«Жизнь — это неутомимая жажда насыщения, а мир — арена, где сталкиваются все те, кто, стремясь к насыщению, преследует друг друга, охотится друг за другом, поедает друг друга»
Джек Лондон.
После завтрака я включил ИРП. До изобретения информационно-развлекательной панели люди и не предполагали, что личное пространство каждого может сузиться до размеров стены в любой выбранной человеком жилой комнаты. Новостные, рекламные, развлекательные блоки в пропорции 10 – 40 – 50, соответственно, многим заменили настоящую жизнь, а ИРП предложила её лайт версию – жизнь виртуальную. Не выходя из квартиры можно погрузиться на дно Марианской впадины, произвести высадку на Юпитер или побывать на Нептуне, провести замечательный шопинг и сделать заказ развлекательных программ на день, неделю, месяц или даже год. ИРП безотказна, она готова выполнить все желания и прочитать мысли владельца. Даже самые тайные и сокровенные. Виртуальные семьи, виртуальный секс, виртуальные дети. За всем этим комплексом развлекательных мероприятий стоят корпорации, разрабатывающие и внедряющие ИИ. Искусственный интеллект управляет жизнью многомиллиардного социума и люди, сами того не осознавая, становятся его рабами. Или уже стали?
Несколько раз выпала реклама корпорации «Deep dreams»:
«Хотите в снах вернуться к самым ярким воспоминаниям своей жизни?»
Новостной блок «трещал по швам»: все без исключения каналы транслировали изображение, переданное «Вояджер-5» из пограничной зоны гелиосферы Солнца и межзвёздного пространства. Новообразование тёмной энергии, именуемое учёными кротовой норой, появилось на глазах у людей во время прямой трансляции космического корабля. Пространственно-временной тоннель, машина времени, созданные природой, или гигантское сооружение искусственного происхождения? Учёные пришли к умозаключению, что у червоточин отсутствует горизонт событий. Если при приближении к чёрной дыре время останавливается, как останавливается и движение космических кораблей, то при пересечении условной границы червоточины человек получит возможность путешествовать с околосветовой скоростью или со скоростью, превышающую скорость света. Этот полёт будет сопровождаться парадоксом времени, человек сможет заглянуть в далёкое будущее или наоборот – в прошлое. Вакуум с отрицательным давлением, тёмная материя из которой состоит семьдесят процентов Вселенной, парадоксы времени, вращающаяся гигантская воронка в окружении протуберанца огня. Зрелище завораживало, а ИРП и очки дополнительной реальности позволили мне увидеть червоточину во всех подробностях, рассмотреть под любым углом, приблизиться к ней на минимально возможное расстояние. Не знаю сколько я смотрел на червоточину, любуясь палитрой ярких красок, но пришло осознание того, что: во-первых, это для меня пройденный этап жизни, во-вторых, я когда-нибудь обязательно перемещусь по тоннелю, который связывает уголки Вселенной, расположенные на огромных расстояниях, за сотни миллионов световых лет друг от друга. Возможно, на меня подействовал мой сон, от которого я никак не могу,(или не хочу?) избавиться?
А потом.. потом в моей квартире образовалась кротовая нора. Я, встав с дивана и сняв очки, прошёл в сторону балкона, но остановился, почувствовав за спиной какое-то движение. В комнате находилось с десяток Игнатов Кожевниковых: один из них продолжал сидеть на диване и смотреть на панель, второй протянул руку к очкам дополнительной реальности чтобы их снять, третий смотрел в сторону балкона, четвёртый положил на диван очки, пятый встал с дивана. Изображения Игнатов было не чёткими, как фотографии с размытыми силуэтами человека, находящегося в постоянном движении. Потом эти взаимосвязанные изображения, как карты в опытных руках крупье, сложились воедино, в одну колоду, и в комнате я остался один. Придётся согласиться с настойчивыми рекомендациями Риты и пройти полное медицинское обследование. В противном случае, возможность того, что я когда-нибудь сойду с ума от подобных видений, стремительно стремится к ста процентам. На ИРП появилось изображение человека, звонящего в дверь. Я очень удивился – Рита сама может открыть дверь квартиры: для неё искин ИРП задействовал режим «гостевой». Получив в лицо струю какого-то нервно-паралитического газа, я отшатнулся от двери и, сделав шаг назад, упал.
— Лежи спокойно и не двигайся, – произнёс двойник Риты голосом не моей Риты.
— Что, чёрт побери, происходит? Кто вы? – успел я спросить, прежде чем почувствовал укол в шею.
Сознание затуманилось и я очнулся на заднем сидении автомобиля, зажатый между двумя громилами. Унылыми и тусклыми, с невыразительными чертами лица и глазами, похожими на дырки в грязном мартовском сугробе. Таких встретишь в подворотне и возникнет единственное желание – убраться от греха подальше. За тонированным стеклом машины стремительно проносились многоэтажные дома, потом автомобиль выехал, как я понял, на объездную дорогу. Громила, справа от меня, пошевелился и в салоне автомобиля стало тесно, в груди спёрло дыхание. Как я не пытался произнести что-то членораздельное, все мои попытки сводились к мычанию и насмешкам моих «попутчиков». На переднем пассажирском сидении сидела копия Риты, только почему-то с ярко-синими волосами. Она периодически оглядывалась, одаривая меня взглядом своих прекрасных синих глаз. Ерунда какая-то! Если бы меня хотели убить, то убили бы в квартире. Возник закономерный вопрос, даже два: кто меня похитил и зачем я им нужен. Громила, сидящий слева от меня, заметив жалкие попытки «пленника» пошевелить руками и ногами, вкатил мне очередную дозу какого-то препарата и я провалился в сон.
Операционная? Похоже, очень. Но почему я нахожусь в операционной и почему я решил, что это какое-то медицинское учреждение? На полу кафель, стерильная чистота, яркий свет, операционный стол, руки и ноги, притянутые широкими ремнями к столу, широкие ленты поперёк груди и в районе ног. Я смотрю на пол и на отражение ламп в плитке небесно-голубого цвета через прищуренные глаза, потому что полностью их открыть не могу. Полосы матово-белого полиэтилена вместо двери, нагромождение медицинских приборов неизвестного назначения. Приборы установлены кверху ногами, они непонятным образом закреплены к полу и не падают. Что за ерунда? Шевельнулись полиэтиленовые полосы, я увидел две пары ног. Мужские ботинки и часть брюк светло-серого цвета, женские туфли на высоком каблуке и чёрные колготки. Или чулки, что для меня, в принципе, сейчас и не важно. Мужчина и женщина разговаривают на каком-то неизвестном мне языке. Не на русском и не английском и уж точно не на интерлингве. Только сейчас я понял, что нахожусь на перевёрнутом операционном столе. Появились чёрные ботинки и штанины чёрных брюк. Их обладатель произнёс:
— Звонил босс, сказал без него операцию не начинать.
— Когда он прибудет? – спросила женщина.
— Через два дня.
— Он нам что, не доверяет? – недовольно спросил мужчина в коричневых ботинках.
— Этот вопрос не ко мне.
Чёрные ботинки исчезли, стол начал медленно поворачиваться вокруг оси и я закрыл глаза. Женщина тоном, не терпящим возражений, произнесла:
— Каждые два часа внутримышечно по одному кубику двухпроцентного раствора бензоклидина гидрохлорида. Когда очнётся от наркоза – напоить водой и заставить поесть. Не дай Бог с ним что-то случится, босс от нас с вами не оставит даже мокрого места. Выполнять.
Зацокали каблуки, я приоткрыл глаза. Мощные лампы хирургического светильника, слепящие глаза, столик с разложенными инструментами. Женщина, шедшая за высоким широкоплечим мужчиной в белом халате, остановилась и оглянулась: на лице – хирургическая маска, на плечи наброшен халат, из-под белоснежной шапочки выбивается локон светлых волос. Она посмотрела на показания какого-то прибора, покачала головой. В одиночестве я пробыл всего-ничего: через пять минут в операционную зашли знакомые мне громилы. Один сел на стул, уставившись в потолок, другой подошёл к столу, взял со столика с инструментами пневматический шприц, вставил в него ампулу с бесцветной жидкостью. Я облизнул губы, прохрипел как можно правдоподобнее:
— Воды.. умоляю, дайте попить воды..
— Принеси ему воды, Горг, – произнёс громила со шприцом.
— Перебьётся, – ответил Горг. – Ладно-ладно, не смотри на меня так, Уорк, сейчас принесу ему попить.
Лампы хирургического светильника и светильники потолочных панелей одновременно погасли, стало темно, приборы перестали работать. Уорк выругался и повторил ругательство, когда задел столик с инструментами и я почувствовал, что он ткнулся углом мне в руку. Уорк, судя по звуку удаляющихся шагов, вышел из операционной, стало тихо. Ремень на правой руке чуть подался, я нащупал на столике разложенные хирургические инструменты. Скальпель это хорошо, но как им разрезать кожаный ремень? В моём состоянии это нереально, да и времени на это у меня, скорее всего, нет. Скальпель удобно лёг ладонь, лезвие спряталось в рукаве «распашонки» – единственной детали моего гардероба. Я оттолкнул столик и сделал это вовремя: зажёгся тусклый свет потолочных светильников, операционная теперь состояла из шевелящихся теней на потолке, на полу и стенах. Первым вернулся Горг. Он подошёл к столу, приподнял мою голову.
— Пей.
— Развяжи, будь добр, хотя бы одну руку и ослабь ремень на груди. Не переживай, бегать – не моя сильная сторона, не в том я состоянии.
— Хех, а ты шутник, однако. Пей так. Хотя, ладно. Не хватало нам ещё утопленника.
Я молил всех Святых, чтобы громила расстегнул ремень на правой руке. Кто-то из святош внял моим молитвам, через несколько минут я приподнялся и, в положении полусидя, ждал, когда Гурн протянет мне кружку с водой. Мигнул и погас свет, теперь Гург заговорил витиевато и красиво. Пискнула рация, раздался голос Уорка:
— Гург, у нас проблема с генератором, побудь в операционной. Устраним проблему, подойду.
— Принято, – ответил громила, потом бросил в темноту: – Как здесь что-то развидеть, чёрт его знает! Ты там как, без воды не сдох, парень? Извини, ничего не вижу.
Я промолчал, развязывая ремень на левой руке. Потом, стараясь не шуметь и по возможности не дышать, согнувшись пополам, я кое-как дотянулся руками до ремня, притягивающего к столу туловище, освободил ноги. И только сейчас понял, что встать со стола не смогу: ноги, после введённых препаратов, вряд ли удержат вес моего тела. Но лежать и ждать возвращения Уорка – значит ждать больших неприятностей.
— Воды… – прохрипел я. И это получилось очень правдоподобно: язык прилип к нёбу, во рту царила сушь. Справа от меня шевельнулся воздух, я уловил слабое движение.
— Попробуй сам найти кружку, парень. Она где-то на столике стоит. Не знаю как ты, я вообще ничего не вижу. Как слепой, дьявол меня побери! Как эта болезнь называется… какая-то слепота. Птичья, что ли..
Я стоял на дрожащих ногах, пытаясь собраться с силами, чтобы.. Я задумался: чтобы что? Бежать? Куда? А если не бежать, то что меня ждёт после прибытия босса этих отморозков? Лучше двигаться вперёд, чем ползти назад. Где-то в недрах здания раздался звук заработавшего дизельного двигателя, лампы освещения на какое-то мгновение ярко вспыхнули и погасли. Но этого мгновения мне хватило, чтобы определиться в операционной и сделать шаг к Гургу. Он, почувствовав движение воздуха, повернулся ко мне лицом. Должен повернуться, чёрт побери, должен. Громила на голову, как минимум, выше меня, воткнуть скальпель ему в шею вряд ли получится, а вот в глаз.. Да, будет самое то. Как говорится, не мы эту войну начали, но нам придётся её заканчивать. Плохо это или хорошо, но я не увидел, как скальпель вошёл громиле в глаз, и ударом открытой ладони по торцу скальпеля я поставил точку в жизненном пути Гурга. Он, падая, схватился рукой за стол с инструментами, я оглох от грохота падающих железок. Теперь куда? К лентам полиэтилена, на выход из операционной? Опять заработал генератор, свет залил операционную и я понял, что шарахаться на дрожащих ногах по этажам незнакомого здания и с головой, заполненной туманом, – не самая хорошая идея. Осмотрев операционную, увидел короб вентиляционной системы. Недалеко от входа – жалюзийная решётка, но чтобы до неё добраться придётся на что-то становиться ногами. Это что-то лежало на полу рядом с одноглазым и мёртвым громилой. Стол для инструментов не хотел стоять на месте, ёрзал по полу, так и норовил уехать от меня куда подальше. Но с божьей помощью и с парой-тройкой матерных слов, мне наконец-то удалось встать ногами на стол, открыть защёлки решётки. В тишине было слышно, как заработал двигатель лифта и это означало лишь одно: если хочешь жить, то нужно шевелиться. Желание жить превалировало над другими желаниями и я удивился обезьяньей ловкости, которая у меня появилась, когда я схватился руками за прямоугольный проём воздуховода, ногой оттолкнув столик для хирургических инструментов. Он подъехал к громиле, остановился. Всё хорошо, всё так, если бы не еле заметные кровавые следы, оставленные колёсами столика. На уборку времени не было, да и желания наводить в операционной порядок тоже. Никогда не считал себя ни худым, ни полным человеком, но пришлось изрядно попотеть, прежде чем я оказался в воздуховоде и закрыл на защёлки жалюзийную решётку.
Пластиковый воздуховод, миллиметров шестьсот в диаметре, изнутри был невероятно скользким. Но назад пути не было и я полз вперёд, через каждые двадцать-двадцать пять метров останавливался на отдых, чтобы отдышаться и восстановить дыхание. Через полчаса моего передвижения по воздуховоду неожиданно навалилась усталость. Не знаю, то ли организм адреналин перестал вырабатывать, то ли сказалось воздействие наркоза, но я выдохся. Сердце в груди бухало так сильно, что мне казалось этот звук там-тама был слышен во всех комнатах здания. И ещё я вспомнил, что так и не сделал глотка воды. От этой мысли совсем стало грустно, в горле появилось першение и казалось, что язык распух так, что не помещается во рту. В воздуховоде чувствовалось слабое движение воздуха, воняло какими-то химикатами, успокаивало лишь одно: я далеко от операционной и отследить меня Уорку со товарищи невозможно. Плохо недооценивать врага: через несколько минут поток воздуха стал сильнее, а через пять минут моё тело напоминало скульптуру изо льда. Клацая зубами от холода, я дополз до Т-образной развилки. Вверх уходил воздуховод, который, на ощупь, был гораздо больше того, по которому я полз. Рукой я нащупал скобы, но понял, что подниматься по ним наверх – сродни самоубийству. Не в том я был физическом состоянии. Зачастую за человека решает судьба-злодейка: я увидел, как несколько решёток, которые остались далеко позади меня, открылись. Шла охота и мне в этой охоте отводилась роли дичи. Стальные скобы, шероховатые на ощупь, воздуховод, гладкий изнутри, мельтешение фонариков в малом воздуховоде. Звук погони был ближе и ближе, сил на подъём оставалось всё меньше и меньше. Когда уставали руки, я опирался спиной о пластиковую трубу, переводил дыхание и восстанавливал силы. Звук мощного вентилятора становился громче и ближе. Если Уорк и другие охотники догадаются встретить меня где-то на походе к вентилятору, то это станет достойным завершением погони. Через тридцать скоб воздуховод сделал поворот на девяносто градусов, я прополз по нему метров десять и остановился: у меня закончились силы.