В завоевании любой ценной штуки, главное, её удержать. Далеко за примером ходить не надо, в «царя горы» все играли (у кого-то до сих пор шрамы по всему периметру). Самый шустрый влезал первым на горку и всех, вновь прибывающих, оттуда спихивал. Ну, пока кто-то посвежее да порасторопней за ногу с горы не сдернет или мама на ужин не уведет.
Вот и Давид тоже выдавил с горки оригинальных жителей Иерусалима, а сам занял оборонительную позицию "И поселился Давид в крепости, и назвал ее городом Давидовым"(2-ая Царю 5:9) и принялся обустраиваться на новом месте с комфортом, мамиными бутербродами и импортными дизайнерскими шезлонгами.
Естественно, тут же подтянулись страждущие филистимляне, им приспичило проверить, насколько хороша оборона. Вдруг, новый хозяин горы пока еще не сильно закрепился? Может, где ножка болтается и можно за неё сдернуть?
Сдернуть не получилось, зато люлей отхватили по первому взрослому разряду. Матч-реванш расстановку сил не изменил, чемпион остался прежний. Яхве аплодировал и умилялся.
Укрепившись в крепости и самомнении, Давид вспомнил про Ковчег Завета. Негоже, чтоб самое винтажное наследство, триста лет назад полученное непосредственно у Яхве, прозябало в провинции. Пора перенести его из запасников в выставочный зал, решил царь и приказал заложить экипаж.
В транспортно-логистический экипаж вошли тридцать тысяч вооруженных пехотинцев и одна новая колесница на рогато-копытной тяге. Пятнадцать километров пути до шатра в Кирьят Яарим (Лесной поселок), где пылились Скрижали и столько же обратно. Плотность потока вышла — полметра на одного пешего, это если в шеренгу по одному, гуськом.
В ту сторону добрались без пробок, обратно было хуже. Встречный поток отстающей колонны еще не весь в сторону шатра дошел, а тут уже колесница с Ковчегом взад едет, ансамбль пляшет, акробаты скачут, кастраты поют, волы бубенчиками звенят. Давид в подтанцовке участвует, жена его - Мелхола, морду кривит, плебеем обзывает. Публика, не разбалованная представлениями, на праздник зазевалась и пожалуйста!
Несчастный случай на производстве. Дорожная авария.
Плохо закрепленный Ковчег срывается с фитинговой платформы и грозится упасть в придорожную пыль. Подоспевший сопровождающий персонал придерживает раритетное сокровище, но действует не по инструкции. Хватает голыми руками, не надев предварительно резиновые галоши "и поразил его Бог там же за дерзновение, и умер он там у ковчега Божия".
А в инструкции по доставке, которую читают всегда уже после ЧП, прописано, что сию ценность транспортировать можно исключительно, в ручном режиме, без использования техники, способной собрать статический разряд. На плечах, короче, нести надо было. Меньше пафоса, товарищ Давид, меньше пафоса!
Градус праздника сразу спал (и никто не сказал, что это на счастье вазочка разбилась). Давид и вовсе расстроился. Праздничное шествие свернул. А Ковчег, от греха подальше, оставил в ближайшей придорожной забегаловке, на хранение.
Забегаловка сразу же начала расширяться, бизнес зацвел, доход пошел в гору. Обидно, решил Давид и забрал-таки Ковчег себе. Натянул вокруг Ковчега роскошный шатер, почетный караул выставил, а близко подходить к нему не в радость оказалось. Напрягало. Трансформатор высокого напряжения там, что ли, встроен был?
В общем, решил Давил, что надо для Ковчега построить (трансформаторную подстанцию) Храм. Но Яхве идею не одобрил. То ли архитектурное решение ему не понравилось, то ли не время еще: водолей в дом солнца не зашел. Велел отложить постройку, напомнив, что Храм, это не какая-нибудь синагога, церковь или мечеть, это — апартаменты бога и пятью звездами египетских отелей «олинклюзив» не отбрешешься.
И тогда Давид справедливо рассудил, что раз не дают инвестировать в строительство, надо инвестировать в войну. Война — прекрасный способ заработать. Это вам и в бухгалтерии ЧВК «Вагнер» подтвердят.
Захватив Геф и Лахис, он оттеснил филистимлян к самому морю, оставив им узкую прибрежную полосу от Газы до Иоппии (Яффы). На юге он покорил царства Моава и Едома, получив выход на Красное море. На севере в войне с царями Арама (Сирия) захватил в плен множество людей и боевых колесниц, а так же разных золотых, серебряных и медных изделий, которые отложил для наследника-сына на строительство Храма.
На восточном фронте немного затянулись сражения. Давид сам уже на театре военных действий не присутствовал, некогда было. Считал с подручным финансистом приход в казну и полученные с войны дивиденды. Урегулировать восточный вопрос "послал Иоава со всем войском храбрых".
В минуты отдыха от учетных книг и бухгалтерских балансов, Давид развлекался прогулками по крышам. Там, с высоты, и приглядел себе новую купающуюся бабу. Имеющиеся в наличие семь жен и десять детей, видимо, уже поднадоели и не остановили. Потянуло на свежее мясо "а та женщина была очень красива".
В те, прекрасные для мужчин времена, количество жен определяло статус мужской особи и лэвэл его альфасамцовости. Ничуть не колеблясь, Давид отправил своего человека выяснить, кто такая и почём отдают?
Доклад гонца не обрадовал: "это Вирсавия (ивр. Бат-Шева), жена Урии Хеттеянина", - одного из лучших воинов Давида. Но что-то замкнуло в богобоязненной голове Давида, и он "послал слуг взять её, и она пришла к нему, и он спал с нею", нарушив одну из Десяти Заповедей - прелюбодеяние с замужней женщиной.
Тут череда царских грехов только начиналась.
Через какое-то время Вирсавия сообщила ему, что она беременна. Давид отправляет Иоаву приказ прислать к нему Урию, чтобы доложил о положении на фронте. После непродолжительной беседы Давид говорит ему, чтобы он шел домой, и послал в его дом изысканные блюда с царского стола. Он надеялся, что Урия переспит со своей женой и тогда можно будет делать вид, что случился законнорожденный ребенок, а вовсе не плод царского греха.
Однако, сложно утаить не только окурок в кармане. Урия догадался в чем тут подвох и не выполнил царский приказ, а "спал у ворот царского дома со всеми слугами своего господина, и не пошел в свой дом."
Два пользователя одной женской особи сначала пытались переиграть друг друга в почти честном риторическом поединке.
Давид спросил Урия: "вот, ты пришел с дороги; отчего же не пошел ты в дом свой?"
Урия был уже совсем в теме и ответил очень патриотично: "Ковчег и Израиль и Иуда находятся в шатрах, и господин мой Иоав и рабы господина моего пребывают в поле, а я вошел бы в дом свой и есть и пить и спать со своею женою! Клянусь, я этого не сделаю!"
Тогда Давид перешел от риторики к практике и предпринял ещё одну попытку заманить Урию к жене. Не отослал его в расположение части, а оставил при дворе. Угощал, поил с царского стола. Но Урия все равно спать пошел вместе со стражниками "у ворот царского дворца". Не срослось, в общем, у Давида уйти от ответственности.
И тогда он пошел проверенным путем подлости власть имущего. Написал письмо Иоаву и послал его с Урием. А в письме было написано: "Поставьте Урию там, где будет самое сильное сражение, и отступите от него, чтоб он был поражен и умер".(2-ая Цар. 11:15)
Иоав, сам недавно прочувствовавший царский гнев, более на себя огонь не вызывал, в точности выполнил приказ царя – направил Урию на самый опасный участок, где Урия и был убит. После чего послал рассказать Давиду о ходе сражения, а гонца предупредил, если увидишь, что царь гневается из-за убитых воинов, скажешь: "и раб твой Урия Хеттеянин также умер", он и перестанет ногами топать.
Кое-как дождавшись окончания траура по Урии, Давид женился на Варсавии и она родила ему сына. Но он умер. Ни одно грязное дело не остается безнаказанным. Яхве забрал жизнь за жизнь.
Правда, вскоре "утешил Давид Вирсавию, жену свою, и вошел к ней и спал с нею; и она родила сына, и нарекла ему имя: Соломон".(2-ая Цар. 12:24)
Яхве оказался не сильно злопамятным, когда дело касается его любимчиков. Забрав одного сына Давида, он подарил ему нового. Того, кто станет наследником престола и чей след останется почти во всех религиозных альманахах землян.