играл солнечный утренний луч, хулигански попадая в дом через маленькое окно, от чего волосы становились как золотая корона. На щеках блестели, не замечаемые хозяйкой, слезы. Спокойными пальцами Лида теребила пустую кружку.
- Ты чего подруга, что с тобой?.. – Клава в три шага оказалась перед столом. Лида, глубоко вздохнув, тяжело подняла на сослуживицу свои большие глаза. Смотря мгновения на Клавдию, Курочкина тихо заговорила:
- …Яшка… с группой… на передовой… на ту сторону не перешли… - по щеке девушки опять покатилась большая слеза… задержавшись на подбородке. Девушка шмыгнула носом, говоря чуть гнусаво, не в силах не делать остановки в словах - …никто из боя не вышел… хороший парень был… - губы ее чуть дрогнули.
Клава какое-то время молчала.
- … Да… веселый…
Клава повернулась и, опустив руки, пошла в чулан. Вернулась с белой чашкой. Девчата не чокаясь и ничего не говоря, медленно налили… выпили по глотку спирта.
- Откуда узнала?
Лида скрестила пальцы, пытаясь успокоиться.
- Дружок его приходил… помнишь он рассказывал про смешного парня, который спас его в бою. – На Лидином лице расцвела легкая улыбка. – Вот… фляжку принес, которую я ему позавчера отдала. Даже не выпили до конца.
По щекам опять скатилась слеза…
- Парнишка… Мальчишка совсем. Небось восемнадцати нет… а в разведке уже…
Она глубоко вздохнула.
- Кстати сегодня десять месяцев, как у меня ни родителей, ни брата… - она задумалась. – Уже скоро год сирота в свои двадцать один.
Лида встряхнула свои короткие волосы, как будто забрасывая локоны на темечко, как это делала раньше… год назад, стараясь отогнать в своем сознании страшный черный бомбардировщик с открытыми бомболюками, и разлетающийся на куски, изнутри, родной дом навсегда погребая под собой родителей и брата.
По ее щеке опять спускалась прозрачная… скупая слеза.
Через час всех полевых медсестричек вызвали на построение. К вечеру девочки были распределены по ротам на передовой перед завтрашним наступлением.
1.3 Сборы не долги…
- Трифонов тебя тут обыскались, где шляешься? Быстро в штаб! – кричал вестовой, когда Трифонов вернулся из медсанбата, относя Лиде Яшкину фляжку с остатками спирта, и присел на свою койку.
Было еще раннее утро, он специально хотел все сделать до утреннего построения. Мишка вскочил и побежал к крайней избе деревни.
Подбежав к штабу, Михаил поправил свою форму, восстанавливая дыхание.
- Доложи – меня командир искал, – скороговоркой Мишка караульному, тот скрылся за дверью.
Через минуту он опять появился на крыльце:
- Проходи.
В сенях света не было, но в двери в избу светилась щелка.
- Разрешите войти. Красноармеец Трифонов по вашему приказанию прибыл. – Мишка выпрямился, переступив порог и закрыв дверь.
За столом стояли офицеры. Воздух тяжелый – сильно накурено. На столе была разложена карта, над ней висела летучая мышь, несмотря на свет в маленьких окнах, наверно не погашенная с ночи.
Капитан Васильев внимательно взглянул на Ефрейтора. Взглядом ощупал его с ног до головы, как бы проверяя мальчишку на прочность. Трифонов старался все строже править стойку «смирно».
- Похоже, ты один остался с группы Колодяжного, что месяц назад выбрасывали в район станции Озерная. – Капитан ладонью слегка пристукнул по карте. – Проводником сможешь сработать? – Вопрос был риторическим… это был приказ. - Дружок твой Никитин не прошел… а задание выполнять надо. Приказ никто не отменял. Через два часа будь у штаба. Выдвигаемся к передовой в составе разведгруппы. Командиром пойду лично. Артиллеристам так же быть готовыми. Вместо себя, на время операции, назначаю старшего лейтенанта Старостина. Транспорт готов будет, товарищ Майор?..
Когда Трифонов ушел, закрыв дверь… ему во след не громко и по своему ласково Васильев:
- Молокосос еще совсем… Да еще связист, черт подери. – После небольшой паузы. – …А все остальные… совсем новобранцы. Всех бывалых потеряли. – Он резко положил на карту карандаш, - Когда Колодяжный в госпитале заканчивает нежиться?..
Чуть более, чем через два часа разведгруппа из восьми человек, пять разведчиков, включая Трифонова, радист, двое артиллеристов наводчиков, с арт-разведки дивизии, тряслись на тэнтованном грузовике на передовую со всем необходимым оборудованием.
Продолжение: http://www.proza.ru/2019/12/09/1753
05.12.2019
Русаков О. А.
г. Тверь