Мое детство прошло в небольшом уральском городке Соликамске Пермской области, куда судьба забросила моих молодых родителей в 1953 году. Соликамск лежит на севере Урала, в 400 километрах севернее областного центра Пермь, на берегу Камы. Это глухой таежный край. Дальше Соликамска уже не ходили поезда.Соликамск называют "солонкой России", с 1430 года там добывают соль. Соликамский завод « Урал» и соликамский целлюлозно-бумажный комбинат – крупнейшие в Европе.Суровый климат, дикая самобытная природа, добыча соли, огромное количество старинных церквей… Но не только этим славился Соликамск. Вокруг города располагались лагеря и зоны, куда десятками тысяч привозили политических заключенных. Соликамск – один из островов архипелага ГУЛАГ.
Со временем границы Соликамска расширялись, в 1959 г. в его состав был включен город Боровск, в 6 км от центра. Наша семья жила в Боровске.
Местные жители между собой всегда спрашивали друг друга: «Ты из Соликамска или из Боровска»? Я – из Боровска! Там была своя атмосфера, свой микромир и свои особые воспоминания…
Где-то есть город
Тихий, как сон...
Пылью тягучей
По грудь занесен.
В медленной речке
Вода, как стекло...
Где-то есть город,
в котором тепло…
Наше далекое детство
Там прошло…
Мое соликамское детство было очень счастливым. Со временем осознаешь это все сильнее. Сквозь десятилетия, проведенные вдали от родных мест, среди людей, не похожих на моих земляков, вглядываешься в эти годы с большой теплотой и глубокой благодарностью.
Куда бы тебя ни занесла судьба - в ностальгических снах ты будешь вновь и вновь возвращаться к родительскому дому, где сквозь белоснежные тюлевые занавески пробивается для тебя яркий свет заветных окошек… И ты с глубоким волнением, со слезами на глазах в очередной раз устремишься к ним в надежде увидеть дорогих тебе людей - милых родителей, любимого брата... Скромный двухэтажный деревянный дом, каких много в Боровске, а сколько тепла излучают его стены! Сколько тайн хранит этот молчаливый свидетель детства и юности многих поколений, сколько судеб предстало перед ним! Милый дом, согретый любовью моих родителей, пять молчаливых окошек, глядящих на мир в надежде увидеть девочку и мальчика, возвращающихся с учебы домой - сначала из Березников, потом из Москвы.… А за углом - другое оконце, там жила моя первая любовь, от которой когда-то так сильно билось мое юное сердце... Перед домом растут деревья, которые я посадила из веточек в четвертом классе, вон какие вымахали - почти до облаков: березка, тополь! Была и красавица-яблонька, радовавшая нежным бело-розовым цветом по весне, да ее спилили - стала загораживать окно соседям сверху...
А «воздух родины - он особенный, не надышишься им»! Как точно говорит об этом цитата из любимой песни времен детства! Только здесь так особенно пронзителен и неповторим клейкий запах тополиных листьев. Ласковый воздух Боровска, слегка приправленный специфической «ноткой» бумкомбината, как будто нежно обнимает тебя… Постоянный легкий шумок, идущий «фоном» от СЦБК... Все это создает такую неповторимость, что, приезжая на родину, садишься на лавочку на своей улице Урицкого и долго-долго сидишь и слушаешь эту тишину, радостно, всеми органами чувств узнавая родную атмосферу с ее запахами и звуками, где, кажется, весь воздух пронизан любовью, которой окутывала тебя родина с колыбели... Испытываешь чувства, которых не выразить словами.… И мысленно возвращаешься в свое далекое детство...
ПЯТИДЕСЯТЫЕ ГОДЫ. ДОШКОЛЬНОЕ ДЕТСТВО.
Меня привезли в Боровск осенью 1953 года, когда мне было восемь месяцев. Мои родители были незаурядными во всех отношениях людьми, но из-за войны не смогли получить должного образования. Свои надежды и чаяния они вложили в нас, своих детей.
Папа, из обрусевших немцев Поволжья, в начале войны был репрессирован вместе со своими соотечественниками. Он родился и вырос в Саратовской области, где находилась республика немцев Поволжья со столицей в городе Энгельс. В 18-м веке Екатерина II приглашала немцев на поселение в Россию - осваивать приволжские территории. Так наши предки впервые очутились в России. Деревенское детство отца было тяжелым, голодным. Но он хорошо учился, был лучшим учеником в своем классе (как и мама в своем), мечтал стать учителем и после восьмого класса поступил в педучилище, успел закончить два курса из трёх, но тут грянула война. Немцы Поволжья были выселены с насиженных мест и сосланы в Казахстан и Сибирь. Мужчин с 14 лет отправляли в трудлагеря, откуда большинство не вернулось...
Маме – уроженке Пермской области - пришлось рано повзрослеть и с 16 лет стать единственным кормильцем в семье, которую оставил отец в самом начале войны. По профессии родители оба стали бухгалтерами, хотя папа перед войной был уже без пяти минут учитель. Мама тоже мечтала стать учителем русского языка и литературы. Они были достойны лучшей доли, но война поломала много судеб! После войны родители оба оказались в Челябинске, где познакомились и поженились, а после моего рождения переехали в Соликамск, где и прожили всю оставшуюся жизнь…
Первые воспоминания моего детства - ясли, куда меня определили очень рано - маме надо было работать. У меня была эйдетическая (ранняя) память. Я помню себя еще в пеленках. Меня и мальчика положили на стол и пеленают. Вижу, как сейчас, склонившиеся над нами головы нянечек и, будучи с рождения деликатным и совестливым существом, помню, как неудобно мне было перед ними за то, что им приходилось нас перепеленывать. Ещё я запомнила, как любила в самом раннем детстве манную кашу! Мне всегда нестерпимо хотелось этой сладкой, тающей во рту нежной кашки с плавающим в ней кусочком желтого масла…
А вот мне уже два с половиной года. Меня поставили на стол возле елочки в костюме снежинки, чтобы сфотографировать. Фотограф долго придумывал мне позу: "Возьмись за эту игрушку... Нет, лучше за эту…" Это фото сохранилось и сейчас есть в моем альбоме.
Помню, как папа, положив ногу на ногу, сажает меня на колено лицом к себе и, придерживая за руки, весело качает вверх-вниз, припевая песенку: «Вот какая хорошая, вот какая красавица, вот какая умница наша Наташа!»
Следующий кадр из памяти: нам по три года, на дворе 56-й, мы с детками шагаем парами, переходим из яслей в садик. Мама и папа с улыбкой наблюдают за нами, прячась за соснами, которыми была окружена территория яслей "Красная звезда", что располагались на "Зелёном посёлке". Ранняя память запечатлела заводские гудки по утрам, зовущие людей на работу, и гудок паровоза (где-то недалеко от нашего дома, за ДК бумажников, проходила железная дорога)… Этот паровозный гудок всегда так волновал меня, он как будто звал куда-то в неведомую даль. Когда к нам приехала бабушка Соня, мама отца, - я помню, как зов этого гудка заставлял меня тревожиться – а вдруг бабушка не успеет на поезд, и я, трехлетняя, каждый раз торопила ее: «Бабушка, скорее беги, а то поезд уйдет!» Родителям было неловко перед бабушкой, они не понимали – откуда у меня это? Что она могла подумать?….
Дошкольное детство мое прошло на улице Гоголя, д.19 (сейчас это улица Розы Землячки). Это был 2-х этажный каменный дом общежитского типа, где наша семья занимала большую комнату на втором этаже. Этот дом и сейчас стоит на прежнем месте, правда, он сильно постарел… Когда я вспоминаю о нем, в ушах стоит песня «Заветный перекресток», которую пел в то время Марк Бернес: «Старый дом за углом. Не могу на него наглядеться. Помнит дом о былом, о далеком курносом детстве». Когда я бываю в Соликамске, то всегда прихожу к этому дому, сажусь на лавочку рядом и... машина времени уносит меня в 50-е годы… У нас был большой двор, где играло много детей, вокруг ходила разная живность - куры, петухи... Мне лет 5. Помню, мой дружок Миша сказал мне: "Давай играть в семью! Ты будешь мама, я буду папа…"- тут он ловко поймал проходящего мимо петуха, погладил его по крыльям и сказал - "а это будет наш сыночек!.."
Я помню свою коляску – она была сплетена из прутьев, это была практически корзина на колесах. Она хранилась в сарае, позднее в ней возили моего братика.
Мы с ребятами разыскивали цветные стёклышки и делали в песке "секретики", собирали фантики от конфет (у кого больше?), обожали выносить на улицу какую-нибудь еду - хлеб с вареньем, с маслом и с сахарным песком, а кто с маслом и солью – у кого вкуснее? Мои родители иногда получали от родных из Казахстана посылки с салом, и я выносила на улицу хлеб с салом, которое не любила, но использовала для обмена на более привлекательный для меня бутерброд, например, с черничным вареньем. Любая еда казалась необыкновенно вкусной на воздухе, и мы всегда друг у друга откусывали кусочки!
А как мы любили бегать наперегонки! Я никогда не забуду это ощущение радости, веселья от легкости бега, от ветерка, дующего тебе в лицо, от того, что тебе всего 3- 4 года, и ты легкая, как пёрышко! Особенно я любила, когда к родителям приходили друзья - с сынишкой или дочкой – моими ровесниками. Как мы друг друга понимали! Первое, что мы говорили друг другу: «Давай бегать!» Предложение с восторгом принималось, и мы начинали носиться с радостным хохотом взад-вперед! Как же это было здорово и весело!!!
В нашем дворе были качели! Мы их обожали! Становились на доску с двух сторон, в середину набивались ребята, и начинали раскачиваться под облака! Восторг!!! Никакого страха и в помине не было тогда - чем выше, тем веселее!! Нас, ребятню, не останавливало даже то, что из-за разлохмаченных стальных тросов, за которые мы держались, руки постоянно были в крови! Мы играли в «жмурки», в прятки. Как-то раз, прячась, я вбежала в свою комнату, и папа посадил меня на шкаф. Как же здорово я спряталась! Но мне пришлось долго там просидеть, потому что никому и в голову не пришло меня там искать, стало скучно, и я слезла - но ребята уже разошлись…
Я помню некоторых детей по имени - сестры Таня и Валя, Миша, Ваня… Где вы, ребята? Как было бы здорово найти кого-то из вас! Недавно я нашла в « Одноклассниках» сестру Миши, но выяснилось, что он, к сожалению, утонул в молодом возрасте. В Каме часто тонули дети и подростки.
Совсем рядом, через дорогу на улице Культуры начинался сосновый лес. Вот мы с папой идем туда собирать землянику, мне годика 3-4, в руках в моё любимое ведёрко, на котором нарисована Красная шапочка, разговаривающая с волком... Вдруг в лесу выходит нам навстречу большая серая собака, останавливается и молча смотрит на нас. Я вопросительно смотрю на папу. Он говорит: "Волк, волк!" Я очень впечатлительный ребёнок, принимаю всё за чистую монету и испуганно прижимаюсь к папе, хотя вижу, что он посмеивается... Папа любил пошутить. Шутливость, склонность к розыгрышам вообще была свойственна большинству представителей нашего рода - и со стороны папы, и со стороны мамы.
Однажды папа взял меня с собой, и мы пошли с ним в больницу возле ДК бумажников, где мама «купила» маленького братика. Мне было 4 года. Цветы достать было негде, но помню, что мы подошли к какому-то огороженному садику, и папа договорился с женщиной, чтобы она продала нам цветы для мамы. В окошке мама показала братика, он был совсем крошечный. «Какой маленький!» - пробормотала я удивленно…
Через несколько дней, вернувшись из садика, я обнаружила, что братик уже дома. В комнате стояла коляска, накрытая тюлью, рядом сидели мама и папа. Я с большим интересом заглянула в коляску... и… разочарованно отошла… Он все еще оставался таким маленьким! А я-то думала, что он за это время подрос, и с ним уже можно поиграть, побегать…
Когда Саше исполнился годик, мама вложила его маленькую ручку в мою – и я стала маленькой нянькой. Теперь моей обязанностью было гулять с братиком. Маме было некогда, она работала, а, приходя домой после работы, за короткое время вечера должна была управляться со всем хозяйством, которое, кстати, вела безупречно, несмотря на отсутствие в то время горячей воды и газа - все готовилось на электроплитке. Мне очень хотелось маме помогать, но она говорила: хочешь мне помочь - погуляй с Сашенькой. Теперь братик все время был при мне, и это было нелегко. Хотелось побегать с ребятами, поиграть в прятки и т.д. Но я, как сестрица Аленушка с братцем Иванушкой, теперь была с Сашей неразлучна - а с ним далеко не убежишь...
Теперь даже приходилось его защищать. Помню, в нашем дворе жил один драчун, Ванька, я его боялась страшно, он не мог пройти мимо, чтобы не ударить меня. И когда я, пятилетняя, впервые вышла с годовалым братиком гулять, то сразу увидела, что он напрягся, как тигр перед прыжком, и медленно направился в нашу сторону. Я чувствовала, что он нацелился на Сашеньку. Ну, этого я никак не могла допустить. Когда он вплотную подошел к нам и занес руку над малышом, я, умирая от страха, изо всех сил стукнула его и зажмурилась, потому что знала, что он меня сейчас убьет. Не успев открыть глаза, я услышала странный звук, который усиливался наподобие воя сирены. А когда их открыла - обнаружила, что это взвыл обидчик! Дело было поздней осенью. Услышав рев, на крыльцо выскочил его папаша – алкаш в одной майке и заорал: " Ребёнка убивают!!" А я, маленькая, осмелевшая, вышла вперед и сказала: " Пусть он моего братика не трогает!!!" С тех пор драчун, к моему удивлению, стал меня бояться и обходить стороной. У меня сохранилось детское фото, где мы с Сашей запечатлены как раз в этом возрасте.
Меня водили в садик на ул. Матросова (на пересечении с ул. Большевистской). Сейчас он называется « Ласточка». Вокруг садика - деревья, которые казались мне тогда очень большими и густыми. Я всегда в детстве мысленно приукрашивала окружающую действительность, чтобы интереснее было жить. Я была мечтательницей, представлявшей, например, что вокруг садика - густой дремучий лес... Я ходила посмотреть, не спряталась ли за деревом лисичка? Или зайчик? Так хотелось попасть в сказку… Во дворе садика была клумба с такими красивыми цветами, что однажды я, трехлетняя, не выдержала и в восхищении сорвала один "аленький цветочек" с дивным запахом, за что была подвергнута воспитательницей резкому публичному осуждению. Меня вывели перед строем ребят и долго ругали. Я недоумевала - за что, почему? Я ведь просто не знала, что нельзя рвать цветы с клумбы. Каждое утро папа отводил меня в садик, возле забора которого росли скромные полевые желто-синие анютины глазки и разрешал мне сорвать их. Я так любила цветы... и вообще была с рождения неравнодушна к любой красоте! В детстве мне казалось красивым любое лицо, озаренное улыбкой.
Прямо от садика начинался лес. Густой темный бор манил грибами и ягодами, о которых мы пели в песнях, которые собирали герои любимых сказок. Однажды несколько детишек, в том числе и я, не выдержали - мечта пересилила - и ушли без разрешения в лес, искать грибы. Грибов мы нашли мало, но было так романтично-сказочно побродить среди густых хвойных деревьев, почувствовать себя свободными. Но, как водится, за свою мечту пришлось платить. Нас здорово наказали!
Летом на прогулку нас водили в этот лес. Вот мы пришли на лесную полянку. В траве алеет ярко-красная земляника. Мальчишки отправились играть в футбол... Я, очарованная окружающей красотой, восхищенно гуляла кругами и рассматривала цветы, бабочек, наблюдала за жизнью мелких лесных обитателей – муравьев, жуков, слушала звонкое пение птиц… На моем пути лежала большая куча битого стекла. Я обогнула эту кучу и вдруг заметила, что мою ногу залило кровью. Было не больно, но я испугалась и заплакала. На мой плач прибежали воспитатели. Они долго пытались узнать у меня, брала ли я стекло. Но я не брала, и до сих пор не понимаю, как мог осколок впиться мне в ногу. Мне завязали рану платком и понесли на руках обратно. Пришлось сидеть дома, ходить на перевязки. Нога потом очень сильно болела и приличный шрам - сантиметров в пять – остался на всю жизнь. Зато я сидела дома, с мамой, и это было так замечательно! Самая большая радость в детстве – это когда мама рядом, а она всегда работала, и ее так не хватало…
Садик находился довольно далеко от моего дома, километра три. Чтобы водить меня в садик, мама перевелась с высокооплачиваемой работы на низкооплачиваемую, зато рядом с садиком. Она всегда уводила и приводила меня сама, отправляясь на работу и возвращаясь с работы. А мне так хотелось пойти домой одной, почувствовать себя большой, самостоятельной! В садике некоторых ребят отпускали, кто рядом жил, ну и у меня однажды вдруг кончилось терпение, и я решила, что мне тоже можно - и ушла потихоньку. Перед этим мама заходила в садик и о чем-то говорила с воспитательницей (может быть, что задержится?) Оправдывая сама себя, я решила, что она меня, наверное, просто забыла забрать - значит, рассуждала я, можно пойти одной (мне было лет пять, не больше).
Помню, в районе ДК Ленина какая-то женщина с удивлением меня спросила: «Ты что, девочка, ОДНА идешь?» Я, гордо-смущаясь, ответила:
« Да, одна!»
Иду, думаю: вот мама удивится и обрадуется, когда меня увидит! Но меня ждало разочарование - дома никого не было.
Радости поубавилось, стала играть с девчонками во дворе. Вдруг вижу - мама бежит, у неё лицо почему-то белое и не радуется при виде меня! Не останавливаясь, идет в дом, я за ней виновато поплелась (чую: что-то не то!) Вошли в комнату, мама молча достает ремень… Ну и досталось же мне! Очень чувствительно, на всю жизнь запомнила! (правда это был единственный случай, когда меня отлупили). Мама потом рассказывала: чуть с ума не сошла - ребенок пропал! Рядом с садиком проходили глубокие траншеи, стройка, и были случаи, когда дети пропадали. Я, конечно, маму понимала и никогда не обижалась на нее за эту выволочку.
В садике нас так вкусно кормили, что это запомнилось на всю жизнь! Спасибо тогдашним добросовестным поварам! Моим любимым блюдом в садике было картофельное пюре с котлетой и красной дымящейся подливкой – объеденье! Набегавшись на воздухе, мы садились за стол, испытывая зверский аппетит! Перед едой воспитательница обходила наши столики и выдавала всем по большой ароматной голубой витаминке или по ложке рыбьего жира (через день). Витамины мы любили (они были сладкие, как конфетки - драже, с желтой кисленькой серединкой), а от рыбьего жира морщились. Он был такой противный! А в детстве все любят сладкое!
В умывальнике стояло две раковины – для девочек и для мальчиков. Нам выдавали для умывания «Земляничное» мыло (оно так сказочно пахло в детстве!) - девочкам своё, мальчикам своё! Как приятно было в разгар суровой зимы разворачивать и рассматривать белую душистую упаковку с нарисованными красными ягодками, вынимать новый твердый розовый кусочек мыла, вдыхать сладостный аромат земляники, под струей воды намыливать руки, взбивая розовую пену! А у мальчишек остался старый обмылок, ха-ха!!! Правда, наш кусок вскоре тоже превращался в обмылок, но мы терпеливо ждали, когда же он кончится, чтобы снова испытать эту маленькую радость – взять в руки новый кусочек! Спали мы на детских раскладушках, перед сном нас учили ладони подкладывать под щеку. В детстве я не любила спать - это было так скучно! Жизнь была настолько интересной и увлекательной, что жалко было тратить время на сон!
Запахи, звуки, прикосновения - всё это в детстве ощущалось так остро! Любимейшими для меня были музыкальные занятия, на пианино играл Павел Андреевич. Как нестерпимо хотелось тоже нажать на клавиши, чтобы извлечь из них такие же красивые звуки! Я потихоньку незаметно подбиралась к пианино, чтобы тайком ткнуть пальчиком в белую клавишу и ощутить восторг от появления звука… А как хотелось самой воспроизвести целую мелодию!!! Мир начальных музыкальных впечатлений очаровывал: песни, танцы! Я до сих пор помню самую первую песенку, которую мы пели примерно в три года: «Серенькая кошечка села на окошечко, хвостиком виляла, деток поджидала…» и самое первое стихотворение: «Мишка косолапый по лесу идет, шишки собирает, в сумочку кладет…» Я помню некоторые песни, которые мы пели в садике: "По малину в сад пойдем", "Красота, красота, наша ёлочка густа", «Раз морозною зимой, вдоль опушки лесной…». Дружно водили веселые хороводы: «Каравай» и «Каблучок, каблучок, тоненькие ножки, красные сапожки…»
Особое восхищение вызывали у меня маленькие детские пластинки величиной с блюдце, наклеенные на красочные картонки с цветными картинками, которые нам ставили для прослушивания на патефоне. Там были детские песни, например: "Мы пошли по ягоды в дальний лес, видимо-невидимо там чудес. Мы видали рыжего муравья, повстречали белочку у ручья…" Прекрасный, сказочный мир открывался детскому воображению! Современному человеку трудно понять, какая это была редкость по тем временам и потому - чудо! – миниатюрные детские пластинки в 50-е годы! И как же мне мечталось, чтобы у меня дома тоже были такие пластинки! Но – увы - мечта была несбыточной…
Я любила в садике игру «В мешочек», когда надо было через ткань определять на ощупь, что за игрушка тебе попалась – а потом сверять, правильно ли определил. Я обожала эти крошечные гладкие отполированные игрушки – грибы, волчки, пирамидки, их так приятно было гладить кончиками пальцев…
Сдвинув стулья, мы с ребятами играли в автобус и «путешествовали». Какой-нибудь мальчик садился «за руль» и, громко «бибикая», вел наш автобус в «далекие края». А мы, девочки, взяв на руки куклу или мишку, изображали, как нас качает и трясет «на ухабах»! И нам весело и чуть-чуть тревожно – ведь мы едем путешествовать! « Мы едем, едем, едем в далекие края…»
Детсадовское детство дало мне так много эмоций и впечатлений! Каждый день было что-то новое. Мы лепили из пластилина, делали аппликации, мастерили вертушки. Я, как все дети, любила рисовать цветными карандашами! Мир детства был красочным и разноцветным. Мы спорили с ребятами, какой карандаш самый красивый? Для меня вопрос не стоял – конечно, красный! И в последующие годы в цветных снах я неизменно видела два цвета – зеленый и красный! Красные ягоды на зеленой траве… – символ короткого лета, этого островка счастья посреди долгой уральской непогоды: седой нескончаемой многоснежной зимы, продолжительной сырой и грязной весны и осеннего ненастья…
Зима на Урале наступала рано. Мы с папой всегда ходили встречать ее, он говорил мне, маленькой: «Смотри, Наташа, белые мухи летят!» - мы их ловили на варежку. В Боровске в те времена все ходили в двойных шерстяных необыкновенно мягких варежках с разными узорами и рисунками. Сейчас мне бы хотелось купить такие, но даже на Урале их больше не продают.
Приятным предчувствием сказки надвигался Новый год! Предстоящий праздник волновал радостными хлопотами. Мы разучивали новогодние песни, предвкушали, какие подарки получим, какие к нам придут сказочные Дед Мороз и красавица Снегурочка! Девочек наряжали снежинками, а мальчиков - зайчиками. Были еще «медведи», клоуны, «матрешки». Как радостно мы пели, протягивая руки к елочке: «Огоньки сверкают, красный, голубой! Хорошо нам, елка, весело с тобой!» А потом мы получали подарки от Деда Мороза – бумажные пакеты с конфетами, печеньем, мандаринами, орехами. Прижав к груди, радостные, несли их домой, рассыпали на кровати это богатство и, ложась рядом, рассматривали – сколько конфет! Какое разнообразие! «Белочка», «Красная шапочка», «Мишка косолапый», «Василек», «Ромашка»…
В старшей группе мне довелось стать Снегурочкой – меня выбрали на эту роль, потому что я хорошо пела, а надо было исполнить вокальную партию. Для Снегурочки был заготовлен особенный, восхитительный костюм - роскошная корона из фольги с прозрачным капроновым шлейфом, поверх белого капронового платья надевалась марлевая накрахмаленная бирюзовая жилетка, украшенная "драгоценными камнями" - разноцветными стеклянными шариками. Большие ёлочные бусы на груди - во всей этой роскоши я чувствовала себя незаслуженно красивой, поэтому даже на сохранившемся фото видно, как я стесняюсь этой своей "неземной красоты"!
А вы помните искусственный снег 50-х годов - ослепительный, сказочно белоснежный, заполняющий окружающее пространство восхитительным, каким-то нереально прекрасным сиянием?
Какие елки ставили для нас родители - огромные, под потолок! В отличие от теперешних "хрущёвок", в старых домах потолки были высокими. Нас, наряженных в праздничные платья, заставляли выйти, мы долго ждали и, наконец, нам разрешалось войти, и мы ахали от восхищения, попав в настоящую сказку! Перед нами торжественно представала сверкающая разноцветными огнями красавица - ёлка! Это было чудо, которое можно было часами рассматривать! Запах хвои и мандарин заполнял прохладную комнату, все сияло и переливалось! О, невыразимая детская радость! Какие неповторимые, незабываемые игрушки были в 50-е годы: заснеженные домики, искрящиеся снежинки, фонарики, флажки с картинками, снегурочки с муфтами, цветные шары, внизу фрукты и овощи из ваты. Алая звезда венчала макушку! Горящие огоньки электрогирлянд необыкновенной красоты, разноцветные бусы, нити серпантина, блестящего "дождика" перекрещивали ветки сверху вниз! Все это поражало своим великолепием!Какая роскошь! На концах еловых лап висели конфеты, печенье, мандарины и яблоки, которые хотелось немедленно съесть! Папа торжественно брал в руки ножницы и срезал нам по заказу то лакомство, которое мы просили… С ветки оно было особенно вкусным! А когда в темноте зажигали бенгальские огни – мы визжали от восторга, восхищаясь летящими во все стороны золотисто-красными искрами! А хлопушки, с треском выбрасывающие под потолок облака разноцветных конфетти! Душа пела, а голова кружилась от счастья, от предвкушения чего-то радостного, неведомого и прекрасного, что непременно ожидало нас в будущем!!!…
Ещё один праздник, который я запомнила - это Пасха! В те времена повального атеизма мы не понимали значения этого праздника, но любящие родители и здесь умели доставить нам радость. С вечера папа тоном заговорщика сообщал о том, что, если положить на окошко шапку, то ночью придет зайчик и положит в неё разноцветные яички. Мы с братом тащили шапки, но не верили, что такое чудо возможно... После этого решали не спать, чтобы подглядеть - как это зайчик будет класть яички? Но сон брал свое, и когда утром мы бежали к окошку, то находили в своих шапках чудесные яркие разноцветные яйца, похожие на игрушки! Восторг, какой восторг! Когда я рассказывала об этом в садике, ребята говорили: «А у нас родители сами красили яйца!», на что я с торжеством объявляла, совершенно уверенная в себе: «А нам зайчик принес!» Как я благодарна своим родителям за эту радость, за еще один праздник в году!
Я хорошо помню воскресенья - единственный выходной (тогда была шестидневка). Мы надевали нарядные платья, мама пекла пироги, а папа доставал патефон и заводил пластинки, которых у нас было несколько коробок. Это была сильная, волнующая радость для меня! Я пела песни вместе с певцами, помню - громко подпевала: «Самое синее в мире - Черное море мое, Черное море мое!» Под танцевальную музыку мы с папой на пАру танцевали - падеспань, падеграс, польку, вальс... Папа был отличным танцором и меня научил танцевать и любить танец! Была одна пластинка, которую я хорошо запомнила: на ней была веселая «Полька» Жубинской, под которую я любила танцевать. Это похоже на мистику, но когда через 20 лет я поступила учиться в институт им. Гнесиных в Москве, то попала в класс по специальности к той самой Жубинской Валентине Яновне – композитору и блестящей пианистке, профессору, с которой у нас завязались замечательные творческие и дружеские отношения.
Прошло более полувека, но я с удовольствием вспоминаю тогдашние песни и мелодии: "Ах, Самара-городок", "Тишина", «Геологи», "Давай никогда не ссориться", «Огонек», «Не забывай!», «Плыла-качалась лодочка», «Тирольская песня», «Припевки волжские». Была смешная песня «Воталинка», там были слова, на которых я всегда смеялась: «Я спросила: милый, чё навалился на плечо? - а я, милая, ничё, я влюбился горячо!» Каждая из них проникла в сердце на всю жизнь! Прекрасную лирическую песню «Верные друзья» (из одноименного фильма) особенно любил мой папа. Я назвала бы эту песню символом 50-х годов – она вся словно соткана из тепла, света и радостной надежды на прекрасное будущее! А как хороши были старинные вальсы: «На сопках Манчжурии», «Амурские волны», «Березка», «Дунайские волны», «Воспоминание о цветах»! Тогда все танцевали вальс, и я в обязательном порядке научилась. Милые семейные праздники! Их свет греет меня сквозь годы и десятилетия…
Папа, прошедший через ужасы войны и голодное детство, любил побаловать меня, он часто приносил домой конфеты. Мама была строже. Я помню, как сильно я любила сироп шиповника (он был тогда гораздо вкуснее, чем сейчас!), но его можно было только три раза в день по ложке. А так нестерпимо хотелось ещё! Папа чувствовал это, он подмигивал мне, мы с ним прятались за дверью от мамы, и он давал мне этого сиропа сверх нормы - ещё и ещё! Мама летом варила варенье из черники, оно было восхитительно вкусным, и я вспоминаю эту нежную сладость всю свою жизнь. В магазинах тогда свободно стояло варенье из ежевики, мама часто покупала его, а позднее в продаже появилось варенье из лепестков розы… Это вызывало у меня недоумение - как же это можно варить варенье из цветов? И даже попробовать его у меня ни разу не возникло желания.
Мама была прекрасной хозяйкой, она умела создать уют в доме, чистота и порядок в квартире были идеальными. За воскресенье успевала все перестирать, перегладить, настряпать домашних пельменей (мы с братом помогали давить «колобки») или вкуснейших пирогов с мясом, рыбой, с сушёными ягодами, которые привозила бабушка из деревни – лесной клубникой, малиной. Мы, дети, «налегали» на свои, сладкие пирожки с ягодами. Квартира утопала в комнатных цветах. Помню белую «невесту» и голубого «жениха», громадный фикус под потолок, с толстых листьев которого я ежедневно стирала пыль влажной тряпочкой, объемную комнатную розу - за появлением из бутонов прекрасных махровых цветов я наблюдала изо дня в день.
По ночам мама вышивала. Её чудесные вышивки украшали все стены дома. Это были восхитительные цветы, и чудные сказочные домики, большой попугай какаду, и даже портрет Ленина… Я до сих пор не пойму - как она успевала все это совмещать с работой, которую не оставляла никогда? Как она мне потом сказала, вышивание эмоционально поддерживало ее, помогало выживать в трудные послевоенные годы...
Я никогда не уставала восхищаться своей мамой - настоящей русской женщиной – сильной, бесстрашной, неутомимой, самоотверженной. У неё было врождённое чувство красоты. Меня удивляло, например, как она могла так расположить в руке три ромашки, что возникало просто загляденье, в то время как я, погнавшись за количеством и набрав огромную охапку прекрасных цветов, не умела сложить их так же красиво?.. Умная, всесторонне одаренная, чуткая к красоте - это она мне передавала, а я, затаив дыхание, жадно воспринимала – и зеленый стебель травинки, и красную каплю божьей коровки, и нежность голубых незабудок, и хрупкость лиловых колокольчиков, яркость спелых гроздьев малины, чистейшую синеву неба и многое-многое другое. Она часто возила нас с братом летом в деревню, где «преподавала» нам эти уроки любви к природе.
У мамы было обострённое чувство слова, она умела одним - двумя словами поразительно точно передать суть предмета или явления, дать точнейшую характеристику любому человеку. Несмотря на большую загруженность на работе и по хозяйству, она всегда была в курсе всех политических событий и давала им свою оценку. Я знаю, что она была готова без колебаний отдать за нас свою жизнь. Мы, дети, были главной жизненной ценностью для своих родителей и чувствовали себя всегда защищенными.
У нас был фильмоскоп, и время от времени папа показывал нам диафильмы, на просмотры которых собиралась соседская ребятня! Это был настоящий праздник! Домашнее кино! Дух захватывало, когда гасился свет, и мы усаживались, в нетерпеливом ожидании предстоящей радости… Мне доверялось крутить винтик, переводящий кадры, а папа читал текст. Диафильмов было много, любимые - "Олин фартук", "Как искали Наташу", "Пожар", "Про храброго зайца", "Про императора, который любил золото", «Волшебная кисть», "Мойдодыр", сказки Сутеева: «Мышонок и карандаш», «Разные колеса» и многие другие - несколько коробок... Так жалко было, когда сказка кончалась, и мы с замиранием сердца просили: «Ещё!», «Ещё!», боясь, что «сеанс» вот-вот закончится…
В те времена в киосках продавались переводные картинки. Родители приносили иногда домой серые невзрачные пакетики, где лежали листы с бледными изображениями разных цветов, животных, птиц, овощей, фруктов и т.д. Мы садились за стол, застеленный клеенкой, ставили перед собой теплую воду, и начиналось волшебство… Вырезав бледную картинку с каким-нибудь букетиком, например, с анютиными глазками, я опускала ее в воду, как горчичник, где она скручивалась в трубочку. Потом, распрямляя, прикладывала на лист бумаги изображением вниз и, пригладив ладошкой, осторожно стягивала верхний листок…О, чудо! Из-под медленно сползающего верхнего слоя радостно и ярко выныривала восхитительная глянцевая картинка, вызывая восторг и счастливый смех! Какая красота! Одну за другой переводили мы картинки, и взору ребенка открывался волшебный мир, такой не похожий на бедную, серую послевоенную действительность!
Я рано научилась читать. Первая книжка, которую я, пятилетняя, читала ребятам в садике - " Про Машеньку и горошинку"- моя любимая сказка С. Могилевской. Воспитатели, обнаружив, что я умею читать, тут же возложили на меня это занятие - читать детям, чему я нисколько не противилась, а только радовалась. Я очень любила книжки, они открывали для нас неведомые страны, волновали воображение, учили любить свой край. До сих пор помню одно любимое свое (лет в 5- 6) стихотворение из книжки с чудесными картинками: "Привет тебе, мой край родной, с твоими темными лесами, с твоей великою рекой и необъятными полями! Привет тебе, народ родимый, герой труда неутомимый! Среди зимы и в летний зной привет тебе, мой край родной!" (Автор С. Дрожжин). Это стихотворение казалось мне особенным, наполненным каким-то хорошим пафосом! Помню, я с таким чувством читала его вслух! Оно очень точно выражало любовь к родине, которой было переполнено мое детское сердце...
Одно из самых ранних моих воспоминаний – это когда я, как завороженная, разглядывала темнеющие до самого горизонта зубчатые полоски глухой уральской тайги, окружающие наш городок со всех сторон, которые становились все более темными при удалении… Меня охватывало сильное, необъяснимое чувство, волнующее ощущение величия мира… Эта даль манила, звала к себе… и так хотелось перенестись туда, в эти первозданные, бескрайние, могучие просторы!..
Мне лет 5. Мама послала меня за хлебом,- как обычно, поручив купить буханку белого и буханку чёрного. Но этот день складывался не как обычно… Надо сказать, что булочная тех времен была предметом восхищения! Чего там только не было! Какие ароматы витали! Теплые, мягкие, как пух, и упоительно-душистые сайки с изюмом, ожерелья баранок, связки бубликов, булочки с маком – и все такое свежее… Хотелось попробовать всего и сразу! И в этот день тётенька продавщица оказалась удивительно доброй! Выставив перед ребёнком две буханки, она задорно выкрикнула: " Что ещё?" Я обрадовалась… значит, можно ещё что-то купить!? Робея от радостного удивления, я указала на связку баранок. Выкинув их передо мной на деревянный прилавок, продавщица ещё более задорно воскликнула: "Что ещё?" Я решила, что сбылись все мои мечты, с восторгом указывая во все углы... Когда прилавок был завален, продавщица решила, что с меня хватит и спросила: «Всё?" Ну, тут уж и я, видно, решила, что хватит… Кивнув головой, я нагрузилась по брови, так что не видно было головы, и потащила домой своё богатство, предвкушая, как же все обрадуются, когда я СТОЛЬКО ВКУСНОГО им принесу!!! Мне нравилось радовать других! Свои чувства я помню до сих пор! Какая-то женщина с удивлением и улыбкой покачала головой мне вслед... Но почему- то дома никто не обрадовался. Папа и мама молча сидели за столом, опустив головы... Тогда я, чувствуя что-то неладное, виновато спросила маму, почему она такая грустная? Мама ответила: "Да у нас это последняя сотня была..." Родители никогда не ругали меня, но я всегда сама чувствовала по их реакции, что сделала что-то не то…
Всплывает в памяти спортивный праздник на стадионе у ДК Бумажников летом 59-го года. Мы сидели с папой на трибуне и наблюдали за футболом. После футбола тут же на стадионе показывали теневой театр. Мы с папой забрались на забор, чтобы лучше было видно. Но мне так захотелось мороженого – я вдруг обнаружила, что все вокруг его едят! Папа уговаривал меня подождать, пока кончится спектакль, но было жарко, и я настояла на своем… Когда мы выстояли длинную очередь за мороженым и вернулись на место, на экране уже появился прощальный силуэт… Папа слегка огорчился, но что же делать - ребенку именно в этот момент так понадобилось мороженое, а папа очень любил свою маленькую дочку и не мог ей отказать!.. (И мне, кстати, тоже досадно теперь, что я пропустила единственный в моей жизни спектакль театра теней – больше такого не попадалось!)
Помню в тот день радостное ощущение большого городского праздника. Через дорогу от стадиона был красивый скверик, в котором играл духовой оркестр, журчал фонтан, вокруг гуляли и фотографировались нарядные семьи. И мы сфотографировались всей семьей, а потом вдвоем с маленьким Сашей. Я была в матроске, а для усиления «эффекта красоты» сорвала и зажала в руке цветочек - хлопушку (мы такие разбивали о лоб, и они хлопали), и Саше в ручку сунула такую же. Когда мы получили фотографии, мама посетовала, что фотограф «прихватил» в наш кадр чью-то чужую бабушку. Это фото есть и сейчас в моем альбоме. Прошло 60 лет, но я помню этот день так отчетливо, как будто это было вчера!
Игрушки нашего детства! Это был целый мир… Вы помните калейдоскоп? Внутри лежали разноцветные стеклышки, и когда мы глядели в него и поворачивали – стеклышки складывались в восхитительные узоры! Была еще «Дюймовочка», сидевшая в бутоне лилии, и, когда мы нажимали на пружину – лепестки лилии раскрывались, и появлялась Дюймовочка. Машинки, самолеты, мячики, пупсики, детская посудка, петушки, курочки и даже телефон с вращающимся диском… У меня есть фото, где я стою возле столика со своими любимыми игрушками. Спасибо родителям, что запечатлели этот кусочек детства…
У меня была любимая кукла Катя - блондинка с голубыми глазами. Туловище ее было мягким, и так приятно было тискать и прижимать ее к себе. Попа ее была исколота – я делала ей «уколы» цветными карандашами, и через дырки высыпались опилки… В 4 года мне подарили другую куклу – Лену, но, несмотря на ее красоту, я почему-то ее так не любила, как Катю. Может быть, потому, что туловище ее было резиновым, жестким. Когда я стала взрослой, и у меня родилась дочь Арина, я была поражена ее сходством с моей любимой в детстве куклой Катей.
ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ. НАЧАЛО.
Через щель в заборе садика я восхищенно наблюдала издалека свою будущую 15-ю школу. Ах, как мне хотелось там учиться! Ходить так же с портфелем, в школьной форме, стать ученицей! С каким чувством пела я на музыкальных занятиях "Двери школьные сегодня открываются для нас. Первый раз идем мы в школу, поступаем в первый класс…" Радостные волнующие хлопоты, покупка формы, фартуков – белого и черного, портфеля, учебников, тетрадей… 28-го августа в садике состоялся прощальный утренник.
У мамы была знакомая - тётя Таня Ряпосова. Под окошком двухэтажного дома она развела дивный сад... 31- го августа 60-года, накануне моего первого школьного дня, мы с мамой отправились к ней и вошли в этот садик. Боже мой! Это был воистину райский сад! Никогда ни до, ни после я ничего подобного не видела! Какие цветы! Какие запахи! Я не могу их забыть всю жизнь! Тетя Таня бережно срезала для меня цветок за цветком, вокруг бегали соседские дети и спрашивали: "Тётя Таня, можно сорвать вон тот красивый цветочек?"- "Можно, только осторожно!" У меня был просто уникальный по красоте огромный букет, который я с радостным волнением готовилась вручить наутро своей первой учительнице. И, забегая вперед, хочу сказать, что он оказался самым большим и самым красивым из всех! Учительница даже выбрала его из сорока других и поручила моей однокласснице Оле Кривошеевой отнести его директору (а мне так хотелось сделать это самой!)
Настал долгожданный день начала новой жизни! Мы вступили в новый для нас мир ШКОЛЫ, с волнением осваивали новое для нас школьное пространство, привыкали к своей коричневой форме с белым и черным фартуком, часто обновляемым воротничкам. Сели за новенькие крашеные парты, работали с кассами букв и слогов. Наконец стали писать: сначала карандашами, а потом достали ручки с перьями "звездочка № 2", обмакивали их в чернильницу. Помню запах чернил, буквы блестели при свете лампы, которую включали в классе (уроки начинались, когда ещё было темно). Кляксы, промокашки, на которых мы рисовали рожицы, перепачканные пальцы… У меня на среднем пальце быстро выросла мозоль от ручки. Учительница Тамара Владимировна Моховикова ставила оценки красными чернилами! Какие красивые чернила, так хотелось иметь дома такие! Я крошила грифель красного карандаша, разводила его водой и макала в него перо, надеясь получить такие же красивые буквы, какими писала учительница. Кстати, я всегда восхищалась красивым каллиграфическим почерком Тамары Владимировны, когда она выводила мелом на доске: сначала число, потом «Классная работа», или прописывала в наших тетрадках образцы букв!
Оценки ставились очень строго! Мы старательно и медленно выводили буквы, но при единственной описке (даже не ошибке) уже нельзя было рассчитывать на пятерку! Тройки казались мне унылыми, злыми, пятерки - красивыми, праздничными! Благодаря маме сохранились наши с Сашей первые тетради. В те времена был урок чистописания. Нас учили очень красивому письму. Помню, как выглядел тогда букварь: на зеленой обложке была картинка, где мальчик и девочка за партой, девочка отвечает стоя. Картинки в нем были такими яркими! Красный мак, зеленый лук! Когда моя старшая дочь пошла в первый класс, я была удивлена бледностью картинок в тогдашнем букваре. Наш был лучше!
На уроках физкультуры мы старательно маршировали в черных сатиновых трусах и синих майках, изображали пирамиды с флажками в руках. На уроках труда делали мамам подарки к 8 марта - например, корзиночку из картона, которую обвивали бархатными нитками. Меня восхищал восторг, с которым мама принимала мои нехитрые подарки, сделанные своими руками! На уроках пения мы разучивали такие замечательные, радостные песни, которые я до сих пор прекрасно помню! Например, "Динь-динь-динь, звенит звонок, начинается урок!", «Звено у нас хорошее, веселое звено», "По улице шагает веселое звено", "На прививку, третий класс!"
Время от времени в класс приходила медсестра - делать прививки! Делали только под лопатку!!! Убежать из класса было невозможно! Учительница стояла при дверях! Резкий запах эфира дурманил сознание, многие из нас, и я в том числе, боялись уколов. Самыми смелыми была Оля Морогова и Дима Мовчан, они первыми срывали форму и устремлялись к столу, где стоял блестящий металлический ящичек с матовыми стеклянными шприцами, с длинными толстыми иглами, на которые страшно было смотреть... И главное - этот запах резкий! Ощущение ужаса и безнадежности! Действо происходило на глазах у всего класса, как на сцене! Мы с Лидой Игнатьевой были трусишки и до последнего тщетно жались на «камчатке», надеясь, что про нас забудут… Я долго не могла смириться с тем, как это можно? Этими толстыми иглами будут прокалывать нашу тонкую кожу под лопаткой… Бр-р-р…Что за садизм! И нас с Лидой выволакивали из-за парт чуть ли не силой… То ли дело нынче - тоненькие иглы, вводимые шлепком – совершенно безболезненно…
В классе были "санитары", которые каждое утро надевали на руку повязки с красным крестиком и проверяли у всех входивших учеников руки и уши.
Когда мы учились в первом классе, на каждой перемене в нашей 15-й школе включалась музыка, и все дети дружно танцевали - польку, вальс, а не носились хаотично по коридорам, как это было впоследствии. В школе был буфет - в подвале, куда вела крутая лестница. Этот подвал с белеными стенами и потолками потом много лет мне снился. После звонка мы неслись туда, чтобы подкрепиться. Но, к сожалению, обычно, протолкавшись в очереди всю перемену, я частенько вынуждена была уходить ни с чем - старшие мальчишки отталкивали малышей, лезли без очереди, возникала давка, и до звонка, как правило, я не успевала продвинуться к буфетчице, которой было все равно - кого обслуживать… А с прилавка манили горячие гребешки с повидлом, нежнейшие теплые ватрушки с творогом, витали сдобные ванильные запахи! Просто слюнки текли! Раздразнив себя созерцанием этой вкуснятины, я со слезами покидала буфет - несолоно хлебавши, в очередной раз проведя время на перемене зря...
Когда я училась в первом классе, со мной произошел памятный случай. К нам в гости приехала мамина сестра тётя Галя со своими дочерьми Надей и Люсей. Времена были строгие, не разбалуешься. Носили косички, а о том, чтобы отрезать или распустить волосы - не было и речи. А так хотелось быть красивой! Пока родители были заняты встречей, мы с девчонками соорудили папильотки (аналог бигудей из крученой бумаги) и навертели их мне на волосы – чтобы, распустив волосы, стать похожей на принцессу. Заметив, что я опаздываю в школу, я поспешно сорвала папильотки, быстренько сделав косичку сзади, но второпях не заметила, что одна папильотка – впереди - осталась. Надела шапку - и бегом в школу, еле успела к звонку. Раздевалка находилась в классе. Сняв шапку, я предстала перед одноклассниками с папильоткой на лбу! Надо понимать, что в те времена это было почти преступлением против общества - попытаться приукрасить себя, да еще в столь юном возрасте! Услышав, что кто-то громко ахнул, я обернулась и увидела, что передо мной «выросла» одна девочка, командир «звездочки». Мигом сообразив, что произошло, я в панике попыталась судорожно снять папильотку, а она, как на грех, застряла в волосах… Позор! Пока я пыталась освободиться от улики, «командирша» собрала вокруг себя полкласса и угрожающе надвинулась на меня… Всё её поведение выражало гневное осуждение: «Как ты могла? А ещё октябрёнок!!!» Неподалеку проходили мальчишки во главе с тогдашним старостой Димой Климовым. Она крикнула: «Дима, ну-ка иди-ка сюда и посмотри, что тут Козлова натворила!" Я оцепенела! В ожидании приговора я выдрала папильотку вместе с частью волос и судорожно стала приглаживать челку... Но реакция Димы была неожиданной для всех! Взглянув на меня, он ухмыльнулся и одобрительно сказал: "А чё? Ничё причёсочка!!!" Изящно нарисовав в воздухе возле лба большую спираль, он проиллюстрировал мою «причёсочку» и умчался с пацанами... Не получив поддержки, «неприятель» с досадой отступил, а я возликовала! Восьмилетний Дима спас меня, он поступил как настоящий мужчина! А я получила первый в жизни комплимент!
Мне запомнилась школьная елка в первом классе. У меня не было костюма. Мой садик находился рядом со школой, я туда иногда заходила, чтобы поиграть с малышами, и воспитатели по старой памяти попросили меня поучаствовать в новогоднем утреннике. Меня нарядили в костюм лисы с настоящим лисьим хвостом, я разыгрывала какую-то сказку, а потом сидела в домике и раздавала подарки деткам. За это мне разрешили взять на елку в школу какой-нибудь костюм. Я попросила костюм Снегурочки, но его уже забрали. Тогда мне предложили взять лису, но я от огорчения отказалась. Дома мама сказала мне - что ж ты, взяла бы хоть лису! На следующий день я отправилась в садик, но и лису уже забрали. Ещё более огорченная, я взяла то, что осталось - костюм ромашки с жёлтой шапочкой со свисающими белыми лепестками…Конечно, это была не Снегурочка, и даже не лиса, но школьный утренник мне понравился и до сих пор запомнился! Это было то далекое время, когда веселье было настоящим, продукты - натуральными, образование - серьезным…
Настал день, когда нас принимали в октябрята. Кудрявая улыбчивая девушка приколола мне звездочку с юным Ильичем, которая казалась мне очень красивой! Как я гордилась этим! Я стала октябрёнком! Мы воодушевленно пели об этом событии: «Звездочка наша прекрасная, звездочка яркая, красная!» В старших группах садика и в младших классах мы читали книжки о Ленине, о семье Ульяновых: «Папина вишня», «Ленин и дети», «Секрет». Эти интересные книжки были прекрасно изданы, с хорошими рисунками. В те годы был культ Ленина, мы говорили о нем как о лучшем человеке, даже песню пели «Портрет Ильича» - очень красивую, кстати. Мы искренне любили «дедушку Ленина», о котором знали только хорошее…
Пятидесятые и начало шестидесятых воспринимались нами как золотые годы! Нас окружали взрослые люди, чью любовь мы ощущали на себе! Завучем была Зоя Константиновна Борисова, чью добрую улыбку я помню до сих пор. Директором нашей 15-й школы был тоже замечательной доброты улыбчивый человек - Павел Степанович Касьянов (необычайно похожий на актера Павла Кадочникова)! Спустя полвека я вспоминаю о нем с величайшим уважением и любовью. Вообще в Соликамске было тогда много интеллигентных, уникальных людей. Никогда после я не встречала вокруг себя такого количества замечательных личностей, даже в годы учебы в Москве! В эти годы в Соликамске проживало много репрессированных интеллигентов, составлявших тогдашний цвет нации, и эти люди оказали на нас неизгладимое впечатление, создав неповторимый интеллектуально-нравственный фон нашей жизни! Они были нашими учителями и наставниками, и наше поколение восприняло, впитало в себя их высокие нравственные идеалы, правильные жизненные ценности.
Меня всегда удивляло, что взрослые смотрели на нас, детей, с такой доброй улыбкой, как на какое-то чудо… Я удивлялась - за что они только так любят нас? Наверное, они просто не знают, что мы, дети, не такие уж и хорошие, как они считают – и ленимся иногда, и можем иногда даже (стыдно сказать!) - соврать слегка...
Где-то в третьем классе нам дали задание: склеить из бумаги куб, используя развертку. У меня ничего не получалось, и я попросила папу помочь, боясь получить плохую оценку. Папа всю ночь клеил мне белый куб из картона, который вышел замечательным! Когда я в классе вынула свой куб, все ахнули! Оказалось, никто не смог сделать, кроме Нади Шестаковой, но ее куб не шел ни в какое сравнение с папиным (она же делала его честно, сама!) Учительница пожурила ребят и сказала: « Вот видите, Наташа сделала, значит, можно было!» У меня не хватило смелости признаться, что это - папина работа…
В младших классах у нас был предмет - внеклассное чтение, который я особенно любила. Тамара Владимировна читала нам вслух, и мы сами по очереди читали. Подборка была замечательная: во втором классе читали книгу талантливого пермского писателя Льва Давыдычева "Повесть про Ивана Семёнова, второклассника и второгодника». Помню, как мы с восторгом хохотали над незадачливым Иваном. Далее были - чудная повесть Евгения Рысса "Девочка ищет отца", прекрасная книга В.Осеевой «Динка», «Четвертая высота» Е. Ильиной - про Гулю Королёву, сказы Бажова, наполненные характерным уральским говором, который мы слышали вокруг себя. Став постарше, мы читали вслух роман-газету.
Незабвенные книги своего детства я всегда старалась впоследствии достать своим детям: это и сказки С. Могилевской («И они построили волшебный дом», «Когда Машенька была маленькая»), и книгу "Девочка ищет отца"- она с тех пор не переиздавалась, и я нашла её только в архиве. По мотивам этой книги был снят фильм, но он не идет ни в какое сравнение с первоисточником! Незабываемой стала книжка "Про зайку Петю" Станислава Мальцева, тюменского писателя. Сказка совершенно очаровательная, мы ее зачитали до дыр (горячо рекомендую почитать ее вашим внукам!) Попозже я читала братику сборник Пермского издательства «Мама, почитай-ка!» Ну и, конечно, "Доктор Айболит", "Мойдодыр» К. Чуковского, «Дюймовочка», «Гадкий утенок» Г.-Х. Андерсена - две последние сказки заставляли меня плакать, так жалко было героев, прошедших через тяжелые испытания. Событием стала для меня в свое время книга «Путешествия Гулливера» с чудесными иллюстрациями! Каждая из этих книг подарила свой неповторимый, незабываемый мир, в котором я проживала еще одну интересную жизнь…
На уроке чтения в первом классе нам задали наизусть стихотворение" Вот моя деревня, вот мой дом родной!" Мы по очереди сдавали его на оценку. К концу всем уже так надоело слушать, что никто не заметил, как Таня Васильева завершила свое выступление словами "Слушаю я сказку, сердце так и мрёт, а в трубе сердито серый волк поет!"
А У НАС ВО ДВОРЕ…
Перед моим поступлением в первый класс, в 1960-м году наша семья переехала в двухэтажный деревянный дом по улице Урицкого 20. Теперь наша семья занимала отдельную квартиру из двух комнат. Этот дом я и считаю своим самым родным, потому что здесь прошло мое школьное, уже вполне сознательное, детство. У нас в коридоре стоял деревянный сундук, содержание которого я так любила рассматривать, когда мама вынимала свои "сокровища". На стене висели травы, которые сушила мама и от которых шел приятный запах. И так уютно-уютно было в этом большом чистом коридоре…
Напротив дома - улица Черняховского с трехэтажными каменными домами (как и мне хотелось пожить в таком большом каменном доме!), красивый березовый скверик, ведущий вниз от ДК Ленина к рынку. В свои нынешние редкие приезды в Соликамск я с удивлением наблюдаю вымершую, пустынную улицу! А ведь когда-то каждое лето вниз от ДК им. Ленина по ул. Черняховского гуляли толпы нарядной молодёжи - группы парней и красивых стройных девушек, глядя на которых, я думала: "Вот бы и мне когда-нибудь стать такой же!!!" На этой улице был обувной магазин, где можно было, если посчастливится, купить новые туфли. Помните, как в моду вошли лакировки? В те времена с обувью был "напряг", не то, что сейчас. Правда, качество было несравненно выше... Обувь шилась всегда из натуральной кожи.
Через дорогу располагался кинотеатр "Чайка", где мы смотрели незабываемые фильмы нашего детства. Напротив «Чайки» - колхозный рынок, местная достопримечательность. Мы бегали туда смотреть, как на заморское диво, на крупную ярко-красную, недоступную для большинства северян по ценам, клубнику "Викторию". Там же морская свинка вытаскивала за денежки предсказания судьбы, продавались яркие бумажные цветы, в обувном киоске работал китаец, и, вообще, было много интересного для нас, послевоенных ребятишек. Мыться мы ходили в общественную баню на ул. Добролюбова, пока нам не поставили свою ванну. Я помню этот первый восторг - от того, что теперь не надо никуда ходить, потому что дома весело гудит титан, полный горячей воды! И можно прямо из горячей ванны нырнуть в теплую постель! Постель была такая уютная! Белоснежное белье с цветочным рисунком, который любила мама и всегда выбирала пододеяльники и наволочки то с розами, то с ромашками или маками… Как сладко спалось на такой постели в детстве!
Возвращаясь домой из школы, я поворачивала с улицы Большевистской на свою улицу Урицкого, которая шла наклонно вниз. Мой дом был предпоследним перед рынком. Спуск был довольно крутой, и зимой, когда было скользко, я с портфелем разгонялась так, что неслась как ракета мимо своего дома, не в силах преодолеть инерцию движения - аж до самого рынка... Упершись на полной скорости в забор рынка, разворачивалась и, сменив направление, шла к своему дому уже с другой стороны, снизу вверх… Мне всегда казалось, что соседи видят меня из своих окошек, несущуюся мимо дома, а потом возвращающуюся назад, и смеются, наблюдая за моими «выкрутасами». Однажды в пятом классе я даже сломала руку, когда, "набрав скорость", сделала очередную попытку резко затормозить у своего дома и, поскользнувшись, неловко упала. Пришлось ходить в школу в гипсе целый месяц, и, слава Богу, это впоследствии не отразилось на мне как на пианистке. Ведь параллельно с общеобразовательной я училась еще и в музыкальной школе.
Боровск тех лет был патриархальным городком, на улицах которого было мало машин, стояла тишина, время от времени нарушаемая цоканьем копыт. Лошади были основным грузовым транспортом, на них всегда хотелось покататься! В Боровске вообще была поразительная тишина, особенно в районе, прилегающем к ДК бумажников - на улице Коммунистической, заросшей густыми зарослями акаций.
ДК бумажников – этот памятник сталинской эпохе - возвышался в конце Коммунистической и внушал глубокое уважение своими строгими колоннами и устремленностью ввысь. Глядя на него, всегда хотелось почтительно притихнуть! Слева от него стояла в те годы скульптурная композиция – советская семья: мать и отец с девочкой на плече. Автобусы по городу ходили очень редко, а расстояния были большими. Как далеко было ходить от рынка, где мы жили, до поликлиники, которая располагалась за ДК бумажников - когда надо было взять справку для лагеря, например!
После первого класса, летом 1961г, меня отправили в пионерлагерь в Половодово. У меня остались о нем очень теплые воспоминания! Рядом была воинская часть, и мы устроили для молодых солдатиков концерт! Они так ласково улыбались нам, детям, а мы, в порыве чувств, изо всех сил пели песню: "Советские солдаты - молодцы! Советские солдаты - удальцы!". Несколько раз родители посылали меня в бумкомбинатовский лагерь. Каждое утро звонкий горн будил нас на зарядку, потом мы собирались на линейку, председатели отрядов отдавали рапорт, и кого–нибудь из ребят вызывали для поднятия флага (я все надеялась, что и меня вызовут!) Концерты, игры, купания в реке, конкурс рисунков! Но самым сильным впечатлением всегда был прощальный костер! Он был громадным, до самого неба! Невозможно было оторвать глаз от этого гудящего, рвущегося к небу пламени! И хотелось плакать от предчувствия расставания с уже ставшими родными ребятами, с которыми в самый раз вот сейчас бы остаться еще на одну смену!
А однажды, в январе 1965-го года мне посчастливилось попасть в зимний лагерь под Березниками, в доме отдыха "Урал" (в Огурдино, у городка Орёл). Эта поездка стала для меня незабываемой! Не было деления на отряды, как в летних лагерях. Все вместе – от 11до 18 лет - мы катались на лыжах, санках на замерзшей Каме, а вечерами собирались в клубе, танцевали в валенках «Переходный вальс», играли в почту и влюблялись в старших мальчишек… Песни, звучавшие фоном тогдашним событиям - «Чёрный кот», «Рыжик», "Топ, топ, топает малыш"... Атмосфера той зимы очень напоминала ту, что пронизывает фильм «Девчата», который, кстати, снимался у нас, в Пермской области. Это бескрайние снега, окружающая со всех сторон дремучая тайга, скованная морозом Кама, молодежное окружение, смех и веселье, яркие вечерние огни в клубе, какая-то теплота, чистота и романтичность отношений и очень светлая, радостная, волнующая атмосфера всего происходящего…
Я И МОЙ БРАТ САША.
Саша был младше меня на 4 года. Забирать его из яслей и садика было моей обязанностью. В яслях между этажами, где мы проходили по лестнице, висел громадный, на два этажа, портрет Сталина с девочкой на руках. Помню, однажды я, семилетняя, пришла за Сашей, а у них – утренник. Какие-то школьники показывали для них сказку "Красная шапочка". Мне было интересно - как же волк съест бабушку? Как они это технически осуществят? И вот волк подходит к кровати, занавешенной спереди простыней до пола, наклоняется над ней, приподнимает одеяло, широко растопыривая руки, и бабушка скатывается на пол за кроватью, где подстелен матрас ... Волк грозно говорит: "Аммм!!", выпрямляется, надувает брюхо и довольно поглаживает его!!! Опускает одеяло - бабушки нет! Малышня дружно заревела!!!
Это было неожиданностью для меня! Видно, карапузы поверили, что волк съел бабушку и теперь примется за них! Я оглянулась на трехлетнего братика – но он сидел спокойно, не плакал, у него была крепкая нервная система.
Позже Саша ходил в садик на ул. Матросова (где сейчас поворот к памятнику Ладкина). Здесь город кончался и начинался лес. Я была с юных лет романтически настроенным существом… Всегда мечтавшая о дальних лесных походах, заворачивала с Сашей в лесную чащу и с удовольствием собирала ароматные грибы и спелую бруснику, представляя себя какой- нибудь Машенькой или Аленушкой из русской сказки… Мою идиллию портило только то, что маленький брательник с годами переставал слушаться меня, свою старшую сестру и убегал, да ещё и смел дразниться! Приходилось его ловить и иногда давать "тумака"! Нарушение субординации возмущало меня, и я твердо обещала маленькому непослушнику, что "сделаю из него человека"!!! Мне было к тому времени уже лет 9. Я иногда слушала по радио передачи для родителей - о том, как правильно воспитывать детей, и всерьёз полагала, что лучше мамы и папы разбираюсь в этом вопросе - ведь они передач не слушали!
Дома мы частенько боролись с Сашей, я неизменно клала его на лопатки и привыкла к тому, что физически сильнее его! Каково же было мое удивление, когда, поступив на учебу в Москву, я через полгода на каникулах попыталась снова уложить братца на лопатки, но не тут-то было! Я почувствовала, что он окреп и в этот раз уже не поддался! Я объяснила это себе тем, что в Москве "потеряла форму" - не с кем было тренироваться! А он за это время подрос - ему уже "стукнуло"13! Мои "тренировки" не прошли и для меня даром. Однажды в общежитии московского училища на меня с кулаками набросилась одна агрессивная студентка, выше меня на голову. Я была уверена, что она сильнее меня! Каково же было мое удивление, когда я без труда с ней справилась! Соликамские тренировки пригодились! Она тоже не ожидала этого и в бессильной злобе шипела и пыталась кусаться, но вскоре поняла, что я сильнее, и больше не трогала меня!
Когда Саша ещё ходил в садик, я, ученица младших классов, делала для него рукописные журналы - "Коротышка" и "Малышка". Детских книжек было мало, и братик радовался этим журналам, которые находил в почтовом ящике, не зная, что это я изготавливала их по образцу "Весёлых картинок", щедро снабжая яркими рисунками, загадками, кроссвордами. Журнал начинался нравоучительной передовицей, в которой "Коротышка" велел Саше слушаться старшую сестру. Позже Саша, как и я, поступил в музыкальную школу. К счастью, мы учились с ним в разные смены, и нам не пришлось делить пианино. Утром я уходила в школу, он занимался, а когда я возвращалась - он уже был в школе, и я садилась за инструмент. Родители всегда были на работе. Никто никому не мешал.
Мы много читали, это у нас было семейное. Мама постоянно носила стопки книг из библиотеки, в том числе и для нас. На всю жизнь запомнились "Тимур и его команда", «Мальчиш-Кибальчиш», "Сын полка", " Старик Хоттабыч", «Детство» Горького... Мы с Сашей даже во время еды не выпускали книгу из рук, за что нас ругали. Но мы резонно указывали маме, что она тоже читает во время еды. Мама отвечала: «У меня нет на это другого времени», но нас это не убеждало (родителям можно – значит, и нам тоже). Саша вообще не мог пройти мимо печатного текста (например, если ему попадалась по дороге газета, он забывал – куда шел, пока не прочитывал ее всю, «от» и «до»). Вследствие этого у него рано «село» зрение, и ему пришлось всю жизнь носить очки. По этой причине он не смог в будущем пойти в авиацию, о которой мечтал всё детство! Брат хорошо рисовал, в основном - свои любимые самолёты. Как и все дети, мы с ним занимались коллекционированием - Саша собирал марки, позже монеты, я собирала открытки с видами природы, вырезала картинки с конвертов. Наше детство без телевизоров и компьютеров давало нам несравненно больше свободного времени, чем оказалось потом у наших детей…
Летом мы ездили в деревню, где мне приходилось снова присматривать за Сашей, он всюду ходил за мной, как хвостик - ровно 10 лет - до моих пятнадцати, пока я не уехала в Березники учиться. И этот период жизни длиной в 10 лет сблизил нас так, что роднее нас людей не было. Когда он вырос, я участвовала в его жизни, как будто это был МОЙ сын, и его ранний уход переживала как потерю сына.
Родители сумели нас с Сашей настроить на отличную учёбу. Жили они очень скромно, всю жизнь жалели, что не смогли из-за войны получить образования, а для нас, детей, желали лучшей доли, поэтому говорили: «Хотите жить лучше нас - учитесь хорошо!" И мы старались, чтобы жить лучше родителей. В те времена образованность ценилась, чего нельзя сказать о временах теперешних... Достаточно сказать, что в 60-е годы молодой специалист, закончивший музыкальное училище и приехавший по распределению в Соликамск, сразу получал ключи от однокомнатной квартиры. К сожалению, пока мы получали музыкальное образование, ценности в обществе сменились, и возникло перепроизводство музыкантов. В наши дни по интернету бродит очень точная фраза о нашем брате: « Я начал с нуля и упорным трудом достиг состояния крайней бедности». Что называется, не в бровь, а в глаз!
Когда росли мои дети, мне нелегко было найти для них мотивацию - почему они должны хорошо учиться? Ведь я не могла им сказать, как в свое время мои родители: "Будете хорошо учиться - будете жить лучше нас!" Это уже совершенно не соответствовало действительности.
И ОПЯТЬ ВО ДВОРЕ…
За домами стояли сараи. Там всегда было много досок, из которых мы строили "шалаши", чтобы в них «жить», тащили туда, кто что мог - половики, чтобы на них "спать", еду, игрушки… Не смущало нас, ребятню, соседство общественных туалетов,сколоченных из досок и выкрашенных хлоркой, которых в городе тогда было полно на каждом шагу. Рядом, на траву сваливали привезенные бревна, которые родители потом на «козлах» распиливали пилой, мы помогали. Вокруг стоял приятный запах свежих опилок... В сараях стояли бочки с квашеной капустой, которую все жители Боровска в обязательном порядке заготавливали на зиму. Зимой папа ходил за капустой с топором (так она схватывалась от мороза!) и вырубал порцию капусты на щи.
Сараи за домами часто горели, и люди боялись, что огонь перекинется на деревянные дома. Однажды глубокой ночью мама разбудила меня и сказала: «Наташа, вставай, одевайся». Я спросонок не могла понять – почему надо вставать, одеваться? Она ничего не сказала, чтобы не напугать нас. Но когда мы вышли на улицу, я увидела громадное пламя, которое полыхало за нашим домом на фоне черного ночного неба. Это было так страшно! Жар от огня чувствовался на большом расстоянии. Родители выносили вещи на улицу, мы караулили. К счастью, пожар вскоре потушили, и дом не пострадал.
Летом девчонки во дворах играли в классики, скакали на досках. Ставился кирпич, на него клалась доска, мы вставали по краям и попеременно прыгали, подбрасывая друг друга - чем выше, тем лучше! На скакалках играли в игру: «Я знаю 10 имен девочек: Таня - раз, Света - два…» Потом - то же с именами мальчиков, с городами, с цветами… В раннем детстве мы обожали прыгать с высоты, забравшись куда-нибудь повыше… Совсем маленькие, влезали на табуретку и со словами: «Раз, два, три – полетели … комары!» - сигали вниз с радостным хохотом! Став постарше, отсчитывали какую-нибудь ступеньку нашей широкой деревянной лестницы в подъезде – повыше! – и прыгали с нее, выхваляясь друг перед другом: «А я с этой могу спрыгнуть!» - «А я (забравшись еще выше) - с этой!» Мальчишки прыгали с сараев в снег.
А еще мы устраивали кукольный театр! Прятались за столом, держа в руках игрушки, и разыгрывали знакомые сказки, вызывая восторг малышей! Когда ребят собиралось много, играли в «Цепи кованые», в «Бояре, а мы к вам пришли»…
На всех улицах города пацаны играли в консервные банки - делали из них пирамиды и, отбегая подальше, разбивали эти сооружения, прицеливаясь палками. Девочки играли в магазин: ставили маленькую доску на кирпич - это были весы (как на рынке в то время), камни – гири, щепки - рыба, цветные стёклышки - леденцы, фантики - денежки… Постарше мы играли в школу, в больницу, и я так мечтала, чтобы у меня был белый халат, шапочка и стетоскоп, как у настоящего доктора!
Мы устраивали во дворах концерты, рисовали билеты по 10 копеек, правда, мало кто платил, но мы не огорчались. Сцену сооружали на выходе из сарая, сделав на верёвке занавес - какую-нибудь шторку или тюль... Перед глазами - кадр: концерт, соседка моей подружки, девушка лет 16-ти, поёт: «Мы с тобой два берега у одной реки", - а перед ней сидит на табуретке ухмыляющийся парень в фуражке и буквально пожирает её глазами! Подпирая лицо рукой, он всей мимикой усердно изображает - как же он сочувствует героине песни!!! (Ведь «все девчата с парнями – только я одна!») Она же с негодованием отворачивается и всем своим суровым видом показывает, до чего же ей безразличен этот назойливый ухажёр!..
В начале 60-х годов в моде были узкие юбки, причем некоторые городские модницы затягивались до неприличия. Это казалось нам ужасно вызывающим - обтягивать попу и при ходьбе вилять бедрами. Мы, девчонки, иногда передразнивали таких модниц, затянув подолы своих платьиц и, сдвинув коленки, цокали носками туфель, вытянув попу назад, прогнувшись в спине, горделиво задрав носы и картинно оттопырив другую руку в сторону...
Городская жизнь кипела! На площади перед ДК Ленина постоянно проходили конкурсы для детей. Когда мне было лет 8, я приняла участие в соревновании - кто быстрее пробежит на скакалке? Я отлично владела скакалкой и пришла первая. Участниц было много, и члены жюри запомнили только, что первой пришла "девочка в красном платьице", но я стояла за их спиной, на меня не обернулись и премировали другую девочку в красном платье, а я постеснялась подать голос.
Фонтан с металлическими рыбками перед ДК Ленина спасал от жары местную ребятню знойными июльскими деньками, пока наши родители были на работе. Любо-дорого было посидеть верхом на рыбе, зажимая струю руками, а отчаянные пацаны лезли в воду, в которой плавали окурки…
Как-то раз папа повел меня в ДК Ленина на кукольный театр, наверное, приезжий (пермский?). Это было незабываемо, непередаваемо! Сюжета не помню, но ту атмосферу волшебства, сопровождаемую чудесной музыкой, мне не забыть никогда… Какие декорации, какие куклы, какая сказка!!! Замерев, я внимала чуду!
Спустя годы я водила своих собственных детей в липецкий кукольный театр, но он не выдерживает никакого сравнения с тем, который я видела тогда в Боровске... Я вынуждена всю жизнь сравнивать то, что было у нас на Урале в 50-60е годы – с тем, что видела впоследствии. То ли время было другое, то ли место… То, что я видела в детстве на родине - делалось на совесть, с душой. Халтуры не было! А какие были постановки танцев! - всё "с изюминкой", с юмором, незабываемо! На елках было весело! Не было и в помине формализма, которым были насквозь пронизаны школьные мероприятия, на которые я водила впоследствии своих детей! Однажды на Масленицу по улицам Боровска прошло большое шествие ряженых, и мы, толпа ребятишек, катались от хохота, рассматривая костюмы, сделанные с таким юмором, с любовью и выдумкой... Соликамск моего детства задал высокую планку во всем!!!
В те годы продавалось незабываемое мороженое, вкус которого я помню до сих пор. Мы вставали в очередь, зажимая в кулачке заветную рублевку, и, как завороженные, наблюдали за тем, как тетенька в белом халате ставила на землю металлический бидон, доставала какую-то штуковину, наподобие большого шприца, и вставляла в неё круглую вафельку. Потом на нее накладывала поварешкой из бидона массу мороженого, сверкающего на солнце белоснежными кристаллами, и прикрывала его сверху ещё одной вафелькой. После этого она надавливала на «шприц», и из него выходило круглое мороженое, которое мы с упоением слизывали с краев... Какое оно было вкусное! Чудо – знойным летом охладиться сладким снегом с волшебным сливочным привкусом! Позже на улицах поставили голубые будки с надписью "Мороженое", где в уже готовые стаканчики продавщица накладывала содержимое, взвешивала на весах, а ребятня нетерпеливо ожидала в очереди и волновалась - хватит ли на всех? Иногда не хватало… Стаканчики бывали вафельные и картонные. Я, конечно, любила вафельные. Из картонных ели мороженое деревянными палочками. Стоять в очереди приходилось долго (желающих всегда было много), и я, маленькая, рассматривая хрустящий, ничем не примечательный желтый рубль, искренне недоумевала - как можно променять такое вкусное мороженое на эту мятую бумажку?
О газировке, которую мы пили из красивых автоматов, многие уже вспоминали. Но пределом мечтаний было выпить в жару лимонад "Дюшес" из зелёных стеклянных бутылочек - давно забытый вкус, с которым не сравнится ни один из современных напитков!
Я любила ходить в наш известный всем седьмой магазин и разглядывать ряды конфет. Шоколадные - дорогие, я их не любила, но просто обожала ириски "Кис-кис", "Тузик", "Золотой ключик" – нежные, тягучие, с теплым сладким ванильным вкусом. Их и сейчас выпускают, но тот, кто пробовал их в 50- 60-е, согласится, что нынче это уже совсем не те ириски, что были тогда... То же самое можно сказать и о мармеладе («трехслойный» и «формовой»). Он был прозрачный, как цветное стекло, когда его разрежешь ножом или откусишь! Сквозь него можно было смотреть… А какой вкус! Конфеты тогда были очень качественными. Вспоминаю еще «барбариски» - до чего же вкусные были, а красивые какие, особенно когда посмотришь на свет!
Самыми дешевыми были драже "Цветной горошек" по 90 копеек за килограмм и «подушечки» с повидлом за рубль. Имея в кармане 10 копеек, всегда можно было купить 100 грамм этих дешевых конфет и стать счастливым обладателем сладкого кулечка! Помню серые "Морские камушки" с изюмом внутри, «Арахис» в сахаре и "Монпансье" в круглых железных баночках – разноцветные прозрачные леденцы в форме цветка с таким пикантным вкусом и ароматом!
В подвесных баллонах наподобие перевернутых бутылок продавались соки – я до сих пор помню их натуральный вкус, которого уже не встретишь сейчас. Папа часто предлагал мне купить стаканчик (выбирай: томатный, яблочный, или виноградный), но лимонад и газировку я любила больше... Эти напитки сильно «ударяли» в нос, были пронзительно вкусными и замечательно утоляли жажду! На стене висел автомат, выдававший спички в коробках по 1 коп. Путешествуя по магазину, я прочитывала все ценники на витринах, и меня смешили некоторые названия, например, «маргогуселин»…
Как-то папа, работавший бухгалтером в пищеторге, "достал" клубничный конфитюр в большой металлической банке - густой, с крупными целыми ягодами... Чудный вкус, учитывая то, что северяне практически не ели тогда клубнику, ее там не выращивали! Как, кстати, и вишню, и груши, не говоря о черешне, - я впервые попробовала эти фрукты только тогда, когда стала взрослой и переехала в Черноземье. Наверное, поэтому мне всю жизнь хочется клубники, вишни, черешни. А в детстве мы видели все это только на ярких картинках букваря и кубиков. Но зеленый виноград продавался, я помню его чудесный вкус. Особенно радовал сорт «дамские пальчики». Иногда девочки хвастались, что папы привозили им из Москвы черный и синий виноград… Ну, мне об этом оставалось только мечтать, потому что у нас никто в Москву не ездил. Москва была так далеко от нас, что до нее надо было ехать поездом почти двое суток. В конце лета на баржах привозили арбузы из Астрахани. Они были такими сладкими, с сахарной сердцевиной, с крупными семечками, каких сейчас уже не бывает, во всяком случае, мне уже больше с тех пор не попадались…
Возможно, вы помните неповторимые болгарские и венгерские компоты тех времен (грушевый, персиковый, ассорти). Когда у нас «заводились» в кармане денежки (несколько копеек), мы покупали в аптеке гематоген. Сладость и радость в детском сознании всегда неразделимы. Поэтому я запомнила еще эпизодически появлявшееся в те годы шоколадное масло, леденцы «петушки» на палочках из жженого сахара и длинные (как большой карандаш) «сосательные» конфеты с диагональными полосками, обвитые целлофаном, и хорошо помню их вкус.
Насколько я помню, продукты питания в 50-е - 60-е годы в основном были дешевле и доступнее, чем одежда и обувь. Конечно, цитрусовые не в счет, их можно было купить только по блату. А вот с одеждой и обувью всегда было проблематично. Купить готовую одежду было очень трудно, приходилось обращаться к портнихам. Старые вещи перешивались, мода не менялась так стремительно, как сейчас. На уроках труда нас учили ставить заплатки, штопать дырки. Люди в основной массе были бедно одеты, вещи детям покупались на вырост, а потом передавались от старшего ребенка к младшему.
Телефон в те годы был такой редкостью, что я даже не мечтала о том, чтобы он стоял у нас дома. Эта привилегия была доступна единицам. В телефонах-автоматах мы звонили (до реформы 61г.) 10-копеечными монетами, а после 61-го года – 2х-копечными («двушками»).
МОЯ БАБУШКА.
Я любила вести переписку - писала письма бабушке в деревню, своей первой учительнице по музыке Раисе Захаровне, уехавшей в другой город, двоюродным сестрам, жившим в Свердловской области. К нам на зиму приезжала жить мамина мама, бабушка Вера из деревни - ровесница века, родившаяся в 1901г. С ней в нашу квартиру приходила старина, и я любила расспрашивать её о прежних временах. Вот я – ученица первого или второго класса. Мы увлеченно пели тогда на уроках музыки песни революции и гражданской войны, например, «Мы кузнецы, и дух наш молод…» В надежде, что она тоже знает эти песни, я спрашивала ее: " Какие песни вы пели в молодости?"- «Разные», - «Ну, например?» - "Например: "Во ку-… во кУзнице, во кузнИце молодые кузнецы…"- «А мы кузнецы, и дух наш молод» не пели?» - «Нет»… Странно мне это было. Я увлеченно распевала революционные и песни гражданской войны – у меня был сборник этих песен, да и время было идейное…
Я с радостью сообщала ей о том, что скоро у нас в стране наступит коммунизм. Но «отсталая» бабушка со смехом, коверкая заветное слово, говорила, что не верит в наступление этого нашего «куманизма». Я пыталась ее просвещать, и рассказывала то, чему нас учили в школе – о том, как хорошо, что у нас сейчас советская власть. Но она не соглашалась со мной, говорила, что большевики отобрали у них все и пустили крестьян «по миру». Я была просто шокирована бабушкиной «отсталостью» и доказывала, что большевики – хорошие, ведь они прогнали угнетателей – помещиков и капиталистов, на что она мне возражала и говорила, что, живя в деревне, они ни о каких «помешшиках» и капиталистах не слышали. И рассказывала, что в деревне хорошо жили те люди, кто хорошо трудился. А те, которые не работали, ленились, пили водку и лежали на печи - и жили бедно. А потом, когда пришла Советская власть, эти бездельники поднялись с печи, назвались большевиками и отобрали у крестьян все. Мало того, они послали дедушку раскулачивать своих соседей, с которыми прожили вместе бок о бок много лет. Пришлось бабушке с дедушкой в одну ночь собрать пожитки и тайно с двумя детьми уехать в город, бросив дом и хозяйство. А их жизнь к тому времени уже была налажена, и хлеба у них колосились, и дом был - полная чаша! С тех пор началось их многолетнее скитание по городам, без своего угла, и, в результате - нахлынувшая бедность… Меня озадачивало такое вынужденное раздвоение: в школе говорят одно, а дома – другое. Я, не зная, кому верить, была склонна больше верить тому, что говорят в школе. Но и бабушке не верить тоже не могла, ведь то, что она рассказывала – была живая история…
Бабушка была верующей, в то время ей было лет 60."Скоро помру", - говорила она мне. "А ты делай зарядку", - поучала я её, к тому времени учившаяся уже в первом классе, где у нас не только были уроки физкультуры, но каждый учебный день в школе начинался с обязательных упражнений. Во время урока нас также неоднократно поднимали, и мы разминали пальцы со словами: «Мы писали, мы писали, наши пальчики устали, а сейчас мы отдохнем и опять писать начнем!» Имея такую замечательную физподготовку, я чувствовала себя заправским тренером и, вытащив бабушку на середину комнаты, показывала ей все знакомые упражнения. Она со смехом повторяла. К удивлению, быстро втянулась, и с тех пор каждое утро после своей молитвы старательно проделывала зарядку. Прожила она 80 с лишним лет.
У бабушки были два старших брата, погибшие в первую мировую войну в молодом возрасте. Один из них, Нестер (летописец) описал историю своей семьи. У меня хранится эта общая тетрадь, в которой он, совсем ещё молодой, неграмотный деревенский парень, в самом начале 20 века старательно выводил для потомков печатными буквами эту повесть, рассказывающую о моих предках. Потом тетрадь перешла к бабушке, младшей сестре Нестера, бережно хранилась, но, к сожалению, попала в руки моей маме, когда та была трехлетним ребенком, и она частично порвала её. Но и оставшаяся часть тетради необыкновенно интересна. Писал в ней Нестер ещё до первой мировой войны, так что этой рукописи уже больше 100 лет. Удивительно чувствуется незаурядность этого совсем молодого человека – это не просто крестьянин, но настоящий летописец, а в душе и поэт, и философ…
У меня есть так же письма Нестера с военных лагерей, датированные 1913 годом. Удивительно хорошо за 100 лет сохранилась почтовая бумага с рисунком, изображающим палатки и военных в белых мундирах того времени. Мне было очень интересно познакомиться с эпистолярным стилем того времени. У меня есть и последнее письмо с фронта, написанное незадолго до гибели Нестера, в 1915 году. В нем он сообщает, что попросился на позиции. Письмо полно тяжелых предчувствий. Сохранились и ответы на запросы родных, (когда Нестер в 1915 году пропал без вести на первой мировой войне в возрасте 26 лет), написанные каллиграфическим почерком, начинающиеся словами: «Милостивый государь! Покорнейше прошу Вас сообщить...»
МОЙ ДОМ.
Наши дома тогда, в 60-е годы отапливались печами. После работы папа приносил дрова, растапливал печь… Я садилась на свой маленький стульчик напротив, не в силах оторвать взгляд от пламени... Как хорошо и радостно было наблюдать, как разгорается огонь, чувствовать, прижавшись к белоснежной печке, как становится тепло и уютно в доме! К утру квартира остывала, на улице лютый мороз, а надо было вставать, собираться в школу, и я на всю жизнь запомнила, как холодно было прикосновение к спине остывшей за ночь металлической "молнии" на школьной форме…
Утро. Сквозь сон слышу мамин голос: "Наташа, вставай, восемь часов!" Я взрываюсь из-под одеяла, в возмущении - почему так поздно разбудила? Уроки начинаются в 8.30! Опоздала! Судорожно умываюсь, натягиваю форму, впопыхах заплетаю косички, перед выходом из дома бросаю взгляд на часы: "Ух!! " На часах 7.45! Меня охватывает радость! Мама опять пошутила, и у меня в запасе ещё полчаса до выхода из дома... Можно не спеша позавтракать, прогуляться перед уроками... Я снова и снова мысленно благодарна маме, что она дала мне запас времени. Можно побыть немного с любимыми родителями, пока они собираются на работу... Папа делает зарядку, обливается холодной водой и растирается жестким полотенцем. Этому он учит и нас, детей.
По радио звучит щемящая родная мелодия… по моим ощущениям - это образ родины, русских просторов… Мелодия затихает, и ведущая объявляет: "Земля и люди" - это передача, под которую я каждое утро собираюсь в школу…
Из кухни тянет сладостным ароматом нежнейших блинчиков, которые жарит мама. Они до того вкусны, что просто тают во рту… Я так люблю свой дом, что мне не хочется рано покидать его, и я оттягиваю свой уход в школу, прихожу туда прямо к звонку. Дорога в школу пролегает по заснеженной дорожке, ярко сверкающей праздничными снежинками. Ещё темно, над головой черное небо с яркими звездами, снег весело хрустит под валенками...
Даже при морозе - 20 градусов и ниже мы ходили на физкультуру на лыжах - в рощицу за остановкой "Культура". Там были трамплины, на которых мы тренировали свою храбрость! Насколько я помню, и дня не проходило, чтобы я, сделав уроки, не побегала на лыжах, хоть немного… Белоснежные, приглаженные лыжами дорожки затейливо вьются между деревьями. Ёлочки и сосны прикрыты легкими снежными шубками… Как красиво вокруг! Морозный воздух радует и бодрит! Вспоминается стихотворение Пушкина: «Под голубыми небесами великолепными коврами, блестя на солнце, снег лежит»! Несмотря на суровые уральские морозы, доходящие до – 50градусов, мы бегали в лыжных костюмчиках с начёсом и не мёрзли! Переехав в Липецк, я с удивлением обнаружила, что здесь люди ходят кататься на лыжах не только в куртках, но и в зимних пальто и даже дубленках – сильные ветры! На Урале такого не было… Для лыжных прогулок годился любой свитерок или кофта, и это было так здорово, легко и необременительно! Зимы на Урале длились долго, месяцев по 8, и снегу было столько, что, кроме него, до самого горизонта почти ничего не было видно – один снег кругом, дома занесены почти по крышу…
Я любила ходить в гости. Всегда интересно было посмотреть, как живут другие люди, что у них в квартире есть интересного. На стенах висели ковры с оленями, на комодах стояли статуэтки. Я часто бывала в гостях у своей подружки Любы Кочергиной. Родители ее были на работе, и мы с ней рассматривали парфюмерию и косметику ее мамы, пробовали на себе кремы. Моя мама косметикой не пользовалась, и мне было интересно посмотреть и понюхать эти кремы. В пятом классе у меня, к моему великому огорчению, появились прыщики. Я не знала, как мне от них избавиться, а мне нравился один мальчик, которого я раз в неделю встречала в музыкальной школе. Люба предложила мне намазаться кремом ее мамы под названием «Метаморфозы». К моему удивлению, на следующий день прыщики побледнели. С тех пор перед моим походом в музыкальную школу, когда ожидалась заветная встреча, мы с Любой проводили «профилактику». Незабываемый запах этого крема всегда радовал и волновал меня предчувствием моего преображения!
В детстве на Урале мы пили чай из блюдечек. Наливали горячий напиток в блюдце, дули на него и потихоньку пили, никогда не обжигаясь. У нас в семье была тихая трудовая атмосфера. Все занимались делом. Досуг был расписан, у каждого были свои обязанности. Я знала, что, придя домой из школы, должна была сходить в музыкальную школу, а вернувшись, - выучить уроки, потом забрать брата из садика, вымыть посуду и сесть за музыку. Мы, дети, не болтались без дела. Все было подчинено дисциплине. Когда у родителей на работе случался годовой отчет, они приносили домой огромные счеты и работали в выходные, громко щелкая костяшками. Как жаль, что в те времена не было компьютеров, профессия бухгалтера была низкооплачиваемой и совсем не такой уважаемой и востребованной, как сейчас!
ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ ЧУДЕСНЫЕ…
Жизнь в школе была насыщена событиями! Металлолом и макулатура, стенгазеты и шефство над младшими, школьные концерты – все, как полагается! И вот уже начальная школа позади… Помню, мы тогда пели песню «Школьные годы чудесные - с книгой, с дружбою, с песнею»… Для меня каждый период жизни связан с определенной песней. Младшие классы – это «До чего же хорошо кругом!», "Встану рано поутру, всё я в доме приберу", " Я первый ученик среди ребят, пятерки в мой дневник, как ласточки, летят", «До чего ж интересно, ребята, с котелком и мешком за спиной…»
Вот нас принимают в пионеры, и мы поем: "Взвейтесь кострами, синие ночи!" Помню гордость от того, что я стала пионеркой, что ношу на груди красный галстук. Ещё песни, связанные со школой: «Звено у нас хорошее, веселое звено!», "Тропинка первая моя, лети от школьного порога!», « Веселый барабанщик» («Встань пораньше, встань пораньше, встань пораньше, только утро замаячит у ворот…»). В те же годы мы распевали песню «Куба - любовь моя!» - романтика кубинской революции, личность Фиделя Кастро действовали завораживающе! «Слышишь чеканный шаг? Это идут барбудос!» Потом нас принимали в комсомол, примерно тогда мы пели песню " Прощайте, голуби!" Эти замечательные песни создавали такой позитивный, приподнято-радостный эмоциональный фон нашей жизни!
Самым интересным в школьной жизни были, пожалуй, концерты самодеятельности. Я тоже любила выступать и активно участвовала в них – пела, танцевала, читала стихи, играла на пианино и аккомпанировала ребятам. Меня всегда восхищало выступление девочки из параллельного класса Гали Бызовой - она показывала акробатический этюд со стаканом воды, в котором стоял необыкновенно красивый красный цветок. Закончив выступление, она эффектно выплескивала воду из стакана в сторону. Но однажды на концерте в ДК Ленина ее выступление не заладилось: стакан падал со лба, а в заключение номера она промахнулась и выплеснула воду в раскаленный прожектор, освещающий сцену, который зашипел и погас...
У меня почти нет фотографий школьного периода - время было такое, своих фотоаппаратов не было. Но однажды я стала счастливой обладательницей собственного снимка. В пятом классе меня в школе сфотографировали для доски почета. Мне так хотелось иметь это фото, но кто бы мне его дал! А я никогда не посмела бы снять его с доски, хотя фоток на ней со временем становилось все меньше. Спустя какое-то время и моя фотка исчезла. Помню, я подумала с сожалением: «Вот, кто-то снял, лучше бы я сама…» В соседнем доме жила девочка Поля, младше меня на год, мы иногда вместе играли. Как-то она говорит мне тоном заговорщика: "А у меня что-то есть...", - "Что?" - Она достает из кармана мою фотографию. «Зачем же ты её сняла?" И тут я услышала впервые в жизни фразу: "Потому что ты красивая!" Я удивилась. Никогда в жизни я не слышала в свой адрес таких слов, и была весьма скромного мнения о своих внешних данных. К тому же не такое время было! О красоте не принято было говорить вслух в обществе «будущих строителей коммунизма», хотя в душе каждая девочка мечтала об этом. Я не поверила словам Поли, но, все же, было приятно услышать такое! Я попросила подружку отдать мне фотографию, и, к моему удивлению, она мне ее сразу отдала, глядя на меня влюбленными глазами. Я так и не поняла, что же она нашла красивого во мне, обычной девочке? Да и снимок-то был так себе…
Позднее папа купил фотоаппарат, и, благодаря этому, у меня появились кое-какие семейные снимки. Вот радость так радость! Правда, качество фотографий было неважным. Тогда надо было хорошо владеть определенными навыками: наводить резкость, выдержку, еще что-то. Поначалу этих навыков не хватало. Позже папа купил фотоэкспонометр. По ночам я неизменно участвовала с ним в печатании фотографий. Это было предчувствием праздника: затемняли окно, включали красный фонарь, ставили три ванночки с проявителем, чистой водой и закрепителем. Растворы имели специфический запах. Я любила это волшебство: когда на фотобумаге проступали контуры будущего изображения, который, постепенно темнея, становился узнаваемым. Мы наклеивали фотки на стекло, ночью они с треском отваливались на пол, скручиваясь в трубочку. Утром их клали под пресс, а позже, как итог всего труда – обрезали края фотографий фигурным резаком!
Уроки труда проходили у нас в школьных мастерских, где нас, девочек, учили строгать, пилить, работать по металлу. Помню, мы делали номерки для раздевалок, строгали палочки для детских флажков. А мне так хотелось научиться шить! Но единственное, чему нас учили на недолгих уроках кройки и шитья - это как строить чертеж, не переходя к практике. Видимо, считалось, что для девочки гораздо важнее было уметь строгать, пилить и работать по металлу. Правда, один раз на уроке домоводства мы все-таки готовили фаршированные перцы! Какой аромат от них шел на всю школу! Девочки хлопотали в фартуках, мальчишки снимали пробу. Жаль только, что это случилось всего один раз!
Как я уже писала, в Соликамске жили репрессированные деятели искусств. Достаточно сказать, что танцевальный кружок, например, вела прима–балерина Мариинского театра, отбывавшая срок за своего мужа. Сколько замечательных людей окружало нас в те годы!
В пятом классе я ходила в драмкружок при ДК Ленина, который вёл профессиональный драматический актёр - Сергей Васильевич Утэнин. Это был очень красивый, заметный человек, похожий на Станиславского - высокий, статный, величавый, с великолепной сединой! Как интересно он вёл наши занятия, рассказывал о московских коллегах-актерах! Я собирала открытки с портретами актеров советского кино и, помню, спросила его: "А Вы видели Марину Ладынину?" Он воскликнул радостно: " Марусю-то? Конечно!" И стал рассказывать о совместной с ней работе в Москве. Я до сих пор помню два спектакля, которые он с нами поставил. К моему большому удивлению, главные роли в них он поручил мне - скромной девочке, хотя в нашем кружке была девочка неземной красоты, дочь тогдашнего директора завода "Урал" Ирина Гиндина. Чувствуя мой немой удивленный вопрос, он часто повторял: " У Наташи хорошая дикция". Это были примерно 64- 65 годы. К сожалению, он вскоре умер, и это была большая потеря для нас, детей, которые его очень любили.
Дружба с Ириной Гиндиной - это краткий, но незабываемый эпизод в моей жизни. Приехав в наш город с отцом - тогдашним директором завода «Урал», - Ирина поступила в наш 5-а класс. Она жила близко от меня - в каменном доме на пересечении ул. Большевистской и Черняховского, поэтому домой мы с ней ходили вместе. Ирина была замечательной красоты девочка - белоснежная матовая кожа, мягкие шелковистые вьющиеся каштановые волосы, карие глаза, очаровательная улыбка... Мальчишки писали красавице Ирине записки с предложением дружбы. Она рассказывала мне об этом, а потом сказала: «Ну, я тебе записок писать не буду, просто давай дружить!» Я была поражена: такая красавица, нисколько не похожая на местных девчонок, предлагает мне, девочке из простой семьи, дружбу! Естественно, я с восторгом согласилась! Она пригласила меня к себе в гости. Окна их квартиры выходили на площадь Ленина. У Ирины была своя комната, вся обстановка которой была нездешней, не из знакомого мне провинциального мира. У них даже была домработница, это было по тем временам чем-то невиданным и неслыханным в местах, где проживало много ссыльных репрессированных. Ирина была очень хорошей, воспитанной девочкой, и мне было жаль, что их семья прожила в Боровске недолго - ее отца перевели в другое место. Когда я позже училась в Москве, то встретила ее однажды возле Московской консерватории, мимо которой ходила ежедневно в свое музыкальное училище. Но она была не одна, а с красивым молодым человеком, и я не решилась подойти к ней. Я подумала, что она, вероятно, учится в университете и я встречу ее еще (по-видимому, это было именно так - рядом с консерваторией находился юридический факультет МГУ, который она закончила). К сожалению, больше не встретила. Долгое время я пыталась найти ее в интернете, но безуспешно... А недавно я узнала, что Ирочки больше нет. Она жила в Москве, окончила юридический факультет МГУ, стала успешным юристом. Тяжелая болезнь унесла ее жизнь в 2003 год. Очарование этого существа осталось в памяти всех, кого свела с ней жизнь. До сих пор в « Одноклассниках» ее вспоминают и одноклассницы, и влюбленные в нее « пацаны», которым сейчас уже хорошо за 60… Ирина была подобна редкому цветку, случайно попавшему в наш бедный послевоенный городок.
РАДИО, ГРАМПЛАСТИНКИ, ГАЗЕТЫ, ТЕЛЕВИЗОР и прочее.
Радио было главным каналом связи с миром и важнейшим источником информации! Сколько интересного узнавали мы каждый день! Будни начинались с утренней гимнастики - и я шагала под звуки фортепиано и бодрый голос ведущего! Новости, суховатый, с металлической ноткой голос диктора. Время ещё было суровое, послевоенное, а так хотелось радости, бодрости, песен! Особенно с утра, на предстоящий день! Но концерты бывали позже по времени: по-видимому, считалось, что музыка с утра повредит рабочему настрою! Днем - производственная гимнастика! Зато по субботам была передача " В субботу вечером" с такой позитивной музыкальной заставкой! Кстати, у нас в раннем детстве на пластинке была песня, похожая по содержанию и настроению - "Суббота, суббота, хороший вечерок", ее пел Владимир Трошин - такая радостная, она искрилась счастьем предстоящих выходных... А воскресенья начинались юмористической передачей "С добрым утром!", которую вела дикторша с красивым голосом Галина Новожилова (позже Тамара Кузина). Как любила я "Театр у микрофона"! Жаль, что это все безвозвратно кануло в прошлое…
Бывали по радио и концерты классической музыки, некоторые произведения запали в душу на всю жизнь. Сильнейшее впечатление произвела на меня «Фарандола» Бизе из музыки к драме Доде «Арлезианка». Наряду с «Испанской серенадой» Малатса (в исполнении на гитаре) «Фарандола» стала одним из самых любимых произведений в моей жизни. Я вообще, как всякий русский человек, была неравнодушна к любой экзотике. Как завороженная, рассматривала я в детстве картинки одной детской книжки на китайский сюжет (не помню названия), там был эпизод про наводнение, при котором погибла героиня – и удивительные иллюстрации в духе старинной китайской живописи! Национальный колорит южных и восточных культур потрясал мое воображение. Духи « Кармен», одеколон « Кара - Нова»… Я любила восточные сказки, особенно о Ходже Насреддине…
Я хорошо помню 12 апреля 1961года. Мой папа шел домой с работы, и я заметила в окно, что он остановился в районе рынка и внимательно слушает что-то, о чем говорят из репродуктора на улице. Я подошла к нему и вопросительно посмотрела на него – почему не идет домой? Он сказал мне: «Человек полетел в космос!» Я была первоклассницей и не поняла тогда всего значения этого события, но по реакции папы почувствовала, что свершилось нечто небывалое…
В 64-м году наступила эпоха легендарного Робертино Лоретти. Этот итальянский мальчик завоевал Россию своим чудным неповторимым золотым голосом. Это было нечто! Я слушала его пластинку, где на обложке был его портрет, и всем сердцем влюблялась в этого красивого гениального 13-летнего певца. Звонкий голос и задор - «Джамайка», неподражаемая нежность – «Мама!», божественная красота и кротость – «Аве Мария», романтическая взволнованность - «Вернись в Сорренто», очарование, восторженность - «Санта Лючия»… Я больше никогда в жизни не слышала такого восхитительного детского пения! С юных лет я загорелась мечтой – попасть в Италию, чтобы увидеть там живого Робертино… Кстати, выяснилось, что не только современные итальянцы ничего не знают о нем, но и более старшее поколение итальянцев, наши ровесники, причем, люди высокообразованные - тоже не слыхали такого имени…
А в нашей боровской музыкальной школе один мальчик пел почти так же хорошо, как Робертино Лоретти, и был даже внешне похож на него…
В культмаге на площади Ленина народ покупал пластинки, из окон неслись голоса Валентины Дворяниновой ("Как тебе служится?"), Тамары Миансаровой ("Рыжик"), позже - Майи Кристалинской, Валерия Ободзинского. Мои родители и их друзья танцевали под "Парня из Джакарты" в исполнении В. Трошина (какая чудесная песня, послушайте, ее можно найти в интернете!), запевали за столом: "В жизни раз бывает...38 лет" Эх, надо же, думала я тогда - какие уже старые - аж 38 лет! Жалко их!
Папа выписывал газеты "Правду" и "Известия". В обязательном порядке выписывалась пресса и для меня - газета " Пионерская правда" и журналы - в младших классах "Мурзилка", а потом "Костёр" (братику Саше - "Весёлые картинки"). Я обожала "свои" газеты и журналы и зачитывала их до дыр. Какая была радость, когда в почтовом ящике я обнаруживала свежий номер журнала! Папа научил меня пользоваться скоросшивателем, куда я подшивала все номера "Пионерской правды". Был в те времена и журнал для школьников "Пионер", но "Костёр" был интересней - это был литературный журнал, в нем было много рассказов и повестей.
А в " Пионерской правде" часто печатали ноты песен, которые я немедленно разучивала. Так я научила своего братика петь песню "Цветанка" - о любви русского мальчика к болгарской девочке. Мой Саша прекрасно пел, и я до сих пор вспоминаю, с каким чувством он, шестилетний ребёнок, пел эту лирическую песню под мой аккомпанемент на фортепиано: "Цветанка - по-русски «цветок», глаза твои карие-карие, я завтра уеду к себе на восток, а ты остаешься в Болгарии!" Надо сказать, что я тоже очень хорошо в детстве пела, меня в школе даже прозвали "Наш Робертино". Имея хороший слух и хоровую подготовку, любила подпевать вторым и третьим голосом, что является наиболее трудным в пении. Поэтому не упускала возможности «пристроиться» к поющему Саше вторым голосом. Это всегда сбивало его, на что мой папа сердился и выговаривал мне за то, что " порчу парню песню!"
Когда я училась в пятом классе, папа стал выписывать мне журнал «Музыкальная жизнь". Я любила его за то, что в нём печатались ноты эстрадных песен или красивых пьес, которые я сразу разучивала (с нотами тогда было трудно). Позднее, когда появились «битлы», в журнале напечатали про них разгромную статью. Я их музыки не слышала, потому что доступны были только радио и пластинки, а их пластинок было не достать. Сила печатного слова велика, и я, проникшись негодованием против этих "идеологических врагов", которых любил мой брат, обрушила на голову мальчишки шквал критики… Саша, не смевший поднять голос против авторитета старшей сестры, уже к тому времени учившейся в Москве, робко пытался защищаться, жалобно выдавив из себя что-то типа: «Ну, у тебя, наверное, в молодости тоже были недостатки?" ( Нам было тогда лет 14 и 18, соответственно…) Когда через несколько лет муж поставил мне пластинку " Yesterday", - я была поражена прекрасной мелодией, которая к тому времени уже была на слуху… Это и есть "Beatles"? Невероятно! А я ожидала услышать какой-нибудь грохот и звуковой хаос! Я слушала мелодии (одна прекрасней другой), а муж рассказывал мне о них (он тоже был их поклонником): "Битлы - великие мелодисты…" С тех пор я стала настоящей фанаткой этой великой группы!
В 60-е годы в наших семьях начали появляться телевизоры. Мой папа записывался в очередь у культмага, дежурил там морозными ночами, и, наконец, мы стали счастливыми обладателями очень красивого, белоснежного, как мне теперь кажется, телевизора "Изумруд". Первое время передачи по телевизору шли только по выходным. Сначала давали новости, "неинтересные" передачи, потом концерты, в которых часто показывали свое искусство танцевальные коллективы, например, ансамбль «Березка». Мы хорошо знали танцы народов СССР и народов мира, а из солистов два танцора тогда были особенно популярны – Владимир Шубарин и Махмуд Эсамбаев.
В конце, "на закуску", уже давали художественный фильм - только один в день. Всё население с нетерпением ждало очередного кино, а на следующий день весь город горячо обсуждал прошедшую картину! Я запомнила один чудесный лирический фильм–комедию «Наш милый доктор» - кажется, азербайджанский, там была в конце такая замечательная, светлая песня, до сих пор ее помню!!! Папа с воодушевлением подпевал – он был очень музыкальным человеком и с трепетом ловил всякую красивую мелодию!
Однажды мы с папой вечером зашли к нашим знакомым в соседний дом. У них было много детей. Пока взрослые разговаривали на кухне, начался фильм "Мать Иоанна от ангелов". Перед началом фильма дикторша объявила: " Этот фильм детям до 16 лет смотреть ни в коем случае нельзя!" Так и сказала! После такого объявления все дети дружно сбежались к экрану в жадной готовности к познанию... Вскоре папа позвал меня домой, а наши знакомые, занятые, кажется, ремонтом, так и не узнали, что же увидели в этот вечер их дети... В нашей семье нас с братиком после девяти вечера отправляли спать в свою комнату, но мы с ним потихоньку стояли за дверью, ведущей в комнату родителей, и в щёлку подсматривали кино. Однажды это спасло наши жизни... В это время рухнула вся штукатурка с потолка в нашей комнате (над нами жили алкаши, которые, напившись, каждый вечер устраивали дикие пляски) - и огромными кусками завалила наши детские кроватки. Страшно подумать, что могло случиться с нами, окажись мы на месте!
Я хорошо помню передачи Березниковской студии телевидения. Мы с нетерпением ждали по субботам "Школьное эхо", которое вели несколько постоянных юных дикторов - мальчиков и девочек. Я запомнила Фрейд Светлану, Олю Кобернюк, Колю Матушкина, Валерия Константиновича и некоторых других! Однажды, в седьмом классе мы пригласили в нашу 15-ю школу эту группу ребят - дикторов. Устроили для них «Огонек» с концертом, танцами, чаепитием. Помню, как дружно все отплясывали «Летку-йеньку». Ребята были очень хорошие, простые, а я увидела вблизи своего недосягаемого экранного «кумира» - красивого и мужественного старшеклассника Валерия КонстантинОвича. В организации многих школьных вечеров нашей неизменной помощницей и вдохновительницей была неутомимая Валентина Николаевна Фадеева, активная и жизнерадостная преподавательница русского языка и литературы, тогдашний директор нашей школы.
Вообще у нас был очень активный класс. Мы переписывались с моряками – черноморцами, а где-то во 2-3 классе написали космонавтам письмо с приглашением приехать к нам в гости (писать письма поручалось мне). Каково же было наше удивление и восхищение, когда нам пришел ответ! В письме нас вежливо и ласково поблагодарили за приглашение и рассказали о большой загруженности космонавтов! Неважно, что нам отказали, главное - детям оказали внимание! Мы находили где-то адреса девочек и мальчиков из других стран и пытались переписываться с ними! Наша жизнь была заполненной до отказа и интересной.
Сейчас образцом красоты для подрастающих девчонок стали всевозможные "модели", а тогда, в 60-е, это были балерины, которыми мы восхищались, наблюдая по телевизору - Уланова, Плисецкая! Уланова блистала в роли Джульетты, а Плисецкая сразила своим «Умирающим лебедем» на музыку Сен-Санса. Незабываемым было ее «выплывание» на сцену спиной к зрителям со своими «струящимися» руками…Невыносимо жалко было лебедя, который умирал, не выдержав одиночества. Я подражала балеринам – передвигалась по квартире в своих домашних тапках на носочках, которые по этой причине всегда были истёрты до дыр! Как хотелось тоже стать балериной! Жаль, что не удалось воплотить в жизнь все свои мечтания! Очень сильное впечатление произвела на меня в свое время книга М. Сизовой «История одной девочки» - о детстве Галины Улановой, о тяжелом труде начинающей балерины.
Особым вниманием подрастающих девчонок пользовался парфюмерный магазин на пересечении улиц Матросова и Большевистской. Мы часто заходили туда рассматривать прилавки, которые поражали изобилием парфюмерии (были бы деньги)! Сколько там было кремов! Помню, как восхищал нас одеколон, флакон которого был в форме большой зелёной грозди винограда (он стоил 1 рубль), "Кремль" в матовом стекле с чудесным запахом, детский одеколон "Собачка" (маленький флакон в виде собачки с красным бантиком). Иногда в продаже появлялся детский набор « Мойдодыр» с ароматным мыльцем и зубным порошком. Зубная паста появилась позже - кажется, это была «Ягодка». У некоторых подружек дома я видела белое мыло, а также мыло в форме уточки - это было тогда недоступно в Боровске и привозилось из Москвы… Когда в 90-е годы из продажи пропала вся парфюмерия, мне часто снился этот магазин с его богатым ассортиментом.
В детстве мир предметов, их форма, цвет, запах имеет огромное значение. У нас в доме стояли очень красивые часы, подаренные папе на работе к юбилею. Круглый изумрудный циферблат был вделан в большие, по окружности расположенные прозрачные кристаллы. На кухне жила розово-красная пластмассовая сахарница с крышкой. Хрустальная ваза для конфет на тонкой ножке вызывала у меня восхищение! Я любила красивые предметы! У мамы в комоде лежала чудесная брошка в виде трех ягод земляники и листика. Когда дома никого не было, я отодвигала ящик, доставала брошку и любовалась ею. Ягодки были как живые! Среди суровой, лютой зимы - так хотелось их съесть!
В комоде лежал толстый фотоальбом со старинными фотографиями. Когда никого не было в доме, я вынимала его и с большим удовольствием, с каким-то ностальгическим чувством - рассматривала. Мне нравилось разглядывать фотографии моих родителей в молодости, фотографии моей мамы, которая была самой красивой среди ровесниц. Кроме того, на оборотах фотографий подруг были надписи, наполнявшие меня гордостью за маму – как же подруги любили ее! « Лучшей подруге Женечке от Лёльки (от Томки и др.) Вспомни, как жили вместе в Закамске…и.т.д.»
Однажды родители подарили мне на день рождения (лет на девять) изящную форфоровую статуэтку - сидящую с поджатыми ногами юную китайскую принцесску, с экзотической прической, в национальном костюме. Головка её кивала из стороны в сторону - стоило слегка подтолкнуть пальцем! Она была просто восхитительна! Я поставила ее на комод и каждый день любовалась ею. А однажды моя учительница по фортепиано Эльвира Иосифовна достала при мне китайскую пудреницу в виде книжечки, из которой она вырывала красивые листочки с дивными экзотическими рисунками, посыпанные пудрой с каким-то изумительным запахом... Этими листочками она пудрилась… Прекрасные мгновения детства вспыхивают в памяти как искорки! До чего красивыми были первые капроновые ленты! Белоснежные, бело-розовые! Газовые банты! Нам с мамой папа привез из Сочи две капроновые косынки, которые тогда вошли в моду. Я до сих пор помню их расцветки, помню восхищение, которое они у меня вызывали! А позже все стали дружно приобретать плащи - «болоньи»…
ВРЕМЕНА ГОДА.
Соликамские снега - это бескрайняя снежная целина – до самого горизонта! Белый цвет заполнял все обозримое пространство. Дома, крыши – все было завалено снегом! Сугробы вокруг дорог были выше человеческого роста! Мы жили на первом этаже, и зимой наши окна «врастали» в землю - так сильно заносило улицу снегом. Лавочка возле подъезда исчезала. А когда кто-то заходил в подъезд, мы видели в окне только валенки этого человека. Я с такой теплотой вспоминаю наши уральские валенки… При входе в дом мы обметали их веником …А дома надевали другие, теплые, согретые возле печки… Соликамские женщины зимой носили пуховые платки, это чисто уральское… В сильные морозы и я надевала. Живя в дальнейшем в Москве и в Липецке, я уже больше не видела на головах женщин этих милых сердцу, пушистых и теплых платков…
Зимой мы с папой утепляли щели вокруг окон паклей и с помощью клейстера заклеивали их сверху полосками бумаги. Между оконными рамами соликамцы клали вату для утепления, а сверху украшали ее елочными игрушками. Интересно было, проходя мимо окон, рассматривать игрушки, которые лежали там до самой весны - у кого какие?… При низких температурах окна целиком затягивало толстыми морозными пушистыми узорами с причудливыми рисунками в виде листьев, пальм и пр.
Кто в Боровске не знал городской каток? Это радостное и светлое воспоминание! В воздухе переливаются искорки инея, подсвеченные яркими прожекторами, из репродуктора несётся музыка, народ катится против часовой стрелки… Настроение праздничное, весь город на катке! В теплушке жарко, можно погреться… При выходе из теплушки – крутая ледяная горка, с которой на коньках стремительно скатывались отчаянные мальчишки! Папа водил меня на каток, сначала привязывая мне на валенки "снегурочки", потом это уже были коньки на ботинках, кажется, «дутыши»... Он учил меня кататься, держа за руку, бежал в валенках рядом. Когда через 25 лет я снова встала на коньки - оказалось, что папины уроки не забыты! Через 10 минут я уже каталась легко - как в детстве!
Наступала весна, в воздухе пахло сыростью. Снега таяли очень долго! В апреле на улицах журчали такие полноводные ручьи, что было трудно пройти, а под водой еще оставался лёд. Мальчишки пускали в ручьях кораблики. Однажды, когда мне было лет 11, мне купили очень красивое демисезонное пальто цвета бирюзы - просто несказанно повезло! Тогда трудно было что-либо купить без связей! Я, восхищённая покупкой, впервые отправилась в нём в музыкальную школу, представляя, какая же я буду сегодня красивая, и как все будут оборачиваться на меня! Но, повернув мимо культмага, поскользнулась и упала в глубокий ручей. Выбравшись из него, поняла, что идти дальше нельзя - весь бок пальто в воде и в грязи! Со слезами на глазах отправилась домой. Пальто было безнадёжно испорчено. Мама его перелицевала, но цвет изнанки был совсем бледный. Не помню даже, надела ли я его ещё раз...
В начале весны страна готовилась к Первомаю. Мы ставили в воду пахучие веточки тополя, которых много валялось на улице после обрезки деревьев, и вскоре из крупных почек распускались душистые клейкие листочки - первое нежно-зеленое чудо среди никак не кончавшейся зимы. На уроках труда из розовой папиросной бумаги делали цветы (« яблоневый цвет») и прикручивали их проволочкой к веткам, туда же привязывали разноцветные шарики. Колонна школьников утопала в море цветов и шаров, плывущих по площади. Мы изо всех сил кричали: "Урра-а-а!!!", проходя мимо памятника Ленину, и это было только начало праздника. Люди расходились по домам, где продолжалось праздничное веселье с домашними пельменями, солеными грибочками, винцом и песнями - танцами. По телевизору пели Зыкина ("Река Волга"), Николай Сличенко ("Очи черные"), Марк Бернес ("Хотят ли русские войны?"), Иосиф Кобзон ("Две девчонки танцуют на палубе"), Полад Бюль-Бюль Оглы («Ты поторопись!»), Эдуард Хиль («Моряк вразвалочку сошел на берег»). А гости, сидящие за праздничным столом, дружно подпевали любимым исполнителям, а потом обязательно танцевали… Люди умели веселиться. Сейчас ощущение праздника исчезло из современной жизни, и мне жаль наших детей, не испытавших этого…
Песни тех лет в большинстве несли замечательный нравственный заряд, достаточно вспомнить слова некоторых из них, например, из песни «Я люблю тебя, жизнь», которую пел Марк Бернес: «И вершина любви - это чудо великое – дети!» Какие песни были о любви! «Русая девушка в кофточке белой, где ты, ромашка моя?» Или: «Как это все случилось, в какие вечера? Три года ты мне снилась, а встретилась вчера… Тебя, моя родная, ни с кем я не сравню»… А послушайте песни в исполнении Владимира Трошина (их можно найти в интернете). Как в наше время не хватает такого певца и таких песен!
На нашем экране стали появляться певцы из других стран - Надия Константопуло, позже - Радмила Караклаич, Бисер Киров, Дин Рид. Любимейшей передачей стал "Кабачок 13 стульев", шедший по субботам…и мы с нетерпением ждали этих суббот. Вспоминается мне, как вдохновенно рассказывал по телевизору о музыке Дмитрий Кабалевский! Он сам писал очень хорошую музыку. Я думаю, все помнят его песню «То березка, то рябина». У нас в музыкальной школе играли его чудесный фортепианный концерт №3. Бодрый, радостный, «пионерский», он словно был воплощением той эпохи, когда в воздухе витала уверенность в светлом завтрашнем дне!
Тогда, в 60-е, стали появляться первые видеоклипы: "Кончился день" (Вероника Круглова), "Где-то есть город…" (Эдита Пьеха), "Фонари" (Жан Татлян) и другие. Они отличались от нынешних - неторопливостью, плавностью… Скорее, это были просто тогдашние телевизионные постановки песен - кстати, очень красивые! А сколько счастья приносили нам новогодние «Голубые огоньки»! Помните, как в 65-м году молодой Магомаев пел "Шагает солнце по бульвару", "Королеву красоты"?
В конце мая по городу начинали с жужжанием носиться майские жуки. Мы ловили их на лету или стряхивали с деревьев, сажали в бутылки. Крупные, неповоротливые, с жесткими крыльями, с усиками… Пацаны выпускали их на уроках, привязав на нитку... Приятно было ощущать царапанье их крупных шершавых лапок у себя на пальце… Уехав из Соликамска, я больше их нигде и никогда не встречала.
Когда нас, детей, спрашивали - какое ваше любимое время года?- я недоумевала. Что могло сравниться с уральским летом? После долгой суровой морозной зимы - один месяц рая! Мягкое, солнечное, ласковое - прекрасное июльское лето... От пристани в Боровой ходили по Каме белые речные трамвайчики, на которых можно было недорого покататься… Мы семьей ездили отдыхать на Усть-Вильву - чудный остров, утопающий в мягкой зелени с душистыми цветами, дурманящим ароматом цветущего шиповника... Помню ласковый прохладный ветерок в июле 64-го, овевающий нас, счастливых ребятишек, сидящих на палубе речного трамвая, с восторгом озирающих почти девственные берега! Лето я любила еще за то, что поспевали ягоды: земляника, малина, черника, голубика, брусника, морошка. По дороге из садика мы с мамой всегда заходили на рынок, и она покупала мне баночку малины. А кедровые шишки, а грибы! У папы на работе по выходным отправлялись в лес машины, и он привозил по паре ведер разноцветных грибов, из которых мама варила такую вкусную грибовницу. Только раз в году можно было полакомиться этими чудными дарами природы! Это сейчас можно покупать круглый год замороженные грибы и ягоды, тепличные огурцы и помидоры, да и любые фрукты, а тогда ждали этого счастья целый год…
В августе уже чувствовалось дыхание осени - заметное похолодание, дожди, листва быстро желтела.. становилось как-то грустно-приятно… «Скоро осень, за окнами август. От дождя потемнели кусты…» - это про Урал… А сколько листьев под ногами! Мне нравилось забирать их носками ботинок и вдыхать их упоительный аромат! Я всегда вспоминаю, как свежо и бодро пахли тополиные листья по осени – среди них встречались листья-великаны, гладкие, плотные, ярко-желтые, величиной с большую тарелку (Они даже не помещались в ноты, где я пыталась засушить их для гербария). Никогда и нигде больше я не встречала таких огромных и так приятно пахнущих тополиных листьев… До сих пор я иногда нахожу в старых книгах и нотах засохшие листья и цветы, хранящие далекие запахи детства...
КИНО, КНИГИ И МУЗЫКА НАШЕГО ДЕТСТВА.
Фильмы нашего детства… "Морозко" в 64-м году, "Война и мир" в 66-м, "Фантомас", "Гранатовый браслет", "Попутного ветра, Синяя птица!" - это целые вехи, с которыми связано так много воспоминаний, эмоций, горячих обсуждений! Перед кино шел журнал, иногда "Фитиль"- народ был в восторге! Зал всегда горячо реагировал на то, что происходило на экране. В конце 50-х мы до слез хохотали над фильмами Чарли Чаплина, позднее были под сильнейшим впечатлением от первых индийский фильмов с Раджем Капуром в главной роли – «Бродяга», «Господин-420». Как полюбился советским зрителям герой этих фильмов – веселый неунывающий бедняк со своей простой незатейливой песенкой! В 60-е вышли отличные комедии « Девчата», « Стряпуха», ну и, конечно, фильмы Гайдая - «Операция Ы», «Кавказская пленница».
Мне не забыть первый мультфильм, который я увидела в своей жизни - это была "Сказка о рыбаке и рыбке". Великолепный, красочный, на большом экране - он просто поразил воображение! Потом стали появляться киносборники (мультсборники) - я водила на них своего братика, и сама с удовольствием смотрела. Старые добрые советские мультики! Мультфильм "Чиполлино" я просто обожала, смотрела его много раз - яркий, красочный, с великолепным юмором, прекрасными мелодиями... Сейчас, к счастью, можно посмотреть все старые фильмы и мультики. А тогда фильм прошёл на экранах - и все, больше его не жди, как бы он тебе не нравился. Только в Москве был "Кинотеатр повторного фильма», и я, учась с 17 лет в столице, частенько ходила в него, благо, моя дорога из музучилища в общежитие проходило мимо. Там я иногда встречала актеров советского кино, например, Олега Стриженова с женой (видимо, им тоже нравились старые фильмы), народу было немного, а в остальные кинотеатры на новые фильмы было не попасть, билеты надо было брать заранее в длинных очередях, на которые просто не было времени.
Но вернемся в Соликамск 50х - 60х. В кинотеатрах наряду со взрослыми фильмами обязательно был детский киносеанс. Незабываемые фильмы, с ходу вспоминаю очаровательное "Королевство кривых зеркал", «Огниво», «Весёлые истории" (про Дениску Кораблева), «Мальчиш - Кибальчиш», "Васёк Трубачев и его товарищи", "Отряд Трубачева сражается", "Сомбреро", «Приключения Толи Клюквина», «Волшебная лампа Алладина»... Но самый первый детский фильм, который запомнился мне на всю жизнь, назывался «Снежная сказка» (59 г.) - там была девочка Лёля, которую слепил из снега мальчик Митя. Вместо сердца у нее были часики. Она была так красива, как только были красивы ангелочки на старых дореволюционных открытках… Если вы не помните этого фильма, найдите его в интернете для своих внуков и окунитесь вместе с ними в свое далекое детство!
Незабываемые книги подросткового возраста - это, в первую очередь, повести Гайдара, любимейшей была книга «Два капитана» В. Каверина. У Ирины Гиндиной я увидела книгу С. Могилевской «Девочки, книга для вас!» Папа Ирины простоял за ней в Москве в очереди целый день. Там были советы для девочек – по рукоделию, ведению домашнего хозяйства, по готовке и др. В то время таких книг было не достать! Как и мне хотелось ее иметь! Но удалось купить только в 90-е (когда начали в большом количестве издаваться книги) и теперь уже, конечно, только для дочерей…
А сколько песен в 60-е годы подарила нам жизнь! Вначале это были, в основном, либо русские народные песни под аккомпанемент баяна, либо русские авторские песни. Вспоминаю: «Белым снегом», "Ой, туманы мои, растуманы", "Вот она, милая роща", «Лён, лён, лён, кругом цветущий лён". Потом стало все больше появляться эстрадных песен: «Идет девчонка», "У моря, у синего моря", "Эх, сколько видано-перевидано", "Электричка", "Топ, топ, топает малыш", "Черный кот", "Карелия", "Рыжик", "Тбилисо", «Льет ли теплый дождь». Мне очень нравились задушевные песни Евгения Родыгина, уральского композитора: "Если вы не бывали в Свердловске", « Куда бежишь, тропинка милая?», "Ой, рябина кудрявая!", "Едут новосёлы". А песни Александры Пахмутовой – это вообще целая эпоха: "Две девчонки танцуют на палубе", "ЛЭП - 500", "Звездопад", "Главное, ребята, сердцем не стареть!" и ещё великое множество - одна лучше другой! Это было время невиданного расцвета советской песни!
Однажды по пермскому телевидению шел концерт ансамбля "Бригантина", где один молодой человек великолепно спел две песни - "Хромой король" и "Ночью, в узких улочках Риги"! Он пел нисколько не хуже тогдашних эстрадных звёзд - Мулермана, Кобзона! Я слушала, как завороженная! Каково же было мое изумление, когда выяснилось, что это был старший брат одной девочки из нашей музыкальной школы, Ларисы Десятской, студент Пермского университета! И тоже соликамец!
ВРАЧИ СОЛИКАМСКА.
В Боровске были замечательные врачи! Я помню их смутно, из фамилий вспоминается Карелина - она была нашим участковым педиатром, зубной врач Люфт, хирург Краузе. По моим тогдашним ощущениям - это были настоящие, идеальные врачи, истинные интеллигенты, бескорыстно служившие своему благородному делу, бесконечно уважаемые в городе люди. В нынешнем поколении врачей такое – огромная редкость! ( Как я узнала позже, это были тоже репрессированные - сосланные в Соликамск по громкому тогда «делу врачей»).
Когда мне было лет 8, у меня заболел зуб (сказалась любовь к конфетам...) Попасть к зубному врачу было практически невозможно. Мама договорилась через знакомых, чтобы меня приняла зубной техник. Я уже была наслышана к тому времени о том, как больно лечить зубы, и очень боялась. Но меня встретила мягкая добрая женщина, которая, посадив меня в кресло, ласково сказала: "Мы сейчас твой зубик почистим, а потом поставим пломбочку". Эти слова успокоили меня, и я перенесла процедуру с бормашиной достаточно легко. Благодаря такому удачному первому знакомству со стоматологом, я в дальнейшем уже не боялась лечить зубы.
А когда я в пятом классе сломала руку, то меня привели в поликлинике к женщине–хирургу, Лидии Константиновне Ивониной. Она была не только ослепительно красива, но при этом еще очень добра, приветлива и ласкова, улыбалась, как солнышко! С шуточками-прибауточками мою руку «одели» в гипс, и все быстро и благополучно срослось…
Наше мироощущение в те годы было очень радостным. Это было время хрущёвской "оттепели", и мне не забыть того энтузиазма, с которым народ ждал обещанного через 20 лет коммунизма! Люди улыбались! Первый полёт человека в космос было ещё одним доказательством того, что СССР ждёт светлое будущее!
ВОТ И КОНЧАЮТСЯ ШКОЛЬНЫЕ ГОДЫ
Любимыми уроками в моей 15-й школе были литература (вела наш директор Фадеева Валентина Николаевна), немецкий (его вела Герта Оттовна Пфайфер), физика (вела Раиса Михайловна Забелина – жизнерадостная, позитивная учительница), и география. Учительница географии Вера Александровна Зинкина так сильно, увлекательно вела свой предмет, что мы собрались-было всем классом поступать на географический факультет. Маленького роста, в валенках, закутанная в шаль, с неизменной указкой в руках… Она была очень строгой и требовала неукоснительного знания своего предмета, заложив в нас стойкий интерес к географии. Мой папа часто рассказывал мне про разные страны, про их столицы, про то, где какой политический строй, кто стоит во главе и т.д. Он во всем этом хорошо разбирался и умел доходчиво, увлекательно объяснить. Поэтому, благодаря ему, я имела кое-какую эрудицию по этой части. Всё это расширяло мой кругозор.
Кроме того, он был очень сильным шахматистом, играл на скамейке с соседями, неизменно выигрывая, а по выходным ходил к своему другу дяде Яше играть в шахматы, и меня, маленькую, брал с собой. Там я впервые увидела телевизор (году в 58-м) - этот момент запечатлен на фото. У нас дома была собрана большая шахматная библиотека, и нас, детей, папа тоже учил играть в шахматы, но, конечно, к его уровню нам никогда в жизни не удалось даже приблизиться. В лучшем случае, он поддавался нам поначалу, чтобы вызвать, как он сам говорил, спортивный интерес... А вот в шашки – это другое дело, это нам нравилось и неплохо получалось! Жаль, что прошло время настольных игр!!!
В 60-е годы магнитофоны были ещё редкостью, и меня, как владеющую фортепиано, просили поиграть на танцевальной части школьных вечеров - я хорошо подбирала на слух все знакомые песни, а школа кружилась вокруг меня - часами… Я уставала, мне тоже хотелось, чтобы меня приглашали мальчики, но заменить меня было некем, и приходилось продолжать... Девочки нашего класса очень любили петь, и в седьмом классе мы создали вокальную группу "Озорницы", руководителем и аккомпаниатором которой стала я. Участницы сшили одинаковые платья, и мы «зажигали» на всех школьных вечерах и городских концертах.
Когда я училась в седьмом классе, была организована поездка в Ленинград. От каждого класса ребята сами выбирали по одному человеку. От нашего класса посчастливилось поехать мне. Это была незабываемая и единственная в моей жизни поездка в этот удивительный город, казавшийся мне всегда недосягаемым и прекрасным.
Быстро пролетели школьные годы, вот и наступил май 1968 года и наш первый выпускной – у нас была восьмилетка. Помню, как мы к нему готовились. Шили платья, «доставали» белые туфли, делали прически - "вторые головы". У меня от волнения не получилось! Пошла с косичками… На этом вечере меня впервые в жизни пригласил на танец мальчик - одноклассник Игорь Рощин. На прощание мы с девочками сфотографировались в сказочно красивом яблоневом саду нашей 15-й школы ... и ...на этом закончилось мое соликамское детство. Через месяц я уехала учиться в Березниковское музыкальное училище, оттуда в Москву, и в последующие годы приезжала к родителям уже только погостить.
Навсегда врезался в мою память уплывающий назад перрон соликамского вокзала, по которому бежали за уходящим вагоном папа и мама, провожавшие меня на учебу в Москву. Они изо всех сил махали мне руками вслед и дарили на прощание незабываемые улыбки, которые стоят у меня перед глазами всю жизнь! В эти улыбки они вложили всю любовь к дочери, в которой воплотились их надежды и чаяния, ради которой они жили, трудились, в которую вкладывали все лучшее, что имели, отказывая себе во всем. Они гордились тем, что я поступила на учебу в Москву, и мысленно желали мне счастливой жизни, успехов и радости, новых горизонтов и свершений! Эти улыбки - последняя картинка уходящего детства, которую я навсегда взяла с собой во взрослую жизнь. Милые родители! С годами я все сильнее понимаю, как мне повезло с ними! Огромная самозабвенная любовь к детям была главным смыслом их жизни. Они подарили нам счастливое детство, спасибо им!
В Соликамске жили особенные, правильные люди. Они знали - "что такое хорошо и что такое плохо". Пить, материться, воровать, блудить - плохо! Те единицы, которые нарушали эти заповеди - подвергались резкому общественному осуждению! Для меня, выросшей в такой обстановке, было шоком, что в других регионах России было нормой даже среди ИНТЕЛЛИГЕНЦИИ прилюдно, при женщинах рассказывать матерные анекдоты, петь похабные песни и частушки, напиваться, и даже хвастаться - кто сколько украл и т.д. Я с ностальгической теплотой вспоминаю, как трепетно относились в рядовых семьях к классической музыке, коллекционировались и регулярно прослушивались пластинки с классикой, как люди разных профессий разбирались в музыке и литературе, как уважительно относились к образованным людям. Порядочность, трудолюбие, скромность были нормой жизни! А черты уральского характера - дружелюбие, теплота, душевная чистота, гостеприимство - делают незабываемыми этих людей, которых сразу узнаешь на чужбине по их особому говорку и добродушию...
Пятнадцать лет - благодатная пора, когда, выходя из теплой колыбели детства, ты с надеждой смотришь в будущее, которое кажется тебе таким прекрасным! И твое сердце замирает от радостного предчувствия того, что все лучшее в твоей жизни – впереди!
Милый Боровск/Соликамск!
Дальняя песня в нашей судьбе,
Ласковый город, спасибо тебе!
Спасибо за то, что на заре нашей жизни согрел нас любовью родных и друзей, учителей и наставников, дал нам незабываемые впечатления прекрасной природы, открыл перед нами океан музыки, подарил первую любовь… Спасибо за свежие зябкие рассветы, анютины глазки под забором, искристый праздничный снег, радостно хрустящий под валенками, заводские гудки по утрам… Спасибо всем добрым, милым, интеллигентным людям, которые зовутся соликамцами, и, будучи разбросанными по всему свету, хранят в своем сердце частичку доброго, теплого мира под названием «Соликамск пятидесятых - шестидесятых годов»!!!