Антецедент 13
Афина
Часть 1 из 2
– Ты же знаешь, мы всегда будем вместе!
Девочки рассмеялись и та, что произнесла эти слова встала, закончив заплетать подруге косички. Вторая же девочка посмотрелась в свое отражение в речной воде, то одной стороной повернется, то другой, рассматривая плоды творений своей подружки.
– Так здорово получилось! – произнесла Афина, оборачиваясь.
Ее подружка, Ламия, сидела на камне и отщипывала лепестки от ромашки, проговаривая лишь одними губами «любит, не любит». Она одним глазком оторвалась от своего занятия и посмотрела на подружку, улыбнулась ей.
– Ты же знаешь, я плохого никогда не сделаю.
– А это правда, что там, далеко-далеко за морем, в чудесной стране, что называется Карна…
– Кларна, – поправила подружку Ламия.
– Ну да, Кларна. Правда, что там есть красивые дворцы, стоящие в песках?
– Правда, – девочка улыбнулась.
– А правда, – продолжала любопытничать Афина, – что в тех дворцах живут красивые принцы и все-все-все у них есть, что только пожелаешь?
– Правда.
– И ты это все своими глазами видела?
– Да, – лукаво подмигнула Ламия, отбрасывая ощипанную ромашку в сторону. – Все видела!
– Эх вот бы и мне там побывать и все увидеть своими глазами! – мечтательно протянула Афина и присела на камешек рядом.
– Подрастешь и сама побываешь там.
Неожиданно Афина погрустнела и несколько зло уставилась на подружку.
– Вот и ты о том же, прямо как мама с папой. Подрастешь, да подрастешь! Тебе ведь столько же, сколько и мне, но ты уже была там. Все видела, если верить твоим словам. Или ты врешь мне? Врешь собственной лучшей подруге?
Ламия нахмурилась и поднялась. Медленно подошла к девочке и обняла ее.
– Ты же знаешь, я бы никогда тебе не соврала. Ты же особенная, глупышка! Тебе соври, всегда узнаешь об этом.
Афина не стала спорить и улыбнулась, в ответ обнимая подругу.
– Ты же правда меня никогда не бросишь?
– Ты же знаешь, мы всегда будем вместе!..
* * *
Родители всегда любили свою дочь, души в ней не чаяли. Они долго ждали ее, молили Святых, чтобы они подарили им ребенка и в один прекрасный день, матушка Афины, Симона зачала их крошку. Ее муж, Кардин, оберегал возлюбленную, как зеницу ока, холил и лелеял ее. Для всей их деревушки подобная весть была праздником: все соседи заглядывали с гостинцами, желали ребенку всех благ и почти каждый хотел прикоснуться к животу Симоны, как к свершенному чуду.
Однако спустя годы, когда Афина родилась и повзрослела, достигнув своих семи лет от роду, она резко превратилась в гадкого утенка. Местная детвора с ней не водились, считая ее дурной, а взрослые пытались с ней и вовсе не связываться. Святые даровали Симоне и Кардину не просто ребенка, но еще и часть своей божественной силы. Девочка с ранних лет распознавала ложь, а иногда видела в людях то, чего попросту не могла знать. Сколько же разлада она принесла их деревне своими невинными словами истины. Сколько семей переругала из-за скрытых ранее обид друг на друга, сколько тайн вскрыла, которые не стоило вскрывать. Так или иначе Афина вместе со своими родителями попали в опалу перед соседями.
Сама же девочка не видела в этом ничего страшного. Она открывала всем глаза на правду, как говорила она сама. Ведь ложь – это порок и грех, с которым нужно бороться. С детства она тянулась к святости, посещала вместе с матушкой местную часовню и наизусть знала все псалмы и молитвы. Единственный, кто любил девочку, как родную, был местный священник, отец Гавриил. Он всегда, хоть посреди дня, хоть посреди ночи, был рад видеть малышку. Угощал ее яблоками, что росли на яблонях близ часовни, а также проводил с ней литургии и обучал ее церковному делу. Девочка же учебе была только рада.
Невинный ребенок с чудесным даром от самих Святых. Да, обычные люди ее не любили, но остальные, особенно верующие, понимали ее мистическое происхождение и предначертанное ей великое будущее. Однако не все было так благополучно.
Половину года назад, в самый разгар зимы, Афина пришла с улицы домой и представила своим родителям свою новую подругу. Ее звали Ламия. Только вот отец с матушкой девочки там и не смогли увидеть ее. Девочки попросту не существовало. Они пытались переубедить свою дочь, но Афина наотрез отказывалась им верить. Ведь вот она, стоит прямо перед ней, разговаривает, двигается. Живая. Это напугало родителей, что они первым же делом, боясь злых духов, к которым и могла принадлежать Ламия, повели свою дочь к отцу Гавриилу.
Священник поговорил с Афиной, выслушал ее и объяснил ей, что кроме нее ее подружку никто не видит. Но это не плохо, просто совершенно иначе. Ведь Афина была девочкой особенной, одаренной. Так почему бы ей не выдумать себе подружку, верную и заботливую, да и при учете того, что у самой девочки почти никогда друзей-то и не было. Она приняла его слова и уверилась в своей особенности. Выходила она из часовни с улыбкой на лице. А вот Симоне и Кардину отец Гавриил пусть и повторил свои слова, что сказал девочке, но также добавил, чтобы они подыгрывали ей, но лишь до поры до времени. А если же произойдет что серьезное, чтобы обязательно спешили к нему вместе с Афиной. Он и сам не понимал истинного происхождения расстройства девочки, однако боялся за ее здоровье.
Тем же вечером он написал письмо для священнослужителей ближайшего крупного города. Описал случившееся, описал особенное происхождение и таланты Афины и задал вопрос, волнующий его. Долго он сидел и смотрел на слова, вычерченные чернилами на бумаге, но так и не решился отправить послание. Свернул письмо надвое и положил в секретер.
Когда же обернулся напротив него стояла незнакомая ему девочка, которой он от неожиданности испугался. Она не произнесла и слова, но он понял все, что она хотела ему сказать. Словно безвольная кукла он подчинился ее немым приказам. Письмо, написанное им, сгорело в его руках и развеялось пеплом на ветру. Священник отныне и впредь говорил родителям Афины, что с их дочерью все в порядке. А сам отдалился от нее, зато причастился к вину, в жалких попытках забыть тот вечер, когда повстречался с маленькой девочкой…
* * *
Издали Афина с Ламией услышали, как в их сторону движутся задорно смеясь мальчишки. Они что-то кричали, заливисто смеясь, и перебивали друг друга, создавая безудержную какофонию детского веселья. Двое из мальчишек держали в руках рогатки, а другие упрашивали их поделиться новыми игрушками. Вся эта гурьба даже не заметила, как пронеслась мимо одиноко сидящей девочки, что с непониманием в глазах смотрела на них и пыталась понять отчего тем так весело.
Афина поднялась на ноги, а следом за ней и Ламия. Они вдвоем всматривались вперед, где на полянке вдоль местной речки мальчишки сначала принялись спорить, кто первый испробует рогатки, а после разбрелись в разные стороны, чтобы собрать достаточно будущих снарядов, в виде небольших камешков. Из любопытства девочки медленным шагом приблизились к мальчишкам, но совсем близко не подходили. Хотя и этого было достаточно, чтобы Афину заметили.
Сначала один мальчик зло посмотрел в ее сторону и обернулся к друзьям:
– Эй! Глядите, кого нелегкая к нам принесла!
– Да эта же та дуреха, что сама с собой разговаривает! – рассмеялся другой мальчишка, тыча в нее пальцем. Следом за ним рассмеялись и другие. Злой это был смех, но девочка уже привыкла к нему.
После в ее сторону выдвинулся мальчик, вероятно один из самых старших в компании. Он подошел ближе к Афине, смакуя во рту тростинку, что покачивалась из стороны в сторону, прямо как у коровы. Это рассмешило Ламию, а следом за ней усмехнулась и Афина.
– Чего смешного? – рявкнул мальчишка, а другие смотрели внимательно, выхватывая каждое движение и слово. – Ты чего вообще увязалась за нами, а? Тебя играть с нами не звали! Брысь отсюда!
– Нам просто интересно! – возмутилась девочка.
– Кому это нам? – рассмеялся мальчишка. – Опять что ли со своей воображаемой подружкой водишься? Потому то с такими, как ты никто и не дружит. Странная ты! Убирайся прочь!
Но девочка будто и не слышала обидных слов, пропустила мимо ушей. А вот Ламия, лицо которой в данный момент не видела ни Афина, ни, естественно, главарь мальчишек, заметно напряглась и разозлилась.
– А что вы делать будете? – невинно спросила девчонка, разглядывая рогатку в руках мальчика. – Что это такое?
Он зло усмехнулся. И положил камешек в кожеток, а потом натянул тетиву из сухожилия какого-то животного, целясь в девочку.
– Сейчас наглядно продемонстрирую!
Он рассчитывал, что Афина испугается и убежит, но она все еще продолжала смотреть на таинственное устройство с интересом, а после взглянула в глаза мальчишки и спокойно произнесла:
– Все равно ведь не стрельнешь, – она улыбнулась. – Вижу и все тут.
Мальчишка разозлился, и девочка лишь на один крохотный миг увидела, что у него появилось желание выпустить снаряд по ней, но быстро исчезло. С криком он отстранил рогатку в сторону и выпустил снаряд, который перелетел речушку и скрылся где-то в траве.
– Уходи! – закричал он. – А то следующий точно по тебе стрельну!
– Том, отстань от нее! – прокричал кто-то из мальчишек. – Хочет смотреть – пусть смотрит. Главное, чтобы под ногами не путалась. А уж если прилетит ей, то мы предупреждали!
Все это время Ламия молчала и скалилась на мальчишек, словно дикий зверек, но это так и осталось вне внимания ее подруги. Афина завороженно смотрела на мальчишек и их рогатки. После недолгих споров ребята определились с очередностью, кто будет стрелять, а потом выбрали мишени в виде еще неспелых яблок на одинокой яблоне. Первые снаряды пролетали мимо, лишь разрезая какие-то листья. Мальчишки только пристреливались. Когда же тот самый главарь, Том, попал в яблоко, что от того с хрустом отлетела четвертина, а после оно упало на землю, ребятня восторженно зааплодировали и стали кричать от радости. Тогда Том стрельнул еще раз и сбил второе яблоко, а после в победном жесте поднял руки вверх.
– Ну по яблоку-то попасть легкотня! – произнес один из мальчишек, явно одногодка Тома, у которого до этого не получилось даже попасть. – Оно висит и висит. А ты попробуй попасть в… – он задумался. – В что-нибудь, что движется!
– Во что, например? – озадаченно спросил Том, потрясенный тем, что кто-то засомневался в его меткости.
Мимо как раз пролетели обычные воробьи, часть из которых уселось на яблоню, а другая на крышу часовни, стоящей неподалеку.
– В птичку попади! – усмехнулся мальчишка, тыкая в воробья пальцем.
– А вот и попаду! – горделиво произнес Том и принялся целиться.
Афина не слышала разговора мальчишек, так как те ее не пустили ближе, и она стояла на расстоянии, лишь разглядывая то, как развлекаются мальчишки. На какое-то мгновение, а может и больше, она совсем забыла про свою подругу, которая пусть и стояла рядом, но за все это время так и не произнесла ни слова. Лицо ее было искажено, словно свело судорогой, а взгляд говорил о каких-то недобрых намерениях.
Том несколько раз стрельнул в воробьев, но каждый раз мимо. Только распугал их, что те встрепенулись и часть улетела к собратьям на крышу часовни, а другая покружила-покружила, да опять уселась на тоненьких веточках яблони.
– А вот и не попал! – рассмеялся мальчишка, что подтрунивал Тома. Следом послышался смех и других ребятишек.
Разозлившись, Том еще раз натянул тетиву и стрельнул вверх по воробьям, даже не целясь. Лишь бы пар выпустить, а то толку орать на своих же друзей. И вот выпущенный камушек угодил в одного воробья, что как раз сорвался с ветки, а после тяжело упал наземь. Другие воробьи, в один миг сорвались со своих мест и закружили в воздухе, а после полетели прочь. Мальчишки притихли, испугались.
– Говорил же, что попаду! – возликовал Том и бросился к своей добыче.
Все это не осталось незамеченным Афиной и Ламией. Подружка девочки подошла к ней и зашептала на ухо:
– Они ведь убили малышку, – голос ее был тяжелым, пропитанным чем-то грустным и вечным, будто снег на голову упал и закопал по самые плечи. – Останови их! Меня они не послушают!
Афина сорвалась с места и побежала к ребятне, что столпилась вокруг подбитой птички. Она растолкала мальчишек и пробилась к Тому, что палочкой тыкал в воробья. Тот почти не шевелился, еле заметно трепетал одним крылышком, а вот другое вместе с частью брюшка были пробиты камешком. Глазки-бусинки казались стеклянными и мутными.
– Злые вы! – закричала Афина, толкая Тома, который повалился на землю. – Вас бы так камнями закидать!
– Чего ты лезешь?! – закричал на нее мальчишка и хотел толкнуть в ответ, но Афина смерила его неестественным жестоким взглядом и тот отступил.
– Уйдите прочь, сволочи! – закричала Афина, оглядывая столпившихся мальчуганов, а сама ласково, будто боялась сломать, обеими ладошками подняла воробушка. Он еще один раз шелохнулся и замер.
Слезы побежали по щекам девочки, и она оглянулась на подружку, не зная, что ей делать. Ламия же стояла и серьезно смотрела, присела рядышком и, глядя в лицо подруги, произнесла:
– Просто поверь. Ты справишься, Афина.
Девочка не поняла ее слов, отчего заревела еще пуще. Тогда Ламия своими ладошками сомкнула пальцы подруги, пряча от всех воробушка и повторила:
– Просто поверь, – улыбнулась.
Афина шмыгнула носом и закрыла глаза. Ей от всей души хотелось, чтобы маленькая птаха ожила, вновь заерзала в ее руках, защебетала, как прежде.
– Что ты делаешь? – серьезно произнес Том и потряс девочку за плечо, но та даже не обратила на него внимание.
Спустя миг, а может и несколько, Афина подняла веки. Том вместе с мальчишками испуганно отступили на пару шагов.
– Ведьма! – с испугом в голосе послышались шепоты ребятни. – Ведьма!
Глаза Афины были белыми, без зрачков, будто их и вовсе никогда не было. В таком положении девочка просидела пару минут, а вместе с ней, все еще сжимая ладошки подруги своими, сидела и Ламия.
Что-то шевельнулось один раз, другой и Афина вновь закрыла глаза, а когда открыла они были прежними. В ее ладошках что-то трепыхалось, желая вырваться наружу. Ламия отстранилась, улыбаясь.
– Нужно было просто поверить, – произнесла она.
Когда же Афина раскрыла свои ладошки, на волю, взвиваясь в воздухе, выпорхнул воробей. Он взглядом метался из стороны в сторону, нетерпеливо маша своими крылышками, а после вырвался из окружения детей и улетел прочь в ту же сторону, куда улетели и его собратья.
– Ведьма! – вновь повторили дети и стремглав, даже побросав свои рогатки, побежали прочь от девочки.
Афина же так и осталась сидеть на земле, а по ее щекам, то ли от счастья, то ли от горя бежали слезы. Ламия обнимала ее и пыталась успокоить, но та все никак не унималась…
* * *
– Еще несколько человек увезли сегодня, – устало произнес Кардин, вернувшись домой. – А знахаря, что выписали со столицы, все нет и нет. Приедет ли он вообще? Или мы так и будет по домам сидеть взаперти, словно крысы?
Симона обняла мужа и поцеловала в щеку. Она была бледна, но то не от болезни, что охватила их деревню, а от усталости.
– Ты проходи, проходи. Я кашу сварила. Ты голодный, наверное, – сказала она, снимая с мужа потрепанную куртку.
– Квимби уже ратушу отдал под лазарет, – все не унимался Кардин. – Поговаривают, там уже человек сорок собралось. Все лежат, пошевелиться не могут, знахаря ждут, да не дождутся. Издохнут раньше. И отец Гавриил еще со своими проповедями. Говорит это кара божья. Святые обозлились на нас. Дак за что обозлились-то? Что мы такого сделали то?
На лестнице послышались детские шаги. Симона одернула мужа и, приставив указательный палец к губам, зашипела на него. Кардин замолчал на полуслове и пошел на небольшую кухоньку, где на столе стоял глиняный горшок, из которого вверх, к потолку, поднимался белесый дымок. Запах свежей сваренной каши быстро добрался до носа мужчины, что у того от голода даже живот заурчал, предвкушая трапезу.
Вниз спустилась Афина, которая улыбнулась матушке и обняла ее.
– Я слышала, папа пришел, – сказала она, выглядывая из-за мамы, в сторону кухоньки. – Сердится. Ему опять гадости про меня говорили?
– Нет, сладкая, – ответила Симона, приседая, чтобы быть на одном уровне с дочерью. – Еще несколько человек заболело. Твой папа просто волнуется, вот и все.
Афина внимательно всмотрелась в лицо матери, а потом кивнула, будто согласилась с ее словами, и улыбнулась.
– Ты кушать хочешь? – спросила у нее Симона. – Садись рядом с папой. Я каши наварила, сейчас вместе поедим.
Девочка забежала на кухню и с разбегу обняла отца, который до этого был хмур, но вмиг улыбнулся и казалось будто у него на душе сразу стало тепло и ясно.
– И как поживает моя малышка? – спросил он, усаживая дочь на колени и нажимая пальцем на ее нос. Девочка рассмеялась.
– Хорошо. Мы с Ламией сегодня нашли одну красивую бабочку и целый день пытались ее поймать.
Упоминание о воображаемой подружке дочери всколыхнуло в Кардине неприятные эмоции, что не осталось не замеченным. Однако он попытался улыбнуться, пусть и через силу, а после задал невинный вопрос:
– И как? Поймали?
Афина прищурилась, будто пыталась прочесть что-то на лице у отца, а потом обняла его и ответила:
– Ламия почти поймала ее, но в последний момент она улетела.
– И прямо весь день пытались ее поймать? – наигранно удивился Кардин.
– Весь-весь! – рассмеялась его дочка, а потом замерла, будто что-то вспомнила. – Хотя нет, мы еще ели малину.
– А малину вы где нашли?
Девочка поднесла указательный палец ко рту и заговорила:
– У дорожки, что к старому колодцу ведет, у забора тетки Ягды, растет один кустик. Только тс-с-с! Никому не говори! Это наш с Ламией секрет.
Отец засмеялся и вновь нажал пальцем на нос дочери.
– Ишь какие вы хитрые! И за бабочкой побегали и малину поели.
Тем временем Симона поставила на стол три тарелки с ложками. Навалила каждому по порции пшеничной каши и подлила в каждую тарелку немного маслица. После накрыла горшочек крышкой и убрала его на печь томиться. Когда же она села за стол, слушая разговор мужа с дочерью и улыбаясь, Кардин пересадил Афину со своих колен на стул рядышком. Втроем они сложили ладони в молитве и в кухоньке повисла тишина, прерываемая лишь треском поленьев в печи.
Во входную дверь постучали. Сильно, громко, что Афина и Симона даже вздрогнули от неожиданности. Кардин поднялся недовольный и вышел из-за стола.
– Кого это нелегкая принесла?
Подходя ближе, он услышал, как за дверью стоит приглушенный гомон нескольких человек, которые что-то бурно обсуждали. В дверь еще раз постучали, громче прежнего, будто стучали кулаком.
– Открывай, Кардин! Мы знаем, что вы дома!
Голос принадлежал старосте деревушки Бартоломею Квимби. Мужчина отпер засов и отворил дверь. Перед ним, на пороге стояло помимо старосты еще человек десять. У троих из них в руках были факелы.
– Это все из-за твоей дочери! – моментально бросила крик какая-то полноватая женщина, как только увидела Кардина. – Она – ведьма! Мой сын видел, как она ворожбу свою творила! Это она на нас болезнь свою наслала!
Кардин прекрасно понимал, что из-за способностей дочери, ее и всю семью местные недолюбливали, но, чтобы вот так – было впервые. Он даже дар речи потерял. Только стоял и смотрел, как местные, буквально соседи, оскорбляют его дочь. Выкрикивают угрозы и проклятья в ее адрес, а некоторые даже призывают сжечь на костре, подобно ведьме.
– Да что вы говорите такое? – возмутился Кардин, а после обратился к старосте: – Бартоломей, что здесь происходит?
– Извини, Кардин, – ответил он. – Но я сам не знаю, чему верить. Мой сын рассказал мне, как твоя дочь оживила своими руками мертвую птицу.
– И мой сын видел! И мой! – загомонили люди.
– И что в этом плохого? – продолжил возмущаться Кардин. – Если Святые наградили ее своим прикосновением, разве это плохо?
– Да кто ж знает-то? Может она не только лечить может? Может она и болезни насылать способна? – закричал плотник, Анастер, размахивая факелом.
Из-за спины мужа выглянула Симона и, увидев столпившуюся толпу, ахнула.
– Милый, что здесь происходит?
– Мы за ведьмой пришли! – вновь закричала полноватая женщина в годах, в которой Кардин наконец-то узнал рыночную торговку. – Сжечь ее надо!
– Что за безумие? – схватившись за грудь в том месте, где находится сердце, вновь ахнула Симона. – Остановитесь! Она же всего лишь маленькая девочка!
– Хватит защищать ведьму! – закричала та же женщина.
Тем временем у окошка пристроилась и сама виновница торжества. Афина выглядывала из-за занавесок, стараясь не привлекать к себе внимания. Она смотрела на разозленную толпу и не могла сдержать слез. Ламия стояла рядом и одной рукой обнимала подругу, успокаивая.
– Почему они меня ненавидят? – всхлипывая, спросила Афина.
– Они не ненавидят тебя, – отвечала подруга. – Они просто боятся.
– Но чего? Я же ничего плохого не сделала!
– В город пришла болезнь. Страшная болезнь. Кровавая язва. И они думают, что ты привела ее.
– Но я же ничего не делала! – утирая слезы, Афина повернулась к Ламии.
– Я знаю. Но они не знают этого.
– Мы должны объяснить им! – загорелась идеей девочка.
– Они не поймут, – резко оборвала ее Ламия. – Они не поняли, когда появилась я. А сейчас они и подавно не поймут.
– Что же тогда делать? Мы должны им как-то доказать!
Девочка задумалась, а до ее ушей все еще доносились голоса с улицы:
– Уже шестьдесят четыре человека больны. Все лежат в ратуше. Пошевелиться не могут. Стонут от боли. Дай Святые, чтобы хоть половина до утра дожила! А за ними ведь следить нужно. А кто сидеть с ними будет? Никто ведь не хочет подцепить эту дрянь. Вот вы и сидите, раз ваша дочь на нас мор наслать удумала!
Неожиданно резко и быстро Афина сорвалась с места и побежала к задней двери из дома.
– Куда ты идешь? – крикнула ей в след Ламия, хотя сама догадывалась о решении подруги. – Подожди меня!
Две девчонки выскочили из дома и ступая тихонько, чтобы их никто не заметил в полумраке, направились к ратуше. Один раз Афине удалось исцелить, пусть и не человека, а лишь маленькую птичку. Но она была уверена, что справится. Она была уверена, что объяснит людям, что она ни в чем не виновата и хочет только помочь.
Афина бежала впереди, а Ламия сразу за ней и никто не видел, как та зло улыбается. На ее детском лице будто была одета маска с искаженными чертами, а глаза горели красными огоньками…
* * *
У ратуши никого не было. Вероятно, никто не желал даже рядом находиться с больными. А вот двери оказались закрыты на замки, чтобы не выпустить зараженных на волю. Однако сквозь двери и окна, даже сквозь сами стены девочки слышали стоны умирающих людей. Их агония была мучительной и бесконечной, а неистовый вой терзал саму душу.
Афине стало не по себе. На какой-то миг она даже захотела развернуться и вернуться домой. Но Ламия была настроена более серьезно: остановила подругу, когда та удумала сбежать, и напомнила с какой целью они пришли сюда.
– Ты должна показать людям, что хочешь только помочь! – произнесла девочка, держа подругу за плечи.
Руки тряслись, коленки дрожали, но Афина все же кивнула, соглашаясь.
– Нужно найти способ пробраться внутрь, – сказала Ламия. – Попробуй подергать окна, может одно из них и не заперто. Я пойду налево, а ты направо. Хорошо?
– Хорошо! – выдохнула Афина и пошла по правую сторону от ратуши.
Ей было страшно. Очень страшно. Теперь даже верной подруги не было рядом. Каждый стон, что издавался из-за стен ратуши, заставлял девочку вздрагивать. Она попробовала первое окно, встретившееся ей на пути, но оно не поддалось, как бы Афина не старалась. Тогда она пошла дальше. Второе окно тоже было заперто, зато третье, видать, кто-то оставил не закрытым. Небольшая створка всасывала внутрь воздух, чем и воспользовалась девочка. Она потянула раму на себя, а потом с трудом вскарабкалась и ввалилась внутрь.
В небольшом помещении царила тьма, хоть глаза выколи. Здесь был спертый тяжелый воздух, отдававший металлом. На ощупь девочка осмотрелась, а потом услышала какой-то шорох. В слабом свете луны, которую заслонили тучи, она увидела, как на небольшой кровати, – хотя это была и не кровать вовсе, а стол, на котором расстелили простыню, – чуть приподнялась какая-то фигура. Афина обомлела от страха.
Все тело фигуры, – а это был какой-то мужчина почти что полностью голый, лишь в одной набедренной повязке, – было усыпано незаживающими нарывами, из которых сочилась кровь. Вся простыня была в бурых пятнах, которые во тьме представлялись почти что черными. Мужчина увидел ее и с усилием потянулся к ней рукой, заставляя девочку невольно отступить на пару шагов и врезаться спиной в шкаф.
– По-мо-ги мне…
Афина вжалась, не зная, что ей делать дальше.
– По-мо-ги!.. – продолжал хрипеть мужчина, вытягивая к ней руку, покрытую нарывами и следами засохшей крови.
Девочке хотелось выпрыгнуть в окно и убежать, как можно дальше. Вернуться домой и обнять родителей, почувствовать себя в безопасности. Однако, если она так поступит, она не сможет доказать другим, что никаких болезней она не насылала и вообще…
Афина хорошая! Она знала это!
Животрепещущий страх боролся с чувством справедливости внутри девочки. Ей сейчас так не хватало совета своей подруги. Так не хватало поддержки. Однако выбор нужно было принять именно сейчас, другой возможности уже не будет.
– По-мо-ги…
ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ...
"Последнее дело Билли Аттертона" - интерактивный роман с элементами мистики и детектива. Сюжет бурно развивается на просторах площадки ВКонтакте, где и приобретает свою ноту нелинейности происходящего. Обычные читатели голосуют именно за тот поворот сюжета, который хотят видеть, и так или иначе влияют на судьбу главных героев. Если и вы желаете принять непосредственное участие в развитии сериала, милости просим в гости: https://vk.com/william_atterton