Продолжение. Начало (Часть I) здесь: http://www.proza.ru/2019/11/30/89
= Часть II. =
И все-таки в один прекрасный день я решился сделать вылазку за “периметр” части. Но как ее осуществить? Уйти в “самоволку” одному практически невозможно, нужна помощь товарищей, а довериться я никому не мог.
Осталось только дожидаться, когда тебя пошлют за “периметр” официально.
Подходящий случай долго не представлялся. Но как-то заболел майор, отвечавший за материально-техническое снабжение нашей воинской части, и на его место временно поставили меня, нижестоящего по званию и должности. А это означало, между прочим, частые вылазки туда-сюда, в том числе и за “периметр “. Я решил для начала примелькаться на проходной. Это мне удалось. Затем я стал выходить в город в гражданской одежде. Дежурный на посту офицер, сначала удивленно поднимал брови, а затем – перестал.
И вот, наступил момент, когда я в гражданской одежде переступил порог этого злосчастного кафе. Бармен за стойкой внимательно оглядел меня с головы до ног, и хмуро пробурчал по-немецки, что, дескать, пиво практически закончилось, продукты – тоже. Кафе закрывается до нового подвоза, а когда это случится – один Бог знает.
В нерешительности я стоял у стойки бара. И вдруг услышал по-немецки:
- “Herr Offizier, kommen Sie zu mir, bitte!” [5]
Оглянувшись, я увидел седовласого крепкого мужчину, в добротном замшевом пиджаке, махавшего мне из-за столика у окна.
Я подошел, сел за столик, и уставился на него. Мужчина широко улыбнулся и дальше заговорил на русском языке, с небольшим акцентом:
- “Герр офицер, не смущайтесь. Здесь все свои. Я долгое время был в плену в Союзе, поэтому знаю русский, возможно лучше всех, здесь присутствующих. Вас выдает военная выправка, ну и очертания Вашего славянского лица.
Это очень хорошо, что вы пришли сюда в гражданской одежде. Ваш предшественник явился сюда в военной форме и, несмотря на оказанное ему гостеприимство, вел себя совершенно по-скотски. Напившись, он стал говорить несуразности, типа “не забудем, не простим”. В конце концов – выблевал у входа, сказал, “мало в вас стреляли, подонков и сволочей” и, пошатываясь, ушел. Вслед за ним ушел один из наших. Больше обоих мы не видели и ничего об их судьбе не знаем. “
Вот так совершенно случайно я узнал судьбу своего предшественника. Молча поднявшись из-за столика, я уже собрался уходить.
Но мужчина, опять широко улыбнувшись, сказал:
- “Герр офицер, оставайтесь! Мы все здесь видим, что Вы – совершенно другой человек. Наш герр Хельмут, бармен - старый наци, его уже не перевоспитаешь, но я сейчас все поправлю.”
C этими словами он направился к стойке. Последовал энергичный диалог на повышенных тонах между ним и барменом на немецком языке, в котором я уловил “шайссе”, “фотце”, “пиммель”. [6] Наконец, он вернулся, неся на подносе две огромные стеклянные кружки пива, две тарелочки с веточками зелени и сосисками по-баварски, с картофельным пюре и подливой в качестве гарнира. Об этих сосисках я мечтал, можно сказать, всю жизнь! Плюс был еще маленький пластмассовый стаканчик с горчицей и два здоровенных куска черного хлеба.
Вот тебе и “нет в кафе продуктов”!
Поставив все это на стол, мужчина протянул мне руку:
- “Позвольте мне представиться – Хайнрих. Генрих, по-вашему. А вот за столиком, где я брал горчицу, сидит мой боевой товарищ Фриц. Это - Фридрих, по-вашему. Во время войны вы всех немцев фрицами называли.” Он опять широко улыбнулся. Я встал, пожал протянутую руку и смущенно сказал: “Александр, м-м-м, Иванович.”
Мы сели за столик и принялись за еду. Шум, гам, смех в кафе потихоньку стали стихать. Постепенно у меня создалось впечатление, что все присутствующие в кафе прислушиваются к нашему разговору.
Мой новый знакомый это заметил, но отреагировал весьма своеобразно:
- “Не смущайтесь, ешьте все, герр офицер. Будет еще вторая смена блюд, а если Вы захотите - то и третья. Наедайтесь, сколько Вам захочется. В частности, всё это и есть выражение нашего немецкого гостеприимства здесь, на немецкой земле. Кроме того, я договорился с нашим барменом, герром Хельмутом, чтобы Ваше угощение было за счет заведения. Это – небольшой сюрприз для него. Штраф за то, что он отказался обслужить Вас за стойкой бара."
И добавил уже громко, обращаясь к бармену за стойкой по-немецки:
- "Das ist es wahr, Herr Helmut, haben Sie zeitgleich mit einer Verwarnung an Ihre Adresse, und eine Geldstrafe bekommen?" [7]
Бармен сделал вид, что ничего не расслышал.
Герр Хайнрих рассмеялся, затем продолжал свой монолог, как ни в чем не бывало:
- "Вы танкист – и я танкист тоже, правда, уже бывший. В той войне мы смотрели друг на дружку сквозь прицелы танковых орудий. Но несмотря на все ужасы войны, мы к своему противнику старались оказать уважение. Я даже помню случай, когда мы похоронили одного красноармейца со всеми воинскими почестями. [8] Так приказал наш командир – генерал Хайнц Гудериан. В своем устном приказе он отметил, что подвиг этого красноармейца должен быть примером для всех солдат Вермахта. Кстати, он учился у вас, в Казани. Мы его все очень уважали. Конечно, и у нас были разные люди тоже. По секрету я Вам скажу, что мы все, которые были чуть постарше и имели на родине семьи, в душе воевать не хотели. А вот молодежь – та да, рвалась в бой. Но, после первого же боя – как правило, остывала.”
Слушая многочисленные тирады словоохотливого немца и будучи поглощенным самим процессом еды (все было очень вкусно!), я все же попытался вставить свою реплику:
- “Ну так зачем вы решились воевать против нас? Сами же говорите, что генерал-танкист Хайнц Гудериан учился в Казани. Дружили бы и дальше, что вам мешало? Бросали бы ружья, да ехали домой.”
На что мой новый знакомый ответил:
- “Видите ли, семьи дезертиров, "пропавших без вести” и другие "пораженцы" попадали автоматически в концлагерь, сами дезертиры – расстреливались. Кроме того, мы переняли у вас такую тактику, как “заградительный отряд”. Только у вас он состоял из частей НКВД, а у нас – из частей СС. А это – уже совсем другие люди, поверьте мне. Они шли всегда “вторым эшелоном” после нас, и что в городах и селах ими занятых творилось – все вы тоже знаете. А первый удар противника на себя принимали вместо них – чаще всего мы, солдаты Вермахта.
Вы когда-нибудь слышали о судьбе бывшего военного коменданта города Кёнигсберга генерала Вермахта Отто фон Ляша? Его семья в Германии была арестована и помещена в концлагерь. Условием ее освобождения было "удержание города любой ценой". И это несмотря на то, что его зять-инвалид, получивший ранение на Восточном фронте, имел боевую награду - Железный Крест. Правда, я не знаю, какой степени эта награда была.
А сам генерал после упорных боев за город все же сдался в плен и попал в воркутинский лагерь. Я лично видел его там. Он был лишен всех наград и званий, а сам приговорен заочно к смертной казни приказом фюрера. За это ему у вас давали... как бы сказать это по-русски?... А-а-а, вот как! "Преференции" от начальства в лагере для военнопленных. А вот его немецкая семья таких "преференций" в немецком же концлагере, увы, не имела.
Потом, конечно, эту практику в Рейхе несколько приостановили. Ибо у нас военнопленных уже некуда было девать. А их было много, поверьте мне. Затем маятник войны качнулся в другую сторону и массово в плен стали брать нас уже вы.”
При этом он опять широко улыбнулся и продолжал:
- “Я не буду рассказывать дальше свои приключения в Союзе. Но я готов забыть про все. Предлагаю и Вам сделать это же. Начав дружбу с чистого листа мы, простые люди, быстрее поймем друг друга. Как я, например, понял и принял Вас, а Вы, наверняка, поняли и приняли меня.
А это значит, что между нашими народами никогда больше не будет войны. Командиру вашему скажите, пусть сюда приходят советские офицеры и их семьи. Наш герр Хельмут будет обслуживать всех по высшему разряду. Мы с ним, как всегда, договоримся.”
При этом он грозно поглядел на бармена. Тот опустил глаза и стал быстро протирать стойку бара.
Мой знакомый, герр Хайнрих поднял свою кружку:
- “Давайте-ка выпьем за мир во всем мире и за здоровье нас, вас, наших и ваших близких. Только сидя в окопе, начинаешь понимать, какая это ценность - мир. Нет – войне! Ну, про́зит!” [9]
Мы чокнулись и допили пиво. Герр Хайнрих проводил меня до двери, пожал мне на прощание руку и приветливо сказал:
- “Заходите сюда еще, герр Александер. Вы всегда меня сможете найти здесь. Надо смотреть в будущее, а в прошлом копаться – бесперспективно, а иногда - даже противно.”
И добавил многозначительно:
- “Вы – мужественный человек, раз решились прийти сюда. Мы это ценим и уважаем Вас.
Auf Wiedersehen, Нerr Offizier!” [10]
О допросе, сидя в “спецчасти” (попросту говоря, на "губе") [11] рассказывать не буду. Допрашивал меня следователь, одетый в форму Военной Прокуратуры. Запрет командования на посещение того кафе остался в силе без изменений. Ну, а как в части узнали, что я там был? Видимо, в том кафе под каждым столиком был спрятан диктофон, как в фильме “17 мгновений весны”. Или на меня донес очень разобиженный, что все вышло не по его хотению, буфетчик – не знаю. Со временем, я стал допускать мысль, что донести мог любой сидящий в кафе, мало-мальски знающий русский язык, в том числе – даже сам герр Хайнрих.
У немцев -“особистов” тоже глаз наметанный, он сразу выделил меня из всех посетителей кафе.
С другой стороны, как этот человек, которого я видел всего один раз в жизни, смог угадать все мои тайные мечты (в том числе - гастрономические), и к тому же - практически мгновенно расположить меня к себе? Может, действительно дело в его личном обаянии и он был тогда со мной вполне искренен, честен и откровенен?
Уже через три дня я получил приказ о назначении в Верхоянск, Якутию, в караульную часть. А это ни много, ни мало – практически "полюс холода". Видимо, здесь уже “постарался” наш замполит, обещавший мне это ранее, по прибытии в часть..
Моя жена пошла к командиру части и ссылку на “полюс холода” через неделю заменили на районный город К. Владимирской области, в местную танковую дивизию. На “перевоспитание” скорее всего, и, разумеется, с "желтой" характеристикой, тормозящей продвижение по службе. У нас ее, кстати, между собой называли "стоп-кран".
Жалею ли я о содеянном? Пожалуй, что нет. Через год-полтора начался поэтапный вывод всей Группы Советских Войск в Германии, обратно, в СССР. Как оно бывает, вывод был в “чистое поле”, а я успел по новому месту службы получить двухкомнатную служебную квартиру.
Но зато я хоть отведал сосисок по-баварски, да поел в немецком кафе до отвала и к тому же - абсолютно бесплатно. Удачно воспользовался "местным гостеприимством", к удивлению моих бывших сослуживцев. Они-то всё знали про расчетливость немцев, даже "восточных". Поэтому многим, служившим вместе со мной, не удалось получить даже этого. Заодно, будучи ТАМ, наконец смог получить ответы для себя на все свои вопросы. И я думаю, что это стоило всех понесенных потом мною лишений.”
= Эпилог. =
О дальнейшей судьбе капитана Ф. после развала СССР известно мало.
Жена с ним развелась и осталась жить с детьми в городе К. Владимирской области. Он же перевелся на малую родину, в Тирасполь. Это сейчас - Приднестровская Молдавская Республика, а тогда была очередной "горячей точкой", каких было несколько на территории бывшего СССР. Видимо, там он погиб при боевых действиях, или умер сам.
Как погиб, но позже, его непосредственный начальник – генерал Лебедь.
_____________________________
Примечания и комментарии:
1. Имя города и реки в бывшей ГДР изменены.
2. Штрудель – сладкий пирог или пирожок из слоеного теста с начинкой.
3. “Стучали” – здесь: доносили.
4. По материалам сайта http://histrf.ru/biblioteka/b/russkaia-giermaniia-dien-gsvg
5. “Herr Offizier, kommen Sie zu mir, bitte!” (нем.) – “Господин офицер, идите ко мне, пожалуйста!”
6. Шайссе, фотце, пиммель (нем. Scheisse, Fotze, Pimmel) – немецкий мат. По выразительности не уступает русскому мату.
7. "Das ist es wahr, Herr Helmut, haben Sie zeitgleich mit einer Verwarnung an Ihre Adresse, und eine Geldstrafe bekommen?" (нем.) -
"Это правда, герр Хельмут, [что] Вы сразу получили и нагоняй в свой адрес, и штраф?"
8. Подробнее см. на сайте express-novosti.ru. Идентификатор страницы 2147500697
9. “Про́зит!” (нем. Prozit) – тост типа "За Ваше здоровье!"
10. "Auf Wiedersehen, Нerr Offizier!" (нем.) – "До свидания, господин офицер!"
11. "Губа" (воен. жарг.) - гауптвахта, помещение для содержания арестованных военнослужащих и одновременно - следственный изолятор.
На фотографии на стенде у Берлинской стены надпись на немецком языке:
"Внимание! Вы покидаете Западный Берлин."
Все вышеизложенное является творческим вымыслом. Все совпадения событий, мест и времени случайны. (С)