Что ни говорите, а судьба — самая большая на свете проказница. Бывает, что калеке жизнь улыбается, а богатыря косит под корень, милует злодеев и карает добродетельных.
Иному свет не мил, потому что денег нет. Другой несчастливец не знает, куда с деньгами податься. А все судьба.
Ну что, казалось, Федоту Агафонычу не благоденствовать да не радоваться? Ведь все само в руки плыло. А он лежит весь холодный, и сердце его окаменело. Не вынесло оно великих страстей, раздутых из искорки Запечных дел мастером. Слабое оказалось сердце у Федотки-пастуха. Жалко его, ведь, по правде говоря, неплохой он был человек, небесполезный. Жил бы себе в своей избенке да холил крестьянский скот, а он?..
Да что теперь говорить. Его только пожалеть можно да поплакать о нем.
Но не слышно что-то плачей да стонов в большом холодном доме. Не больно печалуется супружница Федота Агафоныча. Услышав мужнин крик, не бросилась к нему опрометью, других забот хватило.
Увидев же его лежащим без памяти, Марфа Тимофеевна особо не испугалась, за доктором посылать не стала. Перетащила на кожаный диван: «Лежи себе, Федот Агафоныч, знать, судьба твоя такая».
Потрогала Марфа Тимофеевна мужу лоб — теплый еще. Но по всему видать — не жилец уже. Значит, самой о себе теперь печься надо. А может, к лучшему? Уж больно Федотка простоват был. Да и совестлив. А это в больших делах — как кол осиновый. Где это видано, чтоб большими делами с совестью ворочать?
Видать, сама судьба смекнула, что не по уму удача, вот и отворотилась от него. А может, это судьба вовсе не Федотке улыбалась, а ей, Марфе Тимофеевне, через Федотку? Разве не по уму ей, не по заслугам счастье?
Вздохнула легонько Марфа Тимофеевна. Подумала, что хорошо бы нового управляющего позвать, но решила погодить. Утро вечера мудренее. В таких делах спешить не пристало, здесь все до тонкостей обмозговать надо.
Нахмурила Марфа Тимофеевна свой высокий лоб, хотела в хозяйском кабинете свет погасить, но передумала, пусть погорит для Федотки последнюю ночь.
Посмотрела она на своего верного мужа еще раз: «Прощай, Федот Агафоныч, мир тебе!» — и вышла.
Вот как просто все в жизни выходит.
Настала ночь. Неспокойная, нехорошая. Во дворе собаки воют. Дети в своих кроватках разметались кричат во сне. Нянька их в углу хрипит, сон тяжелый прогнать не в силах. Навалился как медведь, душит.
Только Марфе Тимофеевне не спится. Лежит на широкой своей постели, глаза нехорошим блеском блестят, щеки пылают. Рукой за грудь держится, сердце смиряет, чтоб не выпрыгнуло.
Неймется Марфе Тимофеевне. Так и подмывает встать и в кабинет к мужу пойти. Мерещится ей шкапик с секретом, там муж деньги держал. Не терпится открыть кованую дверку, посмотреть, потрогать руками, пересчитать.
Не терпится, но страшно. Ключа нет, ключ, поди, у мужа в кармане? А как возьмешь? Ветер за окном воет, аж жуть берет, часовые стрелки к полуночи спешат. Нет, не время к покойнику идти. Утра ждать надо, утро все решит.
Натянула Марфа Тимофеевна одеяло на голову, схоронилась под ним от всех страхов да и заснула.