Глава сорок седьмая. Полуденная беседа (первая)
Перед обедом все трое они уединились в бане, встроенной в подсобное помещение дома, занимаемого семьёй многодетного Ходимуна над широкой рекой под Зудилоговскими горами на юге столицы. Сначала дружно попарились, потом немного отдохнули, глотнули пивка и зашли в парную по второму разу. И там уже начали они перешёптываться, оберегая свои секреты шумом шлёпающих веников.
- Ну, что, дорогие коллеги? Как у вас сегодня утро прошло? Докладывайте. – тихо поинтересовался утренними успехами своей команды Ходимун.
- Да всё, похоже, в порядке. Я побывал в ЦРВ, с Миланозом вопросы уладил, а главное, вызвал к нему в штаб командира группы и двух командиров дивизионов. Оказались толковые офицеры, один даже в конце войны на моем фронте воевал, в штурме Линбера участвовал, а двое – у Конолога. Потребовал доложить состояние вооружения, обстановку и поставленные задачи. У них уже получены установки на перенос срока атаки на двое суток. Выяснил, кто и как отдает им команды. Система подчинения на Главное артиллерийское управление замкнута, а те, как я понимаю, на Министра. Но я, что называется, задавил их психологически своим авторитетом, предъявил свои письменные полномочия и отдал приказ на стрельбу сегодня вечером через час после захода солнца. Строго предупредил, что данное распоряжение является абсолютно секретным, последним и изменению не подлежит. И что мы с Миланозом прибудем за полчаса, отдадим окончательный приказ с координатами целей и вместе же проконтролируем исполнение, то есть будем присутствовать лично и всю ответственность берем на себя. Генерал-адьютанта своего я отправил с ними, приказав отключить всякую внешнюю связь на батареях и наблюдать за обстановкой. Разведывательной роте ЦРВ, приданной ему, при этом приказано все время до вечера контролировать охрану и последующее использование боеприпасов. А также организовать последующий вывод дивизионов из района боевого применения в направлении их постоянной дислокации. Так что мы сейчас должны уже однозначно определиться с задачами, которые поставим системам залпового огня. Я имею в виду количество целей и их точные координаты. У меня всё. Что скажете вы? – Жужелон прошелся веником по ногам и груди и далее сидел уже спокойно, похлопывая им по деревянным доскам полка для произведения некоторого небольшого шума.
- У меня с собой абсолютно точные координаты обоих объектом. Так что нам сейчас следовало бы договориться о системе наблюдения и корректировки. Оба объекта имеют обширную территорию, поэтому проходные наружной зоны охранения находятся на безопасном расстоянии от зоны рассеяния падающих снарядов. Если бы слегка заранее направить туда моих и ваших специалистов, то они могли бы установить связь и вести оттуда корректировку стрельбы без угрозы их собственной жизни. – то ли вопросительно, то ли утвердительно доложил Кабулад.
- А как ведут себя и что планируют оба гиганта мысли. – поинтересовался Ходимун.
- Переругиваются по телефону. Берупен запугивает старого Вождя тем, что в полночь произведет государственный переворот. Обещает ему высокую, почетную и почти королевскую должность при условии, что тот благословит его публично в Премьер-Министры. Вас и всех ваших приспешников они планируют судить открытым судом, подобно тому, как до войны судили старых революционеров. Сейчас у них там перерыв на обед, Берупен пытается понять и спрогнозировать наши планы, а Правителя он надеется уговорить перебраться к себе в Ханусово, мотивируя это предложение большей безопасностью. Если упрощенно и схематично описывать, то это, пожалуй, всё. Единственное, что мне хотелось бы уточнить так это то, как мы избежим мелких ошибок, типа того, что цель наша выйдет погулять, а мы завалим сооружение снарядами в тот момент, когда она окажется на безопасном расстоянии. Правитель разгуливает в это время по балкону, так что здесь случайность, если и возможна, то маловероятна. А вот Председатель, натура нервическая и тонкая, он постоянно в движении. То прогулка, то пробежка, то отскочит к одной из своих многочисленных бабенций перепихнуться. За ним нужен пригляд в четыре глаза. А я при таком множестве задач могу и не успеть, не угнаться. – Кабулаг усмехнулся и замолчал.
- Ишь ты, Беру, живчик какой. Ему же уже полста пять, а он все ещё порхает с цветка на цветок, как мотылёк. Ещё и опыляет неплохо, я слышал. Уже десяток детишек приплода в гареме шумит и бегает. – пробормотал неодобрительно Ходимун, у которого выросло всего пять своих, но все дома.
- Завидуешь? – дружелюбно пошутил Жужелон. – Давай-ка наружу выбираться, а то перепаримся и одуреем.
- Да уж, что мне ещё остается. – и было непонятно, о чем это престарелый Ходимун заговорил, о зависти или о выходе из парилки. - Но вернемся к нашим баранам. Первое, что я…
- Давай, всё-таки, наружу. – Жужелон поднялся с полки и двинулся к двери.
- Ну, хорошо, хорошо. – отмахнулся Ходимун и, покачиваясь, пошел следом.
Колонну замыкал Кабулад.
Расположились за обеденным столом в предбаннике. Маршал, тронув рукой Ходимуна за плечо, описал указательным пальцем круг в воздухе и вопросительно посмотрел ему в глаза. Тот вздохнул, поднялся и вышел из-за стола. Пройдя в соседнее помещение, он вынес оттуда вибрационную глушилку, установил её в центре столешницы и подошел к телефону. Подняв трубку коротко спросил:
- Когда обед? Так давайте его сюда.
После этих слов вернулся к собеседникам и уперев локти в стол, строго спросил: «Ну?!». Поскольку при этом было совершенно неясно к кому именно обратился Ходимун, соратники переглянулись, и первым заговорил Жужелон:
- Мы остановились на вопросе о выборе целей. Я считаю, что, просматривая наше будущее далеко вперед, нам следовало бы уничтожить их обеи. Как ты считаешь, Кабулад?
- А я считаю, что только одну, восточную. Что тебе плохого могут сделать в будущем два ветхих старца, один из которых ещё и калека.
- Понятно, что они будут делать это не своими руками. Но их имена вполне могут быть использованы в борьбе против нас. – упорствовал Маршал.
- Да оставь, Жужик. Кому они нужны? - – Кабулад пожал плечами.
Спор почти сразу стал бессмысленным и неаргументированным, перейдя в патовую фазу, поэтому Ходимун счел нужным вмешаться на общетеоретическом уровне:
- Други! Мы с вами совершенно неожиданно оказались на водоразделе эпох. До сего дня мы жили в условиях жесточайшей диктатуры. И действовали в своих деяниях соответсвенно ей. Не знаю, как вам, но мне она надоела. Устал я от неё. Устал от людской боли, устал от людской крови. Устал от необходимости решений, которые к этой крови ведут. Вы вспомните все по порядку. Довоенные расстрельные времена и необходимость в во всем этом участвовать. Система было какая? Или ты, или тебя! Он ведь только теперь превратился в старую овечку. А тогда это был зверюга волчих кровей. И самое страшное – третьего варианта не было. Не мог никто из нас отсидеться потихоньку в стороне. Все были общей кровью перемазаны. Я доступно излагаю?
- Ну, что ты заладил, Ходя. Ну было, было! Но ведь уже считай прошло? – попытался сбить Ходимуна с невесёлых мыслей Жужелон.
- Это ты оттуда, из Сибирикании своей, так видел здешнюю ситуацию. А я вот, к примеру, совсем иначе её оцениваю. Нам она совсем иной здесь казалась. Ещё б месячишко и нас бы тут тю-тю. Это я ведь бутылку с ядом принес в своем портфеле. И не просто так, в заговор поиграть! Это ведь жизненная необходимость заставила. И, замечу, Берупен точно так же действовал, как старый волчище, заставляя нас быть убийцами-соучастниками. – Ходимун, уперев локти в стол, опустил мясистые щеки на кулаки. - Но мне уже, считай 60 лет стукнет, я уже тишины хочу и покоя. А вместо этого должен я в опасных для жизни интригах путаться и барахтаться. Да не хочу я, устал. Хочу спокойной человеческой жизни для себя и людей.
- А кто тебе мешает, живи спокойно! – отмахнулся Маршал.
- Положение моё мне мешает. Не могу я на пенсию спокойно уйти, сожрут меня живым с потрохами. И вас, как осколки прежнего режима – тоже кто-то сожрёт! Не Суливан, так Берупен, не Берупен, так другие его последователи.
- Но ты ведь прочно сидишь на своём месте в этой компании, Ходя? – Маршал повернулся к Кабуладу, ища поддержки.
- Ты что, маршал, не слышишь, что я говорю? Устал я убивать, поэтому и думаю, как стереть с лица земли эту убийственную систему. – Ходимун стукнул рукой по столу. – а для этого нет другого пути, как грохнуть их обоих одним выстрелом, как уток над болотом.
- А дальше что у нас последует? – недоверчиво вопросил Кабулад.
- А дальше? Дальше будет больше! Дальше у нас будет всеобщее покаяние в смертных грехах наших. Всехнее покаяние. И тех, кто стрелял, и тех, кто стучал, и тех, кто в уголке безропотно отсиживался и всегда «за» тянул ручонку свою дрожащую. А для этого делянку зачистить надо и раскорчевать! Сегодня мы с вами и начинаем этот процесс. Успеем к полуночи, со щитом! Не успеем – на щите, или, ещё хуже, в расстрельной яме в Ханусово. Такой вот расклад мне видится. Я не прав, по-твоему, Кабулад?
- Прав тот, у кого больше прав! Так в воинском уставе значится! А у нас тут отнюдь не покаяние получается! Это называется «концы в воду». Я бы одного, старого волчару, оставил бы для показательной разборки. Он же у нас уже в гробу лежит и через двое суток будет предан огню. А то, что у нас на вилле номер один останется, это музейный экспонат, для истории. Его о ней хоть спросить иногда можно будет. Негромко, нешумно, но поинтересоваться? А так ведь с нового листа со старыми ошибками писать будем. Или ты, Ходя, считаешь, что мы с тобой народ наш великий прямо сразу в ангельский чин произведем? Ох, не верю! А те три миллиона, что по тюрьмам сидят, да те десять миллионов, кто на спецпоселениях, да все их дети, внуки, родичи? Они, думаешь, с радостью и слезами умиления твоё покаяние примут? Или тех многих миллионов, кто на них доносы писал? Ой, не знаю! Непростой это путь у нас выходит. И то, что вы, ребята, сразу рубить концы хотите, не все вокруг понять и принять смогут. Наперёд подумайте хорошенько.
- Нет у нас времени, Кабу! Поэтому со счетом два к одному мы с маршалом победили. Это раз. А два, спасибо тебе за совет, что живчика Берупена нужно удержать в его пыточном помещении, по которому будет нанесен прицельный удар. Если ещё и старый волк там в гостях окажется, это уже совсем хорошо будет. А тебе, Кабулад, придется взять на себя обеспечение присутствия Берупена на месте. Ты за полчаса до начала привезешь ему от меня письмо с просьбой позвонить по прямому проводу ровно в восемь. Так мы его, как козу к колышку и привяжем. Письмо рукописное будет, а ты ему на словах скажешь, что у меня для него есть большой секрет, который я только лично смогу ему передать. Так вот и порешим.
- Но он ведь меня при себе оставить может. И тогда…
- Мы тебе Героя Лавянии (посмертно) выправим, Кабу. И семью не забудем. – искренне расхохотался своей шутке Ходимун. – а на самом деле, скажешь, что у тебя такое же письмо к Булагану, и рви оттуда когти. Отъедешь на бугорок ближе к Надольску и проконтролируешь оттуда результаты. Так я думаю и вижу.
- Понял, не дурак.
- А что ты обижаешься? Мы с Маршалом личности исторические, и нас туда подставлять не следует. А ты уже крутись там, как уж на сковородке, но наше поручение выполняй. Так вот, брат. Но, думаю, что риска тут особого не будет. Ты по обстановке сориентируешься, мне кажется, и уедешь вовремя. Только вот с Маршалом часы сверьте, время обозначьте и вперед. Так Маршал?
- Так-то оно, конечно, так! Но жрать охота! Где твой обед, хозяин?
- Оп-паньки! – Ходимун схватился за телефон и заорал. – Где обед, мать вашу! – и выслушав ответ, доложил. – Уже несут закуски. Наливаем!