Шила в мешке не утаишь, да и бровь на лице не спрячешь. Как поначалу отбрёхивался перед начальством, я и не помню. Но потом то ли подзажило, то ли все попривыкли. В конце концов, дембель с разбитой бровью сам дурак.
Опять-таки драки у нас в роте редкостью не были. Помню, как меня это потрясло, когда только перевёлся из Львова в Батьево. Как раз уходили осенники.
"Вот опять в Карпатах выпал снег,
А приказа всё, как прежде, нет.
Ждут Василий и Андрей, ждёт Рустам и ждёт Сергей
И Соколов пусть думает скорей".
Понятно, что имена и клички ставились по ситуации. В тот год это были в основном ребята с Кавказа. Сами прикиньте сочетание: осень, Закарпатье, а значит, молодое вино, кавказцы, дембель.
Очередной покидающий родную часть закатывал пир. Иногда и не на одну ночь. Он проставлялся, накрывал стол для всех вне зависимости от срока службы. Хотя эта часть была уже совсем неуставной.
Где-то за полгода до моего появления в роте пьяные деды запихали молодого в горящую печку головой. Запихали по-быстрому, просто так, типа пошутили. Травм он не получил, так только, волосы подпалил. Тем не менее в итоге его комиссовали через дурку.
Потом, видимо дома, он что-то рассказал, потому что приезжали из военной прокуратуры, привозили его с матерью, но он, появившись в роте и снова увидев бывших дедов, замолчал, замкнулся и ушёл в несознанку.
В общем, дело закрыли, но те, говорят, стали вести себя потише. Тем не менее осень, дембель — вино лилось рекой, горланились песни, гремели барабаны и танцевались зажигательные танцы.
Не знаю, как называются эти кавказские там-тамы, но у нас в роте тогда таких было два. Говорили, что из дома специально передали. Видимо, для достойных проводов бойца на Родину. Кстати, тот связист, которого я сменил, тоже был, по-моему, с Владикавказа.
Ну, и заканчивалось всё это регулярно пьяными разборками и массовой дракой. Тогда я впервые вплотную познакомился с этой народной забавой и выучил её нехитрые правила: не задавай вопросов и держись тех, кого знаешь. А также понял, почему в роте нет ни одной целой табуретки.
Приятно, что иногда всё-таки удавалось поспать. Зная, что мне заступать на сутки, на моём участии в «торжествах» сильно не настаивали. Но и прерывать ради меня праздник, конечно, никто не собирался. Так и отдыхал в этой какофонии.
Потом я попривык и понял, что не высыпаться для связиста это норма, главное чтобы работал «автопилот». Как-то уже на втором году службы будит меня Сашка. Опять осень, в роте какой-то очередной гудёж, мне на сутки, я только прикорнул.
— Вино будешь?
Сажусь на кровати и, ещё не проснувшись, как выученный урок:
— Буду.
— Ну, тогда сходи из столовой притащи себе кружку.
А я сижу и думаю: а вот что я попрусь в столовую, я сейчас туда позвоню, ребята пойдут и кружку-то мне захватят.
И вот я, сидя в палатке на кровати, в полусне вижу, что будто бы я вагончике на узле связи, что передо мной коммутатор. Движения отточены до автоматизма, срабатывает механическая память. Я жестом фокусника в одну руку беру к уху воображаемую трубку, другой выхватываю из воздуха воображаемый штекер, вставляю его в воображаемое гнездо и, нажимая на воображаемый тумблерочик, посылаю воображаемый вызов… Прямо-таки этюд для театрального училища! Хвала небесам, ангелы мне не ответили.
— Сань, — говорю, — столовая не отвечает, там, похоже, уже нет никого.
Он внимательно смотрит на меня, мои «махинации» руками и сочувственно говорит:
— Сиди, я сам принесу.
И только потом, когда я уже пил из принесённой мне кружки налитое другом вино, до меня постепенно дошло, что же я вытворял.
Офицеры в момент упитий в палатку, как правило, не заходили. Потому что иногда били и офицеров. Били, конечно, не всех, многих уважали и могли прежде выслушать. Но некоторых били, причём даже на трезвую голову. Например, Эдик, мой дед, тот, к которому меня изначально определили вторым на коммутатор, при мне набил морду подполковнику, заму начальника штаба бригады.
Ну, правда, он на тот момент уже был дембелем, а тот полез ему подворотничок срывать, неправильно, мол, подшито, с проволочкой, не по уставу. Ну, Эдька и взбеленился. Хорошо так ему пропечатал.
Так этот крендель, его на губу отправить не сумев, отправил меня за какую-то невинность «на лопату» в батальон связи. Ведь всё подгадал. На губу нас не брали, «на лопате» дембель всё одно дембель, а так он и меня приструнил, и его на неделю одного на коммутаторе оставил.
Интрига-ан! Ой, зря я тогда Эдьке не помог. Надо было тоже разок ногой пнуть. Знал бы тогда хоть, за что «на лопату» отправили. Но я-то тоже к тому моменту уже, считай, был без пяти минут дед. Так что сильно не пострадал.