Письма до востребования

            
              ***         
Дороги нас разводят по преданиям,
Светла ль твоя?
Моя - темным темна...
Слова, как гром,
Приходят с опозданием,
Да молнии огласка не нужна.
О, этот свет!
О, чёрный свет разлуки!
Свети хоть ты,
Пока я не ослеп
От этой тёмной
Беспросветной муки
За краткий тот
Почти мгновенный
Свет!               
               
       Н. Чайковский. Сентябрь. 1974.               
       
 
Записываю мысли свои в мой дневник...

Вспоминаю свою юность - далёкие студенческие годы 1962 - 1966.  Заочная переписка с Николаем Чайковским... Некоторая часть его писем сохранилась: они удивительны! Николай - в какой-то степени наш родственник: брат мужа моей старшей сестры... 

В том далёком 1966 году - после окончания учёбы родители отправили меня с подарками на Украину к сестре Тамаре и Ивану. Кстати, они хотели познакомить меня с Чайковским, даже настаивали, но я отказалась - не хотелось разочарования ни с моей стороны, ни с его... Пусть эта красивая сказка, возможно придуманная мной, благодаря его чудесным письмам и стихам, подольше живёт в моей восторженной юной душе.



Нежданно-негаданно...

Прошли годы, я стала взрослой. Мне скоро тридцать, у меня семья и у Николая тоже. На мою беду мы неожиданно увиделись совсем ненадолго, познакомились и вот что вышло из этого...

Письма, письма, письма... Изумительные письма: от трёх до семи получаю на Главпочте до востребования. Сколько нежности и нерастраченной любви в них и в его прекрасных стихах! Читаю, а у меня кружится голова...

Я тоже страдаю так, что не выразить словами. Вот, оказывается, какое бывает внезапное и чистое в своей непорочности чувство: одна бесконечная боль.
 
С юности я мечтала о светлой любви и вот оно (что это?) пришло ко мне вдруг в ответ на его бурную любовь и безоговорочное предложение от человека, которого увидела впервые воочию совсем недавно. Красота его писем и волшебные стихи подарили и мне светлое чувство, что захватило в свой бурный водоворот, затянуло с головой.

Ты же обещал в той нашей далёкой юности приехать и познакомиться со мной! Просто познакомиться, как родственник... и всё. Почему не приехал? А сейчас - поздно!
Нельзя! Ну, нельзя сейчас считаться с собой, долг превыше всего, ведь у меня хорошая семья: вполне нормальный и умный муж, дочь четырёх лет и ещё я жду второго ребёночка!
 
Много раз я писала Коле о том, что надо прекратить всё это, напрочь забыть! Всё равно ничего хорошего из этого не выйдет. Хотя - нет! Пусть останется в памяти на всю жизнь эта, такая светлая по своей сути, кристальная в своей чистоте - любовь. 

Он - творческий человек: музыкант и поэт, а я, по-видимому, его муза с давней юности и что же мне делать теперь? Я писала свои доводы, но письма, полные любви и тоски продолжали приходить «до востребования», даже работница почты обратила на это внимание, и хитро улыбаясь, уже отдавала их мне без очереди.
               
               
                ***
Я не знаю дорог, по которым ты ходишь,
И не слышу ветров, что шумят над тобой.
Даже сны мои часто тебя не находят, 
Но находит тебя, как всегда, моя боль.

Я не долго глядел в твои тихие очи,
Да уж видно навек заглядеться пришлось,
Что и слёз не стыжусь и пугаюсь не очень,
Что тебе не дано осушить моих слёз.               
               
          Н. Чайковский. Сентябрь 74.               
               
               
               
Здравствуй, Нинушка!

Я понял, что мной владеет не только любовь к тебе, но и ко всему остальному, что было там: и дожди, и ветры, и закаты, и эхо лесное, и тропинки среди ржи и льна, и река, и костёр – всё до последней травинки владели мной, звали к себе и среди всего этого – ты, как богиня этого края.

За всем этим - ты; весь этот большой мир, который я полюбил через тебя, а может  быть и тебя через него. И я понял, что без всего этого я не могу тебя и представить, так же как и всё это без тебя. Да, я люблю этот мир и тебя в нём...

Ты предлагаешь мне «завязать» всё это и напрочь выбросить из головы. Ты знаешь – я гнал от себя воспоминания реальных событий, они затмевали мою жизнь, но чем яростней я их прогонял, тем яснее они мне представлялись.
      
            

                ***               
Гордиев узел рубится с плеча -
Об этом знал владыка Македонский, -
Но нам-то разрубить его не просто,
А проще ль жить на лезвии меча?

Но ты живи - иначе жить не смей! -
И узелки затягивай всё туже,
Которым  только взмах один и нужен...
Я боль глушу лишь песнею своей.
   
                Николай. Октябрь 74.

             
               
          ***               
Как пепел на пламя,
Как тень на предмет,
Как тряпка на знамя,
Как сумрак на свет,
Как смертная мука
На голос живой, -
Похожа разлука
На встречу с тобой.

           Октябрь 74.  Н. Чайковский.



                ***
У ночей и свечей, при которых не сплю,
У теней и у дней, что мелькают без счёта,               
И которым не будет уже поворота,
Может, только и есть это имя – люблю.
               
Но за то, что его я бессонно несу, 
Как подсочные сосны на воздухе вольном
За высокие кроны в дремучем лесу
Платят кровью своей – мы расплатимся болью.
          
                Н. Чайковский. Ноябрь 74.
             
    
   
           ***   
И песни - не подмога, –
Хоть пел, как соловей –
Есть впереди дорога,
Да нет моих очей.               
Все песенки допеты –
Нет ночи, нету дня.
Её со мною нету,
А значит – нет меня.
               
               Н. Чайковский. Декабрь - 75.


Знаешь, миленькая, что? Я тебя люблю! Я готов говорить это, не переставая. Я, как скифская баба, - носить тебя и не выносить. Зачем я тебя отпустил? Зачем?

Я буду ждать тебя всю жизнь...    

Обнимаю тебя всей силой моей любви и памяти.               
               
                Николай. Январь - 75.



Забыть,  забыть,  забыть...
 
Читая его стихи и письма, я сама очень страдала. Мне же нельзя так мучиться в моём-то положении. Что делать? Как выбросить всё из памяти? Как пережить? Зачем и почему в своём поэтическом творчестве он выбрал своей музой именно меня?
 
Прошло около пяти месяцев. Коля по прежнему тоскует и пишет мне страстные письма, в которых отчаянный крик души. Получила около сорока писем. Берегу их как самое драгоценное...

И всё же я решилась больше не отвечать ему. Вычеркнуть напрочь все воспоминания, забыть, забыть, забыть... И я приняла обет молчания.

Начало февраля 1975 года.
Перед тем как отправиться в роддом, я уничтожила их все до одного, разорвала на мелкие клочки, оставив только те, что писал он мне в студенческие годы...
Мои пальцы горели огнём!

Спустя некоторое время я стала жалеть уничтоженных писем.

После рождения дочери прошло три месяца. Наконец, я выбралась в город, на всякий случай зашла на почту, а там письмо...
               
         Продолжение следует.