"КОНКУРСНОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ К-8".
На конкурс Евгения Говсиевича "Зеркальное отражение"
http://www.proza.ru/2019/11/17/363
Зеркало…
Его поверхность отражает широкую лестницу, покрытую красным ковром. Блестят на мундирах придворных эполеты, аксельбанты, ордена, золотое шитьё. Во взглядах любопытство, на лицах – ухмылки. Шепчутся, сплетничают, обсуждают…
Ещё бы! Перед их жадными взорами, у подножия лестницы, смотрит в зеркало высокая ослепительная красавица под руку с некрасивым спутником, да ещё и на полголовы ниже её ростом… Он в камер-юнкерском новеньком мундире. Красный тугой воротник стискивает шею, словно душит.
Толстые губы, приплюснутый нос, кудрявая шевелюра без модного лоска, густые бакенбарды… Ишь, как, угрюмо оглянувшись, он напряжённо смотрит прямо на них, и взгляд, как у затравленного зверя. Чем недоволен этот поэтишка? Сам государь приблизил его ко двору, танцует с его женой на балах, оказывая великую честь и милость…
А у мужа темнеет в глазах при мысли о том, как может быть истолкована эта монаршая милость. Он успокаивает себя:
Утешься, друг. Она дитя.
Твоё унынье безрассудно.
Ты любишь горестно и трудно,
А сердце женское - шутя…
Лишь с друзьями он бывает по-прежнему весел, хохочет своим удивительным смехом. Однако всё чаще грусть сжимает сердце. Двор заставил его влезть в долги – на наряды жены, на экипаж и слуг, а он мечтает уехать в деревню - с семьёй и обожаемой женой.
В разлуке пишет ей с нежностью: «Я должен был жениться на тебе, потому что всю жизнь был бы без тебя несчастлив, но я не должен был вступать в службу. Теперь они смотрят на меня как на холопа…»
А как смотрят на неё?
Похотливо выпятив нижнюю губу толстый камергер, устремляет узкие глазки на красавицу, и, по-видимому, вздыхает: «Эх, хороша Наташа, да не наша!..»
«Толпа гонителей…», - в душе поэта буря чувств: презрение, тоска, негодование - всё кипит во взгляде. Рука сжимает горностаевую накидку жены. А она победительно-беззаботно любуется своим безупречным отражением.
На верху лестницы - фигура красавца кавалергарда, с нетерпением ожидающего мазурки, чтобы вновь игриво шептать на ушко: «Уехать?.. Я этого не переживу!» И самодовольно оглядываться, надеясь, что заметили её благосклонную ответную улыбку. И усмехаться, видя ревнивый взгляд мужа, стоящего у колонны…
Ловкий француз-кавалергард сияет всюду. Как быстро он освоился в русском высшем свете! Всё чаще связывают его с именем первой красавицы Петербурга…
Но нет, не ревность терзает поэта. Он верит юной жене, верит её любви к нему!
И… уже знает, что во всех великосветских гостиных его собственное имя повторяют со злорадным смешком, перешёптываются за спиной, гадко ухмыляются… Честь семьи – вот что волнует больше всего!
К Геккерену ушли строки, наполненные гневом: «Вы… отечески сводничали вашему сыну… Я не могу позволить, чтобы он после своего гнусного поведения осмелился обращаться к моей жене и расточал перед ней казарменные каламбуры и разыгрывал жертву несчастной страсти, тогда как он всего лишь трус и негодяй…»
В отчаянии обращается к царю: «…не подобает мне терпеть, чтобы имя моей жены было связано с чьим бы то ни было именем…»
Все ближе и ближе страшная развязка! И это так явственно отражает равнодушная поверхность зеркала и трагический лик поэта на картине Николая Ульянова
"Пушкин с женой перед зеркалом на придворном балу"
Другие художники-пушкинисты:
1.Илья Шенкер
2.А Иткин (1967)
3.