До этой Светланы у меня были женщины, но их было совсем немного. За несколько месяцев до неё, той зимой 1989 года, у меня произошёл небольшой и очень скоротечный роман с одной симпатичной девушкой из Минска, которую звали Наташа. Она была довольно высокая, и мы с ней были примерно одного роста. Сам же я, относительно, не очень высок, - один метр и семьдесят пять сантиметров. При этом, я был тогда очень худой и немного сутулый. Весил где-то килограммов 60, и мой небольшой вес был очень стабильным. Питался я скромно и много курил. Курить же я начал в августе 1988 года, и виной тому была одна женщина, которая и лишила меня тогда девственности. С ней меня познакомил экскурсовод Сева. Про это всё я потом напишу. А почему я начал свои мемуары не с неё? Потому что, в принципе, не имеет большого значения, с чего начинать. Обычно начинают с раннего детства, но это как-то банально и не очень интересно.
В те времена, я постоянно носил контактные линзы. Они у меня были не мягкие, а твёрдые, - это такие линзы, за которыми не нужен особый уход. Я их бережно хранил в коробочке, снимал их перед сном и клал туда на ночь. Я был очень близорук, и всё видел в густом тумане. Это меня, правда, спасло от службы в рядах Советской Армии. О чём я совсем не жалею. Конечно же, я согласен, что армия юношу делает настоящим мужчиной. Всё-таки два года, проведённых в казармах, под наблюдением любящих тебя прапорщиков – это очень даже полезно для психики. А «дедовщина» тоже очень даже идёт тебе на пользу. Юноша начинает понимать, что жизнь – это не молочные реки и кисельные берега. Всякий же, не отслуживший и по каким-то там причинам освобождённый, на всю жизнь остаётся немного инфантильным и слабовольным. И это факт, с которым не поспоришь…
Хотя, от армии меня бы могли освободить и по состоянию не совсем здоровой психики. Шизоидное расстройство личности. Это когда молодой человек всё время живёт в своих фантазиях. Предаётся несбыточным мечтам или, как сказали бы астрологи, пребывает в сфере Нептуна. В детстве я много рисовал, удивляя взрослых своей линией и каким-то не очень добрым взглядом на окружающий мир. Рисуночки у меня были язвительные, и в них явно проглядывалось что-то шизоидное и упадочное. Я, конечно же, сперва рисовал разных там персонажей из советских мультиков, но они постепенно ушли, и появились какие-то монстры. И умный врач-психиатр увидел бы там некую навязчивую тему и очень бы насторожился. Особенно, когда там начали появляться сексуальные моменты. Какой-то мрачноватый и совсем не советский черно-белый мир, с очень плотной атмосферой. Эротические композиции были навязчиво часты в моём творчестве. И я ничего с этим поделать не мог. Внутри меня что-то такое давило, и если бы я не выплёскивал эти образы на лист бумаги, то психика моя совсем бы гикнулась. Хотя, откровенной порнографии я никогда не рисовал, несмотря на то, что часто это хотел сделать. Сдерживал эти низменные порывы. Была такая статья в советском уголовном кодексе. Статья №182... Изготовление и распространение рисунков порнографического содержания. Меня даже на Арбате один добрый милиционер просил убрать мои некоторые не очень пристойные рисунки: «Молодой человек, немедленно уберите Это! Тут же мамы с детьми ходят!» Я вежливо извинялся и убирал. А ведь он мог меня и арестовать. Отвести в участок. Посадить в тюрьму на долгие годы. Если бы не Горбачёв, если бы не Перестройка и Гласность… то я точно бы плохо кончил.
Наташа из Минска была очень доброй, красивой и умной девушкой. Она, на выходные, часто приезжала в Москву, и останавливалась в Белорусском представительстве на улице Богдана Хмельницкого. Ей нравилось гулять по зимней Москве и ходить на разные там выставки и концерты. Наташа была дочерью какого-то главного конструктора то ли с «Белаза», то ли с минского тракторного завода. В общем, она была не совсем простая девушка. Работала в школе, где преподавала математику. Замужем она ещё не была и, явно, находилась в поисках партнёра. Сколько ей было уже лет?.. Немного больше, чем мне, - где-то в районе двадцати пяти, но точно не тридцать.
Я же был тоже не простой молодой человек, с пропиской в городе Ереване. Московской прописки у меня не было, и из-за этого я и не мог нигде в Москве официально работать. Это была для меня очень больная тема и, что говорить, это был мощный тормоз в моём, так сказать, развитии. Для девушек из провинции, на мой взгляд, я не представлял особой ценности. Им нужен москвич! Я это чувствовал, и сильно по этому поводу комплексовал… А в остальном, у меня всё было в порядке. Образование у меня было простое и среднее. В никакой ВУЗ я так и не сумел поступить… Ха-ха, а тут у меня тоже больная тема, и тоже вылезает на поверхность сильный комплекс неполноценности. И это же надо быть таким дураком, чтобы ни в какой вуз не суметь поступить. Про это я потом напишу, когда найду в себе силы, затронуть эту больную для себя тему. Таким образом, у меня было три недостатка, - сильная близорукость, отсутствие московской прописки и неналичие диплома о высшем образовании. А в остальном, опять же повторю, всё у меня было в относительном порядке. Да и по русский я говорил, вроде бы, чисто и без кавказского акцента… Моя профессия - художник-мультипликатор. Так было записано в моей советской зелёной трудовой книжке. Последняя запись, в ней была произведена в мае 1988 года. На этом, записи в моей трудкнижке обрываются, и официально я уже нигде не работал. Я очень гордился тем, что я, именно, - мультипликатор! А не какой-то там художник-самоучка. К сожалению, я уже не был мультипликатором, и в то время окончательно ушёл из этой профессии, и распрощался со своей мечтой стать режиссёром-мультипликатором.
Я стал арбатским художником, так как здесь не нужна была никакая трудовая книжка. И меня, можно сказать, в это дело засосало. Стояние на Арбате давало мне хоть какие-то средства к существованию. На официальную работу я устроиться в Москве не мог. В тот же «Союзмультфильм» или куда-то там ещё, по причине отсутствия этой чёртовой прописки. А тогда это было строго и жёстко. Без прописки ты, в какой-то степени, находишься в зоне неприкасаемости, или, точнее сказать, - ты бесправный гость. Любой милиционер может попросить у тебя паспорт и поинтересоваться о цели твоего прибытия в Москву. Меня особо не проверяли и не задерживали. К тому же я был крайне осторожен, и всегда был настороже, и особо не расслаблялся… С этой Наташей у меня так ничего и не вышло. Мы с ней немного целовались, а дальше этого дело не заходило. Возвышенно говоря, - она была очень чистым и непорочным созданием, и её светлый образ остался где-то в уголках моей памяти. Возможно, я её идеализирую. И я просто был слишком интеллигентен и недостаточно напорист. А женщины этого не любят… Женщины, как известно, любят мерзавцев и подлецов, которые не тратят время на пустые разговоры и всегда знают чего они хотят. Я же не знал никогда, чего же я хочу. Это тоже был один из моих недостатков, с которым я так и не смог справиться...
Мне запомнились наши недолгие романтичные прогулки по зимним заснеженным бульварам Москвы. Я несколько раз провожал её на Белорусский вокзал, до поезда «Москва – Минск». Ну и, в общем, всё на этом и закончилось… Она была подругой одного студента архитектурного института. Его звали Юра. Я у него тогда жил на квартире, - на улице Герцена. Юра был дворником и шизофреником. Он поначалу очень хотел, чтобы я стал женихом Наташи, а потом решил сам им стать. Они потом поженились, и он переехал в Минск. Через год я их встретил на Арбате, и мы немного поболтали о том и о сём, и больше я их не видел… Так что, я не стал бороться за эту девушку, и отошёл в сторону, с лёгкой печалью в сердце. Немного погрустил, а потом продолжил своё одинокое существование. Поплыл дальше по реке своей непростой Судьбы. Честно сказать, к женитьбе я тогда не был готов. Меня это очень даже пугало. Поэтому, я даже почувствовал облегчение. Ну, какой из меня жених?.. С этим своим не очень здоровым самокопанием и разрушительной саморефлексией я проживу, вероятно, всю жизнь. Чувство глубокой неуверенности в себя, всегда будет меня сопровождать, как некая Тень из Прошлого… Ладно, не буду слишком сильно предаваться печали, так как это всё пустое. Меланхолия никого до добра не доводит. Не всем же быть альфа-самцами. Природе и Эволюции нужны и такие как я. Мирные, тихие и неуверенные в себе скромные представители человечества…