«Большому кораблю – большое плавание!». «Как корабль назовешь – так он и поплывет»
А если человека назвали Евлампием? Надо отдать должное его батюшке, Кондратию Еремеевичу. Тоже не простое у него было имя-отчество. Поэтому, видать, решил отыграться на сыне. Даже не подумал, как ему потом жить. Когда вырастет – то уже ничего. А как в школе, техникуме, институте? Как в армии, если заберут служить? Ведь все начнут издеваться. Дети, потому что они изначально жестокие, а учителя и преподаватели – потому что тоже любят подтрунить над смешным именем. Даже вызывать будут чаще. Например, могут сказать: «Говорят, что ученье – свет, а неученье – тьма. Вот сейчас наш Лампион и пойдет к доске высветить свои познания в … (математике, физике, литературе, и чем угодно другом)».
А уж в армии – там сам бог велел. Они же, военные, особенно, старшины, сержанты и прапорщики, да и часто младшие лейтенанты – обожают просто своим чувством юмора других унизить. Тогда они сами как бы возвышаются над толпой простаков: « В наряд пойдет Евлампий наш Курдюков. Будет там свой курдюк в темноте освещать. Сам бог солдатский велел тебе в наряд идти! Выйти из строя! Как стоишь перед начальством?». И так далее.
Так что хлебнул горечи издевательств наш Евлампюшка за свою жизнь. Правда, в армию удалось не попасть. Старался изо всех сил - учился на отлично. После школы сразу в институт. Понимал, что не вылезет в армии из нарядов и чистки унитазов зубной щеткой. Лучше шариковой ручкой в тетради конспектов рисовать голых девиц с лицом преподавательницы английского Норы Павловны, чем упражняться в клининге мест общего пользования своей зубной щеткой. Она больше подходит, все таки, для чистки зубов, чем для того и другого вместе. И отжиматься по сотне раз он не любил на время. Стрелять – любил, но больше в тире. Правда, в школе на военке удалось пару раз выстрелить из мелкашки, и один раз возили в военную часть – дали из автомата пострелять. Из мелкашки понравилось, а из автомата не очень. Он слишком сильно нажал курок, не переведя в режим одиночной стрельбы. И выпустил все положенные пять патронов в молоко, потому что у «калаша» при автоматической стрельбе ствол вверх задирает. Это тебе не сбалансированная винтовка М-16, да еще калибра 5,45 мм! Но из М-16 можно было бы пострелять, если бы жил в США. Или даже в Польше. Которая сейчас под НАТО ходит. Верней, входит в НАТО. И выходит. Входит и выходит, входит и выходит! Замечательно выходит!
Правда, эти мысли Евлампия не посещали. Пострелял – и ладно! Он был пацифистом, и не любил убивать кого-угодно, даже мышей и ящериц на даче. И совсем не понимал охотников, которые ради своего удовольствия лишали других животных и птиц жизни. Вот если бы их, охотников, кто нибудь отстреливал, а потом жарил на гриле? И ел, причмокивая, запивая «Егермейстером»? Все равно продолжали бы охотиться? Но это уже была бы совсем другая история.
А сейчас Евлампий был в раздумьях. Он, наконец, влюбился! В свою сотрудницу. Он работал в конструкторском бюро одного закрытого института оборонного профиля. И недавно к ним на работу поступила молодая выпускница технического вуза. Девушка была совсем неиспорченная, ходила по отделу и хлопала своими громадными ресницами. Как в той песне: «Хлопай ресницами и – взлетай!». Но лететь здесь было некуда. На этом заводе все попадали под вторую форму секретности, и выезд за рубеж был запрещен. Ну, разве только если в Монголию. Но туда никому не хотелось ехать. Даже в Грузию с Украиной тоже было нельзя. Зато была надежда на стабильность в работе, и, самое главное, на стабильность в зарплате. Евлампия это больше устраивало. А повидать мир он планировал ближе к пенсии. Когда он накопит много денег, и будет тратить на то, что захочется. А не на то, что надо. Правда, когда он начал подкатывать к новой сотруднице, он и не предполагал, что это – ловушка! Ловушка для будущей свободы, ловушка для всех его доходов и сбережений. И что, если он всерьез будет развивать с ней отношения, то потом будет работать всю оставшуюся жизнь на квартиру, образование детей, совместный отдых в Сочи. Не говоря уже о шубе для жены. И своего мнения у него не будет. Вернее, оно может быть, и его могут даже принимать к сведению – но учитывать его особенно не будут. Потому что на первое место будут ставиться интересы продолжения рода, то есть – детей. И их матери, как фундамента для их взросления и выхода в большую жизнь.
Но это будет потом. Если будет. Пока, как уже было сказано, наш Евлампий раздумывал. Уж очень она ему нравилась, эта Тоня. Антонина. Имя то какое тоническое. Музыкальное. Она к тому же хорошо пела и музицировала на арфе. Ее родители так захотели. Значит, Евлампию предстояло еще искать такую квартиру, в которой будет лишняя комната для арфы. Очень громоздкий музыкальный инструмент. Разумеется. Лучше бы всего арфа смотрелась в большой гостиной, где будет установлен камин – пусть даже электрический. И мягкая кожаная мебель. И гости будут сидеть кружком вокруг музыкантши, и слушать, слушать по потрескивание поленьев – пусть даже искусственное. И мысли их будут течь плавно, но, самое главное – мысли о хорошем.
Евлампий мечтал о таком времени, когда это может случиться. Хотя Антонина была совсем не в курсе его видения будущего. Она пока совсем не собиралась связывать свою жизнь с кем-либо. Она тоже думала о знакомстве с мужчиной. Но это должен был быть мужчина ее мечты. С красивым именем, брутальной внешностью. Обязательно с коротко подстриженной бородкой. Курчавый, симпатичный, и обладающий искрометным юмором. Причем совсем не пошлым. А с остроумным и легким. Который никого не обижает, но приводит окружающих лишь в хорошее веселое настроение. И, разумеется, он должен любить игру на арфе. В качестве слушателя. И ее пение. Она так хорошо поет. Она бы пела романтические стансы под барочную музыку, а он бы слушал, улыбался и смотрел на нее. Ах, как это романтично! И они ходили взяли бы абонемент в консерваторию, или в зал Чайковского. А на новогодние каникулы он бы устраивал ей экскурсии по старинным кварталам Вены или Флоренции. А весной они бы летали в Германию, слушать органную музыку в старинных готических соборах. И Евлампий никак не вписывался в ее представление о ее будущем сердечном друге.
Но Евлампий был полон надежд и планов, поэтому ему надо было с чего начинать близкое знакомство. Он залез в Интернет и купил два билета в Лютеранский собор св. Петра и Павла. Там по выходным устраивают органные концерты старинной музыки. Хотя Евлампий и не любил Баха и Букстехуде, но ради Антонины он готов был смириться и вытерпеть все представление, умудряясь делать при этом восхищенное выражение лица.
Не мог же он предложить ей билет на Шнура или Артура Пирожкова? Тогда бы сразу получил отказ. Это Евлампий понимал.
И вот, в обеденный перерыв, когда все сотрудники устремились в столовую, а Антонина сидела у своего компьютера, и пила чай с домашним печеньем – она никогда не обедала в институтской столовой, предпочитая домашнюю еду в пакетиках и кулечках – Евлампий подошел к ней.
- Тоня, приятного аппетита! Не хочешь сходить на органную музыку в воскресенье?
- У тебя лишний билетик? Кто-то не может пойти?
- Мой знакомый хотел пойти со своей подругой. Но она порвала с ним. И он ищет ей замену.
- А кто твой знакомый?
- Очень интересный человек. Эрудированный, интеллигентный. Любит классическую и барочную музыку. Интересуется искусством. Хотя он простой инженер. И привлекательный.
- А как его зовут?
- Ромео Аркадьевич!
- Ах, почему же Ромео?
- Так его назвали родители. Они литературоведы, специалисты по поэзии Шекспира.
- Ромео? Какое интересное имя. А у тебя есть его фото?
- Есть. Смотри! – и Евлампий показал фото одного мало известного молодого австралийского актера, которое он нашел на просторах Интернета. Этот актер сыграл в одном фильме, но тот фильм провалился, и не шел в прокате.
- Интересный молодой человек, и впрямь! Хорошо, в это воскресенье я свободна. Давай билетик. Буду ждать его у входа. Сними меня на телефон – покажешь ему, чтобы он не прошел мимо.
- Так, встань напротив окна, чтобы свет чуть сбоку падал. Вот! Здорово, все отлично. Покажу ему твое фото! – изображая на лице радость, сказал Евлампий. – Надеюсь, ты ему понравишься! Просто он мой давний и хороший друг. И я ему рассказал, что у нас в институте очень красивая и образованная девушка работает. Он попросил меня познакомить его с тобой. Вот и случай подвернулся!
В воскресенье Евлампий с утра сходил в парикмахерскую, и попросил сделать ему самую модную стрижку. Он вышел с бритыми висками, и начесанным коком на лбу. Он напоминал себе петуха в боевой раскраске. Правда, ему и предстояла битва за любовь. А ради этого все средства были хороши.
Затем на последние сбережения он купил себе новый костюм и рубашку. С уже подобранным по цвету галстуком. И отличные мягкие ботинки. Он понял, что теперь до конца месяца ему останется средств лишь на буханку черного хлеба и кипяток вместо чая. Но, в случае чего, всегда можно обратиться к родителям. Они не откажут в крайней ситуации, не бросят на произвол судьбы. Особенно мама. Отец – тот предпочитал трудовое воспитание своего чада и считал, что ребенок должен научиться сам выкручиваться из любой передряги. Даже финансовой.
Вечером он стоял с букетом роз около входа в Лютеранский собор и выискивал глазами Антонину. Он увидел, как она подошла со стороны метро, озираясь по сторонам.
- Тоня, Тоня! Я здесь! – замахал ей рукой.
- Евлампий, ты что тут делаешь? А где твой друг замечательный?
- Он не смог прийти! Его заставили работать в воскресенье. У него очень ответственная работа, и всегда могут заставить работать в выходные. Даже по ночам, бывает, работает!
- Инженером? Он, что, занимается разбором авиакатастроф?
- По диплому он инженер. Но сейчас работает в Космоспасе.
- А что это за такая секретная контора?
- Космоспас занимается поиском и спасением космонавтов, которых катапультируют с орбиты.
- Я никогда не слышала, чтобы космонавтов катапультировали прямо с орбиты. Я немного разбираюсь в технике, и знаю, что при падении в атмосферу космонавт просто сгорит!
Если он не в специальном спускаемом аппарате. Даже этот аппарат обгорает, как свечка, при спуске. А человек просто сгорит, как фитилек.
- Ты многого не знаешь. Сейчас есть специальные скафандры, в которых можно катапультироваться прямо из космического корабля. Там есть торможение двигателем, и даже есть специальные крылья. Чтобы можно было спланировать в тот район, куда легче добраться спасателям.
- Ты не врешь? Если так, то действительно, у него очень интересная работа. Жаль, что сегодня он не смог.
- Давай, я сегодня пойду с тобой. Он мне отдал свой билет, чтобы не пропал. И чтобы тебе не было скучно.
(продолжение следует)