В избе вкусно пахло яблоками. Отец сидел на табурете и терзал свою, недавно купленную гармошку:
- Хороши весной в саду цветочки
- А еще лучше девушки весной…
И была у отца такая давняя мечта: пройтись по селу «наяривая» на гармошке. Но что-то не очень у него это получалось. Вот и сейчас, он, приехав на обед и наскоро перекусив, уже битый час пытается сыграть свою любимую:
- Еще лучше девушки весной
- Выйди на крылечко, милое сер-де-чко
- Сразу жизнь – ага, вот – жи-и-знь покажется иной – наконец-то одолел он первый куплет.
- Рановато ты отец по весне затосковал – встревает мама, - только что-то все у тебя враздрай – песня в лес, а гармошка по дрова.
- А что вы все мешаете – огрызается отец – да еще Петька вертится под ногами, - и пытается вновь одолеть: - Выйди на крылечко, милое сер-де-чко…
- Федор, - уже сердито окликает его жена – ну сколько можно? Работа ведь стоит, не дай Бог дожди зарядят, поплывет огород.
Петька понимает, почему она сердится. Есть у них в деревне такое негласное соревнование: - кто скорей выкопает свою домашнюю картошку, и каждая хозяйка, пораньше, до срока начинает проводить разведку, начинает понемногу подкапывать и прикидывать – не пора ли? Ну а потом, когда срок наступит, знамо дело, в магазине в очереди, или там, у колодца, только и разговоров будет, у кого какая картошка и сколько они уже выкопали. И каждая, притворно вздыхая, будет говорить, что урожая нынче нет, картошка мелкая, да и то все-де подмокло, да подгнило, а вот в прошлом году все было лучше и иначе.
Отцу это конечно не нравится. Не то что огород надо копать, а то, что раньше времени лезут на огород. Он любит порядок и не любит излишней суеты – это он сам про себя так говорит. И еще при этом добавляет, что каждому овощу свой срок.
- Да, мать, ты права – с сожалением и с каким-то трудом откладывая гармошку, произнес отец. Но затем уже решительно, добавил – Все. Делу время, а потехе час. Значит так. Давай-ка мать, бери мешки, и пойдем мы копать с левой грядки. Начнем оттуда, там ботва уже почти вся желтая, да и подкопала ты уже там, я видел. Ну, а Петька верхи смотается на загон и выпустит коров, а я попозже на велосипеде подъеду. Как сынок, справишься?
Петька аж задохнулся от возмущения – как это он может не справится.
- Па, да ты что? Я же уже большой, конечно справлюсь.
Нет, все-таки не зря он даже к Сереге, дружку своему не пошел, а старательно и терпеливо делал вид, что очень внимательно слушает папину гармошку.
- Главное, - наставлял отец Петьку, выводя из-под навеса красивого рыжего жеребца по кличке Волосей – ты коров не пускай к оврагу, мало-ли что …, ноги переломают…, или еще что…, ну, а Найда тебе поможет - и потрепал свою верную собаку за ухо.
Если Волосей светло рыжий, то Найда просто огненно рыжая. Папа про Найду говорил, что более умной собаки он в жизни не встречал.
- Я без нее как без рук - с гордостью рассказывал он иногда. – Ну, вот не поверите, такое ощущение, что она всех коров наперечет знает. Есть там одна такая, тощая со сломанным рогом. Все коровы спокойно так пасутся, а это вечно всем недовольная, вечно носится. Ну, ведь жрет больше всех, и везде лезет, и все хапает, хапает, и при этом тощая как палка. Ну, а если рядом с колхозными зеленями случается проходить, так она завсегда первая норовит в них заскочить, да еще как бы и других коров зазывает. Вот забодай меня комар, прямо внаглую и зазывает. Да и просто бывает, зазеваешься, а она раз, и повела коров в обратную строну. Прямо-таки человеческая стервозность. Так вот Найда, эту корову на дух не переносит, и держит ее ну просто в ежовых рукавицах.
А иногда бывает, говорю, ну-ка Найда, заверни подразделение с правого фланга, а она так вот посмотрит на меня своими умными глазами, и вперед. Такое ощущение, что не я пасу, а она это делает, и ведь как грамотно делает.
Петьке Найда тоже нравится. Особенно ему нравится, что она веселая и ласковая.
У отца есть еще Уголек – огромный, угрюмо-молчаливый черный пес. Отец еще иногда его называет Кержаком. И в этом что-то есть. Уголек весь в своих каких-то потаенных мыслях и думах, никогда не суетится, не показывает своих эмоций. Но его смелость и решительность Петьке не раз доводилось видеть в разборках с уличными собаками, спуску никому не дает.
- Прямо волкодав какой-то - говорят про Уголька соседи.
Но что удивительно, с Найдой он никогда не ссорится и даже можно сказать слушается и подчиняется ей, хотя всем видом показывает, что делает это из одолжения. Отец уверял, что даже видел при этом его снисходительную усмешку.
- Это мой надежный боевой тыл – говорит про него отец, – безопасность полностью на нем, да и с быками на разборки Уголек идет бесстрашно.
Выпустив коров из загона, Петька направил их на пастбище, к предгорью. На поле, после мягких теплых дождей, споро пошла зеленка и поэтому все стадо, чуть ли не на бегу жадно и нетерпеливо хватая траву, устремилось в поле. Здорово, даже подгонять не надо.
Петька огляделся. Справа, неровной грядою тянутся холмы, высится над холмами Шилан, самая крупная в этих местах гора, дальше за ним, деревня. Но это не Петькина, Петькина во-о-н, левее, а это чувашская деревня. И хотя эта деревня называется Ишуткино, здесь ее называют Салмоедовкой. Это такое блюдо у чувашей – салма, а по русски – лапша. Вон дальше там мордовское Отделяково, а где-то, в той стороне кажется, татарское село, но Петька там еще ни разу не был.
Слева, от большого оврага, за цепью мелких озер, тянутся бесконечные колхозные поля и теряются в теплой осенней дымке. Отец рассказывал, что раньше, на месте озер протекала река Иктиль и была даже больше нынешнего Кинеля. Но что случилось, никто не знает: Кинель есть, а от Иктиля осталось только видимость русла и несколько небольших озер. Правда, рыбы в них, хоть завались.
Убедившись, что все коровы на месте, и никто не делает никаких попыток улизнуть или отбиться от стада, Петька решил, что, наконец-то, можно заняться и своими делами. Он подъехал к иве, и важно достав из кармана перочинный ножик, вырезал ровный прут. Гонять коров прутом, для Петьки, гораздо удобнее, чем кнутом. Главное не запутаешься, а во-вторых, он гибкий, упругий и ровный, почти как шпага. В прошлый раз, когда сражались армия на армию, все пацаны делали себе такие шпаги. Здорово бились! Хотя конечно если задеть такой шпагой, то бо-о-льно. Но зато Петьку на Волосее никто ни разу не смог обогнать. Отец, конечно, ругается за эти скачки, но какой же пацан откажется от удовольствия рвануть галопом, да еще с казацким гиканьем и шашкой наперевес.
И вот, Петька напрягся, подобрался, выбросил правую руку со шпагой вперед и – Ура-а-а!– рванул в галопе на воображаемого противника, поражая его направо и налево. Коровы недоуменно косились на непонятную, бесцельную с их точки зрения, скачку мальчика взад и вперед по полю, зато радости Уголька и Найды не было предела. Захлебываясь лаем, они с таким азартом носились наперегонки, что несколько коров даже оторвались от своей работы, и медленно пережевывая свою, жвачку с любопытством наблюдали за происходящим.
Петька резко осадил коня, и внимательно осмотрел поле битвы суровым взглядом фельмаршала. Противник дрогнул и, бросая остатки своей армии, позорно бежал с поля битвы. Вот так-то, Петька приосанился, противник был разбит на голову. Эх, жалко пацаны не видят, а Серега тот бы просто от зависти лопнул.
За какими-то, казалось бы мелкими, но очень важными для мальчика делами время незаметно приблизилось к вечеру. Значит, скоро отец подъедет, и нужно будет загонять коров в загон.
На краю поля стоял боярышник, густо усыпанный красными крупными ягодами. Петька даже залюбовался им. Казалось бы все просто, всего лишь три цвета: прозрачное голубое небо, золотистая листва и россыпь красных ягод. Но какая это удивительная картина! Петька понимает, что доведись ему описать или объяснять увиденное, то сделать этого он не сможет. И на земле много такой расчудесной и даже загадочной красоты. К примеру, зимняя рябина, там тоже три цвета: тонкое голубое небо, белый искрящийся снег и алые кисти ягод. Попробуй объясни, что красиво, не объяснишь, но встречаешься с такой картиной и дух захватывает от ее простоты и ясности.
Ягоды были спелые и вкусные. Набрав боярки в карманы, Петька подумал, что не мешало бы набрать ягод и в рубашку, за пазуху, для дома. Сестренок угостить, маму.
Вдруг, что-то резко ужалило мальчика в ухо, затем в щеку, в нос…., и оторопевший мальчик увидел клубок осиного роя, почему-то показалось черного, который разворачивался для очередной атаки. Волосей, замотал головой, отскочил в сторону, остановился, и вдруг рванул по полю бешеным галопом. Мальчик уже не чувствовал боли от укусов, главное было удержаться в седле, не разбиться. Волосей пытался в бешеной скачке оторваться от своих преследователей. Рванул в одну сторону, в другую, но тщетно, и тогда, со всего размаху, на всем скаку кинулся в черное блестящее зеркало небольшого озера. Петька слетел с коня и с головой ушел под воду, но в последний момент, мальчику чудом удалось ухватиться за луку седла и вскарабкаться на лошадь. Больше мальчик внятно уже ничего не помнил. Все дальнейшее происходило как будто не с ним, как в тумане и все события представляли собой разрозненные фрагменты какой-то непонятной мозаичной картины.
Когда он очнулся, то увидел плачущую маму, отца, который сидел рядом с ним на кровати и что-то говорил фельдшерице тете Вере. Все Петькино существо, вдруг почему-то сконцентрировалось в голове, которая показалась ему огромной как земной шар, а сам себе он казался не более песчинки. Боли не чувствовалось, но был нестерпимый жар, и очень хотелось пить.
- Ну сынок, раз открыл глаза все будет нормально – голос у отца почему-то был далекий и как будто надтреснутый…
- И как Волосей догадался в озеро-то нырнуть? Просто удивительно. Так что спас он тебя …
И увидев, что мальчик пытается что-то сказать, улыбнулся и добавил
– Молчи сынок, молчи, мы рядом, все будет хорошо, а пока спи, тетя Вера говорит нужен покой – и кивнув на фельдшерицу, осторожно погладил своей тяжелой рукой голову сына.
А ровно через год, когда Петька будет учиться в соседнем селе, в интернате, Волосей спасет жизнь уже не только Петьке, но и отцу.
Однажды, по февралю, когда буднее утро не предвещало никакого ненастья, они на санях поедут в школу-интернат.
Расстояние через горы было небольшое, всего-то километров двенадцать и потому надеялись доехать быстро, как раз к обеду. Но легкий по утру ветерок, вдруг постепенно усилится, повалит снег, и они попадут в страшную пургу. Дороги заметет мгновенно, колючий морозный снег полностью закроет видимость и лошадь, проваливаясь в глубокий снег, собьется с дороги. Петьке тогда покажется, что время навалилось на него, мрачное, чужое и жестокое и, остановившись, сковывает его в морозной ярости. И когда Петька станет уже замерзать, сломавшись в бессилии, отец бросит вожжи, и укроет сына своим телом. И Волосей выведет их к татарскому селу. Как коню удалось найти дорогу к жилью неизвестно, но Петька очнется на кровати, в глаза будет бить яркая лампа, и его тело, нестерпимо жаркое, тяжелое и будто чужое, будут растирать чем-то неприятно пахучим.
Но ничего этого Петька еще не знал, и сейчас, мальчик был счастлив лишь оттого, что он дома, рядом с своими родителями. И уже наплывает сладкое сонное томление и мальчику видится, как вечером отец возвращается домой с пастбища. В лучах вечернего солнца и клубах багряной пыли просматриваются только отдельные коровы, но чувствуется, что идет большое натруженное стадо. Даже не идет, а медленно и мощно вливается в село с пригорка, наполняя воздух запахом поля, солнца и теплого молока. Видно, как сзади отец подгоняет коров то слева, то справа, а впереди, на фоне огневого заката, огненно рыжая Найда умело направляет их к колхозному загону.
И алые, багряные всполохи долго освещают сказочно-призрачные силуэты большого всадника в блестящих рыцарских доспехах и великолепного золотистого коня, который, ступая в розовые облака, медленно идет вослед уходящему солнцу,… не удаляясь.