В кабинете витали запахи муската, дерева и сухой бумаги, покрытой оттисками и трафаретными символами. На строгого вида стене висела реминисценция мокрой, выложенной брусчаткой, улочки, переходящей в полноводный обширный плац с башней во главе. Сбоку картину подпирал книжный шкаф и лоск его рикошетил бликами в глаза. В окне светлела дымка, сквозь которую доносился запах осадков и вырисовывалась многоэтажка. Где-то неподалеку со стуком гремели трамваи, пыхтели заводские трубы до першения в горле и рези в глазах.
Что я мог подумать в тот первый день зимы, раскуривая сигару? Мысли бегут во всю прыть и уловить их поток, обуздать может лишь перо серебристого паркера.
Намедни вечером просил опрыскать меня лосьоном в барбершопе перед незапланированной встречей с ней. О, как рад я был этой приятной внезапности.
Часы показывали начало второго, когда она спустилась по ступенькам к турникету. На ней был пуховичок, широкий и теплый шарф, из-под шапочки выбивались каштановые волосы с крашеными кончиками. Выразительно смотрели на меня ее карие глаза.
- Как твой день? Устала на репетиции?
Она слегка повела взглядом по диагонали на меня и отвернулась, в улыбке подтянув щечки с веснушками:
-Да. Решила подольше поспать и пришлось брать с девочками такси. А у тебя?
Мы спустились по эскалатору на тускло освещаемую платформу. Было два пути: ее путь на конечную зеленой ветки и мой - на Ипподром. В ходе разговора я принял решение ехать с ней и напрочь забыл о времени и всем прочем.
Вспоминая абсолютно все подряд, перескакивая с одной темы на смежные или случайные темы, пересекаясь теплыми взглядами, мы пропустили станцию пересадки и, с чувством юмора вдоволь отметив рассеянность, вернулись обратно, на этот раз успешно.
Сегодня я сидел в кресле, раскуривая дым с древесным привкусом, и смаковал яркими моментами. И вот, в голове появилась стенограмма тогдашних моих пылких раздумий : «Сейчас, вот-вот, я первый раз обнял ее, а она склонила голову мне на грудь. Почти взял ее руку в свою». Или еще вот: «Ее движения и поэзия не оставят никого равнодушным. Ей явно стоит выйти на сцену и заявить о себе и своем Мире, где существуют любовь и ненависть, красота и смирение с поражением, взлеты и тяжелые, грязные крылья в смоле, обузой тянущие книзу. Ее стих о девушке в красной шляпе, от которой не отвернулась любовь, настолько проникнут эмоциями и чувствами!».
Я уже не сидел с сигарой в руке, а торопливо записывал строки серебристым паркером, поглядывая в окно.