Личный розыск

            



          Не выношу вида крови, в смысле своей, к чужой нормально отношусь. Живописать надо о хорошем, то есть о себе, но насчёт крови - лучше о других. Сей сюжет легко можно растянуть до масштаба детективного романа, повествуя о всех перипетиях. В общем, не написанный детектив дарую создателям сериала «Мосгаз» - небылиц о советском прошлом. Меня мало интересует отображать подноготную самого события, скажем потому, что все острые ситуации похожи друг на друга, и ещё, я их шибко наелся до тридцати лет на всю жизнь. Ввиду чего, клянусь сердцем матери, больше привлекает вещать о характерах участников, о драме столкновения личностей. Поелику, гениальные методы сыска – стары словно мир и одинаковы из-за логики, а натуры людей будут всегда поражать нас своеобразной новизной.

          Для очевидности, приведу пример показывающий не оригинальность жизненных коллизий. Будучи молодым, часто проводил время в ресторане, потом зарабатывал больше, а сидел дома. Небось смекаете? Денег хватает, только когда холостой. Поэтому ценность данной элегии – лишь в её краткости, согласно дарованию её автора – умственного голодранца. Сколько всего у меня было, а потом – бац – и женился. Что за удовольствие раздевать женщину, когда сам её одел? С другой стороны, когда собаки не лают - значит, мой караван совсем остановился. Значит, если участвовать уже не можешь, хотя бы вещай, но покороче.

        В конце восьмидесятых, из милиции меня уже выперли, разгорелась эта вендетта, о которой я расскажу двумя словами, не считая, тем не менее, в данной увертюре слов. Над ней задумаешься глубже, чем быстрее окончится мой пассаж. Выше, я уже с гордостью сообщил, что некоторое время побыл в шкуре мента и, как водится, со многими свёл знакомство. Однажды для меня прозвучал – азан (призыв к молитве) от одного товарища гражданина инспектора уголовного розыска, которому я был обязан и уважал. Адреналина мне на текущий момент не хватало, а разборки – беги, лови, как ничто другое дают прекрасные ощущения полноты жизни. Правду молвить, дружба подобна пчеле. Сегодня приносит тебе мёд, а завтра можешь потерять своё жало – жизнь, защищая улей.
 
          В нашей провинциальной столице среднеазиатской республики – городе Фрунзе посчастливилось родиться многим знаменитостям определённого пошиба, в том числе и Кыске. Во время советской Империи город был абсолютно русскоязычным. Жили мы у себя дома, строя для себя и киргизов цветущую страну. Сейчас не титульные на положении не званных гостей, однако, это пустое замечание к данной балладе отношения не имеет.   

        Мама назвала персонажа моей короткой саги - Васей. С таким именем путёвых людей я знаю всего троих – Василий Чапаев, Василий Шукшин и Василий Лановой, остальные сплошь уголовники либо маргиналы. Их успехи – это движение с энтузиазмом от одной неудачи к другой в сторону тюрьмы. Человека доказывающего, якобы имя Вася идёт кому-то – по адату нужно убить. Даже коты с кличкой Васька шкодливые, словно обезьяны и трусливые будто зайцы. Чтобы кот был достойным животным его надо звать – Афанасий али Тихон.

        Тем не менее, Вася рос воспитанным, рослым, ловким парнем с широкими плечами, занимался борьбой, акробатикой. Закончил десять классов, много читал, отслужил десантником в Афганистане, был душой компании. Работал в цирке с акробатической труппой и выступал с трюками стрельбы. Подрабатывал каскадёром в киностудии. Там же научился гримироваться, присмотрелся к артистическому поведению, игре, умению держать паузу. Сначала его звали Каскадёром, с падением в криминальную среду - Каской, а потом согласно имени и вёрткости  - превратился в Кыску.

         Шёл суд над бандой - из трёх искателей приключений и одного им сочувствующего, по двадцати семи эпизодам краж со взломами магазинов и ограблений граждан, совершённых прошедшей зимой. Маргиналы, будет известно, всегда активизируются в тёмное время года. Вася почтительно слушал прокурора, вину признавал полностью, всё брал на себя; вёл себя искренне, скромно, без блатного пафоса - лишь бы младшего брата выгородить. Сам же с иронией думал про обвинителя.

       - Всех бы он учил – просто беда. Говорит, в морду нельзя – люди этого с непривычки не любят, а если с ножом на «бобра» (теневой делец) кинуться? Вещает, насколько глупы, пусты и незаметны по сравнению с веками поступки человека. Уважать людей, конечно, не за что - живут без всякой ловкости. Добро без зла – это чудо. Нравиться – значит, вести себя, как ожидают? Сделанное невозможно повернуть назад, а вот оно к тебе может повернуться любым местом. Выходит вовремя предать-раскаяться – это предвидеть или признак ума. Душа важней абы деньги? Можно ведь со всей душой, но на стороне денег. Миллионы они удачей наживаются. А так хоть сотню магазинов подломи – в нищете в тюрьме сгниёшь.               

          На улице, между тем, бушевала долгая, щедрая, изобильная азиатская осень, точно это её последний день. Пряные ароматы витали над садами, где дозрели яблоки, груши и айва. Тяжёлые гроздья винограда выплёскивали в воздух запах цветущей акации. Деревья и кустарники на бульварах и улицах рдели и золотились первыми звездами красных и жёлтых листьев. Легонько качались алые ягоды калины. Чистая лазурь небес прятала очи от вездесущих, ярких лучей. Солнце и не думало уходить со сцены, провоцируя вегетацию. Чинары и карагачи тянулись к нему нежными веточками с листочками. Каштаны обстреливали людей увесистыми плодами. Даже деревья не всегда ведут себя так, как ожидают беспечные прохожие на аллеях. Струился нежный ветерок, напоённый запахом роз с городских газонов, незаметно переходя в вечернюю прохладу.               
      Мириады звёзд раскинули великолепный шатёр над красивейшим местом земли, находящимся рядом с городом - горный пейзаж освещённый луной. Посеребрённые горы - странное сочетание света и тени создают восхитительную апокалиптическую картину. Будто первый заглянул в какой-то неизведанный мир, совершенно не похожий на нашу планету. Никакие чудеса земного шара не могут так поразить взор, как сияющие от лунного света белоснежные исполины Тянь-Шаня, за грядами чёрных лесистых гор и скал. Во власти этого колдовства чувствуешь могучую, волшебную силу, властно и непреодолимо влекущую тебя в забытое место вдали от людей. Стоит закрыв глаза, немного отрешиться ... и бестелесное сознание растворяется в полёте, парящий разум очищается от человеческих страстей и эмоций.   

        Василий младшему брату в кражах и ограблениях участвовать не разрешал. Кентярики, тем не менее показали, что Андрей знал о всех их делишках, поэтому попал под статью как соучастник. Тем более, награбленное добро из магазинов и деньги хранились в домике братьев, доставшимся им от покойных родителей. Ввиду сего младшенького братика приговорили к двум годикам колонии общего режима, а Кыску к восьми строгача, как главаря. Он воспринял приговор - точно заслуженную кару и попросил прощения у советской власти и ограбленных граждан. Приговор не был суров. Поскольку никого не убили и не искалечили. Судья учёл, что все подсудимые работали, а криминалом занялись чисто из-за бравады.

       Раньше в судах клеток и наручников не практиковали – были только вооружённые конвойные. Заседание суда проходило на втором этаже. Здание было построено на высоком цоколе с высокими потолками. Поэтому стражи никак не ожидали, что улыбчивый, смирный Вася в коридоре второго этажа с огромной силой швырнёт своих дружков на конвоиров, сбив их с ног. Потом толкнёт брата к выходу, а сам в мгновение ока разнесёт старую раму в акробатическом шпагате ногой, как заправский каратист, и выпрыгнет в окно.

        Пока конвойные барахтались и хватали подельников, его брат уже выскочил в фойе первого этажа. Но там его случайно задержал начальник уголовного розыска района, бравший группу Кыски. Он пришёл в суд по другим делам и нос к носу столкнулся с убегающим осужденным, подсечкой свалил его и, заломив руку, отвёл под стражу.            

            Полгода о Кыске не было ни слуху, ни духу. Начальника угро РОВД звали Александр Николаевич. Ему было около сорока лет, крепкого телосложения, носил спортивный крапчатый пиджак, рубашку без галстука, тёмные брюки и мягкую обувь. Даже одежда его была приспособлена для рывка и задержания. Лицо имел бледное, худощавое; глаза серые, слегка навыкате; взгляд пронзительный; в профиль напоминал ястреба. Он и поведением был похож на стремительную хищную птицу – без устали кружил и хватал преступников. Всегда лично сам шёл впереди своих оперов.      

         Я видел Александра в совместном деле по краденному промышленному золоту шайкой сибирских урок – абсолютно бесстрашный и хладнокровный человек. Он не был Шерлок Холмсом, а выслеживал все масти, точно гончая по запаху и следу. Он, как бы, параллельно жил в криминальной среде, подобно бальзаковскому Вотрену, фанатично выполняя свой долг.

        О выдержке и смелости начальника угро рассказывали такой случай. Как-то ввязавшись в перестрелку с тремя бандитами, вооружёнными обрезами, он специально расстрелял обойму и затих, будто патроны кончились. Между тем у него была запасная обойма, армейская привычка. Он перезарядил пистолет, подождал, когда они подойдут вплотную, чтобы поиздеваться над  безоружным ментом и расстрелял их в упор. После этого происшествия он получил негласное прозвище – Курок.

         С утра раздался очередной звонок в его кабинете.

        - Здравствуйте, гражданин начальник уголовного розыска целого района столичного города, товарищ Александр Николаевич.

        - Привет, Василий.

        - Узнали, значит. Выходит не быть мне богатым.      

         - Стало быть, так. Я думал ты уехал куда подальше, после побега.

       - Не. Я брата дожидался, думал он через год по УДО выйдет – вместе уедем. Погиб Андрюшка на зоне. Я знал нельзя ему туда – больно горячий был. Это вы, дядя Саша виноваты – обещали, коли я во всём чистосердечно признаюсь, братишке условный срок на суде дадут. Теперь у меня лишь одно дело здесь осталось – вас убить.

         - Опасное хоть и правое дело ты, брат Василий затеял – расстрелом пахнет. – С лёгкой насмешкой, ничуть не испугавшись, прокомментировал собеседник.

           - Знаете, дядя Саша тюрьма никого не исправляет, но многому учит и со многими знакомит. Я вот по городу в гриме хожу, меня никто не узнаёт, промышляю понемножку – на жизнь хватает, скоро и вас достану.

           - Ладно, Василий поживём – увидим. А сейчас извини работы много. Пока ты меня на тот свет не спровадил, преступность искоренять надо. - Рапорт о звонке писать не стал - решил сам разобраться с пацаном, когда время настанет.

      Кыска слов на ветер, оказалось, не бросал. Раздобыл где-то послевоенный дамский браунинг, вечером пришёл к дому главного опера района. Во дворе находилась обученная овчарка. Тогда Васька залез на дерево, увидев сверху через занавески на кухне сидящего человека в милицейской форме, одним выстрелом, метров с тридцати попал ему в голову из своего пистолетика. Шмалял он мастерски. В цирке стрелял с завязанными глазами на звук. Но убил он родного брата Александра, работающего следователем. Он пришёл в гости и ждал запаздывающего с работы хозяина.

            Следствие по убийству сотрудника милиции рассматривало и версию мести со стороны беглого Кыски, но топталось на месте. Кроме пули от браунинга и стреляной гильзы ничего не было. Через десять дней Василий позвонил сызнова. На случай этого звонка в кабинете начальника угро с утра находился оперативный сотрудник, дабы сразу  пробить звонок через городскую телефонную станцию.

        - Здравствуйте, товарищ гражданин майор милиции, Александр Николаевич. Дядя Саша, это я вашего брата - невинного человека, застрелил. Нет мне прощенья. Выходит сейчас - выстрел за вами, а мне получается, отсюда никуда хода нет, пока мы с вами окончательно точку не поставим. Поскольку нет в этом городе, кроме вас человека, которому Вася Кыска в надобности бы находился. За своего брата с вас я получил, кажись, больше, чем полагалось. Теперь буду ждать, пока вы сами до меня доберётесь. А там, коли мне повезёт, а не вам и уехать можно

          - Хорошо, Василий постараюсь, чтобы ты долго не ждал. А то ты парень молодой, жениться тебе надо.

           Не теряя хладнокровия и выдержки, хотя смерть брата разбила ему сердце на мелкие осколки, Александр долго заговаривал Ваське зубы про весёлую жизнь, безвременную разлуку и нелепую смерть. Однако оперативники подъехали к телефонному автомату, только для того, чтобы с тёплой ещё трубки снять отпечатки пальцев. 

          По всему городу шёл розыск убийцы милиционера. Через две недели  два оперативника вечером поджидали Кыску в одной из засад. Александр дал негласное указание инспекторам (тогда сотрудники угро, назывались инспекторами) стрелять сразу на поражение, а потом отстрелять оружие преступника, вроде было вооружённое сопротивление. Васька появился на освещённом месте, сотрудники стояли в разных местах в темноте. Но хитрец изменил облик. Один из розыскников, сомневаясь, крикнул.

            - Стоять! Милиция! Стрелять буду – произнести не успел.

          Кыска, не целясь, выпалил на голос, попав инспектору в горло, убил наповал, и ринулся со всех ног в его сторону. Другой опер начал стрелять в спину убегающего, но тот скрылся в темноте.

       За провал в организации розыска опасного преступника, Александра сняли с должности начальника уголовного розыска РОВД и перевели простым инспектором в УВД города. Естественно, это не пошло на пользу дела и ещё полгода Василий наслаждался привольной жизнью.

        За это время он превратился в матёрого уголовника со звериным чутьём. Дела начал проворачивать солидные. Вероятно, завёл себе в напарники действующего или отставного инспектора ОБХСС. Ибо блатная заповедь гласит. - На дело мента с собой возьми. - Тот, видать, и давал наводки на теневых дельцов, окопавшихся в госструктурах пищевой промышленности, мясомолпрома, общепита, торговли, потребкооперации – всех этих заготовощ, заготптица, заготскот. На совести Кыски повисло ещё одно убийство. Хозяин, желая вернуть свои деньги, кинулся на него с топором, когда преступники уже покидали дом. Сам виноват – получил пулю вместо денег, герой подпольного бизнеса.

        Все эти барыги, безусловно, являлись настоящими заготскотами, которых государство сажало тысячами по стране, расстреливая сотнями самых зарвавшихся. Как когда-то с сожалением признал Ленин.

           - Стяжательскую натуру человека быстро не переделаешь.

          И сменил военный коммунизм на НЭП (новая экономическая политика), что позволило через полгода советский червонец сделать конвертируемым и поднять страну из руин. Получается, он был не только великий революционер, но ещё больше гениальный экономист. Это подтверждают успехи Китая, взявшего НЭПовскую модель развития.

         Человек попавший, подобно Александру, в жернова обстоятельств, похож на фальшивую купюру – никто не хочет иметь с ним дело. Но не такой Курок был человек, дабы обращать внимания на пинки судьбы, а занялся личным сыском. Когда Василий, поверив в свою неуязвимость, потерял бдительность, выследил его. Он решил принять вызов убийцы брата – один на один. Не мог он позволить себе усомниться, что опер духом крепче уголовника, пусть даже и не лишённого внутреннего благородства.

         Ему понадобился секундант для этого мероприятия, он выбрал меня. Я согласился из азарта; из-за того, что долг платежом красен; из сочувствия к бывшему коллеге, испытавшему равнодушие системы, подобно мне. Наипаче же мне хотелось показать, что не для всех дружба пустое занятие – сеять семена в болото.

           Впрочем, моя роль была мало героической. Кыска похаживал к одной девице. Предполагалось, когда он выйдет от неё поздней ночью расслабленный, я высунусь из-за угла здания и заору. – Стой! Стрелять буду! - Тем самым подам сигнал к поединку. Кыска выстрелит на голос, но поняв по рикошету, что за углом меня не достать – ринется в противоположную сторону, где его встретит Александр, скрытый тенью деревьев. Я предложил сразу из-за угла положить Ваську без дуэли. Александр резонно возразил, а вдруг он пойдёт ближе к кустам. Хотя мне показалось, Курок просто не желал стрелять из-за угла в спину.

          Собственно так и произошло. Около двенадцати ночи на дороге возле жилого массива остановился лимузин - шестая модель Жигули, из которого вальяжно вылез Василий Петрович и прошествовал мимо моего угла по проходу к следующему дому. Автомобиль с напарником остались ждать шефа. Через три часа, закончив визит, на проходе вновь появился Кыска. Я – крикнул и спрятался за угол. В тишине ночи грохнул выстрел. Машина завелась и рванула с места, когда решается вопрос жизни и смерти – каждый спасает свою шкуру.

       Встав на четвереньки, я с опаской выглянул из-за своего тёмного угла. Васька, вытянув руку с пистолетом, мчался по освещённому проходу в противоположную сторону, в темноту - к своей гибели. Навстречу ему раздались два выстрела, Васька ответил по вспышкам один раз и упал со всего разбега ничком – лицом вниз. 

         Когда я осторожно приблизился к месту побоища, Александр лежал навзничь с маленькой ранкой на лбу, полузакрытые глаза блестели, будто стеклянные, рука безвольно выпустила ПМ (пистолет Макарова). У Васьки пули прошли навылет, на спине начало расползаться черное пятно крови. Я встал на колени перед моим другом, взял за руку, она уже быстро холодела – погиб, очевидно, мгновенно. Стало понятным, почему его лицо перед делом показалось мне необычным. Оно сделалось симметричным, а такая примета существует перед смертью.

         Вдруг послышался хриплый вздох – я обернулся и остолбенел. Оправдывая теорию, кто падает ничком - тот может ещё не убит, живучий Кыска, не поднимая головы, лежал на боку и с метров семи целился в меня дрожащей рукой. Потом сипло произнёс, пуская кровавые пузыри.

        - Что ментёнок, страшно? Ну, тогда бери пистоль, посоревнуемся – на раз, кто кого.

        Я схватил пушку, ожидая выстрела сзади, и резко повернулся. Он тут же вместе со мной нажал на спуск. Из моего оружия вырвалось пламя, а его издало сухой щелчок. Боеприпасов к браунингу не достать. Он прекрасно знал, что патронов у него больше нет. Раны у него, наверняка, были смертельные, судя по крови изо рта – так чего мучиться. Не знаю, попал ли я в него, или пуля ушла в землю. Но после выстрела, а может от последнего усилия, Кыска откинулся на спину, красные пузыри перестали вздуваться на его губах. Вытерев Макаров, я вложил его в остывшую руку погибшего товарища и ушёл восвояси, благословляя небо.

         Французы говорят, что в каждом преступлении шерше ля фам – ищите женщину. Так у них и в пехоте бабы служат. У нас, слава богу, мужиков ещё на всё хватает, в том числе: и на личный розыск, и на любые другие дурости.

      Жизнь людей – коротка, дела, конечно, пусты и незаметны. Но некоторые живут в веках, подобно Герострату, царю Леониду или Че Геварре.