*
Зубры не бежали трусцой, не срывались в галоп, не брыкались и не бодались, не хрипели обидой и не сопели злостью, лбы к солнцу не задирали, а в полуденный зной понуро опустив головы едва волочили ноги. Клубясь плыли за стадом лохматые вихри пыли. Дюжина зубров растянулась цепочкой; последние от первых отставали на многие десятки метров. Кто в одиночку, кто в паре; все тяжко брели к реке. Рты раскрыты.Грязная, свалявшаяся в колтуны шерсть стала бронёй. Такая броня защитит и обогреет в зимнюю стужу, а в жару проклятье – скафандр из свалявшейся шерсти. Нет у зубров большего желания, чем очутиться на берегу быстрой лесной речки. Испить водицы... Пить, пить и пить... Пусть брюхо отвиснет. Язык облизывает нос и нос улавливает чарующую свежесть – близость реки. Изнывающая от жары и зуда шкура в комьях засохшей грязи стреляет очередным приступом зуда, трётся спиной и боком о стволы деревьев, требует пену прохладных речных вод, огибающих пороги-валуны на мелководье.
Лес поредел. Близость реки наполнила воздух влагой. Все животные встрепенулись, приподняли усталые морды. Шевелятся, принюхиваются носы и... Растопырив ноздри, глубоко вдыхают – слышен возбуждённый храп и шумный выдох; наслаждаются пылинками воды. Ноги семенят, ускоряют шаг всё быстрей и быстрей и вот уже бегут трусцой. Разбредшееся стадо стремительно смыкается: плетущиеся в хвосте догнали идущих вслед за вожаком; царит радостное возбуждение – стадо спешит к воде.
Когда зубры скрылись в лесу, а пыль улеглась. На петляющую меж деревьев вниз к реке лесную тропу, растоптанную до жёлтого песка, из-под самого большого – среднего из трёх подпирающих друг друга валунов, вылез муравей. Отряхнулся и расправил прижатые усики. Раскрыл рот: браво выпятил грудь, заглотнул, как можно больше воздуха, раздулся, глянул по сторонам, да как завопит: "Эти глупые волосатые быки и коровы пытались меня раздавить, но хрен им!.. Я выставил поперёк дороги вот эти камушки!». Казалось, его глаза от натуги и возбуждения вот-вот лопнут или выпрыгнут и убегут.
Муравей несколько раз импульсивно вдохнул-выдохнул. Пошевелил усиками, и быстро перебирая лапками, зигзагами побежал по гладкому, вросшему глубоко в сыпучий песок округлому боку валуна. Достигнув вершины камня, остановился среди сучков, шишек и торчащих в разные стороны сухих сосновых и еловых иголок. Взобрался на сломанную веточку, а с неё спустился на шишку и завертел головой осматриваясь. Присел на задние лапки. Задрал вверх голову. Поднял перед собой две передние ножки-ручки, словно выставил кукиши и лихо, во всю ширь распластал длинные усы-антенны. Раскрылся рот; откликаясь отголосками эха, громыхнули раскаты муравьиного грома: «Зубры испугались меня удерживающего валуны и обошли стороной!"
Лучи солнца ещё бегут с небес, слепят, прижимаются и обнимают, ласкают теплом. Ветерок не струится озорством ввысь к облакам, а прилёг отдохнуть в замершую сочную зелень трав. Наслаждаясь ароматом лесных ягод и цветов, махонький сквознячок притаился в листве кустарника, ничуть не опасаясь колючих иголок веток ёлок. Из-за холма, где над речкой провисает старый не раз латаный-перелатаный канатный мост, поедая прозрачную синь неба, приближалась пугающая чернотой сизая туча. Блёклая темень скользила по верхушкам деревьев и неспешно проглатывала последние лучики ускользающего за тучу солнца; опутывала паутинкой серости и зыбкой прохладой теряющую тепло и свет землю.
Буйное щебетание смолкло. Исчезли шорохи. С небес спустилось и растеклось безветрие. Предгрозовое предупреждение; вползает в сознание некий первородный страх – мёртвая тишина давит в уши, непроизвольно пытаешься уловить любой звук, но в лесу никто не слышит грозные муравьиные вопли.
Декабрь 2019г. («Слоны и муравей» 2016г.)
_*.*_
(а)