СТАТУС*. Ночью на даче.
Учёба закончилась далеко за тридцать. (Не напоминайте о сорока!)
Слишком много времени стала занимать работа. Так сложилось- не из- за подработок или фанатизма.
- Нет такого статуса- «холостяк». Либо семьянин, либо монах.- сказал ему как- то наставник. Для монаха слишком много лишних привязанностей и так называемой нечистоты- об этом и помышлять не приходилось, да и путь это не короткий, через несколько посвящений… Не складывалось.
А тут богатый родственник подарил ему (отдал несколько дешевле себестоимости) машину. И поехал «Иван- дурак» на ней жениться… Это если бы было, как в сказке. А в реальности пошёл ко врачу и признался:
- Я тринадцать лет не касался женщин и сегодня почти не могу с собой совладать. Нет ли какого- нибудь средства, чтобы всё было в порядке, а женщин не хотелось бы? Доктор посмотрел странно и назначил курс инъекций. Не помогло.
Тогда он стал перебирать в памяти и записной книжке знакомые некогда имена, ориентируясь на нравственно- этическую сторону.
Дозвонился. Живёт одна, воспитывает трёхлетнего сына. Что да как… Навестил. Заново познакомились. Встретились у неё на даче в выходной, оставив мальчика- сына ненадолго на попечение тётки. Ротвейлер- сучка ткнула носом в пах незнакомцу, едва не повергнув в ужас,- и закрутилась вокруг, виляя хвостом и не отходя уже ни на шаг.
Вечером, расположившись вдвоём в удобном кресле, занятые и поглощенные друг другом, упустили из виду собаку, которой тоже хотелось «внимания» - это ведь и к ней пришли. Она тоже влезла на кресло, застряла лапой в подлокотнике, взвизгнула от боли и рванула зубами то, что оказалось поблизости- кусок плоти своей хозяйки. Собаки знают такой «приём» - резкий поворот мощной головы с распахнутой пастью. И плоть, эта «вожделенная» плоть, повисла распоротой кровоточащей раной на бедре его избранницы. От вида раны её потянуло в обморок. К счастью, он был более привычен к крови и внутренностям, и оказал доврачебную помощь. Собака не находила себе места в своём раскаянии и мешала собираться в травмпункт. Глубокой ночью, закрыв псину на крыльце, они отправились на машине в ближайший населённый пункт, километров за 20, в поисках врачебной помощи.
В ожидании окончания спасительных процедур, в предрассветной мгле, он сидел в коридоре травмпункта, куда одни за другими втаскивались носилки с рычащими, храпящими, задыхающимися молодыми людьми. Очень скоро он догадался, как проводит свободное время Подмосковная молодёжь. Это было начало нулевых. Это было неожиданно и пугающе.
Они прожили долгую и счастливую жизнь…
Однажды в конце трудовой недели, в пятницу вечером, как всегда собираясь на дачу, собираясь в духе С.Я. Маршака- «картина, корзина, картонка и ма- а…» с пастью размером с ма- а ленькую собачонку, собака… Сходив предварительно в гараж за машиной, поужинав, упаковав всё в багажник... Да! Ещё же кот! Где кот? Всё. Ребёнок в специальном кресле даёт советы по правильному вождению, его избранница поставленным голосом перечисляет все его недостатки и несовершенства. Надо отдать должное, с женитьбой наша учёба не заканчивается, а только начинается. Только теперь мы узнаём, сколь мы несовершенны. Все наши навыки оказываются никуда не годными, наше мировоззрение- наивным или испорченным. И мы лишь поскуливаем, как провинившийся ротвейлер, способный, но не смеющий разорвать всех на части.
Дорога всегда радовала и успокаивала его. Не вообще дорога, а именно эта дорога. Одно из живописных Подмосковных мест. Вот и СНТ. Можно выдохнуть. Неделя недосыпа, суета, "инструктаж" с отчиткой… Там, в мансарде, есть уютное местечко- кушетка с мягким матрасом (когда- то нас приучали к иностранному «матраЦ»). Ничто уже не властно над приближающимся блаженством. Всё снова из машины- в дом: «картина, корзина…», кот сам добежит. «Ничего не слышу, ничего не вижу, ничего никому…» Ступени, ещё… Вот. Тень метнулась в темноте от подушки. Кот. Да бог с ним. Вытягивается. На бочок- и оказывается щекой... в зловонной и ещё тёплой луже, устроенной прямо на подушке ненавидящим котом. «А-а-а!!!» - он метнулся в темноту и почти вцепился в чёрную шерсть незваного «конкурента». Замах с желанием размозжить его броском в стену… В последний момент шерсть выскальзывает из пальцев, и ненавистник молнией «линяет» вниз по лестнице. Дачный отдых начался.
Они прожили долгую и счастливую- несколько лет- жизнь, так и не разобравшись, кто кому что должен и должен ли, кто умный, а кто- нет, кто папа, и где он, а кто- дядя. С кем ходить в цирк, с папой или дядей, как относиться к дедушке, ветерану- штурману Пе-2… И чья это, наконец, жилплощадь. И кто, и что здесь позволит или не позволит. А он только гонял бомжей поздними вечерами по лестницам, бомжей- пьяниц и наркоманов, постоянно взламывавших домофон, отбив однажды подъём стопы о чью- то задницу так, что пришлось несколько дней хромать. Ничего, кроме мягких мест он никому не повредил.
Так и не поняв, «Кто такой настоящий Папа», а лишь съёжившись от величия и недосягаемости этой грандиозной, но полумифической фигуры, жалкий и ничтожный, он однажды удалился, ничего не объясняя, и затерялся где- то в сёлах Подмосковья со своей Московской пропиской.
И только образ мальчика, склонившегося над маленькой детской партой, купленной недавно в ИКЕА, старательно, до судорог, пытающегося справиться с заданием, не обращая внимания на звучащие яркие эпитеты в адрес «дяди», останется в памяти надолго, навсегда как ранка, заноза. Занозища…
Снова ночь. Снова дорога на дачу, другую, свою. Первые заморозки. Первый снег. "Леруа" отнимает драгоценный час у отопительных процедур. Замок на воротах промёрз, несмотря на ВД- 40, влитую предварительно обильно. Товарищества пустуют, их около двадцати разных в радиусе 3- 4 км. С замком справляюсь, отбранившись в адрес заселенных неподалёку кем- то пришлых работяг- гастарбайтеров- ещё одних обладателей ключа от ворот. Проезжаю к дому. Всегда преследует ощущение, что что- то упустил из вида. Сегодня оно притупилось, от недосыпа. Закрываю калитку, переношу вещи из машины, тёплой и уютной, в погребную стынь дома. Начинаю возиться с печью. Возвращаюсь спешно зачем- то к машине, тяну дверь- и получаю страшный удар верхним углом двери под глаз. Удары различаются по ощущению. Этот был хо-ро-о- шим. Захотелось даже «крякнуть», как говорят. В растерянности от символики (приехать на дачу к своим вроде делам и сразу получить в морду), задумавшись, присосав под глазом желтоватый кружок десяти рублей, мечтаю заняться текстом, который набросал, за отсутствием ноутбука, на листках бумаги. Расположившись у печи, понимаю, что текст оставлен в квартире. Чего тогда ехал! Семь вечера. Топить несколько часов. Прикидываю. Оставляю печь «под парами» и еду обратно в город- 30 км. Выложив и переложив что- то из машины и в машину, взяв текст, отправляюсь обратно. Около девяти я на месте.
Это текст такой «драгоценный»? Или… Всё не могу понять- за что по морде- то? Всё будто налаживается, но со сдвигом. Полночь. Поздний ужин. С текстом справился, но в доме ещё далековато до 20, если не уточнять.
Да, мне прописали какие- то лекарства и строго- настрого наказали не пропускать приём. То ли возраст, то ли профилактика. И я не отступал от этого ни разу, где бы ни был. Около двух ночи понимаю, что лекарств с собой тоже нет. Я и так пару ночей почти не спал. А теперь и это. Ищу ближайшие круглосуточные аптеки. Есть только в райцентре- 25 км отсюда. Звоню. Работают. Обречённо сажусь в машину, похвалив себя за то, что не стал, против привычки, запирать ворота на замок, а то опять намучился бы.
Лесная дорога. Снег начал потихоньку выравнивать выбоины в асфальтовой крошке. Ощущаешь себя проклятым грешником. С фингалом и ссадиной под глазом, почти засыпая за рулём, в который уже раз сегодня минуешь знакомые участки дороги. Как в новогодний вечер, дорога пуста. Навигатор подло метит на платную. Не верю! И правильно делаю. «Ночь. Улица. Фонарь. Аптека» - всё сходится. Припарковываюсь почти поперёк улочки в спящем микрорайоне с необычным названием. Звоню. Ожидаю. На удивление, получаю всё необходимое. Принимаю тут же, в машине, которая вдруг завывает тревожной сигнализацией- заводя, случайно задел кнопку на ключе. Двигаюсь не спеша. Машина будто ощущает вялого водителя и не разгоняется. На федеральной трассе, залитой огнями, обгоняющая меня фура как- то настороженно и тихо, будто себе под нос подаёт короткий сигнал. Оглядываю пространство, снаружи и изнутри- не включено внешнее освещение. Благодарно сигналю дальним светом пару раз вдогонку. Как часто ощущаешь на дороге некую компанейскую коллегиальность. Тебе даже могут показать, можно ли сейчас обогнать, или ни в коем случае. А бывает, и совсем наоборот… Сворачиваю с трассы, почти четыре утра. Что за ночь! Какие грехи и откуда всплывают? И ведь лишь в слабой щадящей степени. (Кошмар! Если говорить в рамках привычного быта, не экстремального.)
Печь ещё не остыла и даже теплится внутри что- то. Ещё час или два- чтобы довести температуру до минимально необходимой. «Она- как высота полёта. Есть запас- нет?» - вяло обозначается в затухающем почти сознании. Всё как на борту: Закрыто… Заправлено… Выпущено… «Контрольная карта» прочитана. Всё сделано?
Снег. Ночь. Декабрь. Утренние обязанности переносятся на дневное время. Сон.
...А мальчик уже давно не мальчик, занимается Айкидо и считает себя «технарём». Хотя один дед- лётчик, другой- художник. Но мы все в большинстве своём- крестьяне, процентов на 60- 80. Поэтому и тяготеем ко всякого рода дачам. Хотя от дачи до крестьянской жизни- как от «дяди»- до «папы».
А учиться можно очень долго. Кому- то достаточно арифметики (если он не правдив, то есть- торговец). Кто- то учится до 20-25 лет. А кто- то всю жизнь. Но это очень редкий случай. В современной культуре это даже комментировать не стоит, нет такого статуса.
03.12.19
*/В древней этике- система вАрны и Ашрама, социального и духовного статуса.