Плечо

Идея написания этой повести, которая временами похожа на руководство, пришла от моего друга, с которым, к тому времени, мы уже года три с лишним вели разговоры на разные темы и они не истощались. Он не был со мной, когда все это случилось, и это хорошо. Потому, что я бы переживала его переживаниями, а его участие могло лишить меня стойкости и спокойствия духа, которые всем нам необходимы в минуты, дни испытаний. Так хорошо, когда о тебе заботятся, тебе помогают, берут на себя то, что только ты один должен нести. Большой соблазн поддаться этому. Но жизнь устроена так, что в тяжелых ситуациях должно быть испытание ТВОЕГО духа,ТВОЕЙ  воли,ТВОЕЙ жизнеспособности и это приносит плоды.


  Был сентябрь месяц. Я приехала из Италии и Словениии, переполненная впечатлениями. Особенно радовала взор Словения. Когда рядом с Триестом я с друзьями переехала границу, было ощущение мгновенной смены декораций. Только что было душное,пыльное,с запахами еды, стоящими в воздухе, безцветное побережье Италии, и вдруг ты видишь зеленые дали, сочную зелень деревьев, чистые дороги, вдыхаешь прохладный прозрачный воздух. Словения меня очаровала: горы, озера, покой, симпатичные люди... Но в наш "горячий" Израиль всегда возвращаться радостно, наверное, потому, что возвращаешься домой.
 Меня никто не ждал, я была одна... Минуло два года после смерти моего мужа и чуть больше полутора лет после смерти моего 95-летнего тестя. Tо были тяжелые времена. Трагизм их был даже не в том, что человек умирает, это удел каждого из живущих, а в том , какие испытания ему могут выпасть перед неизбежным и преждевременным концом. Я была рядом с человеком, который был стоек в беде, который делал все возможное, пока была надежда и, который ушел из жизни, когда понял, что он бессилен. Несколько лет мы боролись вместе и вот все это кончено. Эти годы были не простыми, и вот начинался новый, неизвестный этап жизни. Несколько лет я не была в отпуске, я не выезжала за границу и Словения стала прелестным подарком, именно тем, что было мне нужно в тот момент, это было возвращение к красоте мира, к жизни.

 С весны того года я начала кататься на велосипеде. Велосипед я любила всегда. Кода-то много лет назад папа снимал седло со своего велосипеда и привязывал мне подушку, это были далекие пятидесятые годы прошлого века. Папа подарил мне многие замечательные вещи, которые я люблю до сих пор: чтение, танцы, лыжи, коньки, велосипед и многое другое. Мы с мужем приехали в Израиль с двумя велосипедами и четырьмя парами горных лыж. Без спорта и движения я не представляла и не представляю  себе жизнь. Все великолепное, совершенное с точки зрения механики, химии, биохимии, тело человека, приспособлено к активному движению. Не давать возможности телу двигаться, заставляя его лежать, сидеть, стоять, больше, чем ему положено, неизбежно ведет к проблемам в его функционировании, и, следовательно, проблемам со здоровьем, как мы это с вами ощущаем. Года два после приезда мы регулярно катались на велосипедах в парках, но после покупки машины эти занятия как-то сошли на нет, появились новые, еще не испытанные возможности. И вот через 14 лет мне захотелось вернуться к велосипеду. К тому было две причины. Во-первых, совершенно неожиданно появились проблемы в колене – жидкость в мениске. Мне, конечно тут же предложили операцию  - ортроскопию. Узнав, что после операции реабилитация с хождением на костылях возьмет месяц-полтора, я отказалась. К тому времени я лет восемь занималась йогой. Собственное тело не переставало удивлять меня, в нем была масса возможностей, просто не реализованных ранее.  Начав заниматься в 50 лет, я постоянно прогрессировала, позвоночник становился гибким, усиливались мышцы рук, ног, живота, во всем теле была легкость и подвижность. Мне удобно было просто так сидеть в полулотосе, присев на корточки, я делала упражнения, требующие прикосновение лбом пола… И вдруг большая доля любимых мной упражнений отпадает – нужно щадить колено. И тут я вспоминаю, что для колен очень полезен велосипед. К тому же, меня раззадоривали занятия спортом нашего соседа. Целую неделю он напряженно трудился: каждый день, без пятнадцати семь утра он отправлялся на работу на какой-то завод, а затем, шел в контору по продаже недвижимости, которой они владели совместно с женой. Вообще, эта пара была мне симпатична. Всегда спокойные, доброжелательные, сразу же предлагающие помощь в тяжелых ситуациях и действительно помогающие. Мне также симпатично, что Эстер, так зовут жену моего соседа, занимается и очень неплохо, деревянной скульптурой, заботится о родителях, детях, внуках. Так вот, мой сосед, Шломо, каждую субботу выходил  в симпатичной яркой велосипедной одежде, надевал каску, выводил своего «мустанга» и  садился на него или крепил его к заднику автомобиля и уезжал. Когда я встречала его за этой процедурой, у меня всегда «ёкало» что-то внутри и я начинала расспрашивать, куда едет, какой маршрут, сколько километров… Выражение лица при этом, я думаю, было мечтательное, так как я все это представляла воочию. Я кивала головой и вздыхала.
И вот, наконец, решилась. Прежде всего нужно купить велосипед. Мой прежний велосипед, который папа подарил мне на восемнадцатилетие, с восьмью скоростями, красивого вишневого цвета, который проехал со мной бессчетное количество километров, остался на предыдущей, снимаемой нами квартире. Я стала искать в интернете и утонула в бесконечном множестве возможностей. Тогда я обратилась к Шломо. Он мне рассказал, как подбирается велосипед по размеру, какие фирмы хорошие и какие не очень, какая стоимость велосипедов разного уровня, их вес и т.д. В конце предложил отправиться в магазин, в котором он покупал свое оборудование, обратиться к хозяину с многообещающим именем Машиах, передать от него привет и довериться этому мессии. Я так и сделала.

Магазин, он же и мастерская, располагались на оживленной, забитой транспортом, шумящей, гремящей, гудящей улице Жаботинского. Машиах оказался вполне земным, бородатым восточным евреем, как и положено. Он предложил мне три велосипеда на выбор и я начала их опробовать. За последние 14 лет я трижды садилась на велосипед. Вообще, этот навык остается на всю жизнь, но ведь условия катания разные. Я брала велосипед в Брюгге и мы с приятельницей ездили в городок Дамн(?), родину Тиля Уленшпигеля. В той же поездке мы проехали в заповеднике-музее Крёллер-Мёллер километров пятнадцать, так как опоздали на автобус и поехали в другую деревню на поезд. Хочу сказать об этом чудном месте под Амстердамом. Это частный музей в большом заповеднике, примерно пятнадцать на пять километров. В музее прекрасная коллекция Ван Гога и его современников, в парке вокруг музея - парковая скульптура, а в заповеднике стада  оленей, косуль, пасторальные пейзажи. Везде стоят стойки с велосипедами. Каждый может брать велосипед, чтобы перемещаться между зданиями музея или в парке. У входов в здания или заповедник можно оставить или взять велосипед. Везде есть, как впрочем, и во многих городах и между городами Европы, велосипедные дорожки, отделенные, а часто удаленные, от проезжей части дороги. Третий раз я брала велосипед в Страсбурге, где очень удобно перемещаться на велосипеде и в городе и далеко за его пределами вдоль каналов.

Условия на улице Жаботинского были несколько иные. Опробовать велосипед можно было, выждав момент, когда будет немного пешеходов. Тогда появлялась возможность прокатиться по узкому, искареженному тротуару. В результате упорных усилий, напряжения, пыхтения, велосипед был выбран. Это был женский, симпатичный, розового цвета, с низкой рамой, велосипед. К нему я взяла корзинку, что помещается перед рулем, передний и задний фонари, каску, устройство для закрепления велосипеда на автомобиле и получила звонок в подарок. Прикрепив свое сокровище с помощью Машиаха к машине я повезла его домой. Велосипед был довольно тяжелым. Он весил 12-15 кг. Вешая его на держатель, нужно было сделать “упражнение со штангой”: точно так же присесть, собраться, поднять велосипед на уровень лица, повесить на держатель и тщательно закрепить, чтобы при поездке он был неподвижен. Снять его было чуть проще. Дальше мне нужно было наловчиться внести его домой на первый, на столбах, этаж. Мужчины сочтут все эти проблемы смехотворными, но я трудилась рядом с велосипедом, как муравей. Определив велосипед на балкон, я почувствовала удовлетворение, но и оценила свои проблемы. Сразу стало ясно, что руки у меня слабоваты. Я решила, что в моей ежедневной зарядке, нужно увеличить нагрузку: от полутора килограммовых гантелей постепенно перейти, скажем, к трех килограммовым и начать ежедневно отжиматься, увеличивая постепенно нагрузку. Первый выезд я решила сделать вечером в пятницу – меньше людей и машин на улицах и автобусы не ходят. Площадку я выбрала рядом с каньоном ха-Ялон, она была большая, пустовала по пятницам и была недалеко от  пешеходно-велосипедного входа в парк ха-Яркон. Прикрепить держатель к машине, потом велосипед к держателю помог мне Шломо, он же напутственно помахал мне рукой. Вначале я ехала с ощущением, что везу хрустальную вазу, каждая кочка, мне казалось, сотрясала велосипед и вселяла в меня беспокойство. Наконец, я добралась до площадки. С трудом сняла велосипед, разобрала и спрятала держатель. Я села на велосипед, выехала на площадку и стала ездить кругами, стараясь почувствовать велосипед и освоить переключение скоростей (их всего 32). Очень хотелось лихо прокатиться, но я останавливала себя, чувствуя, что повороты у меня довольно неуклюжие и мы с велосипедом еще не одно целое. Покружив так минут двадцать, я двинулась к парку. Каждый столбик на пути вызывал напряжение, проехать между двумя близко стоящими я не решалась, пешеходы, беззаботно фланирующие ввергали меня в ужас, я кричала «извините, извините», и  забывая, что у меня есть звонок и боясь переместить к нему руку, велосипедисты неслись навстречу с сумасшедшей скоростью, почти задевая меня... Я себя успокаивала, стараясь наслаждаться редкими минутами затишья на дорожке. Она вилась в эвкалиптовой роще, слева виднелась река, справа лагерь скаутов, поляны. Во мне робко росла радость от движения, от преодоления, просто от тающих на закате лучей солнца… Когда я вернулась к машине, я была усталая от напряжения, потная от усилий и довольная собой – свершилось!

Прогулки стали регулярными. Прошли те времена, когда я просила проходящего мимо молодого человека, поднять велосипед на держатель. Я наловчилась быстро, без лишних усилий, выводить велосипед, крепить его к машине, спокойно маневрировать машиной с прикрепленным к ней велосипедом. Меня перестали смущать столбики и дефилирующие прохожие, собратья - велосипедисты проносились мимо на безопасном расстоянии, я успевала любоваться природой… В своих прогулках я упорно продвигалась на запад, к морю.

За несколько лет до моего присоединения к любителям велосипедного спорта в Большом Тел-Авиве начали прокладывать велосипедные дорожки и самая симпатичная тянется от каньона ха-Ялон до морского побережья в северной части города, рядом со старой электростанцией. Сейчас, говорят, этот путь продолжили и в противоположную сторону до Рош-Айн. Это чудесный велосипедный маршрут. К сожалению, не на всей его протяженности пешеходные дорожки отделены от велосипедных, а там, где они отделены, к сожалению, далеко не всегда пешеходы, а иногда и велосипедисты, следуют метровым знакам на дорожках, указывающим путь пешеходам и велосипедистам. Я думаю, что причина во всеобщей низкой культуре поведения на дорогах вообще и на спортивных маршрутах, в частности. Меня восхищает любовь израильтян разного возраста к спорту, к поддержанию физической формы. В парках масса людей, ходящих, бегающих, по утрам и вечерам, но никто не заботится о ближнем. Бегуны и «ходуны» перемещаются, не придерживаясь никакой системы, лавируя между себе подобными. Иногда это становится просто опасным. Сильному молодому бегуну просто вынуждены уступать дорогу. А что проще: придерживаться правой стороны и обгонять, как это принято на дорогах. При этом никому не нужно будет отскакивать в сторону или протискиваться, рискуя задеть идущих. Так принято во всем мире в местах скопления людей, занимающихся спортом. То же происходит и на рядом идущих велосипедных и пешеходных маршрутах: пешеходы толпами бредут по велосипедным дорожкам, дети скачут и играют там же, собаки на длинных поводках пересекают путь велосипедистам и родители обижаются, когда говоришь им, что просто опасно детям бегать и играть на велосипедных дорожках. Велосипедисты, как правило, более организованы, но часто вынуждены уходить на пешеходную часть, т.к. у них нет возможности проехать по велосипедной. На самой велосипедной дорожке больше царит порядок там, где люди серьезно занимаются спортом. Они придерживаются правой стороны, при обгоне подают сигнал. Попадаются, правда, и на этих дорожках лихачи или вальяжно катающиеся.

Путь к морю изобиловал препятствиями. Дважды нужно было пересекать речку, круто поднимаясь на мост и поворачивая почти под прямым углом. Вначале я спешивалась, но постепенно раз за разом спешивалась все выше и выше и, наконец, научилась этой премудрости и переезжала мост без затруднений. Усилия были вознаграждены. Выход к морю был просто подарком – волны разбивались о стену набережной, взмывали вверх, искрясь на солнце. Набережная выстлана досками, что создает ощущение какой-то обособленности и уюта, вдоль нее магазины и кафэшки, столики, площадки для игр. Рано утром в будний день там спокойно и тихо, но в субботу жизнь кипит – масса гуляющих людей, дети, собаки, каляски, велосипеды. Все это перемещается непредсказуемо. Я поняла, что поездки туда в субботу и вечером не только большое испытание моих спортивных возможностей, но и большая психическая нагрузка – израильтяне на отдыхе не следуют никаким правилам, велосипедные дорожки перестают существовать de facto. Еще я обнаружила в парке, в новой его части кольцевой велосипедный трек, с ним рядом тоже была пешеходная дорожка, их разделял небольшой бордюр, но пешеходов на ней бывало мало, а велосипедная дорожка была оккупирована в основном «профессионалами». У них были тонкошинные гоночные велосипеды, все их цветные, ладно сидящие костюмы, посадка на велосипедах, скорости – все говорило о серьезном отношению к этому занятию.
Некоторые из них предупреждали о своем приближении, крича «вправо» и проносясь мимо, вздымая целые вихри за собой. Постепенно я привыкла к окрикам, они перестали меня пугать, я исправно держалась правой стороны, оглядывалась и показывала, если хотела повернуть. Выработался у меня и свой порядок. Я приезжала в парк около шести утра, накатывала десять километров на этом треке, затем переезжала  на другой берег реки, стелила подстилку и делала свою зарядку, смесь растяжек и йоги, под эвкалиптами. Люблю я израильские  парки и берег моря рано утром. Они кипят, живут активной жизнью, совершенно особенные люди населяют их в это время. Они ходят, бегают, прыгают, отжимаются, приседают. Проходит час- полтора и всё замедляется. Появляются мамы с детишками, сонные молодые и пожилые люди с собаками, спешащие на работу фигуры с рюкзаками и сумками пересекают парк. То же происходит и на море – густой поток шагающих вдоль моря в шесть утра  к  половине восьмого превращается в редкие капли небоящихся солнца и никуда не спешащих одиночек. Пляж и кафе постепенно наполняются  праздной публикой. Летом, когда все израильтяне замедленно перемещаются, изнывая от жары и хамсинов – ветров, несущих зной и мелкую пыль из пустыни, я люблю ранние утра выходных дней, а иногда и перед работой, проводить на пляже. Там не только не ощущаешь жары, но временами становится ощутимо прохладно. Я делаю зарядку на коврике, глядя в небо, где постепенно наливаются розовым светом облака, предвещая появление еще невидимого солнца. Свежий ветер с моря, шум волн… Все отрадно взгляду и слуху. Утром, как бы не хотелось вставать в пять утра, в сумерках, ожидание утренней красоты, свежести сильнее и вскакиваешь и мчишься через весь Тел-Авив к морю. Право же, грешно жить в пятнадцати- двадцати минутах езды от моря и бывать там редко.
Но когда у меня появился велосипед, иногда раннее утро я стала посвящать прогулкам в парке. Я их тоже сочетала с зарядкой, только уже на земле под эвкалиптами.

В тот роковой день, когда случились несчастье, всё предвещало, по меньшей мере, неудачу. Но я, как глухое и упрямое создание, стремилась к своей судьбе. Прошло пять дней после приезда из Словакии. Вхождение в работу и налаживание быта не позволили мне вырваться утром в парк до работы, но я каждый день мечтала о велосипеде. И вот в пятницу все хозяйственные дела были закончены, я немножко усталая, но ни секунды не забывающая о велосипедном вознаграждении, поняла, что вот-вот наступят сумерки. Меня это не остановило, ведь у меня есть два фонаря, впереди и сзади. Я вытащила велосипед и обнаружила, что шины спустили. Заправка, где я обычно их накачивала в противоположной стороне от парка, но я решила ехать все равно. Когда я подъехала к заправке, передо мной оказался папа с четырьмя детьми и все с велосипедами и все нужно накачивать. Я терпеливо ждала. Когда я накачала шины, солнце зашло окончательно, но были еще светлые сумерки. «Ну хотя бы пять кругов,» сказала я себе, - «нужно же, наконец, начать». Проезжая мимо дома, заколебалась, «а не поехать ли домой». Но нет, судьба влекла… Я поставила машину рядом с парком, наконец, оседлала велосипед и , наслаждаясь каждым движением, направилась к треку. Я, к тому же, испытывала новые черные велосипедные шорты, очень профессиональные, облегающие, с прокладкой между ногами, смягчающей удары и создающей комфорт, с розовыми полосами, сочетающимися с цветом велосипеда и впечатляюще дорогие. Я не ездила, а летала, проходя круг за кругом. Велосипедистов почти не было, дорожка была свободной, в теле было ощущение легкости, силы, ловкости. Небольшие подъемы, на которых я раньше переключала скорость, незамеченными оставались позади, я лихо пила воду на ходу, не сбавляя скорости, я наслаждалась каждым движением. Ну вот, последний круг, «молодец, что вышла», -говорю я себе. Дорога петляет между эвкалиптами, но что там впереди? А впереди велосипедисты - полный папа и мальчик. Они не спеша едут, занимая всю ширину дорожки, петляя  из стороны в сторону. «Ах, что за досадная помеха эти чайники и порядка никакого не соблюдают». Я лихо перескакиваю бордюрчик и ухожу на пешеходную дорожку, а затем, не сбавляя скорости, перехожу обратно, оставив папу с мальчиком позади. Я не поняла, что произошло, я только почувствовала, что вместе с велосипедом на полной скорости валюсь на правый бок. Удар с более чем метровой высоты всей моей шестидесятигилограммовой массы пришелся на самую выдающуюся часть – плечо. Голова тоже ударилась об асфальт, но, к счастью, она была в каске. Боль была ослепляющая. Я скорчилась на асфальте, рядом с велосипедом, боясь двинуться и, кажется, дышать. Я услышала голоса и открыла глаза – надо мной стояли люди. Один из них, в велосипедной каске, присел и спросил: «Вы можете двинуться?». «Не знаю» - выдавила я из себя. Он осторожно прикоснулся к предплечью и сказал : «Пошевелите кистью». Я пошевелила. «Отлично. Я вам помогу уйти с дороги». Он отвел свой, потом мой велосипеды в сторону и прислонил их к дереву. Он помог мне встать, придерживая ударенную руку и не давая ей отходить от тела. «У вас есть в рюкзаке что-нибудь, чем можно подвязать руку?». «Да, онорак». Он вытащил из рюкзака блузон, связал рукава, повесил мне на шею и поместил предплечье в петлю. «У вас двигаются пальцы, это очень хорошо. Кому вы можете позвонить, чтобы помогли?». «Некому, у меня никого нет» «А друзья?» «Я не взяла телефон». И действительно, когда я уже снесла велосипед во двор, я поняла, что забыла телефон. Возвращаться не хотелось. «Я же не надолго» - подумала я. Теперь я осталась действительно одна, т.к. ни одного телефона на память не помнила. «Вы приехали на велосипеде?» «Нет, на машине» «Где она?» «Там», неопределенно махнула я целой рукой. «Тогда, - сказал мой спаситель, я возьму в одну руку свой велосипед, в другую ваш, а вы держитесь за свой велосипед здоровой рукой. Он поставил оба велосипеда, я левой рукой взялась за руль своего велосипеда и мы медленно двинулись. «Я знаю за что, знаю за что» - подумала я, мысль еще не сформировалась, но я знала, что знаю за что и знаю, что справедливо. «Вам нужно в больницу, у вас есть деньги?» «Да». Я вспомнила, что у меня с не очень давних пор, всегда лежат 100 шекелей в правах. Я приобрела такую привычку с тех пор, когда мы с уже очень больным мужем возвращались с моря и стали на ха-Ялон, самой загруженной магистрале, – закончился бензин. Эта моя неосмотрительность привела не только к штрафу в 500 шекелей и потраченным  времени и нервам, но и стоила моему мужу просто героических усилий. С тех пор я заполняю бак, когда он еще на четверть заполнен и в правах держу деньги. «Пойдемте, попробуем найти телефон». Мы двинулись через дорогу, к домам. Из дома вышла женщина. Мой опекун объяснил ей все и попросил вызвать такси. Женщина, с любопытством глядя на меня, согласилась. «А теперь давайте я попробую затолкнуть ваш велосипед в машину» - продолжал он. Он вынул крепежное устройство для велосипеда, которое я для экономии времени не складывала и помещала на заднее сидение, сложил его и поместил в багажник, откинул передние сидения вперед и начал втискивать велосипед. Я стояла, безучастно думая, что это врядли удастся и придется прикрепить велосипед снаружи и врядли он там уцелеет. Подошло такси. Я объяснила, что произошло и попросила подождать. «Как хотите, - ответил таксист, - это только вопрос денег» и отвернулся. Велосипед чудесным образом влез в машину. «Пожалуйста,- протянул мне ключ от машины мой спаситель. «Чтобы все закончилось хорошо, будьте здоровы». «Спасибо, как вас зовут?» «Иран». «Спасибо, Иран, чтобы я без вас делала ,- с внутренним содраганием и признательностью сказала я. «Все будет хорошо, держитесь», он сел на велосипед и помахал мне рукой. Я с трудом влезла в такси, придерживая правую руку левой. «Семьдесят шекелей»,- произнес водитель. «Почему,- удивленно сказала я, понимая несуразность цены, включите счетчик». «Нет, такая цена, можете не ехать». С ужасом соображая, что у меня всего 100 шекелей, близится ночь и из больницы мне нужно как-то добираться домой, я выдохнула «Поехали». Было чувство отвращения и презрения к ничтожности и душевной ущербности, этого человека.
Едучи в больницу, я с благодарностью думала об Иране.

Приемный покой Тел-ха Шомер дохнул холодом. Я, в своих шортах и спортивной майке, с рюкзаком в здоровой руке, чувствовала себя не уютно в холодном зале под изучающими взглядами ждущих своей очереди людей. Плечо болело и я все время старалась держать его в положении, чтобы боль была минимальной. И тут я вспомнила – лед! Нужен лед. Я подошла к регистратуре. «Мне могут принести лед?» Женщина посмотрела на меня: «Да, подождите». Я снова села, держа левой рукой правую. Прошло пол часа. «Кто просил лёд?» - мужской голос с русским акцентом. «Я», он протянул мне полиэтиленовый мешок со льдом  и ушел. «Мало, - подумала я, - хватит только на плечо, а на руку нет». Левой рукой я кое-как пристроила мешок на плече. Стало легче, боль немного отступила или ощущение холода притупило её. Через час лед растаял, меня не вызывали. Тут я увидела мужчину, который приносил мне лед. Я обратилась к нему на русском:  «Принесите мне еще лед, пожалуйста». «Да всё равно не поможет»,- произнес он с каким-то даже удовлетворением. «Принесите, все равно принесите», - сказала я с не свойственным мне нажимом. Он пожал плечами. Минут через двадцать он вынес кулек и сунул мне. Я расположила кулек на самой больной части, сожалея, что его мало и я не могу всю руку поместить в лед. Впоследствии кровоизлияние было на всей руке, кроме того места , где я держала лед. Я сидела и думала, почему нельзя в больницах, куда люди обращаются с ортопедическими травмами, иметь разного вида формы, наполненные льдом: для отдельных пальцев, частей и целых рук и ног, шеи… Насколько бы это облегчило страдания людей и последующую реабилитацию. Наконец я услышала свою фамилию. Прошло уже часа три. Начались формальности: что произошло, где произошло, когда. «Нужно обезболивающее? – Нет, - Тогда мы удобней устроим вашу руку и идите в зал ожидания рентгена, вас вызовут. А таблетку возьмите, может понадобиться». В комнату вошел уже знакомый мне русскоговорящий мужчина. Он стал прилаживать мне повязку. «Ниже, это высоко»,- попросила я. «Да, ничего», - ответил он, отрезая концы. «На рентгене всё равно снимут». Я пошла в зал ожидания. Повязка была слишком высокой, рука болела. Минут через двадцать меня вызвали. Не вынимая руку из повязки мне сделали три снимка с разных сторон. «Ждите пока вас вызовут к врачу». Вызвали часа через полтора. Врач просматривал снимки в компьютере. «У вас плечо разбито на четыре части и все они смещены друг относительно друга», - он показал на снимок, - нужно делать операцию. Приходите во вторник, к восьми часам в поликлинику при больнице», - он убрал снимки с экрана. «Как мне спать?». «Сидя».
 
Я вышла из больницы в ночь. «Такси?», - спросил пожилой мужчина в открытое окно машины. «Да», - сказала я, прикидывая, что если денег не хватит, то попрошу его подождать у дома, пока принесу. «Включаем счетчик, чтобы все было, как положено», - приговаривает водитель, заводя мотор. «Что случилось?». Я кратко рассказала. «Да-а», - протянул он сочувственно. «Будем надеяться, что все как-то образуется", он покачал головой. Я замолчала, не хотелось продолжать этот разговор. Усталость и перспектива всего, что предстоит навалились на меня. Где-то в мозгу было какое-то недоверие. Неужели все это со мной? Разбитые кости, операция. У меня был некоторый печальный опыт. Несколько лет назад я поломала руку. История была почти мистическая. Я была в Швеции на конференции, которая проводилась в уединенной гостинице в лесу. Пешком вдоль дороги можно было минут за тридцать дойти до деревни. Случилось так, что я уезжала на день позже, чем основная масса участников. И в этот свободный от работы день, я решила погулять, наконец, в лесу. Погода была пасмурная, было довольно холодно даже в куртке. Лес, мшистый и сырой, обступал со всех сторон. По петляющей дороге я вышла к озеру, тучи нависали над водой. Где-то вдали слышны были голоса  и на большом расстоянии я разглядела мальчишек, прыгающих в воду. Ну и ну – в такой холод! Я пошла дальше. Поросшее зеленью озеро осталось позади, а еще минут через двадцать открылся прекрасный вид на большое озеро, окруженное каменистыми берегами. Я достала фотоаппарат и начала снимать. Сочетание облачного неба, воды, зеленой и какой-то красноватой буйной растительности с сероватыми каменистыми берегами впечатляло. Я направилась к воде, осторожно спускаясь по наклонному каменистому берегу. Казалось, озеро налито в каменной плоской чаше с поднятыми краями. Вода оказалась прозрачной, было неглубоко, на дне колыхались водоросли. Я, как зачарованная, смотрела на эту картину. Вдруг подплыла звезда. Она была красного, приглушенного цвета. Она не уплывала и, казалось, позировала мне. Я, присев на корточки, наблюдала за нею, а потом, начала фотографировать, забыв все на свете. Картина на воде задрожала, стал накрапывать дождь. Я еще посидела, не меняя позы, наблюдая дрожащую картину на воде, вынула из рюкзака зонт, раскрыла его и с сожалением поднялась. Дождь усиливался. «Не ступай, упадешь», - услышала я голос где-то во мне, внутри. Я сделала шаг и упала, поскользнувшись на мокром гладком камне. Я почувствовала боль в левой руке, чуть выше кисти, по-видимому, я интуитивно выставила руку, падая.Боль была такая, что я несколько минут лежала не шевелясь, стараясь понять, до какой степени серьезна травма  и как мне поступать дальше. Я стала думать, что если буду кричать, никто не услышит, слишком далеко эти купальщики. Вспомнила, что предусмотрительно ввела номер телефона гостиницы в свой телефон. Это меня приободрило. Я оглянулась, дождь усиливался, вокруг наклонный, неровный каток. Голос сказал «Не поднимайся, ползи». На сей раз, я послушала и добралась до ровной каменистой поверхности. Осторожно поднялась и ощупью пробираясь, достигла земли. Смеркалось. Шел дождь.

Мы подъехали к дому и шофер нажал кнопку счетчика и протянул мне квитанцию: «Двадцать пять шекелей шестьдесят агорот». Я протянула свои заветные тридцать шекелей. Он начал отсчитывать сдачу. «Не надо, не надо», - сказала я, выбираясь из машины. «Нет, нет, возьмите, это ваше», - ошарашенная и смущенная я взяла сдачу. «Будьте здоровы». «До свидания». Я двинулась к подъезду.
Я вошла в дом с чувством усталости и пустоты. Нужно отдохнуть, нужно ложиться (садиться?) спать. Я кое-как, одной рукой, сняла шорты. Футболку снять было невозможно. У изголовья кровати, под стенкой, стоял ящик для постельного белья. Я собрала все имеющиеся подушки и соорудила себе что-то вроде спинки и в изнеможении забралась на кровать. Подушки были слишком мягкими, чтобы сидеть вертикально, повязка была короткой, но я боялась освободить руку. Ночь прошла в перемежающейся дрёме и бодрствовании. Я всё-таки решилась вынуть руку из повязки, причинявшей мне боль и расположила ее на подложенной подушке так, что она почти не беспокоила меня. Стараясь не двигаться, я задремала.

Субботнее утро предвещало мало приятного, но нужно было действовать. Во- первых нужно все-таки позавтракать. Я вынула из холодильника творог и йогурт, которые, по-счастью, там были, сделала себе чай и начала кушать. Я тут же обнаружила интересную вещь. Я, правша, кушала левой рукой почти свободно, не испытывая почти никаких неудобств. Позже я пойму, что наше тело, устроенное рациональным и совершенным образом, во-первых, само стремится ликвидировать любой физический или биологический изъян в нем и, во-вторых, в нем есть чудесная заменяемость его частей. Не даром же у нас две руки. С обеими, конечно же, удобней, но и с одной можно справиться. Весь период моего восстановления левая рука почти во всем работала, как правая и неловкость в этих действиях появлялась тогда, когда эти действия смогла выполнять правая рука. Итак, я ела свой завтрак так, как будто всегда держала ложку в левой руке. Ни до этого, ни после, ни сейчас я не могу делать это с той же естественностью, без затруднений. Вымыть посуду одной рукой тоже как-то удалось. Что же дальше? Я вспомнила о своем сотруднике, почтенном  профессоре, возраст которого был в районе восьмидесяти, не знаю даже, с какой стороны. Человек энергичный, решительный, плодотворный, он в течение последних пяти-шести лет поменял четыре сустава в ногах. Все началось с того, что как-то ночью он заработался и стал, не зажигая света, спускаться вниз из своего кабинета в спальню по внутренней лестнице котеджа, оступился и упал, поломав шейку бедра. Его забрала скорая помощь, операцию сделал дежурный врач и после этого боли его не оставляли. У него есть друзья- врачи в Хайфе и он обратился к ним за советом. Те порекомендовали ему одного из лучших врачей в нашем районе. Это врач частный, но здоровье требует затрат, т.к. оно, как известно, дороже всего. Итак, операцию сделали заново и начался процесс выздоровления. Этот опыт, как видно, подвиг моего сотрудника поменять еще три сустава, причиняющих ему беспокойства. Я думаю, что всё не так безоблачно, т.к. пациент долго ходил на костылях, потом с палкой, а сейчас самостоятельно. Я знаю также, что он уделял много времени физиотерапии и постоянно ходит в фитнес-центр, будучи человеко м,склонным к полноте. Вот ему я, извинившись, что беспокою в субботу, и позвонила. Он, как человек деловой, перезвонил мне через несколько минут, назвал фамилию др.Мозеса, как лучшего специалиста по плечу в нашем районе и, пожалуй, в Израиле. Он также посоветовал прийти к нему не с пустыми руками, а с максимальным количеством снимков и анализов. Итак, я займусь этим в первый день недели. Потом я позвонила соседу Шломо, рассказала, что случилось и попросила пригнать машину во двор. Он вместе с женой отправились к парку и Шломо пригнал машину и занес мой велосипед: «Если что-то нужно. Говорите, не стесняйтесь. Мы всегда готовы помочь»
В середине дня я почувствовала себя плохо, появилось ощущение жара, я измерила температуру, она оказалась 39. Я позвонила в справочную и узнала, где находится дежурная поликлиника нашей больничной кассы, затем я позвонила своим друзьям Кагановским и рассказала, что случилось, они выразили готовность тут же приехать и отвезти меня в поликлинику. Затем я позвонила вторым друзьям, Пундикам, и они сказали, что приедут прямо в поликлинику.
Стало не так одиноко. Кагановские вскоре приехали и мы пустились в путь. Чуть позже к нам присоединились Пундики. Продолжилась рутина ожидания и, наконец, когда я попала к врачу, у него не появилось никакой идеи, что могло привести к повышению температуры. На всякий случай он порекомендовал сделать прививку от столбняка, так как у меня были ссадины на руке и ноге. Я сделала прививку и лишь потом выяснилось, что прививка действует десять лет, а не пять, как я думала. Лет семь- восемь назад, я, спасая свою собаку, была укушена  псом  безответственного хозяина  и была привита от столбняка. Врач высказал предположение, что температура может быть связана с воспалением в плече, связанным с самим переломом и если температура не упадет, выпить акамоль. С этим я с Пундиками и отправилась домой. К вечеру температура упала. Наташа помогла мне снять наконец велосипедную футболку и надеть просторную майку, с которой я надеялась справиться сама. Юра поставил деревянное изголовье кровати. Эту ночь я спала в чуть более удобной позе, но руку все же вынесла из перевязи и снова поместила на подушку. Я поняла, что если правильно разместить поврежденную часть тела, то она не болит.

 Немного о боли. Я всегда считала боль тем языком, на котором тело говорит с нами. Человеческое тело устроено с точки зрения биологической, биохимической, механической совершенным образом. Если так можно сказать, это сложное предприятие, в котором все его части работают слаженно. Постоянно в нашем теле идет бесчисленное колличество синхронизированных процессов. Это сложнейшая компьютеризированная система. Кроме этого, эта система стремится к самосохранению. Все неполадки в организме она прежде всего стремится ликвидировать сама и если она не справляется с этим, она обращается к нам за помощью и обращение это выражается в боли. Боль – это сигнал, что этой частью тела необходимо срочно заняться, организм не справляется и просит помощи. Именно поэтому, я не использую болеутоляющих средств. Их применение  ассоциируется у меня с ситуацией, когда слыша крик о помощи, закрывают уши. Должна сказать, что на протяжении всей истории с плечом, при сложнейшем множественном переломе, я не ощущала нестерпимой боли, разве что,в первый момент, но она ослаблялась шоком (тоже забота нашего организма о нас) или когда боль причиняли осознанно, развивая руку, но об этом речь будет впереди. Правда, нужно постоянно "слышать" свое тело и не делать то, что причиняет ему боль. На следующий день я позвонила доктору Мозесу. Секретарь дала мне очередь через десять дней. Мои уговоры были тщетными, но она пообещала поговорить с доктором. Вечером секретарь позвонила мне и сказала, что Др.Мозес готов принять меня через день, в конце его приема, работает он до девяти вечера. Утром этого же дня мне позвонила Ася Кин:"Я днем приеду. Помогу тебе чем-нибудь". Я с трудом принимала помощь, мне всегда неудобно утруждать людей. Через полтора года после описываемых событий, психолог мне скажет, мягко и деликатно, что это одна из моих проблем. Нужно открыто и с благодарностью принимать, помощь, подарки, одолжения. Нужно давать людям возможность дарить тебе частицу себя. Душевное равновесие человека, гармония внутри него во многом определяются балансом  между тем, что он дает и тем, что он получает. Я Асе что-то промямлила, я понимала, что ей нужно двумя автобусами ехать через весь Тел-Авив ко мне, а потом в обратную сторону на работу. Но она была непреклонна:"Я прийду в два часа, а от тебя поеду прямо на работу". Ася работает в музее и ей часто выпадают  вечерние смены. Ася приехала ровно в два часа."Что нужно делать?" "Давай, Асенька, сварим суп, кушать в доме нечего". Ася пошла в лавку купила недостающие овощи, всё почистила, порезала и я сварила суп. Мы его испробовали, получилось совсем неплохо. "А теперь, Асенька, важный момент. Мне нужно научиться купаться".
Мы соорудили перевязь из полиэтиленового кулька. "Ты стой рядом, для страховки. Я постараюсь сама, я должна научиться". В это время стояла ужасающая жара и без душа, как минимум раз в день, обойтись было просто невозможно. Купаться самостоятено, с пластиковой перевязью и щеткой на длинной ручке, оказалось вполне возможно. Я даже смогла намазать себя кремом для тела, что делала ежедневно, так как кожа у меня сухая. Я поняла, что самостоятельно не могу "охватить" только левую руку. Должна сказать, что это имело свои последствия. Через два месяца кожа на ней была иссушена до ран и пришлось применять специальные мази, чтобы вернуть ее в нормальное состояние. Асе я была благодарна безмерно. Она сделала мне неоценимую услугу. Дала возможность почувствовать, что я могу сама многое делать. Уходя, Ася сказала:"Завтра к тебе прийдет Женя". Женя – одна из Асиных дочерей, юная, нежная, хрупкая мама трех детей, старшей дочери которой одиннадцать лет, а младшему сыну меньше двух лет. Женя живёт недалеко от меня, мы несколько раз общались, но, конечно, она не мой ближайший друг и опять эта неловкость. "Не волнуйся, она сделает всё, что нужно, всё будет хорошо". У Аси дар делать добрые дела так, что ты не можешь их не принять. Они естественны для нее.
На следующий день в восемь утра я была в поликлиннике больницы Тель-ха-Шомер. Доехала на автобусе. Риск был огромным. Такси мне заказать не удалось. Сорок минут я висела на телефоне, названивая во все точки такси, но всё было безуспешно. Автобус утром переполнен, кроме того в первый день недели солдаты с огромными вещевыми мешками и автоматами возвращаются в свою часть, что рядом с больницей. Руку я довезла благополучно, дошла до поликлиники и села в приемной, ожидая своей очереди. Часа через полтора меня вызвали. Врач был молод, практикант, как я потом поняла. Он объяснил мне, что перелом очень тяжелый, со смещением. Необходима срочная операция. Она будет состоять в сборке всех четырех частей и скреплении их болтами друг с другом. Я спросила, что меня ждет, если я откажусь от операции. "Вы сможете поднять руку вперед только горизонтально, а задницу даже вытереть не сможете". Грубая простота вызывает у меня определенную реакцию. "Можно и левой",- сказала спокойно я. "Сколько времени займет реабилитация, когда я смогу водить машину?". "Через три месяца". "Кто будет оперировать?". Он назвал мне две фамилии. Одну из них называл мой сотрудник, когда я спрашивала о хорошем специалисте по плечу в рамках моей больничной кассы. "Я хочу с ними поговорить". "Подождите в приемной, вас пригласят". Через пол часа меня пригласили. В комнате кроме молодого хирурга были еще два врача, лет 40-50. Они подтвердили всё, что сказал молодой врач и добавили, что если не удастся скрепить все части плеча, то во время операции будет принято решение заменить сустав металлическим протезом и я должна сейчас подписать согласие. "Мне не хочется делать операцию, - сказала я – я доверяю своему телу. Я много лет занимаюсь йогой, я его хорошо чувствую". Врач улыбнулся: "Доверять нужно не телу, а хирургу и все будет хорошо. Операцию нужно делать срочно, иначе первый вариант – сборка и скрепление частей плеча – просто невозможен". Я сидела в нерешительности. "Операцию нужно делать на этой неделе". "Что для этого нужно?". "Ваша подпись о согласии, встреча с анастезиологом, рентген грудной клетки и анализ крови". "Где я должна делать анализы?" "Всё здесь". План во мне созрел. Всё, что можно, сделать сейчас, а там будет видно. Но, если придется делать операцию, то хотя бы не нужно будет сюда ехать лишний раз. Операцию назначили на четверг. Мне дали направление на все анализы и я еще два часа всем этим занималась. Отвёз меня дамой Юра Кагановский, он же предложил отвезти меня на следующий день к доктору Мозесу. Приехала я домой усталая и с мрачными мыслями о протезе. Женя позвонила и сказала, что прийдет в пять вечера. Температура во второй половине дня опять начала подниматься. В пять раздался звонок  в домофон. Я открыла входную дверь и стала открывать дверь квартиры. На лестничной клетке раздавался громкий детский плач. Женя поднималась, держа плачущего Одеда на руках, рядом с ней шел Гилель. Я оторопела. "Мири опаздывает, Одеда оставить не с кем и я взяла Гилеля, чтобы он с ним побыл, пока я вам что-нибудь буду делать. Я вам не сказала, иначе вы бы отказались. Вы не волнуйтесь, всё будет хорошо". Хорошо сказать "не волнуйтесь". Одед плачет навзрыд, температура поднимается, но самое главное, я думаю о том, что у меня масса всяких камней (коллекция моего мужа), фигурок, ваз и всё это на низких столах и тумбах и часть из них увесистые и ребенку всё это будет интересно. В голове проносится последняя встреча с Гилелем. Ася попросила отвезти Женю с детьми в Ганей Тааруха на какой-то детский праздник. Пока мы ехали в машине и стояли в пробках, я поняла, что Гилель – вождь краснокожих. Он делал только то, что ему хотелось – перемещался в машине, громко выражал недовольство всем подряд, открывал и закрывал окна, крутил все доступные ручки. Никакие мягкие увещевания мамы не улучшали ситуации. К тому же он бурчал, что ему всё запрещают, его никто не понимает и не любит. В общем, я с ужасом думала, что же сейчас будет. У меня не было ни сил, ни времени убирать все мои "фитюльки" куда-нибудь вверх. "Оставим их в салоне и пойдемте в кухню", - сказала мне Женя. Не скрою, я с трудом удержалась, чтобы не сказать: "Зачем ты вообще пришла ко мне, Женя? Сказала бы просто, что ты не можешь. У меня просто нет сил для всего этого". К счастью, я промолчала. Но Женя - "Рыба", так же, как и я, и моё смятение она прекрасно понимала и старалась переключить меня на практический лад. "Что будем делать?". "Женечка, в морозилке рыба, ее нужно разрезать в мороженном виде пополам, а часть нужно внутри вычистить и всё вернуть в морозилку". Отваренная рыба  - мой ежедневный ужин. Мясо я не ем больше десяти лет и ежедневными кулинарными изысками себя не услаждаю. Мое представление о еде очень прогматично. Ежедневная еда должна давать организму всё для здоровой жизни, для нормального его функционирования. По моим представлениям, тело не должно мешать человеку жить, не ограничивать его, а для этого о нем нужно заботиться. Питание, в этом смысле, одна из важных вещей: состояние (здоровье) человека во многом определяются тем, что, как и когда он съел и выпил. Это не говорит о том , что нужно питаться как-то экзотически ( диеты , состоящие из какой-то одной пищи или питья, неоправданные голодания и т.д.), наоборот, чем проще, чем ближе к первоисточнику продукта, тем лучше. Но все это мы будем обсуждать не в этой рассказе. Женя принялась за работу, плач в салоне постепенно утихал. Я вышла посмотреть, что там происходит. Гилель стоял посреди салона, прижимая к своим ногам всхипывающего Одеда и что-то тихонько ему говорил. Я не поверила своим глазам. "Сейчас он успокоится, - мягко сказал старший, десятилетний брат, поглаживая младшего, - ему нужно прижаться и чувствовать, что его любят". Я онемела, чувствуя, что слёзы наворачиваются у меня на глаза. Женя быстро справилась с задачей. "Что ещё?" "Женечка, нужно погладить несколько юбок и блузок. Как раз всё перестирала перед падением, остались только шорты". Мы расставили доску прямо в салоне, чтобы быть поближе к детям. Одед с осторожным интересом смотрел вокруг, а Гилель брал одну или другую фигурку или камень и показывал брату. "Я ему давать не буду, он будет смотреть в моих руках", - повернулся он ко мне. Это было какое-то чудо. Мягкий, нежный, чуткий, рассудительный мальчик. Когда они ушли, я через некоторое время позвонила Жене, чтобы поблагодарить её и прерывающимся голосом стала говорить, что Гилель меня очаровал. Жене было приятно. Ася же, в ответ на мои восторги, только посмеивалась: "Он может быть разным, и таким, и другим. И неизвестно, когда каким". Я Асю никода не спрашивала, но что-то мне подсказывало, что Гилель был её слабостью и теперь я понимала, почему.

В эту ночь я решила спать нормально, лёжа.  Неестественный сон сидя был просто тягостным, было ощущение, что я по-настоящему не сплю, не отдыхаю. Придерживая больную руку здоровой, я положила голову на подушку так, чтобы все тело лежало горизонтально. Осторожно освободив руку, я здоровой рукой уложила её вдоль тела, ища ту позицию, при которой я не ощущаю боли.
В таком положении, сохраняя неподвижной правую часть тела, я первый раз по-настоящему крепко и спокойно проспала всю ночь.
Много лет назад я насильственно приучила себя спать на спине. Главным поводом для этого было осознание решающей роли позвоночника в нашем здоровье. Немало усилий должен прикладывать человек, чтобы сохранить гибкий, подвижный позвоночник. Причиной большинства болезненных ощущений человека, в конечностях, в различных органах, являются проблемы позвоночника. Мой собственный афоризм: "Позвоночник – это наша жизнь". Так вот, спать нужно на твёрдой постели, на спине.

Итак, сегодня вечером я иду к доктору Мозесу. Нужно "добыть" рентгеновский снимок тот, что сделали сразу после падения. Я стала названивать в радиологическое отдение и, о,чудо! Дозвонилась, всё объяснила и служащий пообещал приготовить мой диск к трём часам. Обычно, чтобы заказать диск, нужно предварительно заплатить. Юра Пундик согласился съездить за диском и к шести часам диск был у меня.
Доктор Мозес принимает в реабилитационном отделении Олимпийского центра и специализируется по хирургии и посттравматическому восстановлению плечевого сустава. Меня это воодушевило. Я была именно таким пациентом. Мы с Юрой Кагановским прождали до половины одиннадцатого вечера и, наконец, меня пригласили в кабинет. Доктор Мозес мне понравился уже заочно. Я поняла, что он увлекается подводным плаванием, моей давней мечтой, обладает хорошим вкусом, любит природу  и животный мир. Свидетельством тому были прекрасные фотографии подводного мира, снятые самим доктором и эстетично развешанные в приемной. Доктор оказался моложавым мужчиной, примерно моих лет. Позже он мне сказал, что мы ровесники. Он был спокоен, деловит и в меру приветлив. Я рассказала, как произошла травма, что мне сказали в больнице и что мне его рекомендовали, как лучшего ортопеда-хирурга. Доктор Мозес начал изучать снимки, казалось, он забыл обо мне, так он был в них погружен. "Это сложный перелом, - он поднял на меня глаза, - операция предстоит очень серьёзная". "Если я буду её делать, то буду её делать у вас", - сказала я. Он снова углубился в снимки. Время тянулось тягостно. "Я не уверен,- начал он, - не уверен, что мне удастся собрать их вместе. Я бы сказал, - он покачал головой, - шансы очень малы". "Смотрите, - он развернул экран ко мне, - все четыре части расположены совершенно отдельно,  а вот эта совершенно сдвинулась в сторону и вертикально сместилась, она выступает более, чем на сантиметр над плечом. Шансы, можно сказать, ничтожные". "Ужас, - выдавила я, - а можно без операции?" Он повернул экран к себе  и опять в него погрузился. "Уменя были пациенты, которые по разным причинам не могли делать операцию. Вот, смотрите" Я обошла стол и стала за его спиной, во мне нарастало возбуждение,  а, может, я почувствовала, что всё не так безнадежно. Он показал мне рентгеновский снимок. Плечо было поломано на три части и они были смещены заметно друг относительно друга. "А вот, чего она достигла через пол года. Ей нельзя было делать операцию. Сердце" На экране появилась довольно пожилая дама, не толстая, но и не худая, на завзятую спортсменку она похожа не была. Фильм начался. Дама полностью развела руки в стороны, затем подняла вертикально вверх. Я чувствовала, что меня переполняет волнение, восхищение, смешанное с надеждой. "Видите, она почти вертикально поднимает руку. Но это стоило ей больших усилий, постоянных занятий..." "Я этого не боюсь, - дрожащим голосом тихо произнесла я, - я постоянно занимаюсь спортом" "Хорошо, давайте попробуем, - он решительно поднялся из-за стола, - идите сюда". Тут только я заметила, что часть кабинета, собственно, ниша в нем, была сплошь покрыта зеркалами. "Во-первых, посмотрите на себя, - доктор Мозес стал за моей спиной, - вы согнуты и перекошены, правое плечо ниже левого. Распрямитесь" Я выпрямилась и выровняла плечи. Только сейчас  я поняла, что все последние дни я ходила в согнутом и перекошенном состоянии. "Вот так и ходите и сидите. За этим нужно постоянно следить". Давайте, попробуйте сделать несколько пробных упражнений", - он отошел в сторону и посмотрел на меня внимательно. "Выньте руку из повязки, только осторожно. Кстати, что это за ужасная повязка, мы её поменяем. Так, держите руку свободно и наклоняйтесь. Медленно." Я начала медленно наклоняться. Боли не было. Я прикоснулась пальцами к полу. "Отлично. Медленно выпрямляйтесь" Я выпрямилась. Теперь попробуйте застегнуть блузон снизу доверху" Я была в майке на голое тело и на ней был блузон с длинными рукавами. Я начала медленно застегивать пуговицы. Они были маленькие и все движения пальцев я чувствовала в плече. Боли не было, но было ясное ощущение, сделай я резкое или неточное движение и боль будет. Медленно, петля за петлей я продвигалась к горловине. "Отлично, каждый день, трижды, вы должны делать это упражнение. Дальше, вы должны несколько раз в день делать следующее упражнение, - и он показал, - повторите" Я согнула руку в локте, прижала ее к телу, кисть собрала в кулак. Подошла к стене и кулаком уперлась в стену. "Нагрузку дозируйте сами, сообразуясь с вашими болевыми ощущениями, до них не доводите. Длительность нагрузки постепенно увеличте до 30 секунд". Затем я повернулась к стене спиной и надавила (громко сказано!) согнутым локтем на стену. И, наконец, я стала боком к стене и надавила боковой частью предплечья на стену. "Именно так, но соблюдайте меру. Теперь "Маятник". Наклонитесь, опуская медленно руку. Теперь попробуйте её слегка колебать в разных направлениях. Очень хорошо. Делайте все эти упражнения не менее двух раз в день. Вы молоды, не хочется ставить вам протез. К тому же, его нужно менять через десять лет и весь процесс восстановления повторять сначала. К счастью, нерв у вас не задет.  Операция – это риск поражения нерва, в этом случае пальцы потеряют подвижность. Протез можно всегда поставить, в любое время, нет никакой спешки. Нужно было бы спешить, если бы можно было собрать все части и соединить их, но шансов очень мало на успех. Поэтому, давайте посмотрим, как вы будете продвигаться без операции. Сделайте снимок сейчас и через месяц и приходите  ко мне с новым снимком. Я вам сейчас напишу рекомендации для физиотерапевта. Вам нужно начать с ним работать как можно раньше и давайте поменяем повязку." Он вынул из шкафа что-то вроде плотного трикотажного чулка, наполненного ватой, удобно приладил мою руку и отрезал лишнее: "Так вам будет гораздо удобнее. Всего хорошего, успехов". "Скажите мне ещё, пожалуйста, что я могу делать больной рукой?",- "Всё. Всё, что не вызывает болевых ощущений. И работайте ею побольше" "Спасибо", -меня переполняли чувства, надежда трепетала во мне. Усталая, счастливая я приехала домой. Я была благодарна Юре, что он терпеливо ждал и тоже радовался моей надежде. Он  с женой Инной совершенно не спортивные люди и я вполне допускаю, что услышав о моём приключении, они говорили друг друг:"И какая нечистая сила заставила её забраться на велосипед". Но ни тогда, ни после я не чувствовала этого. И я это ценю.

На следующий день я позвонила в больницу и отменила операцию. Теперь главная задача – попасть на прием к ортопеду моей больничной кассы и получить направление на физиотерапию. Теперь я уже понимала, что ортопеды специализируются на разных частях нашего тела: есть занимающиеся кистью, есть занимающиеся плечами и локтями, есть занимающиеся ступнями и лодыжками, есть занимающиеся позвоночником и есть занимающиеся коленями. Конечно, стоило попасть к специалисту по плечу. Прежде всего я позвонила одному из хирургов, который должен был меня оперировать. Секретарь сказала, что на ближайшие месяц- два всё занято. Я объяснила все мои обстоятельства. Она спросила мою фамилию, номер удостоверения личности и обещала перезвонить. Она, действительно, позвонила часа через два и сказала, что мною занимается больница и с врачом я должна встречаться там. Я объяснила, что отказалась от операции и мне нужен лечущий врач. "Я могу дать вам очередь на январь месяц",  "Давайте", - сказала я, понимая, что ничего другого мне не остаётся. Я продолжала искать врача. Один из специалистов работал в тот день вечером и я решила постараться к нему попасть. Все эти телефонные звонки я перемежала физическими упражнениями. Во-первых, я попыталась сделать свои обычные, ежедневные упражнения. Обычно, я их делаю на полу на ковре, подстелив простыню. Я попыталась лечь на пол. Лечь еще удалось, даже сделать часть моих упражнений для ног, спины, одной руки. Я всё делала медленно, аккуратно, так, чтобы не потревожить плечо и руку. Встать с пола было очень сложно. Свободной рукой мне нужно было придерживать больную руку. Отклонение ее в локте от корпуса вызывал боль в плече. Для того, чтобы встать мне явно не хватало еще одной руки, чтобы опереться о пол. К счастью, кресло было рядом и орудуя телом и локтем здоровой руки, придерживающей больную, мне удалось встать. Пока решила делать упражнения в кровати, несмотря на то, что для упражнений лёжа нужна жесткая основа. Но лучше что-то, чем ничего. Специальные упражнения для плеча решила делать каждые три часа. Таким образом, в течение дня я бы успевала делать пять таких серий. Упражнение с давлением на стену я решила несколько изменить. То, как предложил делать его доктор Мозес, показалось мне преждевременным. Это упражнение статическое и я заметила, что в нем есть риск перегрузки. Когда ты давишь на стену в течение 15, 20, 30 секунд с силой чуть ниже болевого уровня, всегда есть риск непроизвольного, неконтролируемого небольшого движения, которое привысит барьер и причинит боль. Я это почувствовала при первых же исполнениях упражнения и интуитивно и сознательно видоизменила его. Я стала делать его в динамическом режиме. Я делала его толчками. Первые три дня по десять толчков в каждой позиции (кулаком, локтем и боковой частью руки). Потом стала прибавлять по пять толчков каждые три дня пока не дошла до 30 и так стала делать ежедневно по пять раз в день. В выполнении упражнений толчками можно так же дозировать нагрузку, но если даже если она превысила болевой барьер, она кратковременна, а, следовательно, менее опасна. В таком виде я делала эти упражнения  в течение месяца, затем вернулась к статическому варианту. Я также ввела упражнения с небольшим эластичным мячиком.  Сжимала его кистью тоже по той же схеме: сначала по десять раз в каждой серии упражнений, потом по 20 и, наконец, по 30 и так и продолжала. Упражнение «Маятник» я тоже стала делать по рекомендации доктора Мозеса. Осторожно вынув руку из повязки, я медленно сгибала тело под девяносто градусов, рука при этом отходила от тела и свободно повисала. Я начинала потихоньку раскачивать ее вправо и влево, затем от себя и к себе. Амплитуда вначале была порядка десяти сантиметров. Каждый день я прибавляла понемногу, прислушиваясь к своим ощущениям. Когда я достигла амплитуды  порядка тридцати сантиметров, я ввела круговые дижения «маятника» по и против часовой стрелки. Расстегивание и застегивание пуговиц тоже было ежедневным упражнением. Я также не забывала обо всем остальном теле. Кроме вынужденных утренних зарядок в постели, я делала мои обычные упражнения с гантелями в 2.5 кг, но теперь только для здоровой руки. И ещё. Я физически и интуитивно, а также, от ума, чувствовала и понимала, что для лучшей реабилитации плеча нужно активизировать всё тело. Обычно, я ходила в соседнем парке 3-4 км вечером. Теперь я стала ходить также и утром. При ходьбе плечо болело. Небольшие отклонения руки от тела причиняли боль, поэтому я ходила, прижимая здоровой рукой больную. Специальный иммобилайзер, что я купила, ситуацию почти не улучшал и был неудобен.

 Однажды, возвращаясь домой из парка, я увидела на улице невысокую, кругленькую, кудрявую женщину с левой рукой подвязанной точно так же, как и у меня правая. Она шла с симпатичной мамой. Не обратить внимания на неё я не могла, её повязка просто взывала ко мне. «Всё в порядке, - обратилась я к ней, улыбаясь,  с исключительно израильским добродушием, часто граничащем с фамильярностью,- вы чувствуете себя хорошо?» «Да, всё в порядке,- и я поняла, что могу перейти на русский. «Мы, кажется, попали с вами в одну и ту же ситуацию». Мы разговорились. Оля оказалась симпатичным человеком и моей соседкой. Я ходила в парк мимо ее дома. Теперь иногда мы стали гулять в парке вместе. Представляю, как это забавно смотрелось. Наши руки на перевязях, ее левая,  моя правая, смотрелись, как зеркальное отражение и очень симметрично.

Во всех жизненных передрягах,  и  при травмах в том числе, важно состояние духа, нельзя отчаиваться и терять голову. Каждое подобное событие – это наше испытание, к тому же из него всегда можно извлечь что-то поучительное, в них лучше начинаешь понимать себя, своих близких, друзей. В общем, это хороший повод для размышлений.
Так как доктор Мозес «благословил» меня на любые действия правой рукой, не вызывающие болевых ощущений, я начала действовать. Левая и правая руки поменялись ролями. Теперь, правой, не вынимая ее из повязки, я поддерживала то, что резала левой, готовя еду, я переносила больной  рукой легкие предметы, я медленно застегивала и расстегивала ею змейки, пуговицы, то есть я старалась ею делать всё, что только возможно. Все эти события попали в основном на сентябрьские- октябрьские праздники. Это было, с одной стороны хорошо, так как брать отпуск по болезни мне совсем не хотелось, с другой стороны возможность попасть к врачу существенно уменьшилась. На все мои звонки я получала отказы или предложения посетить врача через месяца два. Тем временем я позвонила на работу и мне прислали по электронной почте материалы, с которыми мне нужно было ознакомиться для работы в новом проекте, для работы над которым меня пригласили за день до моего падения. Таким образом четыре- пять часов вдень у меня были заняты работой. Клавиатуру компьютера я поместила на уровне колен и периодически работала мышкой правой рукой. Писать я начала левой рукой, но вскоре вернулась к правой, поместив лист в жестком планшете на колени. Работу мне предстояло начать новую и я была полна энтузиазма. Так в работе, упражнениях, чтении, звонках врачам проходили мои дни. С последним было плохо, я везде получала категорический отказ. Выглядело это так, раз поломала плечо, иди в больницу, оперируйся. Я решила ехать прямо на прием и «пробиваться» к врачу. Пундики в это время заболели вирусной инфекцией  и, кашляя и температуря, лежали дома.

Пришлось опять обратиться к Юре Кагановскому. Юра отвёз меня в Рамат-Хэн. В комнате сидели человек восемь.  Очередь. Я обратилась к секретарю, напомнила, что я звонила. Она сказала, что к врачу попасть сегодня невозможно, можно только через месяц. Я начала рассказывать всю свою историю, что у меня серьёзная травма, множественный перелом и несколько дней я не могу попасть к врачу. Очередь сидела тихо, только одна женщина проявляла активность, с кем-то заговаривала, слушала, что я говорю, реагировала. «Раньше месяца я вас записать не могу, это исключено», - повторила секретарь. Я понуро стояла рядом с ее стойкой, соображая, что же делать дальше. Так мне отвечали  все и будут отвечать. «Идите вместо меня, - вдруг сказала общительная женщина, - вам нужнее, я могу подождать. У меня плечо болит, хотела попросить физиотерапию, но можно подождать». Я растерялась, секретарь забеспокоилась. «Идите, идите, - повторила женщина, - не сомневайтесь. Иначе вы вообще не сможете попасть, я вижу». Во мне шла борьба. Люди подняли головы. «Идите, я сама знаю, что такое не мочь попасть к врачу, когда это просто необходимо». Секретарь встала и направилась к кабинету врача. Когда она вышла, женщина продолжала меня уговаривать и расспрашивать, где я живу, как всё случилось… Секретарь вышла: «Хорошо, входите вместо этой госпожи, а вам, - она обратилась к женщине я дам очередь на той неделе». «Так, может быть наоборот?», - спросила я. «Нет, нет. Я живу тут рядом. Идите». Доктор Р. рассматривал мои снимки. «Так вы были у доктора Мозеса? И он сказал, что можно не делать операцию? Гм, я тоже так думаю. Вам нужно направление на рентген. Пожалуйста»  Я вышла с сознанием, что сюда незачем приходить, тем более с такими трудностями, но всё-таки попросила записать меня через месяц, на всякий случай. Мы еще поговорили с Мазаль, так звали мою благодетельницу, она рассказала про свой печальный опыт посещения врачей и мы расстались. К стати, «мазаль» в переводе  на русский, «удача».  В последствии я несколько раз звонила ей. Она жила действительно неподалёку, у неё был дом, она любила возиться в садике. Была, по-видимому, человеком очень нездоровым, но оптимистичным, решительным и даже властным. Я вспоминаю её с большой признательностью.

 Мой ближайший сотрудник Саша Бутенко тоже звонил мне периодически и спрашивал, чем может помочь. С «транспортными» просьбами я не могла к нему обратиться, он только что избавился от старой машины и был в ожидании новой. Я попросила его съездить со мной на рынок Кармель и закупить рыбу – основной мой продукт, кроме фруктов. Поедем на моей машине. Но вскоре Саша позвонил и сказал, что Рафи, докторант в нашей лаборатории готов нас везти на базар. Четырьмя крепкими мужскими руками мы  сделали серьёзные закупки, обеспечив меня рыбой месяца на полтора и овощами и фруктами, по случаю, недели на две. С закупкой овощей и фруктов я, правда справлялась, покупая их в лавке и с посыльным получая у себя на кухне, но, конечно, фрукты с базара – от этого невозможно удержаться. По дороге заехали мы и к моей косметологу и я купила недостающие кремы. Главное во этой истории – не распускаться.

Также, чтобы не распускаться я решила покрасить волосы. Я уже тринадцать лет к тому времени была Надиной клиенткой. Она бывший киевский модельер  женских причесок. Попала я к ней, увидев хорошую стрижку на одной из моих знакомых. Надя прекрасно стригла и, что для меня тоже было важно, была симпатичным и довольно интересным человеком. Она любила спорт, чтение, была отзывчива и это мне нравилось. Мы встречались регулярно раз в три недели. Она или красила меня хной и я обычно тут же уходила домой, так как процесс покраски длительный и я через два часа сама дома смывала хну  или стригла и затем красила волосы. Это был процесс который был неизменным и никогда не нарушался. Опозданий Надя не терпела. Лет за семь до описываемых событий я опоздала на пол часа, Надя меня не приняла. Я считала, что она права и чтобы она не пострадала, то есть не лишилась ожидаемого заработка, я оставила ей деньги за стрижку. Надя позвонила, стала спрашивать, зачем я это сделала. Я объяснила, что считаю, что в данном случае она права.
Время шло и невольно я стала узнавать эту семью ближе. Не всё мне стало нравиться в Наде. У нее был сын и муж. Впервые я увидела мальчика, когда ему было около шести лет. Это был белокурый стеснительный мальчик. Последний раз я видела его  в виде тоже светловолосого, но уже огромного парня в форме боевых частей армии. У Нади были постоянные конфликты с сыном. Было постоянное недовольство им. То ей не нравилась девочка с которой он дружит, то не нравилось то, чем он занимается. А мальчик, нужно сказать, был более, чем благополучным. Он был лучшим учеником в классе, увлекался биологией. Был пожарником  и к моменту окончания школы стал полковником (оказывается такое может быть) пожарной службы. О нем писали в газетах: однажды он лично вынес пожилую женщину из горящего дома. В другой раз, когда он оказался случайным свидетелем  начала пожара рядом с заправочной станцией, в центре Тель-Авива, что рядом с Бриллиантовой биржей, он вызвал команду и сам тут же переодевшись участвовал в тушении пожара, предотвратив взрыв баков с горючим. Насколько я помню, Надя всегда разговаривала с сыном резко и я ни разу не слышала, чтобы он ответил грубо. Один случай меня поразил. Мальчику в то время было лет двенадцать. Я стала видеть в доме рыжего кота-подростка. Он был нежный, деликатный, вел себя стеснительно. Я спросила, что это за кот и Надя рассказала, что Эдик, сын, спас его, когда он погибал на улице, кормил его, а теперь взял в дом. Последнее Надя произнесла с большим раздражением.
Кисмана, так звали кота, я видела еще несколько раз, затем он перестал мне попадаться на глаза. «Где Кисман? – спросила я как-то. «Я их заставила его отсюда убрать. Я котов терпеть не могу, у меня на них аллергия. Пусть кормят его во дворе. Они там с мужем  построили ему какую-то хижину и ходят к нему по три раза в день»,- в голосе опять было раздражение. Прошло месяца два. В один из моих приходов я с удивлением увидела на диване курносую, пушистую, коричнево-серую кошечку. «А это что такое? – воскликнула я от неожиданности. «А это моя Пуся, - Надя осторожно взяла бедное создание, обезличенное человеческой селекцией, и нежно прижала к лицу. Я не могла промолвить ни слова. Напрашивалось одно - «жестокосердие».
Перед отъездом в Словакию я делала у Нади стрижку. Эдик прошел мимо, опираясь на   палку. «Что случилось?» – спросила я у Нади. «Прыгал на велосипеде. Купил себе велосипед за десять тысяч. Правда, сам их заработал. Упал, поломал ногу,- Надя говорила отрывисто, -я с ним не разговариваю». Надя к тому времени имела еще и шестилетнюю дочь и уже лет пять была разведена с мужем.
Я позвонила Наде и рассказала, что со мной случилось. В ответ услышала «Ага»,- сочувствия в голосе не было. Я спросила, не могу ли я после покраски посидеть у нее и не может ли она смыть мне хну, так как одной рукой я не владею, а второй должна держать больную. «Нет, - сказала Надя,- ванну я пачкать не могу, после хны она плохо отмывается». В назначенный день я пошла из Рамат-Гана в Гиватаим пешком, вышла в пять часов. Годами у нас было время в день только покраски – шесть часов вечера. Я шла, придерживая левой рукой правую  и без двадцати шесть вошла в Надин подъезд. Решила предупредить, что я подожду во дворе, так как просто в квартире сидеть не хотелось. Надя открыла дверь. В парикмахерском кресле сидел мальчик, тут же невдалеке сидел мужчина. «Надя, здравствуйте. Я пришла раньше и побуду во дворе, вы меня позовите». « Как это раньше, вы опоздали на сорок минут», - в голосе был металл. «Как это может быть, -я была в полном недоумении, - я всегда прихожу к вам на покраску в шесть. Надя листала свой дневник: «Здесь написано пять» И тут меня осенило: «Сейчас Суккот? Да, я вспоминаю. День попал на праздники и поэтому мы назначили на час раньше. И всё это у меня в компьютере на работе, а я в связи с аварией, - я кивнула на руку, на работе не была. Я очень сожалею, что так вышло». «Это уже не первый раз, уже было когда-то, вы опоздали, - металл в голосе не ослабевал, - я вообще, делаю вам одолжение, что крашу хной» «Надя, я вам всегда говорила, не нужно делать одолжений, скажите, просто, сколько это стоит. Вы, к стати, остались мне должны прошлый раз, так пусть это будет в счет сегодняшнего опоздания.»       « Вы думаете, мои пол часа стоят столько, сколько я с вас беру?» «Надя, еще раз, не нужно делать мне одолжений, скажите, сколько я вам должна» Надя захлопнула дневник: «Приходите через три недели, вы записаны» «Но может быть есть место раньше?» Надя снова открыла дневник: «Приходите после завтра в три часа, до свидания», - Надя отвернулась. Весь этот фантасмагорический разговор я краем глаза видела мальчика, красного, не поднимающего глаз и папу, беспокойно ёрзающего на стуле. Когда я пришла домой, я позвонила Наде и попросила отменить все мои визиты. Больше мы с ней не виделись. Когда обо всём этом услышала Женя, она предложила мне свою помощь снова и сделала всё, может быть, менее профессионально, но спокойно и доброжелательно.
Итак, жизнь со всеми ее заботами продолжалась: работа, покупки, уборка, чтение, ежедневная ходьба утром и вечером по 3-4 км, упражнения, общие и специальные для руки, визиты к врачам, встречи с друзьями.
Получив направление на физиотерапию, я поспешила заказать очередь. Мне повезло. Посмотрев на диагноз, секретарь дала мне очередь на следующей неделе. Через три недели после травмы я начала физиотерапевтическую реабилитацию. Моим физиотерапевтом оказалась нежная и хрупкая девушка, лет 22-х с нежным именем Яэль. Она тщательно рассмотрела все мои снимки, прочла заключение травматологического пункта, письмо - рекомендации доктора Мозеса, расспросила меня о моих ощущениях и моём решении отказаться от операции. «Перелом очень сложный и мы по рекомендации доктора Мозеса начнем разрабатывать руку сразу же. Очень важно, чтобы вы предупреждали меня о приближении боли. Пока все упражнения не должны вызывать боль» «Ложитесь на спину на топчан, вытяните руку вдоль тела и затем медленно поднимайте ее вверх, старайтесь максимально отвести ее назад». Мне удалось поднять руку чуть больше сорока пяти градусов. «Теперь я буду поднимать вашу руку, но вы должны предупредить меня о первых признаках боли». Яэль начала поднимать мою руку, пристально глядя мне в лицо. Мы продвинулись на несколько градусов и тут я почувствовала медленно нарастающую боль. «Болит», - сказала я и Яэль прекратила давление и опустила руку на лежанку: «Отдохните». Потом мы повторили процедуру. Видя над собой напряженное лицо Яэль с тревожными внимательными глазами, я вдруг почувствовала дрожь внутри, потом она переместилась к моему лицу, рту и на глаза  навернулись слезы. «Что случилось, - тревожно произнесла Яэль, - больно?» Я отрицательно покачала головой, боясь произнести слово, боясь, что неудержимые слезы брызнут из моих глаз. «Ничего, всё в порядке, я принесу вам воды» Яэль вышла. Я старалась справиться со своим состоянием. Мы начали снова и снова это юное, участливо-тревожное лицо надо мной и снова слезы у меня на глазах. И снова мы прерываем работу «Я что-то делаю не так?»
«Нет, Яэль, вы все делаете замечательно, это что-то во мне. Меня трогает ваше искреннее участие, забота, стремление мне помочь. А я, видно, сама того не осознавая, нахожусь в состоянии напряжения и срываюсь» При следующей попытке я закрыла глаза. Это было правильное решение. Во-первых, я была полностью сосредоточена на своих ощущениях, что было очень важно и, во-вторых, я избавилась от этого наваждения – тревожных глаз Яэль, лишающих меня стойкости. Потихоньку, миллиметр за миллиметром мы с Яэль продвигались. Разрабатывали руку лежа, стремясь отвести ее выпрямленную назад, затем в сторону только предплечье с прижатой плечевой костью к телу. Все это делалось до наступления боли, очень осторожно. Яэль интересовалась моими посещениями доктора Мозеса, что он сказал, что он рекомендует делать дальше, когда можно приступить к разработке, преодолевая боль. Дни шли, я приходила на физиотерапевтические процедуры два раза в неделю и каждый день дома я делала упражнения, общие и специальные для плеча. Так прошел почти месяц. Яэль, продолжая работать со мной в положении лежа, показала мне упражнения в спортивном зале. Одно из них заключалось в следующем: я садилась на стул под блоком ,через который была перекинута толстая веревка, концы которой кончались пластмассовыми ручками. Я брала их руками и натягивая веревку левой рукой (опуская ее вниз) , поднимала правую руку вверх. Движения должны быть плавными и осторожными, чтобы не причинить боль. Потом я купила толстую бельевую веревку, блок и мой сотрудник на работе прикрепил к стене уголок, поставил блок, перекинул через него веревку и  я несколько раз делала упражнения в течение рабочего дня. Я считаю их полезными вообще, они дают прекрасную растяжку, позволяют сохранить подвижность плечевых суставов и их физически очень приятно делать. Я рекомендую делать их регулярно людям любого возраста и, особенно, пожилым. Затем Яэль показала мне упражнения с мячом. Мяч был большой, сантиметров сорок в диаметре, не очень жесткий. Я помещала его между моей вытянутой рукой и стеной  и нажимала на мяч. Мяч амортизировал и нагрузку можно было дозировать. Я купила два таких мяча, один отнесла на работу, другой оставила дома и в течении дня 4-5 раз делала с ним упражнения , доведя количество нажимов в один прием до тридцати. Когда я очередной раз посетила доктора Мозеса, он был доволен моими успехами и в заключении предложил перейти к упражнениям с преодолением боли и к статическим упражнениям. К этому времени ( прошло месяца полтора после перелома) я, продолжая дома делать упражнения с гантелями, начав примерно со ста грамм дошла до одного килограмма для травмированной руки. За два дня до посещения доктора Мозеса, в пятницу вечером я решила попробовать проехать на машине. Управление у меня ручное, правая рука должна работать активно. Я делала все осторожно, переключения скоростей причиняли мне боль, но не сильную и я медленно объехала квартал. Когда я припарковала машину под домом, я просто ликовала, это была победа, я поняла, что я могу водить машину. Доктор Мозес, услышав о моих «свершениях», предложил мне всё же подождать недели две, не форсировать события. Я принесла рентгеновские снимки. Кости срослись, но внешняя кость осталась смещенной и выступала на сантиметр вверх. Тщательно просмотрев снимки, проверив состояние плеча и посмотрев на мои «достижения», а я к этому моменту могла поднять руку градусов на 150, др. Мозес  дал команду начинать разрабатывать руку с преодолением боли. Он написал подробное  письмо физиотерапевту, присовокупив, что следует также начать упражнения статические с использованием веса собственного тела. Упражнение я начала делать сразу же. Оно заключалось в следующем: я стояла на полу, опираясь на руки и пальцы стоп. Спина должна быть абсолютно ровной, живот не провисать. Это очень мощное йоговское упражнение, оно стимулирует мышцы почти всего тела: рук, ног, плечевых суставов, спины, живота, шеи. Даже  в здоровом состоянии, постояв в этой позе, через пол минуты начинаешь чувствовать, что ты весь дрожишь от напряжения. Я начала делать это упражнение, постепенно увеличивая его продолжительность. Два раза в день я делала все упражнения, которые мне дали врач и физиотерапевт, добавляя к ним новые. С Яэль у нас начался новый этап. Теперь нужно было разрабатывать руку, дозируя боль.  Яэль применяла очень интересную методику. Лежа на спине, я максимально отводила выпрямленную руку назад, затем Яэль медленно продвигала ее в том же направлении, прикладывая силу. Как только  боль становилась сильной, физиотерапевт фиксировала это положение руки и я начинала прикладывать усилия в противоположном направлении. После полуминутных моих усилий, боль ослабевала и Яэль снова начинала с усилием отводить мою руку назад до ощущения мною сильной боли. Процесс повторялся: Яэль фиксировала это положение и я прикладывала усилия в обратном направлении, боль ослабевала и мы продолжали продвигаться дальше. И так, миллиметр за миллиметром каждое моё посещение физиотерапевта. Второй вид разрабатывания руки «преодолевая боль» был следующим: я ложилась на живот и физиотерапевт заводила мне руку за спину. Теоретически, исходя из особенностей моего перелома и того, как срослись отдельные части плеча, я не должна была быть в состоянии заводить руку за спину но мы не оставляли наши попытки. Лежа на животе делать это упражнение правильнее, т.к. у пациента нет возможности согнуться или отклониться, ослабляя боль. Яэль всё это проделывала медленно, тщательно следя за моей реакцией. Я же была полностью сосредоточена на своих ощущениях и доверялась своему критерию в определении степени боли: больно должно быть очень, но переносимо. В данном случае боль необходимое условие развития руки, достижения ее нормального функционирования, с одной стороны, но с другой, главное правило медицины «не навредить». Между этими двумя полюсами нужно маневрировать. Третий тип разработки руки с преодолением боли – это упражнение, которое мы начали делать раньше, но в более щадящем виде: я лежу на спине, рука до локтя плотно прижата к телу  и согнута в локте под девяносто градусов, предплечье физиотерапевт разворачивает наружу. Методика была та же, что и в первом случае: отводим до сильной боли, я толкаю руку обратно, Яэль ее удерживает несколько секунд, затем она ее продолжает отводить. После нескольких таких серий был нужен отдых. Дома я делала эти упражнения в том виде, в котором я могла их проделать сама. Лежа на полу и  держа палку обеими выпрямленными  руками, я стремилась завести руки как можно дальше за голову, стараясь не обращать внимания на боль. Затем, лежа на животе, я с помощью левой руки пыталась завести за спину правую руку. Последнее упражнение входит в комплекс моих ежедневных упражнений до сих пор, т.е. спустя четыре года после травмы. Сейчас рука с легкостью поднимается до середины спины и я давно прошла критерий Яэль («Застегиваете ли Вы сами бюстгалтер?»), но я продолжаю ее тренировать, стараясь достичь мой собственный критерий: я должна сцепить правую и левую руки за спиной, поднимая правую снизу вверх и опуская левую сверху вниз, что вообще для «правши» затруднительно, но что до травмы я делала. Эта замечательная методика позволяет быстрее прогрессировать в разработке руки, т.к. в ней каждый последующий шаг базируется на только что достигнутом достижении, а не заставляет пациента прикладывать усилия каждый раз сначала. Оля тоже начала ходить к тому же физиотерапевту. Мы с нею по-прежнему встречались в парке вечером, а иногда и утром, и ходили свои 4-5 километров. Однажды, примерно месяц спустя после травмы я предложила Оле съездить на море, т.к. она сказала, что может водить машину, когда у нее рука закреплена специальным держателем. До моря добрались благополучно, оно оказалось спокойным и мы вошли в воду. Это был волнующий момент. Потихоньку действуя рукой, каждый раз чуть смелее, я, наконец, поверила – Я могу плыть! У Оли тоже были успехи и мы поплыли, потихоньку, не спеша, боясь поверить в это счастье. Море для меня имело всегда огромное значение. Это радость не только от физических усилий : зарядка, ходьба, плавание, но и огромная эмоциональная поддержка. Видеть зарождение дня на море, меняющие краски неба, отражение облаков на песке, омытом волнами, слышать шум, грохот, ворчание волн – можно ли замечательней начать новый день. А кроме этого, окружение. Все энтузиасты моря, спорта, приветливы и доброжелательны. На пляже завязывается много милых знакомств с людьми, собаками, кошками , воронами.

           Для нас с Олей эта поездка была судьбоносной . Мы можем и даже должны включить плавание в наш  процесс  реабилитации. Был конец октября, погода становилась неустойчивой, то море было бурным, то было холодно и ветрено. В общем, Оля предложила ходить в бассейн регулярно, рядом с домом, чтобы не зависеть нежданных внешних условий. Оля – человек основательный. «Берем абонемент на три месяца» Я в Израиле в бассейн не ходила. Несколько раз друзья приглашали провести несколько часов в кантри , с бассейном, сауной, пикником на лужайке. Это было времяпровождение, не спорт. Я ходила многие годы в бассейн в Харькове, но здесь, когда рядом живое, ни с чем не сравнимое, море, меня в бассейн совсем не тянуло. Можно пять- шесть месяцев в году обойтись без плавания. Тем более , что в израильских бассейнах порядка нет: нет дорожек, длина бассейна 25 метров, все плавают, как им заблагорассудится, дети шумят, прыгают и т.д. Кроме этого, в помещении холодно, душевые и раздевалки оборудованы плохо, людей в них много. Но ради здоровья наших рук мы купили абонементы. При первом нашем посещении я поняла, что это не для меня. Кроме этого, от излишних усилий, т.к. вода пресная, у меня начали болеть колени. По сравнению с бассейном, море –это праздник души и тела. И воздух, и природа, красота вокруг, и плотная вода, в которой не тратишь усилий, чтобы удержаться на поверхности и можешь лежать, сидеть, висеть, чувствуя себя частью природы – всего этого бассейн не дает. В общем, оставила я Олю плавать в одиночестве и ей плавание пошло на пользу. Я думаю, что если человек любит бассейн или относится к нему более прагматично, чем я, плавание, несомненно, один из замечательных способов реабилитации после травмы плеча.
            Но мою замечательную Яэль, совместные усилия с которой, привели мое плечо в нормальное состояние, Оля оставила. Она сказала, что болепричиняющая разработка руки ей не подходит, она с трудом переносит боль. Все это говорит о том, что каждый человек должен искать свои пути в подобных ситуациях, выбирать то, что ему подходит, и физически и эмоционально, т.к. последнее очень важно для преодоления последствий травмы. Нужны уверенность, спокойствие и ощущение, что ты на правильном пути.
            Я терпеливо продолжала делать все упражнения для плеча. Праздники кончились и я начала регулярно ходить на работу. В течение рабочего дня я раза два-три делала все упражнения: поднимала блоком руку, делала «Маятник», три вида давления на стену по схеме доктора Мозеса, надавливание на мяч. Дома утром и вечером я ввела силовые упражнения с лентой по совету Яэль. Я использовала желтую ленту. Ленты разных цветов и соответственно разной жесткости продаются в аптеках. Желтая – это средней жесткости.. При необходимости ее можно складывать вдвое, повышая тем самым жесткость. Я цепляла ленту за ручку двери, стоя лицом к ней  и тянула ленту вниз. Расстоянием до крепления, в данном случае, ручки, также можно менять усилия. Чем дальше от нее, тем усилие больше.
             Затем так же тянем вверх. Повторяем все упражнения, повернувшись спиной к месту крепления ленты. Теперь тянем руку снизу вверх или как в боксе. Затем  я крепила ленту вверху и тянула ее вниз. Затем наступала на ее середину и растягивала за концы в стороны. Позже, когда рука уже поднималась свободно, я, опускала ее сзади, наступала на нее, руку заводила назад, сгибая в локте и тянула ленту вверх. Все упражнения с лентой были очень полезны для восстановления  плечевого сустава. Постепенно, миллиметр  за миллиметром, сначала мы с Яэль, затем я одна, мы добивались нормальной его работы.

      В качестве итога, можно сказать следующее:

1. Организм сам стремится восстановиться и ликвидировать ущерб, ему нанесенный. К нему нужно прислушиваться и ему помогать.
2. Сразу после травмы необходимо закрепить поврежденный орган так, чтобы боль была минимальной.
3. Положить лед на поврежденное место. Чем больше, тем лучше. При этом можно использовать любые замороженные продукты в холодильнике. Считается, что охлаждение нужно делать в течение первых двух суток и как можно быстрее начать после травмы.
4. Нужно принять валерьянку или другое успокаивающее средство, т.к. при травме человек попадает в шоковое состояние и не может оценить правильно степень повреждения.
5. Если вам предлагают операцию, точно узнайте , в чем она заключается, сколько времени продлится реабилитация и нужно ли будет делать ее повторно, что возможно, например, при применении  протезов.
6. Сразу же постарайтесь найти лучшего и узкого специалиста по тому виду травмы, которая с вами приключилась. Доверяйте ему и своему чутью.
7. В первые  дни в быту нужно добиваться, чтобы ничто не причиняло боль. Боль, в данном случае, показатель неправильного положения костей в поврежденном участке тела. Нужно найти позу для сна, чтобы вы совсем не чувствовали боли. Так же в ежедневной активности – боль нужно исключить. Это не значит, что нужно ничего не делать.  Делать, но так, чтобы больное место поменьше напоминало о себе.
8. Продолжение предыдущего пункта. Нужно физически  активизироваться. Нужно всегда помнить, что наше тело – это единый организм. Если мы ему не мешаем ( например, неправильным питанием, излишествами, малой подвижностью, я уже не говорю о наркотиках и алкоголе), оно само стремится исправить любое повреждение в организме. Мы состоим из огромного количества живых активных составляющих: клеток, бактерий, микробов. Большая часть дружественны нам и ведут постоянную и нещадную борьбу за здоровье и целостность их обители – нашего организма. При травме миллиарды миллиардов организмов устремляются к поврежденному месту. Они прикладывают максимум усилий, чтобы восстановить целостность организма. Если они не справляются с этой задачей сами, тело сигнализирует нам болью – криком о помощи. Вот почему я противник болеутоляющих средств. Боль- разговор тела с личностью человека и этот язык нужно понимать.
Активизация тела заключается в ходьбе, упражнениях общих и специальных для поврежденного органа. Активизируя свое тело физически, мы активизируем многие процессы в нем, кровоснабжение в первую очередь. Усиление кровообращения усиливает приток кислорода к поврежденным тканям, а, следовательно, и их восстановление и отвод погибших, необратимо травмированный клеток. Физическая активность поднимает наш тонус, настраивает на оптимистический лад, просветляет наше мышление. Человек становится более изобретательным, более чутким к тому, что происходит в его теле.
9. Нужно по возможности не прерывать свою профессиональную и бытовую деятельность. Нужно стараться все делать самим, при этом заботясь, чтобы эта деятельность не вызывала болевых ощущений.
Найдите в себе силы отклонять попытки близких людей полностью освободить вас от бытовых забот. Это замедлит ваше выздоровление и неоправданно утомит окружающих.
10. Найдите хорошего физиотерапевта. На мой взгляд, это должен быть также и хороший, неравнодушный человек. Хорошим врачом и физиотерапевтом, которым вы доверяете, вы не только обеспечите себе правильное лечении, но также и спокойствие духа. «Есть профессионалы, которые поддерживают меня и к которым я могу в любой момент обратиться» - это очень важно.
11. Те рекомендации и упражнения, которые дает вам физиотерапевт, записывайте, придя домой и делайте их дома, самостоятельно. Физиотерапевт может вас принять два раза в неделю, но этого недостаточно для успешной реабилитации, продолжайте упражнения ежедневно и не забывайте просить новые упражнения.
12. Наберитесь терпения, не лишайте себя любимых занятий, походов в театр, кино, музеи, встреч с друзьями. Выбирайте веселые, оптимистичные фильмы, спектакли, компании, следите за своей внешностью, одеждой и улыбайтесь.