РОЗЕНА Л. В.
ДНЕВНИК «КАРМЕН»
Издано в Ридеро, Повторяется канал на Дзэне "Чудачка", см. внизу страницы- другие внешние ресурсы.
Посвящается моей
Путеводительнице,
помощнице, самому
дорогому Человеку
на свете - Б. М.
И светлой памяти великой
Французской пианистки
Вере Лотар - Шевченко
РОЗЕНА Л. В.
ДНЕВНИК «КАРМЕН»
Роман
Издание второе, исправленное и дополненное
ЧАСТЬ 5
вышитой батистовой рубахой. Этот сарафан ей подарил Мишутка... После игры в гостиной ей совершенно не хотелось спать, сон не шёл...
Тихонько встала с кровати. Свой сарафан она всегда возила с собой, как привет от любимого. Надела его. Поглаживая волосы, рассеяно подошла к зеркалу. Красивая, грустная девушка с удивительно мягким глубоким взглядом. Старинный сарафан был к лицу, преображал, будто она становилась простенькой девчушкой, не знающей тягот, забот, трудностей и… грусти…
Она вспомнила, как летом он возил её по Подмосковью, и она полюбила его на всю жизнь. Ведь Михаил был не только учёным, но и художником с тонкой, поэтичной душой. Сколько он объяснял, рассказывал, показывал ей, чтобы и она полюбила то, что нравилось ему. И она полюбила! Навсегда!
И она твёрдо решила, будет добиваться Российского гражданства. Ей не должны отказать в просьбе. Она напишет в правительство России, что у неё русские корни, она любит русского и эту страну, и хочет всё вернуть на круги своя!
Вдруг раздался стук в дверь. Она приоткрыла дверь, увидела Джона, он взволнованно спросил:
-Вы ещё не спите? О, как ты великолепно одета! И твой наряд идёт тебе! Ты просто красавица! Только из какой-то далёкой – далёкой старины...
-Спасибо, дамский угодник, когда ты научился делать девушкам такие комплименты?
Джон поклонился в реверансе и поцеловал Лили руку.
Вдруг со стороны Джейн раздалось торопливое:
-Не спим, не спим, подожди минуточку, я сейчас! - она накинула короткую тунику и появилась возле двери.
-Ну, так, может, погуляем?
-Уговорил! – вскричала, обрадованная Джейн.
Она проворно привела в порядок волосы, надела на ноги лёгкие туфли и выскочила в коридор. Лили отказалась, объяснив, устала и хочет отдохнуть. Когда они ушли, пообещав бродить недолго, она решила не грустить, отвлечься. Сняла сарафан, вновь вынула свой заветный дневник. Она называла его - дневник «Кармен», (всегда возила его с собой). Рассеяно села в кресло и начала перечитывать написанное некогда мадам Селестой – артисткой, писательницей, удивительной женщиной, не сгибающейся ни перед какими обстоятельствами. Перелистывая знакомые строчки, исписанные чётким красивым почерком далёкой и очень притягательной Могадор, она нашла ещё нечитанные страницы. Может, когда она читала записки ранее, второпях, пропустила их, может, было некогда. Она склонилась над рукописью. Ведь не пошла она, гулять не из-за чтения дневника, но чтобы дать ребятам возможность объясниться. Мысли, наконец, отвлеклись от Джейн и Джона. Они сами разберутся, как им поступить.
«Мне сегодня приснился странный сон. Будто Лионель жив, мы расплатились со всеми долгами и переехали в Париж, как я и хотела ранее. Мой муж выглядел бесподобно. Настоящий денди, красив, ухожен, приятен в обращении. Я тоже смотрюсь счастливой и уверенной. Мы сняли дом в самом центре, на Монмартре, и начали давать приёмы и сами посещать высокопоставленных знакомых. Как-то на балу, у некого светского льва, я понравилась хозяину дома. Он долго танцевал со мной. Танцевать я умею. В конце бала не отходил от меня ни на шаг. Когда я подходила к супругу, он становился рядом. Это раздражало. Мне ведь никто не был нужен, кроме моего любимого. Я не выдержала и пожаловалась Лионелю. Тот вызвал его на дуэль. Я была в ужасе. Проплакав всю ночь напролёт от страха за его жизнь, я решила тайно попасть на место дуэли, встать между ними и сказать: «Если Вы всё-таки хотите драться, то стреляйте прямо в меня. Но я не дам убить супруга». Я поступила, как решила. И мой нахальный ухажёр выстрелил в меня со словами: «Молодец, догадалась, как поступить. Все в свете ненавидят тебя, ты испортила жизнь Лионелю!». Я упала, истекая кровью. Раздался второй выстрел против правил со стороны негодяя. И мой муж упал, как подкошенный. Убийца прокаркал: «Умри, пёс! Теперь ты смысл позор со всей своей семьи!» Он повернулся и углубился в лес. Я подползла к мужу. Он был мёртв! Я стала рыдать и кричать, что было силы. Вдруг, чувствую, меня трясут за плечи. Я просыпаюсь. Няня крестницы будит меня. То был сон. Но какой страшный! Я долго не могла успокоиться. Плакала. После оделась и вышла на балкон своего шале «Лионель». «Дорогой, где ты, где ты? Зачем ты так рано оставил меня? Мне трудно свыкнуться с мыслью, что уже нет моего любимого... Я никогда тебя не забуду! Никогда».
Лили отложила дневник. Хоть там ещё были непросмотренные страницы, не читалось. Ей стало не по себе. Она вспомнила стихи из рок оперы «Юнона и Авось», некогда виденную ею в Париже, гастролировали русские артисты, (этот спектакль тоже был о несчастной любви американки Кончиты к русскому дворянину Резанову). И вдруг Лили стала плакать от жалости к Селесте, Кончите, к самой себе, и запела сквозь слёзы грустные стихи, слышанные в рок опере:
Ты меня на рассвете разбудишь,
Провожать необутая выйдешь.
Ты меня никогда не забудешь
Ты меня никогда не увидишь...
«Ну почему же я так сильно переживаю, чего так страшусь? Бог не допустит, чтоб мы расстались с Мишенькой! Я же ничего не краду. Господи, мы только любим! И всё-таки я не сдамся. Vestigia nulla retrorsum! (Ни шагу назад! латинское). Стремиться вперёд, вперёд! Только вперёд, не отступая!».
Вернувшаяся с прогулки Джейн, застала её с опухшими глазами.
-Ну что такое, дорогая, в чём дело? Последнее время одни слёзы... Не плачь. Моя бабушка говорила, когда тоскуешь о человеке, ему тоже плохо становится. Твоему Мише, ты же понимаешь, сейчас нелегко! Поддержи его духовно, верь в лучшее, надейся на Божью милость!
-Да, да, буду верить, надеяться. Расскажи, как у Вас, ладится что-то?
-Да, он сделал мне предложение.
-А ты? – заволновалась подруга.
-Я согласилась! – засияла обрадованная Джейн.
-Я очень рада за тебя! И когда Вас распишут?
-Скоро, поедем в Нью-Йорк и попросим оформить наш брак. Вот теперь, Лили, я по-настоящему с ним целовалась, вспомнив твои первые слова, которые ты произносила в Гималаях: «Я втюрилась!».
-Поняла, что он - тоже! Я счастлива! Мне тоже надо заняться собой, спешно, хочу подать просьбу в правительство России, о предоставлении мне русского гражданства.
-Это – дело! Молодец, решилась! – поддержала подруга.
-Подожди, молодец говорить. В России бюрократическая машина та ещё. Дела могут тянуться годами! – погрустнела она.
-А ты в просьбе о предоставлении российского гражданства напиши: «Прошу быстрее решить этот вопрос без волокиты и тянучки. Потому, что я люблю человека и боюсь, как бы мы не расстались с ним из-за бюрократической волокиты».
-Уговорила, так и напишу! А теперь подойди ко мне, я тебя расцелую!
В дверь постучались, вошёл Джон. Он присел на стул, немного смущаясь, обратился к Лили:
-Мы решили пожениться с Джейн, как ты смотришь на это?
-Положительно. Когда двое любят, они должны быть вместе. Если захотите, переедете в Париж, будете жить, где Вам понравится.
-Спасибо, завтра идём заниматься этим вопросом. Ты поедешь с нами?
-Обязательно, за компанию можно взять и хозяина.
-Пожалуй, не стоит. Он стар. Нога раненная болит, глуховат. И возраст своё берёт, поставим его уже перед фактом.
-Хорошо. Но не надо его ставить перед фактом. Напишем ему записку и оставим на столе. Завтра, так завтра! Правильно, зачем тянуть, тем более мне надо срочно уезжать по своим делам. Почти таким же, как у Вас, только у нас с Мишей всё намного сложнее! Но, ничего, все вершины преодолимы. Надо только желать! Итак, до завтра, - и она внезапно улыбнулась, уверенность и надежда вернулись к ней, - а сейчас нас, пожалуйста, покинь, нам следует кое-что обсудить, подготовиться к завтрашнему дню. Гуд-бай!
-Гуд-бай! – он послал им воздушный поцелуй.
Когда девушки остались одни, Джейн бросилась в объятия Лили и заплакала. Подруга обняла её и стала успокаивать:
-Ты его любишь, глупышка, зачем плакать, всё хорошо. Давай лучше займёмся нашими нарядами и затем - спать. Уже за полночь, завтра рано вставать!
Легли спать поздно. То примеряли одно, то другое, крутясь перед зеркалом, немного воображая, как это всегда делают красивые женщины всех стран и народов. Они, плутовки, понимают, как красивы, и как сильны их чары! Что же остаётся делать некрасивым? Не подходить совсем к зеркалу? Не стоит доходить до крайности. Наоборот, надо смотреться, изучать свою внешность, менять её к лучшему – макияжем, причёской, одеждой, мягким выражением лица... Есть много способов довести себя до совершенства. Надо быть только настоящей женщиной, какими являются парижанки, иметь изюминку и желание быть неотразимой! И победа обеспечена!
****************
Утром пришлось очень рано вставать, примеряя и изменяя. Наконец всё уравновесилось. Наряды, причёски, украшения. Девочки выглядели, словно сошли со страниц журнала мод. На Джейн было надето светло лиловое облегающее платье, на шее – украшение из гранатовых бус и такие же, в тон им, серьги. Под цвет украшений туфельки на шпильках, делали ножки аккуратней. Она была похожа на некую итальянскую киноактрису.
Лили выглядела иначе. Голубое платье из тонкого кашемира, красиво облегало её стройную фигуру. На шее - небольшое бриллиантовое коле. Казалось, эта утончённая женщина сошла с полотен художника Леонардо Да Винчи. Они обе, как бы спорили, что интереснее – современная броская красота, сражающая наповал, или изысканная и утончённая, заставляющая людей мечтать и зреть ангелов небесных? Увидев их, Джон только ахнул и, в восхищении, развёл руками.
-Ну, девочки, не стыдно Вам со мной идти? Я простоват перед Вами. Ничего не скажешь, две сказочные королевы, сошедшие с глянцевых обложек журнала мод!
-Ах, ах, ах! Бедный мальчонка, даже заплакал! Да ты выглядишь щеголем, не трусь! Не будем мы тебя стесняться, вперёд!
Завтракать не стали. Поэтому случаю заказали такси, чтоб не быть связанными в городе машиной и помчались в Нью- Йорк. Девушки замерли, не шевелясь, боясь помять платье, испортить причёску. Джон и Лили понимали всю опасность этой поездки, кроме Джейн. Она ни о чём до сих пор не догадывалась. Всё пока происходило чинно, парадно, без задержки и эксцессов. Во дворце бракосочетаний им выдали документ о том, что они теперь муж и жена. Немного возбуждённые, они выходили из парадного здания. Уже около поджидавшей их машины, замедлили шаги. Тут к ним подбежала молодая красивая девушка с ярким букетом цветов. Протянув цветы Джону, она выкрикнула: «Поздравляю, а теперь конец!». Резко выхватив пистолет из сумочки, нажала на курок. Но в это время Джейн обернулась назад, на что-то засмотревшись. Тогда Лили, стоявшая рядом, схватила её в охапку и пригнула вниз, присев вместе с подругой на корточки. Раздался выстрел, пуля пролетела мимо, никого не задев. Пока девушки сидели согнувшись, подъехала полицейская машина и забрала злодейку. А Джон выбросил букет цветов в урну, подошёл к полицейским, те хотели забрать их тоже. Он объяснил им: они только что поженились с Джейн, поэтому, если потребуется, он сам заедет к ним в полицейский участок позже, а сейчас они спешат на свадебный обед.
Вдруг, откуда ни возьмусь, к ним подъехала машина, из неё вышел Десмонд Досс. Он отвёл полицейского в сторону, показав свои документы, заверив, что произошла случайность. Террористка перепутала их с кем-то. Они здесь совершенно не причём, это его гости. И полицейский их оставил в покое, записав, на всякий случай, номер телефона героя Америки. Молодые отпустили такси и все вместе направились в ресторан. Мужчины сидели за столиком впереди, Джон тихо спросил своего родственника, почему он приехал? Ведь он избавил их от скандала! Тот ответил: «Потому и приехал. Знал тебя и ранее, как большого вертопраха. Боялся, как бы не вышло худого!». «Я Вам очень благодарен!», тихо прошептал Джон. И подумал: «Какая умница эта девочка Лили, заставила написать ему. Он просто спас меня!». Заметив его побледневшее лицо, Десмонд успокоил: «Ну, хватит об этом, ничего не случилось, не пугай жену!».
Когда они вернулись в дом своего доброго хозяина, все ещё раз решили в интимной обстановке покутить, пошутить, повеселиться. Джейн подошла к подруге и спросила:
-Что там произошло? Я так и не поняла.
-Когда? – сделала та удивлённое лицо.
-Когда мы расписались и вышли на улицу, а ты потянула меня вниз.
-Ничего особенного, просто, это Америка. И здесь может случиться, всякое. Много террористок, которые ратуют за то, чтоб люди не женились, не выходили замуж, агитируют - нельзя рожать детей, вроде, скоро конец света. Здесь происходить может разное, поэтому, ты правильно поступила - не возмутилась, когда присела вместе со мной. Всё выяснилось и успокоилось. Теперь таких террористок будут отлавливать. Они притихнут. А ты рассматривай это, как весёлую шутку, после регистрации брака. Ибо было бы скучно, если б всё было тихо и спокойно!
-Да, но она стреляла! Шутка весёлая... – недоверчиво произнесла Джейн.
-Незаряженными патронами, как выяснилось.
-Зачем же мы пригнулись?
-Я же не знала таких подробностей, что у них, в Америке, эдакое происходит. Испугалась и нагнулась вместе с тобой. Хватит это обсуждать, сегодня праздник, всё хорошо. Не волнуйся, не порть себе и мужу настроение! Через день я улетаю в Париж. Вы же, решайте с Джоном, как поступать далее. Твоя должность остаётся за тобой. Без меня будь спокойной. Люби своего супруга, и жди окончания моей версии с получением русского паспорта. Поздравляю тебя, дорогая!
И Джейн поняла: Лили рада за неё, но и грустит из-за себя, её сердечные дела всё ещё не определённы.
-Спасибо тебе, милая, за всё! Наверное, и мы скоро вернёмся в Париж!
-Прекрасно, втроём нам всем вместе будет легче! Да, я ещё тебе хотела сказать – в Сан-Франциско есть очаровательный фирменный магазинчик женского белья, называется он «Секрет Виктории» по имени вашей английской королевы. Она любила красивое нижнее бельё! Обязательно съезди туда. Бельё прекрасно - мечта женщин. Купи себе и мне, пожалуйста, несколько комплектов. Это самое необходимое для нас сейчас! Поняла? О-кэй?
-Конечно, конечно! Не беспокойся, съезжу, куплю. Тем более, молодожёнам надо быть неотразимыми!
Провожали Лили все трое – хозяин, подруга и её супруг. Лили смахнула с глаз набежавшую слезу. А Джейн, не выдержала, всё-таки, и заплакала. Её никто не стал успокаивать, понимая, накопившийся стресс даёт волю слезам. Лили только поцеловала её, махнула им, на прощание рукой, и самолёт устремился в Париж.
Они же ещё долго смотрели вслед, растерянные, немного грустные... веря, у неё всё получится! А потом, улыбнувшись друг другу, взялись за руки, поймали такси и помчались в Нью-Йорк, погулять, посмотреть основательно город, развлечься! Им было очень хорошо вместе. Джейн, как всегда в последнее время, была неотразима. Джон, не отрываясь, смотрел на неё и, при случае, целовал в щёчку. На улице ведь неудобно целоваться так, как хочется... Джейн смущалась, и, улыбаясь, крепче сжимала ему руку.
************
Оказавшись дома, Лили первым делом настрочила большое письмо правительству России и вылетела туда сама, как туристка. Там она передела письмо в канцелярию Правительства, на Старой Площади (так называется улица), позвонила Елене, попросив, о встрече, отдала ей деньги через подставное лицо, дабы её не заподозрили в «шпионской деятельности» и вновь вернулась в Париж, боясь что-нибудь испортить, если произойдёт непредвиденное. Затем официально оформила договор на гастроли по миру и первой была Россия. Вскоре вернулись и Джейн с супругом. Они сняли дом, недалеко от жилья Лили, дабы не обременять и не стеснять её своим присутствием. Джон решил на первых порах носиться по миру с девочками, желая оберегать от их несчастных случаев и всяких непредвиденных ЧП. Все трое, наконец, вылетели в Москву, как запланировали.
Там они устроились в гостинице. Мама Михаила, Елена, приглашала их к себе, но Лили боялась. Вдруг это покажется подозрительным? Всё оставили, как есть. По телефону, через знакомую, ей объявили, что Михаил получил послабление. Лили очень обрадовалась. Она представила, как он живёт на поселении, занимается наукой, разводит огород, а, может, сад. Каждое утро поливает, удобряет, пропалывает овощные грядки, и вдруг весело рассмеялась. Стоявший рядом Джон, спросил её: «В чём дело? Чему смеёшься?». Она ответила: «Смеюсь оттого, что знаю, он никогда не занимался хозяйством! А теперь вкалывает, как говорят русские. Как тут не смеяться? И если дозволят встретиться, вместо него, каждое утро я сама буду поливать, беречь его время для науки».
-Ты о ком говоришь, о Михаиле?
-Ну, да! – улыбаясь, ответила она, - скажи, о ком я ещё могу говорить?
«Бедная девочка, когда же у них, наконец, всё наладится? О, эта Россия и эти русские, дают прикурить всему миру! Я в этом обрусевшем женском обществе сам уже прекрасно говорю по-русски!», - он улыбнулся своим мыслям.
-Когда же ты будешь у него поливать и пропалывать, когда запланировано большое турне по миру?
-Да, действительно, упустила из вида. Но это я так, просто размечталась.
Вскоре ей вручили русский паспорт. Она плакала при его получении. Её успокаивали, но было всё бесполезно. Для неё это было счастьем, одна ступень пройдена, она приближается к своему любимому Мишутке! И вновь в её сердце зазвучала музыка из оперы Жоржа Бизе «Кармен»: «У любви, как у пташки крылья»...
Вечером, после концертов, она удалилась в свой номер, упала на кровать и вновь стала реветь. Слёзы душили её. Какой трудный путь у её любви! Как много общего с Селестой! Та только легче добивалась, но быстрее теряла. Да, попробуй удержать эту синюю жар-птицу в руках!
Но ей не дали долго скучать и плакать. Они всё-таки обмыли это гражданство дома у мамы Михаила. Джейн забеспокоилась о подруге, велела супругу ловить такси и ехать к Лили, и уже все вместе, накупив продуктов и хорошей выпивки, примчались к Елене. Она почивала их пельменями, холодцом, маринованными опятами, селёдочкой под шубой. Всё «фирменное», русско-семейное! Они уплетали это под русскую водочку. Поднимая наполненную рюмку, не чокались, а просто произносили: «Выпьем водка!», а иногда: «Вздрогнем!». После занюхивали кусочком хлеба. Так их здесь научили русские. Насытившись, стали думать, что предпринять дальше? Все решили ехать к Мише. Но Елена, попросила их не делать этого. Надо ещё немного подождать, что последует дальше. Вернувшись в свой номер в гостинице, Лили не могла от волнения ничем заниматься. Звонить подружке и напарнице Джейн было неудобно. Он недавно поженились. У них медовый месяц, нельзя их беспокоить. Пусть побудут подольше друг с другом. Тогда что же предпринять? Внимание рассеивалось. И она вновь принялась за просмотр дневника «Кармен». Расположение духа мадам Селесты было созвучно её нынешнему настроению:
«Сегодня я была в Вене, слушала в театре оперу «Кармен» Жоржа Бизе. О, как чудесно поставлена опера, какие прекрасные голоса, костюмы, декорации! Уже не премьера, но всё равно прекрасно! Бедный мой Жорж! Ты не дожил до этих дней! Как жестока была к тебе судьба, но и как добра одновременно! Ты не знал ни личного счастья, ни признания при жизни... Что это за счастье, жениться на такой жестокой женщине, как твоя красавица! Завела любовника, и кого? Твоего друга! Не уделяла тебе никакого внимания. Ты был для неё только ширмой. В Париже, на премьере твоей оперы, демонстративно вышла из зала со своим возлюбленным, когда несмышленые зрители освистали твою оперу. Видно этим демаршем на глазах у всего Парижа она хотела показать, ничего общего у Вас нет и никакого отношения к тебе она иметь не желает! А вот ныне, после твоей смерти, она будет собирать купоны с твоей музыки, хоть к твоему творчеству не имеет никакого отношения. Опера посвящена мне, вдохновлена мной. Так ты сам меня всегда уверял! Ну, Бог ей судья! Несчастная женщина, не оценившая, с кем свёл её Сам Господь! Не буду больше о ней вспоминать.
А счастливый ты, Жорж, потому, что навечно обессмертил себя и своё творчество! Я не знаю, будут ли читаемы мои романы, пьесы и оперетты, но твоя опера «Кармен» с великолепным блеском всегда будет идти на сценах театров всего мира! «У любви, как у пташки крылья!»... Теперь я поняла всю глупость и ненужность моей жертвы, мой отказ от тебя! Хотелось, как лучше! Я думала, ты посвятишь своё творчество доброй непорочной девушке, любящей тебя. А, оказалось, отдал себя на растерзание истерички. Как я могла позволить матери отчудить такое – облить тебя кипятком? Я мямля, трусишка! После этого случая у нас с тобой охладились отношения и всё кончилось. Но я ещё раньше поставила сама точку во имя тебя, мой любимый! Мне было стыдно сознавать, что гожусь тебе почти в матери, я боялась будущего, ты молод, я старею. Боялась сломать тебе жизнь... Может, я очень любила тебя и моего Лионеля? А этого делать нельзя. Следует любить только Бога больше всех, а потом уже кого хочешь, и Он одного за другим убирал от меня! Тебя привлекала во мне магия чувств, так это называют некоторые чудаки, непонимающие, что такое любовь... Нет, не магия плотских страстей, а, если можно так выразиться, магия духовности. Я не могла любить мужчину, если он не представлял собой нечто интересное и самобытное, как Лионель, или ты, мой дорогой Жорж! Все милые её сердцу мужчины пришли ей на память, как слетевшие с прекрасных высот могучие орлы, мгновенно обдали жаром её мысли, крутнулись в сердце, и улетели.
Мне говорят – она скромна и не афиширует, что опера посвящена ей, то есть, мне. Но разве я могу это афишировать, чтоб в мою душу лезли неумытыми руками другие и копались в ней? Раскладывали грязное белье по полочкам. Когда по-настоящему любишь, тогда молчишь, дабы не испачкать дорогие воспоминания, беречь их подольше... Любовь моя, я давно не была у тебя на кладбище! Надо сходить! Я постоянно заказываю в храмах и соборах поминовение о двух дорогих для меня людях – о тебе, Жорж, и о Лионеле, покойном супруге... Жизнь хоть суровая штука, но и интересная! Она и ко мне оборачивалась двояким лицом, то радостью, а то несчастьем, но радости было больше! Дорогой Жорж, ты обессмертил своей «Кармен» нашу любовь!... И меня! Я благодарна тебе за всё, мой любимый!»
Лили отложила в сторону дневник и улыбнулась: «Слава Богу, у меня ещё не всё потеряно! «У любви, как у пташки крылья», - замурлыкала она весело и направилась в ресторан отеля ужинать, предварительно позвонив своим друзьям – Джону и Джейн. Они все трое решили немного покутить, набрав изысканных закусок, фруктов и вин. Делали вид, что всё хорошо, всё приходит в норму, даже намёком или рассеянным видом боясь расстроить Лили.
Вскоре ей разрешили официально посетить Михаила, живущего на поселении, невдалеке от столицы. И она отправилась к нему. Но в пути простыла, её сняли с электрички и поместили в больницу. Встреча не состоялась. Когда она выздоровела, все трое вернулись в Париж. Надо было продолжать концертную деятельность. Она была ещё не готова остаться навсегда в России. Михаил там, она здесь, это не устраивало её. По приезде, оставшись одна, (Джон и Джейн жили в соседнем доме), она открыла дневник «Кармен», и который уже раз углубилась в его чтение. (Он выручал её в самых затруднительных ситуациях, отвлекая, успокаивая, поддерживая). «Мне были дороги оба этих человека, Лионель и Жорж. Но кого я любила больше? Видимо, Лионеля, за ним я шла безоглядно, а с Жоржем оглядывалась. А в любви нельзя этого делать. Как и в жизни, и во всяком деле. Тот, кто оглядывается, не благонадёжен...». Лили задумалась, затем позвонила Джейн, пригласила к себе. Её супруг занимался оформлением их концертов. Она показала ей это место из дневника мадам Селесты и похвалила:
-А ты, молодец, что не обиделась на мужа за поступок какой-то сумасшедшей девчонки!
-Так это была бывшая любовница Джона? – огорчилась она.
-Не уверена точно, но думаю, да. Тогда я не хотела тебя посвящать во все тонкости, дабы не омрачать день регистрации Ваших отношений.
-После я сама стала догадываться. Но уже не хотелось ворошить прошлое, что ушло – ушло безвозвратно. Поэтому, я не задавала никаких вопросов мужу, ни о чём его не спрашивала.
-Ты права, что ушло, не вернётся Молодец, что молчала, - задумчиво проговорила Лили, - пошли пить чай и после доработаем стиль твоего нового сборника, где ты, счастливая, пишешь о своей любви!
Таял в дымке серебряной снег,
Хорошо на душе и светло.
Мысли странный и резвый разбег
Пеленою мечты замело.
И безумный и ветреный день,
И зловещий буран за окном,
И уют в тихом доме моём.
Расплескали вечернюю тень.
Я не вижу мороз за окном,
Я не слышу пургу и метель,
Думы — только о милом моём.
А на сердце — весенний апрель.
В глубину полнозвучных небес
Я с надеждой и тайной смотрю,
И огнём и надеждой горю,
Как заката небесного срез.
*********
За окном и пурга и снежок.
Вечереет, густеет туман.
Каждый ветра безумный стежок
Поднимает большой ураган.
И снежинки летят и поют,
Тайну жизни и смерти несут,
Распевает им ветер смелей,
Вьюга вьюжит безумней и злей.
Всё густеет прозрачность окна,
И как тайна горят огоньки,
И метель уж совсем не видна,
И сидеть у окна не с руки.
Но под самым окошком моим,
Зачарована танцем простым,
То снежинки летят и поют,
И узор вечной нежности ткут...
ЮНОСТЬ
Любовь... безумное блаженство,
Она и мучит и дарит.
Душевный подвиг, совершенство,
Что ярким пламенем горит.
И всё, что было дорогого,
Ценнее станет много раз,
Как пламенеющий алмаз,
Играет чувством ярко, ново.
Любовь, сердечное биенье
И обмиранье, и борьба,
Здесь и удачи, невезенье,
И лихолетье, и судьба...
Но сердце пламенеет снова,
Собрав все силы для борьбы,
Забыв опасности судьбы,
В горячности на все готово!
ВЕЧЕР. (Памяти Чюрлёниса )
Ночь наступает,
Преломляется вечером,
Печальным и безбрежным.
Огоньки в окнах,
Словно глаза добрых чудовищ,
Разливают свой одинокий свет.
Тает тихость.
Запредельность мечты,
Растворяясь с действительностью,
Исчезает во вселенной.
Всюду тишь и покой,
Как в глубоком колодце.
Ничто не нарушает этот покой,
Мягко оседающий на землю...
-Чудесно! Мне нравятся твои тонкие, почти эфемерные, камерные стихи, молодец!
-Есть с кого пример брать! – усмехнулась Джейн.
-Когда ты научилась так тонко льстить?
-Не знаю, само собой как-то получается, если человек заслуживает. Но, конечно, лучше не льстить.
-А откуда ты знаешь о Чюрлёнисе? Неужели и в Англии он известен?
-Не помню, но знаю, он поразил меня и понравился... Необыкновенно тонкий, хрупкий художник... У него есть и музыкальные вещи.
-Я знаю их. В Москве, в Третьяковской галерее, Михаил мне много рассказывал о русских художниках, (хотя Чюрлёнис прибалтиец). Теперь читаю только о них. Книги дарил мне Миша. Чюрлёнис написал знаменитые симфонические поэмы: «В лесу», «Море». Я переложила их для фортепьяно. Это очень нежные, изысканные вещи. Люблю их исполнять, отдаваясь на волю прекрасных созвучий. Музыка нежная, спокойная, влекущая куда-то. Слушаешь и мечтаешь, попадая, действительно, то в лес, наполненный звуками перешёптывающихся деревьев, травинок, цветов и согревающего их солнца, то на корабль, среди тихо бурлящей, что-то шепчущей, убаюкивающей волны. Всё бесконечно, безгранично. А репродукции? «Соната моря», «Соната весны» и так далее. Что за чудные картины! Они будоражат фантазию. И душа, подвластная воле мастера, уносится в спокойную, тихую безбрежность. Удивительные вещи, словно ласковый, сказочный сон… А его картина «Дружба»!? Смотришь и видишь, один король дарит другому кусочек своего сердца, кусочек тепла… Ты погружаешься в другой, чистый, прекрасный мир. Но мир беспредельный настолько, что он кажется вселенским.
Конечно, он стоял особняком от других художников. Его тоска почему-то несбыточному, запредельному, утончённо прекрасному кончилась печально. На этой земле почти никто, никогда не обретает желаемого! Грустно от того, что идеальное не достижимо. А ведь всё зависит от нас, людей, нашей чуткости и помощи тонкой ранимой душе художника!
-Да, - добавила погрустневшая Джейн, - я как-то написала об этом, послушай:
Очень нежное
Ломкое
Бьётся надсадно,
Очень тонкое, хрупкое
Странно всегда…
-Ты права, моя поэтесса! Но, как правило, нам легче растоптать эту душу, чем помочь ей…
-Какой ты тонкий человек, Лили, мимоза, на которую дунуть нельзя, завянет! – воскликнула подруга.
-Ты тоже такая же, дорогая Джейн! Нам очень повезло - Бог свёл нас друг с другом! В жизни крайне редки такие вещи. Найти человека, соответствующего твоему душевному настрою почти невозможно...
-Да, повезло, я согласна с тобой! Слава Богу за всё! – поддержала поэтесса. С тобой и твоей фантазией я иногда улетаю в заоблачные выси... Твои чувства и ощущения беспредельны, как жизнь...
-Не льсти, боюсь загордиться... Знаешь, думаю, у тебя получится очень хорошая книжка! – уверенно добавила подруга.
*************
Михаил тосковал. Он не знал, как выкрутиться из своего положения. Жить на поселении скучно. Но лучше, чем в душной камере, где сидит всякая рвань. Здесь можно отвлечься, почитать, подумать. Ему необходима бумага. Но ещё хотелось бы попутно заняться японским языком. Он понимал, статьи японских учёных надо читать в подлиннике. Они занимаются теми же вопросами. Ему необходим японский словарь и самоучитель. Ещё в студенчестве он догадался об этом, и понемногу учил и переводил со словарём научные статьи по своей теме. Он дал знать матери, дабы она выхлопотала свидание с ним и привезла больше бумаги, пишущих ручек, японский словарь с самоучителем. Вскоре она приехала к нему с чемоданом бумаги. Он очень обрадовался встрече. Они много говорили, вспоминая прошлое. Он расспрашивал о Лили. Мама успокоила его, она помнит о нём и помогает, как может. Рвётся к нему, но пока надо набраться терпения и ждать. Все личные разговоры они вели на улице, в избушке объяснялись о том, что было вне подозрений. Он боялся прослушки и видеокамер, которые могли находиться в домике. Михаил разъяснил ей, примется за работу, но будет прятать свои записи, так как могут отобрать... Он на пороге большого научного открытия. В камере одиночке он уже думал над этой проблемой, но старался всё запоминать, не записывать. Теперь будет писать вдалеке от домика, в лесу и станет прятать написанное. Заодно продолжит учить японский язык. Мама должна будет к нему приехать, когда он сделает всю работу до конца, и отдаст ей написанное, а она тайно передаст её Лили. А та уже догадается, что предпринять далее. Елена поняла и согласилась. Жизнь в стране напрягалась. Надо было поступать осторожно. Всё должно было быть вне подозрений.
Они долго бродили вместе по лесу, собирая грибы и поздние ягоды. Вместе насушили рябины, калины, диких груш и яблок. Вскопали землю под огород уже подальше от домика, дабы на следующий год (если останется), он засадил картофель, капусту, другие овощи. Они вместе построили клетки для кроликов, Елена привезла их ему несколько штук. Они будут расти, множиться, давать мясо. Посеяли во вспаханной земле чеснок для будущего года. Казалось бы, было всё хорошо. Но Михаила мучило не благоустройство его быта, а благополучное завершение научной работы. Елена сильно волновалась за него, как бы, какие нибудь бродяги или беглые зэки не набрели на него, не обидели. Она съездила в город, привезла двух щенков и одну охотничью собаку. Теперь её душа была спокойна. Как-никак, сын под присмотром. Она достала ему маленький топорик, он соорудил две конуры – для взрослой собаки и щенят. Елена выскоблила у него в домике полы, повесила там шторы на окнах. Михаил соорудил лежак, нечто, вроде постели, срубил столик, для еды и рисования. Он решил, для отвода глаз, в избе будет рисовать, а на улице писать. Если спросят, куда дел бумагу, покажет рисунки. Из города Елена привезла ему домашнюю утварь, когда он будет уставать от работы, просила соорудить ещё и ставни, дабы не бояться не прошеных гостей. Велела ходить в лес только с топориком. Елена обещала приехать, когда потребуется. Вскоре они расстались. И хоть мама успокоила - у Лили всё нормально, он сомневался и тосковал... Вечерами, когда темнело, он брал в руки её фотокарточку, пристально смотрел в глаза и тихо шептал: «Где ты, моя голубка? Я уже весь извёлся без тебя!».
Михаил понимал, работать в доме нельзя, за ним исподволь наблюдают. Поэтому он выходил в лес, садился на удобный пенёк и производил свои изыскания. Всё написанное прятал за грудину. Но однажды, ему пришла мысль, его могут обыскать, надо придумать более надёжный тайник. Он долго бродил по лесу в его поисках. И, наконец, решил устроить его в дупле старого дуба. Оно находилось довольно высоко, отломив кору у другого дерева, он закрыл дыру, Это делало её не заметной. Михаил решил, если будут искать с собаками, то придут к этому месту по следу. Поэтому он сделает здесь лежак, вроде всегда отдыхает в лесу после обеда, а затем уходит домой.
Вскоре, к нему действительно нагрянули и стали спрашивать, куда он расходует бумагу, привезённую ему матерью, и где его научная работа? Он спокойно ответил:
-А Вы думаете, в неволе что-то пишется, когда живёшь один, как зверь, никого не видя и не слыша? Вот куда расходуется моя бумага, смотрите на стены внимательней! Я рисую свою невесту и всё понравившееся!
Два пришедших милиционера оглянулись и увидели портреты и пейзажи, которыми были увешаны все стены хатки. И даже в сенцах висели его работы.
-Не штяк! – воскликнул один, - Как здорово! Их хоть на международную выставку посылай! А девушка-то, какая необыкновенная, словно с журнала мод сошла! Не девчонка, а мечта. Кто она тебе – невеста или просто так? А то бы не прочь познакомиться с такой кралей! Обалдеть, как хороша! Но всё ж признавайся, куда науку прячешь?
Михаил решил отвлечь их от дальнейших подозрений и поисков, предложил нарисовать их.
Они сидели перед ним, блаженно улыбаясь, хотелось выглядеть красивыми, сильными, молодыми. Он долго рисовал, затягивая этот процесс, меняя бумагу, начиная всё вновь и вновь. Рисовал углём, Процедура продлевалась, дабы они поняли, процесс рисования долгий, мучительный и отнимает всё свободное время. Наконец, к вечеру, портреты были завершены.
Он предложил им вместе отобедать. У него сварен суп из грибов и есть отличный французский коньяк «Наполеон». Они обрадовались, согласились. Когда прикончили всю бутылку, попросили ещё. Но он, во избежание их частого прихода, объяснил, больше у него ничего нет. Михаил открыл самодельный шкафчик, они увидели - там пусто.
-Это мать привезла мне на случай простуды, да вот с Вами всё и выпили!
-Ну, ладно, пусть в следующий раз привезёт больше! А ты теперь не простывай!
-Если сможет, купит, она случайно в Елисеевском магазине его застала.
-Увидит, пусть привезёт! А ты рисуй, рисуй, здорово у тебя получается!
После их ухода делать ничего не хотелось, он принялся вновь рисовать Лили, нашёптывая ей, как стоящей рядом, ласковые, нежные слова...
-Голубка моя сизокрылая, что ж ты заболела и не смогла ко мне прилететь? Знала б ты, как мне тяжело и горько без тебя, сироте! Ты для меня стимул, радость жизни!
Научная работа продвигалась вперёд. Он спешил, наступят холода, в лесу станет тяжело находиться. Вскоре уже стала вырисовываться одна глава его работы, вторая, третья! Вот и заключение с выводом! Он сделал сногосшибающее открытие! Теперь надо быстрее звать маму, пусть заберёт всё и вручит его любимой.
Мать еле добилась разрешения вновь увидеться с сыном. Она ссылалась на то, что стареет, добираться до него трудно. Зимой вообще будет невозможно. Ей разрешили со скрипом. Все газеты мира спешили оповестить - невесту разделяют с женихом. Это печаталось во всех СМИ. Они стали знамениты: он – большой учёный, она прославленная пианистка и им не разрешают пожениться!
Когда мама вновь приехала к сыну, он передал ей свою работу, и она спрятала её, как и он ранее прятал, за грудиной. Но разложила листы так, дабы при ощупывании, шарящие по ней руки, не нашли этих бумаг. Когда мама уехала, в органах опомнились, нагрянули к нему, раздели Михаила догола, перетрясли всю одежду. Он спросил:
-А больше ничего не надо показывать? Вроде не всё проверили.
Те рассмеялись, ответили:
-Не умничай, паря! Хватит с тебя пока и этого.
Он оделся, обыск закончился.
В Москве на вокзале, в условленном месте, в подземном туалете, Елену уже ждала Джейн. Она взяла работу Михаила и спрятала тоже за пазуху. Из туалета она вышла первой и сразу затерялась в толпе. Села в такси, где находились, Джон с Лили, и они помчались в аэропорт, взяв курс на Париж. Мама вышла намного позже, и тоже быстренько испарилась в толпе.
*************
Оказавшись в Париже, Лили сразу направилась в патентное бюро и запатентовала его открытие под своим именем. У неё не было его документов. Далее показала работу в научно-исследовательском обществе, попросив издать. Ей объяснили, пока у них нет денег, печатать такие книги. Всюду волокита. Тогда она решила печатать за свой счёт, но через общество научных открытий. Она заняла большую сумму денег, продала все драгоценности, ей помогли Джейн и Джон, отдав свои сбережения. Заложила пол дома под залог, ей напечатали книгу. Затем она поехала в Германию и тоже издала там такую же книгу, оплатив расходы на издание. Вскоре эту работу перепечатали Америка, Англия, Израиль, Канада, Австралия. Она получила от издательств крупный гонорар, рассчиталась с долгами, и устремилась в парижскую академию наук с просьбой представить этот труд на соискание Нобелевской премии, но под именем и фамилией Михаила! Так как ранее был всего лишь псевдоним, фамилия его невесты. В просьбе ей не отказали, и вскоре весь мир облетела весть о присуждении Михаилу Нобелевской премии. Его со скрипом отпустили на её вручение.
СМИ требовали разрешить СССР узаконить их отношения! Все страны мира приглашали его к себе на работу! А вскоре, к концу тысяча девятьсот девяносто первого года развалился Советский Союз, и Лили со своими друзьями устремилась в Москву. Она приобрела там большую квартиру, показать, что они с мужем, если поженятся, будут вести осёдлый образ жизни, затем все встретились с Михаилом.
К этому времени подоспел запоздавший приказ о его амнистии. Они остались в Москве. Он поехал домой к маме, она в свою квартиру. Ей хотелось удивить жениха хозяйственностью. Лили накупила всякой всячины, дабы привести квартиру в порядок. Помогали из бюро ремонта. Ей покрасили двери, окна. Оклеили новыми обоями стены. Она повесила шторы, отмыла полы. Квартира засияла чистотой, стала, как новая. Джейн и Джон остановились в гостинице. Лили после уборки находилась в квартире пока одна. Вернувшись после встречи с Михаилом, она накрыла стол, поставив много вкусных вещей, стала ждать возвращения Михаила с мамой Еленой. Немного поболтала с подругой по телефону и уселась перед телевизором слушать последние известия. В дверь постучали. Она, не спрашивая, открыла её, думая пришли гости и друзья. Но в комнату вошла незнакомая женщина. Она была значительно старше Лили, представилась Ниной и объяснила, у неё есть разговор к ней. Та почему-то испугалась, но Лили вежливо пригласила гостью в квартиру. Нина зашла, оглядела всё, похвалила внутренний вид комнат, их расположение. Затем села на стул, стала рассказывать, она врач, работает в санчасти тюрьмы, где отбывал срок Михаил. Ей приходилось ухаживать за ним и, в итоге, они стали близки. Он клятвенно обещал на ней жениться. От этой связи у них родился ребёнок, - при этих словах Лили побледнела. Та продолжала, - однако, когда Лили приехала, купила здесь шикарную квартиру, помогла ему выйти из тюрьмы, Михаил, заюлил. Конечно, зачем ему трудности с ней, Ниной, когда с Лили жить легче на всём готовом. Она обращается к Лили чисто по-человечески, дабы она оставила их в покое. Всё равно жизни уже у Лили с Михаилом нормальной не будет. Он станет навещать своего ребёнка, а Лили - нервничать. Такое поведение чревато скандалами и любовь пройдёт, испарится, - она упала перед Лили на колени, залилась слезами, стала умолять, вернуть ей Михаила:
-Вы такая молодая, красивая, талантливая! Вы встретите ещё много других красивых и умных мужчин, не лишайте ребёнка отца!
-И что я должна для этого сделать?
-Уехать, и больше не встречаться с ним. Пусть воспитывает своего ребёнка, ведь он отец! Стыдно, лауреат Нобелевской премии делает детей и бросает их, об этом заговорят все СМИ! Счастья у Вас не будет. Вы постоянно будете попрекать его, и унижать этой связью. Такое ни одна, уважающая себя женщина, никогда не забудет и не простит!
-Уходите! Вон! Вон!
Нина мгновенно выскочила из квартиры. Оставаться было не к чему. Она уже своего добилась. Её гордость, некогда задетая отказом Михаила, сделала своё подлое дело. Также и в органах просили её об этом шаге. Лили всем мешала. Там не хотели, чтоб Михаил уезжал из России. А это было возможно, при браке с иностранкой, - думали солидные мужи.
Лили медленно подошла к дивану и упала на него ничком. Всё рушится, почва уходит из-под ног! Она не хотела объяснений с Михаилом, встала, схватила некоторые вещи, кои попали под руку, и улетела в Париж. Были сорваны все концерты, она должна была заплатить большую неустойку, но ей было уже всё равно. Раньше она старалась для него, теперь ей не для кого стараться, копить деньги, помогать. Всё кончено. Дома в Париже не хотелось никого видеть. Села на диван, закурила сигаретку. Она никогда не курила, но тут решила успокоиться. Внезапно ощутила острую боль в сердце, подползла к кровати, упала на неё. Сигарета выпала из рук. Начался пожар.
Джейн, увидев, что Лили исчезла, вызвала милицию, открыли дверь в московскую квартиру. На столе лежала записка: «Всё кончено, остальное уже не имеет смысла!». Она не уяснила, что кончено, но позвонила Михаилу. Тот кое-что понял и спросил:
-Может, её кто-то расстроил, и она улетела в Париж?
-Не знаю, - растерялась Джейн.
Когда они прилетели в Париж, на месте её дома зияло пепелище. Они начали опрашивать соседей, жива ли хозяйка? Им ответили, она жива. Её, спасли, своевременно вынеся из горящего дома. Она чуть не задохнулась от угарного газа, но сама не обгорела, волосы опалились немного и только. Они помчались в больницу. Лили находилась в реанимации. Барахлило сердце, надышалась гари. Её приводили в чувство.
-Но её спасут? Есть надежда,
-Есть! Её уже спасают!
В реанимацию их не пустили, тревожить больную нельзя. Посоветовали временно не приходить к ней. Джейн, Джон и Михаил направились в отель. После отдыха они вернулись на пепелище и стали расспрашивать соседей, как могло такое случиться? Дом крепкий, стоял много лет и ещё бы простоял столько же, в чём дело?
Ему ответили, они не знают причины пожара. Но хорошо - она находилась на первом этаже, почти перед окном. Окно разбили и её вынесли, когда заметили в доме огонь.
Михаил попросил Джейн остаться и наблюдать за Лили, а сам вместе с Джоном вернулся в Россию. Перед этим он наказал сразу сообщить, когда Лили придёт в себя, и разрешат пускать к ней посетителей.
На душе у него было скверно. Он понимал, такое несчастье не могло само собой произойти. Позвонил во Францию к Джейн, рассказал о своих догадках. Та ответила, что он, видимо, прав. Он ринулся к Нине:
-Слушай, змея, это твоя работа! Я тебя отдам под суд, ведь у меня сохранилась та плёнка от микрофона, где ты царапалась ко мне, но я тебя оттолкнул. Таких, как ты надо убивать уже при рождении! Что ты сделала с Лили?
Нина находилась одна. Сожитель то ли был на работе, то ли бросил её, неизвестно. Да и Михаил не хотел вникать в её личные дела.
Нина молчала, это ещё больше укрепляло его догадки. Неожиданно в комнату ворвался запыхавшийся Джон. Он видел растерянного Михаила около дома, тот куда-то мчался, как угорелый. Джейн позвонила ему, рассказала по телефону о догадках Михаила и велела за ним следить. Парочка горячая, не дай Бог, чтоб и с ним не случилось что-либо подобное. Джон всё понял и, помчавшись за ним, ворвался в дом к Нине. В душе каждого, даже самого заурядного человека, таятся неведомые ему страсти. У него самого была недавно подобная ситуация. Увидев молчавшую Нину, Джон схватил её за грудки и стал трясти, выбивая из неё объяснение.
Она побледнела, дрожа, как осинов лист, всем телом. Но Джон не отставал. Тогда она во всём призналась, умоляя её больше не мучить! Жизнь всякой выдумки странней. Они заставили её пойти вместе с ними в милицейский участок и дать признательные показания. Был составлен протокол опроса, объяснение, и женщина поняла, что ей светит статья за такую проделку. Она довела своим обманом знаменитую пианистку почти до инфаркта!
Михаил и Джон направились в аэропорт. Там они купили билеты на Париж и улетели к больной. Лили стала оживать, приходить себя. Джейн уже к ней пускали. Михаил и Джон тоже попросили разрешения навестить больную. Их впускать не хотели. Тогда Михаил, побагровев от гнева, закричал, он жених, любит эту женщину беспредельно и, если его к ней не пустят, он ляжет здесь на пол и будет умирать. Пришлось, опешившим врачам, уступить.
Когда Лили увидела Михаила, она отвернулась к стене и прошептала:
-Уходи!
Тут вступился Джон. Он обратился к ней, начав рассказывать всё, что узнал из показаний Нины. Она старалась не слушать, затыкала уши, но он говорил, говорил, говорил.
Тогда постепенно она стала прислушиваться. Джон включил диктофон, на который записал признания Нины в милиции. Лили молчала, выслушала всё и протянула к любимому руки. Он упал на колени перед её кроватью, зарылся головой в её волосы, затих. Потом промолвил:
-Выздоравливай быстрее, родная! – встал, повернулся к двери и выбежал из палаты, не желая никому показывать хлынувших из глаз слёз.
Лили поправлялась. По выходе из больницы, все вместе полетели в Москву, обрадовать и успокоить Елену.
Когда всё стихло, они все вновь вернулись в Париж узаконивать свои отношения. Михаил решил поступить именно так. Видимо, боялся новых провокаций, кои могли произойти в Москве перед их женитьбой. Лили ликовала. Она решила отдать дневник «Кармен» - Джейн, чтобы та на основе его написала роман. При этом подумала: «Правильно делаю, вожу его всюду с собой, а то сгорел бы вместе с домом. Пусть хоть он останется воспоминанием о неунывающей мадам Селесте! Она заражала меня в трудные минуты оптимизмом, врой в себя, будто заранее знала - её записи пригодятся другим!».
Свой медовый месяц парочка решила провести в Гималаях, как бы завершая, подытоживая всё и замыкая по кругу. К ним присоединились супруги Джон и Джейн. Ведь они тоже там познакомились, будучи заядлыми альпинистами. Затем друзья вернулись в Москву.
Михаил сделал много значительных открытий в науке. Одну из своих научных работ он посвятил Лили. «Звёздной» болезнью не заразился. Его светлая голова работала над разработкой многих насущных вопросов в теории ядерной химии. А Лили писала чарующую музыку, за которую её поклонники были ей очень благодарны! Но помимо концертов для фортепьяно с оркестром и других вещей, она сочиняла музыку к романсам на стихи Джейн, трогавшие за душу всех, слушавших их. Исполнял их с сердечной теплотой и мягкостью Джон. Следует отдать должное и Джейн. Она сочиняла не только стихи, но написала двенадцать романов, и, конечно же, роман – Дневник «Кармен», обессмертив неунывающую мадам Селесту, возлюбленную великого композитора Бизе! Неплохие успехи у этих двух парочек! Так закончились мытарства наших влюблённых...
Все женщины мира готовы были лечь у ног Михаила, как некогда перед Эйнштейном, Ландау, и другими светилами, но он отдавал предпочтение любимой науке и любимой женщине – дорогой Лили. «Брак у всех да будет честен и ложе непорочно; блудников же и прелюбодеев судит Бог». Так некогда любил свою супругу, Оливию, знаменитый американский писатель, Марк Твен, ни на кого более не обращая внимания, показывая и другим звёздам пример верности и настоящей любви. Слова из оперы Жоржа Бизе «Кармен» Лили немного переиначила: «У любви, как у пташки крылья, и она пленила нас!». И так далее и тому подобное. А Михаил в ответ только улыбался и молчал. Зачем пустословить? Он был серьёзным человеком. Но, дорогой читатель, это уже другая, и тоже занимательная история! Обещаю!
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРЕ
Розена Лариса Вениаминовна, дворянка, родилась в городе Пензе, в религиозной семье служащих. С детства бабушка Евдокия и тетя Римма прививали любовь к Господу: водили в храм, учили молитвам, рассказывали о жизни угодников Божиих. Некоторое время с семьёй: мужем и дочерью Заботиной Еленой Павловной жила в городах: Алма-Ате, Усть-Каменогорске, Целинограде, Воронеже, Пензе, Москве, Петербурге (Россия), Холоне (Израиль).
Супруг Заботин П. С. – профессор, защищал докторскую диссертацию у Юрия Жданова члена-корреспондента Академии наук. Заботин П. С. открыл новую философскую категорию «Заблуждение в науке». На книгу Заботина П. С. на указанную тему, даны отзывы академиков Дубинина и Кедрова. Семья дружила с сыном писателя и редактора Шолохова – профессором Эвальдом Ильенковым – учёным с мировым именем, энциклопедически образованным человеком. В его московской квартире собиралась элита российской интеллигенции. Когда Заботин П. С. гостил у Эвальда Ильенкова, вечерами все наслаждались чтением партитур композиторов Вагнера, Брамса, Мендельсона, других. И хотя он уже почил в Бозе, по сей день, в стране проходят «Ильенковские чтения» учёных.
С Божьей помощью Розена Л. В. получила разностороннее образование. Училась в Алма-Ате в институте искусств - при консерватории и на экономическом факультете в Университете. Ещё в студенчестве имела свой салон, где встречались художники, композиторы, учёные, поэты, слушали классическую музыку (имела восемь тысяч феноменальных пластинок классической музыки), смотрели редчайшие репродукции художников. Всю сознательную жизнь занималась самообразованием, изучая многие виды искусств. А также продолжала учёбу по специальности в Москве, в аспирантуре, в институте Экономики Академии наук СССР, у академика Тихонова В. А. Имеет одиннадцать публикаций по экономике.
Преподавала в ВУЗах, колледже, на курсах, работала старшим экономистом в министерстве, статуправлении, аудитором, главным бухгалтером в коммерческих структурах.
Более сорока лет подвизалась на литературном поприще. По милости Божией издавала стихи и рассказы в светских, духовных газетах и журналах. Напечатала двенадцать сборников духовной, светской поэзии и прозы. На книгу «Се стою у двери и стучу» обрела гриф «Одобрено Издательским Советом Русской Православной Церкви». На книгу «Вразумление Господне» получила гриф «По благословению Патриарха Московского и всея Руси Алексия II». Книга отнесена к лучшим произведениям современной православной литературы. Рецензент – эксперт, игумен Сергей Данков, сотрудник экспертного комитета Русской Православной Церкви дал рецензию на книгу Розеной Л. В. «Вразумление Господне»:
Протокол Духовного экспертного комитета Издательского
Совета № 93 от 11 сентября 2003г. Издательство Московской Патриархии:
«Книга Л. В. Розеной представляет собой литературно-художественное произведение (сборник рассказов). Её можно отнести к лучшим произведениям современной православной литературы…».
На книгу «Мой архиепископ» дано благословение Высокопреосвященного митрополита Липецкого и Елецкого Никона. Книга издана в Задонском мужском монастыре с грифом «Сокровище духовное». На книгу стихов «Покаянный плач на Руси Православной» дали благословение два митрополита: Высокопреосвященные Никон и Мефодий. Митрополит Никон предоставил к этой книге резюме: «Стихи талантливы и видно невооружённым глазом, что милость Божия с тобой». Из письма иеромонаха Стефана, написанного по благословению преосвещеннейшего епископа Никона. Задонск. Август. 1999 год. Духовный отец Розеной Л. В. – Высокопреосвящённый митрополит Липецкий и Елецкий Никон. Книги Розеной Л. В. выложены в интернете на сайте: Проза.ру Лариса Розена 1 (обязательно 1), Ридеро.ру Лариса Розена и других. В 2015 году при поддержке Кремля написала рассказ о Президенте страны и поместила его в книгу «Долгая беседа подходит к концу или новая Шехерезада».
Возлюбленный читатель! Помяни о здравии автора книги Ларису и её дочь Елену с чадами.
Конец и Богу слава! Да хранит нас Бог!
Литературно – художественное издание
Лариса Вениаминовна Розена
Дневник «Кармен»…
Роман
Редактор Заботина Е. П.
Корректоры Дженганина М. С. , Дженганина В. С.
Вёрстка Дженганин Ф. С.
Подписано в печать10. 11. 2018.Тираж 1000. Заказ 54314
Формат А5. Гарнитура тип-Times New Roman
Бумага офсетная. Печать офсетная
Издательство и типография
Екатеринбург, 2022, Ридеро