Е.И. Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья
Такоже Iльмцi
яковi нас охранiша неiдiнЪ
а с нама солсiяхусе
а крявь све
даяi i намо
Влескнига Дощ.4г. Также [и] Ильмерцы, которые нас хранили неоднажды, и с нами слились, вот и кровь свою дали и нам...
О Словене, Русе и их сестре Ильмере
https://vk.com/doc399489626_526607413
Екатерина Ивановна Горюнова. Этническая история Волго-Окского междуречья. - Материалы и исследование по археологии СССР (МИА 94). Акад. наук СССР. Ин-т археологии; Москва: Изд-во Акад. наук СССР, 1961. с.267, 4 карт. рис.107, ил.
«Великоруссы, как все великие исторические народы – римляне, англичане, французы, являются народами смешанными»
К.Н. Бестужев-Рюмин. Русская История. Т.1. СПб. 1872
Введение
Древняя история народов нашей Родины, вопросы их происхождения и формирования их культуры являются важнейшими темами советской археологической науки. Археологические исследования дают пока основной материал для освещения этих вопросов и позволяют наметить с большей или меньшей точностью этническую историю крупных территорий. К числу важнейших тем этого рода принадлежит этническая история Волго-Окско-Клязьминского междуречья, приводящая к образованию здесь великорусского населения. Актуальность этой темы едва ли нуждается в доказательствах — она, по существу, дает ответ на вопрос о природе той важнейшей части русского народа, трудом которой были заложены основы русской государственности на северовостоке и создана блистательная культура Владимиро-Суздальской Руси, сыгравшая выдающуюся роль в процессе формирования общерусской национальной культуры. В то же время эта тема крайне сложна: обширный район Междуречья являлся зоной соприкосновения и взаимодействия аборигенных племен финно-угорской группы и славянского населения, колонизационные потоки которого с конца 1 тысячелетия н.э. /1/ двинулись в Поволжье и с ходом истории все усиливались. Формула «Повести временных лет» о «первых насельницах» этой обширной территории—племенах мери и муроме, где позже, в итоге славянской колонизации, образовалось сильнейшее феодальное русское Ростово-Суздальское княжество, определяет основные сюжеты исследования.
Географические рамки исследования определяются, в основном, древней территорией Ростово-Суздальского княжества, а по современному районированию территорией пяти центральных областей: Ярославской, Костромской, Ивановской, Владимирской и частью Московской. Однако, характеристика сложного по своей природе этнического состава населения Междуречья не может быть дана лишь в очерченных выше географических рамках. Этническая история тесно связана с развитием материального производства и культуры. Неравномерность исторического развития тех или иных племен, определяемая естественно-географической обстановкой, вызывает потребность связей с другими племенами, обмена продуктами производства, или сырьем для него, Эти, уже достаточно широкие культурные связи племен Междуречья, в первую очередь с родственными восточными племенами Прикамья и Приуралья, с одной стороны, и славянскими племенами Верхнего Днепра и Приильменья, с другой,— играют важнейшую роль в формировании этнических особенностей населения изучаемой области. Отдельные наблюдения ряда ученых (А.А. Спицын, П.П. Ефименко, П.Н. Третьяков /2/, А.П. Смирнов /3/ и др.), касающиеся черт, роднящих культуру племен междуречья Оки и Волги с культурой восточных районов, были уже сделаны, но эти наблюдения не повлекли пока за собой разработки вопроса об истоках и причинах этих сходств. Поэтому задачей нашего исследования является, как систематизация уже сделанных наблюдений, так и их пополнение, расширение и изучение на этой основе взаимосвязи племен Междуречья с их близкими и удаленными современниками. Таким образом, наша тема требует достаточно широкого территориального охвата археологических фактов. Поставленная задача — раскрыть основные линии этнической истории населения Междуречья, направления этнических и культурных связей, ставит нас также перед необходимостью широкого хронологического охвата темы. Нам приходится включить в круг исследования пору формирования племен и целиком время их развития и расцвета. Следовательно, применительно к нашей конкретной теме, мы должны хотя бы бегло коснуться раннего периода местной истории — от конца эпохи бронзы и раннего железа до начала 1 тысячелетия н.э.
Краткому изложению основных этнокультурных явлений этого периода посвящены I и II главы работы. Позднюю грань исследования определяет время возникновения и расцвета Ростово-Суздальского княжества, когда процесс упрочения в нем феодальных порядков ускорил процесс сближения местных этнических элементов с вливавшимися в Междуречье славянскими колонизационными потоками. Таким образом, хронологические рамки нашей темы охватывают и XI—XIII столетия. Изучение культурной и этнической истории вообще и данного района в частности может быть успешным лишь при совместной согласованной работе археологов, антропологов, этнографов и языковедов. Попытка разрешить эти вопросы в свете данных только археологии может привести к односторонним и недостаточно обоснованным выводам. Поэтому мы посильно привлекаем этнографические материалы и данные антропологии но интересующему нас району, поскольку они разработаны и имеются в публикациях. Многочисленные и яркие «этнографические» пережитки, утерявшие непосредственную связь с реальной жизнью, помогают ретроспективно восстановить явления древней культуры, идеологии и быта. К сожалению, история языка изучаемой территории еще почти не разработана и опереться на заключения лингвистов мы не можем. Однако и основной для нашей работы археологический материал далеко нс удовлетворяет предъявляемым к нему требованиям. Главным препятствием для всесторонней разработки темы является и теперь отсутствие широко поставленных археологических разведок и раскопок на изучаемой территории. Учтенный и рассмотренный нами фонд археологических памятников территории Междуречья выражается в значительной цифре свыше 2000. Однако большая их часть изучалась в дореволюционное время и их научная ценность очень часто снижена неудовлетворительным состоянием документации: многие из них лишь учтены, но не изучены. Крупные пробелы в археологической карте также ограничивают возможности исследования. Поэтому наша работа не может претендовать на исчерпывающую разработку темы, которая пока невозможна по состоянию источников, да и вообще непосильна одному исследователю, но может быть осуществлена лишь силами коллектива ученых разных специальностей. В особенности необходим союз археологов и языковедов. Поэтому, в силу изложенных обстоятельств, мы ставим перед собой более скромную и ограниченную задачу. Прежде всего, мы делаем попытку суммировать, исторически систематизировать и осмыслить накопленный археологический материал по интересующей нас территории Междуречья.
В итоге этой работы мы даем четыре археологических карты, которые отвечают основным этапам этнической истории края. В работе над картами большую помощь оказал А.С. Амальрик, которому приношу сердечную благодарность. Карта № 1 (I-V вв. н.э.) фиксирует период расцвета так называемой дьяковской культуры, в памятниках которой мы впервые, хотя еще на незначительном материале, можем уловить этнографические черты мери. На карте № 2, охватывающей период с VI по IX в., показаны памятники позднедьяковского этапа и синхронные им могильники мери и муромы.
Тема о дорусском населении Междуречья— главнейшая, а в ней первое место занимает вопрос о мере. К этой теме подходили не раз еще дореволюционные лингвисты, археологи и историки. Оформились две основные концепции — о финской (М. Кастрен) и угорской (Д. Европеус) природе мерянского племени. Было ясно осознано значение этого дорусского населения Междуречья в формировании великорусской народности (А.А. Спицын, В.О. Ключевский) и сделаны попытки выявить некоторые черты аборигенного населения этой области. Однако эти наблюдения не вытекали из широкой постановки проблемы этнической истории края в целом. Не была она поставлена и в советской науке, которая, однако, сделала очень много для ее решения (работы П.П. Ефименко, П.Н. Третьякова, А.П. Смирнова, Я.В. Станкевич и др.). Основной же интерес исследователей был привлечен к теме о славянской колонизации, которая заслоняла вопрос о местном населении, а порой приводила к переоценке значения «славянских элементов» в раннюю пору (IV—VI вв. н. э.).
В главах III - VI мы пытаемся осветить процесс формирования этнического облика мери, дать характеристику культуры этого крупнейшего племенного образования северовостока Руси и его этнокультурных связей. Меньше внимания мы уделяем муроме (главы VII—IX), характеристике которой будет посвящена специальная монография А.Ф. Дубынина. Поэтому в нашей работе мы рассматриваем лишь дискуссионный вопрос об этнической принадлежности муромы, которая считается либо самостоятельным племенем, либо относится к числу мордовских племен, одновременно мы делаем попытку охарактеризовать экономику, культуру и быт муромы на материале пока единственного исследованного муромского поселка Х в. - Тумовского селища (гл. IX).
Второй важнейшей темой этнической истории Междуречья является проблема славянской колонизации, определение ее истоков, этапов и характера. Для ее разработки уже были сделаны серьезные подготовительные исследования как археологами (А.А. Спицын, П.Н. Третьяков, Я.В. Станкевич и др.), так и лингвистами (А.А. Шахматов, А.И. Соболевский). Эта тема рассматривается в главах Х—XII. Использованные для ее освещения археологические памятники сведены на двух картах—третьей и четвертой.
Карта № 3, включающая памятники короткого периода Х — начала XI в., фиксирует первый поток славянской колонизации в мерянские земли. Он идет, главным образом, со стороны кривичей. Основные памятники этой поры-курганы с трупосожжениями. На этой же карте дана топография монетных находок, отражающих неослабевающие, а может быть и усиливающиеся связи с востоком (Прикамьем). Наконец, четвертая карта, охватывающая период XI—XIII вв., фиксирует два параллельных процесса. Один — это славянская колонизация со стороны волжско-днепровских верховьев (кривичи) и мощный колонизационный поток из новгородских земель. Второй процесс - это расселение уже осевшего в центре Ростово-Суздальской земли славянского населения на ее глухие окраины. Этот вторичный процесс деколонизации, начавшийся с конца XI в., был связан с бурным развитием феодализма. Археологические памятники этого периода отражают ассимиляцию славянами местного населения, ее неравномерность и разную степень интенсивности. Центральной темой и здесь является историческая судьба мерянских племен и их значение в сложении русского населения северо-востока.
Если, по состоянию источников, нам не всегда удалось убедительно аргументировать некоторые наши выводы и достаточно подробно проследить более чем двухтысячелетнюю историю обширного края, то ее основные линии, ее схема вырисовывается теперь, на наш взгляд, с достаточной ясностью. Эта схема может послужить основой для будущих исследований по данной теме, для планомерных и систематических поисков недостающих памятников и утерянных звеньев. Эти будущие исследования могут подтвердить, или детализировать одни наши выводы, уточнить или опровергнуть другие. В нашей работе попутно затрагивается много вопросов, каждый из которых заслуживает специального исследования. Многие из этих вопросов являются дискуссионными. Хотелось бы поэтому надеяться, что настоящая работа побудит ученых смежных дисциплин и, в особенности, языковедов, энергично и согласованно заняться разработкой этой важнейшей темы, для которой наша книга, по существу, является лишь введением.
1. На территории Междуречья пока не известен ни один славянский памятник древнее Х в. н.э. Поэтому мы не разделяем мнения тех ученых, которые относят славянскую колонизацию Западного Поволжья к более раннему периоду. Этот вопрос будет подробно разобран ниже
2. П.Н. Третьяков. К истории племен Верхнего Поволжья в первом тысячелетии н.э. МИА, № 5. Л., 1941
3. А.П. Смирнов. Очерки древней и средневековой истории народов Среднего Поволжья и Прикамья. МИА, № 28. М.—Л.. 1952