Колька сидел на подоконнике и грыз овсяное печенье наполовину со слезами отчаянья.
В сумерках жёлтых фонарей заметала пурга следы мамы,
уходящие в чёрную пасть ночной смены.
Струей сочилось под запертую дверь тепло камина,
стояло на столе,на скатерти ажурной,варенье из инжира.
Под музыку магнитофона - тихий голос отца,смех и дым сигарет,пружин диванных скрип и,будто,тёти Аллы всхлип.
Колька смотрел в заснеженную ночь и чувствовал себя
снеговиком,совсем-совсем ничьим,ненужным никому щенком