Светало. Утро над мятежной колонией было мрачным. Догорающий клуб чадил дымом, и у Тухана першило в горле. Он сидел один на лавке, выброшенной из зала, и глядел вперед. Затравленно, как загнанный в западню, обложенный красными флажками волка. Вся жизнь его перевернулась.
А ведь началось с ерунды. В рабочей зоне выпили. Был обход «режимников». Его и двух его приятелей заметили. Отвели на вахту. И тут белобрысый прапорщик стал говорить что-то обидное, и сработало какое-то внутреннее реле у Тухана, ударил он прапорщика головой в его глупую рожу. Их стали избивать, а он вырвался, выскочил с контрольной вахты. Добежал через центральный плац в свой сектор, благо дверь сектора оставалась почему-то открытой, и поднял братву. Вывалили зэки на улицу и начали орать…
Начался бунт в колонии строгого режима именно так. Потом все перемешалось. И зэки, остервенело кричащие, и испуганные солдаты из роты караула, выстроившиеся в реденькую шеренгу, с автоматами наперевес. И начальник колонии, худощавый, нервный майор, выхвативший автомат у чернявого солдатика, когда камень, брошенный зэком, угодил в лицо его сына – молоденького лейтенанта. И первые выстрелы. И кто-то раненый, его крик там, в локальном секторе. И потом черная «зэковская» масса, как неукротимая морская волна, идущая к контрольной вахте, сметающая все на своем пути. И ОМОН, прибывший через два часа. И вертолет, севший на просторное поле возле колонии. И этот храбрый полковник, подошедший к клубу в одиночестве и выслушавший зэков. И вот теперь развязка… Тухан поглядел на небо. Ни облачка. Впереди был срок – явно немаленький. И вся жизнь – рухнувшая в очередной раз.
Когда-то в четырнадцать лет в родном городке на берегу вольной Оки познакомился он с зэками, которых выпустили на «химию». Они строили завод. Их лихая речь, романтика, уголовные будни, которые они отбывали красочно, взбудоражили его – он стал им подражать, подворовывать… Сел по малолетке, потом строгий режим… Он всегда был напористым, как бычок, а его излюбленным приемом был неожиданный удар головой в лицо противнику – так научил его один приятель-уголовник. Этот удар на вахте и стал началом событий, о которых Тухан сейчас старался не думать… Он понимал, что не пройдет и получаса, как колония, уже сейчас окруженная кольцом спецназа, будет захвачена.
И впрямь в это время отдавались последние приказы. Рослые омоновцы, вооруженные до зубов, ровной цепью шли к КПП. Солдаты, окружившие квадрат колонии с вышками, колючей проволокой, наблюдали за этой цепью и помалкивали. Многим еще помнилось, как надвигалась на них «зэковская» масса. Спецназовцы шли спокойно. Натренированные руки не дрожали от волнения. Лица были сосредоточенными. Они просто выполняли свою работу.
Вначале зачистка пошла по рабочей зоне, там зэки не участвовали в бунте, но опасность главная исходила с той территории. Здесь было много такого, что можно использовать как оружие. Зэков сгоняли на плац, сажали на холодный асфальт, с заведенными за голову руками. Потом омоновцы вышли к вахте и под командованием полковника пошли к разрушенным, с пустыми глазницами окон, жилым помещениям. Локальные сектора с сорванными дверьми, покореженными оградами были пустыми. Зэки не оказывали сопротивления. Их пыл уже угас. Впереди их всех ждала нелегкая участь. Разбор происшедшего, изоляторы, кому-то добавка к сроку. Их угрюмые лица тоже были обреченно спокойными. Их выводили на грязный двор, заваленный камнями, обрезками железных труб, – их страшным оружием, и они покорно садились на асфальт, заводя руки за голову.
Полковник, рослый, с сединой на висках, тот самый, что ходил в одиночку к клубу, чтобы выслушать требования зэков и узнать от них о причине бунта, смотрел на эту картину спокойно. В его голове было много разной информации о происходящем в стране. Шла перестройка. Ее влияние на умы людей было неоднозначным. И этот бунт казался полковнику тоже элементом этого влияния. Когда это было видано, чтобы зэки из-за того, что нескольких из них на вахте стали избивать, вышли в локальные сектора? И отчаянно пытались как-то изменить ситуацию, выступили организованно. И вот тут для полковника наступил важный момент его размышлений – организованные беспорядки. Нужно было выяснить, кто же организатор. Безусловно, одним из них был этот мальчишка, что ударил прапорщика на вахте. Вот с него и надо будет начать следствие, когда приедут из прокуратуры, подсказать им. Но вначале полковнику захотелось самому поговорить с этим мальчишкой. Вскоре Тухана привели на контрольную вахту, и в маленькой комнатушке, полностью отравленной табачным дымом, офицер, попросив всех сотрудников выйти, остался один на один с предполагаемым зачинщиком бунта. Он увидел перед собой крепкого парня, с широким простецким лицом, но глаза его смотрели настороженно и нагло, даже сейчас.
– Что же, Сергей, не нравилось, что ли, в колонии? Знаю, что с режимом тут никто не перегибал, – начал издалека полковник.
Молчаливый зэк его даже позабавил. Парень просто-таки пронзал его своим взглядом.
– Все было в колонии нормально, – сказал Тухан. – Плохо только то, что нас не уважали…
– Но вы ведь отбываете срок! – напомнил офицер.
– Это не повод для оскорблений…
– Логично, – чуть помедлив, сказал полковник.
Он уже знал, какие слова сказал прапорщик этому парню. За это и на воле могли набить морду. Но дело было даже не в этом. Откуда у этого парня взялась воля, и откуда появился этот авторитет, что он смог сплотить зэков и они пошли за ним? Полковник смотрел на зэка и не находил ответа, и только глаза говорили ему – не сомневайся, полковник, это за мной они пошли… за мной… а не за кем другим, бывалым и осторожным. Это я своим порывом, своей силой воли смог вывести людей. И они пошли за мной, может, кто-то из страха передо мной. И многие теперь пострадают. Да я опасный… Ведущий в бездну. И это, написанное где-то в подсознании Тухана, не осознанное им самим до конца, глядело на офицера – и веяло бедой от этих сумрачных серых глаз осужденного. Полковник отвел свои глаза, и сказал:
– Ну что ж, следствие во всем разберется.
Прошло несколько месяцев, состоялся суд. Тухана и нескольких других активных участников бунта осудили. Позже Тухан, после освобождения, активно участвовал в каких-то организованных преступных группировках, только начавших формироваться в девяностых годах. Прошло немного времени – и Тухан снова совершил преступление. Был осужден. И при какой-то разборке, при мутных обстоятельствах, погиб. Такая молва ходит о Тухане.
Родная река, которую он так любил в детстве, не дождалась его.