Продолжение. Начало см. Ошибка Навального, часть 1
http://www.proza.ru/2019/11/06/322
Встаёт вопрос: если коррумпированная элита изымает экспортные доходы от сырьевой ренты в бюджет, а потом их безнаказанно разворовывает, то что ей мешает таким же образом разворовывать налоги, собираемые с реального сектора?
Это принципиально невозможно.
В 2020 г. весь годовой экспорт РФ, включая несырьевой, составил $336.4 млрд млрд. (в более благополучном 2013 году он доходил до 526 миллиардов)[1]. Несмотря на падение рентных доходов и тяжелый экономический кризис в стране, сегодня сырьевая аристократия чувствует себя превосходно: российские миллиардеры за первое полугодие 2019 года стали богаче почти на $38 млрд[2].
За счет чего этот праздник жизни?
Коррупция, как уже было сказано в первой части данной статьи, является эффективным инструментом перераспределения ресурсов в пользу правящей верхушки. Верхушка рентного государства богатеет за счет увеличения присваиваемой доли национального дохода, что компенсирует выпавшие объемы рентного гешефта из-за обвала цен на сырьевом рынке. Так, при снижении мировых цен на нефть, бензин для внутреннего потребления в России неуклонно растёт в цене, дабы компенсировать выпадающие доходы нефтегазовых монополистов.
Но население при этом обеднело не сильно – реальные доходы россиян в 2018 году сократились на 0,2%, как следует из доклада Росстата (на самом деле, конечно, значительно больше). Вопреки обещаниям правительства, 2018 год стал пятым годом беспрерывного падения реальных доходов населения.
Этот факт лишний раз указывает на сырьевой характер российской экономики, которая зависит исключительно от цены на нефть.
Элита жирует за счет практически полного обнуления затрат на амортизацию основных фондов, в первую очередь именно в нефтегазовом секторе, который в РФ всегда был основным потребителем инвестиций.
Почему ничто подобное принципиально невозможно, например, в Германии, экспорт которой в 2018 г. составил 1,318 трлн евро в год (напомним, экспорт России в 2018 г. равнялся $452 млрд)?
Но при этом германская элита принципиально не может присвоить себе ни 70%, ни половину, ни даже двадцатую часть этой гигантской суммы.
Все дело в том, что ФРГ экспортирует не природные богатства, а продукцию высокого передела – станки, оборудование, машины, электронику, бытовую технику и т.д., а эти товары имеют очень маленькую маржу.
Допустим, автоконцерн, продавший русскому нуворишу «Гелендваген» за $150 тыс., получит с этого маржу всего $ 7-8 тыс. в лучшем случае, то есть на уровне 5%. Затраты материалов и энергии составляют, условно говоря, 20%, а все остальное – добавленная стоимость труда.
В стоимости нефти доля труда ничтожно мала, всего 5-10%. Затраты энергии и материалов 10-15%, а все остальное – подарок природы, то есть рента, которую российская элита напрямую изымает в свою пользу.
Германская элита может отобрать у автоконцерна только часть от его 5-процентной маржи. То есть даже если она отберет ее полностью у всех экспортеров, то сверхконцентрации национального дохода в руках правящего класса не произойдет.
Национальный доход сконцентрирован в добавленной стоимости труда, то есть его уже получили тысячи горняков, металлургов, энергетиков, транспортников, рабочих, конструкторов, дизайнеров и менеджеров, задействованных в длинной технологической цепочке по производству автомобиля (газовой турбины, пылесоса, скоростного поезда, электромиксера и т.д.).
Таким образом, в отличие от рентной экономики, где имеет место присвоение даров природы, в созидательной экономике, основанной на наращивании добавленной стоимости, не происходит сверхконцентрации доходов ни в чьих руках, ни на каком этапе хозяйственной деятельности. Следовательно, невозможно и сверхобогащение ни государственной бюрократии, ни даже буржуазии, владеющей средствами производства (в их распоряжении остается ничтожная маржа в условные 5%).
Ну хорошо, если 75% национального дохода достались трудящимся, то что мешает элите отобрать их в виде налогов? Ничего не мешает, и налоги со своих доходов исправно платят и разнорабочие, и директора корпораций, и их владельцы, причем отдают государству они весьма существенную долю своего труда.
Но обратим внимание на принципиальное отличие той же Германии от России. У нас государство выступает глобальным работодателем для 70% трудящихся, оно же выплачивает пенсии – фактически единственный источник доходов для 46 миллионов пенсионеров (10 миллионов из них работают, но, опять же, большей частью в госсекторе).
В России ресурсы распределяются сверху вниз и государство выступает в роли глобального распределителя. С точки зрения россиян государство их хорошо ли, плохо ли, но кормит.
В Германии же ресурсы текут снизу вверх, то есть сначала люди зарабатывают деньги, а потом отдают часть своего дохода в виде налогов, которые есть единственный источник существования для чиновников (государства). В Германии население содержит государство, там государство зависит от налогоплательщика, а не наоборот.
Ситуация, при которой налогоплательщик является работодателем для госслужащего, фундаментально меняет ситуацию с коррупцией - она просто не может возникнуть, если работодатель (народ) контролирует работника, то есть бюрократию.
Вот тут свою роль играют многочисленные институты гражданского общества – политические партии, свободные СМИ, общественные объединения, наблюдательные советы, экспертные сообщества, правозащитные группы, представительные и законодательные органы власти. Все они, если утрировать, выполняют одну задачу – следят, насколько эффективно бюрократия использует деньги налогоплательщиков во благо общества. Какая коррупция тут может быть?
Если пресс-секретарь главы европейского государства скажет, что дворец за семь миллионов баксов ему подарила его нигде официально не работающая жена, то он вылетит с работы ещё до того, как станет фигурантом уголовного дела, за расследованием которого будет пристально следить пресса.
Почему? Потому, что расследовать и пресекать коррупционные преступления в Европе экономически целесообразно, и, прежде всего, для самого государства. Ведь для госбюрократии единственный источник существования – налоги граждан, а всякий факт коррупции вызывает у последних возмущение и демотивирует платить подати.
Это в РФ подоходный налог уплачивает за работника работодатель, поэтому люди себя налогоплательщиками не чувствуют и лишить государство доходов не могут. Большую же часть налогов они платят опосредованно, поскольку она уже включена в стоимость товаров (НДС, акцизы и т.д.). В Европе же налоги уплачиваются непосредственно гражданами напрямую в бюджет.
Движение ресурсов снизу вверх имеет ещё одно следствие – сильное местное самоуправление. Чем большими ресурсами распоряжается муниципалитет, тем больше у граждан возможности контролировать чиновников, поскольку они находятся от них на расстоянии вытянутой руки. Полномочия и средства делегируются снизу вверх, с муниципального уровня на региональный и государственный. Этим и достигается независимость местного самоуправления от государства.
В России же все наоборот: местные бюджеты на 70-80% состоят из субвенций и дотаций, то есть бюджетных подачек сверху. Так с какой стати местное самоуправление у нас будет независимым, если финансово оно абсолютно зависимо от милости верхов? Да и для всякого чиновника РФ граждане – пустое место, для него работодатель не общество, а начальство.
Ключевое значение в этом раскладе имеет характер национальной экономики – базируется она на рентном доходе или на добавленной стоимости труда. В первом случае диктатура и коррупция неизбежны; во втором – имеется база для демократии.
В части первой приведён пример Китая, где демократии в европейском смысле слова не наблюдается. Государство там жёстко централизовано и, как следствие, происходит концентрация ресурсов в его руках. Почему же там коррупция не поглотила всё и вся, почему государство в лице высшей бюрократии борется с коррупцией, а не обогащается благодаря ей?
Можно сказать, что у китайской верхушки есть то, о чём говорит Навальный – воля к борьбе со скверной, и это будет правдой. Можно отметить, что важный фактор роста китайской экономики – иностранные инвестиции, а инвесторы никогда не вкладывают свои деньги в длинные проекты, если у власти коррумпированный режим. И это тоже будет верно. Можно привести ещё десяток подобных аргументов. Они будут убедительны, но не объяснят главного.
Главное же заключается в том, что экономика Китая есть экономика, базирующаяся на создании добавленной стоимости, а не на отъёме природной ренты. Что касается жёсткости политического режима, то она объясняется тем, что в Китае не закончен мобилизационный этап, в ходе которого фонды потребления перераспределяются в пользу фондов развития, и государство выступает в роли инструмента этого перераспределения, главного распорядителя капиталов.
То есть Китай в целом повторяет путь Южной Кореи, которая начала форсированную модернизацию на полтора десятка лет ранее. Сегодня в Корее сложилась вполне работоспособная демократия (пусть и с восточной спецификой), хотя ещё 30 лет назад у власти стоял жёсткий полицейский режим. Так что по мере роста экономики Поднебесной будет происходить постепенный рост доли добавленной стоимости труда (то есть рост благосостояния населения), что будет сопровождаться либерализацией политической сферы и децентрализацией системы управления.
Окончание см.
http://www.proza.ru/2019/12/04/352
Ссылки:
1) Экспорт и импорт РФ – 2019. Объемы, структура, товары
2) BBI: российские миллиардеры с начала года стали богаче почти на $38 млрд
http://ria.ru/20190701/1556091014.html