Виктор в то время только перебрался в Москву из глубокой провинции. Знакомств в литературном мире было мало и потому он не чурался новых. Как-то преподаватель литинститута познакомил его с поэтом.
- А я как раз литсекретаря ищу. Ты же не помог моей протеже поступить в столь желанный для неё литинститут.
- Пусть она стихи сначала научится писать, вот хоть у него. Если влюбит в себя , он ей поможет. Но насчёт литсекретаря, это смешно. Если он будет за тебя бегать по редакциям, то когда он будет успевать учиться. хоть ты и старше. но он пишет лучше тебя. Если сумеет издать книжку, его примут в Союз писателей и тогда ты к нему в секретари пойдёшь.
- Интересный оборот. По одной книге ныне редко кого принимают. Да у меня знакомств в литмире больше, не говоря о жене, правда она больше на даче живёт.
- Пока только на знакомствах и выезжаешь. Ну, если будешь с ним пополам писать рецензии, отдавая ему половина заработка или половина гонорара, если он тебе стихи подправит, может он и согласится.
Удивительно, но Виктор когда правил или дописывал чужие стихи у него иногда получалось весьма хорошо, возможно из-за чувства ответственности. Они с новым приятелем подготовили по подборке стихов, а отпечатала их его бывшая подопечная, за что Виктор и ей несколько стихов подправил. Угостив в ЦДЛ коньяком сотрудника журнала, новый друг договорился с ним, что тот возьмёт стихи всех троих.
- При одном условии,- сказал тот,- что твои молодые друзья помогут моей тётке покосить на козу, а то мне некогда. Заодно жену свою навестишь, они же в версте одна от другой с моей тёткой.
Поехали на электричке втроём и пока девушка скучала, они успели вдвоём пару рецензий написать. На станции поэт купил вина, колбасу и яйца. Жена его поругала, что забыл, что у неё и свои куры несутся. Поели яичницу, выпили по паре стопок вина и Виктор взялся косить вокруг яблонь и вишен, правда долго пришлось натачивать косу. Когда он вернулся в дом, хозяин с хозяйкой уже спали. Молодая поэтесса, заметно охмелевшая повела Виктора в мезонин, где была всего одна кровать и они легли вместе. Он было задремал, но подруга стала его обнимать и целовать, пока не соблазнила. Ночью при луне она стала сочинять стихотворение, но Виктор, оставив от него несколько строк написал если не шедевр, то близко к тому.
- А если опубликовала бы я десяток таких стихов, меня бы приняли в литинститут?
- Принять бы , наверное, приняли, но ведь и там каждый семестр надо по десятку стихов сдавать как творческую работу.
- Ну, я тебя буду сильно любить, если ты мне поможешь, уговорю тётку, чтобы ты жил у нас без всякой оплаты и кормить тебя будем.
Такая перспектива пока Виктора устраивала, но до встречи с её тёткой , он не знал, что та немного старше племянницы, но красивей и к тому же окончила музыкальную школу и дважды поступала в Гнесинку. В одну из ночей она затащила Виктора в свою постель и уговаривала его написать для неё такую песню, чтоб с ней она , наконец поступила в заветный вуз. Уже с первого захода одна строфа ей понравилась, она даже стала её напевать на свою мелодию. Трудней всего было с припевом, где певице хотелось показать вокал, модуляции голоса. Дальний родственник помог ей с аранжировкой, но настоял на соавторстве в музыке, обещая поговорить со знакомым, который недавно начал работать в Гнесинке.
Во вторую поездку они наконец добрались до тётки сотрудника журнала и Виктор косил, а хозяйка потом ворочала сено. Топор, которым кололи дрова мало подходил для того, чтобы рубить им ветки берёз и осин для козы. Виктор случайно наткнулся
в сарае на серп и им нажал иван-чаю и им же нижние сучья берёз и осин срезал, а потом завязывал веники. Хозяйка истопила баню , а они с подругой наносили воды и впервые мылись в бане вместе, проявив больше нежности в ласках друг друга.
Виктор написал шутливые стихи о бане, о козе, любительнице иван-чая и берёзовых веников. Вскоре они были опубликованы в одной подмосковной газете, редактор которой уговорил Виктора поработать месяц-другой пока часть сотрудников в отпусках. Пока работал в газете, он жил у сотрудницы, которая работала машинисткой. За внимание к ней, как к женщине она взялась печатать рукопись его стихов. Поскольку большая часть стихов была у него в голове, он диктовал, а она подставляла то шею, то губы, то груди для поцелуев и небольшой роман ускорял подготовку рукописи. Знакомый преподаватель литинститута отнёс рукопись в издательство, в котором он был постоянным рецензентом и её воткнули в окно издательского плана, благо к этому времени вышла публикация в журнале, за которую его похвалили на кафедре творчества, а зав. кафедрой позвонил редакторше издательства, чтобы она взяла молодого поэта под своё покровительство.
Как-то в редакцию районки заезжал корреспондент областной газеты, заметки и очерки Виктора ему понравились свежестью и он обещал, что поможет, чтобы его взяли для начала на полставки, а как сотрудница уйдёт в декрет, если за это время сам себя покажет способным журналистом, возможно будет полноправным сотрудником. В отделе культуры взяли несколько его стихов, а вскоре и его самого перетянули в этот отдел.
Он реже стал встречаться с молодой поэтессой и та уехала на юг к морю, а с тётей они ещё больше сблизились и написали ещё одну песню. Она, наконец поступила в Гнесинку, а Виктора стала представлять знакомым как гражданского мужа. Когда он получил в издательстве аванс за книгу при заключении договора, они сыграли свадьбу, перед которой тётя поставила условие, чтобы больше никаких любовных отношений с племянницей. Даже на родину она его отпустила только на неделю повидаться с матерью.