“Удары и ранения, повлекшие за собой смерть”. Таково было обвинение против Леопольда Ренара, обойщика.
Основными свидетелями выступали госпожа Фламеш, вдова жертвы, Луи Лодро, мастер-краснодеревщик, и Жан Дюрдан, слесарь.
Рядом с обвиняемым сидела жена в чёрном: маленькая и уродливая, похожая на обезьяну в женском платье.
Вот как Ренар (Леопольд) рассказывает о происшедшем:
*
“Господи, в этом несчастье первой жертвой являюсь я, и я ни в чём не виноват. Факты говорят сами за себя, господин судья. Я – честный рабочий человек, я занимаюсь обойным делом на одной и той же улице уже 16 лет, и все уважают меня, как об этом свидетельствуют соседи и даже консьержка. Я люблю свою работу и люблю экономность, люблю честных людей и невинные развлечения. Одно из них и сгубило меня, но в этом нет моей вины, и я не перестаю себя уважать.
Каждое воскресенье мы с женой вот уже 5 лет проводим в Пуасси. Нам нравится дышать там свежим воздухом, не говоря уже о том, что мы – заядлые рыбаки. Я заразился этой страстью от Мели, и она, зараза, любит это занятие даже больше меня. Иименно из-за неё и произошло это несчастье, как вы сейчас поймёте.
Я, хотя и сильный мужчина, мухи не обижу. Но она! О-ля-ля! Смотреть не на что, а вреда может причинить больше, чем куница. Я не отрицаю, что в ней есть и положительные стороны, причём очень важные для жены торговца. Но её характер! Поспрашивайте о ней в округе или у той же консьержки… она вам всё расскажет о моей жене.
Каждый день она упрекала меня в мягкости характера: “Я бы никогда такого не допустила!” Послушать её, мне бы пришлось три раза в месяц драться на дуэли…”
Госпожа Ренар перебила его: “Болтай, болтай. Хорошо смеётся тот, кто смеётся последним”.
Он повернулся к ней: “Я могу обвинить во всём этом тебя, хотя ты сейчас и в стороне...”
Затем он вновь обратился к судье:
“Итак, я продолжаю. Мы оправлялись в Пуасси в субботу вечером, чтобы начать рыбачить на заре следующего дня. Эта привычка стала нашей второй натурой, как говорится. Этим летом исполняется три года, как я открыл рыбачье место, но какое! О-ля-ля! В теньке, в двух метрах от воды – это дыра, настоящая рыбачья ниша, рай для рыбака. Эту дыру, господин судья, я стал считать своей, так как я открыл её первым, как Христофор Колумб – Америку. Все в том краю знали, что это – моё место, и никто не возражал. Рыбаки говорили: “Это – место Ренара”, и никто не садился там, даже г-н Плюмо, который всем известен как любитель занимать чужие рыбачьи места.
Я приходил на это место как хозяин. Едва мы приезжали туда в субботу, как садились в “Георгин” с женой. (“Георгин” - это моя лодка, сделанная у Фурнеза, очень лёгкая и надёжная). Так я говорю, мы садились в “Георгин” и начинали прикармливать. Прикармливал, конечно, я, а не жена. Вы спросите, чем я прикармливаю? Я не могу ответить на этот вопрос. Это никак не относится к делу, и это – мой секрет. Мне предлагали за него больше двух сотен. Мне предлагали и выпивку, и угощение, и сводили с матросами, чтобы я проговорился!! Но ничего у них не вышло. Эту тайну знает только моя жена… а она скажет не больше меня… Не так ли, Мели?…”
Судья перебил его:
- Не отвлекайтесь.
Подсудимый продолжил:
“Да, да. И вот, в субботу 8 июля на поезде в 17.25 мы прибыли в Пуасси и начали прикармливать. Погода была прекрасная. Я говорил Мели: “Какой хороший денёк будет завтра!” И она отвечала: “Никаких сомнений”. Мы больше ни о чём не говорили.
Затем мы отправились ужинать. Я был доволен, и мне хотелось промочить горло. В этом-то вся беда, господин судья. Я сказал Мели: “Послушай, Мели, денёк такой прекрасный. Не пропустить ли мне стаканчик беленького?
Она ответила: “Делай, как знаешь, но тебе станет плохо, и завтра ты не встанешь”. Это была правда, это было мудрое замечание, я признаю. Тем не менее, я не смог сдержаться и выпил бутылку игристого. В этом-то вся беда.
Я не смог уснуть ночью. Чёрт возьми! Я ворочался до двух часов утра. Потом – уфф! - я заснул, а после беленького я сплю так, что меня не смог бы разбудить даже Ангел в Судный день.
Жена разбудила меня в шесть. Я выскочил из кровати и быстро натянул штаны и матроску. Пригоршня воды в морду – и мы сели в “Георгин”. Слишком поздно. Когда я приплыл к своей дыре, она была занята! Такого никогда не случалось, господин судья, никогда за три года! Я почувствовал себя так, словно мне дали пощёчину. Я сказал: “Чёрт возьми, ну и дела!”И тут жена начала меня изводить: “Вот оно, твоё беленькое! Смотри, пьянчуга! Ты доволен?”
Я молчал. Она была права.
Я всё же причалил рядом, чтобы попытаться извлечь какую-то выгоду из ситуации. Может быть, оккупант уйдёт?
Им оказался тощий человечек в костюме из белого тика и в большой соломенной шляпе. Он тоже был с женой, с толстухой, которая расположилась позади него.
Когда она увидела, что мы устраиваемся рядом, она пробурчала:
- А что, на реке нет других мест?
Моя, рассердившись, ответила:
- Все приличные люди сначала узнают об обычаях, принятых на этой реке, прежде чем занимать чужие места.
Я не хотел скандала и сказал:
- Замолчи, Мели. Всё в порядке. Мы ещё посмотрим.
И вот, мы оставили “Георгин” под ивами, сошли на берег и начали рыбачить бок о бок с пришельцами.
Здесь, господин судья, мне нужно перейти к подробностям.
Не прошло и пяти минут после начала нашей рыбалки, как леска моего соседа дёрнулась два раза, а потом и третий, и вот он вытаскивает рыбину, жирную, как моя ляжка, разрази меня гром! У меня заколотилось сердце, пот выступил на висках, а Мели мне говорит: “Ну что, посмотрел, болван?”
Мимо проплывал г-н Брю, бакалейщик из Пуасси, рыбак-любитель, и закричал мне: “Ваше место заняли, г-н Ренар?” Я ответил: “Да, г-н Брю, в этом мире есть невоспитанные люди, которые не соблюдают приличий”.
Костюм из тика рядом со мной сделал вид, что не слышал, и его жена-толстуха – тоже. Ну и корова!”
Судья перебил его вторично:
- Будьте внимательны к словам! Вы можете оскорбить госпожу Фламеш, присутствующую здесь”.
Ренар извинился: “Простите, простите, я увлёкся.
Итак, не прошло и четверти часа, как тиковый костюм вытащил ещё одну рыбину, затем ещё одну, а через пять минут – ещё.
У меня слёзы подступили к глазам. Затем я почувствовал, что мадам Ренар начинает кипятиться. Она пилила меня: “Ах, ты думаешь, что у тебя воруют рыбу? Ты ничего не поймаешь, ни единой лягушки. У меня руки чешутся”.
Я говорил: “Подождём обеда. Этот браконьер уйдёт обедать, и я займу наше место”. Учтите, что я-то обедаю на месте, господин судья. Мы берём провизию в лодку.
Ах, промашка! Прозвонило полдень. У этого злодея в газете оказалась курица, и пока он ел, у него клюнуло опять!
Тогда для поправки пищеварения я взял свою газету в руки. По воскресеньям я читаю “Жиль Бла”, усевшись в тени на бережке. Я особенно люблю колонки Коломбины, вы знаете, той Коломбины, которая пишет статьи в “Жиль Бла”. У меня была привычка злить мадам Ренар, утверждая, что я знаком с этой Коломбиной. Это неправда, я её не знаю, я ни разу её не видел, но это неважно; она хорошо пишет, причём с таким апломбом, какого трудно ждать от женщины. Она мне по душе, таких женщин не много найдётся.
И вот я начинаю подзуживать жену. Она начинает кипятиться. Я замолкаю.
Именно в этот момент с другого берега появились наши свидетели, г-н Лодро и г-н Дюрдан. Мы узнали их издалека.
Тощий опять начал удить. У него был такой улов, что я весь дрожал. А его жена сказала: “Какое хорошее место! Мы будем всегда сюда приходить, Дезире”.
Я почувствовал холодок по спине. А мадам Ренар повторяла: “Ты не мужчина. Ты не мужчина. У тебя цыплячья кровь в жилах”.
Я сказал ей: “Слушай, давай уйдём, или я сделаю какую-нибудь глупость”.
Она дышит на меня, как дракон: “Ты не мужчина. Теперь ты хочешь сбежать!”
Я почувствовал себя задетым. Но я держу себя в руках.
Тут тиковый костюм вытаскивает леща. О, я никогда не видел такого огромного леща, никогда!
Жена начинает кричать на меня. Вы понимаете, к чему это ведёт. Она кричала: “Вот это и называется украденной рыбой, а ведь мы сами прикармливали здесь. Нам, по крайней мере, должны вернуть деньги за улов!”
Тогда толстуха отвечает: “Мадам, это вы нам говорите?”
- Я говорю это ворам, которые должны платить за украденную рыбу.
- Это вы нас называете ворами?
Они начинают объясняться. Слово за слово, и перепалка началась. Женщины в этом мастаки. Они так орали, что два наших свидетеля, которые сидели на другом берегу, начали кричать: “Эй, вы, там, потише! Вы всю рыбу распугаете у своих мужей”.
Фактически, тиковый костюм и я не шелохнулись. Мы сидели, уткнувшись носами в воду, словно ничего не слышим.
А слышать можно было вот что: “Вы лгунья! - А вы – шлюха! - Вы – негодяйка! - Вы – мерзавка!” И так далее, и так далее. Матросы так не ругаются.
Вдруг я услышал шум за спиной. Я обернулся. Толстуха напала на мою жену и ударила её зонтиком. Бац! Бац! Два удара. Мели рассердилась, а когда она сердится, то может распустить руки. Она может схватить вас за волосы и надавать столько оплеух, что мало не покажется.
Я не стал вмешиваться. Женщины – сами по себе, мужчины – сами по себе. Не надо смешивать кулаки. Но тут тиковый костюм вскакивает и хочет накинуться на мою жену. Вот уж нет! Не выйдет, приятель! Я чувствую, как засосало под ложечкой. И я вступаю в драку. Один удар – в нос, второй – в живот. Он поднимает руки, поднимает ногу и падает в реку плашмя, прямо в дыру.
Я бы непременно выловил его, господин судья, если бы у меня было время. Но толстуха навалилась на мою жену и даёт ей трёпку. Я знаю, что не должен был помогать ей, пока тот глотал водичку. Но я не думал, что он утонет. Я сказал себе: “Ба! Это его освежит”.
Я бегу к женщинам, чтобы их разделить. Я получаю пинки, царапины и укусы. Господи, ну и бабы!
Короче, мне понадобились добрых пять минут, чтобы их растащить.
Я оборачиваюсь. Вода гладка как стекло. А те двое кричат с другого берега: “Выловите его! Выловите его!”
Легко сказать, но я-то не умею плавать, а нырять – тем более!
Наконец, приплыл лодочник и с ним – двое мужчин с баграми, и они ловили его минут пятнадцать. Его нашли в дыре, в двух метрах от воды, как я и говорил. Он был там, тиковый костюм!
Таковы факты. Честное слово, я невиновен.
*
Свидетели подтвердили его показания. Подсудимого оправдали.
9 ноября 1886
(Переведено 4 декабря 2019)