Рабочий день уже закончился, а директор в кабинете собирал «бумаги» и готовился сдавать «дела». Вздыхал и думал о своей нелегкой доле. Как же так получилось: работал не жалея себя, сколько сил и здоровья положил, а все напрасно; план не выполняется, производительность труда падает, текучка кадров растет. Конечно, без работы он не останется, но опять же: выговор и понижение в должности. А ведь когда только занял эту должность, столько планов и радужных надежд было, казалось горы способен свернуть. И тут он вспомнил прежнего директора. Тот, сдавая ему дела, вместо напутствия и добрых пожеланий, вручил 3 письма. Потом он часто поминал добрым словом бывшего, когда читал эти письма. Вот и сейчас, вспоминая «Бывшего», он сел и написал 3 письма своему приемнику. На следующий день, он вместе с бумагами, вручил новому директору 3 письма с устным пожеланием:
- Когда станет очень тяжело и директорское кресло зашатается под тобой, вскрой письмо под номером 1. Оно тебя обязательно выручит, проверенно многократно. Когда станет еще тяжелее, вскроешь письмо под номером 2, оно тебе поможет. А когда станет совсем невмоготу... вскроешь третье письмо, тебе станет намного легче.
Новый директор принял дела, взял три письма, спрятал как положено в сейф и тут же забыл за них. Но прошел год в напряженной работе, стали подводить итоги и они оказались безрадостными: план не выполняется, производительность труда не растет, текучка кадров не уменьшается. Под «Новым» директором зашаталось кресло. Скоро приедет высокая комиссия, надо перед ней отчитываться: рассказать о достижениях, показать перспективы роста, похвалиться высокой производительностью труда, низкой текучестью кадров. Но ничего этого в реальности нет и, что говорить высокой комиссии директор не знал. И тут он вспомнил про письма. Открыл письмо под номером 1, а там написано: вали все на прежнего директора. С этого и начал отчет «Новый» директор:
- Товарищи, вы ведь знаете какое тяжелое наследство досталось нам от прежнего руководства завода. Чтобы разобрать те завалы: приписки в отчетах, неудовлетворительную работу с кадрами, нежелание вводить новые технологии, - нам понадобился целый год кропотливого труда. Но теперь с этим покончено, мы стали на новые рельсы, и наш «локомотив» готов на всех парах двигаться к новым свершениям.
Высокая комиссия в глубокой печали слушала отчет директора, но все же большинством голосов признала работу удовлетворительной и пожелала директору плодотворного труда.
Но прошел еще год «плодотворного труда» директора, а результат был таким же прискорбным: план не выполняется, производительность труда не растет, текучка кадров не уменьшается. Завтра приедет комиссия, что-то надо говорить в свое оправдание, и тут директор вспомнил про письмо номер 2. Вскрыл его и прочитал следующее: проси помощи у высокого начальства. С этого и начал отчет:
- Товарищи, уважаемые члены комиссии, прежде всего, обращаюсь к вам. Только вы поймете меня правильно и не загубите первый, но еще незначительный прирост производства. Вы же знаете, как нам было трудно расчищать «завалы» оставленные прежним руководством, но мы с честью справились с поставленной задачей! Теперь нам нужна помощь: только вы своим мудрым советом и денежным вливанием, сможете оросить еще слабые ростки прироста и вдохнуть в них силу могучего роста. Ровно через год вы увидите такой размах производства, что мало не покажется!
Высокая комиссия выслушала демагогию директора и, хотя не поверила ни в одно обещание, все же оставила его на прежней должности и даже пообещала помощь.
Но прошел еще один год в «напряженной работе», а результат все тот же: план не выполняется, производительность труда падает, текучка кадров растет. Завтра отчет, перед «Высокой» комиссией, директор глубоко задумался: что рассказать в свое оправдание, что же еще придумать? И тут он вспомнил о третьем письме. Дрожащими руками достал его из сейфа, трижды перекрестил (хотя был атеистом), глубоко вздохнул и вскрыл. А там написано: пиши три письма и сдавай дела очередному директору.
Но это так сказать страдания директорского корпуса. А вот как страдал рабочий коллектив. Устав от директорской чехарды рабочие просили, чтобы им прислали УМНОГО директора, который бы навел порядок и поднял производство на высокий уровень. Партийное руководство района, звонило в крайком, а те на просьбу трудящихся выделяли кадры из собственного резерва. То ли резерв был скудным, то ли кадры были скудны умом, но каждый последующий директор был глупее предыдущего. Для трудового коллектива завода, это было как издевательство. А тут еще нагрянула перестройка. Партия выдвинула лозунг: повышение производительности труда и благосостояния народа через гласность и ускорение. С этого и началось очередное собрание.
После рабочего дня весь коллектив завода собрался в актовом зале. Лето, и даже после 17 часов было душно, поэтому открыли не только окна, но и двери. Я сел у самой двери, где было прохладнее и меньше суеты. Выбрали президиум, председателя, и он огласил очередность выступающих. В зале установилась относительная тишина. И в этот момент «затишья перед бурей» в открытой двери появился «Шарик» - дворовый пес, который так давно жил на территории завода, что к нему все привыкли и считали его членом коллектива. Очевидно, и он себя считал тем же, и, естественно, не мог пропустить очередное собрание. Хотя его никто не приглашал, он вошел в зал, внимательно осмотрел присутствующих и занял свое место у порога двери. Лег на живот, вытянул передние лапы, удобно положил на них голову, и два раза махнул хвостом. Я подумал, что «Шарик» решил подремать в тени и прохладе, после дневного зноя и, глядя на него, тоже расслабился после рабочей смены.
Но тут такое началось: высказывались о наболевшем в основном женщины, но так громко и эмоционально, что «Шарик» сел на задние лапы, навострил уши и неодобрительно зарычал. Но его, кроме меня, уже никто не видел и не слышал. Все были поглощены ощущением сиюминутных перемен: еще чуть-чуть дожать и дурака-директора снимут, и назначать другого – умного. Ораторы на трибуне сменяли друг друга, и каждый последующий говорил громче и эмоциональнее предыдущего. «Шарик» уже не сидел на задних лапах, он прохаживался вдоль стены и негромко лаял «поддакивая» выступающим. Но лимит времени для выступающих закончился, хотя эмоции у женщин только нарастали, председательствующий предоставил слово директору.
В зале воцарилась тишина. Даже «Шарик» перестал нервничать: сел на задние лапы, поднял высоко голову и уставился на директора. Тот не спешил подняться со своего места: то ли обдумывал выступление, то ли не знал что сказать. Наконец встал, медленно подошел к трибуне, выдержал паузу и в наступившей тишине громко и отчетливо заявил: «Да, я ДУРАК, и я горжусь этим!» Наступила пауза, все ждали продолжения «отчета» директора, но вдруг в этой тревожной тишине раздался жалобный вой, это не выдержал «Шарик», он встал на 4 лапы, опустил голову и, поджав хвост, громко заскулил. С женщинами началась истерика: кто-то рыдал, кто-то громко смеялся, а кто-то просто «выл». Первым покинул зал собрания мудрый "Шарик", за ним пошел я, а за мной остальные.
Директор остался не только в зале, но и на своей должности. Еще 5 лет руководил производством, потом, когда началась «прихватизация» приватизировал завод, потом его разорил, и тихо «слинял» в неизвестном направлении.