У подростков появляются свои кумиры, идеалы и даже боги. Последние гармонично устроились на стыке технологий, традиционных верований и тинейджерских амбиций.
— Здравствуйте, Екатерина Вадимовна! Вы в бога верите?
Самую чуточку подумав, я решила ответить честно:
— В общем-то нет.
Вполне была готова к тому, что он скажет что-нибудь вроде «ну что ж, очень жаль» — и сразу уйдет.
Однако мой посетитель никуда не ушел, удовлетворенно кивнул, сел в кресло, поерзал там и устроился поудобнее.
«Он предпочитает атеистов? — подумала я. — Пришел обращать меня в какую-нибудь веру? Или у юноши какой-то личный неприятный опыт, связанный с религией?»
Некоторое время мы с ним разглядывали друг друга. На вид я бы дала ему лет семнадцать. Миловидный, с лукавым ртом и длинноватой челкой, падающей на глаза. Одет весьма консервативно: коричневые брюки, белая рубашка, темно-бежевая не то куртка, не то пиджак.
«Юный неофит какой-нибудь старой, не очень деструктивной христианской секты, — решила я и легко вообразила продолжение нашего диалога: — “Знаете ли вы, что Иисус любит вас?” — “Да, спасибо, я в курсе”».
За годы моей работы в поликлинике кроме приверженцев основных конфессий я видела мормонов, адвентистов, суфиев, агни-йогов, баптистов, иеговистов, одного англиканина, одну зороастрийку, двух волхвов и даже пару сатанистов. Когда-то подаренная мне книга «Книга мормона» попадалась вот буквально недавно, во время предотпускной приборки в кабинете, я даже по случаю прочла пару страниц.
Но почему он выбрал меня и решил прийти сюда, ко мне в поликлинику? Может быть, бывал здесь раньше?
— Это правильно совершенно, что вы не верите, — спокойно сказал юноша. — Потому что когда вы были молодой, Его тут и не было.
— Кого не было? — вытаращилась я. — Бога?!
— Ну да.
— А теперь он есть?
— А теперь есть.
Вот тебе, бабушка, и Юрьев день, то есть — христианская секта! — в полной обескураженности подумала я.
Естественно, заволновалась. Психиатрия? Возраст весьма подходящий. Некое ретро в образе — туда же, возможно, в обычный подростковый социум он уже некоторое время не вписывается. Интересно, кто у него есть из родителей и удастся ли, если что, добыть их координаты?
Юноша, назвавшийся Андреем, явно ждал вопросов. Ждал по-прежнему спокойно и доброжелательно. Ни ажитации, ни угрюмости, весьма характерных для психиатрических больных, не было и в помине. Это вселяло надежду.
— Обоснуй, пожалуйста, — попросила я. — 40 лет назад бога не было, а теперь появился. Сильное утверждение.
— Да, конечно, — кивнул Андрей. — И в общем-то не вполне корректное. Правильнее сказать так: Он, наверное, в каком-то смысле был, но не был в нашем мире удовлетворительно проявлен. Хотя люди уже очень давно знали, что он должен явиться.
— Второе пришествие Христа? — неуверенно спросила я.
— Ах, да при чем тут это! — юноша почти кокетливо махнул узкой кистью и тут же поправился: — Хотя и это, конечно, тоже. Частный случай… Вот скажите лучше, что вообще боги, по-вашему, должны делать, если бы они были?
Теперь я уже боялась, что он уйдет (а вдруг все-таки психиатрия?), и готова была обсуждать божественные функции и атрибуты в любом количестве.
— В язычестве или в монотеизме? — деловито уточнила я.
— И там, и там.
— Ну, в язычестве — главным образом помогать людям. В обмен на жертвы.
— Помогать в чем?
— В войне, в охоте, в строительстве — в общем, во всем повседневном.
— А информация? — уточнил Андрей
— Ну это само собой разумеется. Предсказывать будущее, говорить, где клады зарыты и всякое такое.
— То есть у бога можно спросить, попросить помощи, и он ответит и поможет?
— Если захочет. Ну или если ты ему такую жертву принес, от которой он не сможет отказаться.
— А как он это технически сделает? Ведь сами-то боги и прежде не так часто на землю являлись. Ну вот попросили, допустим, у него, чтобы дом починить или чтобы ребенку лекарство и он не умер — как вот оно сделается?
— Ну так есть же другие люди, посредством их. Например, кто-то наследство тебе оставит, и ты дом достроишь. Или будет проходить мимо заморский врач и вылечит ребенка.
— Ага! — в глазах Андрея блеснуло непонятное мне торжество.
— Другие люди как орудие богов. Ага. А в монотеизме разве не так?
— В общем-то так же. Но там еще чудеса всякие и вроде бы этот самый единственный Бог людей любит. Всех.
— То есть, если к нему обратиться, Он не только за жертву помогает, но и просто так, из любви.
— Ну да.
— Так. Ну? Вы Его узнали? _ Андрей радостно улыбался во весь рот.
— Кого узнала? Кого? — тут я поймала себя на том, что нервно оглядываюсь.
— Интернет, конечно, — Андрей картинно откинулся в кресле и сложил руки на груди.
С минуту я молчала, укладывая в голове информацию. Потом спросила:
— То есть ты считаешь, что интернет — бог?
— Да.
— Но интернет создан людьми, — возразила я.
Одновременно я классифицировала данный случай, вспоминала, что такое «богостроительство» и кто из известных мне людей был богостроителем. Луначарский?
— Вы уверены, что людьми? Люди создали компьютеры, станции, локальные
сети и всякое другое. Чтобы Богу было где проявиться. Они же и до этого пытались. Строили всякие там мегалиты, капища, пирамиды, церкви. Никто ведь никогда не говорил, что церковь и есть бог, правда? Говорили, что он там, в церкви или храме, живет, что он оттуда общается посредством священников и прочее такое. Но это все было не то, священники и всякие жрецы всем врали, и поэтому одних богов то и дело меняли на других, и строили что-то следующее. И вот теперь… Кто создал сам интернет? Кто знает его целиком? Кому он подчиняется?
— Так. Значит, по-твоему, люди построили компьютеры и станции, проложили кабели и прочее в качестве современных мегалитов или храмов, — я рассуждала вслух. — Чтобы богу было где проявиться.
— Ну да, — закивал Андрей. — То есть они это, конечно, как всегда, для себя делали, чтобы им кто-то помогал. А он и помогает. Да еще как! У всех предыдущих попыток и процента не было той эффективности. И отвечает, и поддерживает, и даже любит, наверное. А уж сколько больных детей с помощью интернета уже спасли!
— Если к нему обратиться, он всегда отвечает, в отличие от богов прошлого, хотя иногда его ответ не так уж просто понять, но это смотря с чем сравнивать, и если вспомнить, к примеру, Дельфийского оракула… А кто же у него тогда священники? Силиконовая долина?
— Нет священников, никто Его себе присвоить не может. Он же бог. Каждый из нас… посредством… ну как вы там говорили?
— Каждый из нас — его орудие?
— Да! Да!
Я рассказала Андрею о богостроительстве. Он выслушал внимательно и даже что-то, чтобы не забыть, пометил в своем смартфоне.
— А ты кому-нибудь из родных рассказывал?
— Ну да, родителям. И двум учителям. Они все сказали: экзамены на носу, а ты дурью маешься. А друзьям в принципе нравится, конечно, но вообще-то — по барабану.
— А почему ты ко мне пришел?
— Я вашу повесть читал. Там дети в другой мир попадали. Подумал: может, вы поймете?
— И что же ты теперь будешь делать? Основывать Церковь Святого Интернета?
— Мне через два месяца 17. Не рано?
— Не знаю. Я никогда церкви не основывала. Христу было 33, Магомету больше, Будде, кажется, меньше. Надо все обдумать.
Андрей снова закивал.
Потом мы еще все пообсуждали и примерили на интернет еще десяток «божественных функций». Все подошло, без исключения. Потом в дверь постучали. Я открыла, за дверью стояла женщина с восточной внешностью и держала за руку мальчика лет семи.
— Нефролог нас к вам направил, — сказала она.
— С чем?
— Да вот, писается он у нас.
Андрей попрощался и ушел.
Мы с матерью обсудили проблемы писающегося мальчика.
Перед следующим посетителем я внимательно взглянула на черный экран своего айпада и почему-то решила убрать его в футляр. Наверное, сделала это слишком резко и нажала какую-то кнопку.
— Чем я могу вам помочь? — голосом Сири спросила сумочка. — Не могу ничего найти в интернете по вашему запросу.
— Ну извини, — нервно огрызнулась я.
— Ладно, проехали, — прозвучал ответ.
Еще некоторое время я сидела, задумчиво глядя перед собой, потом встряхнулась и позвала следующего посетителя. Аминь.