- Сорок три! Разве мало?, - мужик с багровым лицом навис над сиденьем и втолковывал приятельнице простую как похлёбка истину.
- Восемнадцать лет отбатрачил на севере, а стаж считают от пятнадцати, - он говорил громко, будто в кузнечном цеху, на весь автобус, во рту сиротливо желтели два пенька под коронки.
- У нас тут по тринадцать, это зарплата, - его пожилая знакомая отвечала глухо, разговор разумеется измерялся в тысячах.
- У меня командир, он в Анапе живет, имеет девяносто восемь, не хочешь? - не унимался "багровый".
- Особняк во дворе, ТЫ строишь? - переменила тему женщина.
- Для детей. И брат с семьёй должен переехать,- отчитался тот перед салоном.
Очевидно военный пенсионер, привык кричать на лютом морозе. Крепкий, по одежде заметно - цемент на себе таскает.
Фрэнк сидел съёжившись, цифры давили, хотелось выскочить. Ребёнком жил на Крайнем Севере, видел как достаются "кровные" даже в городе, что говорить о военных.
Северные накопления родителей съела перестройка, проглотила и не подавилась, а пенсия максимальная гражданская тогда - сто тридцать два, просто рубля.
Прозвище Фрэнк дали друзья за низкий баритон, как у Синатры, - украшение застолья. В обыденной жизни за это не доплачивают, только подливают.
- На следующей выхОдите? - Фрэнк приподнялся потревожив соседку. "Богач" умолк, спрятав пустой рот.
- Странно, - подумал Фрэнк, - почему он при своих-то и на автобусе. Наверняка дети на машинах, на его-то "миллионы". Зачем он им особняк строит?