Boris S. Gotman, Ph.D
Продолжение. Предыдущая часть - http://www.proza.ru/2019/12/02/1752
Ясновидящие, предсказатели и целители упоминаются в исторической литературе достаточно часто, но немногие из них удостаиваются получить такую известность и такое почитание, как героини этих заметок Люсия из Фатимы и её предшественница из Лурда Бернадетта.
Интересно, что во время явлений девочкам Девы Марии, официально признанных церковью, она просила обеих девочек, по их словам, каяться и жертвовать себя за грешников, что также официально признано Ватиканом.
Ключ к пониманию таких кажущихся странными просьб, приписываемых Деве Марии, содержится в статье профессора Лиссабонского университета Жан Пьера де Роо (Jean Pierre de Roo) под названием "Фатима, Салазар и Войтыла", опубликованной в журнале "ОБРАЗ ЖИЗНИ".
Профессор де Роо напоминает, что историческое и культурное движение, начавшееся в эпоху Просвещения, характеризовалось постепенным отказом от веры в пользу знания: библейский миф утратил свои позиции по отношению к мифу о прогрессе.
Эти два мифа основаны на надежных верованиях, без которых они не могли предложить видение мира, но между ними есть принципиальное различие: надежность науки основывается на рациональном обосновании ее убеждений; религиозные же убеждения, в большинстве случаев, не имеют отношения к обоснованиям - здесь надежность имеет иной характер.
Наличие религиозного убеждения, говорит американский философ Элвин Голдман, "...не означает, что есть аргумент или причина … которыми человек должен обладать в момент своего убеждения. Достаточно, чтобы у него была бессознательная уверенность, что он может найти надежные причины для этого убеждения.
Именно эти причины, оправдывая и поддерживая веру, заставляют ее работать..."
В религии эти причины обычно являются признаками, которые приписываются сверхъестественному происхождению и легко интерпретируются: видения, чудеса, совершенные обеты, совпадения.
При этом чем менее внятно может рассказать о якобы происшедшем с ним чудесном событии предполагаемый провидец, тем легче такое событие интерпретировать в нужном церкви направлении, в чём мы убедимся дальше на примере историй Бернадетты и Люсии.
Разница в надежности обостряет конкуренцию между двумя мифами, особенно в отношении исторической интерпретации.
Для марксизма, особой теории человеческого прогресса, эта интерпретация будет научной: диалектический материализм выражает необходимость, оправданную классовой борьбой.
Перед этим мифом - двигателем новой жизни, библейская эсхатология (учение о необходимости и неизбежности конца времён), и вера в историю, ориентированную на спасение, имеют явные недостатки: старые надежды давно и, казалось бы, безнадёжно утрачены.
Для возвращения себе и сохранения "божественной" власти у Церкви нет иного выбора, кроме как попробовать опять ощутимо поставить Бога в центр сегодняшнего дня доступными ей способами.
Например, настойчиво напоминая миф о том, что Бог явил Себя через Христа, который умер, чтобы спасти нас: жертва на кресте должна, в свою очередь, постоянно напоминать верующим об эсхатологическом времени, в которое якобы произойдет "будущее прошлого", то есть "будущее спасение", оплаченное "прошлой жертвой" Христа.
Это "будущее прошлого" должно внушать нам, что грех сопровождается наказанием и покаянием, за которыми только и может последовать прощение и спасение.
Чтобы бороться с рациональными убеждениями и другими логическими потребностями, стратегия Церкви состояла во введении библейской парадигмы в события современной истории, временнОй последовательности "будущего прошлого" с грехом, к которому оно прикреплено.
Это проявилось во Франции в девятнадцатом веке через неоднократные необычные явления, кульминацией которых стал Лурд в 1858 году.
Якобы в этих случаях Дева повторяла юным провидицам послание: молитесь за грешников, жертвуйте себя за них, кайтесь за них, ведь после страданий наступает возмещение.
Поклонение девочек Марии и якобы услышанный провидицами в ответ голос Марии были на самом деле ответом Церкви на достижения рациональной науки.
Неудивительно, что Пий IX в своей энциклике 1864 года "Кванта Кура", в которой он осуждал секуляризм и науку, помог превратить Лурд в настоящую индустрию чудес, которая быстро привлекла миллионы паломников: ходячих, паралитиков или слепых.
"Лурдские чудеса" - это одновременно и провокации для врачей, и метафоры "будущего", прорывающегося через тело больного, - чудесные исцеления, рассказывающие истории о спасительном наказании за грехи свои и чужие.
Если в Лурде Церковь боролась с медицинской наукой, то Фатима стала, кроме этого, ещё и полем битвы, в которой столкнулись два противоположных взгляда на судьбу человечества.
Для СССР законы истории были оправданы так же, как законы физики: достоверность веры в падение яблок в соответствии с законами механики идентична достоверности веры в то, что целью истории является построение светлого будущего трудящихся посредством установления мировой диктатуры пролетариата.
Ватикан, стратегия которого состоит во введении эсхатологической необходимости, старается найти надежные причины, признаки и "чудеса", свидетельствующие о наличии и наказания, и спасения в исторических событиях.
Во Франции в XIX веке католики интерпретировали революцию как серьезное преступление, грех, который имел катастрофические последствия для страны: голод в 1840-х годах, поражение Наполеона III от немцев, Парижская коммуна…
Все кризисы объяснялись и будут объясняться отсутствием религиозности, преследованием Церкви.
В 1873 году более двухсот пятидесяти тысяч паломников молились и совершали покаяние в Лурде во имя восстановления монархии: ведь после грехов должно наступить возмещение.
Теперь мы вернёмся к Бернадетте, поскольку сможем лучше понять дальнейшее течение событий вокруг чудес в Гроте Массабьель.
Продолжение следует - http://www.proza.ru/2019/12/05/1057
На снимке: Лурд, дом Бернадетты