Анна Ахматова... Это имя знаковое, магическое, противоречивое и неординарное в истории русской жизни и русской литературы ХХ века. Женщина и мать, пережившая две мировые войны, репрессии в отношении своих родных и близких... По собственному признанию поэтессы, она еще застала “краешек эпохи”, в которой жил Пушкин, ее юность пришлась на расцвет русского модерна и основание акмеизма, а зрелость – на развитие советской литературы, частью которой она так и не стала... Широкое признание и успех двадцатых годов сменились периодом замалчивания, травли, неустанного давления властей и порою беспросветной нужды...
Первый сборник Ахматовой “Вечер” (1912) привлек внимание ценителей поэзии к поэтессе, но настоящую известность ей приносит сборник “Четки”, собравший лестные отзывы критиков и позволивший Анне считаться самой молодой поэтессой. Последний сборник стихов Ахматовой был опубликован в 1925 г. – после этого сталинский режим уже не пропускал творчество поэтессы, “окрестив” его “провокационным и антикоммунистическим”.
А между тем несколько поколений любителей русской поэзии восторгались, задумывались и страдали над строками стихов “В Царском Селе”, “В зазеркалье”, “В каждых сутках есть такой...”, “В последний раз мы встретились тогда...”, “Все отнято: и сила, и любовь...”, “Всё расхищено, предано, продано...”, “Ведь где-то есть простая жизнь и свет...”, “Все мы бражники здесь, блудницы...”, “Летний сад”, “Любовь”, “Стихи о Петербурге”, поэмы “Реквием”, сборников “Вечер”, “Четки”, “Белая стая”, “Подорожник”...
В окружении Ахматовой всегда были известные, но и довольно “нестандартные” для советской действительности творческие личности России – Николай Гумилев, Марина Цветаева, Осип Мандельштам, Корней Чуковский, Фаина Раневская и др.
В 1951 г. поэтессу восстановили в Союзе писателей СССР, из которого она была исключена в годы тоталитарного режима. В 1962 г. поэтесса завершила работу над “Поэмой без героя”, которую писала в течение 22 лет. Как заметил поэт и мемуарист А.Найман, “Поэма без героя” написана Ахматовой поздней об Ахматовой ранней – она вспоминала и размышляла об эпохе, которую застала.
В 60-е годы творчество Ахматовой получило широкое признание — поэтесса стала номинантом на Нобелевскую премию, получила литературную премию “Этна-Таормина” в Италии. Оксфордский университет присвоил Ахматовой степень почетного доктора литературы. В мае 1964 г. в Музее Маяковского в Москве прошел вечер, посвященный 75-летию поэтессы. На следующий год вышел последний прижизненный сборник стихов и поэм — “Бег времени”.
Совесть и душа русской поэзии ХХ века Анна Ахматова простилась с нашим несовершенным миром в марте 1966 г. в одном из подмосковных санаториев и похоронена в Ленинграде (Петербурге).
Признанная и уникальная поэтесса занималась также переводческой деятельностью. Ахматова перевела сочинения 150 поэтов с французского, английского, норвежского, польского, сербского, румынского, болгарского, украинского, латышского, хинди, китайского, корейского и других – в общей сложности двадцать тысяч поэтических строк поэтов Востока, Европы и Советского Союза.
Ахматова прикоснулась и к “армянскому миру”, в основном в тридцатые годы, на которые с легкой руки Максима Горького пришелся активно поддерживаемый государством беспрецедентный бум взаимосотрудничества и творческой дружбы российских деятелей литературы с представителями национальных литератур Советского Союза. Известно, что Ахматова-переводчица на переводческой стезе, по признанию ее окружения по “литературному цеху”, сильно уступала Ахматовой-поэту... Возможно, эта была просто зависть других поэтов к ее неординарному и яркому таланту, но и сама Ахматова не отрицала, что зачастую переводила не столь из-за неодолимой тяги к этому ремеслу, сколько вынужденно, зарабатывая этим на свою нелегкую, незавидную жизнь... В то же время она считала перевод “трудным и благородным искусством”, очень осторожно и бережно приступала к переводу каждого стихотворения, понравившегося или порученного ей...
Немалую роль в обращении к Армении и армянской поэзии сыграл, в частности, поэт и друг Ахматовой Осип Мандельштам, восхищенный Арменией и ее культурой, через поэзию гениальных поэтов эпохи – Ованеса Туманяна, Ваана Терьяна, Аветика Исаакяна, Егише Чаренца...
Увлекшаяся Арменией Ахматова публикует одним из первых стихотворение выдающегося западноармянского поэта Даниэла Варужана “Первый грех” (“Звезда”, 1936, N7). По свидетельству Н.Любимова, друзья Ахматовой считали сам факт отрадным, восприняв публикацию в известном “толстом” журнале как свидетельство своеобразной реабилитации имени Ахматовой, стихи которой не печатали с 1925 года... В этот же период Ахматова работает над поэзией таких знаковых восточноармянских поэтов, как Исаакян, Терьян, Чаренц... И хотя “армянская папка” переводов Ахматовой довольно скромна, тем не менее поэтесса, по ее же словам, “всегда дружила с Арменией”.
Переводы Ахматовой предназначались, в основном, для подготавливаемой в середине 30-х “Антологии армянской поэзии” под редакцией М. Горького – первом послебрюсовском, советском сборнике поэзии Армении на русском языке. В ее создании активно участвовали армянские литераторы, культурно-общественные деятели Армении и России, в частности Карен Микаэлян, Николай Тихонов, Павел Антокольский и др. Рукопись уже была одобрена самим Горьким и готова к печати, однако после смерти великого пролетарского писателя в 1936 г. антологию задержали и в литературных кругах, и в вышестоящих соответствующих органах Еревана и Москвы (впереди маячил грозный 37-й), издав лишь в 1940 г. в совершенно иной, “обновленной” под прессом сталинского режима, редакции - С.Арутюняна и В.Кирпотина. И неудивительно, что в изданной антологии уже не было стихов, в частности, “крамольного” Егише Чаренца – переводы Ахматовой “выпали” из злополучной антологии...
В Москве, в Центральном государственном архиве литературы и искусства (ЦГАЛИ) хранятся оригиналы двух подписанных к печати и подготовленных для набора, но так и не изданных книг. Это сборники стихов на русском языке Исаакяна и Чаренца. Невышедший сборник Чаренца был подписан к печати 28 июня 1936 г., редактором поэтического текста был известный писатель Игорь Поступальский. В переписке их ценна оценка Ахматовой. “Я очень благодарен тебе, - писал редактору сборника Чаренц, - за то, что ты привлек к переводу Анну Ахматову. Для меня переводы этой большой, давно известной русской поэтессы – большая радость, тем более, что они как будто очень верны? Пожалуйста, при случае передай ей мою благодарность. Я и сам написал бы ей, да пока как-то неудобно. Спасибо!”. Как явствует из письма, Чаренц читал переводы Ахматовой и одобрил их.
В 50-х годах Ахматова перевела ряд новых стихотворений Чаренца. Переводы были опубликованы в однотомнике поэта “Избранное” (М., 1956).
Она вдохновляется “неистовым” Чаренцем и принимается за перевод некоторых его стихов. Вот как прозвучало на русском знаменитое стихотворение “Наш язык”:
Дикий наш язык и непокорный,
Мужество и сила дышат в нем,
Он сияет, как маяк нагорный,
Сквозь столетий мглу живым огнем.
С древности глубокой мастерами
Был язык могучий наш граним,
То грубел он горными пластами,
То кристалл не смел сравниться с ним.
Мы затем коверкаем и душим
Тот язык, что чище родников,
Чтобы на сегодняшние души
Не осела ржавчина веков.
Переводя “Газеллу моей матери” Чаренца, Ахматова, должно быть, думала и о своей нелегкой и трагической судьбе:
Ты помнишь сына, давно ушедшего от тебя,
Куда он ушел тогда, любимая мать моя?
И где он живет теперь, он жив или умер давно?
В какие двери стучит, любимая мать моя?..
И слезы горькие вот текут одна за другой
На грудь и руки твои, любимая мать моя.
В “чаренцевском портфеле”, помимо вышеназванных, – переводы стихотворений “На родине”, “Я вижу дали пред лицом толпы...”, “Эпическое утро”, “В подвале Зимнего дворца”, “Гимн любви, посвященный отважным юношам будущего”, “Гимн умершим”, по своему “нерву” и выражаемым чувствам где-то перекликающимися с собственными душевными переживаниями и эмоциями Ахматовой.
Лед вершин и синие озера,
Небеса, как сны души родной,
С чистотой ребяческого взора.
Я - один; но ты была со мной.
Слушал ропот я волны озерной
И глядел в таинственную даль –
Пробуждалась с силой необорной
Вековая звездная печаль.
Звал меня на горные вершины
Кто-то громко на исходе дня,
Но уже спускалась ночь в долины,
К звездной грусти приобщив меня...
(“На Родине”)
А разве не близки сердцу и душе Ахматовой ее переводы из Исаакяна? Аветик Исаакян высоко ценил переводы Ахматовой – лирические стихотворения и поэму “Песни Алагяза”. Ахматова перевела девять стихотворений Исаакяна разных лет и девять лирических песен из поэмы “Песни Алагяза”, а также одну басню.
Переводческие интересы Ахматовой были сосредоточены на любовной лирике, на небольших, пронизанных сильным чувством стихотворениях. Именно таковы переводы “Певец я – птица в вышине...”, “Извивается дорога...”, “Вот я какой увидел сон...”, “Шумно та звезда упала...”, “От жгучего горя сердце мертво...”, “Собрались сотни павлинов тут...”. В них Ахматова сумела удачно передать непосредственность эмоций лирического героя, до мельчайших нюансов воссоздать все оттенки чувств и философских размышлений...
Ахматова перевела также ряд стихов Исаакяна эпического характера, стихотворений глубоко драматических, среди них - “Мне сказали: “Давно умерла твоя мать...”, “Вечной памяти С.Загияна” (первого командующего 89-й Армянской Таманской дивизией). Так, перевод стихотворения “Мне сказали: “Давно умерла твоя мать...” просто пронзителен – ведь стихи перекликаются с чувствами самой Ахматовой, пережившей личную трагедию и с собственным сыном, и с любимым мужем:
... Но я знаю, меня не покинула ты:
Где-то рядом со мною всегда ты стоишь,
От зари до зари, до ночной темноты.
Каждый миг сострадая, печалясь, любя,
В вечном страхе, в тоске, не жалея себя,
Смотришь, сына всем сердцем храня,
На меня устремляешь свой взор, не дыша,
Все глядишь на меня, все глядишь на меня,
Мать родимая, свет мой, душа...
Безусловная творческая победа Ахматовой – переводы из “Песен Алагяза”. Виртоузная легкость и мелодичность ахматовского стиха позволили ей почти без потерь передать этот цикл лирических жемчужин Исаакяна. Все девять песен этого цикла переведены с проникновением в характер художественной ткани поэмы и в ее национальное своеобразие. Приведем лишь несколько четверостиший из этого знаменитого цикла:
Как беспощадно туча звезды прячет,
Как беспросветна эта злая ночь,
В моем пустынном сердце кто-то плачет
Кровавыми слезами в эту ночь.
Безжалостная роза грудь закрыла,
А все шипы открыла в эту ночь,
И сердце соловьиное дарила
Кровавыми слезами в эту ночь.
И в эту ночь таинственной печали
Скатилась с неба яркая звезда.
Ах, той звезды прекрасней не видали –
То сердце моего была звезда.
Работы Ахматовой, вне сомнения, продолжили переводческие традиции Блока, Брюсова, Пастернака, стали высокими образцами для последующих переводчиков Исаакяна. Переводы поэтессы вошли в ряд московских изданий разных лет – в однотомник произведений Исаакяна 1952 года, с четырьмя стихотворениями и двумя отрывками из поэмы “Песни Алагяза”, в двухтомник “Избранные произведения” 1956 года, в двухтомник 1975 года.
Излишне говорить, что в своих переводах Ахматова, как и любой настоящий мастер художественного слова, следовала оригиналу, но в то же время “пропускала через себя” не только авторские, но и собственные душевные страдания, переживания, сомнения и терзания. Анализируя переводческое искусство русской поэтессы, литературовед Л.Мкртчян в свое время метко заметил: “Ахматова переводила стихи стихами. А метод копирования оригинала неплодотворен и неприемлем. В копиях всегда недостает воздуха, нет естественности. А в поэзии воздух и естественность – прежде всего. И в этом тоже один из уроков творчества Ахматовой и, в частности, ее переводов с армянского”.
В “ахматовской папке” армянских переводов также великолепные стихи непревзойденного лирика Армении, кумира армянской молодежи начала ХХ века Ваана Терьяна. Кстати, известный поэт, судя по его письмам, сам был увлечен стихами ранней Ахматовой. Так, в одном из писем дочери великого поэта Ованеса Туманяна Нвард он писал в 1916 году: “Я люблю эту поэтессу – полюби ее и ты, она достойна любви – нашей и любителей искусства”.
Из терьяновского творчества Ахматова перевела немного, однако это были именно те стихи, что были ей по сердцу, глубоко задели душу – “Как безропотно вянет цветок...”, “Сумерки”, “Невозвратимое” (“Расстались мы, но пыль времен...”), “Никогда тебя не назову...”, “А там пастухи на свободных горах...”.
Армянский “певец печали” не мог не взволновать тонкую душу русской поэтессы и появились шедевры перевода:
Как безропотно вянет цветок
Там, где тень — ледяная могила,
Пусть любви моей гибнет росток,
Чтоб она твои дни не мрачила.
И стерплю я гнетущую боль,
Улыбаясь улыбкою ясной:
Мрак мой скрыть мне сегодня позволь,
Скрыть хочу я, что сердце несчастно.
Чтобы к жизни прекрасной спеша,
Ты рыданий моих не слыхала,
Чтоб твоя молодая душа
Беспредельную радость познала.
(“Как безропотно вянет цветок...”)
Там сеют золото сквозные облака,
И волны ласково рассказывают сказки,
И сердце жаждет слов, что пламенны, пока
Усталая душа о тихой молит ласке.
Звенит покой полей, и льет небесный свод
Неистощимый свет печали и молчанья.
В алмазном зеркале немотствующих вод
Сияют облаков живые очертанья.
И в сердце у меня, где только мгла одна,
Тоска так сладостна в своей тревоге знойной, -
Желаний там лампада зажжена...
Как небеса горят на глади вод спокойной!
О, сладостная боль в сознании моем,
В бездонном мире ты одна подобна чуду,
Любовь твоя горит и светится во всем,
Безумная тоска безмолвствует повсюду.
(“Сумерки”)
Расстались мы, но пыль времен
Еще щадит твой бледный лик,
И прошлым я не обольщен -
Без снов волшебных жить привык.
И взором пасмурным гляжу
я на безумье прежних дней,
Как бы за песней я слежу,
Что перестала быть моей.
Расстались, не сказав: прости!
"Зачем же в сердце этот ад?"
И наши разошлись пути,
Не можем мы идти назад.
Жить прошлым больше не хочу,
Не вспоминаю о тебе,
Как раб, оковы я влачу,
Покорный горестной судьбе.
И если зов твой зазвучит
И ты придешь ко мне опять...
Увы! - душа моя молчит,
И прежним мне уже не стать.
(“Невозвратимое”)
Ахматова обратилась также к творчеству самобытной поэтессы Маро Маркарян, бережно передавшей всю гамму чувств одухотворенной и тонкой патриархальной армянки в стихотворениях “От своих тревог и тайной боли...”, “Богатство”, “В родном краю”, “Персиковое дерево”, “Калитку в милый сад...”, “Лишь ты сумел мне указать...” и др. Не перекликаются ли, например, нижеприводимые строки Маркарян с душевными переживаниями самой Ахматовой:
От своих тревог и тайной боли
Ты не уделил мне ничего,
Не доверил и малейшей доли
Скрытого страданья своего.
Краткими отделался словами,
Холодно-учтив был в этот день,
И легла навеки между нами
Отчужденья тягостная тень.
Я не домогаюсь, не неволю,
Но грущу, что жизнь моя пройдет
Непричастна и к малейшей доле
Мук твоих, печалей и забот.
(“От своих тревог и тайной боли...”)
Родина и сын - милее жизни,
Нет богатства для меня ценней.
Юношам что делать без отчизны?
Родина мертва без сыновей.
Родина и сын - моя отрада.
Только ими жизнь моя полна,
И других сокровищ мне не надо,
Только с ними вечная весна.
Всех сокровищ мне она дороже,
Умереть за вас готова я -
Мой сынок, веселый и пригожий,
И бесценной родины края.
(“Богатство”)
Армянская поэзия, в силу ряд причин, в основном языково-стилистических и тональных особенностей армянского стиха и несоответствия их русскому стихосложению, очень трудно поддается адекватному и точному переводу. Как известно, в переводах с армянского зачастую трудно сохранить яркие краски и нежные оттенки оригинального произведения – они меркнут, как цвета на изнанке ковра... Следует признаться, что даже считающиеся эталоном брюсовские переводы армянской поэзии все же порою довольно далеки от оригинала, хотя и блестящи как русские стихи. Так, например, западноармянский поэт Даниэл Варужан для Ахматовой оказался “крепким орешком”. В 1936 г. поэтесса берется за перевод стихотворения Варужана “Первый грех” для “Сборника армянской литературы” Максима Горького, но стихи так и не вошли в книгу – по мнению составителей и редакторов этого издания оказались “сырыми”... Впрочем, впоследствии, за неимением более удачных русских переводов указанного стихотворения, работа Ахматовой входила в переводные сборники и антологии армянской поэзии, в частности в изданный в Большой серии “Армянские поэты нового времени” (Л.,1983).
Армянская муза в свою очередь оставила положительный след в творчество самой Ахматовой, познавшей через армянскую поэзию страну Армению и ее многострадальный народ. Мы в полной мере можем гордиться переводческой деятельностью выдающегося мастера художественного слова России ХХ века, вложившей частицу своей души и таланта в армяно-российские литературно-культурные взаимосвязи.