Он явился в офис одним из первых – минут за десять до начала работы. Аккуратный, приглаженный, начищенный, в добротном тёмно-синем костюме – образец официального лица, так сказать, при исполнении. Новый работник, конечно, очень заинтересовал коллег, особенно его женскую часть, особенно-преособенно одиноких дамочек. Мужчина средних лет, ну, чуть за сорок, неженатый (секретарь Софья оповестила сотрудниц о деталях биографии вновь принятого), рослый, в меру упитанный, правда, со сплошной, блестящей лысиной, но это даже модно сегодня… В общем, наружность вполне привлекательная.
Директор фирмы представила нового сотрудника:
— Семён Ильич Зубилов, прошу принять в коллектив. Рекомендован нашим Управлением. – Марина Львовна подняла наманикюренный пальчик ввысь и слегка закатила глаза.
Зубилов щедро раскланялся на все четыре стороны, обведя присутствующих ледяными, светло-голубыми глазами. Директрису он одарил широкой острозубой улыбкой и приложился к ручке.
Нине Угловой он почему-то сразу не понравился.
— Хорош гусь, – шепнула она толстушке, стоящей рядом, – ишь, красуется, выступает.
— Тебе, Нинка, чего надо? – возмутилась её закадычная подруга Наталья, – прынца персидского? Красавец мужик, с образованием, состоятельный… Хватай, пока тёпленький!
— В том-то и дело, что не тёпленький: холодный, надутый, самовлюблённый, не видишь, что ли? Ты посмотри, как он ноздрями трепещет, как задирает свой короткий носик!.. Узнаем мы его ещё…
— Ох, ох, предсказательница! Всё тебе не так. Ну и сиди в девках – уже до тридцати пяти досиделась. Не-е-е-т, была бы я свободной, не упустила бы!..
Весь день атмосфера офиса была наполнена, витающим в нём, реющим, как лёгкий сквозняк, возбуждением. Женские голоса звенели особенно ярко, словно трели весенних птиц, головки, как венчики цветов к свету, поворачивались, оторвавшись от компьютерных экранов, к столу Семёна Ильича, а он, озабоченно наморщив лоб, щёлкал клавишами и до конца рабочего дня почти не поднимал головы.
— Видала, какой трудоголик! Весь в делах. Нет, Нин, мужик классный.
— Видала. Уставится в один файл и сидит полчаса. Или тупой, или изображает деятеля. А, может, играет, как подросток.
— Ну, кошмар! Ты, как следователь, в своём репертуаре.
Фирма ждала праздника. Корпоративные вечеринки были отрадой для работников, отдушиной в загруженной работой, чрезвычайно напряжённой каждодневности. А этот праздник давал возможность заинтересованным дамам для атак на «новенького». Вооружались серьёзно: Соня Ивкина приобрела новое платье, Скоробогатова – красные лакированные туфли, а сорокалетняя «старуха» Полканова перекрасилась в брюнетку, чем состарила себя ещё лет на пять.
— Нин, ты бы…
— Кончай со своими «ты бы», не собираюсь привлекать внимание этого гуся. Хватит с него тройки наших борзых. Наташа, ты приглядись, этот человек фальшивый, пустой! Почти месяц работает с нами, а результатов не видать, и держится в сторонке, важничает: Соню поучает, Тонечке Скоробогатовой замечания делает, Полкашу вообще не замечает…
— Зато, тебе взгляды, поклончики шлёт, к ручке прикладывается…
— И напрасно. Хотя, думаю, чувствует моё к нему отношение, опасается, ищет подходы…
Вечеринку решили провести без домочадцев и посторонних, в своём кругу. В прошлый раз муж Оли Поляковой приревновал её к Петьке Ершову, устроил скандал, жена Петьки перебрала по этому поводу, всхлипывала и стучала ножом по столу… В общем, ну их, семейные дрязги – всё будет теперь только в своём коллективе.
Нине поручили собирать деньги, Зубилов небрежно бросил на стол купюру на треть большую назначенного взноса, пробурчал «без сдачи». Наталья толкнула в бок Нину, мол, видала какой щедрый?
Петька Ершов на своей «ауди» привёз все продукты по списку, Оля ездила с ним по магазинам, следила за точностью исполнения поручения, и все понимали, что у её мужа не было галлюцинаций или необоснованной ревности, но сплетни в фирме не распространялись.
Как всегда, стол был изобильный, дамочки всё красиво украсили, обставили. Все умеренно выпивали, много танцевали, рассказывали анекдоты, пели… Только Зубилов сидел на вечеринке в углу с надутой физиономией после того, как Нина не стала с ним танцевать, выпивал невпопад рюмку за рюмкой, всё более мрачнея.
— Нин, а чего это ты Семёна отшила?
— Потому что руки распускает, наглец. Это мне надо, Наташа?
Утром, несколько потускневшие, но довольные, дружно собрались на «доедки», обсуждали вчерашнее. И тут Зубилов, снова занявший свою заугольную позицию, пробубнил:
— Надо кончать такие сборища. Я люблю компанию, но у вас тут женщины слишком много на себя берут. Вы, мужики распустили их совсем.
— Это про что же вы, Семён Ильич? – подняла свои брови в ниточку директриса? Что вы имеете против наших женщин?
— Много чего. Вот, например, Полканова злоупотребила алкоголем и потом в коридоре чуть не висла у меня на шее…
— Аха, – вдохнула с воплем Полкаша, – я висла? Да я, я… – она, чуть не плача, затопала ножкой, нервно хлопая ладонью по коленке.
Сотрудники онемели, и Зубилов невозмутимо продолжал:
— А мадам Скоробогатова встала на дороге, в глаза заглядывает и декольте своё вниз оттягивает, как будто на панель вышла…
— Гадость, гадость! – закричала Антонина, покраснела до бордового цвета, – как вы смеете?
— А Нина Ивановна денежки собирает, а сдачу не даёт – в карман кладёт.
— Да вы что?! – побелела Наташа, – вы же сами сказали, что не надо! Я свидетель!
— Мало ли что, а она обязана сдать. Нечего подругу выгораживать! Ей поручили не на рынке торговать. Так что в следующий раз надо нам, мужчинам, всеми делами руководить. Не так, конечно, как ты, Петруша, с дамочкой заодно раскатывать, – потом дамочки, сначала дело.
Директриса, Марина Львовна, во время этого разговора всё ниже опускала голову. Она руководила фирмой пятнадцать лет, тщательно собирала рабочий коллектив, ценила своих сотрудников, знала каждому цену. Тут она подала голос.
— Семён Ильич, может быть, и фирмой руководить не должна женщина? Мужчину надо на моё место? Вас, например.
— Мне это не надо. Я в третью фирму пришёл после своего бизнеса, знаю стиль руководства.
— Отчего же в прежних двух не остались?
— Не понравилось.
— А ваш бизнес, что с ним?
— Это что, допрос? Деловые люди не вникают в тайны чужого бизнеса, это не этично.
— Верно. Я не стану вникать, просто, при всех скажу, вы за месяц не проявили себя, как достойный работник, по условиям договора, вы не прошли испытательный срок, так что мы расстаёмся.
— А-а-а, понятно. Не любите правду. И Управление вам не указ?
— Управление – это не одна ваша тётушка, кстати, не великий начальник. Руководство, надеюсь, разберётся.
— Зря вы так, ещё пожалеете, – зло плеснув ледяным взглядом, прошипел Зубилов, встал и вышел, громко хлопнув дверью, а все сотрудники зааплодировали своей начальнице.
Через день Петя принёс на фирму распечатку из Интернета, там Зубилов, загустив излитую на бывших коллег грязь, выставил её на всеобщее обозрение.
Народ читал, фыркал, плевался, возмущался…
— Что делать будем? – ярился Петька, – чем ответим?
— Надо вывести его на чистую воду! – раздались голоса с разных сторон. – Разъяснить людям, что он клеветник! В суд на него подать!.. Марина Львовна, что вы скажете? Надо же его проучить!
— Что тут скажешь? Вы по судам ходили? Знаете, каково это? Молчите. А я знаю. Да пропади он пропадом, этот грязный мерзавец и дурак… Мерзавца не отмоешь, а дурака учить, что мёртвого лечить. Нина Ивановна, как думаешь?
— Так же, как вы. Умные люди разберутся, поймут, что он за гусь. Не стоит на такого тратиться ни временем, ни нервами. Собака лает, а караван идёт. Будем работать.
На том и порешили. Правда, ещё довольно долго ощущали зловонную нотку в атмосфере и скованно чувствовали себя на следующей корпоративной вечеринке, словно в затенённом углу исподлобья следил за каждым всё тот же Зубилов..
— Ну, Нинок, у тебя глаз алмаз! – поражалась Наталья. – Как ты сразу это зубило раскусила! Сходу! Понимаешь ты людей…
— Наверное, понимаю, если тебя в подружки выбрала.