Светлой памяти, матери моей. Посвящаю.
Рассказ ПОЗДНЕЕ РАСКАЯНИЕ
Мать приснилась под утро: вошла в дом уставшая и как показалось сыну даже несколько надломленная, посмотрела нежным ласковым взглядом, и присев на табурет у печи замерла, задумалась о чем-то своем, потаенном, неведомом.
- Не заболела ли ты, мам? - встревожено спросил Николай.
- Нет, сынок, - улыбнулась устало, - не заболела я. Стянула с головы на плечи шаль, прихорашиваясь, провела руками по белым седым волосам и посмотрела вдаль, долгим грустным взглядом.
«Сорок шесть лет, - подумал Николай, глядя на белую голову матери, -а уже седая». Протянул руку, захотелось погладить эти седые, ниспадающие до плеч волосы, приласкать мать, чтобы хоть как-то возместить ту недоданную ей сыновью любовь и ласку, но застеснялся.
«Маленький, что ли, нежности-то разводить?» - подумал он и смущенно убрал руку. Она поняла все, печально взглянула в его сторону и едва заметная улыбка коснулась ее губ. Поднялась и также, не говоря ни слова, вышла за дверь. - Мама - крикнул Николай вслед уходящей матери - постой, куда же ты. Она не ответила, и сын слышал как в наступившей тишине скрипнули под ее ногами ступеньки крыльца. Видел как проплыла под окном теплая пуховая шаль, видел, как на мгновение мать задержалась у калитки, утерла кончиком платка скользнувшую по щеке слезинку и вышла со двора. - Боже - Николай схватился за голову - что же я наделал. Он был готов бежать следом за ней, просить о прощении но куда бежать? Где искать? - Мама - в отчаянии крикнул Николай и в следующее мгновение
проснулся. Приподнявшись на локте пристально всмотрелся в клубящийся в спальне полумрак, сыновье сердце наполняла щемящая тоска и чувство горечи. Подумать только, сумел обидеть неосторожным жестом самого близкого и родного человека, мать.
- Прости меня мам. Я приеду, я непременно приеду как только будет свободное время - обращаясь к незримой матери пообещал Николай и от этого простого и сердечного обращения несколько потеплело на душе и отлегло от сердца. - К чему она так приснилась?- задался вопросом Николай опуская голову на подушку и привлекая к себе послушное, благоухающее цветочными ароматами тело жены.
- Наталья ты спишь? - М-м-м - томно, не в силах разорвать сладкие чары Морфея отозвалась супруга,- сплю-ю-ю.
Николай вздохнул, хотелось поговорить о приснившемся, ну не будешь же из-за этого будить любимую женщину. - Никогда, никогда бы так не поступил с матерью, - произошедшее во сне всерьёз начинало тревожить сына - не посмел бы так ее огорчить.Такое могло только во сне привидеться. Встали поздно, да и куда было торопится, - воскресенье.
Все утро Николая не покидало чувство вины перед матерью:
«Даже во сне сумел ее обидеть», - с горечью в душе думал он, отчего-то вспомнилось, что и раньше не очень-то был щедр на ласку к матери. Молодую жену покрывал страстными поцелуями, источал потоки нежных слов. А матери, женщине что родила его, вскормила и выносила под сердцем, даже не мог и слова ласкового сказать. Не то, что сказать, приласкаться как следует не мог. Да она и не просила многого, довольствовалась тем, что хоть во времена своих редких приездов в родительский дом, позволяет незаметно повзрослевший сын обнять его, обнять да нежно прижаться щекой к щеке.
«Мужчина, - нежно думала она в такие моменты, - стесняется материнской ласки. А давно ли мальчишкой то был, кудрявый, смешливый. Ох, быстро, быстро летит время, незаметно. Как будто бы и не жила вовсе».
«Да и жила ли она?» – подумал Николай, вспоминая скупые материны рассказы. Жизнь только в студенческие годы, когда она ушла из-под суровой отцовой руки, расцвела для нее золотистым цветком папоротника. Расцвела, поиграла бриллиантовым блеском да серым пеплом рассыпалась и легла на голову серебристой проседью волос.
Седеть стала рано, первые седые волосы появились вскоре после замужества, после брачного венца потускнела и сошла с ее лица девичья красота, муж любимый попивать начал, бить не бил, но постоянно выматывал постоянными придирками и лютее врага лютого обернулись прежде ласковые и приветливые свекры. Неугодною оказалась им пришедшая в дом невестка, помимо нее и другая была у сына на примете.
Остановившись у входа в детскую комнату, Николай задумчиво посмотрел на сидящую за компьютером дочь Марию. Дочери от рождения пятнадцатый год минул, проступали в ее по-детски наивном личике черты его Николаевой матери.
«В бабушку лицом удалась», - с отцовской нежностью подумал он и с грустью заметил, что дочь невеста почти, незаметно выросла, незаметно вытянулась и не за горами тот день и час, когда и она встанет «на крыло» и покинет родительский дом. Добро если «под боком» гнездо совьет, а так подвернется добрый молодец да увезет ее в чужедальние края? Жди тогда, дожидайся встречи, молодые они не очень- то часто стариков вспоминают, у них своя жизнь.
Вспомнил и себя, как в середине «лихих девяностых» пришла пора идти в Армию.
Служить пошел своей охотой. Не один вечер после получения повестки из военкомата мать украдкой точила слезы, с тревогой всматривалась в лицо сына.
Страшное было время. Кровавым пламенем, сжигая тысячи молодых жизней, полыхала в Чеченской республике война. Разваливался, распадался на куски некогда Великий Советский Союз и, пожиная кровавую жатву, царил в стране беспредел «лихих девяностых». Мир сошел с ума, рушились старые устои, попирался Закон и взирал на всю эту бушевавшую в стране вакханалию задурманенным взором Борис Николаевич. Люди не жили в те страшные поры, выживали. В деревнях и селах было намного полегче, жили за счет подсобного хозяйства, а какого было тем матерям, живущим в городах? Голодному ребенку не объяснишь, что нет в доме хлеба. Это теперь в магазинах полки ломятся от изобилия, работай только, не ленись, и все у тебя будет. А в те годы, чтобы получить на руки килограмм сахарных конфет, именуемых в народе «помадкой», приходилось порой выстоять многочасовую очередь. Да что там «помадки», за всем были очереди: за сахаром, за крупами, в связи с критической обстановкой сложившейся в стране были вменены карточные талоны. Сына мать из Армии дождалась, вернулся домой повзрослевший, возмужавший.
Зиму прожил под родительским кровом и весной, как только сошел снег, уехал в город, и вновь потянулись для матери серые, наполненные ожиданием и тоской, дни. У молодых своя жизнь, где уж им о матерях думать. Появлялся набегами, исхудавший, осунувшийся, горели на лице карие глаза и мать вглядываясь в худощавую фигуру сына втайне удивлялась чем только и жив?
Приезжал на день, два и уезжал снова. Позвонит домой, сообщит что жив и здоров, а больше ничего и не нужно материнскому сердцу, лишь бы знать что жив и здоров сын.
Отойдя от детской комнаты Николай в раздумье остановился в зале, у окна. За стеклом под порывами ветра взвихриваются снежные хлопья, играет, беснуется метель, может поэтому и вспомнился Николаю день его свадьбы. Мать ждала этого дня, и когда представил ей сын свою избранницу, заулыбалась, и по - матерински прижала к сердцу девушку сына,с красивым именем Наталья.
В эти минуты мать вспомнила о своей безвозвратно загубленной молодости,вспомнила горькие упреки и бездушное отношение свекрови. И уже тогда, обнимая хрупкие плечи будущей невестки, дала она себе в сердце зарок, что ни словом, ни полусловом не укорит пришедшую в дом невестку, не «заест» молодой жизни.
Дождалась светлого дня, когда замелькала белым черемуховым цветом свадебная круговерть, прозвенели и запенились наполненные шампанским хрустальные бокалы, которые тут же у входа в родительский дом разбили на счастье молодые.
И понеслась лихой тройкой жизнь,пролетали дни, и им на смену приходили новые: с каждым разом заметней и заметней становился живот у Натальи, молодые ждали первенца.
Ждала и она,каждый раз, когда подошли сроки невестке родить, услышав телефонный звонок, с замиранием сердца бросалась к аппарату. И наконец, услышала то, чего так долго ждала - стала бабушкой.
Спустя день, добравшись на попутной машине до города, стояла она под окнами роддома и глядя, как цепляясь за изголовье кровати,с трудом пробирается к окну невестка, плакала.
Плакала, чувствуя всем своим материнским сердцем, вместе с измученной трудными родами невесткой ее боль, ее страдание, ее радость. Плакала, утирая ладонью слезы, когда показывала ей врачиха новорождённую внучку, плакала и смеялась одновременно. Дожила, дождалась, выстрадала она всей своей бабьей долей это маленькое счастье рождение внучки. Всю жизнь мечтала о дочери, а дал Бог родить трех сыновей. И вот теперь на пороге старости порадовал Бог ее внучкой.
Появились, в доме девичьи платьица, погремушки, зазвенел веселый детский смех и слово «бабушка», произнесённое внучкой, ласкали и радовали ее слух.
Всю накопленную за долгие годы любовь всю ласку своего сердца выплеснула она на свою маленькую радость, с добрым и светлым именем Мария. С каким нетерпением мать ждала приезда своих "городских гостей",и когда те приезжали, светилось радостью материнское лицо, молодели глаза и тетешкала она весь вечер внучку, нянчила. Николай вздохнул и отвернулся от окна - вспомнил, как ждала его телефонного звонка мать,как ждала его с семьей в гости и один раз от тоски, соскучившись по сыну, невестке и внучке, внушила себе, что те должны приехать в гости вечерним рейсом. А внушив, ближе к вечеру управившись с делами, отправилась встречать дорогих гостей.
Напрасно вглядывалась она в лица сходящих с автобуса сельчан, ждала, что вот, вот появятся из салона и ее «городские гости». Не дождалась.
Закрылись двери, и автобус уехал. А она одиноко стояла на автобусной остановке и не стесняясь плакала вытирая ладонью слезы. Плакала от обиды на сына: трудно было догадаться и приехать навестить родителей. Плакала оттого, что подвело ее в этот раз родительское сердце. Плакала, понимая, что не будет ей этим вечером радости от веселой возни с внучкой.
Николай вздохнул и, подойдя к стенке, открыл стеклянную дверцу. Взял осторожно стоящий на полочке среди хрустальных бокалов черно-белый портрет матери. Всмотрелся в эти родные и близкие сердцу черты лица. На фотографии мать была запечатлена молодой, от силы ей было тогда лет девятнадцать - двадцать. Запечатлённая фотографом, она строго смотрела куда-то вдаль, прижимала рукой к груди платок. Ах, если б можно было бы встретится с матерью хоть на мгновение, кинулся бы к ней и целовал, целовал бы ее натруженные руки, ее добрые и ласковые глаза. Целовал ее седые волосы и рассказывал бы, рассказывал ей обо всем, что случилось с ними за все эти годы, как живут они теперь, как растут дети.
Николай вздохнул и, поправив черную закрепленную на уголке портрета ленточку, прижал портрет к вздрагивающим губам, в глазах стеклянно заблестели слезы.
Мать умерла двенадцать лет назад, когда внучке от рождения было всего три годика.