Книга 5 Том 21
КОММУНИСТИЧЕСКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ В СТРАНАХ Центральной АЗИИ
«Тот, кто против коммунизма, тот есть человек»
Александр Солженицын
Вступление
В предыдущих двадцати томах этой мы с вами уважаемый читатель подробно рассмотрели почти все попытки руководства тогдашнего СССР инициировать после окончания Второй мировой войны (и в связи с началом «Холодной войны» со странами Западной Европы и США» остановивших к 1953 г. ценой неимоверных усилий очередной рывок российских большевиков в Европу) продолжение подготовки к свершению Всемирной Коммунистической революции.
И в связи с чем руководство СССР добившись победы коммунистов в Китае, так сказать не удовлетворившийся своими и так немалыми успехами решили зажечь новый очах политических потрясений и революций уже в самом сердце Азии.
При этом всем тогдашним марксистам-ленинцам-сталинцами было хорошо известно, что где-где, а в Азии Где изначально не было никаких условий для «пролетарской революции» -«по Марксу», ибо никогда там не было никакого «рабочего класса», а общественно-политические отношения в том или ином государстве только находились в переходном периоде от средневековья к первоначальному накопительному капитализму!
Но зато в этих странах каждый тщательно отобранный и обученный в Москве «прокоммунистический «лидер сразу же «изобретал» свой очередной «…изм» и объявляя его истинно верным марксистским учением нового типа! При этом в ЦК КПССС только криво улыбались, думая, чем бы дитя не тешилось лишь бы было союзником СССР. Для чего СССР и регулярно посылал в эти страны современное оружие, а также военных инструкторов боеприпасы и обильно пополнял бюджеты этих стран американской валютой!
Так из года в год с переменным успехом СССР и США руками тех или иных азиатских граждан выясняли свои геополитические отношения! И при этом гибли миллионы людей, а лидеры что СССР, что США заседали в ООН и были белыми и пушистыми! И разглагольствовали там о Мире, Свободе и Демократии! Праве наций на самоопределение…. т.д. и т.п.
И надо сказать, что к этой борьбе было приковано внимание всего мира и вследствие чего события в странах Центральной Азии, а затем еще и Индии находившейся под управлением Великобритании как бы отходили на второй план!
Ибо СССР «официально дружил» с Афганистаном. Ираном, Ираком, Пакистаном, Индией –особенно! Особняком оставались Саудовская Аравия и ряд других более мелких арабских государство этого региона. Но и к 60-70 годам советские коммунистические вожди, поняв, что эти страны путем добычи своих нефтяных запасов начали играть большую роль в мировой экономике дотянулись «своими кровавыми руками» и до них и там тоже началась борьба местных коммунистов с капитализмом!
Еще отдельно в Азии находились такие страны как Израиль, Ливан, Сирии! Однако в 70 годы прошлого века «советские коммунисты» пришли и сюда. И тут вновь заполыхали войны продолжающиеся и до нашего с вами времени.
Все это я обрисовал в общих чертах чтобы читатель понял история каких стран будет приставлена далее.
Ну а первой в нашем повествовании выходит история создание Коммунистической партии Ирана и борьба ее членов за установления советской власти в этой пока отдельно взятой стране.
ч.1 История Ирана после окончания Второй мировой войны
А если посмотреть на Иран на день сегодняшний, то мы видим, что Иран это Исла;мская Республика Ира;н (перс.;— Джомхури;-йе Эсл;ми;-йе Ир;;н), сокращённо — Ира;н (перс. ), до 1935 года также Пе;рсия — государство в Передней Азии. Столица — город Тегеран.
На западе граничит с Ираком, на северо-западе — с Азербайджаном Арменией, Турцией и непризнанной Нагорно-Карабахской Республикой, на севере — с Туркменией, на востоке — с Афганистаном и Пакистаном. С севера Иран омывается Каспийским морем, с юга — Персидским и Оманским заливами Индийского океана.
На протяжении многих веков эта страна играла ключевую роль на Востоке, и современный Иран обладает четвёртой по размеру ВВП (по ППС) экономикой в исламском мире и второй по размеру в Западной Азии (после Турции)
Иран является одним из наиболее технологически развитых государств региона. Иран располагается в стратегически важном регионе Евразии и располагает крупными запасами нефти и природного газа.
Персы, азербайджанцы, курды и луры являются наиболее значительными этническими группами в Иране. Но так было не всегда!
В описываемое нами время Иран (тогда еще Персия) находился в политическом и экономическом упадке!
Так еще до 1917 г. результате серии неудачных войн с Российской империей Персия при Каджарах лишилась территории, занимаемой ныне Азербайджаном и Арменией. В стране процветала коррупция, терялся контроль над окраинами страны.
Положение изменилось только в 1906 г. когда после продолжительных акций протеста в в стране произошла Конституционная революция, в результате чего Иран стал конституционной монархией.
Но эта революция еще более ослабила Персию и летом 1918 года Великобритания, воспользовавшись крахом Российской империи резко приблизила свои владения к ее прежним границам. оккупируют всю Персию.
Но вона была не долгой, и персы подписали Акт почетной капитуляции поскольку уже 9 августа 1919 года было подписано англо-иранское соглашение, устанавливающее полный британский контроль над экономикой и армией страны! Казалось бы, вот оно свершилось и Аллах услышал мольбы персиян!
Казалось бы, это было благо, ибо была надежда, что наконец Великобритания как в остальной Индии быстро наведет в стране порядок: восстановит законность и приведет в порядок экономику! И Иран начнет свое новой возрождение!
Возможно так-то оно и случилось если бы не российские большевики, которые еще не до конца закончив Гражданскую войну попробовали начать Мировой революцию, которую они одновременно продвигали в Европе и в Центральной Азии!
И сделали это в уже своем традиционном и стандартном уже стиле, когда на штыках Красной Армии на территории Ирана находившегося под властью Великобритании вдруг откуда не возьмись появилась в 1920 г так называемая Гилянская Советская социалистическая Республика, которая просуществует до сентября 1921 года! Т.е даже больше чем пресловутая Венгерская советская социалистическая республика!
Сам подробный рассказ об этом «политическом феномене у нас будет далее, а продолжая общее повествования я скажу, что в Иране все же нашёлся наконец государственный деятель взявший власть в свои руки!
Так 21 февраля 1921 года некто Реза-хан Пехлеви (о нем подробно будет рассказано далее) свергнул Ахмед-шаха и в 1925-м был объявлен новым шахом.
26 февраля 1921 года РСФСР подписала с Ираном новый договор, признав полную независимость Ирана!
Пехлеви ввёл в обращение термин «шахиншах» («царь царей»). И самое интересно, что начиная с персидского нового года, то есть с 22 марта 1935 года название государства было официально изменено с Персии на Иран
Далее все историки отмечают, что шахиншах Реза-пехлеви хоть и был типичным восточным кровавым деспотом, но вот при нем в Иране уже началась масштабная индустриализация и была полностью модернизирована вся государственная инфраструктура.
При чем уже с самого начала Второй мировой войны шахиншах отказал Великобритании и Советскому Союзу в их просьбе разместить свои войска в Иране. Но тогда оба временные союзники (забыв про старые разногласия) решили поделить Персию и вновь вторглись в Иран (см. «Операция „Согласие“»), их воска и особенно уже активно действовавшая в Персии прокоммунистическая «пятая колона» в лице иранских коммунистов быстро свергли шаха и установили военный контроль над железными дорогами и нефтяными месторождениями. Банками, министерствами и ведомствами и т.д. и т.п.
Но затем в Лондоне одумались и поняли, что Персия им нужна как пусть и слабое, но независимое государство, состоящее под их политическим влиянием. И в связи с чем в1942 году суверенитет Ирана был восстановлен, Иран присоединился к странам Антигитлеровской коалиции, а вот верховную власть в стране перешла к сыну шаха Реваза-Пешлеви: — Мохаммеду.
Но это только английские войска покинули Персию, а вот Советский Союз в лице тов. И. Сталина не спешил это делать и якобы опасаясь возможной агрессии со стороны Турции, держал свои войска в северном Иране аж до мая 1946 года.
А послевоенный события в Иране развивались следующим образом. Шахиншах Мохаммед Реза проводил политику активной вестернизации и деисламизации, что не всегда находило понимание в народе. К тому же шахиншах по-восточному хитро и коварно решил избавится от опеки Великобритании и провел вот такую операцию.
В 1951 году председателем Правительства Ирана становится Мохаммед Мосаддык, который активно занимался реформаторством, добиваясь пересмотра договорённостей по распределению прибылей компании British Petroleum. Происходила национализация нефтяной промышленности Ирана.
Однако эта «восточная хитросьб» сразу юыла пресечена на корню и плохо кончилась для шахиншаха!
В США ставшей гегемоном мировой политики после окончания ВМВ немедленно и при активном участии британских спецслужб был разработан план переворота, осуществлённый в августе 1953 года внуком президента Теодора Рузвельта — Кэрмитом Рузвельтом.
В итоге наш Мосаддык был смещён со своего поста и заключён в тюрьму. Через три года он был освобождён и посажен под домашний арест, где и находился до своей смерти в 1967 году.
Данный геополитический урок был очень хорошо усвоен шахиншахом Мухамедом и он стал лучшим другом США и Великобритании!
Ну, а чтобы власть Мухамада крепла то США и Великобритания помогли ему создать, обучить и начать вести активную борьбу со своими политическими противниками в первую очередь персидскими (иранскими) коммунистами состоявшими на службе СССР непримиримую и кровавую борьбу! Так в 1957 году основана тайная полиция САВАК. О ней далее будет отдельный и подробный рассказ как о главной антикоммунистической силе в Ираке!
Затем в Иране произошло еще одног важное событие и тогла должным образом никем не оцененное и не просчитанное!
Так в 1963 году из страны был выслан мало кому известный вне Ирана аятолла Хомейни в результате серии радикальных реформ («Белая революция»). И вот тут правительство Ирана как показал весь ход дальнейшей мировой истории совершило громадную ошибку! Ведь вскоре придет время и аятолла Хомейни вернется в Иран, и стране если верить мировым политикам установит ранее не виданную «исламскую религиозную диктатуру». В результате чего Иран и станет по мнению лидеров США оплотом и прибежищем для всех исламских террористических организаций: воюющих в Афганистане, Сирии, Ираке, Южном Йемене, Палестине, Ливане и т.д. и т.п.
Но мы тут не будем на этом останавливаться, ибо наша задача отследить историю иранских коммунистов! А в этой своей ипостаси аятолла Хомейни так же относится к активным и последовательным борцам с распространением ЧУММЫ КОММУНИЗМА по миру, за что ему честь и хвала!
В тоже время нельзя не отметить, что преобразования и уменьшении темпов исламизация Ирана привели к активной антиправительственной пропаганде среди иранских мусульман. И дело дошло до террора. Так в 1965 году участниками группы «Федаяне Ислам» был смертельно ранен премьер-министр Хассан Али Мансур.
В ответ на эти политические антиправительственные выступления в 1973 году в ходе политики укрепления власти шаха были запрещены все политические партии и объединения. Что конечно было проявлением типичной восточной деспотии, ибо только порождало для шахиншаха все новых и новых врагов!
Далее иранские политики, загнанные в подполье и тюрьмы к концу 1970-х годов сорганизовавшись приступили к действиям, и мы видим, как Иран охватили массовые протесты, вылившиеся в свержение режима Пехлеви и окончательном упразднении монархии.
В 1979 году в стране произошла исламская революция и была основана исламская республика! Вот тут я выскажу и свое мнение.
То, что тут победили исламисты еще не чего не говорит, что им не противостояли иранские коммунисты и прочие левые партии за спиной которых стоял СССР. Все было как раз наоборот! Но в этом случая приход к власти исламистов для многострадального иранского народа все же был благом, чем приход к власти коммунистов на штыках уже Советской армии!
Ну а далее в стране возникла, и своя «Исламская республика» по сути ранее не виданная в мировой геополитике политическая структура, сумевшая стать государством, не потеряв при этом свою религиозную составляющую!!
И возникла она не сама по себе, а путем свершения в Иране Исламская революции.
И именно она стала тем переходом от шахского монархического режима Пехлеви к исламской республике во главе с аятоллой Хомейни — предводителем революции и основателем нового порядка.
Началом революции принято считать массовые антишахские протесты в январе 1978 года, подавленные правительственными войсками.
В январе 1979 года, после того как страну парализовали постоянные забастовки и митинги, Пехлеви с семьёй покинул Иран, и 1 февраля в Тегеран прибыл Хомейни, находившийся в изгнании во Франции. Аятолла был встречен миллионами ликующих иранцев.
1 апреля 1979 года после проведения всенародного референдума Иран был официально провозглашён исламской республикой. 3 декабря того же года была принята новая конституция.
Внутриполитические последствия революции проявились в установлении в стране теократического режима мусульманского духовенства, повышении роли ислама абсолютно во всех сферах жизни. Произошли кардинальные изменения и во внешней политике.
Отношения Ирана с США стали крайне натянутыми.
Дипломатические отношения были разорваны 4 ноября 1979 года, когда в Тегеране было захвачено посольство США, а дипломаты провели в заложниках 444 дня.
Захватчики (студенты, среди которых, по некоторым данным, возможно, был ставший впоследствии президентом Ирана, тогда — офицер спецподразделения КСИР и активист молодёжной организации «Учреждение сплочения единства» — Махмуд Ахмадинежад) утверждали, что преследовали агентов ЦРУ, планировавших свержение революционного правительства.
Они также требовали выдачи бежавшего шаха. Лишь в 1981 году при посредничестве Алжира кризис был разрешён и заложники отпущены на родину.
Вот такая если сказать в общих чертах современная история Ирана. Теперь точно зная эту канву вы уважаемый читатель уже сами сумеете сориентироваться в давнейшей сложной истории Ирана, которую мы рассмотрим более подробно!
ч.2 Проникновения КОММУНИЗМА В ИРАН
И тут если говорить об иранских коммунистах, то нам сразу придётся казать, что таких партий или вернее попыток основать и внедрить в Иране эффективное политическое двидение коммунистов было три и в разное время существовало и три коммунистических партии:
Иранская коммунистическая партия — политическая партия, основанная в 1920.
Народная партия Ирана (Туде) — основана в 1941 году.
Коммунистическая партия Ирана — политическая партия, основанная в 1983 на базе курдской партии Комела.
Первая из них это так сказать «ленинская» партия». Она называлась Иранская коммунистическая партия (ИКП; перс. Хезбе коммунисте Иран) — коммунистическая партия, действовавшая в Иране с 1920 по конец 1930-х.
История
Марксистское движение в Иране зародилось в конце XIX века, что было связано с началом перехода страны от феодализма к капитализму и быстрым ростом численности рабочего класса. Центром социал-демократического движения стал Северный Иран, куда марксизм проникал через российский Азербайджан.
Основана в июне 1920 в Энзели (провинция Гилян) на съезде социал-демократической партии «Адалят», принявшем решение о переименовании партии Адалят в ИКП. Формированию партии способствовало провозглашение Гилянской советской республики. Вскоре после съезда ИКП была принята в Коминтерн в качестве его секции.
В первой программе партии перед коммунистами ставилась задача аннулирование англо-иранского договора 1919 и освобождение Ирана от иностранного господства, ликвидация монархии, проведение земельной реформы и ликвидация крупного феодального землевладения.
Хайдар-хан Аму-Оглы Таривердиев, первый руководитель иранских коммунистов
На первом этапе существования партия заняла крайне леворадикальную позицию, вызванную переоценкой степени буржуазного развития Ирана: партия выдвинула лозунг немедленной социалистической революции в стране, вела активную антиисламскую пропаганду, требовала конфискации земель всех собственников, включая мелких.
В 1920 в результате изменения состава ЦК ИКП курс партии стал более умеренным. Генеральным секретарём партии был избран один из лидеров Конституционной революции Хайдар-хан Аму оглы.
Коммунисты Ирана принимали активное участие в национально-освободительном движении в Иране в 1920—22. Организации ИКП были созданы в Тегеране, Тебризе, Мешхеде и других городах и районах страны. Партия руководила работой профсоюзов, входивших в Профинтерн. ИКП издавала газеты «Хакикат» («Правда»), «Кар» («Труд»).
Члены ИКП вошли в состав революционного правительства Гилянской республики (в частности, Хайдар-хан занимал пост министра внешних сношений), однако в результате организованного Кучек-ханом 29 сентября 1921 переворота оказываются втянутыми в гражданскую войну, окончившуюся падением республики.
В 1925 после провозглашения шахиншахом Ирана Реза Пехлеви правительство подвергло ИКП репрессиям.
Часть руководства вынуждена была покинуть страну перебравшись в СССР проложило там свою подрывную деятельность.
Партийная печать тоже стала печататься в СССР и нелегально ввозилась в Иран.
На прошедшем нелегально в 1927 2-м съезде ИКП были приняты новые Программа и Устав, а также тезисы по национальному и аграрному вопросу, обозначены действия по работе в крестьянской, молодёжной, женской среде.
Новый ЦК приступил к воссозданию партийных организаций, развернул пропагандистскую работу в стране и за рубежом.
Стали выходить для отвода глаз от СССР печатавшиеся в Германии и Австрии газеты «Пейкар» («Борьба»), «Байраге энгелаб» («Знамя революции») и журнал «Сетарейе сорх» («Красная звезда»).
В 1929—31 ИКП осуществляла руководство развернувшимся в стране стачечным движением (на текстильной фабрике в Исфагане, железной дороге в провинции Мазендеран, в ковровых мастерских Машеда, на принадлежавших англичанам нефтяных предприятиях). В ответ на это в мае 1931 шахское правительство издало закон о запрете коммунистической деятельности.
В результате последовавших арестов в тюрьме оказались многие активисты и руководители партии.
Однако к 1934 партия оправилась от репрессий и возобновила активную деятельность.
Новым лидером ИКП стал Таги Эрани. В 1934—1935 роль печатного органа партии принял журнал «Донья» («Вселенная»).
В 1937 правительство развернуло новый виток репрессий против коммунистов, в результате которых партийные и профсоюзные организации оказались разгромленными, а большинство активистов были заключены в тюрьмы.
В 1938 состоялся громкий процесс над руководителями ИКП (так называемый «процесс 53-х»). В 1940 Таги Эрани был убит в тюрьме.
Оставшиеся на свободе члены ИКП вошли в состав Народной партии Ирана (Туде), созданной 29 сентября 1941 года и ставшей правопреемницей ИКП.
Руководители ИКП
Аветис Султанович Султан-Заде — генеральный секретарь ЦК (июнь-октябрь 1920)
Хайдар-хан Аму-Оглы — генеральный секретарь ЦК (1920—1921)
Сеид Джафар Пишевари — первый секретарь ЦК (с 1929)
Таги Эрани (с 1934)
Но это взгляд современный и я бы сказал энциклопедический.
А вот если прочитать книги ряда россикихз современных историков в частности А. Демина то он был прав, когда в свое время писал так:
«Исследования советско-иранских отношений 1917 - 1930-х годов позволяют отметить, что в этом отношении политика Москвы не была статична, а изменялась в зависимости от мировой обстановки, событий, имевших значение для двусторонних отношений и т.п.
Можно выделить несколько этапов в попытках Москвы сменить политический режим в Иране, подробное изучение которых могло бы помочь спрогнозировать последствия тех или иных шагов Белого дома по отношению к Тегерану: безуспешные намерения Москвы установить дипломатические отношения с Ираном в 1918 – 1919 годах, вторжение советских войск в Иран в 1920-21 годах (Гилянская революция); попытка Москвы (Коминтерна) через иранскую компартию (ИКП) сменить политический режим в Иране мирным, парламентским путем (1922-1925 годы), и, наконец, переход Москвы (Коминтерна) к идее свержения правительства Реза-шаха насильственным путем (1927-1930-е годы) при помощи иранских коммунистов.
На всех этих этапах Москва активно использовала имеющуюся в Иране пятую колонну – Иранскую коммунистическую партию, которая была одним из рычагов советского политического влияния в этой стране.
Этот фактор служил советской внешней политике – порой весьма успешно – до начала 1930-х годов, когда правительство Реза-шаха смогло, наконец, практически полностью уничтожить компартию, приняв специальные антикоммунистические законы.
“Распространение социалистических идей в Иране в конце XIX-начале XX веков (до первой мировой войны)” в центре внимания находится процесс зарождения первых иранских социал-демократических организаций – “Гуммет” (“Энергия”) и “Иджтимаюн-е амиюн” (“Социал-демократы”).
Данные организации возникли на территории Российской империи (в Закавказье) в среде иранских рабочих-отходников, были плодом организационно-пропагандистской работы российских социал-демократов и находились под их сильным влиянием.
В этническом плане большей частью иранских социал-демократов были азербайджанцы, выходцы из Иранского Азербайджана. При этом, если “Гуммет” имела дело преимущественно с “русскими” азербайджанцами, то “Иджтимаюн-е амиюн” сконцентрировала свою деятельность на азербайджанцах - выходцах из Ирана.
Во время иранской революции 1905-11 годов “Иджтимаюн-е амиюн” попыталась воспользоваться благоприятной социально-политической ситуацией и распространить свое влияние в этой стране.
Однако данная попытка закончилась провалом: создать единую социал-демократическую партию не удалось, а под именем социал-демократов в Иране действовали несколько объединений и групп, отличавшихся друг от друга по численности, организационной структуре, степени приближенности к социал-демократической идеологии.
Вместе с тем, в годы революции 1905-11 годов при содействии социал-демократов в Иране появилось профсоюзное движение.
Российские и иранские социал-демократы приняли непосредственное участие в революции 1905-11 годов, оказывая материальную и людскую помощь иранским революционерам.
В те годы произошло их знакомство с Кучек-ханом, будущим лидером повстанческого движения в Гилянской провинции Ирана.
Поражение иранской революции 1905-11 годов, спад революционной ситуации в России привели к тому, что иранские социал-демократические организации были разгромлены, а оставшиеся на свободе иранские социал-демократы ушли “в подполье” и, до начала первой мировой войны, практически прекратили свою деятельность.
В годы первой мировой войны (1914-1918 гг.) иранские социал-демократы вновь активизируются.
Центром их деятельности становится город Баку, где в 1916 году при содействии большевиков они организовали группу “Адалет”, преобразованную в мае 1917 года в партию, имеющую ЦК и программу. В программе “Адалет” одной из главных задач называлось установление в Иране демократического строя и подготовка почвы для прихода к власти пролетариата.
Борьба за советскую власть в Закавказье (в 1917-18 годах) завершилась победой большевиков лишь в некоторых его районах, большую его часть захватили дашнаки, мусаватисты и пр.
После оккупации в конце лета 1918 года турками Баку организации “Адалет” в Закавказье были разгромлены или ушли “в подполье”.
Восстановление деятельности “Адалет” в Закавказье началось с весны 1919 года, когда в Баку была созвана нелегальная конференция партии, избравшая новый ЦК. Зимой 1920 года под влиянием ЦК РКП(б) “Гуммет”, “Адалет” и Бакинский комитет РКП(б) объединились в единую коммунистическую партию Азербайджана.
Помимо Закавказья, группы и ячейки иранских социал-демократов (коммунистов) существовали также в Одессе, Киеве, Ростове-на-Дону, Владикавказе. Однако наибольшее распространение организации “Адалет” получили в Туркестане, где, как и в Закавказье, проживало много выходцев из Ирана.
В Туркестане формирование иранских коммунистических групп началось с конца 1919 года, после прорыва “оренбургской пробки”, отрезавшей Туркестан от центральной России. Уже весной 1920 года, при поддержке большевиков, иранские коммунисты объединились в “Персидскую (Иранскую) коммунистическую партию “Адалет” в Туркестане” и насчитывали до 7 тысяч членов. В 1920 году в Туркестане организовывались и союзы иранской коммунистической молодежи.
Автономное существование организаций “Адалет” на территории Туркестана продолжалось до второй половины 1920 года, когда, в соответствии с решениями VIII-го съезда и VIII-й конференции РКП(б), они были распущены, а их члены получили право вступить в компартию Туркестана. Потеряли свою автономность и союзы иранской коммунистической молодежи.
В самом Иране в 1919 – начале 1920 годов организации “Адалет” находились “в подполье” и практически не развились. Активизация деятельности иранских коммунистов в этой стране началась лишь после высадки в мае 1920 года советских войск в Гиляне – переломного пункта в истории иранского коммунистического движения.
До 1917 года Иран был буферным государством, разделяющим Российскую и Британскую империи.
Пришедшие власти в России большевики изменили сложившуюся в Иране ситуацию: вывели из Ирана экспедиционные войска и аннулировали все прежние русско-иранские соглашения.
Вскоре Тегеран выразил готовность вступить с Москвой в дипломатические переговоры, однако англичане помешали установлению советско-иранских дипломатических отношений. В свою очередь они оккупировали бывшую зону русского влияния, использовав ее как плацдарм для интервенции на Кавказ и в Закаспий, и фактически установили над Ираном свой протекторат.
Все это вызывало негативную реакцию Москвы, ставшей искать в Иране союзников, которых можно было использовать для свержения шахского правительства и изгнания англичан. Начиная с середины 1919 года, советское правительство решило установить контакт с Кучек-ханом, что удалось осуществить в конце того же года.
Между тем в советском руководстве уже созрела идея “революционизирования” Ирана, что видно из обращения НКИД “К рабочим и крестьянам Персии” (30 августа 1919 года).
При этом Иран был лишь частью плана “революционизирования” (с помощью Красной армии) всего Востока, и, прежде всего, Индии. В мае 1920 года большевики приступили к практическому осуществлению своей цели: высадили десантные отряды в иранском городе Энзели (Гилянская провинция) и установили военный союз с Кучек-ханом, что привело к Гилянской революции (1920-21 годы)
С самого ее начала Москва заняла двоякую позицию: с одной стороны, оказывала помощь Кучек-хану, а с другой, – вела переговоры с Лондоном об установлении торгового договора.
Помимо Кучек-хана большевики пытались установить связь с Мохаммедом Хиабани, поднявшим в апреле 1920 года в Тебризе восстание против иранского правительства, а также с курдским вождем Ходоу, повстанческий отряд которого действовал в иранской провинции Хорасан.
Однако Хиабани не пошел на контакт с большевиками, а Ходоу, не дождавшись советского вторжения в Хорасан, был разгромлен правительственными войсками. Военный союз между Москвой и Кучек-ханом оказался недолгим, так как последний выступил против проведения в Гиляне радикальных реформ и коммунистической пропаганды, в то время как многие иранские коммунисты считали, что Иран готов к социалистической революции.
Находившиеся в Гиляне Г.К. Орджоникидзе и Ф.Ф. Раскольников, ориентировавшиеся на Кучек-хана, первоначально не давали развернуться леворадикальным иранским коммунистам, но вскоре после их отъезда из Гиляна положение изменилось.
Иранские коммунисты, под влиянием Иранбюро (орган, созданный руководством азербайджанской компартии для управления иранской революцией), захватили в Гиляне власть и приступили к конфискациям земель и имущества, продовольствия, запрету частной торговли, закрытию базаров, развертыванию антирелигиозной пропаганды.
Однако эти меры восстановили против них местное население. Господствовавшие в тот период в иранской деревне патриархальные отношения - общинный строй, прочные религиозные традиции - сдерживали развитие социальных противоречий
Поэтому идея иранских коммунистов поднять на аграрную революцию крестьянство и осуществить в Иране социалистическую революцию была обречена на провал.
Предпринятое летом 1920 года наступление “красных” на Тегеран провалилось, им с трудом удалось удержаться в Гиляне.
В результате Москва решила прекратить “гилянский эксперимент” и начала переговоры с иранской стороной, которые завершились подписанием 26 февраля 1921 года советско-иранского договора о дружбе и согласии.
В марте 1921 года в Лондоне был подписан советско-британский торговый договор, а в апреле-мае того же года английские войска были выведены из Ирана.
Вывод советских войск из Ирана ввиду противодействия этому правительства Азербайджанской советской республики завершился лишь осенью того же года.
Тогда же прекратила свое существование Гилянская республика.
Теперь зная мнения историка мы и можем перейти к изучению самой истории Гилянской республики и ее героев.
Ну а в подтверждение вышесказанному привожу и один из важны но ранее в СССР засекреченных документов:
ТЕЛЕГРАММА И.В.СТАЛИНУ1
18 ноября 1920 г.
Шифром
Сталину, копия Троцкому
Получил Ваши сообщения, Чичерин телеграфировал2 Вам подробно, главком1* на мой запрос ответил, что полагал бы направить на Кавказ из Крыма одну стрелковую и три кавдивизии, включая конкорпус Каширина3, надо очень осторожно обдумать стоит ли воевать с Грузией, потом ее кормить и рисковать разрывом с Англией, даже новой войной, отвечайте и я внесу в Политбюро.
Ленин.
Фонд 2, on. 1, д. 24472 - автограф.
1* С.С.Каменев
1 На заседании Политбюро ЦК РКП(б) 18 ноября 1920 г. было принято предложение Г.В.Чичерина о срочном запросе заключения И.В.Сталина о Грузии (см.: РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 122, л. 2). На основании этого решения В.И.Ленин послал публикуемую телеграмму.
В тот же день, в 15 час. 50 мин. Сталин послал ответ на нее:
«Телеграмму от 18/XI получил. Решение вопроса предлагаю отложить на несколько дней до приезда в Москву. Сегодня еду [в] Ростов. Сталин» (РЦХИДНИ, ф. 558, on. 1, д. 2001).
20 ноября Ленин ответил Сталину по прямому проводу, советуя ускорить приезд в Москву «для решения всего кавказского вопроса в целом» (Ленин В.И. Полн. собр. соч , т 52, с. 14). На заседании Политбюро ЦК РКП(б)
27 ноября Сталин сделал доклад «О кавказских делах»; было постановлено:
«а) Оставить пока т. Бакаева на Кавказе,
б) Обязать т. Орджоникидзе остаться в Баку, приняв на себя общее политическое руководство Азревкомом и Советом действия,
в) Поручить т. Сталину сговориться с т. Чичериным о дополнительных мерах к обеспечению более правильной внешней политики в пограничных с Кавказом государствах с использованием для этого т. Орджоникидзе,
г) Поручить Компроду, как важнейшую политическую и экономическую задачу, снабжать Баку обязательно и аккуратно продовольствием в 100% нормы. Продполитику в Азербайджане смягчить, именно, с крестьян в Азербайджане за пределами Мугани вовсе не брать хлеба, а в Мугани брать архиосторожно.
Тотчас же обязать Фрумкина 2 раза в месяц точно докладывать в ЦК и в С[овете] Об[ороны] об исполнении этих директив на деле неукоснительно и строжайше.
Принять по отношению к Грузии, Армении, Турции и Персии максимально примирительную политику, т.е. направленную больше всего к тому, чтобы избежать войны.
Не ставить своей задачей похода ни на Грузию, ни на Армению, ни на Персию.
Главной задачей признать охрану Азребайджана и прочное обладание всем Каспийским морем. Для этого всемерно усилить и ускорить переброску не менее 7-ми дивизий в Азербайджан.
Всемерно усилить пропаганду, агитацию, развитие комбедов и вообще совстроительство в Азербайджане, поручив для этого т. Сталину через Оргбюро выудить отовсюду максимальное количество мусульм[ан]-ком[мунис]тов для работы в Азербайджане. Поручить НКПС и ВСП найти способы провозить не менее 8-ми эшелонов войск ежедневно в Баку, не ослабляя снабжения продовольствием России.
Поручить т. Троцкому ближайшее наблюдение за выполнением и ускорением постановления» (РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 3, д. 125, л. 1).
2 На телеграмму Г.В.Чичерина И.В.Сталин ответил 19 ноября 1920 г. из Владикавказа: «Новых сведений от Мдивани (полпред РСФСР в Турции — Ред.) не получено, по получении сообщу.
Постоянную связь между Турцией и Арменией, с одной стороны, и Москвой через Баку, Ростов, с другой стороны, надеемся установить [в] ближайшие дни. Вина за оторванность от Турции ложится целиком на миссию Элиавы, проявившую недопустимую бездеятельность.
Выдачу оружия туркам приостановил до выяснения позиции последних. О необходимости оккупации Грузии и издержках последней лично через несколько дней. Сталин» (РЦХИДНИ, ф. 558, on. 1, д. 2002 - автограф).
3 В.И.Ленин имеет в виду 3-й конный корпус, сформированный в октябре 1920 г., командиром которого был назначен Н.Д.Каширин. Во второй половине ноября 1920 г. корпус нес охрану побережья Крыма в районе Евпатории, затем с декабря 1920 г. по август 1921 г. вел борьбу с бандами Махно. 6 июня 1922 г. корпус был расформирован.
Источник:
ч.3 Гилянская советская социалистическая республика
Итак, Гилянская Советская Социалистическая Республика n известна также как Гилянская республика или Персидская Советская Республика) в официальной российской историографии представляется как незначительный малозначимый исторический факт. И если паорверить таким историкам, то тут вырисовывается на первый взгляд вот такая достоверная картина!
Гилянская ССР— советская республика, существовавшая в иранском останец Гилян с июня 1920 по сентябрь 1921
В ходе Конституционной революции в Иране с 1909 года до самого её конца в 1911 году важным центром революции являлся остан Гилян. Год спустя после революции в лесах остана сформировалось движение дженгелийцев (от персидского дженгель — лес). Его участники — прогрессивные либералы, конституционные демократы из интеллигенции, крестьяне и батраки, мелкая городская и сельская буржуазия всех национальностей: азербайджанцы, туркмены, талыши, курды, персы.
В апреле 1920 года по всему Северному Ирану под руководством шейха Мохаммеда Хиабани поднялось восстание против иранского правительства и поддерживающих его британцев, которое было разгромлено в сентябре этого же года в городе Тебриз.
17 мая 1920 года из Баку вышла Волжско-Каспийская военная флотилия под командованием Фёдора Раскольникова и Серго Орджоникидзе и взяла курс на Энзели, где находились корабли, уведённые белогвардейцами Деникина из русских портов.
18 мая флотилия выдвинула ультиматум британским войскам, занимавшим город Энзели, по его истечении начались боевые действия, британцы и белогвардейцы отступили.
Советская Россия вернула контроль над кораблями
История
Воспользовавшись моментом, 4 июня 1920 года отряды дженгалийцев под командованием националиста Мирзы Кучек-хана заняли г. Решт — столицу остана Гилян.
5 июня, после переговоров с советскими представителями, там же была провозглашена Гилянская Советская республика, при условии невмешательства Советской России в её внутренние дела.
Были сформированы Реввоенсовет республики, правительство и армия
Главой республики был назначен Кучек-хан, комиссаром иностранных дел — Сеид Джафар Пишевари, главнокомандующим создаваемой армии Персидской Советской Республики — Василий Каргалетели.
В августе 1920 года армия республики предприняла наступление на соседнюю провинцию Зенджан с перспективой на Тегеран, но была отброшена иранскими войсками.
9 июня Кучек-хан был вынужден уйти из революционного правительства, так как не поддержал аграрную реформу. Новое правительство было сформировано при участии коммунистов. Началось проведение земельной реформы, была развёрнута активная антирелигиозная пропаганда.
20 сентября 1920, вернув уведённый белогвардейцами флот, правительство РСФСР приняло решение о сворачивании своей военной операции в Иране и приступило к переговорам с шахским правительством.
26 февраля 1921 г. был заключён советско-иранский договор о постепенном выводе советских войск.
Согласно договору, советские войска начали покидать Гилян с апреля и были полностью выведены к 8 сентября 1921
Падение республики
Кучек-хан, опиравшийся на помещиков и духовенство, вновь возглавил правительство республики в мае 1921. 8 мая её армия получила название Персидской Красной армии. А 5 июня сама республика была переименована в Персидскую Советскую Социалистическую Республику.
В июне же был предпринят повторный поход в провинции Мазендеран, Зенджан и попытка овладеть Тегераном, но вновь неудачно.
Затем, опасаясь усилившегося влияния компартии и развития революционных событий, Кучек-хан организовывал переворот 29 сентября 1921 г. и уничтожил своих главных политических противников, в том числе Хайдара Амуоглы. В республике началась гражданская война. 2 ноября, воспользовавшись смутой, её заняли войска иранского правительства.
Мирза Кучек-хан бежал и погиб от холода в горах. Его голову выставили на всеобщее обозрение в г. Решт.
Членом Иранской компартии был активно участвовавший в событиях Яков Блюмкин, при помощи иранской кампании реабилитировавший себя перед большевиками за убийство графа Мирбаха в 1918 году.
Но если к анализу исторических фактов подойти более тщательно то сразу же вы видим пресловутую «руку Москвы» повсюду насаждающие коммунистические идеи и собирая под свои красные знамёна все новые и новые миллионы людей. Так было и в Иране.
Вот вам точная хронология событий:
Тебризское восстание. Советский поход в Персию.
1920.04.07
Тебриз. Вооруженное восстание азербайджанских демократов под руководством шейха М.Хиабани.
1920.05.04 Советские войска вышли на азербайджано-персидскую границу.
1920.05.14 Баку. Приказ командующего Волжско-Каспийской военной флоттилией Ф.Раскольникова о проведении десантной операции в г. Энзели (Персия) с целью захвата кораблей белой Каспийской флотилии. (См.Гражданская война в России 1918-1920 гг).
1920.05.17 Баку. 2 вспом.крейсера ("Роза Люксембург" и "Австралия"), 4 эсминца ("Карл Либкнехт", "Расторопный", "Деятельный", "Дельный"), 2 канлодки ("Карс" и "Ардаган"), 1 тральщик, 3 транспорта с десантом в 2тыс.чел. вышли из порта и взяли курс на г.Энзели (Персия).
ПЕРСИЯ. Советский кавдивизион перешел азербайджано-иранскую границу и форсированным маршем двинулся вдоль Каспийского побережья на г.Энзели под прикрытием вспом.крейсера "Пролетарий". (ЭНЗЕЛИЙСКАЯ ОПЕРАЦИЯ 17-18.05.1920 г)
1920.05.18 ПЕРСИЯ. Энзели. 7.15. Истек срок советского ультиматума ком.английской 36пд.
7.19. 4 советских эсминца открыли огонь по д.Копурчаль в 15 км западнее города.
8.00. Высадка советского десанта с 3 транспортов под прикрытием тральщика "Володарский" в п.Кивру в 15км восточнее города.
8.55. Сторожевой катер "Дерзкий" отразил атаку английского торпедного катера.
Английское командование приняло советский ультиматум и отвело войска 36пд из г.Энзели в г.Решт. Белогвардейские части бежали через Энзелийский залив в п.Пирбазар. Советской флотилией и десантом захвачены все белые корабли (10 вспом. крейсеров, 1 плавбаза, 1 авиатранспорт, 4 торп.катера, 4 гидросамолета, 7 транспортов, 50 орудий, 20 тыс.снарядов, 20 радиостанций).
Июнь 1920-Январь 1921 Гилянская республика. Падение Тебриза. Эвакуация англичан
1920.06.04 Отряд дженгелийцев под руководством Кучек-хана. взял г.Решт.
1920.06.05 Решт. Провозглашение Кучек-ханом республики в пров.Гилян. (ГИЛЯНСКАЯ РЕСПУБЛИКА).
1920.06.22-24 Энзели. Съезд СДПИ "Адалят" принял решение о переименовании партии в Иранскую Коммунистическую партию (ИКП).
1920.06.25 Тегеран. Падение проанглийского правительства В.эд-Дауле.
1920.08.24 Решт. Правительственные войска на короткое время вновь овладели городом, выбив из него части Кучек-хана.
1920.09.03 РСФСР. Москва. Приказ ГК ВСР С.Каменева о переброске одной сбр в г.Баку в связи с обострением обстановки на советско-персидской границе.
1920.09.14 Тебриз. Правительственные войска при поддержке английских советников взяли город, подавив азербайджанское восстание (апрель-сентябрь 1920 г). Руководитель восстания шейх М.Хиабани был убит.
1920.11 Генсекретарем ЦК ИКП стал Хайдар-хан.
1921
Восстание в Хорасане
Мешхед. Разгром антиправительственного восстания полковника М.Таги-хана.
1921.01 Согласно договору между правительствами Великобритании и Персии начался вывод британских войск из Северной Персии.
Февраль-Август 1921 Переворот "3 хута". "Советская власть" в Гиляне.
1921.02.21 (3 хута) Тегеран. Государственный переворот подп.казачьей дивизии Реза-хана. Создано новое правительство во главе с журналистом С.Зия-ад-Дином (в котором Реза-хан стал затем военным министром).
1921.02.26 РСФСР. Москва. Подписан мирный договор РСФСР и Персии, согласно которому Персии переданы все бывшие русские концессии, Учетно-ссудный банк и порт Энзели.
1921.05.08 Решт. Создан Гилянский ревком, провозгласивший в провинции Советскую власть. Отряды дженгелийцев переименованы в "Красную Армию".
1921.05 Тегеран. Бегство С.Зия эд-Дина в г.Багдад(Ирак). Фактическая власть сосредоточилась в руках военного министра Реза-хана.
1921.06.27 Подписан договор о дружбе между Афганистаном и Персией.
1921.09.27 РСФСР. Москва. Нота нкид Г.Чичерина мид Великобритании лорду Керзону, отвергающая обвинения в антибританской пропаганде РСФСР в Индии, Персии, Турции и Афганистане.
Сентябрь-Ноябрь 1921 Падение Гилянской республики
1921.09.29 Решт. Переворот Кучек-хана. Нападение на руководителей Иранской коммунистической партии. Падение Гилянской Советской республики (8.05-29.09.1921 г).
1921.10.15 Пасихан. Прибывшие по приглашению Кучек-хана в местечко для участия в заседании ревкома руководители ИКП во главе с Хайдар-ханом, были предательски убиты.
1921.11.02 Решт. Город взят правительственными войсками Реза-хана. Падение Гилянской республики 5.06.1920-2.11.1921 гг.
1921.11 Кучек-хан погиб в горах Талыша. Примечания
Дженгелийцы (от перс. дженгель - лес), участники партизанского движения в Гиляне (Иран), начавшегося в 1912. В отрядах дженгелийцев, скрывавшихся в лесах, участвовали крестьяне, батраки-курды, работавшие на землях гилянских помещиков, мелкая городская и сельская буржуазия. Организаторами движения были Кучек-хан, Хешмет Талегани, Ахмед Кесмаи и др.
В годы 1-й мировой войны 1914-18 дженгелийцы вели борьбу против русских войск, выступая под знаменем ислама. В период подъема освободительного движения в Гиляне в 1920-21 дженгелийцы выступали единым фронтом с иранскими коммунистами. Однако руководители дженгелийцев, опасаясь усилившегося влияния компартии и развития революционных событий, организовали переворот 29 сентября 1921, облегчивший шахскому правительству подавление провозглашённой 5 июня 1920 Гилянской республики и разгром дженгелийцев.
РЕЗА-ШАХ ПЕХЛЕВИ (1878-1944), премьер-министр и шах Ирана. Родился 16 марта 1878 в Алеште, маленькой деревне на севере Ирана, при рождении получил имя Реза-хан. В молодости присоединился к кавалерийской бригаде в Тегеране.
21 февраля 1921 во главе отряда кавалерии вступил в Тегеран, сыграв решающую роль в государственном перевороте. Был назначен главнокомандующим вооруженных сил. Два месяца спустя стал военным министром, в 1923 премьер-министром, 21 декабря 1925, после низложения жившего в Париже Ахмед-шаха, - правителем Ирана, первым шахом династии Пехлеви
Кучек-хан, Мирза Кучекхан (1880/81, Решт, - ноябрь 1921), один из руководителей движения дженгелийцев. Отражал интересы Иранской торговой буржуазии и части помещиков. Будучи в июне - июле 1920 и мае - сентябре 1921 председателем временного революционного правительства Гилянской республики, выступал против аграрных преобразований. 29 сентября 1921 организовал предательское нападение на руководителей Иранской коммунистической партии и ее организации, что облегчило Иранскому правительству подавление освободительного движения в Гиляне. Погиб в горах Талыша.
Хиабани Мохаммед, шейх (1880, Хамне, близ Тебриза, - 14.9.1920, Тебриз), руководитель Тебризского восстания 1920. Родился в семье купца. Получил религиозное образование. Активный участник иранской революции 1905-11; депутат меджлиса 2-го созыва (1909-11) от Иранского Азербайджана. Член Демократической партии. Во время восстания 1920 возглавлял Национальное правительство Иранского Азербайджана. При подавлении восстания правительственными войсками был убит.
Хайдар Амуоглы, Хайдар-хан, Гайдар-хан, Таривердиев [20.12.1880, Урмия (Резайе), - 15.10.1921, близ Фоумена], деятель рабочего и национально-освободительного движения Ирана. В 1886 вместе с семьей выехал в Россию.
По профессии электрик. В 1898 вступил в РСДРП. В 1900-03 работал техником в Баку. В 1903 вернулся в Иран.
Работал на электростанции в г. Мешхед, затем в Тегеране. В 1905 создал в Тегеране первый социал-демократический кружок. Активно участвовал в Иранской революции 1905-11. После поражения революции эмигрировал сначала в Ирак, затем в Западную Европу.
После Февральской революции 1917 в России приехал в Петроград. С ноября 1920 генеральный секретарь ЦК Иранской коммунистической партии.
В мае 1921 добился восстановления единого фронта коммунистов с др. антиимпериалистическими силами в Гилянской республике (1920-21). Хайдар и его товарищи, прибывшие по приглашению Кучек-хана в местечко Пасихан для участия в заседании ревкома, были предательски убиты по его приказу.
И вот, казалось бы, все о этом историческом эпизоде в истории самого СССР уже сказано. НО это тоже так кажется на первый взгляд. Ибо если мы познакомится со статьей современного российского журналиста с новой газеты В.Лещенко то эта старая история отроется на по новой! Судите сами далее:
«Персидские шахматы – Москва против Лондона http://nvo.ng.ru/history/2010-06-18/12_chess.html
«Ранним утром 18 мая 1920 года доносившаяся с моря канонада разбудила жителей персидского городка Энзели. К тому времени этот захолустный порт превратился в английскую военно-морскую базу, бывшую центром операций Лондона в Закавказье и Средней Азии. Город охраняли части 51-й английской пехотной дивизии и моряки флота его величества. Кроме того, здесь нашли приют двадцать три корабля, на которых эвакуировались из Красноводска белогвардейцы и гражданское население, и присутствовало до 3–5 тысяч белогвардейцев из армии Деникина.
БЕГСТВО «ОФИЦЕРОВ И ДЖЕНТЛЬМЕНОВ»
Именно эти суда, которых так не хватало советской власти для вывоза нефти из Баку, и стали одной из главных причин операции, которой командовал бывший мичман Федор Раскольников.
«Владычице море» и сильнейшей державе мира красные противопоставили два вспомогательных крейсера («Роза Люксембург» и «Австралия») – фактически вооруженные транспорты, четыре старых эсминца («Карл Либкнехт», «Расторопный», «Деятельный», «Дельный»), две канлодки «Карс» и «Ардаган», тральщик и три транспорта с десантом в 2000 человек – прямо скажем, не очень впечатляющие силы.
В восемь часов утра началась высадка красного десанта восточнее города и вскоре бойцы в тельняшках и бескозырках заполнили улицы Энзели;
Обратимся к воспоминаниям очевидца – будущего адмирала флота Советского Союза Ивана Исакова, не без юмора, описывающего те события.
«...Поскольку белогвардейские корабли не вышли, а самолеты не вылетели, значит, предстоит драться с береговой обороной гарнизоном, прикрывающими флот и все добро, награбленное у нашего народа.
А раз так – предстоит бой с англичанами
Ну что ж! В Финском заливе войны с Великобританией тоже не было, но балтийцы успели утопить подводную лодку «L-55», несколько миноносцев и торпедных катеров, прежде чем правительство его величества вынуждено было отозвать свои силы с Балтийского моря. Может быть, и каспийцы сумеют постоять за себя. ;
Итак, хотя дислокация британского штаба была неизвестна, все же выбор самого большого здания и его поражение, несмотря на качающуюся платформу 130-мм пушек, надо целиком отнести к решению и к искусству главарта.
Это так же верно, как и то, что колонизаторы привыкли располагаться в лучших домах оккупированной ими местности, убежденные в том, что никто не посмеет беспокоить их сон.
Можно держать пари, что именно это убеждение мешало им проверить бдительность караулов и наблюдательных постов, так как одна вывеска с наименованием «Войска его величества» должна была, по их мнению, вселять трепет в «туземцев» и служить гарантией неприкосновенности. ...Одним словом, представители армии Великобритании разбегались по кустам в неуставных трусиках и даже не всегда успев скинуть ночные пижамы
Даже сами англичане, не потерявшие чувства юмора, при последующих беседах признавались в этом, укоряя нас за то, что мы «воюем не по правилам...»
Что до белогвардейских частей, то они разбежались, не приняв боя.
Как лаконично гласят британские официальные отчеты: «Вечером английский генерал Чемпэйн ввиду безнадежности своего положения заявил, что он решил эвакуировать Энзели и просил пропустить его войска в Решт».
Английские «офицеры и джентльмены» проиграли Красной Армии, что называется, вчистую.
Советской флотилией и десантом были захвачены все белые корабли – десять вспомогательных крейсеров и сверх того британские плавбаза, авиатранспорт, четыре торпедных катера, четыре гидросамолета, транспортные суда, 50 орудий, 20 тыс. снарядов, порядка 100 пудов серебра и немалое количество золота, вывезенного белогвардейцами и «приватизированного» англичанами; а также склады с оружием, снаряжением и прочим имуществом.
Кроме того, красным достался еще один почетный «трофей» – командующий базой коммодор Фрезер (по иронии судьбы, в 1941–1945 годах именно он в чине адмирала командовал союзными конвоями в Мурманск).
Еще раз внимательно вдумайтесь в вышеописанное.
Десантом с моря была захвачена и уничтожена военно-морская база Британской империи – тогдашней «Владычицы морей». И английский гарнизон даже не отступил с боем, а просто бежал.
Ничего подобного не удавалось никому ни до, ни после.
Однако это невероятное само по себе событие стало началом еще одной малоизвестной, но очень интересной истории, в которой воедино сплелись древние дела Востока и молодая большевистская стихия, авантюризм бывших царских офицеров и циничный расчет революционеров в Кремле, и многое другое.
РЕВОЛЮЦИЯ ИДЕТ НА ВОСТОК
На тот момент Иран представлял собой, выражаясь современным языком, классическое «несостоявшееся государство».
На троне формально сидел шах Ахмад I, из выродившейся династии Каджаров, но он не обладал никакой реальной властью. От его имени правили временщики и вожди бахтиярских племен – при активном участии английских советников (фактически наместников). В ключевых пунктах стояли британские гарнизоны, а британскому капиталу принадлежало все мало-мальски ценное в стране, и прежде всего – нефть.
На местах губернаторы распоряжались как полновластные сатрапы, бесконтрольно грабя подданных, а в лесах и горах действовали разномастные повстанческие отряды. Были такие и на севере Ирана – дженгелийцы (от перс. дженгель – лес).
Они активно участвовали в раздавленной Иранской революции 1905–1911 годов и в провалившемся апрельском восстании 1920 года под руководством шейха Мохаммеда Хиабани.
Именно на них и их вождя – партизанского командира Мирзу Кучек-хана (которого даже враги считали честным и храбрым человеком) решили сделать ставку командовавшие операцией Федор Раскольников и Серго Орджоникидзе.
5 июня в столице провинции, Реште, создается временное революционное правительство во главе с Кучек-ханом и провозглашается Гилянская Республика (также известная как Советская Республика Гилан).
Год с небольшим просуществовала эта колоритная и недолговечная республика, в которой флотом командовал формально вышедший из подданства РСФСР командир десантных отрядов флотилии Иван Кожанов – «Ардашир», а конницей – вышедший из подданства Азербайджанской ССР кабардинец Батырбек Абуков.
Культурой заведовали агитаторы политотдела армии поэт Велемир Хлебников и художник Доброковский, а разведкой руководил писатель Хаджи-Мурат Мугуев.
Комсостав состоял в основном из бывших офицеров мусаватистского Азербайджана, перешедших в Красную армию.
Из них был и верховный главнокомандующий – генерал-майор дореволюционной армии Василий Каргалетели, служивший начдивом в меньшевистской Грузии и генерал-квартирмейстером в мусаватистском Азербайджане.
Операцией по захвату Решта командовал недавний левый эсер и убийца Мирбаха, а потом чекист Яков Блюмкин – «Якуб-заде».
Созданная в кратчайший срок Персидская армия (Персармия) – из бывших партизан, разбавленная немногочисленными красноармейцами, овладевает Менджилем – стратегически важным городом на тегеранском направлении, занимает все каспийское побережье Ирана и провинцию Мазендаран. Отдельная ударная армия под командованием Георгия Пылаева – «Фатуллы», объединившись с местными повстанцами, занимает Мешедессер, Сари и Барфруш, входит в Бендергяз, центр Астрабадской провинции.
Сопротивления практически нет – войско шаха зачастую просто разбегается, настолько велика слава людей, разгромивших считавшихся непобедимыми англичан. ?
А наступавшей на шахскую столицу повстанческой армии оставалось до нее менее полусотни верст! Казалось, еще рывок, и над Тегераном взовьется красное знамя.
РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПОРЫВ И РЕВОЛЮЦИОННЫЙ ПРАГМАТИЗМ
Перспективы открывались неплохие – создание еще одной советской республики на Севере Ирана. Особых препятствий к этому не было.
Средняя Азия была советизирована и присоединена хотя и не без проблем, но, в общем, успешно.
А Иран на тот момент мало отличался от Бухары и Коканда. Прибавим нацвопрос – вряд ли курды, гилянцы, талыши и южные азербайджанцы отказались бы от собственных республик. Англия, как видим, сражаться до последнего за персидскую добычу не склонна, хотя успех энзелийского похода приводит красную конницу к воротам Индии.
Более того, как раз тогда у Британской империи начинаются серьезные проблемы, можно сказать, у себя дома – тяжелейший экономический кризис плюс конфликт в Ирландии.
В конце концов присоединять к будущему СССР Иран вовсе не обязательно – Тува, к примеру, стала частью Союза только в 1944 году.
Тем более в Европе как раз тогда возник целый выводок скороспелых государств – вроде вольного города Данцига или недолго просуществовавшей республики Фиуме.
Но То, что могло стать величайшим триумфом советской власти – особенно в ситуации неудачного польского похода, кончилось ничем.
Руководство большевиков, более всего озабоченное хозяйственной разрухой и положением на польском и врангелевском фронтах, после варшавской неудачи, что называется, «обжегшись на молоке, дуло на воду», опасаясь завязнуть в Персии.
При этом во вполне циничном духе геополитики рассматривая «советскую революцию» на Востоке главным образом «как важнейший предмет дипломатического товарообмена с Англией».
Как раз тогда в Лондоне начались переговоры о восстановлении отношений между РСФСР и Великобританией, что ставилось последней в прямую зависимость от обязательства Совнаркома отказаться от военных операций в Персии и вообще «сеяния смуты» в Малой Азии, Афганистане и Индии.
А в своей статье в «Известиях» член ЦК Карл Радек без обиняков сообщал, что «если бы английское правительство на деле заключило с Советской Россией мир», отменив экономическую блокаду, «то советское правительство, наверное, не отказалось бы от роли посредника между Англией и персидской революцией».
Фактически Лондону намекали на желание «сдать» Персидскую советскую республику в обмен на нормализацию отношений.
Просьбу Орджоникидзе о посылке в Энзели подкреплений – по его словам, «при наличности полутора тысяч штыков возможно занятие Казвина и даже Тегерана» – Политбюро ЦК решительно отклонило.
И, наконец, подвел человеческий фактор, приводивший большую часть революций к краху. Персидские мараты и робеспьеры оказались явно не на высоте положения. «Правительство... бессильно что-либо сделать, оно не имеет ни средств, ни авторитета.
В персидских массах нет никакого энтузиазма, отсутствует воля к борьбе, все объято пассивностью и страхом Эхсанулла, по-видимому, дегенерат, опиоман, неврастеник. Он меньше Кучека, который сам отнюдь не является сколько-нибудь солидной фигурой, могущей объединить вокруг себя действующие революционные элементы
Вся наша работа в Персии, начиная с Раскольникова, сплошное недоразумение. Для дальнейшего либо почетный уход, либо движение вперед на Тегеран», – докладывает в Кремль полпред Шота Элиава.
Тем временем 10 июля под влиянием советников Буду Мдивани и Анастаса Микояна ЦК ИКП принял с решение --свергнуть Кучек-хана и его правительство как «переставших быть вождями национально-освободительного движения». Узнав о заговоре, вождь дженгелийцев решил добровольно устраниться от власти и вернуться в лес, где намеревался пересидеть опасный момент.
К утру 31 июля Решт был взят без единого выстрела.
Власть перешла в руки возглавляемого левым дженгелийцем Эхсануллой «Революционного комитета Ирана».
Впрочем, все эти успехи не повлияли на скептическое отношение Москвы к новоиспеченной республике. 20 августа Троцкий телеграфировал в Баку: «Не может быть речи об отвлечении сил с Кавказа на Восток, так как центральная задача Республики разбить Врангеля».
«В Гиляне нет широкого революционного движения, а есть только ненависть к англичанам, оставившим Решт исключительно благодаря появлению в Энзели военморов Раскольникова. ;Без крупной нашей помощи на первое время трудно дело двинуть вперед», – сообщает Орджоникидзе.
Одна дивизия Красной армии могла бы изменить всю ситуацию, но этой дивизии на важнейшем в перспективе направлении не нашлось.
БЕССЛАВНЫЙ ИТОГ
Тем временем шах Ахмад – а фактически его военный министр и будущий шах Реза-Пехлеви – собрался с силами и контратаковал, отбив Персармию от Казвина. Как выяснилось, первоначальные легкие успехи расслабили революционеров, а потом и разложили. Тем более войско представляло собой вчерашних партизан или даже примкнувших к движению разбойников.
Началось паническое отступление, и 22 августа пал Решт.
Более полутысячи красноармейцев оказались в плену, и лишь корабельная артиллерия позволила красным удержаться в Энзели. На следующий день туда выслали из Баку стрелковый полк, бойцы которого, высаживаясь на берег, сразу же отправлялись на передовую.
«Решт занят молниеносным ударом, докладывал 5 сентября прибывший в Энзели Шота Элиава, но уже пустой город сожжен. Население массами бежало из города... Гилянский район; блокирован со стороны Персии, переживает тяжелый финансовый и экономический кризис».
В телеграмме от 14 сентября 1920 года, адресованной Ленину и Троцкому, Элиава конкретизировал свои предложения, указав, что для продолжения операции понадобятся значительные военные и материальные ресурсы.
В ЦК произошел раскол по «персидскому вопросу». Орджоникидзе уведомлял Ленина, что «в Персии ничего не выходит», замнаркоминдел Лев Карахан ратовал за военный поход на Тегеран, считая, что это покажет Лондону, что революция способна «на удар отвечать ударом».
Два дня спустя шахские отряды снова заняли Решт, но после того как из Баку в Энзели доставили очередные подкрепления, Персармия вновь перешла в наступление. 22 октября повторно отбила Решт, чтобы в ноябре опять отступить. Орджоникидзе заменяет Каргалетели бывшим руководителем терских повстанцев Николаем Гикало. После этого война переходит в позиционную форму.
Одновременно начинается позиционная «война» и между Баку и Москвой по иранскому вопросу.
Москва категорически требовала прекратить «авантюру», бакинцы, напротив, помогали правительству Эхсануллы, чем могли.
Например, в январе 1921 года у предсовнаркома республики Наримана Нариманова состоялось секретное совещание с участием Орджоникидзе, на котором речь шла о формировании «отряда для борьбы с шахом и похода в случае нужды на Тегеран».
Но время было упущено и работало теперь на власти Ирана – не добившись быстрой победы, «красные персы» все больше теряли в глазах темного дехканина, рассуждающего по старинке: «Кто победил – за того и Аллах».
Международная ситуация тоже не способствовала успехам нового персидского похода.
26 февраля 1921 года в Москве состоялось подписание советско-персидского договора, 26 февраля 1921 года был заключен советско-иранский договор о постепенном выводе Красной армии. А 16 марта в Лондоне подписано долгожданное соглашение с Англией, одним из пунктов которого было обещание Москвы «воздерживаться от всякой попытки к поощрению какого-либо из народов Азии к враждебным британским интересам или Британской империи действиям».
Это не привело к немедленному краху Гилянской республики. Тем более что уже в мае Кучек-хан и Эхсанулла достигли формального примирения и создали объединенный ревком, в который также вошли предводитель курдских повстанцев Халу Курбан и лидер Иранской компартии Гейдар-хан (Таривердиев).
Более того, в расчете на то, что революция охватит весь Иран, 5 июня 1921 года республика была переименована в Персидскую Социалистическую Советскую Республику, а ее вооруженные силы были объявлены Персидской Красной армией. В июне отряды «красных персов» двинулись на Тегеран и заняли Шахсевар, Ништеруд и Аббасабад.
Но 23 июля, понеся не слишком тяжелое поражение под Тувиром, Персармия начинает паническое отступление.
На сторону шаха перешел командующий ударными частями – комбриг Саад-од-Доуле. Ревком впадает в панику, выпуская ситуацию из рук
. Глава персидской революции – Эхсанулла, по свидетельству очевидцев, целыми днями курил опиум и гашиш, в то время как его воинство разбегалось куда глаза глядят.
Дело еще можно было поправить – несмотря на предложение эвакуироваться в Баку, гилянцы продолжали удерживать фронт.
Добил республику удар с тыла – 29 сентября 1921 года в Реште произошел переворот – часть дженгелийцев обратила штыки против товарищей, на этот раз – уже под руководством Кучек-хана.
Погиб Гейдар-хан, а вскоре смерть настигла и Кучек-хана – его отрубленную голову доставил в Тегеран лично его бывший соратник Халу Курбан, получивший за это генеральские эполеты из рук военного министра – будущего основателя шахской династии Пехлеви.
2 ноября 1921 года Гилянская республика была ликвидирована окончательно, и иранские части вышли на границу с Азербайджаном, куда отступили последние защитники персидской революции.
Эхсанулла эмигрировал в Баку, где дожил до 1937 года, ставшего для него, как и для многих участников персидского похода Красной армии, роковым.
Во многом поэтому, кстати, события на севере Ирана в 1920–1921 годах в отечественной истории старались замалчивать, тем более что ключевая их фигура – Федор Раскольников стал одним из первых советских «невозвращенцев».
Опять же мало кому приятно вспоминать о своих неудачах и ошибках – и государства тут не исключение.
Следующая попытка двинуться к югу была предпринята уже Сталиным в 1946 году, когда с помощью СССР на севере Ирана возникли Южноазербайджанская и Курдская республики.
И вновь мы вынуждены отступить, подчиняясь недвусмысленным требованиям Лондона и Вашингтона, подкрепленным монополией Запада на атомную бомбу.
Есть сведения, что после «исламской революции» в Тегеране и разгрома советского посольства в декабре 1979-го, в Генштабе начали набрасывать план полномасштабного удара по Ирану.
Но к тому времени СССР уже вел одну войну – в Афганистане и вряд ли подобные идеи нашли бы понимание в верхах.
А ныне в иранской прессе достаточно серьезно рассматриваются перспективы будущего участия иранских миротворцев в урегулировании ситуации на территории распавшейся России!
Теперь продолжаем исследовать историю иранских коммунистов после 1921 года.
И по этому поводу истори А. Демин писал:
“Деятельность ИКП в условиях парламентского развития Ирана (осень 1920 – 1925 годы)” начался с “Раскола компартии Ирана и борьба за власть в ее руководстве (осень 1920 – начало 1922 годов)”.
Разрыв союза с Кучек-ханом и попытки проведения в Гиляне социалистических преобразований привели в сентябре 1920 года к кризису и расколу ИКП на две фракции, которые возглавили Гейдар-хан и Султан-Заде.
Борьба за власть в ИКП не осталась внутрипартийным делом иранских коммунистов и втянула в себя советское и коминтерновское руководство.
Правую фракцию Гейдар-хана поддержал член Политбюро ЦК РКП(б) И.В. Сталин, а левую (Султан-Заде) – один из руководителей Совета пропаганды и действия народов Востока и ответственный работник Исполкома Коминтерна (ИККИ) М.П. Павлович и председатель ИККИ Г.Е. Зиновьев. Эта поддержка только углубила раскол в ИКП и привела к образованию двух ЦК: Гейдар-хана и Султан-Заде.
Первоначально инициатива была на стороне Сталина и Гейдар-хана, которым удалось отправить “для разбирательства” Султан-Заде в Москву в Исполком Коминтерна, а самим тем временем провести в Иране “чистку” местных организаций партии, исключив из них сторонников Султан-Заде.
Однако в Москве Султан-Заде, при поддержке Павловича, удалось не только оправдаться, но и настроить против Гейдар-хана членов ИККИ и ЦК РКП(б).
В результате, к середине 1921 года, Гейдар-хан попал в опалу, а его ЦК был объявлен распущенным (однако отказался подчиниться такому решению и продолжал функционировать).
Кризисное состояние иранской компартии усугубилось после того, как Кавбюро ЦК РКП(б), ЦК АзКП(б) и правительство АзССР решили создать свою собственную “иранскую коммунистическую партию”, съезд которой они провели в Баку в августе 1921 года.
На съезде был избран новый ЦК ИКП, возглавляемый наркомом внутренних дел АзССР, членом Азербайджанского ревкома и ЦК АзКП(б) Гамидом Султановым. Прежние ЦК были объявлены ликвидированными, но отказались подчиняться такому решению. Создание нового ЦК ИКП возмутило Исполком Коминтерна, который потребовал от Баку поддерживать исключительно ЦК Султан-Заде, а новый – распустить.
К осени 1921 года положение изменилось: в Москву стала поступать информация о развале и критическом положении ИКП и партийной работы в Иране.
В результате в октябре 1921 года в ИККИ решили, что основной группой следует все же признать “бакинцев” Гамида Султанова, вокруг которых следует объединить остальных коммунистов. ЦК Гейдар-хана и ЦК Султан-Заде распускались, ответственность за организационную работу нового (бакинского) ЦК, в который включался и Султан-Заде, была возложена на Орджоникидзе, получившего статус Уполномоченного Коминтерна в Иране.
Однако партийная борьба в ИКП на этом не прекратилась
К тому времени Гейдар-хан был убит сторонниками Кучек-хана, а коммунистические организации в Гиляне были разгромлены.
Но находящиеся в Тегеране члены ЦК ИКП “Адалет” (Гейдар-хана) отказались признавать новый ЦК ИКП и решили взять власть в свои руки.
Они развили достаточно успешную подпольную деятельность в столице Ирана и ее окрестностях: укрепили местные организации партии, установили связь с местными профсоюзами и партией социал-демократов, имевшей своих депутатов в меджлисе. В свою очередь сторонники Султан-Заде и Гамида Султанова большей частью находились на территории России и Азербайджана и не имели никакой более-менее серьезной поддержки среди иранского населения.
Первоначально в Москве не желали признать претензии тегеранских коммунистов на лидерство, но постепенно позиция ИККИ в этом вопросе изменилась.
Орджоникидзе через своего посланника А. Лактионова удалось договориться о проведении объединительной конференции крупных организаций иранских коммунистов, которая состоялась в конце 1921 – начале 1922 года в Тифлисе.
По ее итогам было решено создать объединенный ЦК, в который вошли по семь представителей от Баку и Тегерана, три от Тебриза, по одному от Хорасана и Гиляна, а также персонально Султан-Заде. Местопребывание ЦК переносилось в столицу Ирана, а в Баку оставалось Загбюро ИКП из трех человек.
Значительную роль в объединенном ЦК ИКП стали играть “тегеранцы”, что усилило недовольство иранских коммунистов в Баку.
Зимой-весной 1922 года взаимная неприязнь вылилась в открытое противостояние между ЦК ИКП в Тегеране и Загбюро ЦК ИКП в Баку, которое закончилось закрытием последнего.
В дальнейшем Баку стал местом, где находилась оппозиция ЦК ИКП, мешавшая последнему наладить организационно-пропагандистскую работу среди бакинских рабочих иранского происхождения. Этот раскол не был преодолен за все время существования ИКП.
Борьба за руководство над ИКП шла одновременно с разработкой противоборствующими сторонами своих политических установок. Несмотря на различия программ групп Султан-Заде, Гейдар-хана и Гамида Султанова, всех их объединяло стремление к свержению шахской власти военным путем. Подобные установки первоначально поддерживались и Исполкомом Коминтерна.
Однако среди иранских коммунистов начинают формироваться и другие взгляды.
Так в августе 1921 года состоялась Хоросано-Астрабадская конференция ИКП, которая приняла решение о планомерной и систематической агитации против шахского режима, превращения меджлиса в орган легальной оппозиции существующему строю и трибуну для агитации своих идей.
Подобных установок придерживалась тегеранская организация ИКП, которую возглавлял член ЦК ИКП “Адалет” Керим Гасанов. Однако, в целом, такие взгляды возобладали среди иранских коммунистов лишь в конце 1921 – начале 1922 годов.
Основой для формирования отличных от иранских леворадикальных, революционных установок стали поражение Гилянской революции и установление официальных советско-иранских и советско-британских дипломатических отношений, которые привели к тому, что в начале октября 1921 года ИККИ прямо рекомендовал иранским коммунистам отказаться от советизации Ирана и не идти по пути “повстанческих авантюр”.
Сторонники вооруженной борьбы с шахским правительством вынуждены были пересмотреть свои взгляды и провозгласить ближайшими целями ИКП организационную подготовку крестьянских и рабочих масс, привлечение на свою сторону оппозиции в меджлисе, издание и распространение революционной литературы.
К концу 1921 года произошел отказ иранской компартии и Коминтерна от методов силового изменения существующего в Иране режима, были разработаны установки для ИКП, направившие партию на легальную политическую борьбу с шахским правительством. Теперь все усилия ИКП должна была сосредоточить на создании парламентской оппозиции, строительстве профсоюзов и т.д. Главной ареной деятельности ИКП становился политический центр Ирана – город Тегеран.
А далее Ю.А. Демин описывает деятельность советских политических диверсантов в Иране действовавших под прикрытием дипломатических паспортов.
По этому поводу он писал: “Деятельность советских дипломатов в Иране. Сотрудничество иранских коммунистов с профсоюзами и социалистами (1921 – 1923 годы)” посвящен изучению деятельности ИКП и первых советских дипломатов (Ф.А. Ротштейна и Б.З. Шумяцкого) в Иране, их взаимоотношениям между собой и левыми политическими силами этой страны.
Отношения иранских коммунистов с первым советским полпредом в Иране Ф.А. Ротштейном (1921-22 годы) были достаточно сложными, так как свою задачу он видел в том, чтобы способствовать укреплению центральной власти Ирана и ослаблению влияния на нее англичан, а к возможностям распространения коммунистических идей в Иране относился скептически. Исходя из этого, Ротштейн активно содействовал шахским властям в деле ликвидации Гилянской республики.
В итоге, в середине 1922 года, Ротштейн был удален Москвой с дипломатической работы в Иране. На смену ему пришел бывший руководитель Дальневосточного секретариата Коминтерна и активный участник монгольской революции Б.З. Шумяцкий.
Деятельность ИКП в Иране после поражения Гилянской революции начала оживляться в 1922 году: велась работа по восстановлению и укрупнению партийных организаций (насчитывающих к маю 1922 года 1500 человек), созданию профсоюзных и комсомольских организаций. Наибольших успехов добилось тегеранское отделение партии, которое в конце 1921 - начале 1922 годов при поддержке советского полпредства объединило редакторов некоторых газет, профсоюзы и партию социал-демократов в левый блок, который добился отставки “англофильского” правительства Кавам-ос-Салтане. В 1922 году левый блок при поддержке советского полпредства дважды отбил попытки иранского правительства закрыть все оппозиционные газеты.
Однако в деятельности ИКП существовали и серьезные проблемы, одной из которых был недостаток финансов, препятствующий разворачиванию организационно-пропагандистской работы. Партия вынуждена была сократить формат и тираж выпускаемых газет, в том числе популярной “Хагикет” (“Правда”), и прекратить финансирование комсомола, который на несколько лет прекратил свое существование.
Второй проблемой стал недостаток хорошо подготовленных работников и большое количество предателей и провокаторов в партийных рядах, из-за чего ИКП была вынуждена в августе 1922 года начать массовую “чистку”, сократившую партию до тысячи человек.
Дальнейшая деятельность ИКП была связана с созданием так называемого “Национального блока”, основы которого уже были заложены тегеранской организацией партии. При активной поддержке Б.З. Шумяцкого осенью 1922 года был создан “Национальный блок”, в который вошли ИКП, профсоюзы, партии “Иджтемаюн-е амиюн”, “Независимых социалистов” и “Объединенных социалистов”.
Его отделения были созданы в Тегеране, Реште, Мешхеде, Тебризе, Исфагане и других городах и объединяли буржуазию, интеллигенцию, мелких и средних помещиков и другие слои населения. Блок выступил за укрепление независимости Ирана и развитие дружеских отношений с Советской Россией. Деятельностью блока руководил комитет, в который вошли четыре представителя ИКП (под маской профсоюзных лидеров) и глава партии “Иджтемаюн-е амиюн” Сулейман-Мирза.
“Национальный блок” не стал массовой организацией и, более того, оказался рыхлым и непрочным объединением. Тем не менее, в первые месяцы своего существования, в январе 1923 года, ему удалось достичь крупной победы, вызвавшей чувство эйфории в Москве: вторично свергнуть “англофильское” правительство Кавам-ос-Салтане и привести к власти новый кабинет во главе с Мустоуфи-оль-Мемалеком, более дружелюбно относившимся к СССР.
Однако летом 1923 года в политической жизни Ирана наступили события, заставившие ИКП и Москву пересмотреть свое отношение к Реза-хану.
Достигнутая “Нацблоком” победа оказалась недолгой, и уже 12 июня 1923 года под влиянием Реза-хана кабинет Мустоуфи-оль-Мемалека подал в отставку. Новый премьер (Мушир-од-Доуле) оказался бессилен противостоять фальсификации Реза-ханом выборов в V-й меджлис (апрель 1923 – март 1924 гг.). Летом 1923 года военные власти почти полностью разгромили профсоюзы, “потрепали” ИКП (к лету 1924 года сократилась до 600 человек) и социал-демократов.
В результате левые (“Иджтемаюн-е амиюн”) провели в V-й меджлис всего 12 депутатов (из 113). К лету 1923 года также стало ясно, что “Нацблок” не стал массовой легальной организацией, раскололся на правое и левое крыло. С ИКП, фактически, осталась та же “Иджтемаюн-е амиюн” и профсоюзы.
К осени 1923 года перед иранскими коммунистами стали две проблемы.
Во-первых, “Национальный блок” перестал удовлетворять ИКП, которая рассчитывала на создание массовой легальной партии. Во-вторых, свержение кабинета Мустоуфи-оль-Мемалека и выборы в V-й меджлис показали, что политическая жизнь Ирана зависит от Реза-хана, который фактически был диктатором страны и пользовался у населения популярностью.
В четвертом параграфе “Республиканская кампания 1923-25 годов и монархический переворот Реза-хана” в центре внимания попытки сближения ИКП с политикой Реза-хана в 1923-25 годах, и, в частности, такие вопросы, как республиканская кампания в Иране в 1923-24 годов и монархический переворот Реза-хана.
Вопросы дальнейшей деятельности ИКП потребовал в октябре 1923 года приезда в Москву представителей компартии и Б.З. Шумяцкого.
Предложение представителей иранской компартии начать сотрудничество с Реза-ханом получило поддержку Москвы, и с осени 1923 года начинается сближение иранских левых и Реза-хана.
Разворачивающиеся в 1923 году в Иране события давали Москве надежду на то, что Тегеран будет проводить независимую от англичан внешнюю политику.
Летом 1923 года в Иране был отмечен рост антибританских настроений, что было связано с высылкой англичанами мусульманских священников из Месопотамии в Иран. В конце октября 1923 года правительство Мушир-од-Доуле подало в отставку, а новый премьер Реза-хан, включил в свой кабинет членов “Иджтемаюн-е амиюн” (Сулейман-Мирзу, Хаджи оль-Мемалека и Казима Хансура) .
С осени 1923 года начинается усиление экономического сотрудничества между СССР и Ираном. В сентябре 1923 года в Тегеране был открыт Русско-персидский банк, с конца того же года создаются смешанные советско-иранские торговые общества (“Рупето”, “Персшелк”, “Персхлопок” и “Шарк”).
В 1924 году в советской периодической печати часто появлялись статьи в поддержку Реза-шаха и его политики по централизации и модернизации Ирана.
Однако, несмотря на некоторое сближение с СССР и левыми в Иране, Реза-хан действовал, прежде всего, в своих интересах.
Так, 12 ноября 1923 года новый премьер огласил правительственную декларацию, в которой всем персидским подданным, под страхом наказания, запрещалось посещать иностранные миссии и иметь сношения с иностранцами.
Этот закон, в первую очередь, относился к ИКП и ко всем, связанным с ней. Реза-хан хотел использовать свое сближение с левыми в свою пользу, и был не намерен позволить коммунистам и советскому полпредству беспрепятственно распространять свое влияние в Иране.
В конце 1923 года фактически произошел отказ Исполкома Коминтерна от поддержки “Национального блока”. В ЦК ИКП на замену “Нацблоку” решили создать легальную Рабоче-крестьянскую партию, которая была образована в начале 1924 года.
В конце 1923 - начале 1924 годов в Иране, по инициативе Реза-хана и его сторонников (партии “Таджеддод” (“Обновление”), была развернута кампания за уничтожение монархии и установление республики.
В ходе республиканской кампании сотрудничество Реза-хана с левыми дало трещину. Сторонники Реза-хана выступали за немедленное провозглашение республики в Иране, что привело к тактическому расхождению их с левыми. Советское полпредство в противовес лозунгу о немедленном провозглашении республики предлагало левым выдвинуть лозунг созыва Учредительного собрания.
Советская сторона боялась, что англичане в обмен на согласие со свержением династии Каджаров и провозглашением иранским меджлисом республики (без проведения всенародного референдума) потребуют большой компенсации у правительства нового Ирана и тем поставят новый Иран в экономическую и политическую зависимость от себя.
Поначалу ЦК ИКП не соглашалось с мнением полпредства, боясь внести раскол в республиканское движение, однако в итоге выступили против Реза-хана и его сторонников.
Раскол республиканского движения, пассивность большей части либеральной буржуазии и интеллигенции, активизация сторонников монархии привели к тому, что республиканская кампания провалилась, а пытавшаяся “продавить” республиканский законопроект партия “Таджеддод” само распустилась.
Победа не досталась и просоветской стороне: сторонники созыва Учредительного собрания были раздавлены монархистами. Худшим для левых было то, что Реза-хан решил пойти на сближение с монархическими кругами (весна 1924 года), хотя еще около года выжидал, колебался между ними и республиканцами, не принимая окончательно ни той, ни другой стороны.
Зимой 1925 года сторонники республики предприняли последнюю попытку привлечь Реза-хана на свою сторону: через представителей “Народной партии” они предложили последнему осуществить в Иране силовой “республиканский переворот”.
Но к лету 1925 года Реза-хан окончательно отказался от мысли о республике, перешел на сторону монархистов, начал практические шаги на пути к трону. Иранские коммунисты безуспешно попытались организовать республиканский лагерь, однако большинство сторонников республики не решилось выступить против Реза-хана. “Народная партия” развалилась, с коммунистами осталась “Иджтемаюн-е амиюн” и профсоюзы. Попытка создания коммунистами новой “Народной партии” окончилась провалом, тем более что против ИКП, пережившей к тому же внутрипартийный кризис, были развернуты репрессии.
Подавив оппозицию внутри страны, сторонники Реза-хана “провели” выборы в Учредительное собрание, которое провозгласило (12 декабря 1925 года) Реза-хана новым шахом Ирана. Была основана новая династия - Пехлеви. Вскоре новый режим был признан СССР, Великобританией и другими странами. Воцарение Реза-хана означало конец “парламентского” периода деятельности ИКП, так как новый монарх стремился уничтожить всякую оппозицию (как легальную, так и действующую нелегально) своей власти и свел меджлис до роли своей канцелярии.
Все это привело к кризису и переоценке ИКП своей стратегии, в которой вновь, как во времена Гилянской революции, стали возобладать леворадикальные взгляды.
Далее Ю.А. Демин продолжает свою историю, а мы выделим из его диссертации такой пункт:
“Установление монархии Реза-шаха и разгром компартии Ирана (1926 – 1937 годы)” состоит из двух параграфов
В первом параграфе “Кризис ИКП и разработка нового курса партии (1926-27 годы)” в центре внимания находится положение Коминтерна и компартии Ирана после монархического переворота Реза-хана: трудный процесс восстановления организаций ИКП, внутрипартийная борьба, попытка создания народно-революционной партии, поиск новых ориентиров и т.д.
Вступление Реза-хана на престол и его репрессии против ИКП, первоначально почти не повлияли на оценку его режима в Москве как “прогрессивного” и заслуживающего поддержки. Москва предлагала ИКП не начинать борьбу с Реза-шахом, а развернуть пропаганду в пользу демократизации страны, за сближение Ирана с СССР и борьбу с “английским засильем”.
Для этого ИКП предлагалось создать легальную массовую народно-революционную партию, которая должна была объединить буржуазию, интеллигенцию, ремесленников, рабочих и крестьян.
Положение самой ИКП после начавшихся осенью 1925 года преследований было очень тяжелым. Компартия оказалась фактически обезглавленной, загнанной в подполье, переставшей существовать как организационное целое. Более того, погромы способствовали обострению в ИКП борьбы за власть в 1926-27 годах, что очень мешало партийной работе. “Иджтемаюн-е амиюн” же после полного поражения на выборах в VI-й меджлис (1926 год) фактически отошла от политической деятельности. Вследствие этого, отношение к ней ИКП резко ухудшилось, но до разрыва сотрудничества не дошло.
В связи с этим перед Коминтерном встала задача по оживлению ИКП.
Для этих целей ИККИ в 1926-27 годах активно посылал в Иран членов ИКП, подготовленных в КУТВ и других учебных заведениях СССР.
При их помощи были восстановлены и укреплены организации ИКП в Реште, Пехлеви, Тегеране и других городах Ирана.
Создавались также комсомольские ячейки и профсоюзные организации. Для временного руководства партией (до созыва ее II-го съезда и избрания нового ЦК) в Тегеране было создано Центральное Бюро ИКП.
Необходимость восстановления ИКП заставила ее руководство и Исполком Коминтерна обратиться к поиску резервов заграницей.
Одним из резервных центров стала Германия, где существовала созданная иранскими студентами “Революционно-республиканская партия”. В 1927 году ИКП удалось установить связь с этой партией и в дальнейшем использовать ее типографию для издания своей литературы: газет “Пейкар” (“Борьба”) и “Байраче Энгелиб” (“Знамя революции”), а также журнала “Сетарейе-Сорх” (“Красная Звезда”).
В Германии был создан филиал ИКП, который возглавил Мортеза Алави.
Другим важным резервом для ИКП были пограничные с Ираном советские республики и города, особенно Баку, где с 1922 года действовало представительство ЦК ИКП. Однако партийная работа в Баку тормозилась из-за противодействия тех иранских коммунистов, которые в начале 1922 года были оттеснены от руководства партией.
Когда стало ясно, что в новых условиях Ирана деятельность легальной партии, настроенной против режима Реза-шаха, невозможна, позиция ИККИ к началу 1927 года изменилась: было решено перейти от поддержки Реза-шаха к работе по его свержению.
В связи с этим Исполком Коминтерна возобновил контакты с активным участником Гилянской революции радикально настроенным Эхсанулла-ханом, проживавшим в эмиграции в Баку. Последним был разработан план по созданию подпольной “Народно-революционной республиканской партии” , которая должна была организовать вооруженное восстание против иранского правительства.
Данный план не встретил возражения со стороны ИККИ, который пообещал обеспечить Эхсанулла-хану выезд на иранскую территорию и оказать ему материальную поддержку для реализации проекта. Однако в 1926-1927 годах в Москве велись советско-иранские переговоры о заключении торгового договора и других соглашений, имевших важное значение для СССР.
Поэтому ИККИ вынужден был тянуть время и не выпускать Эхсанулла-хана в Иран, где в это время иранскими коммунистами велась подготовительная работа по созданию новой партии. Осенью 1927 года в Исполкоме Коминтерна, под впечатлением от событий в Китае (разгрома КПК Гоминьданом), было решено временно отказаться от этого проекта. Последовавший затем разгром ИКП похоронил эти планы, а Эхсанулла-хан так и остался на положении отставного революционера.
В 1927 году перед ИККИ встал вопрос о проведении II-го съезда ИКП, который должен был укрепить партию, оживить ее работу и уточнить стратегическую линию. Вследствие этого, в течение лета – начала осени 1927 года в ИККИ было выработано несколько вариантов резолюции к планируемому съезду ИКП.
Общим для всех них было следующее: в Иране нарастает возможность аграрной революции, с помощью которой ИКП должна свергнуть реакционный режим Реза-шаха.
Осенью 1927 года в Иранском Азербайджане (в городе Урмии) был подпольно проведен II-й съезд ИКП, на котором был избран новый ЦК ИКП в составе Г. Ризаева (генеральный секретарь), Джавад-Заде, Султан-Заде, Сейфи и других.
По докладу Султан-Заде были приняты “Тезисы по международному и внутреннему положению Персии”, направившие партию на организацию аграрной революции, которая должна была свергнуть режим Реза-шаха и создать в Иране “государство трудящихся”. Аналогичные требования содержались в изданном делегатами съезда “Манифесте ИКП к трудящимся Персии”.
Программные тезисы ИКП, проект устава ИКП и тезисы по организационному строительству компартии были отправлены съездом на доработку и окончательное утверждение ИККИ. Принятая Политсекретариатом ИККИ 1 марта 1928 года программа партии подтверждала установку на развертывание в Иране аграрной революции и свержение режима Реза-шаха.
Второй параграф “Деятельность ИКП после II-го съезда. Разгром иранской компартии (1928-1937 годы)” направлен на изучение деятельности ИКП в 1928-1937 годах, с момента окончания II-го съезда партии и до разгрома организации Таги Эрани, что означало конец какой-либо заметной деятельности Коминтерна и коммунистов в Иране в межвоенный период.
После II-го съезда работа компартии заметно оживилась: были подпольно проведены партийные конференции в Тегеране, Тебризе, Реште, Пехлеви и Казвине; на Юге Ирана в Ахвазе и Абадане были укреплены партийные организации и создан профсоюз из рабочих АПНК; в Тегеране, Казвине, Реште, Пехлеви и Тебризе были созданы комсомольские организации, общей численностью до 100 человек; созданы женские общества в Тегеране, Реште и Пехлеви; при ЦК и всех обкомах начали действовать комиссии по работе в деревне, приступившие к сбору сведений о положении крестьян, в Иранском Азербайджане ИКП создала несколько крестьянских союзов, недалеко от Тегерана (в Кередже) были открыты вечерние курсы для крестьян.
К лету 1928 года подпольные организации ИКП находились в Тегеране, Тебризе, Реште, Пехлеви, Казвине, Ардебиле, Астаре, Хорасане, Маку и других городах и насчитывали суммарно около 500 членов.
Однако летом 1928 года в Иране состоялись выборы в VII-й меджлис, в ходе которых ИКП подверглась сильному разгрому (арестовано свыше 200 человек – комсомольцев и коммунистов).
Во время выборов выяснилось, что, несмотря на “левые” установки II-го съезда, в избирательной платформе ИКП содержалось много требований в защиту интересов иранской буржуазии, что указывало на понимание ЦК партии важности сотрудничества с ней. Однако в Восточном секретариате ИККИ усмотрели в этом “отклонение” от своей линии и в 1928-29 годах отправили в ЦК ИКП ряд директивных писем, требовавших отказа от проведения подобной стратегии. В итоге, ЦК ИКП вынужден был официально признать недопустимость сотрудничества с буржуазными классами Ирана и разорвать свои отношения с “Иджтемаюн-е амиюн” (начало 1930 года).
Весной 1929 года репрессии обрушились на Южную организацию ИКП, которые успешно развивали свою деятельность вместе с подпольным профсоюзом нефтяников, насчитывающим к январю 1929 года три тысячи членов.
Их инициатором стала организованная коммунистами в начале мая 1929 года забастовка нефтяников, в которой участвовало около 20 тысяч человек. Правительство подавило забастовку и арестовало, по различным данным, от 200 до 300 человек ее активных участников. Южная организация ИКП была разгромлена, оставшиеся на свободе коммунисты ушли “в подполье”.
Первого мая 1929 года коммунисты организовали в Тегеране двухтысячную демонстрацию, после которой власти арестовали около 50 ее руководителей. В результате правительственных репрессий численность ИКП к маю 1929 года снизилась до 300 человек.
В 1929-31 годах ИКП потряс ряд скандалов, губительно сказавшихся на репутации партии и отношении к ней Исполкома Коминтерна.
В частности, в 1931 году в Коминтерне разгорелся скандал, связанный с коммерческими делами ИКП (фирмы “Пурфар и Тахбаз”), резкой критике со стороны ИККИ подвергся центральный орган партии – журнал “Сетарейе-Сорх” (“Красная Звезда”). В результате этого осенью 1931 года представитель ЦК ИП в Коминтерне А.С. Султан-Заде вынужден был оставить свой пост, а все его обязанности были переданы на рассмотрение соответствующих органов ИККИ.
Осенью 1930 года правительство Реза-шаха подняла новую волну репрессий против ИКП, которая не прекратилась и на следующий год и привела к практически полному разгрому иранской компартии.
Так, на 1 января 1932 года численность членов ИКП, оставшихся на свободе, составляла всего 100 человек. К 1933 году – 70-80 человек - известных полиции, деморализованных, не ведущих никакой политической работы. В том же году, в связи с приходом Гитлера к власти, были разгромлены организации ИКП в Германии.
Под влиянием правительственных репрессий и неспособности ЦК ИКП что-либо этому противопоставить в иранской компартии вновь начался раскол и обострилась борьба за власть.
С конца 1932 по 1934 годы в ИККИ был разработан целый пакет документов для воссоздания ИКП на новых началах, с новой программой и новым ЦК: проект программы действий ИКП, директивное письмо, проект аграрной программы.
Однако новая программа и директивы уже не могли вывести ИКП, вернее то, что от нее осталось, из кризисного состояния, тем более, что Исполком Коминтерна в начале 1930-х годов достаточно вяло вел работу по реанимации иранской компартии.
В середине 1930-х годов в Иране без помощи со стороны Коминтерна появилась новая коммунистическая организация во главе с профессором-физиком Тегеранского университета Таги Эрани, признанная Москвой преемницей прежней ИКП.
Новая компартия Ирана была очень малочисленной (к началу 1936 года – около 100 человек) и сильно отличалась от прежней ИКП.
Она практически не вела и не пыталась вести пропагандистскую работу среди рабочих и крестьян, сосредоточившись на работе среди учащихся, преподавателей, интеллигенции, мелкой буржуазии и т.д. Сторонниками Эрани были в основном преподаватели, студенты, адвокаты и судьи. Кроме того, члены группы Эрани, в отличие от прежней ИКП, были коренными иранцами.
Активизация коммунистов заставила иранские власти принять меры к пресечению их деятельности.
В апреле 1937 года организация Таги Эрани была разгромлена, наиболее видные ее члены были арестованы и получили различные сроки тюремного заключения.
Арест группы Эрани ознаменовал собой окончание какой-либо активной деятельности коммунистов в Иране. Правда, арестованным активистам из группы Эрани еще удалось сыграть активную роль на политической арене Ирана
. Когда в августе 1941 года советские и британские войска вторглись в Иран и в сентябре того же года Реза-шах отрекся от престола, политические заключенные, в том числе последователи Эрани, вышли на свободу, и в конце сентября 1941 года основали новую партию – “Туде”, которая способствовала развитию очередного этапа политической жизни данной страны.
Народная па;ртия Ирана (НПИ; перс. ;;; ;;;; ;;;;;; Хезбе тудейе Иран; сокращённо Туде;) — марксистско-ленинская партия, действующая в Иране с 1941 года. Является преемницей Иранской коммунистической партии.
История
В августе — сентябре 1941 войска СССР и Великобритании вторглись в Иран с целью предотвращения захвата Германией нефтяных месторождений страны и установления «южного коридора» для осуществления поставок по ленд-лизу. В ходе оккупации Реза шах Пехлеви был свергнут, из тюрем были освобождены политические заключённые (в том числе и активисты Иранской коммунистической партии).
Вышедшие из тюрем коммунисты приняли решение сформировать марксистско-ленинскую партию, которая имела бы базу среди широких слоёв иранского общества. Новая партия, получившая название Народная партия Ирана, была создана в октябре 1941 года. Председателем партии стал Солейман Эскандери.
В 1942 партия провела 1-ю партконференцию, на которой была принята временная программа и избраны руководящие органы.
На состоявшихся в 1944 году выборах в Меджлис 14-го созыва НПИ завоевала 8 депутатских мандатов.
В августе 1944 состоялся 1-й съезд НПИ. Съезд принял программу и устав, избрал ЦК и Контрольную комиссию ЦК.
Среди поставленных перед партией задач были названы укрепление национального суверенитета Ирана и его равноправное сотрудничество с другими странами, борьба против международного империализма, борьба за мир, за получение иранским народом демократических прав и свобод, требование 8-часового рабочего дня и закона о труде, проведение аграрной реформы в интересах трудового крестьянства и безвозмездной передачи крестьянам государственных земель. В том же году была создана Военная организация НПИ из числа армейских офицеров, предназначенная для защиты партии от спецслужб.
К 1944 году численность НПИ достигла 25 тысяч человек, а к началу 1946 — свыше 50 тысяч. НПИ стала первой массовой организацией в истории Ирана. Тираж партийной газеты «Рахбар» достиг 100 тысяч экземпляров.
Напуганные усилением НПИ, иранские власти начали кампанию репрессий против партии. Ряд партийных комитетов и клубов НПИ были разгромлены, газеты и журналы закрыты, руководящие деятели и активисты партии заключены в тюрьмы. Опасаясь усиления влияния СССР в Иране, спецслужбы США и Великобритании также развернули кампанию по дискредитации НПИ, называя её антииранской и антиисламской организацией.
2-й съезд НПИ, состоявшийся в апреле 1948 года, признал необходимым активизировать борьбу против планов США и Великобритании, направленных на эксплуатацию Ирана в качестве аграрно-сырьевого придатка иностранных монополий, и превращение его в военно-стратегический плацдарм. Также на съезде был принял новый устав партии.
4 февраля 1949 года на шаха Мохаммед Реза Пехлеви было совершено покушение. Власти обвинили в покушении НПИ и поставили её вне закона.
Партийные организации были разгромлены, многие члены НПИ подверглись репрессиям. Партия вынуждена была уйти в подполье, действуя через легальные организации (например, Иранское общество мира). В декабре 1950 Военной организации НПИ удалось освободить ряд лидеров партии, находившихся в заключении с момента запрета НПИ.
В период подъёма национально-освободительного движения и борьбы за национализацию нефтяной промышленности в 1951—1953 НПИ легализовала свою деятельность. От первоначальной критики Мосаддыка партия перешла к поддержке в ходе Восстания 1952 года.
В организованных НПИ митингах и демонстрациях участвовало до 100 тысяч человек. Военная организация НПИ сыграла ключевую роль в предотвращении первой попытки организованного спецслужбами Великобритании и США переворота против правительства Мосаддыка 15 августа 1953, однако следующая попытка переворота, последовавшая через 4 дня, оказалась успешной.
После государственного переворота НПИ вновь подверглась репрессиям.
Наряду с большинством политических организаций Ирана, НПИ ушла в подполье, часть её активистов эмигрировала.
В 1953—1957 спецслужбы Ирана выявили свыше 4 тысяч активистов НПИ, были раскрыты многие деятели Военной организации, в том числе занимавшие высокие офицерские посты в иранской армии и спецслужбах (в НПИ состоял даже глава телохранителей Мохаммеда Реза Пехлеви).
На 4 пленуме НПИ, прошедшем в июле 1957 в Москве, партия подвергла критике свою позицию по отношению к Мосаддыку и движению по национализации нефтяных предприятий как сектантскую и левоуклонистскую.
К 1965 в партии активизировалась фракционная борьба. Меньшинство партии выступило за активизацию вооружённой борьбы против правительства на юге Ирана. Сторонники этой линии образовали Трудовую партию Ирана.
Последствия раскола были преодолены только через три года. Преодолению раскола и росту авторитета партии способствовала всемирная компания солидарности с арестованными в 1966 и приговорёнными к смертной казни несколькими членами НПИ, включая двух членов ЦК. Международное давление вынудило правительство Ирана ослабить меру наказания.
С начала 1970-х НПИ наращивала численность своих рядов и свою активность в молодёжной среде, расширила сеть региональных комитетов. Партия участвовала в подготовке массовых забастовок и демонстраций, волнений в студенческой среде.
После Исламской революции 1979 партия получила возможность легальной работы, принимала участие в президентских и парламентских выборах.
Однако сотрудничество НПИ с исламистским режимом закончилось в 1982, когда правящий режим начал чистку министерств от членов НПИ и закрыл партийную газету. За короткое время были арестованы свыше 5 тысяч членов и сторонников партии. В феврале 1983 лидеры НПИ были арестованы, а партия официально запрещена.
За год с мая 1983 по май 1984 высших руководителей НПИ заставили выступить по телевидению с заявлениями, восхваляющими ислам и критикующими марксизм-ленинизм.
Хотя Туде, в отличие от леворадикальных организаций федаинов и моджахедов иранского народа, не принимала участия в вооружённой борьбе против исламистского режима, репрессии продолжали обрушиваться и на её членов: особенно крупная волна казней коммунистов и других левых пришлась на 1988.
Значительная часть членов НПИ покинуло Иран. В 1992 был избран новый ЦК. В настоящее время партия действует в подполье и в эмиграции, основные структуры партии находятся вне страны.
Руководители НПИ
Эскандари, Солейман Мохсен — председатель НПИ (с сентября 1941)
Радманеш, Реза — руководитель НПИ (1948 — январь 1971)
Искандери, Ирадж — руководитель НПИ (январь 1971 — 13 января 1979)
Киянури, Нуреддин — первый секретарь НПИ (13 января 1979—1983)
Хавари, Али — первый секретарь НПИ (с 1983)
Ну и в настоящее время в Иране продолжает действовать третья по исторической хронологии коммунистическая партия:
Коммунистическая партия Ирана (КПИ; — коммунистическая партия в Иране, ведущая борьбу с исламским режимом.
Создана в сентябре 1983 в Иранском Курдистане на базе существовавшей с 1967 политической партии Комала («Курдской коммунистической партии Ирана»), Союза коммунистических борцов (англ.) русск. и ряда марксистских и социалистических групп.
Справка: Комала партия Иранского Курдистана (курдский: транслит. Kome;ey ;orri;g;rr; Zehmetk;;an; курдские Эран , лит общества "Революционного рабоче Иранского Курдистана»), обычно сокращается до Komalah ( : Kome;e ; персидский ), является вооруженной коммунистической этнической партия из курдов в Иране . группа в настоящее время сослан в северном Ираке .
Komalah занимается партизанской войной против иранского правительства, в частности, вовремя 1979 курдского восстания и ирано-иракской войны.
Он также участвовал в вооруженной деятельности против Демократической партии Иранского Курдистана (KDPI) с 1984 по 1991 год.
По словам курдского журналиста Роди, Hevian, организация не имеет «ни сильного влияния среди курдов в Иране».
Партия борется за политические и социальные права иранского народа (и в частности иранских курдов), права женщин, улучшение трудового законодательства и положения рабочих.
До 1989 руководителем КПИ был Мансур Хекмат.
В результате раскола он и его сторонники вышли из партии и создали Рабоче-коммунистическую партию Ирана.
Вот ее действующий сайт: http://cpiran.org/english/index.html
Теперь когда мы знаем как была в Иране подавлено коммунистической движение инспирированное в Москве нам надо посмотреть кто был главным антикоммунистов в Иране во время вышеописанных событий.
ч.3 Реза Пехлеви главный иранский антикоммунист
Мохаммед Реза; Пехлеви; (26 октября 1919 — 27 июля 1980) — тридцать пятый и последний шах Ирана, правил с 1941 по 1979 гг. Из династии Пехлеви
Шах пытался порвать со многими исламскими традициями, даже ввёл летосчисление не от хиджры, а от начала династии Ахеменидов (1976 год от Рождества Христова, ранее считавшийся 1355 годом хиджры, был объявлен 2535 годом шахиншахской власти), но вскоре был вынужден отменить это непопулярное нововведение.
В 1973 году в Иране был установлен авторитарный однопартийный режим, всем гражданам было велено принадлежать к правящей партии, а все прочие общественные объединения были запрещены; была учреждена также тайная полиция (САВАК).
Исламская революция 1979 года свергла шаха, который был вынужден покинуть страну и умер в изгнании в Каире в следующем году.
На волне реакции против реформ последних шахов к власти пришли исламские фундаменталисты во главе с аятоллой Хомейни.
Биография
Мохаммед Реза родился 26 октября 1919 года в Тегеране в семье полковника Реза-хана, в то время командира Персидской казачьей бригады, а позднее — главнокомандующего иранскими вооружёнными силами, военного министра и премьер-министра. В конце 1925 года Реза-хан низложил Ахмед-шаха Каджара и провозгласил себя шахом Ирана, приняв для своей династии фамилию Пехлеви.
В 1925—1930 гг. Мохаммед Реза Пехлеви учился в Персидском кадетском корпусе, затем в школе-пансионе Institut Le Rosey в Швейцарии, в 1936—1938 гг. — в офицерском училище в Тегеране.
Вторая мировая война и начало правления
В сентябре 1941 года, после оккупации Ирана английскими и советскими войсками и отречения и ссылки своего отца Резы Пехлеви, Мохаммед Реза Пехлеви был провозглашён шахиншахом Ирана и вместе с правительством выразил желание сотрудничать с Великобританией и СССР, подписав с ними в 1942 году союзный договор. 9 сентября 1943 года шах своим указом объявил войну нацистской Германии. В 1946 году советские войска были выведены с севера Ирана.
Поначалу шах мало вмешивался в управление страной, правительство было подотчётно меджлису. Сам шах считался неопытным и нерешительным правителем.
Положение стало меняться после неудачного покушения на шаха, совершённого 4 февраля 1949 года: во время посещения шахом торжественной церемонии в Тегеранском университете в него с расстояния трёх метров выстрелил Фахр-Арай, но шах был лишь легко ранен в щёку. Фахр-Арай был застрелен на месте офицерами.
В Иране было введено военное положение;
Народная партия Ирана, к которой принадлежал преступник, была объявлена вне закона, произведены аресты оппозиционных деятелей. В том же году Учредительное собрание одобрило изменения в конституции, предоставив шаху более широкие полномочия в управлении государством, включая право распускать меджлис.
Политический кризис начала 1950-х годов
Основная статья: Переворот в Иране (1953)
После Второй мировой войны разгорелась острая борьба за влияние в Иране между занимавшей там доминирующее положение Великобританией и стремившимися вытеснить её США.
Начались переговоры о разделе прибылей Англо-Иранской нефтяной компании (АИНК) между британскими акционерами и Ираном. В то же время в Иране начались призывы к национализации нефтяной промышленности. В марте 1951 года премьер-министр Али Размара высказался против национализации, через четыре дня он был застрелен при выходе из мечети.
В апреле 1951 года шах назначил премьер-министром Мохаммеда Мосаддыка выступавшего за национализацию, а 1 мая подписал закон о национализации АИНК, после того как он был единогласно принят меджлисом.
После национализации добыча нефти практически остановилась из-за отъезда британских специалистов и введённого Британией нефтяного эмбарго. 16 июля 1952 года, после того как Мосаддык потребовал для себя чрезвычайных полномочий и подчинения ему армии, шах отправил его в отставку.
Это вызвало всеобщую забастовку и восстание в Тегеране и 22 июля шах был вынужден снова назначить Мосаддыка премьер-министром.
В октябре 1952 правительство Мосаддыка разорвало отношения с Англией.
В феврале 1953 года Мосаддык предложил шаху покинуть Иран, заявив, что монарх должен царствовать, а не управлять.
В то же время британцам удалось добиться американской поддержки в свержении Мосаддыка, согласившись на раздел нефтяных прибылей с ними.
Планировавшийся переворот получил название "Операция Аякс".
16 — 18 августа шах находился во временном изгнании в Багдаде (Ирак), 18 — 22 августа — в Риме (Италия).
В августе 1953 года, связанные с троном военные, во главе с генералом Ф. Захеди, при англо-американской поддержке совершили государственный переворот и свергли правительство Национального фронта Мосаддыка, вся полнота власти в стране фактически перешла в руки шаха.
19 сентября 1954 года правительство Ирана подписало соглашение с Международным нефтяным консорциумом (одобрено меджлисом 21 октября). По этому соглашению 95 % акций Международного нефтяного консорциума (сокращённо МНК) принадлежит 8 компаниям: 40 % у бывшей АИНК, переименованной в «British Petroleum»; 14 % у англо-голландской «Royal Dutch Shell»; 35 % у американской «большой пятёрки» («Стандарт ойл оф Нью-Джерси», «Сокони мобил ойл», «Стандарт ойл оф Калифорниа», «Тексако», «Галф ойл корпорейшн») и 6 % — у французской «Компани франсез де петроль». Иран получал 50 % чистой прибыли. Срок действия соглашения определён на 25 лет — до конца 1979 года с последующим продлением до 1994 года. Соглашение фактически ликвидировало постановление 1951 года о национализации нефтяной промышленности.
В 1957 году ; при содействии ЦРУ и Моссада была создана тайная политическая полиция САВАК.
Так же, Джон Перкинс в книге «Confessions of an Economic Hit Man» приводит следующее: « …в 1951 году, когда Иран восстал против британской нефтяной компании, эксплуатировавшей и природные ресурсы Ирана, и его народ (компания была предшественницей British Petroleum, сегодняшней ВР), очень популярный, демократически избранный иранский премьер-министр Мохаммед Моссадык (журнал Time назвал его человеком года в 1951 году) национализировал всю нефтяную промышленность страны.
Разъяренные англичане обратились за помощью к США, своему союзнику во Второй мировой войне. Однако оба государства опасались, что военные репрессии спровоцируют Советский Союз на поддержку Ирана.
И тогда вместо морских пехотинцев Вашингтон послал в Иран агента ЦРУ Кермита Рузвельта (внука Теодора Он великолепно выполнил свою задачу, расположив к себе людей — как взятками, так и угрозами.
Затем с его подачи они организовали уличные беспорядки и демонстрации, которые создавали впечатление, что Моссадык был непопулярным и неподходящим лидером.
В конечном итоге Моссадык был побежден. Остаток жизни он провел под домашним арестом. Проамерикански настроенный шах Мохаммед Реза стал полновластным диктатором.»
Внешняя политика Ирана
В 1957 году Иран объявил своей территорией Бахрейн, бывший колонией Великобритании. В 1971 году, после проведения в Бахрейне референдума, на котором большинство населения высказалось за независимость от Великобритании, но и против вхождения в состав Ирана, было образовано новое государство, с которым Иран установил дипломатические отношения.
1960-е и 1970-е годы
В 1960-х и 1970-х годах во внешней политике Ирана произошли существенные изменения и появились принципиально новые её направления.
Во-первых, шах резко расширил масштабы экономического сотрудничества с социалистическими странами.
Это было обусловлено нежеланием Запада содействовать строительству базовых отраслей промышленности Ирана; более выгодными условиями внешнеэкономического сотрудничества с СЭВом; стремлением Тегерана к выгодному балансированию между двумя противоборствующими системами, позволяющему проводить более самостоятельную внешнюю политику; попыткой обеспечить Ирану тылы на его северных границах на случай возникновения конфликта в районе Персидского залива; надеждами нейтрализовать влияние Багдада на формирование советской политики на Ближнем Востоке.
Шах, поддерживая дружественные отношения с Советским Союзом, трижды посещал СССР: в 1956, 1965 и 1972 годах. В 1963, 1966 и 1972 годах между СССР и Ираном заключались соглашения о сотрудничестве в экономической и технической сфере, строительстве различных промышленных объектов и т. д. Основным объектом советско-иранского сотрудничества стал Исфаханский металлургический комбинат (с 1967).
Важное значение для обеих стран имела «сделка века» о поставке по Трансиранскому газопроводу иранского газа в Закавказье и аналогичного количества сибирского газа в Западную Европу по ирано-европейским контрактам, что открыло Тегерану «окно в Европу». Параллельно советско-иранскому сотрудничеству развивались связи Ирана со странами Восточной Европы, особенно с Румынией, имевшей излишние для неё мощности по производству нефтедобывающего оборудования.
Во-вторых, Тегеран принял активное участие в создании ОПЕК и борьбе нефтедобывающих стран за установление равноправных отношений с промышленно развитыми странами Запада и прежде всего, за повышение цен на нефть и увеличение отчислений за право её добычи.
В 1973 году всё имущество МНК было передано Иранской национальной нефтяной компании (ИННК) с гарантией поставок нефти в распоряжение МНК в течение 20 лет и отчисления последним в пользу Тегерана 60 % суммы прибылей. В результате повышения цен на нефть и отчислений от МНК в пользу ИННК нефтяные доходы Ирана выросли с 2,4 млрд долл. в 1972 году до 20 млрд в 1974 году.
В-третьих, во внешней политике шаха появляются не только проимпериалистические, но и империалистические черты, подкрепленные стремительным ростом военного потенциала Ирана (военные расходы за 1970-е годы выросли в 20 раз), планами установления контроля Ирана над «керосиновой бочкой» планеты — Персидским заливом, что поставило бы мировую капиталистическую экономику в определённую зависимость от Тегерана.
Создав самый сильный в мире флот судов на воздушной подушке, самую совершенную в третьем мире ракетную систему ПВО, превосходя по ВВС и вертолётному парку всех членов НАТО, кроме США, Иран добивался подавляющего контроля над важнейшей транспортной нефтяной артерией мира — Ормузским проливом.
Добиваясь присутствия на другом берегу пролива, шах вмешался во внутренний конфликт в Омане и послал свои войска против партизанского движения в этом султанате. С остальными арабскими государствами у Тегерана сложились напряжённые отношения. Шах прилагал большие усилия к поддержанию дружественных отношений с Пакистаном и Афганистаном, поскольку опасался сепаратизма белуджей..
1 декабря 1971 года, после вывода английских войск из Персидского залива и образования Объединённых Арабских Эмиратов, иранские войска заняли три острова в Ормузском проливе: Абу-Муса, Томбе Бозорг и Томбе Кучек под предлогом, что эти острова были до прихода англичан иранской территорией (англо-иранские переговоры и протесты некоторых арабских стран по этому поводу продолжались до октября 1972 года).
Шах поддерживал монархии Персидского залива. В ходе гражданской войны в Йемене (1962—1970) Иран оказывал поддержку монархистам. Похожая политика проводилась в Омане, куда в 1973 году был отправлен экспедиционный корпус, сыгравший важную роль в подавлении там антимонархистского партизанского движения в провинции Дофар.
Мохаммед Реза был первым из мусульманских лидеров, установившим дипломатические отношения с Израилем, что использовало радикальное мусульманское духовенство для критики шаха как «пособника политики сионистов».
Достаточно напряжённые отношения сохранялись с Ираком. В 1975 году было подписано Алжирское соглашение с Саддамом Хусейном. Конфликт, однако, перешёл в открытую войну только после свержения шаха, когда революция и репрессии ослабили иранскую армию настолько, что Саддам Хусейн решился напасть на Иран.
Внутренняя политика шаха и серия радикальных реформ
В 1963 году шах начал крупную программу радикальных экономических и социальных реформ, получившую название «Белая революция». Изначально программа включала в себя 6 пунктов, впоследствии к ним было добавлено ещё 13.
Важной частью программы была земельная реформа, в ходе которой правительство на доходы от экспорта нефти выкупало земельные участки у помещиков с последующей перепродажей их по цене на 30 % ниже рыночной и в рассрочку обрабатывавшим их крестьянам. К 1970 году землю получили 1,2 млн крестьянских семей (около половины всех иранских крестьян). Были национализированы леса и пастбища.
Развернулась индустриализация, при содействии государства строились современные металлургические, машиностроительные, нефтехимические, автомобилестроительные, судостроительные и самолётостроительные предприятия.
В то же время часть государственных предприятий была приватизирована с распространением программ участия рабочих в прибыли.
Радикальные реформы вызвали оппозицию консервативно настроенных широких народных масс и мусульманского шиитского духовенства. Сам шах пытался порвать со многими исламскими традициями, даже ввёл ненадолго летосчисление не от хиджры, а от начала династии Ахеменидов (1976 год был объявлен им вместо 1355 года хиджры 2535 годом шахиншахской власти); вскоре он был вынужден отменить это непопулярное нововведение.
В 1973 году в Иране был установлен авторитарный однопартийный режим, всем гражданам было велено принадлежать к правящей партии, а все прочие общественные объединения запрещены.
Изгнание и смерть шаха
Исламская революция 1979 года в Иране свергла монархию: несколько попыток шаха силой навести в стране порядок привели лишь к большему обострению ситуации и 16 января 1979 года шах бежал из Ирана вместе с семьей (что предполагалось изначально как тактический манёвр для снятия социального и политического напряжения). На волне реакции против реформ последних шахов к власти пришли исламские фундаменталисты во главе с аятоллой Хомейни.
Первоначально Мохаммед Реза направился в Египет, затем жил в изгнании в Марокко, на Багамах и в Мексике; исламские власти Ирана требовали его выдачи. Тем временем, состояние здоровья бывшего монарха ухудшилось.
У него была обнаружена неходжкинская лимфома.
Прибытие Мохаммеда Резы на лечение в США вызвало в ноябре 1979 года захват мусульманскими экстремистами американского посольства в Иране и острый международный кризис. Свергнутый шах покинул США и перебрался в Панаму, а затем снова в Египет, где ему была оказана срочная медицинская помощь, в том числе спленэктомия, выполненная доктором Майклом Дебейки
Однако шах умер от осложнений макроглобулинемии Вальденстрёма (тип неходжкинской лимфомы) 27 июля 1980 года, в возрасте 60 лет.
Президент Египта Анвар Садат объявил национальный траур и распорядился провести государственные похороны. В траурном шествии через Каир рядом с семьей Пехлеви приняли участие Анвар Садат, Ричард Никсон и Константин II, король Греции. Похоронен последний шахиншах Ирана в каирской мечети ар-Рифаи рядом с шурином — предпоследним королём Египта и Судана Фаруком I.
Джон Перкинс в книге «Confessions of an Economic Hit Man» так описывает этот эпизод: «Шах бежал в Египет в январе 1979 г., а затем с диагнозом рака улетел в нью;йоркскую больницу. Последователи аятоллы Хомейни потребовали его возвращения. В ноябре 1979 г. вооруженная толпа исламистов захватила здание посольства Соединенных Штатов в Тегеране и удерживала пятьдесят два американских заложника в течение последующих 444 дней. Президент Картер пытался договориться об освобождении заложников. А когда переговоры потерпели неудачу, он дал добро на военно;спасательную операцию, начатую в апреле 1980 г. Это была катастрофа и тот молоток, который вколотил последний гвоздь в крышку гроба президентства Картера.»
Огромное давление, оказанное американскими коммерческими и политическими группами, вынудило больного раком шаха покинуть Соединенные Штаты.
С самого дня своего бегства из Ирана ему было тяжело найти убежище, все прежние друзья отвернулись от него. Шах получил приют лишь в Панаме, где генерал Торрихос проявил сострадание и предложил ему убежище, несмотря на всю свою неприязнь к политике шаха.
Муллы потребовали выдачи шаха в обмен на заложников, удерживаемых в американском посольстве.
Те, кто выступал в Вашингтоне против Соглашения по Каналу, обвиняли Торрихоса в коррупции, сговоре с шахом и в том, что он подвергает опасности жизни американских граждан. Они также требовали, чтобы шаха выдали Хомейни. Как ни странно, несколькими неделями ранее многие из них были самыми горячими сторонниками шаха.
В конечном счете, горделивый король королей вернулся в Египет, где и умер от рака.
Место упокоения Мохаммеда Резы Пехлеви в каирской мечети ар-Рифаи
Интересно, что находясь в изгнании, Мохаммед Реза надеялся получить прибежище в Англии. Английская королева считала, что Британия не должна отказывать ему в этом, учитывая осуществлявшуюся им многолетнюю поддержку британских интересов на Ближнем Востоке.
Премьер-министр Маргарет Тэтчер сочувственно отзывалась о шахе, который, по её мнению, был «надежным и полезным другом Великобритании».
Однако коллегией Форин-офис было решено, что позволить ему поселиться в Англии было бы политически неверно, так как это окажет негативное влияние на британские отношения с новой исламской республикой.
На бывшего британского посла в Иране Дениса Райта была возложена особая миссия — встретиться инкогнито на одном из Багамских островов с шахом и убедить его принять решение британского правительства (правительство Тэтчер не хотело оказаться в ситуации, когда шаху пришлось бы отказывать во въезде на границе), — с чем Денис Райт успешно справился.
Ничто не могло развеять горькое разочарование шаха в связи с этим.
Вот такая бурная историческая биография! Но мы видим из нее что Реза-Пехлеви хоть и был талантливым политиком, сумевшим достичь королевской власти и стать королём королей тем мне менее лично сам борьбу с иранскими коммунистами не вел!
Да и наверно это правильно тем более что у него была созданная и обученная специалистами из Израильского Моссада политическая полиция САВАК.
ч.4 История создания и деятельности САВАК
САВАК, в Европе известный также под названием «SAVAK»;; — «Sazman-e Ettela’at va Amniyat-e Keshvar») — Министерство государственной безопасности Ирана времён правления шаха Мохаммеда Реза Пехлеви (1957—1979).
Официальное название на русском языке — «Сазман-е Эттелаат ва Амният-е Кешвар» (Служба информации и безопасности страны).
История создания САВАК
После свержения в результате государственного переворота правительства Мохаммеда Мосаддыка 19 августа 1953 года, шах решил создать эффективную службу внутренней безопасности, чтобы укрепить монархический режим, и таким образом поставить политических оппонентов под наблюдение тайной полиции и подавить диссидентские движения.
Рассматривая армию как главную политико-силовую опору режима, иранский шах в послемосаддыковский период стал придавать большое значение реорганизации полиции и спецслужб, с помощью которых в стране начались жёсткие систематические репрессии по отношению к оппозиционным группам и инакомыслящим.
Среди подобных структур самой значительной стала «Организация безопасности и информации страны» («Сазман-е Эттелаат-е ва Амният-е Кешвар», сокращённо «САВАК»).
Согласно энциклопедии, Iranica:
« Полковник армии США, работавший на ЦРУ, был направлен в Персию в сентябре 1953 года, для работы с Теймур Бахтияром, который был назначен военным губернатором Тегерана в декабре 1953 года и сразу же начавший собирать ядро новой разведывательной организации. Полковник армии США работал в тесном контакте с Бахтияром, директором новой разведывательной организации и его подчинёнными, проводя курсы по профессиональной подготовке её членов в основах разведывательных методов, такими как наблюдение и методы ведения допроса, использование разведывательных сетей и обеспечение безопасности.
Эта организация была первой современной эффективной разведывательной службой, работавшей в Персии. Её главное достижение на начальном этапе было обнаружение и разгром в сентябре 1954 года большой группы коммунистической сети партии Туде, которая была создана в вооруженных силах Персии». »
Формирование секретных полицейских структур Ирана началось при помощи американских военных экспертов и специалистов из спецслужб в 1955 году. Израиль направил в Иран своих спецпредставителей из «Моссад», одним из них был полковник Яаков Нимроди.
В марте 1955 года миссия полковника армии США была заменена на более постоянную группу из пяти сотрудников ЦРУ, специалистов в области тайных операций, анализе информации и в области контрразведки, включая Герберта Нормана Шварцкопфа (отец генерала Нормана Шварцкопфа, мл., американский военачальник, возглавлявший группировку Многонациональных сил во время войны в Персидском заливе в 1990—1991 годах), который обучил практически всё первое поколение персонала САВАК [источник не указан 3236 дней].
Агентство тесно сотрудничало с ЦРУ, направляя своих агентов на военно-воздушную базу в Нью-Йорке для обмена опытом и обсуждения тактики проведения допросов[5]. В 1956 году это агентство было реорганизовано, и получило название «Сазман-е Эттелаат-е ва Амният-е Кешвар» (САВАК).
В 1960—1961 годах специалисты из ЦРУ были заменены командой инструкторов из израильского Моссада.
В 1965 году специалисты из Моссада, в свою очередь, были заменены собственными инструкторами САВАК.
Бывший аналитик ЦРУ по Ирану, Джесс Дж. Лиф в интервью 6 января 1979 года заявил, что инструктора ЦРУ обучали сотрудников САВАК методам пыток нацистов.
В США были заинтересованы в создании в Иране такого агентства, которое в своей деятельности стало бы уделять основное внимание проведению контрразведывательных операции против советской агентуры.
« …новобранцы, которые были назначены в эту новую службу, проходили подготовку в Соединенных Штатах, позднее в Израиле, где они изучали методику разведки и контрразведки» »
— отметил посол США в Тегеране.
Они были подготовлены не только в сфере работы в полиции, но также в анализе советской техники, а также направлены на выявление современных советских электронных достижений в области шпионажа [
В конце 1950-х и начале 1960-х годов, основное внимание США было сосредоточено не на событиях внутри Ирана, а на борьбе с СССР и социалистическим лагерем в целом. Растущая зависимость США от САВАК в качестве главного источника разведданных для своих нужд были отчасти результатом растущей уверенности в режиме шаха.
В намерениях по разработке более широких полномочий в рамках САВАК, иранцы стремились заручиться поддержкой израильских спецслужб и Великобритании. Службы безопасности Израиля и Великобритании, действуя из своих государственных интересов, довольно часто обращались к Ирану с просьбой о помощи в проведении в регионе спецопераций.
В 1960-х годах Моссад стал более активно сотрудничать с шахским Ираном в сфере региональной безопасности, начиная от обучения персонала САВАК методам ведения следствий и заканчивая проведением широкого спектра совместных операций.
Законопроект о создании САВАК был внесён на рассмотрение в меджлис 20 января 1957 года, на заседании которого Сенат одобрил её.
Официально САВАК был основан 20 марта 1957 года особым законом шаха, как организация, которая должна была собирать сведения о политической оппозиции монархическому режиму династии Пехлеви, а также пресекать любые антигосударственные действия. Окончательно закон об учреждении САВАК был утверждён меджлисом XIX-го созыва 18 октября 1957 года.
В нём в качестве главных целей организации объявлялись:
сбор необходимой информации для защиты национальной безопасности;
предотвращение деятельности групп, идеология которых противоречит принципам конституции;
предотвращение заговоров, направленных против безопасности и т. п.
Естественно, под понятием «национальная безопасность» в тексте закона подразумевалась безопасность верховной власти шаха и в целом безопасность существовавшей иранской политической системы.
Спецслужбы САВАК были сформированы при активной помощи американской ЦРУ, британской «MI-6» и израильских офицеров из «Моссад». Довольно быстро секретная служба САВАК превратилось в эффективное и грозное секретное агентство внутренней и внешней безопасности, первостепенная цель которой состояла в том, чтобы устранять угрозы режиму шаха, как внутри страны, так и за пределами Ирана.
Согласно тексту закона, спецслужбы САВАК должны были защищать «интересы государства и предотвращать каждый тайный заговор против общественного порядка».
САВАК тесно сотрудничала с армией и другими полицейскими службами Ирана: (МВД, жандармерия и т. д.), а также располагала законодательными и исполнительными полномочиями.
В некоторых случаях это позволяло САВАК производить аресты без судебного ордера и задерживать подозреваемых без предъявления обвинений в течение длительных периодов времени.
По словам польского писателя Рышарда Капущинского, САВАК несла ответственность за:
Цензуру прессы, книг и фильмов
Допросы и часто пытки заключённых
Наблюдение в отношении политических оппонентов
Хотя спецслужбы САВАК в основном занимались борьбой с «советской угрозой» и левыми террористическими группами, в конечном итоге они были предназначены для выявления и запугивания политических противников шаха
За короткий срок САВАК показал эффективность своей работы но как это часто бывает в азиатских странах где правит восточная деспотия обновлено побочным ее эффектом стала и «дурную слава».
В его застенках к заключённым применялись самые изощрённые пытки. Американский автор Б. Рубин не исключает того, что «технике пыток» сотрудники САВАК были обучены специалистами из ЦРУ.
С целью устранения представителей оппозиции сотрудники САВАК проводили своеобразные «превентивные» меры. Так, организовывались рейды в предполагаемые места встреч членов оппозиционных групп и левых партий. В случае обнаружения в таких местах находившихся в розыске лиц они без предупреждения уничтожались. А в отчётах или сообщениях для СМИ подобные действия сотрудников САВАКа объяснялись тем, что якобы последние открыли огонь в ответ на вооружённое сопротивление участников встречи.
Некоторые политологи отмечают, что репрессии САВАК в 1960-х и 1970-х годах были преднамеренными действиями шаха в борьбе с программой СССР по дестабилизации внутриполитической ситуации в Иране, как одного из главных союзников США, и с такими террористическими группами, какими являлись «Федаине Ислами» и «Моджахедин-Э Хальк».
Справка: Федаины ислама (перс. ;;;;;;; ;;;;;;) или Джам'иат Фида`иан Ислами (перс. ;;;;; ;;;;;;; ;;;;;;; Союз самопожертвающих за ислам) — шиитская организация, основанная 21-летним студентом теологии Сейедом Наввабом Сефеви.
Идеология и основание
Основатель группы ознакомился с идеями Мусульманского Братства во время присутствия в Наджафе. Вскоре он начал распространять их среди иранцев. Его идеи об самостоятельности Ирана встретили хорошую почву, так как вторжение войск СССР и Великобритании в Иране вызвали недовольство среди иранцев, как и Западом, так и СССР.
После окончания Второй мировой войны Сейед Навваб Сефеви объединил единомышленников и их помощью основал Союз самопожертвующих за ислам.
Идеология организации основалось на Фикх Джафаритского Мазхаба, и они верили в основном, в необходимости очистки ислама от некоторых недостоверных, морально запятнанных персон, также предоставили требования о запрете алкоголя, табака, наркотиков, кинофильмов, ростовщичества, уменьшения внедрения западных нравов в стране. Костяк организации был окончательно сформирован к 1946 году.
История организации
Вскоре после сформирования организации, Сейед Хуссайн Имами, убил Ахмада Касрави, писателя-секуляриста и антиклерикала. Сейед Имами был схвачен на месте убийства. Секуляристкая интеллигенция Ирана потребовала казнить его публично на устрашения других антисекуляристов, но духовенство Ирана не позволило шаху сделать этого. Следующей жертвой организации стал Абдуль-Хуссайн Хажир.
Вскоре основными врагами группы стали члены правительства, которые высказались против национализации нефтепромышленности страны. 26 летний плотник, Халил Тамасби, застрелил премьер-министра Ирана Хадж-Али Размара, но под давлением влияния группы Тамасби также спасся от смертной казни. Несколько недель спустя после убийства Размара был убит также Ахмада Зангене, министр просвещения и культуры.
После этого, 3 июня 1951 иранское правительство начало массовые аресты подозреваемых в сотрудничестве с федаинами. Арестовали и Сейеда Навваба Сефеви. Но оставшиеся на свободе члены группы продолжали действовать и осуществили нападение на Яхья Бахтиари, двоюродного брата Шахбану, но убить его не удалось.
После второго назначения Моссадыка на пост премьер-министра, арестованных отпустили на волю. Но федаины не поддержали социалистический путь Моссадыка и не помешали планам его свержения, имеются даже некоторые сведения об действиях группы против Моссадыка.
После свержения Моссадыка группа на некоторое время исчезла со сцены, но после усиления внедрения западных нравов в стране, 2 ноября 1955 сторонники группы безуспешно попытались убить Хуссайн Ала и были схвачены полицией. С ними были арестованы и все подозреваемые в сотрудничестве с организацией. Навваб Сефеви, вместе с Халилом Тамасби и Мозаффером Зуль-Кадром, были приговорены к расстрелу. Сефеви был казнён 18 января 1956 года.
После казни Сейеда Навваба группа исчезла со сцены, но через десять лет казни Сейеда Сефеви его сторонники участвовали в убийстве премьер-министра Ирана Хасан Али Мансура 27 января 1965 г.
Справка: Организация моджахедов иранского народа или Моджахедин-э Халк (перс.) — иранская леворадикальная организация, ведущая борьбу против Исламской Республики Иран. Признана террористической организацией Ираком и Ираном.
26 января 2009 года Европейский союз убрал организацию из списка террористических. В 2012 году США убрали организацию из списка террористических
Организация моджахедов иранского народа
Logo of the People's Mujahedin of Iran.png
Лидер
Масуд Раджави
Дата основания
1965
Штаб-квартира
Париж, Франция
Идеология
исламский социализм, левый национализм
Сайт
Official site of PMOI
Commons-logo.svg Медиафайлы на Викискладе
Содержание
Названия Править
Кроме аббревиатуры ОМИН, организация также известна под названиями МЕК (Моджахедин-э Халк) и «Народные моджахеды Ирана», а её вооружёное крыло — «Национально-освободительная армия Ирана». Она считается основателем Национального совета сопротивления Ирана, объединяющего все оппозиционные иранские силы.
История
ОМИН была организована в 1965 году студентами Тегеранского университета, недовольными шахским режимом. Целью организации было создание в Иране социалистической республики; построения на основе бесклассового общества, лишённого любых форм диктатуры и эксплуатации, которое, впрочем, называли не коммунизмом, а тоухидным обществом
В 1970-х годах активисты ОМИН организовали ряд террористических акций. В это время от Моджахедин-э Халк откололось марксистско-ленинское крыло — Пейкари (перс. ;;;;;; — борьба), поставившее своей целью создание в стране Народно-демократической республики. К 1978 году ОМИН насчитывала 100 тыс. членов.
Первоначально организация приветствовала Исламскую революцию 1979 года и захват американского посольства в Тегеране, однако, подвергнувшись террору со стороны режима аятолл, перешла в оппозицию к новому правительству и возобновила вооружённую борьбу.
28 июня 1981 года был произведён взрыв в штаб-квартире Исламской республиканской партии, унёсший жизни 72 высших чинов правительства, включая лидера ИРП и председателя Верховного суда аятоллу М. Х. Бехешти, 2-го лица в стране.
30 августа в результате организованного ОМИН взрыва в канцелярии премьер-министра погибли президент Ирана Мохаммед Раджаи, премьер-министр Мохаммед Бахонар и министр внутренних дел Х. Вахид-Достгерди, тяжело ранен министр обороны С. М. Намджу. Всё это время члены организации подвергались террору со стороны иранских сил безопасности и несли значительные потери, арестованных моджахедов жестоко пытали.
Потери организации с лета 1981 г. по лето 1984 г. составили более 20 тыс. человек.
В июле-августе 1981 года по исламскому режиму в Иране была нанесена целая серия ударов: нападение на резиденцию генерального прокурора, взрыв в канцелярии премьер-министра, атаки на казармы «стражей исламской революции» и полицейские участки. Пик пришёлся на 8-10 августа, когда в разных городах прогремело около 60 взрывов
Сентябрь 1981 года — уличные бои в г. Мехабад, нападение на здание меджлиса, 5 сентября – взрыв канцелярии Генерального прокурора исламской революции А. Коддуси (последний погиб), 12 сентября – убийство в Тебризе бывшего кандидата в президенты, видного лидера исламистов аятоллы А. Мадани.
С 1982 года она перебазировалась во Францию, а в 1986 году — в Ирак, с территории которого совершала вооружённые вылазки на территорию Ирана в ходе ирано-иракской войны.
Рассчитывая воспользоваться Моджахедин-э Халк как тараном против иранских войск, правительство Ирака расквартировало её членов на ирано-иракской границе в хорошо укреплённых военных базах с тяжелой бронетехникой, артиллерией, танками и вертолетами.
В июле 1988 года крупные силы ОМИН при поддержке иракской армии провели наступательную операцию «Вечный свет», дойдя до города Исламабаде-Гарб. В ходе ответной (и последней в этой войне) операции иранских войск (операция «Мерсад») силы ОМИН были разгромлены, а в ходе последующих экзекуций в тюрьмах Ирана были казнены десятки тысяч заключённых — членов организации. В 1992 году бойцы Моджахедин-э Халк атаковали иранские посольства в 13 странах мира.
В апреле 2003 года в ходе вторжения американо-британских войск в Ирак отряды ОМИН были разоружены силами коалиции, а члены организации заключены под стражу, где находятся до сих пор. По некоторым данным Human Rights Watch, ОМИН ответственна за жестокие пытки над своими членами
Один из историков в своей книге комментирует следующее: «По сравнению с большинством своих соседей, шахский режим Ирана был намного свободнее, чем социалистические военные диктатуры или консервативные религиозные монархии региона»
Поворотным пунктом в репутации САВАК, к тому времени успевший прославится безжалостной жестокостью к оппонентам режима, стало нападение небольшой группы вооружённых марксистов на жандармский пост в каспийской деревне Сиях-Кель (провинция Гилян) 8 февраля 1971 года.
По данным историка Ерванда Абрамяна, после этого нападения следователи САВАК были отправлены за границу для «…обучения у научных кадров в целях предотвращения нежелательных случаев смерти от „грубой силы“…»
В подготовке и повышении квалификации сотрудников организации, помимо американских, значительную помощь Ирану оказывали спецслужбы Турции и Франции.
Ну и возвращаемы теперь к нашему рассказу о САВАК!
Первым директором САВАК был генерал Теймур Бахтияр. Генерал Бахтияр, как крупный землевладелец, пытался предотвратить реформы «белой революции шаха и народа» и, по некоторым сведениям, с этой целью хотел организовать военный переворот и установить правую диктатуру под своим руководством. В 1961 году из-за подготовки «государственного переворота» генерал Бахтияр был освобождён со своего поста и в 1962 году выслан из страны.
САВАК и лично шах имели систематические контакты с ЦРУ, Моссадом и западноевропейскими спецслужбами.
Порою получаемые из западных спецслужб сведения имели для главы государства исключительное значение. Так, когда могущественный руководитель САВАК генерал Теймур Бахтияр во время поездки в США в доверительных беседах с американскими коллегами допустил нелояльные высказывания в отношении главы государства, то американцы немедленно известили об этом шаха. Бахтияр обосновался в Багдаде, где создал антишахский центр, в деятельности которого принимали участие, в частности, представители партии Туде.
12 августа 1970 года Бахтияр убит в Ираке во время охоты подосланными из Тегерана саваковцами.
В связи с этим известный французский журналист Жерар де Вилье писал:
«…Он был убит аппаратом, который был создан им же самим»
Преемник Бахтияра — генерал Хассан Пакраван был уволен шахом в 1965 году из-за слишком «мягкого» отношения к оппозиции. Генерал Пакраван имел доброжелательную репутацию, что выражалось, например, в частых беседах с муллой Хомейни во время завтрака, а также перевод Хомейни из тюрьмы под домашний арест.
Суд вынес Хомейни смертный приговор за «подстрекательство к мятежу против монархии и государственной безопасности». Хассан Пакраван вмешался, чтобы предотвратить казнь Хомейни на том основании, что это вызовет «гнев простого народа Ирана».
Однако после иранской революции, Хассан Пакраван был одним из первых должностных лиц шаха кто был казнён.
Место генерала Пакравана занял генерал Нематолла Нассири (перед назначением руководившим Имперской гвардией «бессмертные»). Генерал Нассири обладал харизматическими способностями руководителя и организатора на своём новом и ответственном посту, что выразилось в кардинальном улучшении системы деятельности политической полиции.
Нематолла Нассири был полностью солидарен с жестким политическим курсом шаха, который был направлен на подавление любого инакомыслия антишахского содержания, уничтожение лево- и праворадикальных экстремистских вооруженных групп и сохранение монополии правящей династии на власть.
6 июня 1978 года, после 13 лет руководства САВАК, генерал Нассири был снят с поста в связи с революционными событиями в Иране и заменен на генерала Нассера Могадама. В глазах оппозиции, генерал Нассири, в течение всего своего времени пребывания в должности главы САВАК считался самым ненавистным человеком в Иране, который был склонен к «жестокости и садизму»
15 февраля 1979 года он был казнен, как один из первых чиновников шаха.
Написанные и опубликованные властями республики после крушения шахского режима мемуары генерала Хоссейна Фардуста содержат большое количество сведений относительно сотрудничества и связей ведущих деятелей шахского Ирана с представителями западных держав, главным образом США и Великобритании.
Но среди них, с точки зрения раскрытия особенностей правления Мохаммеда Реза Пехлеви, немалый интерес вызывают данные, которые позволяют вскрыть методы использования получаемых у разведслужб сведений в личных интересах, прежде всего для упрочения своей верховной власти.
Хоссейн Фардуст, например, пишет о том, что, получая от него данные относительно фактов казнокрадства, коррупции и других неблаговидных действий среди представителей высшего эшелона власти, шах на них порою не реагировал.
На первых порах у генерала это вызывало удивление, поскольку как глава «шахской инспекции» он вел тайное расследование деятельности определенных лиц или организаций по поручению самого шаха. Но все стало на своё место, когда глава «шахской инспекции» понял, что подобная информация иногда использовалась шахом для того, чтобы держать своё близкое окружение и всю политическую верхушку в повиновении и постоянном страхе
Численность персонала САВАК
Численность персонала САВАК на протяжении многих лет являлась предметом спора многих историков. С учётом того, что Иран никогда не раскрывал данные о количестве работников агентства — многие историки приводят противоречивые цифры всего персонала САВАК — 6,000] , 20,000, 30,000 и 60,000.
В одном их своих интервью, 4 февраля 1974 года шах заявил, что не знает точное число сотрудников САВАК.
Тем не менее, он оценил их общее число менее чем в 2.000 сотрудников На часто задаваемый вопрос о «пытках и зверствах» САВАК шах отвечал отрицательно, обозначив газетные сообщения о «произволе и жестокости САВАК» как ложь и клевету.[38] В распространённых после Исламской революции листовках указывалось, что в САВАК официально служило 15.000 иранцев, не говоря о множестве неофициальных сотрудников.
В журнале «Newsweek» от 14 октября 1974 года говорилось:
« «Постоянно на САВАК работает от 30.000 до 60.000 человек. Но это всего лишь костяк гораздо большего аппарата. Не менее 3 млн иранцев являются осведомителями и информаторами САВАК, которые работают в отелях, гостиницах, такси, школах, посольствах и консульствах, предприятиях и учреждениях, больницах (врачи), даже в общих спальнях и ресторанах, где иранские студенты живут и едят». »
Там же было указано, что 1/3 часть всех иранцев имели определённые связи с САВАК. В основном они являлсь осведомителями или фактическими агентами тайной полиции.
В 1980 году журналист Дэвид Фрост, во время интервью с шахом в Панаме, приводит иную цифру о численности персонала САВАК — в 1978 году, со слов шаха, сотрудников секретного агентства насчитывалось около 4000 человек.
Структура САВАК
Генерал Нематолла Нассири провёл реорганизацию всей системы спецслужбы САВАК, которая к моменту его прихода в руководство тайной полиции находилось в плачевном состоянии.
К 1970 году спецслужбы САВАК структурно было разделено на 9 основных Департаментов.
«Департамент I»
Кадры, учебные курсы, церемония, корреспонденция и секретариат.
«Департамент I» САВАК под начальством бригадного генерала Сейфоллаха Фроузина занимался обработкой административных дел. Департамент I состоял из персонала и отдела коммуникации и отдела, который занимался туристами.
«Департамент II»
Внешняя разведка, коммунизм, Афганистан, Ирак и Йемен.
«Департамент III»
Партия ТУДЕ, Национальный Фронт, заграничное студенчество.
«Департамент IV»
Собственное обеспечение.
«Департамент V»
Технический отдел.
Департамент V под командованием бригадного генерала Саеди нёс ответственность за технические вопросы. Генерал Саеди, несмотря на отсутствие специальных знаний, был эффективным менеджером. К моменту, когда генерал Фардуст вошёл в руководство САВАК, Департамент V был больше похож на антикварный музей чем на один из департаментов САВАК, ответственного за технические вопросы. Только единицы секретного оборудования «Департамент V» были на должном уровне. Остальные единицы оборудования были устаревшими и не отвечали даже тысячной доле потребностей САВАК [источник не указан 3236 дней].
Вскоре стало известно, что бригадный генерал Алави-Кия также присваивал деньги департамента. В ежегодном бюджете, он просил уделять своему отделу на закупку технического оборудования 5 млн таманов, но только 10,000 таманов из выделенной суммы было израсходовано на нужды департамента, остальную часть денег генерал Кия взял для собственных целей.
За время работы в САВАК, генерал Фардуст исправил недостатки департамента. Было приобретено новое оборудование в целях удовлетворения потребностей департамента в Тегеране, в столицах провинций и филиалов за рубежом.
Данные разведки подтверждают, что примерно 10 % раскрытия тайных организаций стали возможными благодаря использованию технических средств и 20 % — при помощи агентов, проникавших в организацию
«Департамент VI»
Финансовая администрация.
Директором «Департамент VI» был бригадный генерал Зангане. Он открыто присваивал 5 % бюджета, рассматривая это как своё законное право. «Департамент VI» проводил только официальный бюджет, который приходил из президентского бюро и министерства обороны. Эксперты по бухгалтерскому учёту контролировали все счета «Департамент VI».
«Департамент VI» был разделён на несколько секций. Секция счетов определяла и оценивала ежегодный бюджет и несла ответственность за платежи.
«Департамент VII»
Установление контактов и обмен оперативной информацией с секретными службами разных стран. При этом имелись контакты с офицерами спецслужб связи из следующих стран: ФРГ, Франция, Великобритания, Израиль, Италия, Иордания, Пакистан, Саудовская Аравия, Турция, США и др. [источник не указан 3236 дней]
«Департамент VIII»
Контрразведка.
Контрразведка САВАК вела довольно активную борьбу по пресечению разведывательной (шпионской) деятельности соответствующих органов других государств (в первую очередь против коммунистической агентуры).
Наряду с контрразведывательной деятельностью, «Департамент VIII» обычно выполнял и ряд смежных функций в области государственной безопасности, например, вёл борьбу против террора («Моджахедин-Э Хальк», «Федаине Ислами» и т. д.).
«Департамент IX»
Архив, паспортный отдел.
И 2 отделения САВАК — по Тегерану и по провинциям, которые в свою очередь подразделялись на 6 Отделений.
Отдел Национального Фронта;
Отдел Коммунистической партии;
Отдел общественных учреждений;
Отдел по делам рабочих;
Отдел по делам университетов;
Отдел по делам базаров.
Во всех отделениях САВАК функционировали два подразделения, каждое подразделение имело персональную ответственность. Первый отдел нёс ответственность за проверку тайных операции, а второй сообщал об общественном недовольстве.
В отделении разведки также функционировали филиалы, в некоторых столицах провинций были созданы антишпионские отделы. Секции расследований также являлись неотъемлемой частью любого отделения САВАК.
Структура отделения САВАК в провинциях включала в себя руководителя, двух или трёх советников и определённое число охранников.
Формально САВАК был прикреплён непосредственно к офису премьер-министра. На самом деле директор САВАК докладывал премьер-министру выборочные сведения о политической ситуации в обществе и оппозиционных кругах. Два раза в неделю директор САВАК имел встречи с шахом, на которых обсуждались вопросы о положении дел в стране и по национальной безопасности.
После увольнения генерала Бахтияра, все спецслужбы Ирана были подчинены непосредственно Мохаммеду Реза Пехлеви, минуя парламент и кабинет министров с премьер-министром во главе.
Центральные структуры САВАК распределились следующим образом:
начальник,
заместитель начальника,
начальник Службы внешней разведки,
директор департамента,
заместитель директора департамента,
начальник отдела
руководитель отделения.
Против оппонентов режима тайная полиция САВАК применяла практически исключительно репрессивно-карательные функции.
Репрессии против коммунистов Туде и особенно левых исламистов, носивший массовый характер, лишний раз свидетельствовали о всесилии и всеведении шахского режима и его тайной полиции САВАК.
Совершенствуя и расширяя деятельность силовых секретных структур, шахский режим, с целью разгрома оппозиционных организаций, пользовался также «законными» мерами. Так, в 1957 году легальная деятельность партии «Иран», входившей в Национальный Фронт, была запрещена на базе антикоммунистического закона от 1931 года.
В этот период были сведены на нет свобода печати, слова, собраний и митингов.
Упрочение позиции шаха, расширение его прерогатив как главы государства происходило на фоне уменьшения роли законодательного органа страны.
Эта тенденция иранской политической жизни была непосредственно связана с финансовой, военной и политической поддержкой иранской верхушки, и прежде всего шаха, со стороны правительств США и Великобритании. В то же время превращение Ирана в полицейское государство вызывало во многих странах, как в социалистических, так и капиталистических, заметное недовольство.
В политических и университетских кругах США выражалось беспокойство по поводу того, что драконовские меры правительства шаха могут подтолкнуть промосаддыковские силы к тайному сотрудничеству с Советским Союзом.
На страницах крупнейших американских периодических изданий обращалось внимание на то, что, несмотря на рост получаемых от нефти валютных поступлений и на увеличение помощи из Запада, положение малоимущих и неимущих слоёв в стране ухудшалось. В качестве главных причин такого положения указывались рост казнокрадства, коррупции, а также неэффективность деятельности государственного сектора в области экономики.
В структурах САВАК выделялось особое бюро, которое располагало своими собственными тюремно-исправительными учреждениями, наиболее известными из которых были «Комитет и средства обслуживания Эвин» и тюрьма Каср.
В шахских застенках применялись довольно «эффективные» методы пыток и дознания: удары током, удары хлыстом, избиение, вставка в рот стакана без дна и заливка кипящей воды в прямую кишку, подвязывание к яичкам веса, извлечение зубов нехирургическими методами, протыкание тела гвоздями, пытки холодной водой и т. д.[50] Все эти действия выполнялись без всяких протоколов. Данные пытки применялись в основном к политическим оппонентам шаха — радикальным исламистам, членам военизированных организации «Федаине Ислами» и «Моджахедин-Э Хальк», сторонникам свергнутого премьер-министра Мосаддыка, республиканцам, коммунистам, заговорщикам из придворной знати.
Источники расходятся по поводу численности жертв САВАК и применением в его застенках бесчеловечных методов пыток и дознания. Через неделю после свержения шаха, журнал «Тайм» опубликовал статью, в котором спецслужбы САВАК были охарактеризованы как «самая ненавистная служба, которой иранцы боялись», где «пытали и были убиты тысячи оппонентов шаха.»
Федерация американских учёных (ФАУ) также подтверждает версию о том, что в период между 1963—1979 гг. «САВАК пытала и казнила тысячи политических заключенных», и то, что данное учреждение символизировало шахскую власть.
По сведениям генерал-майора ГРУ Сергея Крахмалова, бывшего военного атташе СССР в Тегеране, «…САВАК многие годы держала в страхе все население Ирана.
Даже высшие должностные лица страны вздрагивали при её упоминании»
Главная задача этой спецслужбы заключалась в борьбе с внутренней оппозицией. По словам того же Крахмалова, в застенках этой организации «…за 22 года её существования было замучено более 380 тысяч человек»
Сходные данные содержатся в книге «Ислам на пороге 21 века» (1989 г.) А. А. Игнатенко (ныне президента Института религии и политики и члена Совета по взаимодействию с религиозными объединениями при Президенте РФ) и Н. В. Жданова.
Однако, согласно недавним исследованиям политического историка эпохи шаха Ерванда Абрамяна, от рук САВАК погибло несколько сот оппонентов шаха, намного меньше, чем несколько тысяч заключённых, которые были убиты в Исламской Республике. Хотя некоторые заключённые при шахе подвергались пыткам, в целом, заключённые в письмах были склонны использовать такие слова, как «скука» и «однообразие», чтобы описать свою жизнь в камере, нежели «страх», «смерть», «террор», «ужас» и «кошмар», как описывают в письмах заключённые в Исламской Республике.
Ерванд Абрамян считает, что между 1971—1977 гг. (в эпоху самых жестоких репрессии САВАК) от рук сотрудников САВАК (и других полицейских и военных) погибли около 368 партизан и казнены менее 100 политических заключённых.
Один известный писатель был арестован, в тюрьме подвергался пыткам в течение нескольких месяцев, и, наконец, перед телекамерами он «сознался», что в его работах уделялось слишком много внимания социальным проблемам, и не обращалось должного внимания на достижения «белой революции шаха и народа».
К концу 1975 года 22 известных поэта, писатели, профессора, режиссёры театра и кино сидели в тюрьме за критику режима. И многие другие деятели культуры подвергались физическому давлению за отказ сотрудничать с властями.
К 1976 году репрессии САВАК были значительно смягчены благодаря гласности и контролю со стороны многочисленных международных организаций и иностранных газет.
Но это было как показало время и началом конца правления шахиншаха Мохамада пехлеви, Ибо тут был забыт важнейший принцип восточной политики еслиты не обьеш своего опоненна то завтра он тебя убьет!!
В 1976 году Джимми Картер был избран президентом Соединённых Штатов, и он поднял вопрос о правах человека в Иране, а также в Советском Союзе.
Шахский режим был вынужден смягчить методы борьбы с политическими оппонентами монархии.
Появившиеся после антишахской революции 1978—1979 гг. в иранской прессе секретные материалы из архива САВАК, а также данные из различных иранских и иностранных изданий, касающиеся истории последних лет правления шаха, свидетельствуют, что сотрудники и агентура организации вели систематическую слежку не только за оппозиционными организациями и деятелями, за инакомыслящими, но фактически и за всеми высокопоставленными государственными служащими, лояльными к шаху политическими деятелями, журналистами, предпринимателями, писателями и т. д.
Однако шахиншах Мохаммед как восточный деспот вместо того чтобы увеличить вдвое-втрое оклады сотрудников САВАКа и набрать еще больше штата, которого нужно было обучить новым методам работы!! Решил схитрить думая, что он самый умный!
Ибо, больше не полагаясь полностью на САВАК, шах в 1958 г. учредил специальную шахскую инспекцию, назначив её руководителем своего друга, генерала Хоссейна Фардуста, товарища по учёбе в Швейцарии. Эта организация предоставляла монарху данные относительно «темных сторон» в деятельности иранской элиты.
Офицер КГБ СССР Леонид Шебаршин в своей книге воспоминаний пишет:
« «Как общепринято, ворота в большинстве посольств отворялись комендантом, сидевшим в проходной, нажатием кнопки электродвигателя. Он же, контролировал и записывал в специальный журнал, имена лиц и номера дипломатических и служебных автомашин, покидавших посольство либо возвращавшихся обратно.
Интересно то, что напротив ворот посольства, в будочках производились такие же записи, но уже не посольскими комендантами, а работниками шахской тайной полиции — “Организации Безопасности и Информации Ирана” (САВАК), ежеминутно следившими за перемещениями иностранных дипломатов и работников посольства». »
Сотрудничество между спецслужбами США и Ирана было значительно расширено в течение 1970-х годов, когда агентам САВАК было разрешено проводить операции в США. Сотрудники САВАК собирали информацию о деятельности тех политэмигрантов, которые подозревались в заговоре, с целью свержения шаха. Помимо сбора необходимой информации, агенты САВАК также проводили тайные действия против иранских студентов, участвовавших в демонстрациях против шаха. В данных мероприятиях неоценимые услуги САВАК оказывало ЦРУ и Федеральное Бюро расследований
Интенсивные отношения американо-иранской разведки в конце 1970-х годов, проходили при стремлении шаха нейтрализовать активность иранской эмиграции с одновременным давлением американской администрации на руководство Ирана в области соблюдения и защиты прав человека. В начале 1977 года САВАК, обеспокоенный активизацией экстремистских групп в эмиграции, подозреваемых в установлении связей с зарубежными террористическими организациями, пообещал предоставлять американским чиновникам больше информации о политических заключённых в Иране — в обмен на расширение сотрудничества с западными разведывательными службами о деятельности политической эмиграции.
Один из историков исламской революции утверждал: «…не очень трудно будет попытаться узнать правду о работе ЦРУ в этой стране, поскольку сами спецслужбы САВАК вели слежку за ними».
Агентурная сеть САВАК охватывала и ряды уже существовавшей оппозиции. Агенты САВАК просачивались в различные группы оппозиции в Иране — марксистов, партизан, шиитских священнослужителей из окружения Рухоллы Хомейни, и основанного Мосаддыком «Национального Фронта»
. Информаторы САВАК были буквально в каждой из этих оппозиционных групп. Более или менее видные и одиозные члены и активисты оппозиционных движений арестовывались, похищались и подвергались различного рода пыткам в застенках САВАК.
Наиболее упорствующие уничтожались. Рассказы немногочисленных оставшихся в живых известных диссидентов режима, прошедших центры допроса и все ужасы шахских застенков, в один голос свидетельствовали о безграничной беспощадности методов САВАК.
Правозащитная организация «Amnesty International» на 1977 год оценивала количество политических заключённых в Иране от 25.000 до 100.000 человек.
После 1963 года шах расширил организацию безопасности, в том числе САВАК, число сотрудников которой выросло до 5300 человек, и большое число лиц, завербованных иранцев, по сути информаторов секретной службы.
Наряду с прямой ликвидацией представителей оппозиции режима шаха, САВАК был уполномочен и компетентен в оценках деятельности средств массовой информации и литературы, располагая прерогативами по своему усмотрению вводить цензуру на определённые рода издания газет, журналов, книг.
Для установления полного контроля над средствами массовой информации и подчинить их правительственному курсу, власти издали 30 июля 1955 года «Закон о печати», который гласил, что критические отзывы против религии и монархии подавлялись с постановления суда.
Оценка и цензура публикации вменялось в обязанности САВАК до 1963 года.
После 1963 года эти функции перешли непосредственно к Министерству Информации, которое было подчинено «Департаменту III».
Публиковать разрешалось лишь позицию правительства шаха и его союзников.
Газеты не могли комментировать актуальные события: печатать разрешалось дословно лишь официальное мнение властей.
Журналистов, нарушивших данные предписания, ждала тюрьма или пытка. Писатели, которые печатали критические или политически двусмысленные произведения, также должны были считаться с данным запретом.
К 1970 году число публикаций прессы сократились на 60 различных газет, из которых шах запретил 37, ссылаясь на их слишком незначительное издание. В 1970 году, число изданных книг равнялось 4.000; в 1975 году число опубликованных новинок снизилось до 1.000.
Законом «Об измене родине» от 1931 года было установлено, что сведения тайной полиции являлись неопровержимым доказательством виновности того или иного подсудимого, в то время как подсудимый был лишён права иметь собственного адвоката.
Допускалось получать признания под пыткой. Политические процессы «Об измене родине» рассматривал армейский трибунал. За измену родине была предусмотрена смертная казнь через расстрел, которую приводили в исполнение в течение 48 часов с момента оглашения судом приговора.
Известной арестанткой САВАК была Ашраф Дехгани, коммунистка из организации «ОПФИН», которую подвергли в тюрьме «варварской» пытке.
Ашраф Дехгани (перс. ;;;; ;;;;;;;, род. 1948) — иранская революционерка-партизанка, одна из самых известных женщин сопротивления как шахскому режиму, так и режиму аятолл. Организатор и руководитель Иранских народных партизан-фидаинов.
Азербайджанка по национальности. Подвергалась репрессиям и пыткам, в 1973 году успешно бежала из тюрьмы. Жила за границей. Автор мемуаров Torture and Resistance in Iran о пытках, тюрьмах и революционных организациях.
https://www.siahkal.com/english/part1.htm
Torture and Resistance In Iran
(Hemaseyeh Moghavemat)
Сбежать в эмиграцию ей удалось в 1973 году, после 2-х летнего заключения в тюрьмах САВАК, где в 1983 году она опубликовала книгу воспоминаний «Пытка и сопротивление в Иране».
Но вся правда о том как А.Дехгани удалось спастись состоит в том, что она была агентом внешней разведки СССР и собственно это была спец. операция по поводу ее освобождения что провели сотрудники КГБ СССР! По сути вся спецоперация свелась к прямому подкупу тюремщиков женской тюрьмы и потом тайном вывозе нашей героини в СССР. Откуда через время она всплыла во Франции где и окончательно осела. Ее организация в Иране была ликвидирована и в СССР больше в ее услугах не нуждались. Посему ее на время оставили на «консервации» возможно для будущих коммунистических революций в Иране. Однако если учитывать нынешние российско-иранские союзнические отношения в борьбе с все те ми же проклятыми американцами, то уже никто в современной Росии не нуждается больше в ее услугах….
Активисты оппозиции утверждали, что саваковцы научились практике пыток с помощью сотрудников ЦРУ, а также агентов израильского «Моссада» и «Шин Бет».
Шахские спецслужбы вели довольно активную внешнеполитическую деятельность. Основными противниками САВАК в этот период являлись спецслужбы Египта, других арабских стран и их союзника СССР.
При этом она опиралась на религиозные меньшинства региона: шиитов, христиан и евреев. Шах принимал непосредственное участие в конфликтах на Ближнем Востоке, полагая, что Иран не может стоять в стороне от политических и иных процессов, протекающих в регионе.
В арабо-израильских войнах (1956, 1967, 1973 гг.) шах не поддержал арабов, так как он полагал, что в случае ослабления арабского мира, Иран мог бы диктовать им свои условия, тем самым расширяя сферы геополитического влияния Ирана.
На этом я прерываю дальнейшее изложение истории САВКа. Все что далее в Иране происходило уже не имеет к истории распространение коммунизма в этой стране никакого значения. И является предметом исследований других историков…
Но в заключении скажу, что именно САВАК и все ее верховные руководители были той реальной силой, которая оградила Иран и иранский народ от массового заражения сознания людей ЧУМОЙ КОММУНИЗМА!
Да это было сделано очень кроваво и со всеми возможными нарушениями так называемых «прав человека»!
Но это было все же благом для Ирана и его народа позволившем избежать еще больших жертв и потерь когда вслед за очередным прокоммунистическим восстанием местных коммунистов на территорию Ира зашла бы Советская Армия и началось бы примерно та же история, что мы в дальнейшем в 80 его годы прошлого веке увидели на примере соседнего Афганистана!
ч.5 Конкретные примеры борьбы с иранскими коммунистами
Ну и тут я снова хочу начать с Ашраф Дехгани (перс. ;;;; ;;;;;;;, род. 1948) — иранская революционерка-партизанка, одна из самых известных женщин сопротивления как шахскому режиму, так и режиму аятолл.
Организатор и руководитель Иранских народных партизан-фидаинов. Азербайджанка по национальности. Подвергалась репрессиям и пыткам, в 1973 году успешно бежала из тюрьмы. Жила за границей. Автор мемуаров Torture and Resistance in Iran о пытках, тюрьмах и революционных организациях.
https://www.siahkal.com/english/part1.htmтЕЕ книга:»Torture and Resistance In Iran». Я в связи с этим обстоятельством решил попробоватьс вои силы в машином переворде и перевл впервые на русский язык эту интересную книгу. Которую вам и предлагаю прочесть и получить информацию о описываемых мною событиях так скать из незамутненного источника!
Введение Организации иранских Народных партизан Fadaee
Организация иранских народных партизан Fadaee
Глава 1
В бахмане 1349 (февраль 1971 ) Боевой Сиахкал открыл новую, значимую и решающую страницу в истории борьбы иранского народа. За империализм и реакцию в Иран Колокол начал звонить.
Храбрые дети нации поднялись, чтобы выполнить свою историческую миссию, нарушив многолетнее молчание, разрушить миф о непобедимости врага, поднять огромную силу масс и открыть путь к свободе от угнетения, страданий, лишений.
В течение четырех месяцев после Сиахкаля многие полицейские участки были успешно обысканы, а многие банки экспроприированы. Подготовка прошла успешно, хотя неопытность принесла свои плоды, и многие революционеры были захвачены режимом и убиты расстрелом.
Последовали дальнейшие действия, и предстояло гораздо больше.
После суда над предателем- убийцей, генералом Фарсиу (l) в Народном суде и его казни, противник, все еще находящийся в состоянии шока, развязал широко распространенную кампанию террора и запугивания.
После убийства некоторых героев Сиакала ( 2 ) режим безрассудно представлял, что он положил деньги движению при его рождении. В своем невежестве он даже полагал, что пятнадцать героев, убитых расстрелянным отрядом или под пытками, были всей партизанской силой! Когда они узнали о девяти других, режим, с типичным отсутствием понимания Иран Российские исторические условия и процессы решили, что захват этих революционеров вновь положит конец вооруженной борьбе и даст шаху новую возможность преступного существования.
Режим распространил «разыскиваемые» плакаты с фотографиями девяти по всей стране с обещаниями богатых наград.
Газеты рассказывали людям, что из движения осталось только девять. Девятью революционерами были товарищ Амир Парвиз Пуян , Джавад Селахи , Хамид Ашраф , Манучер Бахаи-Пур , Эскандар Садеги-Нежад , Аббас Мефтахи , Ахмад Зибром, Мухаммед Саффари Аштиани и Рахматолла Пейров Назири ).
Враг был настолько наивен, что ожидал, что люди предадут своих героев. Единственным результатом этой акции стало то, что массы по всей стране узнали о существовании революционных сил и о начале вооруженной борьбы.
Таким образом, режим невольно достиг того, чего пытались достичь революционные силы.
Таким образом, девять пионеров народной революции были известны народу. Реакция была захватывающая. Плакаты оказались в домах людей, над каминными полками, где живут герои. Нация была возвышена.
В конце концов, это нашло надежду, и все это произошло за одну ночь. Героев лелеяли: «Мы бы их ни за что не продавали», «Деньги были бы харамом *», «Они как Вьетконг»…
Влияние на интеллектуалов также было подавляющим. Они вели вооруженную борьбу с невероятной скоростью. Революция началась всерьез, и все это помогло довести ее до логического и исторического завершения.
Вместе с моим революционным братом Бехрузом я поначалу вступил в вооруженную борьбу. Когда враг не оставлял камня на камне в поисках девяти героев народа, я разделял одну и ту же оперативную базу с двумя из них; Товарищи Пуян и Набдель ( 4 ). Нашей группе было поручено воспроизводить и распространять листовки и коммюнике. Это была наша главная обязанность, но мы решали другие задачи по мере необходимости.
Каждое революционное действие приносило новые надежды и восторг. Правильность пути не вызывала сомнений, и вооруженные партизанские действия, несомненно, были единственным оставленным путем, чтобы свергнуть правило реакции и империализм. Однако из-за нашей неопытности мы не знали, сколько времени потребуется для создания широкой базы поддержки. Речь шла не о направлении борьбы, а о ее темпе. По мнению товарища Пуяна, «в этой борьбе
Организации могут быть нанесены тяжелые удары. Может быть много жертв, но начатая нами борьба является справедливой, и даже без OIPPG борьба будет продолжена другими революционными организациями».
На 14 Апрель, 1971 Товарищи Пуян , Голави , Набдель и Селахи покинули базу в 6,30 вечера размещать и распространять листовки. Первый благополучно вернулся, но Набдель и Селахи не вернулись. Позже мы узнали, что они были замечены в размещении листовок на стене отставным сержантом армии, который поднял тревогу.
Товарищи ранее не осматривали этот район, и, пытаясь сбежать, они въехали на своем мотоцикле в переулок, ведущий к полицейскому участку в Проспект Pamenar , Часовые станции открыли огонь, и началась неравная битва.
Товарищ Набдель был тяжело ранен и потерял сознание. Товарищ Селахи сражался и с его последней пулей выстрелил себе в затылок, лишив врага возможности: использовать свою смерть для пропаганды: «Один из девяти ...
Товарищ Набдель был доставлен в полицейский госпиталь.
Не обращая внимания на его ранения, враг начал мучить его. На самом деле его раны были повреждены электрическим кабелем. Его сопротивление в те критические первые дни было удивительным. Это было так, что мучителей оставили в полном восхищении! Ему сказали, что пуля в его ногу не будет извлечена, если он откажется говорить.
Его ответ был типичным: «пуля твоя, мои секреты.
Я сохраню то, что принадлежит моему народу и себе».
Наконец, враг уступил. Ему была оказана медицинская помощь, но допрос продолжался. Однажды он выскочил из окна своей комнаты на третьем этаже, пытаясь покончить с собой, чтобы враг не извлек из него какую-либо информацию
. Он пережил падение, с несколькими сломанными костями и разрывными швами. Затем он попытался вырвать кишечник, но был схвачен
Затем ему сказали: «Мы арестовали всех членов вашей организации, и скоро вас всех застрелят».
Он ответил: «Это не важно. Борьба продолжается. Мы можем разорваться на части, но мы никогда не сломаемся, мы никогда не согнемся». В течение многих дней он выдерживал жестокие пытки, не раскрывая ни слова. Он даже сопротивлялся двадцать дней, прежде чем раскрыл адрес дома, который наша команда использовала в качестве базы. Но враг напал на пустой дом.
* Харам: нечист, профан и религиозно запрещен. (IC)
ОШИБКИ НЕОБЫЧНОСТИ
Потеряв надежду на возвращение товарища Набделя , мы провели ночь в том же доме. На следующее утро мы очистили место и сожгли некоторые документы. Я не хочу Тебриз днем, но товарищ Пуян вместе с другим товарищем остался еще на одну ночь. Очевидно, что если товарищ Набдель раскрыл адрес врагу в первые два дня, столкновение Улица Нируйе Хаваи ( 5 ) произошло бы там и тогда. Этот факт был важен, поскольку каждый час жизни революционного бойца, особенно такого, как товарищ Пуян , является наиболее ценным для борьбы
На следующий день я предупредил товарищей в Тебриз ареста Набделя , но ни товарищ Бехруз, ни я не скрывались. Через два дня я вернулся в Тегеран по договоренности с товарищем Пуяном , но, не встретившись с ним, я пошел к Тебриз еще во второй раз. Эти поездки были ошибкой по двум причинам. Во-первых, несмотря на мое доверие к товарищу Набделю , мне следовало скрываться после его ареста. Во-вторых, сказав моей семье, что я учусь в Тегеран Мои поездки в середине учебного года вызвали подозрения. Однако на этот раз я остался в Тебриз в течение недели, прежде чем вернуться в Тегеран, Товарищ Бехруз присоединился к нам в Тегеран несколько дней спустя. И все же, не зная, через что проходил т. Набдель, чтобы не раскрывать свою личность, мы шли свободно
Все наши действия сразу после ареста товарища Набделя были ошибкой. Неопытность, отсутствие объективности и наше незнание режима работы противника создали много ложных образов в наших умах.
Более чем через двадцать дней после захвата товарища Набделя мне было приказано связаться с близлежащей мечетью хозяйкой дома, который мы оставили, чтобы узнать о событиях. Был также план напасть на агентов САВАК в доме. Вечером я отправился в мечеть к Немазу *, так как в то время ее было легче разглядеть. Я подошел к ней и поговорил с ней. Она была совершенно очевидно напугана. Было ясно, что агенты САВАК были в доме. Немаз начал снова, и я выскользнул
Позже я узнал, что после моего визита стадо секретных агентов ежедневно сопровождало ее в мечеть. Как будто я вернусь туда!
* Немаз: мусульманская молитва. (IC)
Усилия врага по захвату товарища Бехруза и меня
После многих дней пыток и героической стойкости товарищ Набдель раскрыл личность товарища Бехруза врагу.
Агенты САВАК совершили налет на наш дом в Тебриз посреди ночи обыскал это место. Они заставили мою мать остаться внутри, задержав любого, кто заходил в дом. На следующий вечер мой младший брат Мухаммед ( 6 ) не вернулся домой и был арестован.
Затем наемники совершили налет на дом моей сестры и арестовали ее мужа, товарища Казема Саадати ( 7 ) и отвез его в САВАК Тебриз главное управление.
Казем , один из самых прогрессивных сторонников OIPFG, жил со своей женой и ребенком и не скрывался. Во время ареста, чтобы не сообщать никакой информации САВАКу, он притворялся наивным простаком, совершенно не осведомленным о нашей деятельности. Наемники освободили его, надеясь, что он поможет им поймать товарища Бехруза , и пригрозили ему, что отсутствие сотрудничества приведет к повторному аресту и пыткам. Он понял, что находится под пристальным наблюдением, но не смог предупредить товарища Бехруза, который должен был скоро с ним связаться.
В ночь своего освобождения он покончил жизнь самоубийством, приняв яд и порезав себе запястья, чтобы Бехруз был предупрежден шумом.
Враг узнал о действиях Казема и сделал все возможное, чтобы спасти его жизнь.
Он был доставлен в больницу, и потребовалось спасти его жизнь!
Однако, товарищ Казем , его тайны, похороненные в его сердце, присоединился к мученикам иранской революции.
Враг, разочарованный и подавленный, стал объектом насмешек, преследуя, предположительно, от имени семьи Казема , интерна, который не смог спасти его жизнь! К смущению SAVAK, люди Тебриз в большом количестве славно чтили своего героя и устроили ему самые великолепные похороны. Чтобы сорвать похороны было бы признание вины SAVAK. Вместо этого враг позже отомстил тем, кто был наиболее возмущен.
Товарищ Казем еще раз доказал бессилие и неэффективность режима перед лицом революционной решимости и абсолютной самоотдачи. Последними словами моей матери были: «Враг может убить ваших детей под жестокими пытками, но никогда не умоляет, никогда не умоляет. Враг слишком низок для этого».
Сложные усилия для нашего ареста даже простирались на установку контрольно-пропускных пунктов на всех маршрутах из Тегеран, Все университеты и другие институты, где я мог бы учиться (это то, что я сказал своей семье), были проверены.
В одном случае землеройка женщины, вероятно, того же, которая позже действовала как мой тюремщик, пошла в общежитие школы-интерната для девочек в 2 утра
Окружив здание, женщина разбудила учеников одного за другим, представившись теперь как моя тетя, теперь как моя золовка, спрашивая их имена, говоря им, что моя мать тяжело больна, и она пришла, чтобы отвезти меня в ее.
Заметив ее различную личность, студенты начали задавать вопросы, и группа из них была готова выбросить ее, вынудив ее отказаться от поиска и бежать в безопасное место. Еще одна неудачная уловка! Единственный результат этих полночь рейды состояли в том, что группы студентов были более осведомлены о природе режима и мельком увидели глупость и жестокость врага.
Глава 2
Арест, пытки, допрос.
МОЙ АРЕСТ
После удара мы реорганизовали и возобновили революционную деятельность.
Утром 13 май 1971 Я покинуа базу с товарищем Бехрузом , чтобы продолжить наблюдение за вражеским наемником.
Я стояла на 21 Улица азар когда передо мной остановились две машины, и группа мужчин выбежала.
Первый, кто добрался до меня, положил руку мне на рот и, произнося нецензурные выражения, попытался поднять меня и отнести к одной из машин.
Вскоре к ним присоединились остальные. Их отвратительные лица и их нецензурные выражения, достойные только шахской полиции и бандитов САВАК, не оставили меня в сомнениях относительно их личности.
Что было не ясно, так это то, как они меня опознали и как много они знали обо мне. Я воздерживался от выражения своих чувств по отношению к ним и к режиму, который они представляли, в случае, если они приняли меня за кого-то другого. И все же я не мог и не хотел смиренно подчиняться.
Я считала своим долгом разоблачить хамских шахов и разоблачить их грязную природу на всеобщее обозрение.
Я начала кричать и кричать, чтобы привлечь внимание окружающих.
Как неправильно, что эти наемники, эти продажные предатели людей, думали, что они могут так легко утащить меня. Крича и крича, я защищалась, била, пинала и кусала их руки, руки и ноги. Еще больше агентов противника собралось вокруг, чтобы помочь мне быстро арестовать и рассеять толпу, которая становилась все более и более многочисленной вокруг нас. Внезапно я понял, как враг узнал меня. Страшное лицо сказало мне это.
Освободив наше укрытие в Тегеран после ареста товарища Набделя я иногда оставался в доме одного из моих братьев, который был аполитичным.
В этом доме был еще один арендатор, представившийся государственным служащим. Он видел меня несколько раз в доме моего брата и дважды рядом Тегеран Университет где я выполнял миссию наблюдения.
В рейде на наш дом в Тебриз SAVAK получил мою фотографию и разослал ее агентам. Как оказалось, «государственный служащий» был одним из них. На момент моего ареста крупная забастовка студентов только что закончилась, и, без сомнения, район кишел наемниками САВАК. Я был виноват в моем аресте, не в состоянии проанализировать ситуацию и ходить туда ежедневно. Стоя в этом районе, казалось бы, бесцельно, день за днем я, несомненно, привлекал их внимание.
Когда я боролася с хулиганами шаха и к ним присоединилось еще больше, я увидел его жалкое лицо.
Должно быть, он прятался от меня, чтобы враг мог накормить меня ложью об их непобедимости:
«Мы очень могущественны. Мы знаем все. Мы видим все и некоторые такие глупости, но ему пришлось присоединиться.
Какое ужасное лицо он Я продолжал борьбу в течение пятнадцати минут. Моя одежда была порвана.
Я чувствовала боль повсюду, но все еще находил сильную силу. Наконец им удалось схватить меня за руки и ноги, и меня потащили в машину.
Я все еще боролася, удивленный своими силами.
Они не могли удержать меня в покое. Когда я не мог вытащить руку или ногу, я бы кусал их.
Один из головорезов кусал мне палец так сильно, как мог.
Другой целился своим револьвером, крича. он стрелял бы, если бы я пошевелился. Какой клоун!
Я двигался сильнее, чем раньше, и выбила его револьвер из его руки. Браво запаниковали, карабкаясь, чтобы вытащить его из моей досягаемости.
Я освободила одну ногу и пнул заднее стекло. Сломав его. Они крепко схватили меня. Я мог только двигать головой.
Подняв его, я увидел автобус. Как обычно все было упаковано. Усталые лица смотрели из окон. Автобус, несомненно, был с юга города, из трущоб. Я подумал про себя: это последние пролетарии, которых я когда-либо увижу. Они не заметили меня, но я покачал головой, пытаясь сказать им, что буду любить их вечно, что я никогда не отвернусь от них ..
Мысль о том, что меня так быстро схватили, не сделав ничего для революции, заставила меня стыдиться.
Я подумала: по крайней мере, сейчас я должена хорошо выполнять свои обязанности под пытками.
Пытки в центре полиции
Машина остановилась в отделе разведки полиции. Меня вытащили из машины в здание. Я кричал и боролся. Некоторые тянули, а другие пихали, они заставили меня бежать по длинному коридору.
Они пнули меня в спину. Я упал на свое лицо. Они снова заставили меня встать, и марафон продолжился.
Таким образом, мы попали в комнату для «допросов».
Они начали "... (непристойно) ..." Где Аму-Оглы ? ( кандидатура товарища Джавада Селахи ) ( 8 Вы видели, что мы сделали с Фарухди ? ( 9 ) Сколько ублюдков ты прервал? * Где твой фальшивый дядя Пуян ?
Один из них держал передо мной фотографию, сделанную, когда я плакал в старших классах; «Посмотри, кто это». Потом я увидел обратную сторону фотографии: «На ней такое-то пальто».
Я посмотрела на свое пальто. Это было ясно.
Они были в нашем доме, и то, что они сказали, указывало на объем их информации. Больше не было смысла скрывать мои чувства.
Моя ненависть Ненависть к ним и к классу, которому они служили:
«Смерть тебе! Вы подставляете преступников… врагов масс, грязных пиявок, пьют кровь рабочих…». Тогда некоторые стихи, которые дали мне силы:
"С каждым скрипом,
Факт раскрыт,
Стареющая машина обветшала
"Бороться мы должны,
Как и большевики
Что в наших сердцах,
Гореть в огне,
Стреляет врагом
Они напали. Удары руками и ногами, удары ногами и передача меня от одного к другому. То, что осталось от моей одежды, теперь было разорвано на куски.
Избиения продолжались. Через некоторое время «Хатаи», «начальник оперативного отдела полицейской разведки», который , как говорят, был близким и любимым подчиненным шаха, пошел, отталкивая других: «Что это?
Разве вы не можете относиться к людям с уважением?
Что ты хочешь от нее? Ее адрес?
Это не важно. Его можно спросить, не избивая и не крича».
В прошлом Бехруза и его товарищей часто отправляли в САВАК.
Я слышал об их обращении и был знаком с приемами, жестокостью противника, одураченными словами доброты и заботы.
Его теплое лицо и его спокойный и вежливый тон не обманули меня, чтобы изменить свое отношение к нему. Он был врагом, злым, как и другие наемники, скрывавшим свое уродливое преступное лицо под маской человечества! Он продолжил: «Скажите нам адрес. Мы желаем вам всего наилучшего. Чем раньше будут арестованы ваши друзья, тем лучше для них. Потому что они совершают меньше преступлений. Разве это не позор, что так много хороших и хорошо образованных молодых людей должны умереть?"
Глядя на чудовищного зверя, тщательно просматривая его прозрачную двуличность, моя кровь закипела. Я оборвал его речь: «Вы враг человечества, я никогда не пойду на компромисс, я буду бороться до конца…». Его «доброе и нежное» лицо испортилось. Теперь это отражало его истинную сущность
«Тогда, черт побери, из этого… (больше из их непристойного словаря) …»
Бандиты привязали меня к кровати.
Комната была заполнена ими. Они все пришли посмотреть. По-видимому, они находили пытку революционной девушки интересной.
Некоторые выглядели спокойными и сдержанными. Я нашел это странным. Я никогда не думал, что мучитель может быть таким безразличным.
Как будто для них все это казалось рутиной.
Главным мучителем был капитан Никтаб . Другие помогли ему. Они хлестали подошвы моих ног.
Это было невыносимо больно, но скандирование лозунгов и пение дали мне силы. Слова разозлили их.
Они будут бить сильнее. Называя шаха и называя его тем, кем он является, особенно их злили; или они должны делать вид, что это сделал.
Порка продолжалась. Инсульт за инсультом. Теперь все их лица начали искажаться, Некоторые подошли ближе: «Помилуй себя. Расскажи все».
Выражение их беспокойства появилось одновременно с ударами кнута, так что, чувствуя боль, можно было увидеть выход! Казалось, хорошая возможность играть с ними в игры:
«Как я могу сказать вам адрес, когда меня отвезут туда с завязанными глазами?
Как я могу сказать вам адрес, который я не знаю? "
Они видели признаки отставки. Порка прекратилась:
"Хорошо, в какой области это было?"
"Я не знаю"
"Какого цвета была дверь? Это была квартира? На север или юг?"
«Я не знаю, мои глаза всегда были закрыты».
«Я сейчас открою твои глаза», саркастически сказал Хатаи и взял кнут. «Добросердечные» немногие снова начали: «Помилуй себя…»
Боль была невыносимо интенсивной сейчас. Мне нужно было быстро дышать, чтобы думать, собирать силы, наращивать силу воли.
Я сказала: «Название главной дороги было Хани Абад ».
Они с триумфом улыбнулись: «Как звали боковую дорогу?» «Я не знаю…» Инсульты снова начали приземляться.
Пока я не смог придумать поддельный адрес, взбивание останавливалось и перезапускалось несколько раз.
Еще одним преимуществом было то, что они были убеждены, что я не хотел раскрывать какую-либо информацию, но что я не мог терпеть боль. Когда «адрес» был заполнен, меня освободили и сказали идти.
Это было странно, как будто тысячи булавок пронзали мое тело. Я не мог ходить, не мог сидеть и не мог оставаться на месте. Они схватили меня и прошли по всей комнате. Потом пришла женщина и перевязала мне ноги.
Они считали адрес подлинным. Теперь их отношение изменилось, и они пытались получить больше информации. Мое поведение, должно быть, казалось непоследовательным. Хотя мое сопротивление якобы рухнуло, и они получили адрес, я был настолько пропитан ненавистью, что я не мог взглянуть на любого из этих преступников, не описав его истинную природу, его отвратительную бесчеловечность.
Я заметил человека, сидящего в кресле, бледного, окаменевшего, его глаза бесцельно блуждали. Очевидно, он не был похож на бандита или полицейского САВАКа, скорее на ошеломленного, невольного зрителя, которого заставили смотреть фильм ужасов и глубоко потрясенного им. Я не останавливался на нем тогда.
Позже я узнал, что, проходя мимо во время моего ареста, он был настолько оскорблен дикостью шахских хулиганов, что напал на них, ранив одного. Он попытался убежать, но наемники преследовали его и арестовали, производя предупредительные выстрелы.
Стадо наемников отправилось в погоню за диким гусем по указанному мною адресу.
Я чувствовал себя очень довольной, отправив их через город, выставляя их дураками и получая драгоценное время для размышлений.
Позже, однако, я пожалела об этом маневре, потому что полиция продолжала бдение в этом районе. Возможно, там жили некоторые товарищи. Возможно, я невольно привел врага к некоторым революционерам. На самом деле я не имел, но идея была ошибкой.
Я не мог чувствовать свои ноги. Они были совершенно оцепенелыми. Свалившись на пол, было очень трудно двигаться. Это было о полдень , Вошел человек с двумя тарелками еды, ложками и вилками.
Одна тарелка была для свиньи в форме, сидевшей за столом в комнате, другая - для другой по соседству. Он сделал паузу, спросил меня, не хочу ли я пообедать. Идея пришла мне в голову. Я принял ед
Тарелка была поставлена передо мной. Сначала офицер наблюдал за тем, как я начал есть. Он обратил свое внимание на еду.
Это была широкая возможность. Я сел прямо и протолкнул вилку в горло, пытаясь засунуть ее как можно дальше.
Я думал, что это убьет меня, я пытался и пытался, но бесполезно. Офицер прыгнул на меня, схватил вилку. Присягнув, он начал наносить удары руками и ногами. Затем другие бандиты ворвались в дверь. Они получили слово, адрес был ложным. Они не были удивлены.
Пытки начались снова.
На этот раз мне дали электрошок с помощью электрода в форме дубинки. Прежде чем использовать шок для причинения боли, они использовали электрод, чтобы унизить меня, целью была мораль, а не телосложение.
Они полностью раздели меня и, произнося отвратительные непристойности и больные «шутки», которые в худшем случае отражали их душевное состояние, принялись наносить удары по чувствительным частям моего тела…
Этот грязный зверь, Никтаб , вошел в комнату.
Он выглядел удрученным, угнетенным и несчастным.
"Как кто-нибудь может опуститься до таких крайностей небытия, убогости?" Я поинтересовался. Мое отношение было неверным.
Как же может быть иначе? В классовом обществе человек без классовой базы - это объект, бессмысленный, бесполезный продажный объект.
Воплощение страдания, проявление поражения, он закричал: «Значит, ты хотел ограбить банки, ха? Мы вас всех поймали…».
В тот день банк на улице Эйзенхауэра ** в центральной Тегеран должен был быть экспроприирован. Я мог прочитать результат на искривленном лице животного.
Товарищи успешно выполнили задание. Никто не был арестован.
Он привязал меня к скамейке лицом вниз. Бесстыдный паразит сбросил штаны и напал на меня. Будут ли они останавливаться ни перед чем? Они хотели унизить меня, разбить мне нервы, преодолеть мою решимость.
Я была в ярости, видя кровь перед моими глазами. Но нет, я должен был стараться сохранять спокойствие, чтобы вместо этого они чувствовали стыд и унижение.
Я хотел, чтобы они знали, что их выродившееся и бесстыдное варварство не повлияло на меня, было неважно для меня. Почему это должно быть иначе?
Для меня, в чем была разница между этим и быть избитым; они оба были пытками. Они оба выполнялись с одной и той же целью. Злая цель извлечения моих секретов, секретов людей. И я бы терпел оба ради достойной цели.
Чтобы продвигать свое славное дело, я должен был хранить секреты в интересах борьбы, революции. Для меня пытка, деградация была недолгой и пройдет. Я думал о трудящихся массах, которые пережили это не за час, не за день, а за каждый миг страданий, которые являются их жизнью. Отсталый овощ, который ожидал получить удовольствие, наблюдая за моей борьбой и страданиями, снова потерпел неудачу.
Еще раз, я был привязан к кровати, и взбивание возобновилось. На этот раз, когда кнут приземлился на ранние раны, боль была более интенсивной. Полагаясь на свою силу воли, я пытался преодолеть боль и представить себя наблюдателем, словно наблюдающим чужую пытку. В некоторой степени мне это удалось, но кнут был материальным фактом, который не мог быть таким образом перенесен.
Мне нужна была реальность, к которой я мог бы обратиться. Каждый раз, когда боль усиливалась, я звонил Эйпаку, Рейхану, Робабу и Касему … Это были некоторые рабочие в деревне, где я учил. Как будто я мог видеть их взволнованные глаза, смотрящие на меня, как будто я мог коснуться их.
Они с нетерпением ждали, чтобы узнать о моей любви к ним. Буду ли я оставаться верным? Я мог видеть в их добрых глазах то, что они справедливо ожидали от меня. Я мог видеть в их добрых глазах беспокойство, чтобы я, который был свидетелем их страданий и страданий и участвовал в борьбе за освобождение их от многовекового рабства, теперь пойдет на компромисс с их классовым врагом, который причинил им так много боли так долго.
Я мог видеть руку Эйпака , сильно порезанную серпом, но не сидевшую, потому что работа должна была продолжаться. Я бы подумал об острой боли в спине, которая мучила Робаба и Рейхана . Тем не менее, они должны были орошать свои крошечные бесплодные земли своими руками. У меня перед глазами были страдания Гольнара , слезы Захры , искренность Горбана , невинность и детское счастье Марзан , которая бежала ко мне, крича «Тетя Ашраф » в лохмотьях, которые были ее одеждой.
Я могла помнить, что каждый раз, наблюдая за ее невольной радостью, я думал о муках и унижении, ожидающих, чтобы забить ее, унижать ее и разрушать ее жизнь. Я могла вспомнить, как мое сердце разрывалось от горя и задыхалось от ненависти к тем, кто приносит столько страданий, я улыбался ей, ласкал ее и клялся в своем сердце;
«Я буду бороться за вашу свободу и свободу всех тех, кто, как и вы, прикован угнетателями». Теперь я мог видеть их взволнованные лица перед моими глазами. С каждым ударом кнута я бы назвал их имена. Я пытаался убедить их, фактически, чтобы убедиться, что я сдержу свое обещание.
Насколько неправы были те мучительные наемники, которые думали, что я раскрываю имена моих товарищей по вооруженной борьбе. Как беспочвенна была их радость. "Кто еще? Каковы их фамилии?"
Наконец они устали от порки.
Они попробовали глупый маневр. Хатаи нацелил револьвер и пригрозил выстрелить мне в нос. Он был около четырех метров.
Сначала я поверил ему. Как раз когда он притворился, что нажал на курок, я переместил голову вперед на пути пули. Они смеялись насмешливо.
Хулиган снова нацелился. Я снова переместил голову, чтобы выстроить пулю. Притворяясь, что он рассержен, крикнул Хатаи ; «Не двигайся, я только хочу сделать дыру в твоем носу». Я понял, что это была их идея веселья!
Они только хотели угрожать, и более того издеваться надо мной. Я перестал обращать внимание. Игра повторялась три или четыре раза, меняя револьвер или дистанцию. Они надеялись сломить мое сопротивление такими клоунскими действиями? Как очень наивно!
Они отвели меня обратно к деревянной скамье. Л
ежа на спине, они обняли меня по бокам и надели на меня наручники под скамейку.
Затем они все вышли.
Кости в моей спине были плотно прижаты к дереву. Мне казалось, что в моей спине зияет большая дыра. Боль была интенсивной.
Казалось, больше, чем боль от кнута. Вокруг не было мучителей, чтобы кричать, чтобы отвлечь меня от боли. Я начал читать стихотворение товарища Мао. Стихотворение закончилось, но не боль.
Мои руки были так вытянуты, что я чувствовал, что их отрывают.
Пронзительная боль от ран на моей спине горела в моем теле. Я не мог отдохнуть. Я хотел, чтобы боль ушла. Это чувство было новым и нежелательным. Я упрекнул себя. Это показывает, что в прошлом я не мог привыкнуть к боли и страданиям.
Скверное лицо наемника проскользнуло через дверь. Они приходили по одному, пытались уговорить их пойти и уходили в отчаянии. один говорил о горе моей матери, другой говорил: «К черту массы и всех босых и бедных. Ты должен думать о себе»! Другие обещали мне деньги и поездки за границу!
Видимо, был приз для тех, кто мог извлечь любую информацию. Один разбойник, уходящий разочарованным, застонал: «Ты мог бы поговорить и заработать мне немного денег»!
Я не знаю, как прошло время. Возможно, я потерял сознание или заснул. Когда я пришел в себя, они угрожали: «Ты думаешь, что это так? Это ничего.
Мы не люди САВАК. Когда ты идешь в Эвин и сталкиваешься с людьми САВАК, ты не можешь молчать. Там ужасно Мы доставим вас туда сегодня вечером ".
Ужасная картина САВАК и мучителей была у меня в голове раньше.
Говоря им «это не имеет никакого значения, вы все одинаковы», я подумал, что эти полицейские мучители должны быть новичками по сравнению с животными в САВАК. И все же моя решимость сохранить секреты моих товарищей, а не сдаться врагу, оставалась неизменной
* Пропагандистская машина режима обвиняет революционеров в сексуальных извращениях, пристрастии к наркотикам и т. Д., Столь знакомых его лидерам.
** Кукла «чтит» своих хозяев. (IC)
В КАМЕРЕ ПЫТОК В ЭВИНЕ
Это было ночное время. Никтаб и еще несколько человек пришли, чтобы отвезти меня в Эвин . У меня было большое тюремное пальто для меня. Каждый раз, когда один из них приближался, я пинал ногами.
Наконец они все схватили меня за руки и ноги и одели пальто, когда я боролась. Затем мне завязали глаза, вынесли на улицу и бросили на пол машины. Они сидели на сиденьях, держали меня ногами, все время пинали ногами. Этот грязный зверь, Никтаб , положил мою шею на колено, прижимая голову каждый раз, когда я пытался двигаться. Таким образом, мы покинули полицейское разведывательное управление в застенках Эвина .
По дороге я подумал о бразильском товарище, который откусил свой собственный язык, чтобы не разговаривать. Я пытался сделать то же самое, безуспешно. Конечно, я не был достаточно тверд в своем решении, полагая, что если кто-то хочет что-то раскрыть, его всегда можно записать.
В Эвине меня бросили на кровать.
Посмотрев через повязку, я увидел расплывчатые фигуры «опытных» мучителей. Среди них была большая похожая на гориллу масса Хоссейни . "Где ты взял меня?" Я спросил: "Кто это?" Сабети ответила, изо всех сил стараясь звучать впечатляюще: «Это мои рабы. Я отрезал ухо этому», и, похлопав по груди гориллы: «И я отрезал язык этому…… это моя земля…
«. Я не помню, что он сказал. Нечто подобное земля странных, кровожадных зверей. Затем они измерили мой рост! Я чувствовал себя полностью расслабленным, в приподнятом настроении. Там не было ни страха, ни забот.
После своей глупой чуши они стали называть некоторых людей, спрашивая меня, кого я знаю. Я старался не слышать ни одного из имен, боясь среагировать на имя товарища.
Затем они спросили, где мое укрытие. Я повторил поддельный адрес. Они сняли повязку и отвели меня в большую комнату с кроватью и двумя деревянными столами.
Сначала Хоссейни , искривив лицо, схватил мою голову, тряся и сильно поворачивая, воя, как дикий кабан. Его крики были оглушительными.
Он пытался напугать меня. Никтаб, Хоссейн Заде, Джаван и несколько других наемников, чьи имена я не знаю, ворвались в комнату, ругаясь «Где это…». Хоссейн Заде отшвырнул других в сторону, сел на кровать, держа мое тело, встряхивая меня, произнося: «Посмотри мне в глаза, дорогая, в мои глаза».
Я бы посмотрел вниз или вокруг, я не хотел обращать на него никакого внимания. Он был в ярости, кричал, дергал меня, повторяя «в мои глаза…». Чего от меня хотел дикий преступник? Чего он ожидал? Возможно, он думал, что может загипнотизировать меня. Постепенно ему стало скучно, и он сказал одному из подчиненных достать кнут. Повернувшись ко мне, он сказал: «Вы меня знаете?
Я Хоссейн Заде, знаменитый мучитель, палач». Так что они даже гордятся этим! Потянув свое ужасное лицо, он зарычал: «Это Эвин , а я опытный мучитель». Он был действительно воплощением безобразия. Они казались такими глупыми, такими отвратительными, но не были пугающими. Осознание того, что я совсем не испугался, наполнило меня радостью.
Они бросили меня на пол, привязали мои руки к кровати. Несколько из них схватили меня за ноги и лодыжки, оттащив меня от кровати. Хоссейн Заде начал бить меня ногами, другие пинали меня и ругались: «Давай, давай…. Давай вытащим это…». Джаван и двое старых турецких мужчин, которые выглядели почти одинаково и довольно смешно, тихо говорили: «Давай, девочка, не делай себе больно, говори».
Мое молчание сводило с ума Хосейна Заде . Он выглядел диким с каждым ударом, он, казалось, не знал, что делать. Хлестывая все сильнее и сильнее, он будет выть громче, кричать и ругаться… Наконец он устал и остановился. Они развязали меня и сказали идти. Мои ноги рухнули подо мной. Они толкали меня в спину, заставляя идти. Два старика продолжали:
«Давай, скажи им, что они хотят знать. Твои товарищи уже покинули дом. Ты не знаешь, насколько умны эти агенты.
Еще день или два, и всех арестуют. Они могут даже убить твоих друзей». Вы должны также думать о других, не стыдно ли убивать этих молодых людей? Не берите в голову их, что их родители сделали, чтобы заслужить потерю своих любимых детей? Вы знаете, что такие вещи могут привести только к смерть.
Но если вы поможете, мы сможем арестовать их и сделать так, чтобы они увидели смысл. Мы обещаем не мучить их. Мы знаем, что вас ввели в заблуждение "Их глупость была довольно смешной на самом деле.
Они ожидали, что кто-нибудь поверит в эту чушь? Я хотел как-то скоротать время, чтобы уменьшить его. Сказав несколько слов время от времени, я притворялся, что собираюсь ответить на их вопросы, как будто я принимаю решение: «Нет, это бесполезно…. Что я могу сказать?…. Нет, я не должен» ,
Старая пара настаивала: «Нет, ты должен, это будет хорошо, это будет полезно». Мое притворство нерешительности продолжалось. Хоссейн Заде был расстроен и кричал: «Если вы этого не сделаете, я снова и снова вытащу из вас этот кнут, снова и снова».
Я игнорировал его, слушал стариков, говоря: «Но вы мне не верите. Я сказал вам, что это Улица Хани Абед .... нет, нет, почему я должен говорить вам…? »Я повторял ложный адрес в уме так часто, что теперь начинал сам в это верить. Мне потребовалось много времени, чтобы закончить адрес. Они казались злыми и скучающими ,
Я снова был привязан к кровати. Они принесли толстую, большую палку, все издевались и издевались. Наемник-предатель Хоссейн Заде яростно уставился на меня, на его лице было написано безумие. Он был безумным преступником и выглядел как один. Но ниже никто не видел ничего, кроме беспомощности и бессилия. Он держал палку, рыча: «Это позаботится о тебе. Просто подожди и посмотри, какие пытки мы приготовили для тебя…. Мы заклеим это твоим…».
Я горел от ненависти. Было очень трудно молчать. Я знал, что любая реакция от меня, крики и ругательства * только доставят им извращенное удовольствие. Мучая жертву, особенно когда это касается личных частей жертвы, они ожидают крики страдания и негодования. Я хотел, чтобы мои руки были свободны, чтобы задушить их всех. Быть связанным, беспомощным, было самым неприятным. Те грязные наемники, которые дрожат, когда сталкиваются с революционным партизаном, теперь демонстрировали храбрость против бессильного бойца в цепях. Какая замечательная смелость! Они поднимали мои ноги палкой, мчались со всех сторон, дразнили,
изводили меня ... Я мог только отомстить их крайней бесстыдной наглой наглости глазами, пропитанными ненавистью.
Наконец они откладывают палку в сторону. Теперь Никтаб поднял кнут. Я смотрел на его лицо, ужасное лицо, пропитанное преступностью. Он был продажным объектом, базовым наемником, служащим врагу масс. Массы, которые я действительно любил ... массы, чья боль я видел и каждый раз горькие слезы ненависти к врагу текли по моему лицу. Эти чувства были поверхностными?
Поверхностный? Нет. Я посвятил свою жизнь делу масс, и это была скудная цена, чтобы заплатить за такое славное дело. Я вспомнил, что в прошлом, прежде чем читать брошюру, я думал о трудностях, которые предстоит решить, если кто-то должен был предпринять действия, и говорил себе, если вы готовы столкнуться с трудностями, продолжайте и читайте; в противном случае это верх нечестности читать просто для удовлетворения интеллектуального любопытства.
И теперь, столкнувшись с этими трудностями, с этим ужасом, было бы нечестно забыть причину. Для меня устная приверженность делу, без действий и без готовности терпеть боль и пытки всегда была и будет отвратительной и отвратительной.
Размышления о природе пыток приводили меня в бешенство. Я думал о причине всей этой дикости. Предатель, наемник, слуга и марионетка американского империализма, не останавливается ни перед каким преступлением, чтобы выиграть больше времени для своей тирании; а теперь, что он хотел от меня? Чтобы помочь ему держать людей в цепях еще дольше? К чему приведет раскрытие наших секретов? Разве это не позволило бы коварному врагу нанести удар по движению? Это было бы. Разговаривая с врагом, я бы служил деспотизму шаха, даже хотя бы на одну минуту.
Но каждый момент существования революционера должен быть потрачен на службу революции, пролетарской революции. Враг нагло хотел, чтобы я поговорил, раскрылся, чтобы он мог выжить еще дольше и мучить еще больше. Могу ли я оправдать это? Никогда.
С каждым ударом кнута Никтаб выкрикивал «Адрес, адрес». Боль становилась все более мучительной; все труднее переносить. Были моменты, когда я действительно хотел, чтобы порка прекратилась. Я не хотел еще больше усугублять его ругательством. Выхода из агонии не было. Я действительно чувствовал это. Я ничего не мог поделать.
Я был как мама, рожающая ребенка. Боль есть и продолжается. Ничего не поделаешь, кроме как ждать рождения ребенка. И в этой ситуации рождение ребенка было наступлением смерти. Я должен был ждать этого.
Постепенно их отталкивающие лица наполнились смятением. Глядя на них, моя уверенность выросла. Они выглядели все более и более скорбящими. Что еще могли сделать бедные, слабые звери?
Худшее и самое важное, что они могли предложить, - это пытки, и они с треском провалились. Порка прекратилась. Они взяли пару щипцов, схватив и изогнув мою плоть. Затем они начали сжимать мои пальцы в тисках. Они сказали, что собираются вырвать мои ногти, но они этого не сделали. Возможно, они не хотели оставлять какие-либо постоянные доказательства своих преступлений.
Они были беспомощны, разочарованы, взбешены. Они, казалось, оказывали большее давление на свои зубы, чем на мои пальцы. Другие пытки были болезненными, но не такими болезненными, как порка. В промежутке между другими варварствами они меня и били. Они потеряли свой ритм, казалось, забыли порядок. Их ненавистные и кретиновые лица были покрыты отчаянием. Я до сих пор помню Хоссейни , его лицо дергалось от нервного напряжения, пытаясь воткнуть щипцы в мою плоть, а затем сжать его изо всех сил горилл. Удрученные, они отчаянно искали слабое место.
Они принесли коробку, полную змей.
Некоторые выражали ужас, сжимаясь: «О, я даже не могу смотреть на коробку!»
Они произносили много глупостей, пытаясь сделать из змей пугающих, ужасающих существ.
Они немного открыли верх коробки, укрывшись в углу комнаты.
Они были напуганы, чтобы змеи не выбежали! Один наемник открыл коробку чуть шире длинной палкой. Змея выползла и под столом. Они все бегали по комнате в панике.
Это было неприятное шоу с некомпетентными актерами.
Я смотрел на них. Грязные звери, которые выглядели как люди, но на этом сходство закончилось. Им не хватало самых элементарных человеческих ценностей. Само их существование заразило Землю. Это был самый низкий прилив в человеческом упадке и вырождении.
Наконец, один из них, открывший коробку и назвавший себя заклинателем змей, поднял змею и поднес ее к моей голове.
Змея обвилась вокруг моей шеи. Если бы я не проанализировал их мотив и менталитет, я бы удивился их идиотизму.
Дело было довольно простым. Змеи были либо ядовиты, и в этом случае они убили бы меня - конец, к которому я стремился и которого пытался достичь; или они были безвредны, и в этом случае нечего было бояться.
Тем не менее, они ожидали, что я испугаюсь, потому что они могли только представить себе «женщин» как слабых и трусливых. Их менталитет является продуктом их базовой и невежественной жизни. Они действительно находили «женщин» слабыми, но никогда не могли проанализировать причины этого. «Женщина» в их уме действительно слаба. Она на протяжении веков в классовых обществах и в процессе воспроизводства страдала дважды: однажды вместе с мужчиной ее эксплуатировали, унижали. Ее энергия была потрачена впустую. Ей «понравились»… и она снова страдала от мужчины.
Но когда женщина обретает классовое сознание и вместе с мужчиной, который также обрел классовое сознание, осознание и понимание, которое приводит их к искоренению коррумпированной классовой структуры, она перестает быть «женщиной» реакционных стандартов и ценностей, а становится "человек".
Она помогает построить структуру, общество, в котором люди восстанавливают свое справедливое и славное место. Для этого она встает на путь к свободе, свободе для всех. Она помогает построить общество, в котором вопрос - насколько свобода для женщин не имеет значения, - общество, в котором все люди, мужчины и женщины, обрели истинную свободу, и для прогресса которого женщины и мужчины работают бок о бок ,
Как могли эти наемники понять эту славную реальность?
Они не могли, и я не ожидал их.
Еще раз, они потерпели неудачу. Змеи ползли по моему телу, когда я спокойно сидел, говоря им:
«И что? Вы действительно ожидаете, что я испугаюсь?» Затем я осознал, насколько это была безболезненная пытка, и начал притворяться, что, хотя и не в ужасе, я нашел это неприятным, так что этот конкретный трюк будет продолжен. Пока они смеялись и издевались, было легко увидеть, что их смех был искусственным, что они не веселились. Они снова столкнулись с неудачей.
Они заговорили о «клизме с кипящей водой, мучительной боли, невыносимых страданиях, засовывая бутылку в вашу…» и о том, что: «Пока мы ничего не сделали. Это была детская игра, но бутылки с кипящей водой? когда-либо был в состоянии это вынести. Что нужно этому негодяю, так это бутылку…. Будете ли вы говорить или нам нужно достать бутылку?… »Затем фарс начался с Хоссейна Заде и Никтаба , кладущих« крепкого », а Джавана и двое стариков играют в «доброго и мягкого», а остальные смотрят. Старики сказали, что они так расстроены, что хотели покончить жизнь самоубийством!
Умоляя: «О нет, мистер Доктор, мистер Инженер ** , ради бога, не делайте этого, как эта бедная девушка может перенести всю эту боль и дискомфорт? Она умрет… это заставит наши сердца кровоточить…». " Джаван был не так хорош в своей роли, довольно непоследователен, переключаясь между «жестким» и «мягким». Некоторые из браво пошли за бутылками. Джаван , теперь играющий замешанных, предлагал «экспертный совет» (!):
«Вы знаете, я сам уважаю ваши убеждения. Я не говорю, что я коммунист (!), Но я так ученик ( имама ) Али .
В некоторые вечера мы собираемся вместе и обсуждаем учения Али . Мы также считаем, что бедность должна быть стёртым. Почему в обществе должно быть так много бедных и голодных? Но, ну, в общем, есть способ сделать все, и ничего не меняется внезапно. То, как вы следуете, неверно. Во-первых, людей нужно учить защищать свои права. Они должны быть образованными, культурными ...
Чтобы напомнить мне о том, что должно было случиться, один из головорезов открыл дверь, крича: «Что случилось с бутылками? Вода еще не кипит?» Старая пара пыталась выглядеть как будто в агонии: «Ради бога, скажи им, помилуй себя. Не позволяй им сделать это с тобой, эти мошенники (указывая на своих соучастников) действительно возмутительны Честно говоря, мы не можем принять это, наша честь не позволяет нам терпеть подобные вещи… » Джаван , злой и в отчаянии, просто сказал им:« О чем ты говоришь! Все существо этой девушки посвящено их организация ". Бедный зверь не знал, сколько сил это мне дало. Я чувствовал себя очень гордым.
Бутылки были принесены. Старая пара вышла из комнаты, чтобы их «сердца» не кровоточили и их «честь» не мешала другим. Конечно, в случаях, когда они играют «жестких» персонажей для других товарищей, они оставляют свои «сердца» и «честь» дома!
Я был привязан к кровати лицом вниз. Они продолжали подносить бутылки ближе, затем вытаскивали их обратно, говоря о боли и угрожая использовать бутылки и кипящую воду. Затем они осуществили свою угрозу. Я не отреагировал. Наконец они сдались в отчаянии. Было утро. Они развязали меня и, как эпилог, принялись шлепать, бить меня кулаками и ногами. Я чувствовал это не для того, чтобы заставить меня говорить, а для того, чтобы они чувствовали себя лучше. Уходя, Хоссейн Заде бормотал: « Сегодня вечером я ненавидел себя ».
Возможно, их сумасшедший вождь, марионеточный «Шах шахов», приказал им пока не убивать женщину под пытками. Я не думал, что это конец этой пытки. Я чувствовал жгучую, мучительную боль, думая, что моя смерть наконец близка. Я был удивлен, что все еще жив, удивляясь, почему. Я был уверен, что мучители скоро вернутся, думая про себя: на этот раз это верная смерть. Еще один час. Максимум еще один час страдания ...
Я не могу вспомнить, что случилось потом. Я потерял сознание.
* Ругаясь на них, здесь и в других местах этой книги я имею в виду описание их истинной природы и их роли в обществе.
* Бандиты любят титулы. Шах имеет много «почетных» степеней. (IC)
ПСИХИЧЕСКАЯ НАДЕЖДА В ПРЕСТУПЛЕНИИ ВООРУЖЕННОЙ БОРЬБЫ
Когда я пришла в себя, меня понесли на плечи полицейского перед Полиция Задержание Центр , Когда я изо всех сил пытался освободиться, другие схватили меня за руки и ноги. Моя голова была свободна, и мне удалось укусить полицейского за ухо. Был какой-то шум, кто-то схватил меня за голову. Я снова потерял сознание.
В следующий раз, придя в себя, я обнаружил, что мои руки привязаны к кровати. Они надели на меня большую открытую рубашку, которая не закрывала мое тело. Двое полицейских стояли по бокам с полицейским *, и две женщины также находились в комнате. Пять человек охраняли безвредного, измученного заключенного, лежавшего полумертвым, неспособным двигаться и со связанными руками!
Это типично и свидетельствует о панике и слабости противника перед лицом вооруженной борьбы. Я ничего не сделал, чтобы вызвать столько тревоги и страха. Они знали только, что я принадлежу к организации, решившей уничтожить деспотический режим и его наемников; организация, которая успешно выполнила их главный бандит; организация, не сдерживаемая никаким страхом; организация преданных. Как легко было понять, что то, что вызвало такой страх у этих наемников, что разрушило их веру в свой режим и в себя, - это вооруженная борьба.
Они создали мощную картину меня в своих умах. Позже мне сказали, что в первые несколько дней наемники из полицейского разведывательного отдела ждали своей очереди, чтобы войти и взглянуть на монстра, который выжил, не повредив Эвин.
Они также предположили, что я был экспертом по каратэ или дзюдо, неправде, в которую они поверили.
Позже, 1 слышал, как одна из женщин-тюремщиков сплетничала с ее подругой, насмехаясь над офицером, который, проходя мимо моей кровати, держал руку на своем пистолете и шел большой полукруг, чтобы не приблизиться!
Придя в себя, я впервые увидел двух полицейских, сидящих по обе стороны от моей кровати. Перед моими глазами было темное смутное кольцо. Полицейские были похожи на нелепых персонажей фильма ужасов.
Потом я увидел женщину: «Кто она? Она одна из тех женщин, которые много лет назад танцевали обнаженными перед Навабом Сафави ( 10 )? "(это правда; Сафави, по- видимому, был очень чувствителен в этом отношении, испытывая сильную нервную реакцию; враг использовал эту слабость).
Я ругалась на нее, залитая ненавистью.
В комнату вошли мучители, и один из них говорил ей: «Не обращай на нее внимания, не расстраивайся ... она немного невежлива, но в остальном она хорошая девушка (!)… бедная девушка была введена в заблуждение, ей промыли мозги, ты должен смотреть на нее как на своего собственный ребенок…
Она начала произносить «слова мудрости». Их неумелая детская логика была невыносимой. Я решил высмеять ее, перебивая: «Я не следовал этому». Она объяснит еще раз, я время от времени киваю в согласии. Все были в восторге:
«Только женщина может приручить женщину». Тогда я задавал вопрос, заставляя ее повторить большую часть того, что она сказала. Наконец она сдалась.
Офицеры почти постоянно входили и выходили из комнаты. Я заметил, что они неуклюже пытались привлечь мое внимание к своим наручным часам, которые они показывали передо мной довольно заметно. Двое полицейских в комнате пытались сделать то же самое, отдавая игру и не чувствуя себя намного лучше, чем их начальство. Предположительно они подумали, что я ждал определенный час, прежде чем раскрыть адрес, и из этого следует, что они выдвинули свои часы вперед.
Как слабоумный, как неизмеримо легкомысленный. Вся идея была идиотской, и актеры оставляли желать лучшего. Кроме того, я был полон решимости никогда не разглашать информацию, которую они хотели, и это не было вопросом часов или дней.
Я знал, что мои товарищи сразу узнали о моем аресте. В то время товарищ Бехруз был не слишком далеко и не мог не заметить оттенок и крик. Более того, вскоре после того, как меня схватили, я должен был встретиться с некоторыми товарищами. Они, без сомнения, освободили наше укрытие, которое, в конце концов, было временной базой операции. Смысл состоял не в том, чтобы предать даже местоположение пустующего дома, чтобы не добавить к заблуждению всемогущество врага, даже в умах людей в непосредственной близости. На этом этапе борьбы одной из наших главных обязанностей было разрушить миф о непобедимости режима.
Враг должен быть ослаблен, и его нужно видеть ослабленным. Идти против этого было бы непростительным изменой. Для меня было невообразимым когда-либо повернуться спиной к славному делу народа, не говоря уже о том, чтобы сломать это, мое первое испытание преданности.
Мою невестку привели, чтобы умолять меня. Она была в полном неведении относительно нашей деятельности. Враг совершил набег на ее дом и даже не позволил ее детям ходить в школу, чтобы сдавать экзамены. Она была сломана, стоя на коленях: «Что они хотят от нас, Ашраф ? Пожалуйста, скажите им. Скажите им, чего они хотят». «Слушай, - сказал я, - к тому, что с этим связано», и я произнес: «С высоко поднятой головой нужно жить, а с высоко поднятой головой надо умереть.
Для врага нужно никогда не подчиняйся и свою жизнь, и все, нужно отдавать, за дело, за свободу, за свободу людей "( 11 )
Хатаи решил, что лучше ее убрать.
Они заставили друга прийти ко мне с прозрачной, нелепой пачкой лжи; « Пуян попытался убить Бехруза . Он попытается снова. В письме ко мне, Пуян говорит, что между ними возникли разногласия, и что он полон решимости избавиться от Бехруза »! Какая интеллектуальная нищета! Ложь отражает не только их бессилие, но и убийственный, беспринципный менталитет наемников: если вы не согласны, убивайте!
Хулиганы также привели двух моих братьев к моей кровати. Им нечего было сказать. Руки моего младшего брата опухли, а лицо было в синяках и шрамах. Другой также был избит. Возможно, мошенники шаха пытались сказать мне, что они арестовали всех членов моей семьи, или, может быть, они даже не знали, зачем привели туда моих братьев!
Когда приводили друга или родственника, я высмеивал «вождей» и «генералов» противника. Указывая на злодеев, я бы сказал: «Посмотрите на них. Эти паразиты могут существовать только в том случае, если они могут высосать кровь таких, как мы. Они могут существовать только тогда, когда мы им позволяем. Мы не должны позволять им продолжить свою преступную жизнь ... Один из тюремщиков, землеройка женщины, тщетно пытавшаяся контролировать ситуацию, в таких случаях яростно нападал на меня, хватал меня за волосы, которые были длинными, энергично дергал меня за голову и хлопал меня по носу, пока у меня не кровоточил нос , Некоторое время она делала это каждый день.
Той ночью они говорили об уколе и сиропе, который заставил бы говорить невольно.
Я насмехался над ними: «Еще одна детская уловка? Если кто-то действительно настроен не говорить, ничто не может сломить его решимость. Тем не менее, если у вас есть такое лекарство, почему вы не начали его использовать с самого начала? информация скорее так? " Ответ был обычно глупым: «Но это дорого, мы не можем использовать его для всех»! Однако я был обеспокоен возможными эффектами лекарства, потому что в детстве я разговаривал во сне. Мысль о том, чтобы говорить под седацией, была невыносимой. Нет, я не должен этого делать. Я пытался забыть адрес и имена нескольких известных мне товарищей. Я бы отвлек свои мысли на другие вещи. Я был серьезно обеспокоен. Они принесли немного молока, но я едва мог его пить из-за раны, вызванной вилкой, когда я протаранил его в горле.
Стадо офицеров собралось вокруг моей кровати, настаивая на том, чтобы я выпил молоко. Я был подозрительным, и, кроме того, их цель состояла в том, чтобы поддержать меня и на каком-то этапе заставить меня говорить. Я должен был сорвать их усилия.
Для меня раскрытие каких-либо секретов врагу было таким жестоким и отвратительным преступлением, и даже мысль о совершении такого преступления была настолько далека от моего сознания, что я даже не мог представить ни слова на мгновение, когда противник пожелал. Я решил покончить жизнь самоубийством и лишить всякую надежду на получение от меня малейшей информации. Кроме того, я считал, что мои действия будут иметь пропагандистскую ценность.
На следующее утро они снова принесли мне молоко, от которого я отказался. Во-первых, они спокойно настаивали, чтобы я выпил это. Постепенно их настроение поднялось, строптивая снова сделала ей удар, но безрезультатно. Наконец, они смягчились и вышли из комнаты, сказав: «Мы не позволим вам умереть. Вы можете быть в этом уверены. Мы получим в вас еду, даже если нам придется заставить ее…».
Позже пришел врач с контейнером с глюкозой, чтобы кормить меня внутривенно. Я ругался на него. Он холодно ответил: «Почему вы нападаете на меня? Я не мучитель, я врач. Я посещаю многие правительственные ведомства, это одно из них». Я снова взорвалась на него: «Позор тебе.
Соучастник убийц, продажная грязь, служащая убийственному режиму и его злым целям. Свидетельство преступления и отсутствие активности - это соучастие, не говоря уже об активном служении преступникам…».
Когда он приблизился, я пнула его и его помощника.
Женщина и полицейские пришли и попытались меня удержать. Позже присоединились и другие. Наконец врач сумел сделать мне несколько инъекций, и началось кормление глюкозой.
Я отказывался принимать пищу в течение тринадцати дней, и они должны были кормить меня внутривенно каждый день после борьбы. Я слышал, что попадание воздуха в вену может быть смертельным, и поэтому я попытался заставить врача ошибиться, особенно сильно изо всех сил, когда он вводил иглу в мою вену. Позже я понял, что это не работает, я продолжил борьбу, чтобы не подчиняться их воле и не облегчать их задачу.
Физически я чувствовал себя чрезвычайно слабым, большую часть времени тонул, не зная, сколько дней прошло. Комната часто заполнялась бандитами в форме. Генералы приходили в своей абсурдной форме, пытаясь убедить меня подчиниться, по-видимому, надеясь сокрушить меня «мощью» этих металлоломов, полученных не из-за храбрости, качества руководства и т. Д., А из-за лести, из-за отсутствия какой-либо качества, для рабства.
Их подчиненные были бы внимательны, как рабы, принявшие неполноценность, по низкой цене. Все они выглядели так нелепо, что мне даже не нужно было прилагать особых усилий, чтобы высмеять их и описать их истинную природу и ценность. Это все произойдет автоматически, без каких-либо усилий. Затем они немного поговорили бы со своими «достоинствами» и «ценностями», жестко, но объективно ставившими под сомнение своих подчиненных, они неизменно обрезали свои «речи мудрости и авторитета» и выходили из комнаты, заканчивая: «Эта девушка сумасшедшая ". У них также был так называемый психиатр, который официально объявил меня безумной!
* Существует значительная «классовая» разница между полицейскими и полицейскими в Иран , Первые неизменно являются выходцами из масс, низкооплачиваемыми и практически без подготовки, а вторые - хорошо оплачиваемые профессиональные выпускники Полиция академия , (IC)
БОЛЬШЕ ИНТЕРРОГАЦИИ, БОЛЬШЕ ПЫТОК
Через два или три дня после того, как меня вернули в Полиция Задержание Центр, Хатаинском и Niktab пришел на допрос. Они были отвратительны за гранью воображения. Заходя с моим файлом, они пытались выглядеть уверенно.
«Нам не нужен адрес на данном этапе. Есть другие вопросы. Вы говорите, мы напишем. Сначала ваше имя».
Я смотрел на них с ненавистью, молча.
Они начали издеваться: «Это безумие, ее разум не вырос…» «Она пытается сделать с нами Лейлу Халед *». «Давай, скажи нам свое имя? У нас есть твое свидетельство о рождении, но мы хотим, чтобы ты сам сказал нам».
Глядя на этих наемников, распространителей несправедливости, предателей людей, у меня закипела кровь. Они вышли и вернулись с электрическим подталкиванием. Меня шокирует: "Как тебя зовут? Ты не будешь говорить, ха?" Около часа они ударяли меня электрическим током, выглядя все более и более встревоженными под тяжестью моего молчания. Уходя, они угрожали: «Это была только шутка. Мы вернемся к полночь и тогда начнутся настоящие пытки ».
Я не был напуган, но обеспокоен. Я хотел бодрствовать, когда они пришли. Под седацией и сонливостью, возможно, я не мог сосредоточиться. Однако они не вернулись в ту ночь.
Следующие несколько дней прошли без происшествий. Я спал большую часть времени и сражался, когда приходили вводить иглу для кормления раствором глюкозы. Некоторые из моих действий казались довольно детскими, но я чувствовал, что должен постоянно им сопротивляться, мне постоянно приходилось напоминать им, что они враги и что я никогда не буду или не смогу пойти на компромисс или заключить с ними мир.
Одним из ежедневных явлений было пощечина строптивой.
Мой нос кровоточил, и я пытался вытереть кровь на одеяле руками в наручниках, что, казалось, очень раздражало и раздражало строптивую.
Она взорвалась бы от гнева, ругаясь на меня, говоря, что я груб, лишен манер, не живу в «приличном» обществе! Она тянет меня за волосы, дергает меня за голову и снова шлепает меня. Еще одним ее любимым наказанием было бессовестное приказание полицейским пощекотать меня. Это было самым унизительным.
Время от времени приходили разные офицеры-мучители, произносили какую-то ерунду, веселились! На самом деле это были напоминания об их подлости, усиливающие мою волю никогда не раскрывать какую-либо информацию, которая каким-либо образом помогла бы им и преступному режиму, который они представляли, дольше выжить.
Никтаб был наименее терпимым.
Этот наемник-паразит всегда произносил самые грязные матом, пытаясь удержать безжалостных и дикий преступный образ, который он показал в моей пытке. Видеть его вызвало бы во мне бурную реакцию, и только с огромным усилием я мог встретить его с гордостью и хладнокровием.
Я хотел, чтобы он никогда не заходил в комнату. Я знал, что они всегда искали слабое место для использования, и я не хотел предоставлять им один. Он почувствовал мою огромную ненависть. Однажды, войдя в комнату, он с гордостью объявил: «Твой палач здесь», как будто это его порадовало. «Вы все одна и та же мерзость», - возразил я, - «нет разницы между вами, головорезы». Правда этого поразила меня. Позже мне удалось остаться спокойным и уравновешенным со всеми, отвергая их всех как паразитов, которыми они были.
Некоторые из офицеров, приходящих в комнату, выражали оскорбительное сочувствие, когда землеройка-тюремщик осуждала меня как грубого и нецивилизованного: «Это не вина бедной девочки. Как вы думаете, кем был ее отец?
Какой-то нищий, работник без гроша»! Такие случаи давали возможность политизировать полицейских в комнате.
Когда злодеи говорили о трудящихся массах с таким оскорбительным высокомерием, я отмечал: «Именно поэтому мы встали, чтобы искоренить вас. Вы и режим, который вы поддерживаете, эксплуатируют массы, высасывая их жизненную кровь как паразитов, обманывая они, притворяясь, что вы заботитесь о них и поддерживаете их интересы, и, тем не менее, у вас нет даже приличия, чтобы уважать их за их труд, за то, что они несут бремя существования вашего режима на своих плечах ... ".
Как правило, шах
Прихвостни даже не потрудились бы защитить деспота и его режим или оправдать его преступления. Их ответ неизменно заключался в том, чтобы отмежеваться от режима, подразумевая, что они могут даже быть против него, но: «Увы, что можно сделать? Нужно заработать немного денег, выиграть немного хлеба…».
Ходить в туалет было серьезной проблемой.
В первые два дня я был слишком слаба, чтобы двигаться, поэтому им пришлось принести горшок.
Позже они проводили меня в туалет, поддерживая меня под мышками. Вошли пять женщин, и двое полицейских ждали снаружи. Трубы привлекли мое внимание, разве я не умру, если бьюсь головой о трубы? Я пытался приблизиться к стене, но они мешали этому, как будто они знали, что я имел в виду. Я пытался освободиться, но мне не хватало сил, и, кроме того, я не мог встать без их поддержки и должен был опираться на них.
Они крепко держали меня за руки. Я мог только двигать головой, поэтому я атаковал их, бодая их головы. Бедные «нежные» и «хрупкие», беспомощные женщины! Любой из них мог бы одолеть меня, но они закричали в панике: «Помогите, помогите,она избивает нас "! Несколько офицеров и полицейских вторглись в туалет, схватили меня и надели на меня наручники. Женщины приказали полицейским остаться. Я запротестовал, потребовал, чтобы они ушли, и безуспешно пытался вытеснить их. забрали обратно в комнату, и они не проводили меня в туалет в течение следующих нескольких дней.
* Лейла Халед - героиня палестинского движения за свободу
НАСТОЯЩЕЕ ЛИЦО ВИЛЛОВ
За день до ареста товарища Бехруза майор по имени Махфи, как обычно, пришел в комнату со своим больным остроумием. Теперь они не искали информацию, а просто пришли, чтобы мучить меня, чтобы реализовать отвратительные мысли, которые вошли в их болезненные умы. Махфи велел одному из полицейских принести ложку и скормить мне экскременты из ночного горшка. Идея была настолько глупой и бессмысленной, что я воспринял ее как простую угрозу. Полицейский вернулся с ложкой.
Они поставили горшок рядом с моей кроватью и фактически собирались выполнить заказ. Я был настолько взбешен, что даже забыл, что мои руки привязаны к кровати. Я вскочила, чтобы взять горшок и опустошить его на голову хулигана, но со связанными руками я упал, опрокинув горшок на себя.
Бандит, который не ожидал моей реакции и был очень рассержен, приказал полицейскому потереть испражнения на моем лице и выпить немного в мое горло. Они привязали меня к кровати и выполнили его заказ. Единственное, что я мог сделать, - это смотреть на животное с полной ненавистью, которую я чувствовал. Мои глаза горели в моей голове от ненависти.
Это была смешная ситуация. Паразиты, лишенные даже самых примитивных человеческих ценностей, находили это забавным. Один офицер за другим приходил в комнату, смеялся надо мной, произносил какое-то больное замечание, оставляя рукой их носы: «Она потерла себя дерьмом. Вот ты где, она сумасшедшая». Двое полицейских, охранявших меня, жаловались на запах и беспорядок, считая меня ответственным!
Я не могу точно описать, что я тогда чувствовал. Чувствуя гордость, игнорируя их высказывания и отвергая все это как еще один признак разочарования врага, я все же чувствовал оскорбления и унижения и терпел их в том смысле, что заставлял себя делать или не делать что-то, а не потому, что он в разных. Я чувствовал оскорбления, пренебрежительные замечания всем своим существом.
Я была воспламенена от ненависти.
Я бы помнил жизнь всех обездоленных, угнетенных людей. 1 знал, думая: «Я из народа, мой народ.
Мы эксплуатируемся вместе. Нам было отказано в свободе и справедливости. Нам было отказано во всех удовольствиях жизни. Нашей судьбой всегда было унижение, оскорбление. Класс паразитов режим, который представляют эти овощи, и его империалистические хозяева являются причиной нашего несчастья и страданий. Я из народа, мой народ.
Мы отличаемся от этих паразитов. Мы стоим в стороне от этих преступников, паразитов, эксплуататоров и империалистов. Мы стоим с пустыми руками, но с сердцами, переполненными ненавистью и надеждой. Мы стоим отдельно от них. Мы стоим перед ними с неукротимой решимостью, верой в себя и в свою окончательную победу. Мы полны решимости сражаться. Мы боремся до тех пор, пока их окончательное и полное уничтожение. До тех пор, пока несправедливость не прекратится, пока не прекратится эксплуатация, пока угнетение не останется в прошлом. Окончательная победа будет за нами. Иначе быть не может ... "
Пытки и мученичество товарища Бехруза Дехгани
На следующую ночь товарищ Бехруз был арестован. Внезапно возникло волнение. Наемники бегали в панике.
Эпопея жизни товарища Бехруза достигла апогея. Он был захвачен, и здание дрожало от его криков гнева. Террористы шаха были окаменели. Они говорили о нем как о могущественном монстре.
Их страх неизмеримо усилил его, превратив в нереально массивное, могущественное и легендарное чудо. Некоторые полицейские, которые были свидетелями его ареста, говорили о его бою с многочисленными вражескими головорезами, как он сражался до последней пули, как его схватили, прежде чем он мог покончить с собой, и как он напал на врага, несмотря на его сломанная нога.
Его оставили в комнате, но наемники не могли набраться смелости, чтобы войти. Они толпились у двери, с удивлением наблюдая за ним. Никто не пойдет, чтобы начать пытку. Они призвали убийц САВАКА прийти и разобраться с ним, поскольку у полицейских преступников не хватило уверенности встретиться с ним.
Они знали, что должны использовать каждый метод в своей кровавой книге пыток, чтобы иметь какой-либо шанс. Товарищ Бехруз родился от боли. Он был свидетелем пыток и страданий всю свою жизнь. Его жизнь была жизнью людей, и она принадлежала людям, крестьянам, с которыми он жил большую часть своего времени, обездоленным рабочим, страдания которых он так хорошо знал. Он воплощал любовь к массам и ненависть к врагу. Враг видел это и был напуган увиденным.
Той ночью наемники были как бешеные собаки. Звуки ударов плетью, сильно грохочущие, смешанные с сердитыми криками товарища Бехруза , все чаще выявляют чудовище в дикарях, их безумие становится еще яснее. Я слышал, как товарищ Бехруз кричал на врага, даже когда битье прекратилось.
Я не был в состоянии различить слова, но я знал, что он говорил: "Невежественные паразиты, что вы хотите от масс?" - стараться не взрываться с ненавистью, когда сталкиваюсь с ежедневными преступлениями режима против народа.
Наемники оставили дверь моей комнаты открытой, чтобы я мог слышать звуки пыток. Группа из них пытала товарища Бехруза, и когда они устали, они приходили ко мне в комнату, а другая группа вступала во владение.
Хоссейн-Заде раздевался до своего нижнего белья, как бредовый сумасшедший, только что избавившийся от своих цепей, он бегал босиком взад-вперед между моей комнатой и тем местом, где пытали товарища Бехруза . С другими вырожденными подчиненными он оскорбил меня и плюнул на меня.
Из-за запаха экскрементов они не могли долго оставаться в комнате. Они издевались и дурачились. Хоссейн-Заде повторял: «Это хороший трюк. Она укрылась дерьмом, чтобы мы не остались с ней»! Он должен быть хорошо осведомлен о своей собственной отвратительности, чтобы сказать это!
В разгар их дикости было легко увидеть их беспомощность, их уныние. Все они были в истерике, безумны. Как будто даже звук пыток сводил их с ума, и им как-то пришлось сбежать от этого. Два моих тюремщика ругались вокруг моей кровати, плевали в меня и пели: «У нас есть твой брат. У нас есть твой брат». Какие клоуны!
Я не обращала на них никакого внимания.
В те критические моменты я чувствовал, что история создается. Где бы это закончилось? Это был главный вопрос. С каждым криком, с каждым ударом кнута я задавал себе этот вопрос. Я был обеспокоен, но уверен. Я полностью верил в своего товарища и революционного брата. Я вспомнил, когда он впервые рассказал мне об Организации (иранских Народных партизан Fadaee).
Он говорил о славной и непреодолимой решимости и стойкости товарища Ник-Давуди , гордо говоря, что он был примером веры и решимости товарищей. Я не сомневался, что товарищ Бехруз примет мученическую смерть под пытками.
Группа наемников вылилась в мою комнату, объявив;
"Мы собираемся раздеть тебя"! Они сказали Бехрузу, что если он все еще откажется говорить, они возьмут меня к себе голым. Я могу представить, как он, должно быть, смеялся над их явной глупостью.
Грозить тому, кто отдал все за дело, за народную революцию, таким легкомысленным поступком!
Я готовился сказать ему:
« Товарищ, наступил славный момент нашей жизни. Настало время пожертвовать собой ради победы Революции . Теперь у нас есть шанс доказать слабость, беспомощность врага». Его реакция, должно быть, была наиболее обескураживающей для врага. Пришло слово не принимать меня внутрь. Животные разрывались от разочарования. Два землеройка ругали меня: «Позор тебе за то, что у тебя такой черствый брат. Ему наплевать, что тебя там обнажают»!
После той ночи я почти ничего не слышал о товаре Бехрузе , только истории, которые наполнили Центр заключения о его смелом сопротивлении. Свидетель его пыток рассказал о том, как один из мучителей вскинул руки вверх: «Что еще мы можем с тобой сделать! Как мы заставим тебя говорить?»! Теперь это должно быть знакомое чувство для бандитов: это чувство беспомощности и разочарования перед лицом неукротимой воли преданного революционера.
Товарищ Бехруз , чье сердце было наполнено любовью масс на протяжении всей его жизни, заставил врага повиноваться своей непоколебимой верой.
Он был настоящим человеком, который знал о страданиях людей и знал ответ; полная и абсолютная приверженность революции. Он всегда жил с людьми и для людей. Всю свою жизнь он питал огромную ненависть к врагу. Как он мог предать пролетариат? Он не мог. Он не делал. Он терпел все, что мог сделать враг. Он умер после одиннадцати дней пыток. Его сердце было повреждено, и его почки были разорваны. Его секреты остались похоронены в его сердце. «Браво» срочно отправили его в больницу, но было уже слишком поздно. Товарищ Бехруз присоединился к славным мученикам народной революции, как он всегда хотел.
Позже некоторые хулиганы шаха хвастались мне, что они отпилили его ногу ниже колена. Другие говорили, что они только отрубили ему пальцы. Они продолжали поворачивать и крутить его сломанную ногу, пока его кости не были выставлены. В те дни, когда его пытали возле комнаты, где меня держали, они приносили мне горшки, полные его крови. Это было также их идеей веселья! Враг позже утверждал, что у товарища Бехруза было слабое сердце! Но он был здоровым спортсменом, опытным альпинистом. Каждый день он пробегал много километров и никогда не страдал от сердечных заболеваний.
Я впервые узнал о его мученической смерти от своих землеройок.
Они подражали товарищу Пуяну передо мной. Я сильно протестовал. Один из них сказал: «Бедный негодяй. Твой брат умер вчера. Мы не хотели говорить тебе по милости».
Сначала мое сердце было тяжелым. Я смотрел на них с недоверием. Тогда я гордо прошептал себе: «Наконец-то товарищ Бехруз умер под пытками. Для народа. Как он всегда желал. Пусть его память будет почтена».
ГЛАВНЫЙ ХОДУЛ
После трех дней, покрытых экскрементами, я был вымыт, и одеяло было заменено. Я был настолько слаб, что терял сознание каждый раз, когда они пытались меня сесть. Они делали мне многочисленные уколы и назально кормили меня молоком и яичным ярмом.
Никтаб неоднократно говорил, что они не допустят продолжения моей голодовки и что они будут поддерживать меня любой ценой. Не было никаких сомнений в том, что они были полны решимости сделать это, но голодовка была для меня единственным способом бросить вызов им и ослабить себя в надежде на смерть. Теперь наемники изменили свою мелодию: «Почему ты хочешь морить себя голодом? Мы больше не собираемся причинять тебе боль, и нам даже не нужен адрес. Почему ты тогда умрешь?
Вы останетесь здесь на некоторое время, затем вы будете освобождены… ».
Их настойчивость заставила меня заподозрить их цели, предложив мне продолжать отказываться от еды, хотя я не знала почему.
Однако через некоторое время я решила у меня не было причин умирать, и я прекратил голодовку.
Теперь враги выставили добрый вежливый фасад. Должно быть, приказано, чтобы тюремщикам было нужно быть добрыми и успокоить меня. Они постоянно говорили о будущем и Обещания выполняются! Они сказали мне, что в конечном итоге меня могут перевести в тюрьму, где я буду вместе со своими товарищами, настаивая на том, что «все мучители действительно очень хорошие и добрые люди! Просто они сходят с ума в те моменты, когда им приходится пытать людей. Задача, которую они должны выполнить», они «рассуждали »со мной, что« во всяком случае, теперь, когда ваши пытки закончились, нет смысла быть недружелюбными! Мы не должны беспокоить друг друга! Мы как семья в этой комнате… »!« Какая-то семья », - подумала я! Я видела себя совершенно раздельно, не так сильно раздельно, как, напротив.
Более старшая тюремщица, строптивая, была довольно интересным человеком.
Она не относилась к грязи выше в иерархии с таким же уважением и вниманием, как другие. Как заметил товарищ позже, казалось, что «у нее были связи высоко». Или, возможно, это был ее характер.
Она не любезно принимала приказы, ведя себя так, словно должна была управлять шоу, и у нее наверняка был ненасытный аппетит к власти.
С самого начала мне показалось необычным, что ее словарный запас, в отличие от словаря других, не был сосредоточен на нижних частях тела. Это указывало на высокий ранг.
Тем не менее, она не была выше выполнения более черных задач.
Она даже принесла бы горшок, задача, которую иерархия, класс и уважающий касту противник обычно оставляли бы людям из низов. Моя первоначальная реакция вызывала беспокойство.
Она, казалось, была готова сделать абсолютно все, как будто глубоко преданная настоящему делу. Позже я обнаружил, что именно амбиции привели ее.
Она стремилась к большей власти, что также означало больше бонусов и наград, а также более высокую оплату, и «самоотверженность» и тяжелая работа, казалось, были тем способом, которым она признала, как лучшее средство достижения этой цели. Она не будет противиться чему-то, нацеленному на «укрощение» меня.
Иногда она нападала и избивала меня даже в присутствии их генералов, считая неуважительным поступком удовольствие, которое обычно отводится высокопоставленным обезьянам!
Однако она оправдывала это неортодоксальное поведение как знак крайнего уважения к генералу в том, что она не могла терпеть оскорбление со стороны «почтенного» меня.
Однажды, во время моей голодовки, этот старый криминальный лис генерал Самадиан-Пур подошел ко мне у кровати.
Он сидел там, «рассуждая», со всем терпением и «добротой» в мире: «Ты хочешь увидеть Бехруза ? Почему ты так себя ведешь? Мы не собираемся делать тебе больно. Никто не будет. я возьму тебя в Бехруз .
Проведи немного времени с ним ". Тюремщики только что завершили сеанс пощечины, который, как обычно, оставил у меня кровотечение из носа.
Я продолжала раздражать строптивую, вытирая нос одеялом, но твердо велел генералу передать мне несколько носовых платков. Он потянулся к столу, взял несколько салфеток и дал их мне. Я должным образом разорвал их и сказал ему, чтобы получить больше. Терпение главного хулигана было невероятным.
Он все еще говорил спокойно и доброжелательно, передавая ткани. Наконец я крикнул на него; «Заткнись, тупой наемный клоун. База преступника». Тюремщик-землеройка быстро вмешалась в ее пощечину. Почтенный генерал вскочил на ноги и немедленно покинул комнату, чтобы спасти свое хрупкое «достоинство» от дальнейшего ущерба в присутствии своих подчиненных.
Тюремщик из тюрьмы, с менталитетом, типичным для наемников, оппортунистов и льстецов, критиковал меня: «Здесь нет ваших товарищей и друзей, с которыми можно хвастаться! Кому вы хотите произвести впечатление, ругаясь на генералов?…. " Я улыбнулся!
Допрос продолжается
После той ночи, когда Хатаи и Никтаб безрезультатно, как они говорили , «шутили» со мной с помощью электрического устройства для извлечения информации, в вопросительном отношении произошли явные изменения. Предположительно, они поняли, что я не ценю их «чувство юмора». Они решили выбрать мягкую линию и использовать некоторых из наемников, дикость которых я еще не знал. Очевидно, что их «вежливый и джентльменский» подход был бесполезен, как никогда, несмотря на их тон речи, и независимо от того, жестко ли они били или говорили тихо, они были вражескими наемниками, и их природа была мне неизвестна.
Одним из хулиганов, которых не было во время моих пыток, и поэтому они были выбраны для «джентльменского» подхода, был майор Фарид - наемник, который теперь встретил смерть, которую он заслужил ( 12 ). Когда он впервые подошел ко мне у кровати и увидел, что мои руки связаны, он возразил: «Что это», поворачиваясь к строптивой, «немедленно снимите эти наручники.
Почему вы ведете себя, как дикари, перед бедной девочкой?» Строптивая женщина, у которой не было ключа, объяснила: «Это все по ее собственной вине. Она не знает, как вести себя дипломатично…». «Гуманистический» мучитель вышел, словно чтобы получить ключ, и вернулся с беспокойством и с пустыми руками, жалуясь: «Когда вы относитесь к человеку с такой дикостью, конечно, вы должны ожидать насильственной реакции». Сел с сочувствием
«Мне действительно невыносимо видеть тебя таким. Я в основном выступаю против такого поведения. Мы должны быть людьми, и мы должны быть логичными и разумными. Эти люди неграмотны!
Я сам читал большинство марксистских работ Я знаю, что вы логичные люди. Мы отличаемся только идеологией, что неважно. У людей разные убеждения во всем мире ... "
Трудно было поверить, что противник ожидает, что его обманет «цивилизованный» подход. На мгновение невозможно было забыть характер мучителей. Я слишком хорошо знал, что наемники, которые теперь казались такими гуманными, вели себя совершенно иначе по отношению к другим товарищам в соответствии с их приказами на день. Например, майор Фарид , который не мог видеть меня в наручниках, был одним из головорезов, которые пытали товарища Рохие Данешгари .
Многие из преступников, которым теперь дали вежливую роль, не были на Задержание Центр в течение первых нескольких дней после моего ареста, так как они были отправлены в Тебриз в поисках товарища Бехруза . Один из головорезов в этой группе, Амини , старый полицейский мучитель, рассказывал драматические истории об аресте моего младшего брата Мухаммеда и товарища Казема Саадати .
Не сумев добыть информацию, наемники стали все больше довольствоваться простым прохождением формальностей допроса, чтобы мои записи могли быть заполнены. Такие записи необходимы, когда дела заключенного передаются в военную прокуратуру для организации «судебного разбирательства». Без так называемого «листа допроса» заключенный не может быть отправлен на суд. Таким образом, на этом этапе цель противника состоит в том, чтобы просто получить «конфессиональное», которое является формальностью (по их словам, «юридическим процессом»!), Хотя, если кто-то не настороже, он может раскрыть информацию, полезную врагу. Однако с осторожностью и старанием можно пройти этот этап, заполнив формы неточной и ложной информацией.
Не имея опыта и не осознавая природу этого процесса допроса, я отказался разговаривать с врагом; даже не говоря им мое имя, которое они, конечно, знали. Я был обеспокоен, чтобы во время допроса не была раскрыта какая-либо информация, представляющая ценность для врага. Наемники, с другой стороны, пытались всеми возможными способами завершить процесс и "снять меня с рук!"
Майор Фарид навещал меня снова и снова, как агент, занимающийся только формальностями дела и отвечающий за заполнение моих записей. Наблюдая за неэффективной бессмысленной бюрократией режима на работе, я по своему опыту все больше склонялся к тому, чтобы признать, что этап допросов действительно является формальностью. Это была просто еще одна бесполезная практика режима, который игнорирует каждый закон - Конституцию Ирана, его собственные «законы», международные и человеческие законы. Тем не менее, он настаивает на том, чтобы у заключенного было признание в суде, не говоря уже о том, как получается «признание», и хотя суд - не более чем фарс, проводимый за закрытыми дверями и военными.
Однако я решил поэкспериментировать с процессом их допроса, отвечая только на те вопросы, ответы на которые у них уже были. Фарид задал вопросы. Во-первых, какие книги я прочитал? Я назвал несколько. Затем он попытался вдаваться в подробности, но я отказался отвечать. Разъяренный, но не позволивший предать джентльменскую роль, которую ему приказали играть, у него не было выбора, кроме как уйти. Опять пришли другие, «рассуждая» и заверяя меня в том, что эти формальности не важны. На следующий вечер Хатаи с грохотом пришел: «Знаешь, это не дом твоей тети! Послушай, что тебе говорят. Тебя здесь не ожидают. Тебе нужно пройти допрос. Затем он угрожал мне пыткой со стороны САВАК. Интересно, что угроза пыток не повлияла на меня. Во всяком случае, меня беспокоило то, что я мог случайно раздать некоторую информацию во время допроса.
На следующий день пришел наемник, «чтобы дать мне последний шанс». Он цитировал Хатаи : «Спроси ее в последний раз. Если ее ответ будет отрицательным, мы отправим ее в САВАК». Он показал заботу мучителя о моем благополучии! « Хатаи беспокоится. Он знает, что если тебя туда доставят, ты не вернешься целым и невредимым». Тогда центр этого вопроса; « Хатаи не хочет говорить людям САВАК, что мы не смогли провести допрос. Вот почему он еще не принял решение. Но теперь ваш ответ определит его действия…». Это было вполне правдоподобно. Это указывало на соперничество между САВАК и полицией. Фактом является то, что конкуренция между двумя лагерями САВАК и полицией, а также конкуренция за горло в каждом лагере выросли из всех пропорций.
С самого начала вооруженной борьбы иранский режим видел свои интересы, а интересы его империалистических хозяев находились под серьезной угрозой. Он был окаменел перед лицом растущей борьбы. Он прекрасно знал, что как только революция разрушит господство эксплуатации, компрадорское меньшинство обречено. Поэтому он предпринял масштабные контрреволюционные усилия. Шахский режим развернул все возможные средства для подавления борьбы с усилением репрессий и запугивания людей, в масштабной и беспрецедентной пропагандистской кампании, в мобилизации армий наемных головорезов и преступников в полиции и САВАК. Деньги и «положение» были двумя кнутами, которыми режим искушал продажного САВАКА и полицейских воров в качестве стимулов для ареста и пыток революционеров. Наемники ответили убийственным энтузиазмом, каждый из которых пытался превзойти другого в дикости. Неизбежно возник острый антагонизм между САВАК и полицией, который нанес серьезный ущерб лагерю противника. Одним из таких случаев была перестрелка между двумя бандами, когда товарищ Маджид Ахмад-Заде был арестован. В другом случае САВАК предпринял широкомасштабные поиски товарища Масуда Ахмада Заде , терроризируя его сестру, чтобы получить информацию о нем, хотя он уже давно был арестован полицией.
С ростом движения и побед революционных сил бессилие режима становилось все более явным. Позже противник предпринял шаги для координации преступлений полиции и САВАК. В настоящее время убийственные силы полиции, САВАК, жандармерии и «следственного отдела» действуют под эгидой так называемого «Инквизиционного и антитеррористического комитета». Были и другие случаи, когда даже объединенные силы различных наемных групп режима терпели неудачу. Одним из случаев была конфронтация в Хелазеере , в которой революционные силы встретились с врагом, сражались и успешно бежали, оставив тупые «объединенные силы» разделить вину.
Именно это соперничество между пытками, которое в случае моего допроса мешало Хатаи передать меня САВАКу в надежде добиться успеха и пожинать «награды» и «богатства» для себя и полиции.
Угрозы перехода в САВАК и мой отказ пройти процедуру допроса продолжались некоторое время, но угрозы не материализовались. Тюремщики также продолжали выражать свое «беспокойство» и давать советы!
ВСТРЕЧА С ТОВАРИЩОМ ХАМИДОМ ТАВАКОЛИ
Однажды вечером меня отвезли в офис Хатаи . Там были два больших стола, кусок ковра, холодильник и его друзья , Махафи и Фарухи . Фотографии девяти товарищей, за арест которых противник обещал награды, украшали стены. Хатаи предложил мне место и продолжил: «Посмотри, узнаешь ли ты этот ковер? Посмотри внимательно. Ты помнишь, где его положил?» Добавление победно! «В доме у… и этот холодильник принадлежал Шахину Тавакколи ( 13 ). Действительно ли это было ее приданое, или вы купили его для своего укрытия? »Он выглядел смешно и по-детски. Что он пытался сказать? Он признавался, что режим занимается воровством, крадет приданое женщины?« Ну и что! », Я ответил.
Давно видя только искаженные лица наемников, я теперь сосредоточился на фотографиях моих товарищей. Было радостно смотреть на их лица, наполненные великим революционным духом, лица преданных революционеров, готовых отдать все на благо народа.
Мои товарищи смотрели вниз со стены, наблюдая за моей встречей с врагом. Товарищ Селахи, казалось, призывал меня противостоять врагу, товарищ Пуян говорил мне, как высмеивать нелепого врага. Хатаи показал мне фотографию товарища Хамида Тавакколи , спрашивая, знаю ли я его. «Нет», - ответил я (он был одним из моих контактов). Затем он протянул мне альбом, в котором было много фотографий товарища: «Посмотри внимательно.
Где ты впервые его увидел». Никакого ответа не последовало, я просто просмотрел страницу, развлекаясь. Наконец терпение майора Махфи иссякло . Сняв альбом, он сказал: « Хамид говорит, что впервые увидел тебя ... Хатаи вмешалась:« Пусть она это скажет ». Они действительно. Были смешны, играя в ту же старую игру. Я не обращал внимания.»
Знаете ли вы, его? »повторил Хатаи .« Нет », - снова был ответ. Это была очередь Махфи :« Что если он придет сюда и скажет, что знает вас?
»« Поскольку он не знает меня », я сказал:« Почему он должен сказать такую вещь? Если, конечно, у него нет оснований говорить так, в этом случае я буду подтверждать то, что он говорит ". Не имело значения, знал ли я товарища Хамида или нет, и я мог бы сразу подтвердить контакт, но я не сделал этого. хотел лишиться возможности увидеть товарища, кроме того, не было никакого смысла облегчать жизнь врагу.
Это было о 2 утра когда товарищ Хамид был в наручниках. Я встал, отдал честь товарищу с величайшим уважением и любовью, которые резко контрастировали с тем, как я относился к наемникам. Когда спрошено, товарищ Хамид сказал, что знает меня - бесполезная информация для врага. Хатаи триумфально повернулся ко мне: «Вы слышали это?»
«Нет, я не слушал»!
У товарища снова спросили, и он повторил ответ. Махфи расстроенно застонал: «Ты слышал?»
«Хорошо, я слышал, но я не совсем понял», - сказал я, - «Мог ли он повторить это снова?» Затем, обращаясь к товарищу, я спросил: «Где ты меня увидел первым?»
Хатаи не позволил ему ответить, приказал охранникам вывести его и повернулся ко мне: «Вы все еще отрицаете, что знаете его?» «Я видел его, но я не помню где». Они начали называть некоторые улицы: "Разве это не было в ...?"
Я сказал им, что больше не собираюсь отвечать на вопросы. Какое-то время они разговаривали между собой, а затем Махфи случайно спросил: «Вы видели Шахина раньше?» Затем наступила тишина. Меня отвезли обратно к тюремщикам.
Беспомощные наемники
Я спал в ту ночь. Утром я заметил, что две женщины-охранники были заняты упаковкой своих вещей. Обычно, когда они были в конце концов и злились на свою неспособность контролировать меня, они поворачивались к Хатаи и просили о переводе. Я спросил их: «Тебя заменяют, тогда?» Они сразу же сделали вид, что выглядят несчастными, и ответили дружескими, но укоряющими тонами: «Что они вонзили в эту твою голову?
Послушай, почему ты не можешь немного подумать, девочка?
Какого клоунского поведения ты готовил в Комната для допросов прошлой ночью? Боже мой, как по-детски! Вы должны говорить логично и с некоторым достоинством. Вам абсолютно не хватает такта ". И одна из них, понизив голос, добавила: «По крайней мере, иди и приготовь ложь, чтобы они не поносили тебя из-за отсутствия сотрудничества в комнате для допросов. Они могут даже не понять, что ты врешь. !
Что мы можем сделать? Вы отказываетесь принимать какие-либо советы и настолько просты, что не можете даже думать. Нам сказали, что нам больше не нужно оставаться здесь, так как они ведут вас к САВАК ".
В этот момент в комнату вошел полицейский, посмотрел на меня и с обеспокоенным выражением лица что-то прошептал женщинам. Одна женщина сказала тихим голосом: «Правда! Тебе тоже сказали. Где ты это услышал?» Все они с жалким и обеспокоенным выражением лица начали двигаться вверх и вниз по комнате, как будто должно было произойти что-то ужасное и невообразимое.
Женщина-охранник, этот так называемый благородный друг и ласковая мать, сказала:
«Я старалась изо всех сил утром и сказала им, что в прошлый раз они передали мне полумертвую девочку и что, если бы я не использовала все свои энергия, девушка не прошла бы через нее. Но на этот раз я сказал, что отказываюсь взять на себя ответственность за нее, и уверяю вас (власти), что вы не найдете никого столь же желающего и преданного, как я ». "Откуда ты знаешь, что на этот раз я вернусь живым?" Я ответил со смехом.
«Вы думаете, что я шучу, не так ли», сказала женщина. « Хатаи звонил САВАК в моем присутствии». Я молчал, и они продолжали давать советы. Я прервал: «Послушай, почему ты тратишь время впустую? Я слышал все это раньше».
Прошло несколько дней, и не было никаких признаков перехода в САВАК. Я думал об этом этапе допроса после той ночи. Чтобы прийти к какому-то заключению, я попросил у них несколько листов бумаги. Хатаи , думая, что я решил ответить на вопросы, принес какую-то маркированную бумагу и подчеркнул, что я не должен ее рвать, а возвращать обратно, какой она была. На самом деле, я хотел, чтобы газета не отвечала на их вопросы, а кратко излагая мои мысли, придавала им определенную форму и порядок и тем самым приходила к какому-то выводу. Это была привычка, которую я сформировал снаружи, где я изложил свои идеи и при этом определился с планом действий.
Я делал то же самое здесь с разницей, то есть я писал слова, значения которых были понятны мне одному. Мне потребовалось полтора дня, чтобы написать, но мои выводы были неполными и все же неприемлемыми для меня. Моей главной заботой было то, чтобы им не помогли мои ответы. Я не смог найти причину их постоянных допросов, потому что я до сих пор не знал, сколько у них информации обо мне. Однако Хатаи послал за бумагами, которые, несмотря на его указания, я утилизировал.
Ночью меня отвели в комнату для допросов, и с того момента, как я вошел, я снова начал сканировать фотографии на стене, к которым было добавлено еще несколько. Он был в шутливом настроении. «Смотря на фотографии снова, я вижу», - сказал он беззаботно. "Их число увеличилось, не так ли?"
Поскольку я близорука, и поэтому не могу ясно видеть фотографии, я попросил очки. Я встал и пошел к фотографиям, чтобы посмотреть поближе, но Хатаи остановил меня и назвал имена товарищей. Пришли документы для допроса, и он спросил меня, люблю ли я писать ответы или предпочитаю, чтобы он писал. Я немного подумал, и чтобы определить объем информации, которую они могут обо мне знать, а также узнать, какие вопросы они будут задавать, я сказал: «Напишите им самим».
Вопрос: «Имя, псевдоним, фамилия….
Вопрос: «Как вы познакомились с политикой?»
Я немного подумал, задаваясь вопросом, какой ответ я должен дать. Тот факт, что я не должен показывать себя слишком политически осведомленным, представлял проблему, поскольку эти письменные ответы собирались представить в суде в качестве доказательства. Раньше я думал, что я должен представить фасад относительного невежества в отношении политики. Я сказал им, чтобы они дали мне бумагу, чтобы я мог написать сам. Я начал писать, но случайно снова задумался.
Я написал слово и вычеркнул его.
Я написал предложение, вычеркнул его снова, мыслями, письмами, вычеркиванием последовал по очереди и длился какое-то время. Хатаи потерял терпение к процессу и выпалил: «Ну, посмотри сюда…
Вначале Бехруз дал тебе несколько книг. Потом у тебя были связи с Джавадом Салахи . А теперь, скажи мне, ты путешествовал в августе или сентябре? от Тебриз в Тегеран «Добавление:« Вот и вы! Понимаете, мы все знаем. Теперь будь хорошей девочкой и запиши их все себе.
Я сказал: «Ну, если вы знаете все, что я не смогу добавить к вашей информации. И действительно, не важно, был ли это август или сентябрь, когда я путешествовал в Тегеран ».
«Нет, нет, мы хотим, чтобы вы записали это сами». Он запустил еще несколько вопросов в скобках. «Каков был адрес дома, где вы жили вместе с Джавадом ? Как долго вы там жили? Дом напротив школы, с арендатором на втором этаже; как долго вы там жили? Ваша первая разведывательная работа была в Базар и второй был ... Нет, нет, вы сами мне говорите ".
Его вопросы явно встряхнули мою память, и, чтобы завершить мои знания о количестве информации, которую он мог иметь обо мне, я подделал бы протестующую позу и дал ему перекрестные вопросы. Например, я спросил бы его: какой дом напротив какой школы, и он ответит на трехкомнатный дом в южной части Тегерана; или какой дом с арендатором на втором этаже, и он ответит, что дом, который мы арендовали через агентство Саадат, с довольно толстым и так называемым умным человеком на втором этаже * . Внезапно, Хатаи , понимая, что он не должен отвечать на такие вопросы, потерял самообладание и злобно закричал: «Я допрашиваю тебя, а не ты меня!» Получить эту информацию было чрезвычайно полезно, так как я мог использовать ее, чтобы прийти к какому-то заключению.
Затем последовали вопросы чисто интеллектуального характера, которые привели меня в ярость и наполнили ненавистью. Я подумал про себя, эти предатели, эти враги народа и орудия режима, который несет ответственность за страдания наших людей, ожидают, что я отвечу на вопросы и использую их против вооруженной борьбы, за которую я должен был быть слишком счастлив, чтобы умереть тысячей раз. Как стыдно! Какие тщетные мысли! Я положил ручку на стол с гневом и сказал им, что я больше не буду писать. На вопрос почему, я ответил, что не хочу отвечать на такие вопросы. Они что-то сказали мне, но я молчал и посмотрел на них с ненавистью. Ничего не было сказано, и меня забрали обратно в камеру.
На следующую ночь они снова пришли, чтобы отвести меня в комнату для допросов. Я сказал им, что не скажу ни слова и не хотел отвечать на их вопросы, и что мне было все равно, чтобы пойти в комнату для допросов. Они отвели меня в комнату, и когда я повторил то же самое с Хатаи , он начал рассуждать со мной. «Послушайте, это действительно в ваших интересах, чтобы ответить на вопросы и…» зазвонил телефон, и после некоторого разговора он сказал в конце «… О, да, мы заняты разговором…. Да», насмешливо добавляя, «Да… да, разговариваю с дорогой Лейлой . Нет, не совсем. Я не должна думать, что в этом будет какая-то необходимость. Она будет говорить здесь…. Ну, тебе придется немного подождать…. Нет, нет…. О да, конечно ...Хотя он изо всех сил старался звучать естественно на телефоне, у меня было ощущение, что все это на сцене. Возможно, я был неправ. В любом случае, это было неважно для меня.
Он повернулся ко мне и сказал: «Они, вы знаете… из САВАК…. По телефону, вы знаете. Они дали мне еще несколько дней…. В любом случае, вы ответите на наши вопросы, не так ли?» ,
Я сказал ему: «Послушайте, я совсем не готов вам помочь. Вы можете обращаться со мной любым способом, каким пожелаете: вы можете быть грубым или добрым, для меня это не имеет значения. Вы не получите ни малейшего сотрудничества» От меня. Я не буду отвечать на ваши вопросы ". С полной беспомощностью и полным пониманием того, что бессмысленно продолжать бесполезные разговоры, а также тем фактом, что ему пришлось принимать решение, так или иначе, он сказал: «Честно,… что мы можем сделать, чтобы убедить вас ответить на наш вопрос? вопросов?"
Это было смешно, и я хотел смеяться. Мне никогда не приходило в голову, что они зададут этот вопрос. Я сказал: «Это не имеет никакого отношения ко мне. Я не могу вам помочь, я боюсь». Он не сказал ни слова.
* Это ссылка на товарища Фарнити, который принимал участие в экспроприации первого банка OIPFG. После этой операции противник завладел его фотографией, и, поскольку мы (Farhoodi и я) не должны были иметь никакого контакта, он жил на втором этаже.
ВСТРЕЧА С ТОВАРИЩЕЙ АЛИРЕЗА НАБДЕЛЬ
Последние несколько дней мои ссоры с женщинами усиливались. Я бы ни с кем не разговаривал. Какое-то время они развязывали мне руки большую часть дня. Но теперь они сердито оставляли мои руки привязанными к кровати весь день, кроме еды.
Моя память сейчас довольно туманная, но, похоже, что после четырех дней последнего допроса они ворвались в мою комнату посреди ночи, разбудили меня, надели на меня наручники и понесли в комнату для допросов.
Проснувшись с самого начала, я был немного легкомысленным. Я видел товарища Набделясидя на стуле в комнате для допросов.
Товарищ выглядел совершенно изможденным, с глубоко запавшими глазами. Его правая рука, лежащая на колене, казалась неестественной. (Позже я узнал, что когда товарищ ушел из третьего этажа полицейского госпиталя, кости его правой руки были разбиты, и, следовательно, после операции его правая рука была на пять сантиметров короче его левой) глаза товарища сияли от счастья. Я был удивлен, что наемники отвели его в комнату, где он находился. Мне было любопытно, что они намеревались сделать.
Перед товарищем Набделом поставили стул, и меня попросили сесть на него.
Хатаи спросил меня: «Какую роль вы сыграли в подготовке и редактировании раздаточных материалов на Сиахкале ?» Я ничего не сказал и сосредоточил свое внимание на тов. Набделе .
Кроме того, с тех пор, как я вошел в комнату, товарищ сканировал меня проницательным и внимательным взглядом. Хатаи , не дожидаясь моего ответа и явно преследовавший какие-то другие цели, снова спросил: «Кто написал текст, а кто их напечатал?» Я опять ничего не сказал. Мое молчание было настолько полным и выразительным, что не могло быть истолковано как поражение или потеря чувства меры. Чуть позже Хатаиповернулся к товарищу и задал ему те же вопросы.
Глядя на лицо товарища, было видно, что он анализирует вопросы врага. Некоторое время он ничего не говорил, а затем повторил то, что уже сказал в своем допросе. После этого они ничего не сказали мне и сказали констеблю: «Вот и все. Забери ее».
Вернувшись в свою комнату, я часами думал об этой тактике противника. Я не мог сделать из них голову или хвост. Во-первых, я показала перед глазами, что сказал товарищ. «Может ли враг действительно извлечь хоть какую-то выгоду из сказанного?» Я повторял слова снова и снова и в конце концов решил, что враг не сможет извлечь пользу из сказанного товарищем.
"Так какова была цель в постановке такого акта?"
Я не мог найти ответ тогда. Однако теперь я дошел до сути. Они задали вопрос товарищу, прекрасно понимая, что он будет только повторять ответ в моем присутствии. Их намерение состояло в том, чтобы дать мне понять, насколько легко он отвечал на их вопросы и свободно разговаривал с ними, тем самым ослабляя мой моральный дух и разрушая мое сопротивление.
Почему после ответа товарища они больше не задавали мне вопросов?
Сегодня, когда я думаю об эпизоде, я вижу, как действия были организованы: вход в комнату для допросов; сидя напротив товарища Набделя ; неактуальные вопросы и неважные ответы.
Да, это была ловушка, установленная врагом, которую можно было увидеть только в свете революционного поведения товарища.Товарищ Набдель был настоящим революционером, который продолжал борьбу до самого последнего момента своего славного мученичества, которое он приветствовал с распростертыми объятиями.
Насколько мой личный опыт позволяет мне судить, физические пытки без умственных пыток и без таких сценических эпизодов совершенно неэффективны.
Вот почему враг старается изо всех сил создать у человека чувство отчаяния по поводу борьбы и засеять семена недоверия среди товарищей.
Видеть или слышать человека в состоянии отчаяния и отставки оказывает вредное воздействие.
С другой стороны, видеть других бойцов стойкими и стойкими, дает силу и энтузиазм, чтобы противостоять пыткам противника и избежать их ловушек.
Поэтому важной обязанностью каждого революционера является сохранение его или ее морального состояния перед лицом невзгод и всегда говорить или вести себя в присутствии врага таким образом, который поднимает моральный дух других товарищей. Враг пытается разрушить это отношение различным способами.
Самый эффективный способ нейтрализовать эти усилия - не позволить ему быть добрым. Мы должны вести себя так, чтобы ему было отказано в пользе ложной доброты.
Другой метод также использовался, чтобы заставить меня ответить на их вопросы. Чтобы мне не было скучно (а это смешно), две машинистки приходили поболтать со мной в моей комнате. В ходе беззаботного разговора они задавали мне несколько вопросов. Враг предполагал, что я могу влюбиться в их маскарад.
Они были дерзкими и бесстыдными, и их враг в такой степени, что они были совершенно невосприимчивы к моим злоупотреблениям. Вначале они собирались завоевать мою уверенность и говорили: «Дорогая, скажи, что ты хочешь, но мы настолько полюбили тебя. Ты имеешь полное право насиловать нас, так как, естественно, ты считаешь нас некими следователей. Все в порядке, вы не должны быть обвинены в том, что вы так думаете. На данный момент вы не должны знать, что это не так.Вскоре вы поймете, что мы всего лишь два обычных офисных сотрудника, которые приходят утром и уходят после работы, как в любом другом офисе.
Для нас не имеет значения, в каком офисе мы работаем, так как мы не имеем никакого отношения к его управлению ».
Я бы сказал им:« Смотри сюда, иди и найди кого-нибудь еще для твоих маленьких сказок на ночь. Я не могу доверять даже уборщице, не говоря уже о вас двоих.
Через две ночи они снова отвели меня в комнату для допросов. За это время мне удалось больше узнать об информации, которую может иметь противник обо мне. Но они еще не заполнили документы допроса. Я нашел в своей комнате возможность оценить мои встречи и допросы, которым я подвергся. Я решил, что знаю всю информацию, которую враг имел о моей работе, моих связях и мне.
Мое сопротивление в ходе различных допросов принесло дивиденды, и чтобы прояснить свою позицию, я почувствовал, что могу заполнять допросные документы, не давая никакой полезной информации врагу, и тем самым положить конец состоянию чистилища, в котором я находился. Еще раз я произвел оценку всех инцидентов, в последний раз проанализировал неясные моменты и принял окончательное решение.
Я вошел в комнату для допросов с явным намерением заполнить документы краткими, но неясными и измененными фактами, в безопасности которых я был абсолютно уверен.
Хатаи , этот базовый наемник, который хотел воспользоваться возможностью очернить товарищей в моем присутствии, сказал: «Мы получили некоторые новости, касающиеся Пуяна, и это довольно неловко пересчитывать, правда. У нас здесь есть женщина, которая утверждает, что Пуян , с несколькими другими, совершил набег на ее дом, похитил ее, и женщина была настолько расстроена, что она не могла перестать ругаться ».
Я сказал: «Ха, ха, очень смешно! Ты даже не можешь сказать правдоподобную ложь».
«Честно говоря, это абсолютно верно, что я только что сказал», - настаивал он. «Я прикажу им привести женщину сюда завтра».
Он говорил так настойчиво и с такой уверенностью, что если бы хоть кто-то развел хоть малейшее сомнение в отношении товарищей, и если бы он не знал, что всю их жизнь неустанно посвятили служению людям, можно было бы серьезно спросить себя: была ли какая-то правда, даже незначительная, в том, что говорил Хатаи .
Он выдвинул эти базовые обвинения в конце допросов, и для обеспечения того, чтобы его беседы имели желаемый эффект, он добавил, по-видимому, доброжелательно и ласково: «Хотели бы вы увидеть вещи Пуян . напротив: оружие, альпинистские орудия, раздаточные материалы… и все ». Мы вошли в комнату напротив. Все вещи были показаны на двух продолговатых столах. На стене стоял манекен сPouyan маскируется на.
Когда я приблизился к манекену, я почувствовал, что пришло время показать коварному крепостному, что все его отчаянные попытки очернить товарища не дали ни малейшего эффекта. Я поцеловал одежду на манекене. Хатаи и остальные, которые до этого пытались показать мне каждый предмет, с удивлением смотрели на меня. Чтобы повторить и подчеркнуть мою любовь к погибшему товарищу, я сказал: «О да, глядя на одежду, теперь я могу ясно представить себе товарища». Чтобы скрыть их смущение и оправдать их глупое поведение, они показали мне еще несколько вещей, как будто ничего не произошло. После этого меня забрали в мою комнату.
После этого эпизода они еще два раза отвели меня в комнату Хатаи, и, таким образом, фиктивный допрос, который длился полтора месяца, подошел к концу. Это был действительно ложный допрос со всеми моими действиями, записанными на бумаге. Хатаинскомзаписал все мои настроения и отношения.
После чтения в «дворе» я не мог перестать смеяться над детским, оторванным и плохо написанным материалом. Вы не могли сделать голову или хвост содержимого. Суть всей детской композиции заключалась в том, что неполная информация о враге могла быть дополнена только моими товарищами-мучениками! Например, было непонятно, почему я каждый день ждал перед университетом (сообщал врагу наемник, который был соседом моего брата). Я сказал им: «Нуничего не знаю об этом. Тов. Бехруз никогда ничего мне не говорил. Возможно, он хотел, чтобы я сопровождал его в качестве прикрытия». Некоторые из работ были приписаны им (товарищам). Даже самые незначительные переговоры были сфальсифицированы.
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ: ДРУГАЯ ЛОВУШКА
Давайте на некоторое время вернемся к тем дням, когда моя голодовка не удалась, то есть к тому моменту, когда враг отчаянно пытался меня допросить.
После моего решения возобновить нормальное питание они полностью изменили свою тактику и попытались задушить меня добротой. Какое-то время они приносили мне экзотические блюда, обычно предназначенные для офицеров.
До этого я понятия не имел, что у них есть два разных вида пищи: один для констеблей и заключенных, а другой для офицеров и служащих.
Я был искренне удивлена и сказал:
«Ты намереваешься откармливать меня, чтобы ты мог пытать меня снова и снова? Но я рад сообщить, что нет никакой информации, которую ты мог бы извлечь из меня. некоторые могли бы и погреться в удовольствии не дать его тебе ". Они делали вид, что не понимают, о чем я говорю, и что их главной заботой было мое физическое благополучие, как если бы я был членом их семьи!
Позже я узнал, что идея этого состояла в том, что Я должна восстановить свое здоровье, потерянное под пытками, чтобы в случае, если международным организациям удалось иметь представителя в суде, он не смог бы обнаружить никаких признаков пыток, просто посмотрев на меня.
Это был один из многих трюков, которые они использовали. Иногда они даже вводили жертве наркотики, вызывающие ожирение, и выдавали это за признак здорового заключенного.
Две женщины-охранники, отвечающие за меня, прямо или косвенно выполняли пожелания следователя, проявляя глубокую ласковость, чтобы я чувствовал смущение по поводу своего враждебного отношения; вести дружескую беседу по семейным вопросам; дразнить или вообще играть в игру. , Так как они были женщинами и провели 24 часами в день в одной комнате они представляли, что могут получить то, что хотят, используя такую тактику.
В случае с товарищем Шахином Тавакколи они пытались разыграть шараду, надеясь получить от нее информацию о товаре Джамшиде Рудбари ( 15 ). Две женщины, стоящие спиной к ней, заговорили тихо, как будто они не хотели, чтобы товарищ знал, что происходит: «… в какую комнату они бросили Джамшида в…. О, комната 173 , Я вижу ... ну ... вы знаете ... парень с северным акцентом ...
Да ". Днем один из констеблей, который был с ней в дружеских отношениях, вошел и дал ей известие об аресте и факте, что товарищ Джамшид был в комнате 173 но все в дружеской и молчаливой манере !!
Очевидно, что они предполагали, что, услышав об аресте товарища Джамшида , товарищ Шахин подумал: «Я могу сделать из этого чистую мысль, поскольку любая информация, которую я даю о Джамшиде, была бы полезна врагу только тогда, когда товарищ был свободен».
Первые несколько дней после моей голодовки я был поражен чрезмерной добротой, проявленной ко мне двумя женщинами. Интересно, они забыли, что я их враг? Так в чем же был смысл всей этой доброты. Я не могла понять причины такого поведения, поэтому я решил, что, вероятно, они действительно добрые люди.
Как только я проснусь утром, они откроют мои наручники, принесут мне молоко, чай и яйцо, и с искренностью и уважением прикажут мальчику-поручителю подавать чай в большой кружке, так как «будучи турком» , Ашрафлюбит чай! »
Они покупали фрукты за свои деньги и настаивали на том, чтобы я взял их, как если бы я был гостем на вечеринке. Они положили очищенный фрукт мне в рот и с глубокой любовью матери сказали бы: «Будь прокляты те агенты САВАК! Они чуть не убили бедную девушку… Какие безжалостные люди!
Теперь нужно быть справедливым ... полиция действительно человек ". И как будто внезапно замечая их ложь," ... Ну, конечно, здесь есть несколько офицеров, которые не лучше, чем агенты САВАК.
"Они сказали бы это вместе с такой лесть как" Ашраф ". действительно искренний и искренний - и посмотрите на этот нос - как стройно! И, боже мой, какой прекрасный набор зубов! »Один из них добавил:« Она такая же, как моя старшая дочь, как две капли воды! »Таково было их поведение после моей голодовки. Тем не менее, время не могло быть использовано исключительно для этой тактики, так как они должны были иметь какой-то другой, менее ласковый ответ на мои реакции.
Своим поведением они пытались доказать мне, что они по сути хорошие и искренние люди, и что лишь немногие действительно пытали. Одна из женщин сказала бы: «Вы знаете, эти мучители сначала мучают себя, и только потом они начинают с жертвы. Их нервы совершенно расшатаны», а насчет Никтаба *, «он настолько смущается во время пыток, что я уверен, что у него будет сердечный приступ с кнутом в руке ".
Несмотря на то, что я вел себя нормально во время этого, например, говоря о своих семьях, я также пытался проанализировать их поведение, чтобы попытаться обнаружить отвратительные цели, скрытые за плащом хорошего поведения. Никто не мог докопаться до сути, анализируя отдельный акт в изоляции. Общая сумма в целом была общей стратегией врага по уничтожению духа бойца. Это была хорошо проверенная стратегия, которая часто приносила дивиденды в прошлом.
* Никтаб недавно был взорван на части в его машине за преступления (IC)
КТО КАПИТИВ?
С каждым днем я все больше осознавал расчетливую доброту своих тюремных надзирателей и думал о ее вредном влиянии на успокоение. «Нет, я не должен позволять им относиться ко мне с нежностью». Поэтому всякий раз, когда представилась такая возможность, я говорил о таких фактах, которые, как мне казалось, производили впечатление на охранников; или объяснил бы им характер их работы, которая сделала из них преступников. При таком моем подходе они не могли не изменить свою добрую и мягкую манеру через пару дней, поэтому обычные ссоры, ссоры, ругань и шутовство начались снова
Повторение этого сделало их абсолютно разъяренными поэтому, я чувствовал, что преуспел. Их реакция была: «Ужасно… абсолютно ужасно… эта девушка кусает руки, которые кормят ее…». Что за глупые рассуждения, подумал я. Они были на службе у врага и, таким образом, были моими классными врагами, и все же они восприняли мою реакцию лично. Я смеялся и говорил им: «Я не могу дружить со своим классовым врагом. Когда волк дружит с человеком? Хотя мы живем в одной комнате, и вы настаиваете, что в отсутствие следователей мы можем продолжать без вмешиваясь в идеологию друг друга, факт остается фактом, что мы все еще являемся классовыми врагами »
Позже, конечно, они поняли, что их подражание и общее клевета на моих товарищей были несовместимы с их ложной привязанностью, и поэтому они не повторили свою ошибку. Эти инциденты были их запасом в торговле. Они будут пытаться рассматривать меня как личность, независимую от моей Организации, поскольку они не направляют свои злоупотребления лично на меня, они чувствуют, что могут сказать то, что они хотят от моей Организации. Принимая во внимание, что было очевидно, что моя Организация и я были разделены только в их ограниченном и узком видении
Некоторые из их взглядов я нахожу озадачивающими даже сегодня. Иногда они даже гордились бы мной, как будто я был одним из их самых близких и дорогих. Например, однажды, когда они, по-видимому, слушали какого-то наемника или кого-то другого, со злостью говорили о моей реакции под пытками, две женщины вошли в мою комнату в очень счастливом настроении. Они были почтительны и чрезвычайно добры и явно рвутся говорить.
Один из них в конце концов выпалил: «… Да, они говорят о вашем сопротивлении и стойкости (под пытками)». Позже в тюрьме Гаср мне сказали некоторые из девушек, которые ранее находились под одной из этих двух женщин, что последняя с некоторой гордостью продолжала говорить о моем сопротивлении под пытками, добавляя: «Вы ничто, приятели. Я был отвечающий за партизан!
Женщины и офицеры постарались показать свою поддержку констеблям и одновременно противопоставить их нам, упомянув о нападениях на полицейские участки. Я, в свою очередь, спросил бы их: «Если они действительно серьезно относятся к этому, почему они неизменно дают вам самые опасные задания и платят вам наименьшую зарплату?
Почему они презирают вас, несправедливо относятся к вам и не испытывают ни малейшего уважения к вам? ?» Однако они не смогли принять мои рассуждения и делали то, что приказывали их начальство. Однажды, сразу после моего ареста, пришел констебль и начал высмеивать меня, говоря: «Люди… люди…. Где эти ваши любимые люди сейчас, чтобы прийти и спасти вас?»
Женщины, крича от смеха, говорили: «Прекрасно… мило… как оригинально… Какие красивые шутки ты рассказываешь!… Люди… люди« добавляют »Теперь вы в плену и в нашей власти.
В твоих же интересах вести себя должным образом! »Я не мог принять их болтовню, как бы я ни старался. Наши мысли и взгляды были разобщены. Как они могли знать, что я не чувствую себя пленником, подумал я. По сравнению с их рабской привязанностью к жалкому существованию и легкомысленной жизни я чувствовал себя совершенно свободным. Они не знали, что они пленники, а не я.
В моем мозгу не было места для слова «я». «Я чувствовал тошноту от этих мелкобуржуазных концепций:« Для меня; мой интерес ... я ... я ... "Я не мог управлять средним курсом. Я не хотел их привязанности, и при этом я не любил постоянные препирательства. Нападения женщины приводили меня в бешенство, так как после каждого такого инцидента она чувствовала себя довольной собой и сказал бы.«Что поделаешь? Ничего. Ты ничего не можешь сделать». Она была права.
Я ничего не мог сделать, потому что мои руки были привязаны к кровати. Они даже надели на меня наручники, чтобы я пошла в туалет. Я решил, что было бы глупо дать ей возможность напасть на меня в любой из этих и неважных моментов, поскольку мне было особенно трудно выносить самодовольное выражение на ее лице после каждой такой атаки, несмотря на тот факт, что я сам спровоцировал их.
Она очень расстроится из-за моих злоупотреблений и разговоров. Из-за этих неприятных последствий моего поведения я решил немного изменить свое поведение.Я решил, что было бы глупо дать ей возможность напасть на меня в любой из этих и неважных моментов, поскольку мне было особенно трудно выносить самодовольное выражение на ее лице после каждой такой атаки, несмотря на тот факт, что я сам спровоцировал их. Она очень расстроится из-за моих злоупотреблений и разговоров. Из-за этих неприятных последствий моего поведения я решил немного изменить свое поведение.Я решил, что было бы глупо дать ей возможность напасть на меня в любой из этих и неважных моментов, поскольку мне было особенно трудно выносить самодовольное выражение на ее лице после каждой такой атаки, несмотря на тот факт, что я сам спровоцировал их. Она очень расстроится из-за моих злоупотреблений и разговоров. Из-за этих неприятных последствий моего поведения я решил немного изменить свое поведение
В моей жизни за пределами тюрьмы мне было очень трудно видеть кого-то в состоянии беспомощности и страданий. Здесь я начал испытывать те же чувства к этим женщинам. В одном случае одна из женщин впала в такую ярость, что у нее начались нервные судороги. Видеть ее в таком состоянии заставило меня задуматься.
Я сказала себе: «Ну, между мной и ней нет личной вражды. Поскольку наши отношения стали довольно личными по отношению друг к другу, я не думаю, что это правильно и правильно, что я должен ее мучить».
Если бы я больше осознавал важность своей работы, я бы не принял такого решения, потому что я бы мог видеть, как я ослабляю моральный дух женщины и остальных наемников. Это помогло бы сокрушить их самодовольное самообладание, когда имеешь дело с другими товарищами;и не зная, как справиться со мной, они, несомненно, перевели бы меня в одиночную камеру, которую я хотел, и которая была бы облегчением буржуазного существования в этой комнате.
Две женщины и два констебля постоянно искали повод смеяться, веселиться и рассказывать друг другу о своих воспоминаниях.
Возвращаясь на работу после выходного дня, они целыми днями болтали о каждой детали того, что они делали, особенно о мороженом, которое у них было, и о фильмах, которые они видели. Иногда они сознательно останавливались на этом, чтобы мне стало жаль себя! Еще одно их занятие - обмениваться самыми непристойными шутками с офицерами. Однако иногда они разговаривали с констеблями о причинах бедности в обществе, и в этом случае я ловко манипулировал переговорами в том смысле, что я не сказал бы им прямо сейчас, что они говорят беспристрастный мусор, но будет вести переговоры в таким образом, что они привели к неизбежным выводам,так что они не смогли вывернуться из него. Излишне говорить, что я придавал чрезмерное значение тому, что думали констебли. Они были поглощены своим пустым военным и мелкобуржуазным существованием.
Было ужасно видеть, как они ведут себя непристойно по отношению к женщинам в надежде получить офицерский паек. Хуже всего были их разговоры о разврате двух женщин, когда они сидели в конце моей кровати. Была бесконечная история о еде и других подобных вещах. Иногда, имея такие истории, я буквально болел.Хуже всего были их разговоры о разврате двух женщин, когда они сидели в конце моей кровати. Была бесконечная история о еде и других подобных вещах. Иногда, имея такие истории, я буквально болел.Хуже всего были их разговоры о разврате двух женщин, когда они сидели в конце моей кровати. Была бесконечная история о еде и других подобных вещах. Иногда, имея такие истории, я буквально болел.
Вне тюрьмы всякий раз, когда говорили о пытках, я говорил: «Худшая из всех пыток - быть осужденным на мелкобуржуазное существование».
Вот и я, прямо посреди такого существования! Я слышал и видел, и все же я ничего не мог с этим поделать. Я старался ни с кем не разговаривать и игнорировать их, и это вызывало вопросы: «Почему бы тебе не поговорить, дорогой?»
Я сказал бы им, что я не мог быть обеспокоен; или прямо: «Мне не нравится разговаривать с вами, и вы можете перестать разговаривать со мной, если хотите», но, насколько они были обеспокоены, этого быть не должно. Чем дольше я молчал, тем хуже становилось их поведение, хотя это не выходило за рамки затягивания моих наручников, отказа от воды, откладывания туалета и яркого разговора об их «счастливой жизни». тем не менее,ситуация была хуже, чем раньше, и с этим ничего не поделаешь, а может, я не знал, что делать.
Я бы сам назначил график для размышлений на такие темы: почему вооруженная борьба - единственный способ добиться победы; или читать стихи каждый день; и так далее. Но с их постоянным вмешательством и перебоями мне почти никогда не удавалось придерживаться таких графиков.
Для женщин «заключенный» был синонимом «рабыни», и поэтому они требовали, чтобы я делал самые тривиальные вещи в соответствии с их желаниями. Никто даже не мог определить, сколько времени будет спать! Каждый раз, когда я уходил, женщина приказывала констеблям пнуть кровать. Вибрации, вызванные их сильными ударами, казались землетрясением. "Давай ... проснись ..." благородной леди "становится скучно видеть тебя спящим!"
При малейшем извинении они будут пытаться меня раздражать. Мне разрешили ходить в туалет два раза в день, как одолжение! Землеройки сопровождали меня в туалет вместе с констеблем и оставляли дверь приоткрытой. Если бы мне нужно было пойти в третий раз,она будет поднимать такой шум, что ее голос будет слышен в другом конце коридора. Это заставило бы офицеров выйти из их комнат и увидеть, что я иду в туалет. Каждый мог сделать личное замечание и вернуться в свою комнату.
По делу товарищаШахин Тавакколи, была добавлена строка о количестве еды, которую она съела. Товарищ Шахин ел мало (две-три ложки). Женщина кричала: «Вот, ты не можешь делать, как хочешь, ты должен есть достаточно!» Или она может захотеть, чтобы мы умыли руки и ноги, и еще один шум; и так далее.
Эта властность была привычкой, которую сформировала строптивая, иначе она вообще так боялась нас, что, в целом, она зашла так далеко, как мы ей позволяли, и обычно ей нравилось, чтобы все шло мирно. Она прекрасно понимала нашу ненависть и наше бесстрашное отношение и знала, что ее грубое обращение с нами будет иметь тяжелые последствия для нее, что они часто испытывали на практике.
Однажды две женщины-охранники лежали на полу возле кровати товарища Шахина . Товарищ, который тоже всегда привязывал руки к кровати, думал о том, как опрокинуть кресло, которое было рядом с женщинами, над их головами. Она вытянулась на кровати и, будучи слишком короткой, только успела ударить ногой. стул. Она не достигла женской головы и ударилась. Они были так напуганы шумом, что один из них упал в обморок.
Дни, когда я не разговаривал в комнате для допросов, приводили женщин в бешенство, хотя они часто протестовали против того, что они не имеют никакого отношения к таким допросам. Поэтому им пришлось найти какое-то старое оправдание, чтобы излить свой гнев. Один из них сказал бы: «Допрос - это не наше дело, но я терпеть не могу твое поведение. Когда такой джентльмен, как Хатаи, входит в комнату, ты даже не смотришь на него. Как высокомерно!» Иногда она выражалась бы сильнее. Жаль, что я не ругался на нее. Скажу только, что им лучше молчать, поскольку это не имеет к ним никакого отношения.
Мое решение не ругаться создало впечатление, что я не мог легко принять агрессивный подход, и что мои ответы были вежливы.
Во время допросов спор был обычным делом, хотя, как я уже указывал, это было сделано по другим причинам. Они также назначали бы такие наказания, как отказ от воды, связывание моих рук еще крепче и т. Д.
Однако, когда такие наемники, как два псевдопечатника (о которых я уже упоминал), были заняты, как они думали, попыткой подобрать По информации от меня, тогда поведение женщины приняло бы добрый характер: мои руки были бы развязаны, кроме как ночью. Я мог даже ходить по комнате в сопровождении двух констеблей. Это был верх их доброты. Конечно, по сравнению с товарищем Хамидом Тавакколи *в комнате напротив, у которой руки и ноги были привязаны к кровати днем и ночью, а руки развязывались только на четверть часа в день, мою относительную свободу я бы назвал добротой. (Услышав о 3 Трагедия Хордада (персидского календарного месяца) и мученическая смерть товарищей Пуяна и Пайрове Назири , товарища Хамида, были настолько огорчены, что он ударился головой об пол с такой силой, что получил серьезные травмы. Наемники отправили его в больницу и через несколько дней привезли обратно. С этого момента они привязывали его ноги и руки к кровати.
В такие моменты в их доброте чувствовалась искренность. Казалось, они забыли, что я был их врагом. Я не могу утверждать, что они играли 24 часов в день - они были неспособны на это. В конце концов, они будут ходить в свои дома один раз каждый 10 или 12 дней. Следовательно, можно предположить, что их жизнь состояла не только из работы; или, другими словами, пока они работали, им тоже удавалось жить.
Эти две женщины были актерами, ставшими жертвами собственного маскарада. Для меня они стали похожи на два злокачественных новообразования, которые я отчаянно хотел искоренить ... Это, конечно, была моя слабость; а именно я не знал как реагировать на их поведение. Я был недоволен дружеской беседой с ними, и если бы я делал это два дня подряд, я бы критиковал себя на третий день за то, что он был так мягок с ними.
Я бы сказал, что, поскольку мы осознаем цель врага, стоящую за пытками, мы должны вести себя с ним совершенно противоположно. Но их цели были не такими четкими, как казалось на первый взгляд. Действительно, я не мог связать все их действия с тем, что они допрашивали, и это, на самом деле, не всегда было так. Но одно было совершенно ясно: они были врагами, и поэтому их поведение было отвратительным,особенно когда инциденты были личными и тривиальными. Я бы критиковал себя за то, что чувствовал себя огорченным из-за условий в комнате и ожидал чего-то лучшего от врага. Я бы сказал, что у меня не было жалоб на условия. Враг может поставить меня в любые условия, которые он пожелает.
Тем не менее, я был не в состоянии вписать время от времени легкомысленную болтовню женщин в общую картину. Это, я думал, было частью всей схемы, разработанной, сознательно или неосознанно, врагом. Несмотря на все попытки объяснить ситуацию, я не мог смириться ни с условиями в моей комнате, ни с моим поведением.
Раньше я думал, как повезло бы иметь постоянно меняющихся охранников, таких как товарищи-мужчины. Мои отношения с допрашивающими офицерами изменились от грубых до нелепых.Они делали все возможное, чтобы поставить печать законности на их поведение.
Свободно болтать о собственных преступлениях и отвратительных поступках было обычным делом. Когда они вступали в правдоподобные споры о той или иной проблеме, я не мог не высмеивать их и смеяться над ними. Иногда они говорили со мной, как будто я маленькая девочка.
Один из офицеров получил ранение в перестрелке с товарищем Бехруза , и его только что выпустили из больницы. Хромая передо мной, он случайно заметил: «Ты видишь, что твой брат сделал со мной…?»
Во время ареста товарищ Бехруз , несмотря на то, что был полностью окружен противником, не стоял ни на минуту. Прежде чем противник схватил его за руки, ему удалось выложить некоторых наемников. После того, как они схватили его за руки и сломали ноги, он все еще стрелял из своего пистолета, хотя и не мог пустить его в сердце и голову врага. Этот последний акт преследовал двойную цель: напугать врага и убедиться, что неиспользованные пули не попали в руки врага. Хотя враг окружил всю территорию в надежде на легкий арест, смелость товарища сорвала их планы. Его смелость и храбрость испугали их, так что они всегда красили это в светящиеся цвета.
Поведение Хатаи было свойственно самому себе.
Он попытался бы победить меня, высмеивая меня. В некоторых отношениях я был довольно доверчив и не мог понять, что он задумал. Как только я начал думать о том, что он сказал или сделал, его лицо расплылось в коварной улыбке.
Однажды он вручил мне фотографию и спросил, узнал ли я владельца. Это было похоже на изображение девушки прямо из могилы с запавшими глазами и костлявыми, изможденными чертами лица. Я собирался вернуть картину, когда на его лице появилась лукавая улыбка, и я понял, что он смеется надо мной. Я еще раз посмотрел на фотографию, узнал себя (фотография, сделанная после моего ареста) и сделал вид, что не пропустил ее в первый раз. "Ты знаешь ее?" он спросил снова. Я не ответил на его вопрос, но сказал: «Я вижу ее глаза, полные ненависти и мести, устремленные на врага».
*После 4 дней непрерывных пыток товарищ Хамид Тавакколи, чувствуя уверенность, что его товарищи покинули дом, дал врагу адрес.
Это не может рассматриваться как слабость, так как они договорились между собой, что адрес может быть разглашен после 24 часы пыток. Тов. Эскандар Садеги-Нежад особо подчеркнул этот конкретный момент.
Однако из-за наличия определенных оперативных документов в доме товарищ Пуян не стал серьезно заниматься освобождением дома, а товарищ Эскандар не смог действовать.
В результате товарищ Пуян не вышел из дома, что привело к Хордадской трагедии.
Жертвы нищеты и невежества
Констебль охранников ежедневно меняли в комнате. Я был счастлив иметь этих разных охранников каждый день. Всякий раз, когда женщины отсутствовали, я разговаривал с констеблями. Большинство из них были сельскими жителями, которые, не сумев найти работу в деревне, присоединились к полиции. Некоторые из них ранее работали на фабриках.
Я спрашивал их об условиях в деревнях и на фабриках. Время от времени мы говорили о политике, поскольку некоторые из них были политически осведомлены. Как правило, они говорят о несправедливости по отношению к ним и выражают свое недовольство режимом. Один или два были очень любопытны, чтобы узнать, как можно бороться за свободу людей, не имея личных интересов в глубине души. Их любопытство было настолько велико, что они забыли женские приказы и поговорили со мной - иногда даже в их присутствии. Эти констебли также общались с товарищами-мужчинами, и последние объясняли им различные вопросы. Они искренне полюбили товарищей. Некоторые из них весело смеялись при упоминании о товаре Набделе и с любовью пересказывали то, что он говорил.
Эти констебли будут посланниками товарищей, находящихся в одиночном заключении. Некоторые из них даже сняли наручники у товарищей и снова надели их, как только увидели приближающегося наемника. В результате установилась связь между ними и товарищами-мужчинами, а также из-за моего уважительного подхода, констебли, которые будут тратить 12 или 24 Часовая смена со мной, начал доверять мне. Они будут пытаться увидеть, что они могут сделать, чтобы помочь мне. Всякий раз, когда женщины отказывались давать мне воду, они тайно поставляли ее. Это был явно добрый жест с их стороны. Для меня нехватка воды была неважна, но я придавал большое значение их хорошему жесту.
Позже, когда меня перевели в подвал полицейского управления, я стал свидетелем еще более добрых жестов. Там мне удалось подружиться с констеблями, и я был очень близок с некоторыми из них. Я не мог заставить себя обращаться к ним как к «офицерам». Я думал, что, делая это, я буду считать их среди наших врагов, где, как я прекрасно знал, что они являются только жертвами нищеты и беспорядков в обществе, в котором мы сражались. Я хотел бы напомнить себе, что в конечном итоге они были частью нас, и тот факт, что они были настроены против нас, а не боролись с нами, был просто преходящим явлением. Я знал, что нашей задачей было проанализировать это явление и определить разницу между этими констеблями и реальными врагами народа.Я не сомневаюсь, что когда-нибудь они осознают свои обязанности, и стена, которая разделяет нас, рухнет. Я мог обнаружить их прекрасные качества. Я бы поговорил с ними по-доброму и назвал бы их «брат». У них не было много времени, чтобы поговорить с ними, поскольку они часто менялись.
Тем не менее, была возможность поговорить с ними. Переговоры были искренними и честными. Я преподал им кусок из книги «Красноречивая кукла» товарища Самеда Бехранги и сказал им: «Хорошо, давайте посмотрим, выполнили ли вы домашнее задание. Каков ответ на вопрос« Одна ласточка не делает лето? » (Старший сержант в подвале любил говорить эту фразу заключенным.) Они отвечали: «Свет, каким бы слабым он ни был, все еще свет». Некоторым из них я повторял эту фразу: «Он который мирится с угнетением, поддерживает угнетателя ".
Я помню констебля, который, проходя мимо моей камеры, произносил эту строчку в своем местном акценте, как жест дружбы со мной. Его голос все еще эхом звучит в моих ушах: «Тот, кто терпит угнетение, поддерживает угнетателя»,
Я помню еще один их незабываемый жест искренности и доброй воли. Однажды, когда пришло время менять охранников, дружелюбный констебль возле моей камеры повернулся ко мне и прошептал: «Если я не приду завтра, я скажу своим друзьям вести себя хорошо, вы понимаете, что я имею в виду…». Они все любят помогать тебе, если могут… Затем он прошел по коридору и вернулся. «Если я не приду утром, мой товарищ будет. Любой, кто придет в вашу камеру с правой рукой в кармане брюк и приветствует вас, это мой друг, и вы можете доверять ему».
Виды одолжения, которые они нам оказывали, варьировались от открытия дверей наших камер во время туалета до игнорирования того, что товарищи говорили друг другу, не сообщая о таких инцидентах и так далее. Мы все придаем большое значение такой искренней доброте. Я весело смеялся над тем, как устроится констебль.
Однако констебли в разведывательном управлении сознательно помогали врагу. По этой причине они обладали не только люмпен-пролетарскими чертами, но и злыми. У них было два разных подхода к мужчине или женщине, хотя различие было непристойным, а не каким-либо другим. С ними нужно было грубо, но твердо иметь дело и не давать им слишком много говорить.
В случае с констеблями (в коридоре) все было иначе. Некоторые из них сочувствовали делу, за которое мы боролись, и, следовательно, проявили к нам доброту по этой причине. Но доброта была также связана с еще одним менее четким фактором. Согласно феодальной культуре, которая все еще управляла их мыслями и действиями, их доброе отношение к нам, девочкам, определялось их чувством защиты для слабого пола!Среди этой последней категории были и другие, которые из-за прошлых жизней обладали земными качествами и поэтому смотрели на девушек. Мы отказались иметь с ними дружеские отношения.
Тюремные охранники в подвале строго запрещали бы констеблям разговаривать с товарищами. Они прекрасно знали, что если бы они ослабили это правило, констебли скоро узнали бы о лжи, которую им дали их начальства в отношении нас. Это явно противоречило интересам тюремной клики. Тем не менее, некоторые из констеблей были очень любезны и старались изо всех сил подбодрить нас. Они покупали сигареты для заключенных из собственных карманов.
Однажды меня спросил констебль, был ли Бехрузбыл моим братом Я сказал «да» и сразу спросил его, знает ли он что-нибудь о своих пытках. Он ответил с очень несчастным лицом: «Я никогда не буду говорить о них в вашем присутствии».
Я настоял, но он сказал бы, что он не может говорить о пытках и страданиях человека своей сестре, добавив: «Нет, нет, я не могу». Я сказал: «Послушайте, просто представьте, что мы не были братом и сестрой. Важно, чтобы я знал». Его не нужно было убеждать, и он сказал: «Знаете ли вы что-нибудь, рана, нанесенная мечом, заживет, но не травма, нанесенная языком. Если я расскажу вам о пытках, которые он перенес, я нанесу непоправимый вред вашему сердцу. Я бы всю свою жизнь обвинял себя в том, что причинил вам такие страдания ". Я не настаивал больше.С его чистым сердцем было несправедливо беспокоить его своими настойчивыми вопросами. Было много душевных сцен искренности и доброты, подобных этой.
Мы прекрасно знали, что их нынешнее рабство было прямым результатом бедности и нищеты в нашем обществе, в котором живет класс. Будучи по сути добрыми и ласковыми людьми, они страдали и мучались от выполняемых ими обязанностей. Мы могли обнаружить это чувство рабства даже у тех невежественных констеблей, которые были явно счастливы в своей работе и не проявляли никаких внешних признаков неудовлетворенности. Они были продуктами общества, чье классовое различие было слишком очевидным для понимания. И все пытки, тюрьмы, угнетение и виселица были для тех, кто осмелился восстать против нищеты, страданий, рабства и искоренения этих классовых различий. Империалистически ориентированные капиталисты, во главе с шахом-наемником, сопротивлялись бурному течению истории.Они хорошо знали, что конец общества, в котором живут классы, предвещает их собственное уничтожение.
Да, в наших тюремных охранниках мы могли обнаружить страдания рабов. Чтобы увидеть это рабство, мы увеличили нашу ненависть к врагам людей в сотни раз. Это напомнило бы нам о том, что мы боролись за искоренение боли, страданий и деградации нашего народа, и это делало любые виды пыток, оскорблений и унижений терпимыми. Как можно чувствовать себя равнодушным к стражу, сгибающему двойника рабским способом, чтобы показать свое уважение строптивому. Даже когда он давал мне стакан воды, он сначала предлагал это женщине в знак уважения. Было еще много таких душераздирающих и жалких сцен. Я бы сказал себе: «Тот, кто не ненавидит настоящее, не будет любить будущее!»
ТОВАРИЩ!
ДУМАЙТЕ ЛЕТАТЬ, ПТИЦЫ СМЕРТНЫ!
В эти дни товарищей арестовывали один за другим. Суета в офисе никогда не прекращалась, а наемники всегда были заняты 24 часов в день.
Вы могли слышать крики жертв под пытками. Наемники носились без всякой видимой причины, как бешеные псы. Например, женщина, услышав крик жертвы, выпрыгнет со своего места, выбежит в коридор и закричит: «Сукин сын! Давай, кашляй перед пытками!»
Иногда по вечерам крепостные напивались и начинали кричать в коридоре, топать ногами, петь песни, и смехотворно упоминать имена товарищей в своих песнях. Они были в здании 24 часов в день, пытали или допрашивали, и не спали больше двух или трех часов в день. Раньше я находил это очень огорчительным и спрашивал себя: «Это то, за что полиция борется днем и ночью: работать без сна ради реакционной цели?»
Фактически, это были деньги, положение, любовь к себе и привязанность к легкомысленной жизни, которые дали им эту силу.
Я хотел, чтобы товарищи со стороны знали об этом и осознавали, насколько сложны их задачи, и осознавали, что для того, чтобы противостоять такому врагу, им нужно работать в десять раз больше. Я очень критично относился к себе за то, что иногда ленился на улице или проводил время в бесполезных делах. Каждый раз, когда они кого-то арестовывали, они прыгали от радости, и их обливали деньгами.
В течение месяца женщина получила 3000 Туманы (примерно 150 Фунтов) в сверхурочные и бонус один! После столкновения на проспекте Нироо Хаваи некоторые из наемников получили повышение по службе. Все падали друг на друга, чтобы показать себя более способными и более трудолюбивыми, чем остальные, в надежде получить власть и награды. Их жестокое обращение с товарищами было знаком преданного служения их хозяевам
. В тот год большинство арестов было произведено полицией, и это стало для них предметом гордости. Всякий раз, когда крик заключенного, подвергшегося пыткам, прекращался, он становился счастливым, говоря:
«Ну, хорошо! Он кашлянул! Глупый ****ец, если ты собирался это сделать, ты должен был сделать это раньше…».
Во время пыток моих товарищей все мое тело было сокращено, но я изо всех сил старался сохранять спокойствие перед мужчинами в комнате.
Они сказали бы: «Вы видите, как ваши товарищи (насмешливо подчеркивая слово« товарищ ») кашляют. Вас больше не осталось. Никто не может противостоять огромным правительственным силам. Посмотрите сюда, Муссадек, с правительством под его властью». контроль, ничего не мог сделать. Как полдюжины из вас могут свергнуть правительство? " Я отвечу: «Это то, что вы думаете. Это только начало революции, и вы никогда больше не сможете навязать кладбище спокойствие и мир прошлых лет.
Все ваши тюрьмы будут заполнены, и у вас больше не будет комната в них.Вы все злитесь на это и все же игнорируете тот факт, что эта ситуация является доказательством того, что настало время для революции ».
Иногда я рассказывал, что товарищ Пуян сказал: «Когда мы начнем действовать, мы можем потерять большинство наших товарищей в Организации. Возможно, что даже сама Организация будет уничтожена. Это не важно, поскольку другие организации будут продолжать борьбу. Мы гордимся начали вооруженную борьбу, тем самым нарушая смертельную тишину, окутывающую всю страну ».
Я бы добавила: «Хотя мы умрем, путь к революции останется».
Иногда, обедая, я слышал крики пыток. С большим трудом я бы контролировал свои эмоции и продолжал есть. Я чувствовал, что должен донести до них, что в том, что они делают, не было никакой гордости или важности, поскольку мы ожидали всего этого; и что у нас была абсолютная уверенность в нашей окончательной победе, поскольку ночь следует за днем.
Когда в комнате никого не было, я при звуках пыток стискивал кулаки, скрипел зубами, чувствовал комок в горле и задыхался от ненависти, я чувствовал себя в состоянии взрыва. Я не знал, что делать, и, конечно, я ничего не мог сделать. Если бы мои ноги были развязаны, я бы побежал в камеру пыток и убедил бы товарища не делать ничего, о чем просил враг; не говорить.
Стоит ли мне кричать:
«Товарищ! Не забывайте летать, потому что птица в конце концов умрет».
Я знал, что мой крик не достигнет никого из-за шума. Я чувствовал бы боль во всем. Какие горькие моменты! Я чувствовал, что что-то в пользу врага происходит, но я не смог предотвратить это.
Эта неспособность мучила меня. В конечном итоге я бы пришел к такому состоянию, что хотел бы, чтобы пытки продолжались. Таков был удивительный мир нашей борьбы.Когда вы сталкиваетесь с врагом лицом к лицу, вы хотите услышать вопиющие вопли товарища под пытками, несмотря на всю вашу любовь и привязанность к нему; Вы не хотите тишины, если сдача - это цена. Потому что в борьбе любовь к товарищу исходит из любви к высшему идеалу. Если он отвернется от этого идеала, как ты сможешь его любить?
Я должен добавить, что пытка не всегда заканчивалась слабостью товарища. Действительно, иногда товарищ давал ложный адрес или просто терял сознание от пыток.
Однако враг использовал поражение одних для ослабления морального духа других.
Для этого он привел бы конкретные примеры, подкрепленные его обычной беседой с домашним животным:
«Послушай, сынок, ты очень прост. Здесь все для себя. Когда они снаружи, они говорят очень много горячего воздуха, но когда их сюда привезут, они не ставит запятую не к месту. Ты должен быть сумасшедшим, чтобы страдать за кого-то другого! "
Таким образом, они будут пытаться сломить чье-то сопротивление.
Наемники, эти предатели дела нашего народа, не могли сдержать себя для счастья, когда некоторые люди вообще не оказывали никакого сопротивления. Их глаза сияли жадностью к деньгам.
В результате их самым большим желанием в жизни было арестовать кого-либо.
Причины, по которым противник хотел, чтобы товарищ говорил, заключались не просто в том, чтобы убить или арестовать в бою некоторых других товарищей;или найти укрытие; или что люди могут подумать: «Ну, революционеры потерпели поражение. Враг сумел ограничить действия других товарищей…» и так далее. Скорее, его целью было использовать такие успехи, чтобы деморализовать заключенных и заставить их говорить.
Мой метод борьбы с ядовитыми разговорами и намеками противника и их возможными последствиями заключался в том, чтобы не верить в то, что они говорили. Я бы сказал себе: «Я должен абсолютно не доверять врагу».
Тем не менее, были времена, когда я не мог просто закрыть глаза и предположить, что все было ложью. Однажды, когда я шел в туалет, я встречал мальчик с изогнутой фигурой, убитым горем лицом и беспомощным взглядом шел к уборной с эскортом.
Как только охранники увидели их, они приказали констеблю поторопиться и сказали мальчику: «Опусти голову!» Мальчик повиновался приказу, как раб. Я нашел эту сцену ужасно шокирующей. Хотел бы я трясти его руками и кричать на него: «Позор тебе! Подними голову! »Это был факт, который я не мог игнорировать.То, что кто-то говорил после получаса или часа пыток, также было реальностью
Вера и сила воли преуспеют над пытками
Видеть самоудовлетворение врага всякий раз, когда кто-то визжал, приводило в бешенство. В такие моменты я чувствовал бы более глубокое чувство ненависти и пытался ответить на вопросы о том, почему некоторые люди визжали, или, насколько велика была их пытка, что их сопротивление сломлено, и так далее. Тогда я думаю о фантастическом сопротивлении некоторых других товарищей и спросить себя: «Есть ли на самом деле пытки хуже , чем страдали храбрый Nik-Давуди ( 16 ) кто умер в конце этого?
Какие могут быть худшие пытки, чем те, которые перенес товарищ Бехруз Дехгани ? Товарищ отказался сдаться, несмотря на самые жестокие пытки, и сумел победить врага. Разве это не факт, что, применяя самые страшные пытки к товарищам-янгалцам * и после смелого сопротивления этих настоящих революционеров, враг привязал их трупы к виселице и застрелил их? Были ли длительные пытки, которым подверглась группа Джазани ( 17 ) менее скотские, чем те, которые пострадали от других заключенных? Нет, они не были, и все же эти товарищи вышли из этого с высоко поднятыми головами. Предположение, что пытки противника будут менее суровыми и менее частыми, чем другие, в случае некоторых храбрых бойцов, было ложным.
Я считаю своим долгом упомянуть эпическое сопротивление члена Jazani Group. Исчерпав все другие способы пыток и не заставив товарища говорить, враг ввел электрическую жаровню и радостно сказал товарищу: «Теперь мы сядем на вас, и вы будете говорить!» Храбрый товарищ, совершенно измученный последствиями других пыток, сумел притащиться к огню и сел на него без помощи врага, говоря им: «Во Вьетнаме буддист поджег себя за свои убеждения. неужели я, коммунист, боюсь электрической жаровни? "
У меня был, пока еще, не знали о мужестве и смелости таких бойцов , как тов Масуд Ахмедзаде (л 8 ), Тов Маджид Ахмадзаде ( 19 Храбрый Моджахед Али Асгар Бади-Задеган ( 20 Товарищ Аббас Мофтахи ( 21 ), Товарищ Хомайон Катирай ( 22 ), Товарищ Сайрос Сепехри ( 23 ),
Товарищ Шахрох Хедаяти ( 24 ), Товарищ Асгар Араб ( 25 Товарищ Мухаммед Таги-Заде ( 26 ) и десятки других людей, чьи имена были
позже добавлю к уже упомянутым. Я понятия не имел, что в то время, когда я видел отсутствие сопротивления со стороны немногих, и задавался вопросом, действительно ли их пытки были невыносимыми, эти истинные революционеры и истинные сторонники свободы нашего народа создавали историю со своим удивительным сопротивлением перед лицом пыток противника, давая нам всем урок силы воли и веры. Я не могу удержаться от повторения того, что я слышал о сопротивлении товарища Масуда Ахмадзаде под пытками.
После ареста противник нанес ему самые ужасные пытки, чтобы заставить его говорить. Все орудия пыток были опробованы на нем безрезультатно. Товарищ Масуд во всех своих контактах с другими находящимися в тюрьме товарищами - его контакт со мной и двумя другими товарищами (о которых я расскажу на последующих страницах) всегда будет пытаться скрыть те внешние последствия, которые пытка оказала на него. Он был настолько стойким в своем сопротивлении, что чувствовал, что даже видение последствий пыток может огорчить других товарищей!
В течение нескольких дней товарищ Масуд делил камеру с другим товарищем. Это было время, когда противник сжег дыру в спине размером с тарелку. Товарищ Масуд приложил бы все усилия, чтобы не допустить этой травмы у другого товарища, и поменял бы свой гной и пропитанный кровью жилет, только когда тот спал. Однажды, в разгар такой перемены, другой товарищ проснулся и заметил глубокую и обширную рану. Он сразу же поднял шум и выкрикнул весть об этом жестоком обращении с врагом другим заключенным, причем товарищ Масуд все время пытался помешать ему сделать это.
Усилия врага заставить товарища Масуда говорить, пытая его, с треском провалились. Товарищ перенес все тайны своих партизанских товарищей в могилу. Его сопротивление не преминуло удивить даже полковника, ответственного за его пытки, и заставил последнего признать: «Вы прекрасно знаете, что мы ваши заклятые враги, но я должен воздать должное вашему сопротивлению и признать, что я никогда ни с кем не сталкивался как ты". Палачи восхищались товарищем Масудом и, несмотря на свою крайнюю наглость и бесстыдство, относились к товарищу с уважением.
Итак, я пришел к выводу, что мотив капитуляции был совершенно понятен каждому. Мы только в начале нашей революционной борьбы, а движение все еще в начале. Хотя наши прошлые слабости находятся под контролем, мне кажется, что мы не можем их полностью уничтожить или серьезно заняться ими.
Мы слишком просты, и поэтому слишком прощаем свои собственные недостатки и слабости. Мы почти не критикуем наших товарищей и себя. Вместо того, чтобы противостоятьнашим ошибкам и искоренить их, мы склонны чистить их под ковром. Жизнь вне тюрьмы не позволяет этим недостаткам выйти на поверхность. Поэтому, когда мы попадаем в руки врага и сталкиваемся с его тысячей и одной уловкой, призванной ослабить наш моральный дух, когда мы сталкиваемся с его пытками и одиночным заключением,условия созрели для роста этих слабостей. Таким образом, мы не можем противостоять врагу, что приводит к позорной сдаче.
Именно по этой причине мы должны постоянно критиковать себя, безжалостно бороться с нашими слабостями и пытаться уничтожить их раз и навсегда, вместо того, чтобы пытаться их прикрыть. Когда нам удастся уничтожить слабости в себе, тогда и только тогда мы сможем быть уверены, что сила веры и решимости превыше всех других сил, и ничто в мире не способно ее преодолеть.Когда нам удастся уничтожить слабости в себе, тогда и только тогда мы сможем быть уверены, что сила веры и решимости превыше всех других сил, и ничто в мире не способно ее преодолеть.Когда нам удастся уничтожить слабости в себе, тогда и только тогда мы сможем быть уверены, что сила веры и решимости превыше всех других сил, и ничто в мире не способно ее преодолеть.
* Ссылка на некоторых членов отряда горных партизан, которые начали вооруженное движение с возрождения Сиахкал.
Обязанность каждого революционера в тюрьме
Я чувствовал, что что-то, имеющее пропагандистскую ценность, было необходимо. Спустя некоторое время после того, как я увидел этого слабого мальчика, я увидел товарища в коридоре с высоко поднятой головой, озирающегося со счастливым и радостным выражением лица. Он был очень рад, когда его глаза встретились с моими. Мы смеялись и обменивались приветствиями с энтузиазмом и эмоциями. Мы не знали, что сказать друг другу в те несколько мгновений, которые могли бы выразить наши чувства. Вспоминая другого мальчика, я сказал этому неизвестному, но знакомому товарищу: «Товарищ! Всегда будьте бодры!» Может быть, только я знал, что я имел в виду!
В эти дни двое землеройок продолжали рассказывать о визите Алама * в тюрьму. Они сказали, что он может посетить мою камеру, и если да, я должен встать и вести себя вежливо! Какой груз мусора! Я думаал.
Я не мог даже выслушать такой разговор. Мысль увидеть такого кровопийца с кровью тысяч крестьян и рабочих на его совести, тратящей деньги на собственный разврат, наполнила меня яростью. Я знал, что если столкнусь с ним лицом к лицу, я почувствую себя бомбой замедленного действия и использую все, что есть в моем распоряжении, чтобы атаковать негодяя. Упоминание его имени побудило меня задуматься: «Почему бы не выбить глаза Хатаи ? Я не могу убить одного из них или хотя бы нанести серьезные травмы? Может ли это повысить моральный дух товарищей?» После того, как я задал себе эти вопросы, я решил, что нет никаких причин, почему я не должен делать такие вещи.
В случае с Хатаи я решил, что должен выколоть ему глаза, но не знал как. Раньше я думал, что могу сделать это своими руками, поэтому я буду практиковать своими глазами. Однако это казалось довольно сложным, почти невозможным. Однажды, когда Хатаи сидел недалеко от меня, я внимательно наблюдал за его глазами, чтобы посмотреть, возможно ли это, и решил, что, как я планировал, это будет неосуществимо. Я больше никогда не видел Хатаи в своей комнате. Это был Махфи, который приходил в мою комнату время от времени. В его случае я думал, что смогу ударить его по лицу своим стаканом. Однажды, когда он сидел рядом со мной, я попросил у констебля стакан воды, и он принес мне один. Makhfiсмотрел на них лицом к женщинам. Я ждал, когда он повернет лицо, чтобы ослепить его прямым ударом. Я выпил немного воды. Тем временем его вызвали.
Получив такую возможность, я почувствовал, что обязан делать такие вещи, и когда я их не выполняю, моя совесть беспокоит меня. Когда Махфи встал и вышел из комнаты, я почувствовал себя глубоко несчастным и решил сделать это в следующий раз. У меня никогда не было второго шанса. Они бывали в моей комнате реже, и даже тогда оставались у двери только на короткое время.
Это было время частых арестов, и наемники были заняты совершением своих преступлений.
Постоянные аресты и пытки товарищей очень разозлили меня. Я стал враждебным и вызывающим. Женщины, которые оставили меня в покое на некоторое время, снова стали приставать ко мне обычным образом, который я уже объяснил: сжав мои руки; оставив дверь туалета приоткрытой; попросить констеблей внимательно следить за мной в болоте; издеваться надо мной и т. д.
Первые дни ареста прошли давно, когда женщины связывали меня и били меня, и я ничего не мог сделать, кроме как ругаться.
Теперь, когда офицеры перестали приходить, мне пришлось наказать ее по пропагандистским соображениям.
Я спрашивал себя, каковы будут последствия для меня, если я захлестну ее? Я понял, что это был эгоистичный вопрос и, следовательно, неправильно.
Вместо этого я спросил себя, правильно ли это делать и как это повлияет на других товарищей. Одна вещь, в которой я была абсолютно уверена, заключалась в том, что я буду стремиться к легкомыслию и бесцельности, если не смогу положительно учесть потребности времени. Поэтому я принял решение и терпеливо ждал возможности осуществить свой план. Между тем обе женщины становились все более наглыми и оскорбительными по отношению к товарищам.
Товарищ Рогие Данешгари ( 27 ) только что была арестована, и женщины начали делать такие чудаки о ней и обо мне, которые нравятся их газетам и еженедельникам, и, конечно, они были неспособны думать дальше, чем то, что они читают в этих газетах.
Я чувствовал, что должен был дать им ответ быстро. Однажды, когда мы были в уборной, и женщина была занята тем, что отдавала свои обычные приказы:
«Не мойте руки в этом тазе; мойте их здесь…» и так далее, я вскочил на нее и дал ей ее укрыть. жизнь. Женщина, которая очень любила болтать о своей доблести, чувствовала себя настолько беспомощной и испуганной, что ее поймали в углу и даже не осмелилась позвать на помощь.
Констебль, который потерял чувство меры вместо того, чтобы хвататься за мои руки или ноги, держал женщину.
Я продолжала пинать ее, одновременно подтягивая воротник вокруг ее ловкости, чтобы душить ее. Из-за суматохи в уборной пришли офицеры.
В конце концов они схватили меня и потащили в мою комнату.
Там они начали сильно бить меня, но были глубоко удовлетворены тем, что я сделал,Я не чувствовал боли. Очевидно, я ожидал их реакции, поэтому это было неважно. Они положили меня на кровать, приковали наручниками к верхним перилам кровати так крепко, как могли, и привязали мои ноги к другому концу веревкой.
Фарид , этот так называемый вежливый наемник полиции, вместе с Никтабом , были заняты избиением меня по лицу, когда меня связывали. Они также били меня в подлокотники с полной беспомощностью кого-то, у кого не было другого способа дать выход его негодованию. Так как мои руки были привязаны к верхней части перил, это можно было легко сделать. Через некоторое время они вышли из комнаты.
Веревки вокруг моих лодыжек были настолько тесными, что мои ноги стали синими. Я чувствовал ужасные боли в лодыжках, а также в запястьях, которые были прикованы наручниками. Я едва мог двигать головой. Мои руки, подтянутые к верхней части перил, чтобы надеть наручники, вызвали у меня особенную и мучительную усталость. Так меня оставили с констеблем. Я чувствовал себя чрезвычайно счастливым, но констебль выглядел очень неудобно. Он коснулся веревок, надеясь немного их ослабить.
Он хотел сделать что-то для меня. Он вышел и вернулся со стаканом воды и помог мне выпить его, сказав: «Почему вы создаете себе проблемы?» Он повторил это с видом искренности, как брат, который посчитал своим долгом посоветовать свою сестру. После 3 или 4 В течение нескольких часов несколько наемников, ругаясь и совершая колдовство, вошли в комнату, поставили мою кровать на меня, на спину нескольких констеблей и выдвинули ее. Наемники сканировали меня с отвратительными и ненавистными взглядами. Они были Manoochehri (псевдоним Azghandi ) , который арестовал меня, Нахчивани свиньи с раздутыми глазами, Niktab с обычным своим беспомощным взглядом, Farid, Makhfi, Хатаинском, Амини ....
Кровать переносилась по извилистому коридору на спинах или в руках констеблей.
Когда кто-то говорил: «Осторожно! Держи его правильно, он может упасть», другой взламывал: «Ах, не волнуйся, она похожа на кошку с девятью жизнями», и, думая, что меня везут в камеру пыток Я укрепил себя, крича на них:
«Если это означает, что я сопротивляюсь и бросаю вызов тебе и не кланяюсь твоим требованиям, то я останусь кошкой с девятью жизнями». Они спустились по ступенькам, и я что-то услышал как пуск тяжелого мотора, что было странно и ново для меня.
Женщины уже говорили со мной о некоторых одиночных камерах, связанных с системами кипения или замерзания воды. Я подумал, что, возможно, мотор, который я слышал, был для такой системы Они открыли дверь темной комнаты,с шумом уложил в нее кровать и запер ее за собой. Я оставался таким некоторое время, ожидая, что кипящая или замерзшая вода побежит под моей кроватью.
Я попыталася повернуть голову, чтобы увидеть, где я был и что происходило, но я ничего не видел. Я почти смог увидеть куполообразный потолок.
Кто-то иногда заглядывал в крошечную дыру в двери. Я наслаждался спокойствием и миром, которые я чувствовал глубоко внутри себя. Я чувствовал, что бег горячей или холодной воды увеличит мое чувство солидарности с нашими угнетенными людьми, столкнувшись с еще худшими страданиями в их повседневной жизни.
Я вспомнил чтоЯ попытался повернуть голову, чтобы увидеть, где я был и что происходило, но я ничего не видел. Я почти смог увидеть куполообразный потолок. Кто-то иногда заглядывал в крошечную дыру в двери. Я наслаждался спокойствием и миром, которые я чувствовал глубоко внутри себя.
Я чувствовал, что бег горячей или холодной воды увеличит мое чувство солидарности с нашими угнетенными людьми, столкнувшись с еще худшими страданиями в их повседневной жизни.
Я вспомнил чтоЯ попытался повернуть голову, чтобы увидеть, где я был и что происходило, но я ничего не видел.
Я почти смог увидеть куполообразный потолок. Кто-то иногда заглядывал в крошечную дыру в двери. Я наслаждался спокойствием и миром, которые я чувствовал глубоко внутри себя. Я чувствовал, что бег горячей или холодной воды увеличит мое чувство солидарности с нашими угнетенными людьми, столкнувшись с еще худшими страданиями в их повседневной жизни. Я вспомнил чтобороться с еще худшими страданиями в повседневной жизни. Я вспомнил чтобороться с еще худшими страданиями в повседневной жизни.
Я вспомнил чтоАхвазский рабочий, который ради буханки хлеба должен был бы трудиться возле печи, в летнюю жару 50 с; те бедные невинные дети Тебризи, которые зимой 1970 замерзла по дороге в школу из-за отсутствия теплой одежды; сотни крестьян в деревнях вокруг Тебриза, которые замерзают до смерти каждый год. Я чувствовал, что пытки в тюрьме были просто недолгими примерами постепенных и постоянных пыток, которым подвергаются люди. Все виды пыток, перенесенных мной и бедными, прошли перед моим взором, и я решил, что в тюрьме не было никакого вида пыток, которых не было бы тем, кого я видел снаружи: людей, которые мне так дороги, и кого я любил глубоко и всегда буду любить.
Через некоторое время я не могу сказать, как долго, констебль открыл дверь. Это было знакомое лицо, одно из тех, о чьей искренности я уже говорил. Ранее я сказал ему, что буду иметь дело с двумя женщинами. Увидев меня, он сказал искренне, но укоризненно: «Я же говорил тебе не делать этого, не так ли».
Затем он посмотрел на улицу, сказал другому констеблю присматривать за мной, вернулся и немного ослабил веревки вокруг моих лодыжек. Я оставался один до вечера, за исключением случайных взглядов констеблей через дыру. За это время я услышал ругань и хлопки, и двигатель, который был выключен, снова запустился. Мне было любопытно, и я хотел узнать, откуда исходит шум и по какой причине. (Позже я узнал, что это был шум вентиляционной машины для управления вентилятором в подвале).Скрипучий и хлопающий звук заставил меня подумать, что это может быть то место, где моих товарищей постоянно пытали и никогда не оставляли в покое; «страшные темницы», как женщины любили повторять!
Охранник открыл дверь вечером (он был констеблем по имени Шокри из отдела разведки). Он сказал «привет» и спросил меня, как я себя чувствую. Я смотрел на него с абсолютным безразличием. Он удивленно удивился и снова спросил: «О, дорогой! Что случилось? Зачем тебя сюда привезли?» Должен ли я сообщать о ваших собственных действиях? »Я отбросил его назад.« Нет, правда; это не имеет никакого отношения ко мне ", сказал он. (Конечно, вы помните, что они никогда не имеют ничего общего с такими вещами и являются очень разумными и добрыми душами, как Фарид!) «Только я слышал, что ты зацепил« леди ». Но, конечно, я бы не поверил в такую ложь…».
Из-за мучительной боли в шее, запястьях и лодыжках (чувствовалось, что веревки прорезали мои кости), и потому, что, будучи прикованным цепью, как пленник, я нежно разговаривал с наемником, я угорь ужасно несчастен. Я хотел, чтобы он покинул камеру.
Он подошел ближе, дотронулся до канатов, посмотрел на наручники и спросил: «Это больно?»
Я ничего не сказал и отмахнулся от его глупого вопроса, покачав головой. Он ослабил веревки и наручники таким образом, чтобы предположить, что у него нет приказа, но он сделал это только по доброте! "Вы будете чувствовать себя более комфортно, не так ли?" он сказал. Я сказал:
«Комфорт не имеет значения, но если вы хотите, чтобы мое мнение,Я бы сказал, что вы должны полностью развязать меня. Это мое право поразить врага народа, наемника. Враг народа должен быть прикован цепью, а не я ».
Я хотел, чтобы он понял, что у него есть приказ ослабить веревки и наручники, поэтому я попробовал другой вопрос.« Можете ли вы отстегнуть наручники и посмотреть их сбоку? кровать? "Очевидно, он не мог сделать это без приказа от верхней собаки. Через полчаса позвонил другой констебльон не мог сделать это без приказа верхней собаки. Через полчаса позвонил еще один констебльон не мог сделать это без приказа верхней собаки. Через полчаса позвонил еще один констебльГольшахи пришли и устроили аналогичный акт. "Почему они связали ваши руки к вершине?" он сказал. «Это должно быть больно! А теперь позволь мне отменить это и привязать твои руки к краю кровати… Ага… как… так…»
Я все еще не могу понять, почему они чувствовали, что необходимо играть в актерскую игру. Они действительно сделали это за свой счет?
Позже, думая, что я был поглощен их дурачеством, эти два констебля пытались поддерживать его по своим похотливым причинам.
Эти базовые наемники и развратные автоматы, которые не могли контролировать свою похоть даже в тюрьме, иногда продлевали бы связывание или распутывание для чувственного удовольствия, которое они получали от таких действий. В такие моменты я мог бы жестоко двигать головой, косо смотреть на них и говорить им командным тоном: «Убери руки!» И мешал бы им развлекать любые развратные представления обо мне. Результат всегда был положительным.
* Один из самых верных слуг династии Пахлави, он был министром двора предателя шаха. Он был также одним из самых печально известных феодалов. После «земельной реформы» он превратился в одного из крупнейших компрадорских буржуа на службе империализма. (IC)
отв
( 1 ) Генеральный предатель Фарсиу, государственный обвинитель армии, казненный за бесчисленные преступления в 1971 отважными бойцами Народной Фади.
( 2 ) Сиахкал - небольшой город на крайнем севере Ирана. Подразделение «Джангал» Организации иранских народных партизан - авангарда вооруженной борьбы в Иране - начало свое военное наступление на базу жандармерии в этом городе в 1971 , Пятнадцать членов этого подразделения были либо расстреляны, либо приняли мученическую смерть под пытками. Они были:
(i) Али-Акбар Сафаи-Фарахани ( 1939 - 1971 ), Командир подразделения Джангал, который, в 1968 вступил в Организацию Аль-Фатх в Палестине и, благодаря его великолепию, был назначен командиром там базы Аль-Фатх. Через год он тайно вернулся в Иран и организовал вооруженную борьбу в северных джунглях. После первого успешного штурма противника он спустился с гор, чтобы спасти товарища. С помощью некоторых местных крестьян, в которых он неохотно стрелял, он попал в руки врага и после многочисленных пыток был застрелен в 1971 ,
(ii) Ахмад Фарухди: городской член Организации, присоединившийся к боевикам Джангала в 1970 и вскоре достиг звания заместителя командира. Вместе с пятью своими товарищами он был окружен противником на одной из баз снабжения подразделения. Вступив в смелый бой со значительными шансами и нанеся серьезные потери своим солдатам, он попал в руки врагов вместе с другими товарищами. Он перенес значительное количество пыток и был застрелен в апреле 1971 ,
(iii) Шокр-аллах Мошаеди: отвечал за городскую структуру подразделения Джангал, которое было арестовано и расстреляно в 1971 ,
(iv) Хади Бандекхода Лангаруди: Он был одним из первых членов отряда Джангал. После нападения на вражескую позицию в Сиахкале он спустился с гор, чтобы предупредить товарища (Хушанг Наяри) о враге. Он попал в руки врага в доме товарища и, после многочисленных пыток, был застрелен.
(v) Аббас Данеш-Бехзади: Один из первых членов отряда Джангал. После наступления на Сиахкал он попал в руки противника вместе с четырьмя другими товарищами на базе снабжения подразделения и был застрелен в апреле 1971 ,
(vi) Джалил Энферади: один из первых членов отряда Джангал, который спустился с горы с командиром отряда и попал в руки врага. Он был застрелен в апреле 1971 ,
(vii) Рахим Самай: он был одним из товарищей на базе снабжения подразделения, окруженной врагом. Проведя непрерывную борьбу с врагом в течение сорока восьми часов, он вышел из окопа с поднятыми руками в знак капитуляции. Когда противник приблизился к нему со всех сторон, он взорвал гранату, от которой противник понес большое количество жертв, и сам товарищ был убит. Из-за его смелости ряд других товарищей прорвали окружение противника.
(viii) Мехди Эс-Хаги: Один из первых членов отряда Джангал. Как и товарищ Самай, он был убит с помощью собственной гранаты ( 1971 ).
(ix) Ирадж Наяри: ( 1949 - 1971 ): Он присоединился к отряду Джангал в начале 1970 и получил ранения в результате нападения на базу противника в Сиахкале. Чтобы спасти ему жизнь, командир подразделения с другим товарищем спустился с гор, где все трое попали в руки врага. После мучений, товарищ был застрелен врагом.
(х) Али Мохадес-Гандчи: член отряда Джангал. Вместе с некоторыми другими товарищами он прорвался через окружение противника. Позже из-за неблагоприятных условий он попал в руки врага и после жестоких пыток был застрелен.
(xi) Мохаммад-Хади Фазели: член городского отряда Джангал, он был арестован и расстрелян зимой 1970 ,
(xii) Эсмаил Мойни-Араги: Городской член отряда Джангал, он был застрелен зимой 1971 ,
(xiii) Гафур Хасанпур-Асл: Член Центрального комитета подразделения Джангал, он попал в руки врага в январе 1971 и был убит под пытками.
(xiv) Насер Сайфдалил-Сафаи: член отдела снабжения подразделения Джангал, он был арестован и расстрелян зимой 1971
(xv) Эскандар Рахими: член отдела связи подразделения Джангал, он был арестован и расстрелян зимой 1971
( 3 ) (i) Амир-Парвиз Пуян ( 1945 - 1971 ): Он был членом Центрального комитета OIPFG «Необходимость вооруженной борьбы и опровержение теории выживания» - одна из его знаменитых работ, в которой он формулирует стратегию Организации. Эта работа входит в политическую программу Народного фронта освобождения оккупированного залива (ПФЛОГ) в Дофаре.
(ii) Рахматолла Пайрове Назири: весной 1971 вместе с Пуаном они были удивлены вражескими силами в «безопасном доме» и после продолжительной битвы закончили свою жизнь последними пулями.
(iii) Джавад Салахи ( 1943 - 1971 ): Раздавая раздаточные материалы, его преследовал враг, а после короткой битвы он убил себя последней пулей
(iv) Хамид Ашраф ( 1945 ): Он по-прежнему в авангарде борьбы.
(v) Манучехр Бахаи-Пур ( 1944 - 1971 ): Выходя из «убежища», он был окружен вражескими силами и принял мученическую смерть во время битвы
(vi) Эскандар Садеги-Назхад: член Центрального комитета OIPFG. Он был окружен вражескими силами в процессе переезда и был убит в последующей битве.
(vii) Аббас Мефтахи: член Центрального комитета OIPFG Он был окружен вражескими силами на встрече. После убийства нескольких наемников его пистолет заклинило, и он попал в руки врага. После бесчеловечных пыток он был застрелен в апреле 1972
(viii) Мухаммед Саффари-Аштиани ( 1934 - 1972 ): Член ЦК 0 .IP FG Он целый год воевал в Палестине против израильских оккупационных сил. Он предоставил свой обширный опыт в распоряжение иранских боевиков, а его заслуги в деле были неоценимы. Он был убит во время битвы с врагом
(IX) Ахмад Зибрам ( 1943 - 1972 ): Очень активный член OIPFG на 28 th of Mordad (персидский месяц) 1972 его преследовал враг. Он сражался с врагом из дома до последней пули, за исключением одного, которым он покончил с собой.
( 4 ) Али-Реза Набдель: член ЦК
OIPFG (Тебриз). Он попал в руки врага при раздаче раздаточных материалов и был застрелен в 1972 вместе с десятью его товарищами.
( 5 Улица Niruye ; Havai: улица, где у «товарищей» были товарищи Пуян и Назири. Два партизана вступили в бой с врагом из этого дома. «Битва при Нируйе-Хаваи» является ссылкой на эту битву.
( 6 ) (i) Мохаммад Дегхани: сочувствующий OIPFG, которого "судили" 1972 и приговорен к четырем годам лишения свободы.
(ii) Бехруз Дехани ( 1939 - 1971 ): Член центрального комитета OIPFG (Тебриз). Он принимал участие в рейде против округа 5 Полицейский участок в Тебризе. В другом вооруженном противостоянии с солдатами он попал в руки врага. Он подвергся самым жестоким пыткам и принял мученическую смерть, не дав врагу ни малейшей информации.
Товарищ Бехруз вместе с товарищем Самедом Бехранги провел 14 годы преподавания в разных азербайджанских селах. Он оставил после себя многочисленные рассказы и переводы, которые были опубликованы после его мученичества под названием «Бехруз Тебриз». Он также перевел на персидский язык произведения ирландского революционера Шона О'Кейси.
( 7 ) Казем Саадати ( 1940 - 1971 ): Его жизнь была описана в этой книге.
( 8 Для того, чтобы сохранить память о всех героях стран, находящихся под игом империализма, наши товарищи в начале иранской вооруженной борьбы назвали друг друга своими именами. Следовательно, товарищ Джавад Салахи был назван OIPF
( 9 ) См. № ( 2 ).
( 10 Наваб Сафави: активный член Федаин Ислам, который был застрелен в 1953 , Он казнил Хазира, премьера, назначенного шахом. В 1962 Премьер-министр Хасан-Али Мансур был казнен Мохаммадом Бохараем, также членом Федаина.
( 11 Нгуен Ван Трой: революционный рабочий Вьетконга 1968 за то, что планировал казнить посла США во Вьетнаме
( 12 ) Майор Фарид: ненавистный наемник, который прошел подготовку по допросам и пыткам в Соединенных Штатах. В сентябре 1971 осматривая некоторые опоры электричества, он был взорван партизанами, его вертолет разбился, и он был убит
( 13 ) Шахин Тавакколи: благородный боец, который, несмотря на грудное вскармливание, принимал активное участие в партизанских операциях, меняя приюты в 1971 , Она попала в руки врага и в последующем «процессе» была приговорена к пяти годам лишения свободы.
( 14 ) Хамид Тавакколи: член OIPFG, попавший в руки врага весной 1971 , Пострадав от бесчеловечных пыток, он был застрелен в апреле 1972
( 15 Аббас Джамшиди-Рудбари: Один из самых активных членов OIPFG. Дважды ему удавалось убежать от вражеского драгана. Во время миссии по выявлению агентов САВАК он противостоял наемникам и сражался с ними. Он получил огнестрельное ранение и упал без сознания. Чтобы поймать других товарищей, враг заявил, что он погиб в бою, хотя на самом деле он все еще жив, подвергается самым жестоким пыткам и отказывается разглашать какие-либо секреты
( 16 ) Хасан Ник-Давуди: он был арестован в 1968 и был убит под пытками. Он был активным сторонником OIPF
( 17 Jazani Group: первая коммунистическая группа, которая занималась подпольной деятельностью, которая приняла вооруженную борьбу в качестве своей стратегии и начала организовывать партизанские отряды. Из-за проникновения полиции, группа была раскрыта зимой 1966 и его члены арестованы. Эта группа получила свое название от Бижана Джазани, который был членом ЦК.
Али-Акбар Сафаи-Фарахани и Мухаммед Сафари-Аштиани принадлежали к этой группе. После обнаружения группы они отправились в Аль-Фатх в Палестине
( 18 ) Масуд Ахмад-Заде: член Центрального комитета OIPFG Он попал в руки врага в 1971 в то время как на рандеву и был застрелен в 1972 с пятью другими товарищами. «Вооруженная борьба: стратегия и тактика» - его основная работа, в которой изложены руководящие принципы для OIPF
( 19 ) Маджид Ахмад-Заде: активный член OIPFG был арестован летом 1971 и выстрелил вместе со своим брато
( 20 Али-Асгар Бади-Задеган: член Центрального комитета народных моджахедов (ПМ). Из-за проникновения полиции он был арестован вместе с некоторыми другими членами. После героического сопротивления он принял мученическую смерть под пыткой ( 1938 - 1972 )
( 21 ) См. № ( 3 )
( 22 ) Homayoon Katirai: член Центрального комитета организации Arman Khalgh, который был застрелен в сентябре 1971 , Его сопротивление под пытками незабываемо.
( 23 Cyroos Sepehri: член OIPFG Дом, в котором он и его товарищи прятались, был окружен врагом в августе 1971 , Несмотря на травму головы от огня противника, он нанял их достаточно долго, чтобы двое его товарищей (Фарох Сепехри и Шахрох Хедаяти) смогли убежать. Тяжело раненный, он попал в руки врага и был подвергнут мученической смерти под пытками. Через шесть месяцев после его смерти противник бесстыдно сообщил о том, что он был убит в бою вокруг района Кан.
( 24 ) Шахрох Хедаяти: член OIPFG, который был арестован в ноябре 1971 , Он ослеп от пыток и в конце концов принял мученическую смерть, не предоставив никакой информации. Враг получил сильные удары от OIPFG зимой 1970 , Через четыре месяца после ареста Шахроха они распространили «известие» о том, что товарищ был опознан в банкрите и на него охотились. Через неделю после этого вымысла враг объявил, что товарищ был ранен и арестован в ходе сражения, и что Сироос Сепехри был убит в том же сражении!
( 25 Асгар Араб-Хариси: член OIPFG (Тебриз). Он принял участие в рейде против номера 5 Районный полицейский участок в Тебризе. Он попал в руки врага в июне 1971 и, после сопротивления самым жестоким пыткам, был застрелен зимой 1972 ,
26 Мохаммад Таги-Заде ( 1948 - 1972 ): Член Тебриза). Он подвергался систематическим пыткам перед тем, как его застрелили. Он принял участие в рейде против Числа 5 Районный полицейский участок в Тебризе.
( 27 Роги Данешгари: мужественный боец, она была подвергнута страшным пыткам и впоследствии приговорена к десяти годам тюремного заключения. Она является членом OIPFC (Тебриз).
Ну теперь, когда вы уважаемый читатель ознакомились с воспоминания иранской-коммунистки вы можете сами себя и просить?
А так ли уж были страшны сотрудники САВАК? Такие ли они были профессионалы что не смогли «расколоть» молодую и не опытную женщину.
Весь все сознание которой была за зомбировано коммунистической пропагандой опыт которой были краткосрочные куры разведчика-диверсанта проведены на территории СССР такой организацией как КГБ СССР. Кстати такие школы проходили все члены иностранных компартий перед их возвращением в свою страну пребывания!
Это был такой себе «курс молодого бойца-революционера»!
Так вот если судить только по этим «воспоминаниям» то сотрудника САВАТ были неквалифицированные «колуны» ничего кроме насилия не знавшиео и не применявшего к арестованным для получения нужной им информациям средств из тех что уже применяли в США, Израиле да и в том же самом СССР!
ч.6 Точки зрения современных историков о иранских коммунистах и их борьбе против шахиншаха Резы Пехлеви и лидеров Исламской революции 1979 года
«Америка хуже Англии, Англия хуже Советского Союза, а Советы хуже их обеих!».
Шахиншах Мохаммед Пехлеви
Далее в последней части этой книги, я приведу для особо любознательных читателей научные, а не публицистические мнения и выводы о событиях в Иране с 1945 по 1980 года. И вначале познакомлю читателя с выдержками из книги Лавренов С. Я.; Попов И. М.
Советский Союз в локальных войнах и конфликтах Глава 2. Иранский кризис (1945–1946 гг.).
Где хорошо описано как и почему СССР и лично тов. Сталин влезли в иранские дела и что потом из всего этого получилось
Неизвестная операция
Иран сыграл в годы Второй мировой войны особую миссию в политических и дипломатических акциях союзников по антигитлеровской коалиции: именно здесь в 1943 г. состоялась встреча «большой тройки» — лидеров СССР, США и Англии.
Однако мало кому известно, что чуть позже Ирану предстояло сыграть еще одну роль — едва ли не первого провозвестника начала «холодной войны» между Советским Союзом и Западом. Это признал, в частности, иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви, который писал в мемуарах:
«Как мне кажется, историки подтвердят, что «холодная война» фактически началась в Иране. Хотя ее симптомы наблюдались также и в других районах земного шара, впервые признаки этой формы войны явственно проявились в Иране».
Как и любой другой, иранский кризис имел свою предысторию. Все началось с ввода союзных войск на территорию Ирана в 1941 г.
В начале Великой Отечественной войны, 8 июля 1941 г., И. В. Сталин в беседе с послом Великобритании в СССР Р. Криппсом поднял вопрос о ситуации на Среднем Востоке. Его беспокоила чрезмерная концентрация немецкой агентуры, в том числе и диверсантов, на территории Ирана и весьма высокая вероятность присоединения этой страны к германской оси, что поставило бы под угрозу южные границы Советского Союза{15}. Английская сторона, несмотря на нейтралитет, заявленный Ираном, отнеслась к опасениям Москвы с пониманием.
Позже обозначилась и другая, не менее важная причина, обусловившая необходимость присутствия союзных войск в Иране.
С началом войны в Великобритании, а позже и США было принято решение о военных поставках в Советский Союз по программе ленд-лиза.
С августа 1941 г. грузы стали поступать в северные морские порты, находившиеся ближе к фронтам боевых действий: Мурманск, Архангельск, Молотовск (ныне — Северодвинск) и др. Грузы из США принимали также Владивосток, Петропавловск-Камчатский, Ногаево (Магадан), Находка.
Однако германской разведке удалось установить основные маршруты союзных морских конвоев. Немецкие подводные лодки и самолеты, базировавшиеся в Норвегии, развернули настоящую охоту за морскими караванами.
Для охраны конвоев привлекались сотни боевых кораблей, тысячи самолетов и десятки тысяч людей, но они не спасали от серьезных потерь. В этих условиях все более привлекательным становился южный маршрут — через порты Ирана и Ирака в советские Армению, Азербайджан и Туркменистан.
17 августа 1941 г. правительству Ирана была вручена совместная англо-советская нота. В ней содержалось требование к иранскому правительству добиться выезда из страны всех немецких специалистов. Несмотря на ультимативный характер ноты, Иранское правительство согласилось удовлетворить англо-советские требования с таким количеством оговорок и условий, что его ответ в целом был признан неприемлемым.
Тогда союзники приняли решение перейти к военным акциям. Советское правительство направило в Тегеран ноту, в которой указывалось на то, что если правящие круги Ирана не пресекут деятельность германских агентов на территории страны, то правительство СССР будет вынуждено в целях самообороны ввести в Иран войска.
Естественно, иранское правительство, тесно связанное с германскими кругами, не имело возможности пресечь подобную деятельность, тем более в кратчайшие сроки. Практические действия Москвы последовали незамедлительно.
25 августа 1941 г. войска 44-й армии под командованием генерал-майора А. А. Хадеева и 47-й армии под командованием генерал-майора В. В. Новикова вступили на территорию Иранского Азербайджана.
27 августа войска Среднеазиатского военного округа перешли советско-иранскую границу на тысячекилометровом протяжении от Каспийского моря до Зульфагара. Эту операцию выполняла 53-я Отдельная Среднеазиатская армия, которую возглавил командующий округом генерал-лейтенант С. Г. Трофименко.
31 августа в районе иранской Астарты был высажен десант в составе 105-го горнострелкового полка и артиллерийского дивизиона 77-й горнострелковой дивизии. В порты Пехлеви, Ноушехр, Бендершах вошли советские канонерские лодки. Всего было перевезено и высажено свыше 2,5 тыс. десантников.
Советские части входили в Иран с боями, вступая в столкновения с регулярными частями иранской армии. Цифры советских потерь в результате этих боев неизвестны до сих пор.
Британские войска вступили на территорию Ирана также 25 августа, двигаясь двумя колоннами: первая — из Басры на Абадан и нефтяные промыслы в районе Ахваза; вторая — из Багдада на нефтяные промыслы в районе Занекена и далее на север.
29 августа английские передовые части вошли в соприкосновение с советскими войсками в районе Сенендедж, а двумя днями позже другая группировка встретилась с советскими частями в нескольких километрах южнее Казвина.
Операция по вводу союзных войск в Иран была завершена.
Согласно ранее достигнутой договоренности зона радиусом в 100 км вокруг Тегерана осталась союзными войсками не занятой.
19 сентября 1941 г. Черчилль в письме Сталину подтвердил свое намерение оказывать всяческую поддержку в организации южного маршрута поставок вооружения и грузов в Советский Союз: «Я придаю большое значение вопросу об открытии сквозного пути от Персидского залива до Каспия не только по железной дороге, но и по автомобильной магистрали, к постройке которой мы надеемся привлечь американцев с их энергией и организационными [20] способностями.
29 января 1942 г. был подписан англо-советско-иранский договор, по которому СССР и Великобритания обязались уважать территориальную целостность Ирана, защищать его от агрессии со стороны Германии, содержать на территории Ирана сухопутные, морские и военно-воздушные силы и вывести их в шестимесячный срок после окончания боевых действий.
По мере изменения обстановки на фронте, особенно в тяжелые дни 1941–1942 гг., часть советских соединений была переброшена из Ирана на угрожаемые участки советско-германского фронта. Оставшиеся в Иране части активно привлекались к транспортировке военных грузов, поставлявшихся в СССР через иранскую территорию.
В конце 1942 г. на территорию Ирана были введены войска США.
Командование американских вооруженных сил в Персидском заливе не имело какой-либо договоренности на этот счет с иранским Правительством, но не встретило противодействия со стороны кабинета Кавама-эс-Салтане, взявшего курс на поощрение американского присутствия в стране.
Тем самым он пытался уравновесить чрезмерную зависимость от Советского Союза и Великобритании.
В тот критический для СССР период англичане неоднократно выражали готовность непосредственно участвовать в боях на советской территории.
Так, в 1942 г. англо-американское командование, узнав о тяжелом положении на южном крыле советско-германского фронта, пыталось получить согласие Сталина на ввод английских войск и авиации в Закавказье.
Сталин отказался, заподозрив англичан в далекоидущих стремлениях укрепиться в этом регионе после войны. Вместо этого Ставка по его указанию перебросила в Закавказье из Средней Азии и других мест, в том числе из Ирана, все имевшиеся в наличии резервные формирования. Ситуация на фронте стабилизировалась.
В целом Персидский коридор сыграл в годы войны огромную роль: по нему было переправлено 23,8% всех военных грузов, адресованных СССР в рамках программы ленд-лиза. Почти две трети от общего числа всех автомобилей, поставленных в годы Второй мировой войны, прошли именно этим путем. Одним только автосборочным заводом в местечке Андимешк почти за три года было собрано и отправлено в СССР около 78 тыс. автомобилей. [21]
До осени 1942 г. жизнедеятельность всех транспортных коммуникаций в Иране обеспечивали только англичане.
Однако с увеличением объема перевозок плохое состояние иранских коммуникаций сказывалось все сильнее. Англичане уже не справлялись с их восстановлением.
Недовольные этим, американцы в октябре 1942 г. взяли контроль за работой портов, аэродромов, железных и шоссейных дорог в свои руки. В марте 1943 г. в ведение США перешел и контроль за работой Трансиранской магистрали и портов в Персидском заливе. К 1944 г. состав войск армии США в Иране возрос до 30 тыс. человек.
Западные союзники проделали огромную работу по улучшению инфраструктуры Ирана. Английская администрация на Ближнем Востоке осуществила работы по подготовке государственной Трансиранской железной дороги в южной части Ирана к перевозкам грузов для СССР.
Американская строительная фирма «Фолспен» приступила к сооружению шоссе от Хорремшехра на север и к строительству железнодорожной ветки от Ахваза к этому порту с ответвлением на Танума. Была проведена реконструкция портов в Хорремшехре, Бендер-Шахпуре и Басре; в порту Хорремшехр появились авиа — и автосборочный заводы, в порту Бушир — автосборочный завод.
Там собирали «Виллисы», «Доджи», «Студебеккеры» и другие марки автомобилей. В середине 1943 г. также заработали предприятия в Шуайбе (Ирак) и местечке Андимешк, лежащем на Трансиранской железнодорожной магистрали. На всех автосборочных предприятиях работали местные жители, администрация заводов состояла из американцев и англичан, а принимали продукцию советские военные специалисты.
В иранские и иракские порты автомобильная техника прибывала на грузовых судах в виде сборочных комплектов — в ящиках.
Собирали автомобили на берегу. Сначала качество сборки было низким: она производилась вручную, а квалификация большинства рабочих оставляла желать лучшего. Рабочие и инженеры сталкивались с большими бытовыми трудностями.
Со временем, однако, для рабочих были построены барачные городки, налажен быт и питание; оплата труда стала сдельной; за брак в сборке были установлены штрафы. Качество работ постепенно повысилось. С начала 1942 г. через Персидский залив в СССР стало поступать примерно 2 тыс., а с 1943 г. — от 5 до 10 тыс. автомашин в месяц. Первая колонна из 50 автомобилей отбыла в Советский Союз 23 февраля 1942 г. из Бушира через Джульфу (иранскую и советскую). [22]
Перегон машин более чем на 2 тыс. километров через горы и равнины, часто по бездорожью, оказался чрезвычайно сложным.
Автоколонны состояли обычно из 40–50 «Студебеккеров», «Фордов», «Шевроле» и шли на север своим ходом. Командовали колоннами советские офицеры и сержанты, шоферами были в большинстве иранцы и арабы, зачастую наспех обученные вождению машин.
Охрану трассы южнее Тегерана несли в основном индийские воинские подразделения. Все машины были загружены до предела: везли запчасти, оружие, продукты и другие товары, поставлявшиеся союзниками по ленд-лизу.
Марши осуществлялись по узким горным дорогам, через крутые перевалы с бесчисленными «слепыми» поворотами, через раскаленную зноем пустыню, окутанную густой пылью, которую не в состоянии был пробить свет автомобильных фар. На трассах появились вооруженные банды, совершавшие диверсии, вооруженные нападения, грабежи.
Особо трудной и ответственной задачей была доставка в Советский Союз авиационной техники. Самолеты либо собирались на заводах, построенных союзниками в Иране и Ираке, и перегонялись по воздуху на советские аэродромы, либо направлялись на автомобилях в разобранном виде, а затем собирались на советских авиазаводах.
Чтобы ускорить перегон самолетов, в короткий срок была создана специальная авиационная база в Маргиле и промежуточная — в Тегеране. В Азербайджанской ССР были также подготовлены аэродромы для приема боевых и транспортных самолетов, их технического обслуживания, подготовки летчиков к боевому использованию американских и английских истребителей и бомбардировщиков.
Работа в тяжелых климатических условиях требовала большого напряжения. По воспоминаниям участников событий, сборка, к примеру, бомбардировщиков «Бостон» в Маргиле сначала осуществлялась силами английских военных специалистов. Работа начиналась в 3–4 часа утра и заканчивалась в 11 часов дня.
В другое время работать было физически невозможно: машины так накалялись под палящим солнцем, что рабочие получали ожоги. Затем к сборке самолетов начали привлекать советских специалистов. Только за один год, с 1 июля 1943 по 30 июня 1944 г., удалось собрать и отправить в СССР около 2900 самолетов{17}.
10 февраля 1944 г. на встрече со специальным посланником американского президента А. Гарриманом нарком внешней торговли [23] СССР А. И. Микоян выразил удовлетворение успешным поступлением грузов, шедших по южному маршруту через Персидский залив.
В связи с этим 15 апреля 1944 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР большая группа американских офицеров была награждена советскими орденами и медалями. В частности, американский генерал Конноли, ведавший всей этой работой, был удостоен ордена Суворова II степени.
После открытия союзниками второго фронта во Франции поставки в Советский Союз южным маршрутом постепенно пошли на убыль.
Сборку автомобилей сворачивали, предприятия демонтировали; советские, американские и английские специалисты отправлялись на родину. 15 октября 1944 г. был выведен личный состав из советского военного лагеря в Шуайбе;
24 октября прекратило свою деятельность агентство в Басре. В ноябре 1944 г. были собраны последние автомобили в Андимешке, а сам завод был демонтирован в январе 1945 г. Тогда же было ликвидировано и агентство в Бендер-Шахпуре.
С осени 1944 до августа 1945 г. все ленд-лизовские поставки осуществлялись только через северные и дальневосточные порты СССР.
В соответствии с договором о ленд-лизе, после войны СССР должен был вернуть всю уцелевшую исправную технику, но мог и выкупить ее.
Часть автомобилей после капитального ремонта в 1946–1947 гг. была возвращена бывшим союзникам в северных и дальневосточных портах.
Отношения между Москвой и западными союзниками были уже испорчены, поэтому и приемка техники осуществлялась более чем оригинальным способом.
Западные союзники пригнали несколько пустых барж и спецкорабль, оснащенный прессом и специальными «ножницами».
Американская приемная комиссия придирчиво принимала технику, проверяла наличие заводской комплектации. Затем на виду у советских представителей автомобили пускались под пресс, и аккуратные «кубы» прессованного металлолома грузились на баржи.
В самом Иране тем временем разворачивалась своя интрига.
Нефтяная подоплека
Помимо военных специалистов в годы войны на территории Ирана, прежде всего на севере, работал и гражданский персонал из СССР.
По итогам проведенной разведки, советские специалисты-геологи доложили в Москву о перспективности нефтяных месторождений [24] в Гогране, Мазандаране и Гиляне, которые на северо-западе смыкались с нефтяными разведочными и эксплуатационными землями Советского Азербайджана, а на северо-востоке — с Туркменской ССР. Одновременно они отмечали, что промышленная разработка нефтерождений потребует больших капиталовложений и — ни больше, ни меньше — «отчуждения» части иранской территории.
Тем временем экономическую активность в Иране развернули и тогдашние союзники СССР
С конца 1943 — начала 1944 г. две американские нефтяные компании — «Стандард вакуум» и «Синклер ойл» — и английская компания «Шелл» при поддержке посольств США и Великобритании и благосклонном отношении иранского правительства приступили в Тегеране к переговорам о предоставлении им нефтяных концессий на юге Ирана, в Белуджистане.
Активность союзников встревожила Москву и ускорила работу над подготовкой проекта договора о заключении нефтяной концессии с Ираном.
Ключевой фигурой, стоявшей за этим проектом, был Л. П. Берия, в тот период заместитель председателя СНК. Рассмотрев подготовленный к 11 марта 1944 г. пакет документов, относившихся к созданию объединения «Советско-иранская нефть» и договору о концессии, он остался недоволен «чрезмерно низкими запросами» советской стороны и потребовал существенной переработки документов в сторону увеличения перспективных возможностей Москвы в Иране.
16 августа 1944 г. Берия направил И. В. Сталину и народному комиссару иностранных дел В. М. Молотову аналитический доклад Совета народных комиссаров, касавшийся вопросов мировых запасов и добычи нефти, нефтяной политики Англии и США.
Берия предлагал «энергично взяться» за переговоры с Ираном на получение концессии в Северном Иране, подчеркивая при этом, что «англичане, а возможно и американцы, ведут скрытую работу по противодействию передачи нефтяных месторождений Северного Ирана для эксплуатации Советским Союзом».
За этим стремлением к получению концессии не стояло настоятельной потребности в получении дополнительного источника нефти: даже в этот тяжелейший для страны период СССР по нефтяным ресурсам был самодостаточен.
Москвой двигало желание покрепче привязать Тегеран к советской политике, не допустить создания блока капиталистических стран на своих южных границах.
Естественно, в Кремле понимали и значимость нефти как основного стратегического энергетического ресурса любой страны.
Поэтому борьба за иранскую нефть развернулась в двух направлениях: за получение доступа к нефти и за недопущение других стран к обладанию нефтяными ресурсами Ирана. В этом, кстати, проявилась черта, впоследствии ставшая едва ли не доминирующим мотивом советской политики, — ни в чем, даже в самом малом, не уступать западным державам.
В сентябре-октябре 1944 г. в Иран прибыла правительственная комиссия СССР во главе с заместителем наркома иностранных дел С. И. Кавтарадзе, основной задачей которой являлось заключение нефтяной концессии.
Судьба самого Кавтарадзе несла на себе драматический отпечаток той сложной эпохи.
Друг детства Сталина, он был арестован в 1937 г.
Его не уничтожили только потому, что в списке приговоренных к смертной казни Сталин против его фамилии поставил какую-то закорючку, которую никто не смог расшифровать.
Чтобы не попасть впросак, осужденного решили оставить в живых. В начале войны С. Кавтарадзе по указанию Сталина забрали из лагеря и доставили на сталинскую дачу.
«Здравствуй, Серго, — приветствовал его Сталин. — Где был? Где пропадал?» «Сидел я», — ответил Кавтарадзе.
Сталин удивленно поглядел на него и с присущим ему «черным» юмором сказал: «Нашел время сидеть — война же идет». После последовавшего разговора С. Кавтарадзе был назначен заместителем наркома иностранных дел.
Советская миссия в Иране не привела к успеху. 2 декабря иранский парламент — меджлис, в подавляющем большинстве не испытывавший симпатии к СССР, принял закон, запрещавший премьер-министрам не только самостоятельно предоставлять концессии зарубежным государствам, но даже вести переговоры о них.
Правящие круги Ирана склонялись к тому, чтобы в своей послевоенной политике сделать ставку на США, видя в них надежный противовес традиционному влиянию Лондона и Москвы.
Американцы воспользовались выгодными для себя настроениями в руководстве Ирана. Особую роль сыграла американская финансовая миссия во главе с А. Мильспо, который был приглашен иранским правительством на должность финансового эксперта, «генерального администратора иранских финансов». Однако вскоре Мильспо и его миссия подчинили своему контролю всю внутреннюю и внешнюю торговлю, промышленность, продовольственные ресурсы, нормирование и распределение товаров, автотранспорт и перевозки по шоссейным дорогам Ирана.
В Иране работали также американские военные миссии: полковника Н. Шварцкопфа — в иранской жандармерии и генерала К. Ридли — в иранской армии. В конечном счете именно посольство США в Иране выступило в роли главного советника кабинета премьер-министра Саеда по вопросу о предоставлении СССР нефтяной концессии на севере.
Однако в тот момент советское руководство было дезориентировано, сочтя, что за спиной иранского правительства стоят англичане.
19 февраля 1945 г. в Москве было получено сообщение информатора ЦК ВКП(б), находившегося в Иране еще со времени существования Коминтерна, о том, что принятое меджлисом решение прямо вызвано деятельностью проанглийских сил.
Правящие круги Великобритании, в свою очередь, были весьма обеспокоены произошедшим за годы войны укреплением позиций СССР в Иране, который они продолжали рассматривать как собственную «сферу влияния». Главные надежды на изменение положения они связывали с окончанием войны и выводом советских войск из северных провинций.
Именно здесь Москва и увидела свой шанс. В ее распоряжении остался едва ли не единственный рычаг давления на иранское правительство в вопросе о нефтяной концессии — затягивание вывода войск.
Согласно тройственному договору о союзнических отношениях между СССР, Великобританией и Ираном от 29 января 1942 г., вывод советских и английских войск, не имевших оккупационного статуса, предусматривался не позднее шести месяцев после окончания всех военных действий между союзными государствами и державами «оси».
После разгрома гитлеровской Германии численность иностранных войск на территории Ирана была следующей: английских — примерно 20–25 тысяч человек; американских — 4–4,5 тысячи. Численность советских войск достигала 30 тысяч человек.
19 мая 1945 г. иранское правительство обратилось к Англии, СССР и США с предложением о досрочном выводе их войск из страны, мотивируя это окончанием войны с Германией.
Озабоченное перспективой закрепления «проникновения» СССР в Иране, английское правительство решило поддержать позицию Ирана и 31 мая через своего посла в Москве А. Керра направило в НКИД СССР письмо, где предлагалось договориться о досрочном выводе союзных войск из этой страны.
Советское правительство на письмо не ответило. НКИД хранил молчание и по поводу письма американского посла А. Гарримана от 14 июня, сообщавшего об окончании миссии американского командования в Персидском заливе и мероприятиях по сокращению вооруженных сил США в Иране.
Лишь на Потсдамской конференции в июле — августе 1945 г. английской делегации удалось «привлечь внимание» Сталина к своему плану трехступенчатого вывода войск. Советский лидер в тот момент просто не мог проигнорировать иранский вопрос.
Согласно английскому плану, союзные войска сначала должны были быть выведены из Тегерана, затем — из всего Ирана, за исключением Абадана, где оставались английские войска, и зоны на северо-востоке и северо-западе страны, где оставались советские войска. За этим должен был последовать полный вывод войск из всего Ирана.
В результате обмена мнениями глав трех великих держав договоренность была достигнута только в отношении Тегерана. Дальнейшее решение вопроса было отложено до заседания Совета союзных министров иностранных дел в сентябре в Лондоне.
В докладной записке Молотову от 25 мая 1945 г. Кавтарадзе так объяснил мотивы затягивания вывода советских войск из Ирана: «Вывод советских войск из Ирана поведет, несомненно, к усилению в стране реакции и неизбежному разгрому демократических организаций. Реакционные и проанглийские элементы приложат все усилия и пустят в ход все средства, чтобы ликвидировать наше влияние и результаты нашей работы в Иране».
Ситуация постепенно переходила к острому противостоянию вчерашних союзников.
События в Иранском Азербайджане
Как раз во время проработки в высших инстанциях СССР предложения о нефтяной концессии в Северном Иране, в июле 1944 г., в структуре ЦК ВКП(б) был создан Отдел международной информации (ОМИ).
Он являлся прямым аппаратно-кадровым наследником Коминтерна, распущенного в мае 1943 г. Создание нового отдела было вызвано необходимостью как сохранить контроль за мировым коммунистическим движением, так и закрепить влияние СССР в тех регионах, которые рассматривались как сфера советских национальных интересов. К ним был отнесен и Северный Иран. ОМИ, а с конца декабря 1945 г. его преемник — Отдел внешней политики (ОВП) — активно подключились к реализации оформившихся к концу войны экономических и политических планов СССР в отношении Ирана. [28]
Советскими руководителями, с учетом сохранявшегося военного присутствия, была сделана ставка на поддержку активизировавшегося национально-освободительного движения в Северном Иране, имевшего глубокие исторические корни. Здесь, в Иранском Азербайджане, все военные и послевоенные беды Ирана — голод, безработица, неграмотность — проявлялись с удвоенной силой.
Однако все выступления компактно проживавших тут в большом количестве азербайджанцев за расширение своих прав, за учет национально-этнической специфики и трудного социально-экономического положения провинции жестоко подавлялись местными властями. Центральные власти, не считаясь с потребностями этой провинции, усиленно вывозили из нее в Тегеран сельскохозяйственные продукты.
Азербайджанцы были лишены возможности развивать свою культуру: им было запрещено иметь школы с преподаванием на родном языке, издавать на нем книги, газеты. Все делопроизводство в учреждениях велось на персидском языке, которого большинство населения не знало.
Ситуация с окончанием войны только ухудшилась. 5 июня 1945 г. новым премьер-министром Ирана был избран восьмидесятилетний Мохсан Садр — непоколебимый консерватор, противник любых демократических движений.
По приказу правительства жандармерия и войска под командованием начальника генерального штаба генерала Арфа фактически приступили в Иранском Азербайджане к разгрому профсоюзов, редакций прогрессивных газет, к разгону митингов и демонстраций.
В начале августа 1945 г. по приказу командира дивизии генерала Дерехшани отряд солдат ворвался в тебризскую тюрьму, где находилось до 500 арестованных крестьян, и открыл по ним стрельбу.
12 августа в Тебризе, столице Иранского Азербайджана, состоялась демонстрация протеста, в ходе которой были выдвинуты требования о наказании виновников произвола, об отставке правительства Садра и др. 23 августа вооруженные отряды так называемой Народной партии Ирана (партия Туде) попытались овладеть Тебризом, где дислоцировался и штаб советских оккупационных сил.
При поддержке советских войск повстанцами был захвачен ряд правительственных зданий, после чего руководством партии был издан манифест с требованием предоставить Азербайджану административную и культурную автономию.
На следующий день иранское правительство направило в район беспорядков жандармские подразделения, однако они не были допущены в советскую зону оккупации. Напряжение несколько спало лишь после того, как в конце сентября функционеры партии Туде согласились покинуть захваченные правительственные здания.
6 сентября в Иранском Азербайджане была создана Демократическая партия Азербайджана (ДП), в которую влились распущенные провинциальные организации партии Туде и рабочие союзы Азербайджана.
Лидером партии стал Джафар Пишевари, до 1941 г. находившийся в тюрьме, а с 1943 г. избранный в меджлис от Тебриза.
Ее основными требованиями были национальная и культурная автономия в пределах Ирана и введение в официальное употребление азербайджанского языка.
Москва активно поддержала новую политическую партию, программа которой наиболее полно отвечала ее нынешним интересам.
Этот политический маневр был тем более очевиден, что вплоть до последнего времени Москва делала основную ставку на Народную партию Ирана (партию Туде). Ядро этой партии составляли бывшие коммунисты, вышедшие из тюрем после вступления Красной Армии в Иран 25 августа 1941 г. Многие члены Политбюро Туде и ее активисты окончили в 30-е гг. советские партийные учебные заведения.
В случае получения автономии Иранским Азербайджаном, этнически связанным с Советским Азербайджаном, политическое влияние СССР в Иране и на всем Среднем Востоке могло бы значительно усилиться.
16 ноября 1945 г. при поддержке советских войск вооруженные формирования Демократической партии подняли восстание, выдвинув в качестве главного требования предоставление Азербайджану автономии. 17 ноября иранское правительство направило в очаг восстания войска, однако они были остановлены советскими частями.
19 ноября примерно 1,5 тысячи солдат, направленных по приказу шаха в Тебриз для подавления мятежа, были фактически блокированы советским гарнизоном в Казвине. При содействии советской стороны в Иранском Азербайджане были созданы отряды народного ополчения, которые «оседлали» все дороги, связывавшие Иран с провинцией.
20 и 21 ноября в Тебризе состоялось заседание Всенародного собрания Азербайджана, которое приняло Декларацию, адресованную меджлису, иранскому правительству и шаху, с требованием о предоставлении Иранскому Азербайджану автономии в составе Ирана. В документе говорилось о намерении азербайджанского народа создать собственное национальное правительство и национальный парламент.
В этой обстановке прошли выборы в меджлис Иранского Азербайджана. 12 декабря открылось его первое заседание.
По поручению меджлиса Иранского Азербайджана лидер Демократической партии Пишевари сформировал и возглавил первое национальное правительство.
Его программа предусматривала проведение ряда насущных социально-экономических реформ, в частности бесплатное распределение государственных земель и воды между крестьянами. Было принято постановление о конфискации имущества тех лиц, которые покинули Азербайджан и вели враждебную деятельность против демократического движения.
Национальное правительство также предложило всем иранским войскам, жандармерии и полиции, находившимся в провинции, подчиниться его приказам. Эти распоряжения, не подкрепленные решениями центральной государственной власти, вызвали ожесточенные и кровопролитные столкновения в отдельных населенных пунктах Ирана. Вскоре действия Демократической партии Иранского Азербайджана, фактически направленные на раскол страны, восстановили против нее, как, впрочем, и против Москвы, основные политические силы Ирана.
Для иранского правительства ситуация осложнялась тем, что на территории Иранского Азербайджана находились советские войска
. Правительство Ирана потребовало от советского командования разрешения на ввод в северные районы страны в дополнение к уже находившимся там регулярным иранским воинским частям и жандармерии дополнительных правительственных войск, но ответ советской стороны был отрицательным.
В результате советско-иранские отношения резко осложнились. Для иранского правительства не оставалось сомнений в том, что успех национально-освободительного движения в северных районах связан не только с моральной, но и с непосредственной военной поддержкой самопровозглашенной там власти со стороны Советского Союза.
Последовал обмен жесткими дипломатическими нотами. Тегеран требовал незамедлительного вывода советских войск. В ноте иранскому министерству иностранных дел от 26 ноября, в письме Гарриману от 29 ноября и английскому послу Керру от 30 ноября Москва заявила, что переброска Тегераном новых правительственных подразделений в район конфликта лишь усилит беспорядки и «может привести к кровопролитию».
Подобное развитие обстановки вынудит советское правительство ввести в Иран свои дополнительные войска для охраны порядка и обеспечения безопасности своих границ.
Однако до прямого вооруженного противостояния между советскими и иранскими войсками дело не дошло. В СССР учитывали, что это могло перерасти в военное столкновение с США и Великобританией.
Политическое урегулирование кризиса
Иранский внутриполитический кризис постепенно сдвигался в плоскость межгосударственных переговоров. Иранское правительство, разочарованное ответом советского посольства от 26 ноября, на неофициальном уровне приступило к процедуре вынесения спорного вопроса в ООН. При этом, не доверяя имперской политике Англии, иранские правящие круги удвоили усилия по привлечению на свою сторону США.
29 ноября новый посол Ирана в Вашингтоне X. Ала, вручая верительные грамоты президенту Г. Трумэну, немало говорил о «советской угрозе» и в заключение заявил: «В этой критической ситуации я откровенно прошу вас, господин президент, продолжать отстаивать права Ирана. Только ваша страна может спасти нас, потому что вы всегда защищали нравственные идеалы и принципы, и ваши руки чисты».
Первоначально Тегеран предполагал вынести свой вопрос на декабрьское (1945 г.) Московское совещание министров иностранных дел. Иранское правительство даже намеревалось направить в Москву делегацию в составе премьер-министра и министра иностранных дел. Однако, планируя повестку дня Совещания, ответственные сотрудники советского НКИД были согласны включить в нее иранскую проблему лишь при условии одновременного рассмотрения вопроса о выводе английских войск из Греции и американских — из Китая. Для западных столиц такой подход был однозначно неприемлем.
Нерешенность иранского вопроса на Московском совещании открывала прямую дорогу к его вынесению, при активной поддержке США, на обсуждение в ООН. В Вашингтоне события в Иране и Турции в этот период однозначно толковались как попытка СССР сломать последний барьер и устремиться на юг — к [32] Индии и другим колониальным владениям Англии, которые последняя уже не в состоянии была защитить. Для подобного рода выводов дала основание сама Москва: еще на Потсдамской конференции Советский Союз предъявил территориальные претензии к Турции, а также внес предложение о совместной обороне черноморских проливов, предложи разместить советские войска на Босфоре и в Дарданеллах.
Прекрасно понимая уязвимость своей позиции, Кремль прилагал все усилия, чтобы избежать публичного обсуждения иранского вопроса. 19 января 1946 г. на заседании собравшейся в Лондоне Генеральной Ассамблеи ООН глава иранской делегации С. Х. Тагизаде передал исполнявшему обязанности Генерального секретаря этой организации X. Джеббу письмо с требованием расследовать факты «вмешательства СССР во внутренние дела Ирана». С этого момента советская дипломатия получила указание «возвратить» иранский вопрос в русло двусторонних отношений.
В ходе последовавших переговоров Москва по-прежнему настаивала на своем предложении 1944 г. о предоставлении Советскому Союзу нефтяной концессии в Северном Иране на условиях, аналогичных с английской концессией в Южном Иране, подчеркнув, что разработка иранских нефтяных месторождений Англией или США вблизи советской границы будет рассматриваться как угроза государственным интересам СССР. В свою очередь, достижение стабилизации в Иранском Азербайджане и — как следствие — вывод советских войск Кремль напрямую увязывал с необходимостью переговоров Тегерана с азербайджанскими лидерами.
Тем временем политико-дипломатическая ситуация вокруг Ирана складывалась явно не в пользу Москвы. К 1 января 1946 г. Иран покинули все американские войска. Лондон заявил, что его войска уйдут до 2 марта.
Для демонстрации гибкости Советского Союза было издано сообщение ТАСС, согласно которому СССР был готов со 2 марта начать выводить свои войска из «относительно спокойных», то есть северных районов Ирана. Это, однако, не изменило общего негативного отношения Тегерана к сущности выдвинутых Москвой условий.
4 и 5 марта советские танковые колонны начали движение в трех направлениях: к границам с Турцией и Ираком, а также к Тегерану. Эти меры встретили жесткую реакцию не только Ирана, но и ведущих западных столиц. Правительство Ирана 18 марта 1946 г. в острой форме поставило перед Советом Безопасности вопрос [33] о немедленной эвакуации всех советских войск. Москва пыталась отложить проведение заседания Совета Безопасности хотя бы до 1 апреля. Когда это не удалось, советский представитель А. А. Громыко покинул заседание Совета.
Москва фактически исчерпала реальные возможности давления на иранское правительство. Жесткая позиция западных стран, негативное международное общественное мнение вынудили Кремль пойти на уступки. 24 марта Москва сообщила, что соглашение с Тегераном достигнуто и что советские войска будут выведены из Ирана в течение 5–6 недель.
Уже 24 марта тегеранское радио сообщило о возобновлении вывода советских войск из Ирана. Источником информации послужила состоявшаяся в тот же день встреча Кавама с новым советским послом И. В. Садчиковым, на которой иранской стороне и было вручено письмо о полученном советским командованием предписании закончить все приготовления к выводу войск в полуторамесячный, считая с 24 марта, срок.
В рамках достигнутого компромисса Тегеран дал согласие на создание смешанного советско-иранского нефтяного общества, однако ни по каким другим вопросам на уступки не пошел. В отношении Иранского Азербайджана Тегераном было высказано формальное намерение урегулировать взаимоотношения с национальным правительством этой провинции. Хотя иранское правительство настаивало, чтобы официальным языком там являлся персидский, а не азербайджанский, оно разрешило вести делопроизводство на двух языках, обещало свободу деятельности общественных и профсоюзных организаций, обязывалось не применять репрессий в отношении населения и лидеров национально-освободительного движения, соглашалось увеличить представительство Иранского Азербайджана в меджлисе пропорционально численности населения провинции.
Основные требования Демократической партии Иранского Азербайджана, казалось, были учтены.
Однако лидер партии Д. Пишевари посчитал себя «брошенным на произвол судьбы» и, как показали дальнейшие события, не без основания. За день до полного вывода советских войск из Ирана Сталин счел нужным направить ему личное послание, в котором дал анализ военно-политического положения в Иране и поставил задачи на будущее:
«Товарищу Пишевари.
Мне кажется, что Вы неправильно оцениваете сложившуюся обстановку, как внутри Ирана, так и в международном разрезе.
Первое. Вы хотите добиться всех революционных требований Азербайджана теперь же.
Но нынешняя обстановка исключает возможность осуществления такой программы. В Иране нет теперь глубокого революционного кризиса. В Иране мало рабочих, и они плохо организованы. Иранское крестьянство не проявляет пока серьезной активности. Иран не ведет сейчас войны с внешним врагом, которая могла бы ослабить реакционные круги Ирана в виде неудачи в войне. Следовательно, в Иране нет такой обстановки, которая позволяла бы проводить тактику Ленина в 1905 и 1917 гг.
Второе. Конечно, Вы могли бы рассчитывать на успех в деле борьбы за революционные требования азербайджанского народа, если бы советские войска продолжали оставаться в Иране. Но мы не могли их оставлять дальше в Иране, главным образом потому, что наличие советских войск в Иране подрывало основы нашей освободительной политики в Европе и Азии.
Англичане и американцы говорили нам, что если советские войска могут оставаться в Иране, то почему английские войска не могут оставаться в Египте, Сирии, Индонезии, Греции, а также американские войска — в Китае, Исландии, в Дании.
Поэтому мы решили вывести войска из Ирана и Китая, чтобы вырвать из рук англичан и американцев это оружие, развязать освободительное движение в колониях и тем сделать свою освободительную политику более обоснованной и эффективной.
Третье. Пока советские войска находились в Иране, Вы имели возможность развернуть борьбу в Азербайджане и организовать широкое демократическое движение с далеко идущими требованиями. Но наши войска должны были уйти и ушли из Ирана. Что же мы теперь имеем в Иране? Мы имеем конфликт правительства Кавама с англофильскими кругами в Иране, представляющими наиболее реакционные элементы Ирана. Каким бы реакционером ни был в прошлом Кавама, он вынужден теперь в интересах самозашиты и защиты своего правительства пойти на некоторые демократические реформы и искать опору среди демократических элементов Ирана.
Какова должна быть наша тактика при этих условиях? Я думаю, что мы должны использовать этот конфликт для того, чтобы вырвать у Кавама уступки, оказать ему поддержку, изолировать англофилов и создать тем некоторый базис для дальнейшей демократизации Ирана. Из этого положения и исходят все наши советы.
Четвертое. Если Вы поведете себя разумно и добьетесь при нашей моральной поддержке тех требований, которые легализуют в основном нынешнее фактическое положение Азербайджана, то Вас будут благословлять и азербайджанцы, и Иран как пионера прогрессивно-демократического движения на Среднем Востоке».
9 мая 1946 г. эвакуация советских войск и имущества с территории Ирана была полностью завершена. Последующий ход событий показал, что в большинстве своих прогнозов Сталин на этот раз ошибся.
Вскоре после вывода советских войск иранское правительство фактически «торпедировало» все ранее достигнутые договоренности с Москвой.
21 ноября 1946 г. премьер-министр Кавама под предлогом выборной кампании заявил о введении во все провинции, включая Иранский Азербайджан, правительственных войск. СССР ограничился только «дружеским предупреждением» и рекомендацией отказаться от таких планов.
После вступления войск в Иранский Азербайджан 11 декабря 1946 г. национально-демократическое движение в этой провинции, как и в Иранском Курдистане, было жестко подавлено.
Избранный к середине 1947 г. новый состав меджлиса отказался ратифицировать советско-иранское соглашение о совместном нефтяном обществе.
Рассерженная Москва в ответ сделала ставку на иранских курдов, организовав базы подготовки боевиков на территории Советского Азербайджана.
Главная цель заключалась в разжигании восстания на территории Иранского Курдистана. В 1947 г. вооруженные отряды курдов численностью до 2 тысяч человек под командованием муллы М. Барзани перешли границу с Ираном и вступили в бой с шахскими войсками на территории Иранского Азербайджана, однако вскоре отошли под ударами регулярных иранских частей.
Барзани стал настаивать на формировании курдских боевых формирований, но реализовать этот план в полной мере не удалось. Курдов готовили и нацеливали на проведение диверсионных операций на Ближнем Востоке, в частности, на выведение из строя нефтепроводов на территории Ирака, Ирана и Сирии в случае возникновения военных действий или прямой угрозы ядерного нападения на СССР.
Перспектива же самоопределения самих курдов, их настойчивое стремление образовать самостоятельное государство Курдистан мало волновала не только Вашингтон и Лондон, но и Москву.
В целом последствия «иранского кризиса» далеко вышли за региональные рамки.
События вокруг Ирана повлияли на становление тех компонентов послевоенной системы международных отношений, которые составили основу политики «холодной войны [«: партнерство США и Англии (их «особые» отношения) против СССР и его политики в стратегически важных районах; отказ США от изоляционистской политики и переход к глобализму; выработку стратегии «сдерживания» коммунизма; вовлечение стран «третьего» мира в противоборство великих держав и др.»
Теперь же когда вы уважаемый читатель прочитали эти строки я думаю что всем вам стало ясно, что иранские коммунисты будучи созданными вооружены, обучены и профинансированы руководством СССР на самом деле не приставляли никаких народных интересов а были да и теперь такими же и остаются- террористическими организация левого и крайне левого толков попутно выполняющих для своих иностранных руководителей иранской роль «пятой колоны».
Ну в заключения этой части и для подтверждения своего кардинально-резкого вывода я познакомлю вас уважаемый читатель с еще одной книгой российского историка Н. Дедок «Народные муджахеды». М.2019 г.
Итак, вы уважаемый читатель теперь так же надеюсь поняли, во что в наше время обернулось коммунистическое движение в Иране! И какие в современном Иране КООМУНИЗМ как идеология преобразования общества имеет перспективы для дальнейшего развития!
Выводы
Ну а что тут собственно могут быть за выводы. В ходе нашего расследования мы установили, что все три ранее существовавшие в Иране коммунистические партии были созданы в СССР. Там же для них были подобраны руководящие кадры. Активисты партии прошли обучения в коммунистических учебных заведениях и одновременно спец-подготовку в школах НКВД СССР где прошли обучения по курсу разведчика-диверсанта.
После чего они и были недельными путями, через третьи страны и зачастую по поддельным документам возвращены в Пенсию для так сказать подготовки к свершению там социалистической революции при прямой военной и политической поддержке СССР.
Вот тому одно из документальных свидетельств:
ЗАПИСКА М.П.ПАВЛОВИЧУ
Между 7 августа и 1 сентября 1920 г.
Поручить к[омис]сии составить подробные тезисы о политике Р[оссийской] к[оммунистической] п[артии] и Ир[анской] к[оммунистической] п[артии] в Персии1, приняв во внимание в особен[ности] решения с[ъез]да Ир[анской] к[оммунистической] п[артии]2 и рез[олюции] II с[ъез]да III И[нтернационала]3
Тезисы вместе с резюме решений с[ъез]да Ир[анской] коммунистической] п[артии] внести в ЦеКа Р[оссийской] к[оммунистической] п[артии]4.
Фонд 2, оп. 2, д. 1293 — автограф.
1 В.И.Ленину были представлены следующие тезисы:
«О задачах Коммунистической партии в Персии.
(тезисы тов. Султана Заде и М.Павловича)
Боевой задачей дня в Персии является прежде всего изгнание англичан и свержение Тегеранского правительства шаха. Одновременно с этим Иранская коммунистическая партия должна развернуть широкую агитацию среди рабочих и крестьянских масс за полное уничтожение помещичьего землевладения и переход земли в руки крестьян; помещичий класс не может быть опорой революции не только в борьбе против шаха, но даже против англичан.
Для достижения означенных задач Коммунистическая партия поддерживает все революционные элементы страны, работающие в контакте с народными массами в борьбе против иностранного вмешательства, шахского режима и феодального закабаления.
Считая основной задачей осуществление коммунистического земледелия и принимая, в то же время, во внимание боевые задачи момента, партия считает невозможным разрешить аграрный вопрос сейчас же на чисто коммунистических началах, особенно в тех областях, где крестьянская масса обнаруживает стихийные стремления к захвату и разделу земли.
Успешное выполнение поставленных задач, а именно — изгнание англичан из Персии, свержение шахского правительства и уничтожение помещичьей власти мыслимо лишь в том случае, если вся помощь Иранской революции (оружием, деньгами и людьми) будет оказываться только через посредство Иранской коммунистической партии, дабы дать ей возможность постепенно взять на себя руководство революцией Ирана.
Для приобщения широких слоев трудящихся масс к коммунистическому движению Иранская коммунистическая партия должна незамедлительно взять на себя инициативу для созыва в освобожденных областях Персии советов рабочих и крестьянских депутатов, постепенно подготовляя их к овладению государственным аппаратом.
6. Одним из важнейших условий развития Персидской революции является организация военных сил как из персидских рабочих, находящихся вне Персии (в Туркестане, на Кавказе и проч.), так и из трудящихся масс внутри Персии.
Поэтому всеми мерами необходимо поддержать стремление Иранской коммунистической партии организовать военные части, тем самым усиливая реальную силу и влияние партии на революционное движение Персии» (РЦХИДНИ, ф. 2, оп.% 1, д. 24440, л. 13- 14).
Этот документ вместе с другими был прислан В.И.Ленину М.П.Павловичем, на его первых листах Ленин написал: «Персия».
2 Съезд персидских коммунистов партии «Адалят» состоялся в г. Энзели 22-24 июня 1920 г. Им были приняты две резолюции: по текущему моменту и о союзе молодежи, и выбраны руководящие органы партии.
3 Второй конгресс Коммунистического Интернационала проходил в Петрограде и Москве с 19 июля по 7 августа 1920 г. На нем были обсуждены и приняты в качестве резолюций «Тезисы по национальному и колониальному вопросам» и «Дополнительные тезисы по национальному и колониальному вопросам», проект первой был написан В.И.Лениным. Он также выступил с докладом по этим вопросам на заседании комиссии конгоесса (см.: Ленин В.И. Полн. собр. соч., т. 41, с. 161-168 и 241-247).
4 На документе имеется пометка неизвестного: «Записка Ленина т. Павловичу».
Эта пометка и упомянутые в записке Ленина документы дают возможность установить время написания документа: между 7 августа и 1 сентября 1920 г. Первая дата — день окончания работы II конгресса Коминтерна, вторая — первый день заседания Съезда народов Востока, на котором М.П.Павлович выступил с докладом по национальному и колониальному вопросам.
Источник:
Ну а не смотря на эти все плана начиная от Ленина и заканчивая датой смерти И.Сталина еще планировавшего создать в Персии «очередную советскую социалистическую революцию не сбылись.
Вначале шахиншах Мохамед Реза Пехлеви во главе с сотрудниками секретной иранской полиции САВАК на 90% зачистили Иран он коммунистов и их сторонников, а после революции 1979 г. и свержения шаха где вновь дали о себе знать иранские коммунисты в Иране к власти пришли религиозные деятели и установили там новый тип государства « Исламскую республику»!
И далее они укрепившись во власти довершили окончательный разгром иранских коммунистических и др. левых партий и организаций!
Чем полностью выполнили свою роль борцов с КОММУНИЗМОМ. В связи с чем Ирана в данное время является территорией свободной от всякого влияния коммунистов и их человеконенавистнической идеологии.