Гости из-за Бугорья

 
Из жизни никогда нельзя исключить три вещи... риск, грех, и возможность СЧАСТЬЯ.
                1

         Как-то попала на глаза такая амбициозная фраза: "Если вы решились на внеочередную да ещё авральную генеральную уборку в доме, то вряд ли обойдётесь без пригоршни упрёков и комплексов да пол ведерка попутных обид  друг к другу". Так и хочется возразить: "Да, неужели"?!    
       Каждому из нас, кто собирался  в своё время встречать гостей, жданых или не очень желанных, приходилось в срочном порядке проводить  уборку,  да ещё  и генеральную. В спешке и аврале. А времени в подобных случаях всегда в обрез,  потому  как  свойственно русскому человеку откладывать всё на потом. И вот  ЭТО  потом   наступало, да так стремительно и неотложно, что успеть бы. Тут – то и доводится увидеть свой быт как бы со стороны и к тому же глазами гостей. Увы, вряд ли кого из хозяев подобное  приводило в восторг, от   привычного и незаметного бытового беспорядка, с которым свыкались и мирились.
       Но! Едут гости, хотя и, на несколько дней всего, однако  надо выглядеть подобающе по такому случаю-событию: прибраться и навести внеплановый марафет.
       Тут уж расшибись, но не ударь  лицом в грязь, потому как его, особенно  к  весне, накапливается: и дома, и во дворе,  и на улице, что уже  из тающего от мартовского солнышка снега выглядывает столько - глаза бы не глядели. А так как гости, да ещё  из Германии, у которых порядок и чистота, актуальность и культурность  котируются с рождения и в крови, то вывернись наизнанку, а сделай так, чтобы ни сучка, ни задоринки, ни пылинки даже. А как, когда на всё про всё  день  сроку. И работа закипела.
       Семейство Снегирёвых засопело-запыхтело, засучило рукава. Дружная семейка, где, как в девизе: «Один за всех и все за одного»!
Пятничный день Сергей и Марьяна с  восьмиклассником сыном Гошей и пятиклассницей дочкой Дашуткой принялись за генеральную уборку, да тщательно. Протирали и мыли, и пылесосили, и трясли, даже местами скоблили. Гоша и Даша  наводили порядок  в своих комнатах, где спали, а родители и в своей, и зале. 
       Встречались - сталкивались озабоченно деловито в коридоре, когда что-либо выносили. Сергей безропотно убрал временно на веранду свой этюдник на ножках-растопырках. Гоша пару пузатых рюкзаков, набитых радиодеталями да лапой боксёрской с перчатками. Дошло дело и до оконных штор с тюлевыми занавесками, которые тут же отправили в стирку.
Потом уборка перекочевала в коридор, на кухню, веранду, кладовую и сени.  Закончили крылечком.       
       Работа шла ударно, под музыку, которая бравурно лилась из колонок. Усталость смывали в душевой кабинке, по очереди, вечером.
        Ночью в доме без штор было светло. Казалось, что  луна, отражая свой свет от снега, заглядывала во все комнаты сразу. Сибирский кот по кличке Ипполит восседал на подоконнике в зале, отоспавшийся от прошедших ночных шастаний, бдел до утра. 
       Вот, именно в такую ситуацию и попала семья Снегирёвых, в последнюю неделю марта, когда сельчане готовились отмечать "Проводы  зимы". Школьники - отдыхали на весенних каникулах. Сергей, с помощником соседом Семёном, выставили  пчёл для облёта в тёплый солнечный  денёк.
       А ещё предстояло встречать гостей  из-за бугорья – Германии. Не бог весть какие и гости семья Фишер – ровесники Снегирёва. Здесь родились, выросли, но поманила прародина в нелёгкую годину для России. Посчитали себя изгоями, хотя таковыми не были.
       Показалось ли? Испугались ли горбоперестройки? Развала Союза? Скорее   сработала защитная функция на уровне генной памяти, самосохранения и себя, и детей своих, а пуще всего той неопределённости  и наступившего бедлама – шоковой терапии.
       А Снегирёвых никто не поманил, а если бы и поманил, вряд ли сумели бы они выкорчевать и родовую память предков, и родовое гнездо – свою малую родину оставить.
       Рыба ищет, где глубоко, а человек – где лучше, забывая простую истину, что  хорошо там, где нас нет. И что же его какие-то вытаивающие кучи всполошили? Что он так зациклился на них? Да пусть смотрят… Хотя…

         2
               
       И если раньше, как по Евангелию,  главным оказалось СЛОВО, то одной из причин   прилёта гостей послужил, как ни странно, клип о Шерегеше. Есть такое горнолыжное местечко  в Кемеровской области.  От их села Зотеево, если  напрямки  да через тайгу, то в полу стах  километрах. Рукой подать. А если дорогой, которая  петляет по тайге многочисленными спусками и подъёмами - много больше выходит.
      Радует она своими красивыми видами и добротным асфальтовым  полотном. Слово Шерегёш  странное словцо ещё тем, что  слева направо и наоборот читается одинаково. Место получило своё название от братьев Шерегёш, наткнувшихся здесь  случайно на залежи, как оказалось потом, железной руды. Место живописное, сейчас ещё и курортное. Железную руду добывают и на заводы отправляют в Новокузнецк.
       Клип Сергею Снегирёву, главе семейства, попался на глаза в интернете случайно. Шикарный  музыкальный клип с лихо съезжающими многочисленными лыжницами в купальниках и парнями кто в спортивных трусах, а кто и в шортах. Один даже в одеяло укутанный. И все на  сноубордах. И было там их видимо-невидимо: глаза разбегались. Есть на что и кого  посмотреть. Вся же экзотика заключалась в том, что солнечный снежный склон был усыпан ими, словно снующими  по насту  муравьями.
       Интернет, как связующее звено, бывших друзей-соседей объединял и позволял  делиться текущими новостями и видео.
        Рассказал однажды  по скайпу, как в один из выходных деньков семьёй в Кузбасс ездил, как  на лыжах  со склона Шерегеша да с ветерком покатались. Адреналину добавили. Развеялись. «Есть там знатное местечко: с подъёмником, трамплинчиком, скоростной трассой. И, конечно, на удивление с добротной сферой обслуживания.
      Этот клип и стал ещё одной из причин не только побывать в родных местах.  А поскольку родились  его друзья здесь, то и заглянуть на Шерегеш.  От души захотелось покататься им на горных лыжах и сноубордах.  Лишь  недавно трассу открыли. Он ещё друга подзадорил описанием зимнего деликатеса - колбой. Той же черемшой, так  она ещё называется, короче - диким чесноком. Они знали о нём с детства.
    « Так вот, накатались мы до дрожи в коленях, подкрепились чаем из самовара да бутербродами с икоркой. Накупили сувениров – и в обратный путь.
       В одной деревеньке, что у дороги к самой тайге  притулилась,  рекламой заинтересовались. В ней, кроме топорищ, лопат и прочих изделий, нужных для дома, размашисто зелёной краской зацепила взгляд надпись: «Колба, пучками! Зимний деликатес!
       Ну, и клюнули. Дороговато, но, опередив время, полакомились.  Крохотные, со спичку, стебельки дикого чеснока, с домашних, как оказалось плантаций, из-под плёнки добытого, напомнили о начале лета.
       И хотя хватило нам такого лакомства на одну заправку в окрошку, тоже зимнюю, но вкусили мы витаминного сибирского  деликатеса.
        Даже на душе подобрело».


         3

       И всё бы ничего, друзья есть друзья, но вот с ними увязалась незнакомая Снегирёвым супружеская пара уже настоящих, коренных  немцев, так, на полном серьёзе, объявил Арнольд.
       Те, конечно же,  в России не были, сибирского воздуха не нюхали, просторов таёжных и во сне себе не представляли. Прилетали бы зимой, когда земля укрыта снегом первозданной белизны.
       А тут, в последних числах марта, солнце так расщедрилось на тепло, что  дороги вмиг почернели, ручейки зажурчали, а снег  заметно стал оседать и сереть на глазах.  Стали вытаивать у нерадивых хозяев серо-чёрные холмики золы и шлака у дорог, дымящиеся  парком навозные кучи во дворах и прочие неприглядные помойки да всякий, неизвестно    откуда взявшийся за зиму хлам, который  потом  всегда  общими усилиями  убирался.   
       А в такое межвременье дикого бедлама встречать педантично  чистоплотных германцев? С ума сойти! То, что обычно было привычно глазу сельского российского жителя, сейчас смотрелось Сергеем уже и их глазами и приводило в некое полу шоковое состояние.
       Разве только  далеко видимые с пригорка поля до самого горизонта,   под отливающим на закате сиреневым цветом нетронутого снега, завораживали взгляд и привлекали внимание. Так стоял бы там дом Снегирёвых на отшибе, вдалеке, тогда не стыдно бы и гостей там встречать.         
       Или, хотя бы, в мае, когда навоз уже уложен в длинные высокие аккуратные гряды, на которых, словно на дрожжах вызревают и ранние огурцы, и десятикилограммовые арбузы, и желтобокие дыни.
      Шлак к этому времени вывезен на свалку. Дворы приведены в образцовый порядок, а в палисадниках буйно  благоухая,  цветёт черёмуха да сирень, в садах за ними следом расцветают вишни, яблони, груши, а  у многих  и  виноград, вот тогда, пожалуйте, милости просим, хоть на всё лето, жаркое, зелёнущее да запашистое.
       И без работы не оставим, ведь у каждого сельчанина огромный огород, как настоящий «горбатый санаторий» с пол гектара, так ласково - иронично его называют, который их же и кормит, а под приглядом тяпки да полива такие урожаи выдаёт, не смотри что Сибирь, подивишься. Экологически чистые и аппетитные овощи – от картошки до... редьки. Уж что говорить о ягодниках. Малины, ежевики, смородины разных сортов, крыжовника, пальцев не хватит загибать».
       Примерно в таком ключе вёл  сам с собой разговор Сергей, словно обращаясь к  гостям - арийцам. Наших-то русских немцев ничем не удивишь, здесь выросли.
 
         4
               
       Какой же неприглядной стала дорога от остатков соломы и силоса да конских ошмётков, которая   пролегала, как назло, да мимо большого красивого дома Снегирёвых, и прямохонько вела на частную ферму за селом. Ручьи сейчас текли по ней, изъезженной, ленивые и мутные, и пропахла она силосом да конским потом. На телегах осенью, а зимой на санях неторопко на лошадях сновали скотники, доставляя корм коровам-кормилицам с полей, что за селом простирались да силосной ямы.
       Стоило лишь ему поделиться своими мыслями об этом с разговорчивым соседом Семёном, как тот подхватил, и развил тему, и выдал:
      «Такую картину тоже будут в лицо  зреть  иностранцы, но - не засранцы», - подлил он, как говорится, масла в огонь, когда услышал о нежданных гостях.- Ну, нашим-то, бывшим, русским немцам всё привычно с детства, а вот каково будет настоящим, истинным арийцам.
       Бывал я в тамошних краях пару раз, чистота удивительно  идеальная. Да они ещё с позапрошлого века, уже  с мылом мостовые в Кенигсберге – родине Эммануила Канта,  нашем ныне Калининграде драили. Каждый против своего дома. Заметь, каждый! У них даже самая махонькая деревушка, как образцово-показательная выглядит. Не то, что наши покосившиеся брошенки, которые  так умильно изображают - малюют художники. Прозрачный намёк на "художества" Сергея.
       Глаза бы не смотрели на такое сиротское убожество. И, заметь, чем дальше поселение от краевого центра, районного ли, тем сиротливее кажется. А  вот наше село Зотеево, по сравнению с ними, крепко держится.
       Вот, когда приберёмся к майским праздникам, тогда и зови». Успокоил, тоже мне, друг называется,  и Сергей напомнил ему, чтобы в это воскресенье гармошку на Проводы зимы прихватил. Семён покачал головой и  огорошил новостью:
- Гармонь-то крякнула по швам от старости.
- Так я тебе новую тальянку организую. На столб полезешь?
- За ней, родимой!? Да запросто!
- Тренируйся тогда!
       На том, как говорится, и расстались.

         5

       Перед отъездом в Барнаул за гостями, было решено отпустить детей к родителям Марьяны и Сергея, жившим тут же, в Зотеево, но на разных улицах, погостить. А  забугорных гостей расположить на ночлег в их комнатах. В каждой на широкой тахте, поместятся. Даже чопорные иностранцы. Всего же на пару дней.
       Гоше, перед гостеванием, наказал натаскать воды в баню, зарядить жаркими  дровами банную печь и достать с вышки  берёзовые веники, а также дать рогатикам - корове и овцам сена да напоить, и к пчёлам, что  намедни  с Семёном выставили  не лезть – пусть себе  облетаются.
       Даше, по мелочи помочь маме, прикупить какие ещё необходимо продукты. На Марьяну оставил хозяйство и стол к ужину да к вечерку баню затопить. К приезду гостей пусть выстоится. Удивился даже, что дети вели себя так покладисто, выслушивая его наказ, видимо, обрадовались, что отпустили погостить. И укатил утром по приморозу.
       Путь неблизкий, так что к прилёту лайнера в аэропорту должен быть вовремя. Розовел рассвет. Chevrolet Niva, весело похрустывая и шурша шинами по дорожной наледи, вскоре выбралась на федеральную трассу.
       Сергей прибавил скорость, включил музыку. Дорога безлюдна. Вдоль неё потянулись берёзовые колки, а меж ними проглядывали заснеженные до самого горизонта пустые поля. Аграрный край богат был зерном и, как многие регионы России, бытовыми проблемами сельчан, начиная от предстоящей посевной, дороговизной горючего, будущего урожая и его сбыта.
        Цены на зерно падали каждый год. Индивидуальным предпринимателям, фермерам, к коим относил себя и Сергей, приходилось вертеться,  что  веретено,  но -  удержаться на плаву, а не пролететь-погореть,  как случалось  с некоторыми: знать – угадать,  что выгоднее будет в этот сезон посеять и как удачнее продать... Вот в прошлом году здорово выручила гречка. А в этом? Прогноз на просо-пшено может котироваться по цене риса, и подскочить в цене выше гречки и пшеницы. Ну не абсурд ли? А если на самом деле?
        Потом мысли его переключились на последние решения Государственной Думы.  Взять, к примеру,  сбор  валежника в лесах, создание  крупных комплексов по утилизации бытовых отходов, о грибниках и рыболовах, садах и дачных участках, давно пора бы.  А вот с новыми налогами, с Пенсионной реформой и подождать.   
        Хотя  народ  не тот роток, на который накинешь платок, и называет в открытую Думу – госдурой, а депутатов – "слуг народа" – бездельниками, а совет премьера  «денег нет, но вы держитесь», стал даже притчей  во  языцех и вошёл в историю, как издёвка. Надо же и о людях думать?
         А вот за Курилы, спасибо! Ни пяди, пусть японцы не рыпаются. Опять же китайцев пустили в Забайкалье, арендовав им порядочный кус русской земли, да на пятьдесят лет…  Зачем? Воду из Байкала в тот же Китай…
          Военная помощь Сирии и списание долгов разным странам на сотни миллиардов долларов, когда свой народ нищает. Лучше ведь жить не стали.
        Сергей не был нытиком, по жизни трудоголик, просто пытался трезво оценить обстановку и ситуацию, но думы всё же одолевали.
      
        6

        К полудню он уже был в аэропорту. Лайнер с гостями встречающие ожидали с минуты на минуту.
        Так уж устроены аэропорты: ни взлетающих, ни садящихся самолётов не увидишь, и лишь диктор сообщит о прибытии очередного воздушного судна. А когда объявили, Сергей поспешил встретить своих гостей.
        Арнольда  и Ирму он увидел в группе прилетевших пассажиров сразу. Глаза забегали, отыскивая вторую пару, тех коренных иностранцев, но их не было. А рядом с друзьями детства лишь подростки. Мальчик-копия Ирмы черноволосый, плотный, ровесник Гоши и девочка, рыженькая, худенькая, вся в Арнольда. Вопрос: «А где же»?- повис в  воздухе. Друзья показали на них, и разулыбались. «Вот они. Наше подросшее потомство: Макс и Ани. Разыграли мы тебя! Чем не иностранцы»?  И, действительно, подростки внешним видом своим, одеждой и причёсками, выглядели далеко не так, как Гоша и Даша. Была в них особенная, сразу и неуловимая, грань отличия: манера поведения, едва уловимый акцент, дежурные, словно нарисованные, вежливые улыбки и осторожная недоверчивость.  Да и одеждой тоже отличались. Была  проще, но добротней, что ли.
       Сергею ничего не оставалось, как от удивления развести руками, а уж потом, обнимать  да  целовать  по русскому обычаю каждого. Подхватил тяжеленные баулы и на выход. Гости следом. Груз переживаний спал с его души - свои прилетели.      
       Обратный путь вновь пролегал через Барнаул, по - мартовски неуютным и грязным, с редкими проплешинами снега улицам. Скверы топорщились голыми ветками. А шум-гам от засилия авто доносился и сквозь закрытые окна их машины. По пути заглянули в кафе. Подкрепились. Потом в магазин цветов, Ирма купила пару букетов: "Завтра своих родителей проведать надо будет", - пояснила. В дороге общались мало, гости устало отвечали на вопросы, потом незаметно задремали. Сказывался перелёт и шестичасовая разница часовых поясов.
       Первыми освободились от дрёмы подростки. Зашушукали, поглядывая на дорогу. Сухой асфальт позволял прибавить скорость, так что мчались с ветерком. Вечерело,   длинные тени от придорожных берёз стали перебегать дорогу. Табунок лосей вдали показался на пути. Миг, и они процокали копытами по бетонке.  Исчезли в берёзовом колке.
       Сергей в зеркало увидел, как у детей вытянулись шеи и округлились от удивления и немого восторга глаза. Зашикали и разбудили родителей.
       К селу подъехали уже в сумерках. Неприглядная картина дороги и почерневшего снега не так  бросалась в глаза, а кучи золы даже сливались с этим фоном. Зато воздух был сдобрен таким знакомым гостям запахом силоса  с фермы. Сразу вспомнили.
   
        7

 
        Дом Снегирёвых сиял большими окнами. Их ждали. Марьяна с детьми выскочила на крыльцо встречать гостей. «Ну и купился же я с иностранцами, и домашних, выходит, заверил, а они что же - догадывались и молчали», - улыбался виновато Сергей.
        В доме разделись, огляделись, и вскоре мужская половина поспешила в баню, просторную, добротную, русскую. Мылись и парились. Пили квас и вновь поддавали жару-пару. Вернулись, словно заново народились, свежие да румяные.
        Мальчишки тотчас уединились в Гошину комнату, а Сергей и Арнольд в креслах утонули, поглядывая изредка в телевизор. На тумбочке рядом возвышались из вазонов два букета цветов. Тех самых.
Женская половина управилась с банным процессом, как ни странно, шустрее.
        И вот все за богато накрытым столом. И пошли разговоры, шутки, смех, будто и не расставались, и пяти лет разлуки не было. Взрослые успели остепениться, а ребятишки подрасти. Новости и впечатления от перелёта, воспоминания о школьных друзьях и взрослых,   детей.
        Были и подарки. Марьяне модные туфли и босоножки. Она засияла от удовольствия, разглядывая их, только и произнесла: "В них бы в Берлине, а не у нас по глине". Сергею вручили набор лесок и крючков к спиннингу да коробку красок и кистей. Девочки обменялись куклами Гретхен и Машей. Сергей подарил картину маслом, на которой изобразил усадьбу и дом своих  гостей. Те тотчас потянулись её  разглядывать. «Наш дом», - выдохнула Ирма. И сирень наша. Завтра сходим, проведаем его. Как он? Стоит? Что новые хозяева? Как его содержат»? А  Арнольду карабин "Сайга"  полуавтоматический, гладкоствольный – давнюю его мечту. 
          Марьяна вышивку бисером в рамке. Ребята  обменялись  футболками с фирменными   известными им логотипами. Все были довольны.  Почувствовали себя как в те былые времена.    "Засиделись, а гостям и отдохнуть надо, да и нам тоже. Завтра все на «Проводы зимы», призы со столба снимать, в зотеевские игры встревать да шашлыков отведать", - подытожил Сергей.  Дети нехотя отправились по своим местам.
         Даша с Аней, и Гоша с Максом в разные спальни. Сразу-то не уснули, пока вволю не нашептались. У них свои тайны. Свои новости.
         Жёны убрали со стола. Кот Ипполит запросился за дверь: "Да, пожалуйте, - пропела ему вослед хозяйка, - до утра уж, гуляка". Постелила гостям на диван-кровати в зале и с Ирмой уединилась на кухне, о своём сокровенном поговорить. Вместе  росли, дружили,  а судьба вот взяла и разъединила.
          У Сергея с Арнольдом разговор не очень ладился. Скрытным стал Арнольд, осторожным в словах и выражениях, словно из створок раковины, слова цедил. Только и сообщил, что наконец-то с кредитами рассчитались и за дом, и за машину,  легче  жить стало. Не очень-то и рады коренные немцы нашим русским немцам. На работу престижную устроиться практически невозможно. Трудятся он с Ирмой не по специальности, которую здесь получили. С языком первое время тоже проблема была. Но самое неприятное для него стал наплыв беженцев из Африки и Азии,  да беспорядки ими  же и  устраиваемые. С тем и разошлись на покой.   
         А за полночь, когда в доме всё стихло, за прикрытыми шторами окнами, луну скрыла густая пелена снега. Ну, совсем как в песне, ни убавить, ни прибавить: «Такого снегопада давно не помнят здешние места»… Утром,  проснулись, как в сказке, словно зима вернулась.               
        Предстоящий день был расписан по минутам.  После завтрака гости засобирались на кладбище.  Сергей подвёз их до самых ворот, а потом, поскольку был один в огромных подшитых валенках, то торил им путь.   Гости  шли  след в след.
            Сергей предусмотрительно прихватил пластиковую лопату и метёлку. Хорошо, что могилы    родственников находились рядом. Расчистили подход. Из оградок удалили снег.  Подмели плиты надгробий.  С памятников смотрели на них близкие люди двух поколений.  Букет разделили на четыре небольших. Возлагали дети.
             Сергей деликатно отошёл в сторонку.  Ждал.

         
        8


      Масленица – проводы зимы. Ещё снега, ещё новые сугробы, ещё грозится она, но дни её уже сочтены. И как на этом празднике повелось, в конце сжигают чучело Зимы и все начинают ждать прихода Весны. Взрослые и ребятня – стар и млад. И каждый раз на новых Проводах, где присутствуют исконно русские игры, появляется «гвоздь программы».
       Популярностью  пользовалась  лотерея под названием «Кот в мешке». Гуляние было уже за середину, когда ведущий в центре площади стал активно зазывать народ принять участие в этой лотерее. Название  для новичков игры интригующее.  По первости   про кота  так   все  подумали.  Жалели даже. Пытались как можно быстрее его из мешка вызволить.   
       С шутками-прибаутками объявил ведущий  изменённые условия игры. Призёр должен был на этот раз удивить своим уже  подарком. Как? Каков приз – таково и удивление. Сплошная импровизация.
         В шапку для затравки, как и в прошлый раз,  ведущий  собрал  с участников игры   по рублю, и лотерея началась. Много накидали, желающих было хоть отбавляй. Торг шёл и набирал силу. В ход пошли десятки, потом купюры и  крупнее. Вот сюда и устремился Семён.
        Поначалу он думал, что гармонь его на высотном столбе. Занял очередь, а потом пришлось выяснять  отношение с соперником, впереди его стоящим.  Был тот по пояс в одних  трусах. На ногах резиновые сапоги-болотники,   такую уловку и не раз применяли. Помогали сапоги, что ни говори, но на первых метрах подъёма. Потом вес их ощущался, они скользили и тянули, как гири-пудовки, столболаза вниз.
        Семён  улыбнулся. Окинул взглядом сапоги и обомлел: снизу-доверху они были вымазанные мёдом.  Да если этот чудик полезет, то  после него никого и силком на столб не затащишь. Возник спор чуть не перешедший в потасовку. Хорошо, что рядом оказался Сергей, который на правах члена жюри, вник в проблему и умело её разрулил. Конечно же,  запретил  с таким  «приспособлением» лазить на столб.  Без сапог – пожалуйста.
       И привёл пример, как на одной из летних всемирных Олимпиад  судьям в секторе  по  прыжкам с шестом, пришлось в срочном порядке внедрять в правила запрет -  по перехватыванию шеста руками во время прыжка.
      Дело было так. Японский спортсмен подбегал к планке. Втыкал в песок шест и, быстро-быстро перебирал  его руками и ногами, поднимался над планкой  и -  спрыгивал в сторону приземления. Так удачно он преодолевал высоту уже несколько раз.
       Семён отодвинул неудачника-верхолаза, без труда поднялся  к призам и, не обнаружив в коробках  гармони, быстро скатился вниз,  да к Сергею, с претензиями. Тот пожал плечами. Заверил, что гармонь была куплена, и вот уже Семён, налегке одетый,   вклинился в игровую  лотерею «кота в мешке».  Выложил свой взнос в пятьсот рублей, и  вскоре приз оказался в его руках. Это была трёхрядка, на которой  он тут же и выдал  да такую   весёлую  плясовую, что ноги у публики сами в пляс пошли.
       Детям  семьи Фишер, многое на проводах зимы было в диковинку. Вначале в сторонке зрителями стояли, а потом с азартом в игры втянулись. А в перетягивании каната семьями сумели и семью Сергея перетянуть. С Арнольдом и Ирмой сельчане здоровались. Некоторые пытались расспросить о житье - бытье подробнее, однако  нужной  информации не получали.
       Финалом  Праздника  были не только катания на тройках с бубенцами, а и сжигание чучела Зимы! В клубах дыма, треске горящего валежника из которого вырывалось бойкое пламя, уходила она, открывая дорогу Весне.


      9


     Дома, во дворе занялись приготовлением шашлыков. Сергей, Арнольд, Семён и его племянник Василий. Тот впервые собирался слетать в гости к друзьям в Германию. Слово за слово и завязался меж ними  обстоятельный разговор,  а темой его стала – таможня!
   - А скажи-ка мне, друг любезный, что ты о таможне знаешь-то? Начал его  подначивать Семён. Ах, ещё ни  разу не  пересекался….
 Тогда слушай, да внимательно, когда-то, ещё в 19 веке и от нашего села, образно говоря словами знаменитого писателя Гоголя, «...хоть три года скачи, ни до какого государства не доедешь». Сейчас же до нашей губернской столицы на быстроходной иномарке телефону, что под Новый год захотелось им домашнего сала. Солёного! Копчёного! Да не вопрос! Организуем! Прислали гонца. 
 Нашего бывшего односельчанина Мишку. Погостил он с недельку по родственникам и назад. До Барнаула  два часа ходу. Там аэропорт. До иных стран-государств уже рукой подать. И таможня   не чета  той, о которой тот же Гоголь писал. Где уж тут его Чичикову тягаться. А ведь какой мастер был по отыскиванию контрабандного товара!
Но пороки человеческие остались. И с той и с другой стороны.
     Таможня – форпост государства.
С таким вступлением  Семён  вразумлял  своего племяша  Василия. 
     А раз тот  к нему  обратился за советом, то отчего и не поделиться: опыт есть. О железном занавесе, прозрачности границ, пересечении их в обоих направлениях  тыщ  граждан особо распространяться не стал.
      Заострил внимание на таможенных процедурах. О своей дочке, внучках-погодках, что сейчас в Германии живут, кровиночках своих обмолвился,  мягчея  голосом. В гости как отправился к ним, так с таможней и столкнулся.
– Спору нет, – продолжал он, – служба нужна, иначе всё растащат. Хотя и так тащат через обшоры. Но я не о тех: Бог им судья. О нас, грешных, простых смертных.
Какая уж тут контрабанда! Гостинцы везём. В открытую. Как говорится, чем богаты.Так вот, о нескольких казусах тебе расскажу.
      Облом первый. Обмолвились как-то мои кровиночки то. Порассказал о жизни заграничной – и в обратный путь с неподъемным рюкзаком сала. Отменными кусками. Солёного! Копчёного! Деревенского! Наша таможня беспрепятственно пропустила. Сало, как сейчас говорят, оно и в Африке сало. А ихняя таможня  конфисковала в чистую. Не положено, видишь ли. Подрыв экономики германского государства. Ну, хоть бы себе взяли! А то на глазах Мишки – в топку. Как же оно шкворчало! Какой аромат плыл над таможней. Мишка за сердце хватался. Слезу обронил. И его доля там была. А что поделаешь?   Инструкция. Человеческий фактор.
      Я – спокойный, как удав, и то по-первости нервничал.  Шмонают - только так! Но – вежливо. Не придерёшься. Потом сколько раз я с этой структурой встречался…  И всегда  старался по-хорошему расходиться. Тут тоже надо человеческий фактор использовать. Иногда на полную катушку. Я им как забуроблю:  «Камрад, камрад.  Дер  трактор  дер пашет  дер землю  дер нашу». Они: «Яволь, яволь!» По-русски-то свободно говорят. Давай, мол, проходи, что с тебя взять.
       Облом второй. Я тебя ещё не перегрузил информацией? Тогда слушай. Прилетели ко мне в гости друзья детства. Супруги Иоганн (у нас Иваном звался) и его жена Ирма. Погостили. Дал я им в качестве гостинца две пятилитровые пластиковые банки мёду. Свежего. Первой качки. Янтарного. Экологически чистого продукта с нашего цветущего разнотравья. Своей пасеки.
Ну и что? До столицы довезли, а дальше московская таможня тормознула. Не положено. Может, это у вас жидкая (?)  взврывчатка! «Да вы на язык попробуйте эту взврывчатку!» – реванули мои гости. «Не положено пробовать». И в сторону отодвинули. Хотя прекрасно знают, какой бренд имеет наш алтайский мёд.
       Облизнулись гости. Дар речи потеряли. Им бы таможенникам привет от меня передать, да банку гостинцем оставить. Глядишь, и сработал бы человеческий фактор?
       А вот тебе и третий облом. Про рыбку сушёную. Вяленую. Всего-то одну связку. К пивку вашему баварскому. Подсолониться. Чем не наш деликатес?! Ну не идут нам к пиву ихние сосиски. Не привыкшие мы к ним на генном уровне. Не те желудки! Кайф, увы, не тот.
– Рыбка пошла бы! – оживился Арнольд.
– Конечно, пошла, когда ноги приделали. Это же высший пилотаж – рыбку съесть, на ёлку влезть и чешую продать. Прицепились, что нет какой-то санитарной справки на неё. Хотя наша  таможня поступает гуманней – не уничтожает, а конфискует. Разницу улавливаешь? Однако обида остаётся.
– Сало, мёд, рыбку тормознули, – вздохнул Арнольд. – Ты всё о грустном, а что вообще-то проходит?
– Проходит. Слушайте  дальше. Четвёртый случай. Счастливый. Раз на раз не приходится. О том, как Манька с мужем полторашку «о-де-ви», воды жизни провезли. С этикеткой «Серебряный ключ». Самогоночка – чистая слеза. Муж укупорил так, что ни одна таможня не унюхала.   Полторашку в пакете пронесли в салон самолёта.   Над головами на полке пристроили. Вздохнули свободно. Перемигнулись. Такие вот хитрованы.   А через час-полтора лёту на них сверху закапало. «Не иначе, самогон!» – шепчет Манька мужу. А сверху кап да кап. Подставила ладошку. Лизнула. Не самогон! Всполошились: ту ли везём?
         Не подменили ли на таможне? Стюардессе на потолок показывают, та и пояснила, что конденсат каплет. Закивали наши и успокоились.
         Случай пятый. Тоже положительный.
Клавдия, ну, знаете её?! Кто же нашу знаменитость не знает? Ко дню рождения дочери картину повезла. Без рамки на ДВП. Местного художника. Природу. Красоту нашу. В чемодане. Пропустили безо всякого. Да и что там было тормозить.
         Картину-то приобрела, а та в чемодан не входит. Другая бы охала да ахала. Испереживалась бы вся.    А  Клавдия не растерялась. Ножовку взяла и  укоротила. То, что композицией называлось, изнахрапила. Ну не слышала она такого мудрёного слова. Да разве красоту ножовкой испортишь?! Подумаешь, кусок отхватила, зато вошла в чемодан!
          Дочке пейзаж тоже понравился. До сих пор  без рамки на стене висит. Художник за голову хватался, когда узнал о таком урезании.
         Таможня – та же лотерея. Тут господин случай всему голова. Проще – инструкция и человек. Твоё дело надо бы проинтуичить, чтоб не сработал человеческий фактор. А в декларации обозначь обязательно,   что ты собираешься провезти. Не лукавь! Вот бери пример с меня и Арнольда, так ведь, Арноша!? «Я, Я»! - улыбаясь,  ответил тот.


       10


       А после шашлыков решили пристрелять подаренную «Сайгу». Семён со своим  племяшом  Василием отмежевались. Свои дела у них.
       Семьи Снегирёвых и Фишер катили на Газели в сторону от села к яру:   недалеко, и самое безлюдное  и к тому же  безопасное место для стрельбы. На взгорке установили прихваченные пустые консервные банки.   Стреляли все по очереди, стоя  и лёжа на  коврике из поролона. Ухали одиночные прицельные выстрелы. Банки от точного попадания взлетали и, отлетая  в стороны,  падали в снег. Пули, повизгивая,  впивались в противоположный высокий берег, осыпая сухие кусочки глины. Пристреляли «Сайгу» на совесть.   Потом поупражнялись и на травматическом нагане, но уже по мишени. Снегирёвская команда в стрельбе оказалась на высоте: поскользнулись на канате, зато тут отыгрались. Спортивный дух сказался.
          Вечерком,  после ужина, каждый занялся своим делом. Нашёл себе задел и Арнольд, решил   почитать газету  «Московский комсомолец на Алтае». Случайно наткнулся на странную заметку:  «Зеки перестанут пугать туристов в Шерегеше». Оказывается в горнолыжном городе-курорте Шерегеш закрывают исправительную колонию строгого режима - сообщал телеграмм-канал «Бузотёры и вороньё».  Заключённых переведут в другие учреждения. Со временем колонию планируют окончательно закрыть. «Как же так»? - забеспокоился он и к Сергею. Тот просмотрел статейку и резонно ответил, что с ними, сколько ни ездили, никаких «наездов» не было.
          Мой принцип срабатывает – не выделяться и не зарыпаться. Трассу со спуском и подъёмниками открыли недавно и вывеска «город - курорт» сыграла свою роль рекламы.   Бренд, одним словом. А колония ещё с тридцатых годов прошлого века была. Место отдалённое, самый раз для зэков, тайга, как  море,  далеко не всех бегунцов выпускает.
          Проблемки, конечно, с вышедшими заключёнными бывали, так  как те на туристов глаз положили:  ведь где туристы, там и деньги. Мы же себя туристами не считаем. Прикатили, покатались и – домой. В   случайные инцинденты не попадали. Да,  и травматика на всякий непредвиденный случай под рукой, и «Сайга» под боком. Не переживай, всё будет хорошо! Не впервой едем.

       11


       Хозяева встали чуть свет: хозяйство-то большое,  успели всех накормить-напоить.  Печь протопили, завтрак приготовили, да  что из съестного в путь-дорожку взяли: термос с чаем и бутерброды. 
         Позавтракали  и  в путь. За рулём Сергей, рядом Марьяна. Свет фар освещает дорогу и кусты вдоль неё. Тихо играет музыка. В салоне тепло и уютно. Полумрак. Иностранцы ещё не акклиматизировались. Из одного сна спокойно перешли в другой. Посапывают. И дети Снегирёвых  задремали.
         Выехать пришлось затемно, чтобы не торопясь успеть в Шарагеш, на горнолыжную базу. Хотя какая уж там гора? Пологий широкий спуск на пару километров укатан сотнями тысяч сноубордов.  Успокаивало  лишь то, что прошедшее воскресенье насытило массу туристов, и сегодня будет  просторнее.
          Через час пути выглянуло над верхушками посеребрённых инеем пихт, солнце. Зарождался новый весенний день. Дорога  петляла и тянулась со спуска на подъём – особо не разгонишься, к тому же скользковато. Сергей не любил лихачить, а сегодня, когда за спиной дети и гости, спокойно и сонно посапывают,   старался быть особенно внимательным.
           На одном из взгорков солнце неожиданно встретило машину, осветило через лобовое стекло, проникло и в салон. Стало   светло, как днём, оно и разбудило пассажиров. На площадке, со знаками  остановки для авто, Сергей припарковался. Все не торопясь вышли из микроавтобуса.
      Отсюда во все стороны простиралось море тайги. Примечательным это место было ещё и тем, что неподалеку высились рукотворные,   настоящие корабельные сосны. Лет пятьдесят тому их специально, крохотными саженцами высадили здесь. Планировали потом  использовать на мачты парусников. Однако, времена изменились, планы поменялись, парусники уплыли в туман мечты, о соснах забыли а они продолжали расти себе и расти. К счастью, уцелели. Вымахали за тридцать метров. Гладкие стволы увенчивали лишь небольшие  шапки-кроны. Отсвечивали стволы сейчас на мартовском солнце красной охрой, согревающей своим тёплым цветом окружающие их деревья.
      Слева, чуть уступая им в росте, задумались о чём-то своём лохматые кедры, а поодаль  частоколом пик, подпиравших горизонт неба, чернели  пихты.
      И вся эта нетронутая человеком красота отошла под защиту Национального парка,  граница которого начиналась в ста метрах от трассы.
      Защёлкали в руках  гостей фотоаппараты.
 -У нас в Альпах тоже есть подобные места, но ваши ближе, роднее что ли?- заметил восхищённо Арнольд.
 -А мы ещё вас летом приглашаем в нашу реликтовую липовую рощу. Помните о такой? Пасекой там стоим,-добавил Сергей
      Прилетевшие не весть  откуда на хлебное место сороки расстрекотали на всю округу о первых посетителях. А когда подкрепились  чаем с бутербродами, то остатки еды достались и стрекуньям.
      Колёса вновь накручивали километры дороги. Проехали несколько сёл. Из печных труб дружно поднимался столбом дым. Жители просыпались и загоняли тепло в озябшие за ночь дома. Странное, в чём-то диковато-первозданное явление для наших  иностранцев, отвыкших уже от отсутствия цивилизации.
      Газом топят всю Европу, тянут газопроводы с севера на юг, с востока на запад, а у самих лишь четвёртая часть населения газом отапливается.
      До Шерегёша оставалось совсем немного, когда заметили сову, преследующую зайца по краю дороги.  Видимо, недавно он от неё  улепётывал. Чувствовал заячьей шубой её острые когти. При приближающейся машины, мигом перевернулся на спину и быстро-быстро  отбивался от хищницы задними лапами. Сергей притормозил. Резкий сигнал  спугнул сову, а заяц косил на спасителей глазом, дрыгал по инерции лапами и выжидал. Потом шустро вскочил и в несколько  больших прыжков исчез в густом ельнике.

        12

    
      В Шерегёш прибыли, как и планировал Сергей: «Точно по расписанию». И лыжная база только открылась, и платная стоянка для автомобилей была свободна.
       Пока Снегирёвы получали сноуборды, гости в салоне распаковали свои огромные баулы, вынули снаряжение, там же и переоделись-преобразились, и вышли. Их, в   заграничном горнолыжном одеянии было не узнать. Европа,  одним словом. За версту видно, что не наши. Обзавидоваться невозможно: «Ну, как попугаи»! – неодобрительно заметила Марьяна. – Как бы чего не приключилось»!
      Заскрипели лебёдки, закачались кабинки на тросах, первые лыжники устремились, набирая скорость, вниз по трассе. Катание началось. И Снегирёвы, и семейство Фишер, удачно скатились, почувствовав азарт от скоростного спуска и упругого встречного ветра. И катались-спускались без устали до самого полдня. День набрал силу. Солнце щедро дарило тепло. Южный склон спуска без дуновения ветерка - хоть загорай. Показались и первые пары в купальниках и шортах. Звучала музыка. Любителей покататься прибывало.
      К семейке Снегирёвых, отдыхающих на площадке, подбежал со сноубордом в руках взволнованный Арнольд: «Моих не видели»? Все стали оглядываться, стараясь заметить  среди отдыхающих  Ирму с детьми. Смутная тревога охватила взрослых. Стали спешно названивать потерявшимся, сигналы шли,  но на них  не отвечали. Гоше и Даше родители наказали оставаться на местах. Поиски начались. Ни на автостоянке, ни в кафе их не было.
    Лавируя среди прибывающих туристов, они поспешили на трассу и стали медленно  спускаться, поглядывая по сторонам. Приметные   салатного цвета спортивные комбинезоны, в которых были Ирма с детьми, не замечались.
     Вот и конец спуска. Слева кабинки, справа – обрыв, но он огорожен. Где же искать? Вдруг среди кустов впереди что-то мелькнуло. Поспешили туда.


       13


       Ирма с детьми, связанные, с заткнутыми в рот шапочками,  сидели  на рыхлом снегу. Рядом с ними стояли два увальня, курили и о  чём-то негромко переговаривались. Появление взрослых встретили с финками в руках. Арнольд, прикрываясь сноубордом, как щитом, ринулся вперёд. Сергей же отбросил свой в сторону и пошёл на зеков с открытыми руками. Те вначале опешили. Потом загородились детьми и потребовали выкуп в евро или рублях для них неважно. Но всех опередила Марьяна, и до рукопашной схватки  дело не дошло.
       Она выхватила свой дамский травматический наган. Убери пукалку, дура, а  то засунем её тебе... Вот тут-то и произвела она навскидку лишь два выстрела по наглым рожам. Но каких!   
        Одному резиновая пуля угодила в переносицу.
      Он сразу осел и вырубился, второму угодила под нос, да прямо по зубам, которые  тут же и вылетели. Профессионально обесточила. Тут же мужчины быстро развязали перепуганных заложников, упаковали бывших зеков и вызвали наряд полиции. Конечно же, без показаний и протоколов не обошлось. Время потеряли, зато в себя пришли, успокоились.
      Уже там, наверху, на автостоянке все  с гордостью смотрели на Марьяну и хвалили её.   
-Ведь не насмерть же, своими ногами под конвоем шли,- приговаривала та, и руки её вздрагивали.
-Да ты у меня, мать, настоящий ворошиловский стрелок!  Так лихо да навскидку, как таёжный охотник  белку,- успокаивал её Сергей.
Домой вернулись без приключений. Через пару дней гости улетели.
       А сноуборды свои забыли.  А  раз оставили, то обязательно через год  другой прилетят, есть такая примета.