Внимание-внимание! Говорит Москва!
Увага-увага! Говорыть Кыйив!
Ша! Одесса имеет сказать пару слов!
Шоб я так жил,
но Одесский дворик – маленькое чудо,
Окно в окно и все вокруг – семья,
Ругаются, смеются, дуют губы,
Но каждому есть дело до тебя!
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ОДЕССКИЙ ДВОРИК
На Молдаванке, в южном городе Одессе, есть улица Колонтаевская. Происхождение названия связано с управленцем старой Одессы, соратником генерал-губернатора Новороссийского края М. С. Воронцова - Егором Ивановичем Колонтаевым. В канцелярии генерал-губернатора он исполнял обязанности чиновника по особым поручениям, коллежский асессор, был надзирателем Одесского порта и директором Городского театра. Колонтаевскую при Советской власти переименовали в улицу Дзержинского. Сегодня все вернулось на свои места. Снова в городе есть улица Колонтаевская,которая упирается в кусочек Прохоровского сквера, образуя «пять углов», что очень редко для Одессы.
Здесь и находится мой уютный и тихий одесский дворик, пропахший жареными синими (так в Одессе называют баклажаны) и «бичками». У каждого одессита свой неповторимый дворик, который напоминает ему, как он в нем рос, и всегда будет храниться в памяти, особенно в минуты печали или тоски по тому времени. Одесситы разных национальностей, разных религиозных предпочтений находили в одесских двориках общий язык. Наш дворик напоминал коммунальную квартиру, где все всех знают , все друг с другом дружат, ужинают, ругаются, воюют ,мирятся и ходят в гости. Как у Иссака Бабеля, все эти Соломончики, Песи-Мендлы, Двойры, Бенчики – своя история и подчас не одна и в каждой эмоции, чувства, простые, человеческие.
Давно-давно, парусники, шедшие из одесского порта в Италию с зерном , возвращались обратно с пустыми трюмами, что было небезопасно, поскольку в штормовую погоду парусник мог перевернуться. Моряки вынуждены были покупать дешево лавовые камни (вулканический базальт, имеющий огромный запас прочности и прекрасно сохраняющий тепло) у итальянских крестьян и грузить ими судно в качестве балласта. С приходом в одесский порт такая грузовая «операция» проделывалась в обратном порядке. Но одесситы со своим еврейским гешефтом начали мостить дороги, бордюры и дворики этим камнем. На основе такой «романтичной истории» в нашем дворике лавовые плиты тоже частично покрывали собой землю. У нас были кованые ворота, выполненные в виде арки. Верхняя часть кованой калитки сделана в виде дуги и имела мелодическое французское название – люнет.
ГЛАВА ВТОРАЯ
СЕКСОТ САЛЬНИКОВ
Мало кто знает, что одесские дворники всегда находились в ведом- стве городской полиции (милиции) нештатными сотрудниками и работали не только блюстителями чистоты. Таковым был и наш дворник, «щирый» хохол Сальников. Он поддерживал порядок во дворе, носил белый фартук с блестя- щей бляхой и выполнял другие функции, как охрану дома, записывал все передвижения жильцов ( кто пришел, к кому и во сколько, с какой целью). Своеобразный ресепшн. У ворот он иногда вывешивал объявление, написанное рукой – «Шановні пані і товариші! Майте совість, вікидивайте сміття в сусідній двір!» В условленное время калитка запиралась на ключ и попасть во дворик не предоставлялось возможным. Таким образом, ключ приносил Сальникову немалый «теневой» доход от любителей поздних визитов. Со стороны улицы, симметрично по углам въездной арки ворот были врыты черные металлические тумбы (наследники прошлого пейзажа). Дело в том, что в не столь далеком каретном прошлом города, эти тумбы предохраняли углы зданий от ударов колес проезжающих экипажей. Форма тумбы подозрительно напоминает пушечный ствол и мы тогда верили, что это не что иное, как военные трофеи. Дворник Сальников в моей жизни сыграл одну неприятную роль. В 1962 году я заканчивал учебу на судомеханическом факультете Одесского мореходного училища. В порт подошло индийское учебное парусное судно с кадетами морс- кого корпуса из Калькутты. Начальник училища Глаксионов дал нам указание «побрататься» с индусами, показать им город, а кто имеет возможность, проявить гостеприимство, пригласив кого-то из них к себе домой. Что я и сделал.
С двумя индусами мы пришли к нам домой, мама приготовила, что имели к столу. Индусы сроду не ели такой пищи и так много.Был борщ украинский, мидии с рисом, фаршированная рыба, помидоры, брынза. Ну и конечно, шкалик водки. Моя бабушка Поля рассказывала индусам о борще - « Ви знаете, шо такое боршть - это регата, это флотилия в одной тарелке: дымящиеся ледоколы картошки взрезаются в толстые плямы жира, капустные яхточки гоняются друг за другом, огибая помидорные буйки. Помешивание ложкой приводит к трагедиям и кораблекрушениям…» . Я провожал вечером индусов на судно. Мы шли через наш дворик, все в морской форме, молодые, красивые и веселые, довольные нашей дружбой. Индусы не знали как отблагодарить мою маму, пытались дать ей «на расходы» пять английских фунтов стерлингов. Мама испугалась и не взяла. В те времена за иностранную валюту можно было «загреметь» в тюрьму. Мы, выпускники училища, готовились к получению паспорта моряка и рабочего диплома. Городской КГБ для принятия решения по визированию, собирал сведения и «компроматы» о каждом курсанте. Наступил долгожданный день, когда начали выдавать паспорт моряка. Мне и еще нескольким курсантам отказали. Причина такова - дворник Сальников «настучал» на меня донос , где красочно изложил мою «дружбу» с иностранными моряками. Моего уныния, разочарования и обиды не было конца. Я полдня плакал в подушку. Эх, Сальников, Сальников, как мог ты ,в своем рвении, разбить мечту молодого парня. А ведь ты приветствовал нашу морскую дружбу и даже провожая нас со двора, говорил изящно « и где ви идете на ночь глядя?». Примерно через месяц моего отчаяния, после посещения КГБ моим отчимом Василием Ивановичем (об этом позже), мне выдали паспорт моряка.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ВОРОВКА
После войны, Одесса жила ,что называется на дровах. У нас тоже была печь, на которой готовили пищу и обогревали квартиру. Мы хранили дрова во дворе, в небольшом деревянном сарайчике.Дрова были акациевые,похожие по цвету на серу,продавались они в Одессе только щепками и только на вес. Все жильцы дворика имели такие сарайчики. Василий Иванович служил в Советской Армии далеко от города. Он изредка приезжал на БТРе с солдатами и привозил дрова, уголь и много ящиков из-под снарядов с молдавскими яблока- ми. Однажды мама и бабушка обнаружили, что у нас из сарайчика воруют.Они рассказали об этом Василию Ивановичу. Он, в один из приездов домой, никому не говоря, установил растяжку с учебным взрывателем в сарайчике. Помню, как ночью с субботы на воскресенье, раздался небольшой взрыв. Наши взрослые и соседи выбежали во двор и увидели такую картину. Двери нашего сарайчика были распахнуты, в проеме на полу сидела, раздвинув ноги, жена дворника Сальникова. Она была в домашнем байковом драматических расцветок халате. От страха, у нее чулки были мокрые. Сальников на утро побежал в милицию, но там, участковый (он был фронтовик) , поговорив с Василием Ивановичем, заявил дворнику, что если еще раз их семейство будет участвовать в воровстве, то посадит обоих. После этого, наши дрова и уголь оставили в покое.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ВАЛЕРА
В соседнем дворике жил мой закадычный друг Валера Абраменко. Мы вместе учились в одном классе, вместе проводили свободное время, спина к спине дрались с соседскими мальчишками. У него отец героически погиб на войне. Он был летчиком пикирующего бомбардировщика. Однополчане привезли в память об отце летный шлем и командирскую офицерскую планшетку. Валера носил шлем всегда, в любой период года. Он жил с мамой очень бедно. Его мать, Евгения Анатольевна, работала уборщицей на автовокзале. Мы почти каждый день кормили Валеру тем, не очень обильным обедом, который имела наша семья. Закончив семь классов, Валера ушел из школы и для помощи своей матери, устроился на работу на завод Январского восстания сначала грузчиком, а потом стропальщиком. Соседка тетя Хася, встречая Валеру, говорила – «Хлопец, посмотрите на ваши руки! Ви совсем не хочете работать головой?». Через три года он погиб трагически на рабочем месте.
ГЛАВА ПЯТАЯ
БАНДИТЫ
В те годы, в Одессе, было много бандитов и воров. Несмотря на то, что борьба с ними велась неутомимо и круглосуточно,у нас во дворе жил известный на Молдаванке бандит по кличке Шуртя Кацап.Он хвастался,что в юности был знаком с Мишкой Япончиком и даже участвовал в «робингу- довских» налетах легендарного бандита. Шуртя называл Япончика Мойшей ( в реалиях так и было, настоящее имя Япончика - Мойше-Яков Вольфович Винницкий).Кацап утверждал, что Мойше родился на Молдаванке, на Запорож- ской,11.По этому поводу есть разные предположения. Прямых доказательств нет. Однако , в архивах найдена метрическая запись о том, что Мойше Винницкий родился в маленьком местечке Голта Ананьевского уезда Херсонской губернии (ныне Первомайск Николаевской области).
У Кацапа часто, в основном по ночам, собирались уголовники разных мастей, пили водку, играли в карты и делили награбленное. В последствии, милиция сделала облаву, многих бандитов захватили, а Шуртю при сопротивлении застрелили в его же сарайчике. Бандиты нас во дворике не трогали. Однажды мама дала мне кусочек хлеба, намазанного медом и яблоко. Шуртя увидел и предложил бартер - за эту еду даст мне ворованную старинную шпагу поиграться. Конечно, я отдал хлеб и яблоко, но был счастлив и горд перед соседскими ребятами, когда таскал эту тяжелую шпагу.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ШЛЕМА
Нашим соседом во флигеле был пожилой еврей Шлема Шлаен. Он появился сразу после освобождения города от румын. Где он промышлял никто не знал, но у него была лошадь, запряженная в двуколку, которую мы называли «пистарка». Шлаен ездил на ней на работу. Мне нравилось быть у лошади ,смотреть на ее большие черные глаза и слушать, как она скрипит зубами, пережевывая овес из сумки, подвешенной за шею. Однажды ночью за Шлемой приехали милиционеры. Оказывается, что он на своей «пистарке» воровал «макуху» - жмых, получаемый после отжима на прессах семян подсолнечника. «Макуха» шла на корм скота, но и одесситы, кому она доставалась, не брез- говали таким деликатесом. Шлаен продавал ворованную «макуху» на знаменитой одесской «толкучке». Дети его обожали. Он часто одаривал нас леденцами.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ПОЛЯК ДОМБРОВСКИЙ
Слева от нас был поляк Дима Домбровский. У него была жена Лора, которая часто выпивала и наставляла «рога» Диме. Он работал кровельщиком и на крыше своей квартиры держал голубей в голубятне. Дима не воевал и мы с подозрением к нему относились. Как-то раз, будучи пьяным, он назвал меня «байстрюком» - незаконно рожденным. Василий Иванович «поговорил» с ним по-мужски. В результате, у Димы была сломана челюсть и он долго хромал. Так мы жили врагами с Домбровскими. Позже, их дочь Света неудачно вышла замуж за моряка и ушла в проститутки. Ее темперамент всегда предполагал крайности, она считала дурным тоном прятать свою попу-абажур, кормленную с Привоза и носила смелые платья выше колен и декольте, о котором дворовые женщины говорили Свете – «мадам, у вас сердце на двор!».
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
ГРУЗИНЫ
Напротив , на квартире у моей подружки Талы, жили квартиранты – три молодых грузина (они учились на физкультурном факультете пединститута). Каждое утро выходили эти грузины во двор и делали зарядку , с отжимами 16-ти килограммовых гирь. Пацанам это нравилось и я тоже часто принимал участие в этих физических упражнениях. По вечерам, грузины красиво пели и жильцы дворика заслушивались их замечательными голосами.Однажы сапожник Женя,в очередной раз бил свою жену Люську и она прибежала к грузинам за защитой.Картинка славная была.Сначала грузины просили Женю прекратить бить женщину,но сапожник,размахивая шилом,грозился сделать решето всем кацо.Все дворовые жильцы кричали с возмущением.Грузины долго и с удовольствием били дебошира,пока он превратился в отбивную и затих.Люська ползала вокруг него и проклиная грузинов,называя их горными баранами.
ГЛАВА ДЕВЯТАЯ
ХАСЯ
Интересная дворовая судьба была у старой еврейки тети Хаси. Имея образование института благородных девиц, что на Мечникова и хорошие манеры поведения, она витиевато материлась на всех языках, в том числе на идиш. Мы любили слушать ее рассказы о жизни. Тетя Хася каждый раз, затянувшись сигаретой повествовала о том, что она сама из многодетной семьи, удачно вышедшая замуж. Однако счастье семейное было не долгим. Мужа репрессировали и он погиб в лагерях ГУЛАГа. Остальную жизнь она была одна. Потом «добрые соседи», типа дворника Сальникова, стуканули немцам и соседи видели, как ее уводили с дворика на расстрел как еврейку, но ее отбила подруга и соученица по институту благородных девиц, стопроцентная люсдорфская немка. В ответ на антисемитские происки тетя Хася уговорила одного румынского офицера стереть с ворот метку, которой немцы отмечали дома для уничтожения при отступлении. И этим спасла всех живущих во дворе. Она хорошо растягивала руками тесто для штруделя, прекрасно готовила еврейский форшмак и всегда за обедом выпивала «каплю» коньяка. А дальше была тирада о личной жизни дворовых дам. Трудно было определить, где правда , а где вымысел, но было интересно и мы всему верили.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
ТОЛИК
Во флигеле, на втором этаже, жила семья Романенко. Старший Романенко работал на железной дороге, во время оккупации города был принужден румынами работать машинистом. Когда передовые части Красной Армии освободили Одессу, Романенко был арестован и пару лет находился в заключении. Освободившись ,он продолжал работать на железной дороге, но был замкнут, ни с кем не общался, даже не здоровался. Незаметно утром проходил через дворик, идя на работу, и вечером также, тихо возвращался домой. У него был сын Толик, моего возраста. Мы учились в разных школах, но дружили и проводили свободное время вместе. Он никогда не дрался и не ходил с нами на море купаться. Толик был вежливым и начитанным мальчиком, его мама Софья Николаевна преподавала в школе и иногда давала мне книги почитать из своей большой домашней библиотеки. Но над их семьей постоянно витал какой-то страх и отчужденность. Они тяготились косых взглядов соседей, осуждающих поведение старшего Романенко в оккупации. Наша дружба с То- ком была стабильной и строилась на беседах о путешествиях и приключениях. В последствии, я уже встречал его сначала курсантом Одесского высшего инженерного морского училища, а затем капитаном каботажного судна.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
ГРИНИШИНЫ И ДРУГИЕ
Моим друзьям было удивительно, что я, в промежутках между учебой в школе и кружке изобразительного искусства, драками и выезда «на море», находил время вышивать на пяльцах нитками мулине. Иногда, по вечерам, под предводительством девочки по имени Тома Гринишина, мы усаживались на дворовой столик, за которым мужики в выходные дни играли на «рибу» (домино), и вышивали. Долгие годы у меня хранился результат моего творчества – портрет моряка в бескозырке. У Гринишина старшего был автомобиль «Москвич-400» и его семья слыла во дворе «богачами». Хотя машина большую часть времени стояла «на приколе» из-за постоянных поломок, все же, все жильцы тихо завидовали Гринишиным.
Друзья и подружки из нашего маленького одесского дворика Света Жданова, Фима Козленко, Коля Сущев, Юра Сомов, Фатима, Сережа Фарафонтов, Мишка Марченко, Ольга и Толик Ковалевы где вы сейчас? Ностальгия!
Веселое было времечко и дворик наш особенный. Чего только я не насмотрелся и с чего только не насмеялся. У нас не было покоя от хохм и гама. Что только не вытворяли. Либо белье, висевшее постоянно на веревках испачкаем, либо кошку раскрасим разными цветами. Тетя Хася кричит на нас, что мы бандиты. А Люсик-толстяк портил кровь людям, когда спьяну пел «Семь-сорок». Матерился дворник Сальников, потому, что мы заворачивали в узел его поливочный шланг. Фима всегда выбрасывал мусор посредине двора. Ах, это жизнь! Одесский дворик! "Если хотите что-нибудь наблюдать из жизни, то зайдите к нам на двор, есть с чего посмеяться" И. Бабель "Одесские рассказы".